CC BY
177
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 8 (223). Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 65-69.
А. М. Иванова
ПАДЕЖНАЯ СИСТЕМА ЧУВАШСКОГО ЯЗЫКА В ИСТОРИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ: ТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ
Статья продолжает изучение семантики и функций падежей в чувашском языке. В ней дана характеристика творительного падежа. Особое внимание уделено рассмотрению значений творительного падежа в работе Н. И. Ашмарина «Опыт исследования чувашского синтаксиса».
Ключевые слова: падеж, творительный падеж, семантика падежа, функции падежа, чувашский язык.
Творительный падеж в тюркских языках имеет самые различные синтаксические функции, что послужило причиной неодинакового наименования его в специальной литературе (творительный, творительноинструментальный, совместный, орудийный, совместно-орудийный, инструментальный, ^^цтеПа^.
В современном чувашском языке данный падеж оформляется аффиксами ‘-па (-пе)’, ‘-пала (-пеле)’, ‘-палан (-пелен)’. В других тюркских языках творительный падеж образуется прибавлением к имени существительному аффиксов ‘-бэн (-бэнэн)’, ‘-пэн (-пэнэн)’, ‘-мэн (-мэнэн)’, ‘-пан (-пан)’, ‘-бгла’, ‘-шла’, ‘-мгла’, ‘-ба’, ‘-па’, ‘-ма’ и послелогов ‘билан’, ‘бшан’, ‘пшан’, ‘мшан’. А. М. Щербак считает, что все приведенные варианты связаны между собой по традиции, идущей от конца прошлого столетия и возводятся к послелогу ‘бгрлан ~ бгрла ~ бшан’ [11. С. 56].
Достаточно полные сведения о творительном падеже в чувашском языке изложены в фундаментальном научном произведении
Н. И. Ашмарина «Опыт исследования чувашского синтаксиса», который никогда не подвергался всестороннему специальному рассмотрению чувашских исследователей и тюркологов. Н. И. Ашмарин пишет, что «в творительном падеже полагаются имена, обозначающие орудие, средство или способ к совершенствованию действия: Вылятрймйр утсене пурдйн вёдлё чёлпёрпе “Мы пускали лошадей играть на поводьях с шелковыми концами”; имея более обширное применение, нежели русский творительный падеж, падеж этот нередко заменяет собою различные русские предлоги, сочиняющиеся с различными падежами» [2. С. 349-351].
Подробно рассматривая значения творительного падежа, в «Синтаксисе» Н. И. Ашма-
рин пишет, что данный падеж обозначает единение и взаимность:
‘Ылттйнпа кёмёл тавлашать,
Пйхйр укдашйн мён ёд пур?
Тйванпала тйван савйшать,
Оичёютйн мён ёд пур?’ ‘(Когда) золото спорит с серебром, какое дело медным деньгам? (Когда) родные любят друг друга, какое дело чужим людям?’ [2. С. 353].
В творительном падеже ставят наименование средств для передвижения предметов с одного места на другое (таковы: лошадь, телега, лодка и пр.), а также - название сосуда, в котором что-либо ставится, держится, носится, перевозится и т. д., и одежды, в которой кто-либо ходит: ‘Пуянйн та карташ пылчйклй, йёс йёлтёрпе шуса кётёмёр’ ‘У богача двор грязный, мы въехали в него, скользя на медных лыжах’; ‘Ку куркапа кам сйра ёднё?’ ‘Кто пил пиво этим ковшом?’; ‘Хйшё-хйшё пёвере кёпи-йёмёсемпех шыва кёреддё’ ‘Некоторые купаются в пруду прямо в белье’.
Творительный падеж указывает на путь, по которому совершается действие: ‘Эсир вйрманпа ан каййр, хирпе каййр’ ‘Вы ступайте не лесом, а полем’; ‘Атйлпала кимёсем пыраддё’ ‘По Волге идут суда’; ‘Урампала дын пырать’ ‘По улице идет человек’.
Творительный падеж обозначает время действия: ‘кадпа’ ‘вечером’, ‘кйнтйрлапа’ ‘около полудня’; ‘шурйм пудпе (дутйлттипе) ‘на заре, на рассвете’; ‘кад сулхйнёпе’ ‘при вечерней прохладе’.
Творительный падеж выражает значение места, где что-либо находится: ‘икё ай(й)ккипе шёшкёлёх’ ‘по обеим сторонам орешник’; причины действия: ‘вййлй дилпеле’ ‘от сильного ветра’, ‘сивёпе’ ‘от мороза, холода’; ограничения: ‘вид сймахпа та пулин хапйл ту, ырй Туррйм!’ ‘Прими нас хотя бы даже с трех слов, о Святой Боже!’.
Творительный падеж обозначает сообразность с чем-либо или соответствие: ‘тёрёссипе’ ‘по правде’, ‘ман йсймпа, ман шухйшпа’ ‘по моему мнению’, ‘чйннипе’ ‘по истине’, ‘сймах давйрнйдёпе’ ‘к слову’. Сюда же относятся обороты: ‘ лаййх терипе лаййх’ ‘хороший-прехороший’, ‘усал терипе усал’ ‘злой-презлой’, ‘чйнкй терипе чйнкй ту’ ‘крутая-прекрутая (крутым крутая) гора’, ‘дамрйккипе дамрйк’ ‘совершенно молодой, молодым молодой’ (ср. в русских свадебных песнях: у Владимира жена молодым молода, молодешенька).
В творительном падеже ставятся обстоятельства образа действия: ‘сиккипе’ ‘вприпрыжку’, ‘вййпа’ ‘силою’, ‘пудёпе’ ‘совсем’, ‘йёркипе’ ‘по порядку’, ‘тёпё-йёрёпе’ ‘подробно’.
Н. И. Ашмарин также пишет о наречных оборотах в творительном падеже, обозначающих время: ‘кунёпе’ ‘целый день’, ‘кунё-кунёпе’ ‘целыми днями’; пространство: ‘тёнчипе’ ‘по всему миру’, ‘хулипе’ ‘по всему городу’; количество: ‘ялпа’ ‘деревнею’, ‘халйхпа’ ‘миром’, ‘лавёпе’ ‘целым возом’, ‘вйрманёпе’ (в количестве целого леса); качество: ‘ ватти-вёттипе’ ‘все - и старые и молодые’, ‘пётти-хёсёррипе пырйр туя’ ‘беременные и небеременные, все идемте на свадьбу’.
Творительный падеж употребляется для обозначения предмета, на который меняют ту или иную вещь: ‘Эпё хам дёлёкёме карттуспа улйштартйм’ ‘Я сменил свою шапку на фуражку (заменил шапку фуражкою)’.
В современном чувашском языке глагол ‘выля’’ ‘играть’ употребляется с именем в творительном падеже: ‘пуканепе выля’ ‘играть с куклой’, ‘юлташпа выля'’ ‘играть с другом’.
Н. И. Ашмарин делает примечание, что «при глаголе ‘выля’ ‘играть во что-либо’ название игры обыкновенно выражается наречием с аффиксом ‘-ла(-ле)’: ‘картла выля’ ‘играть в карты’, ‘пуканелле выля’ ‘играть в куклы’; при глаголах ‘тул’ ‘наполняться’ и ‘ту’ ‘делать что-либо’ наблюдается употребление форм разных падежей: ‘Лупашка шывпа (тв. п.) ‘тулнй’ ‘Лощинка наполнилась дождевой водою’ (ср. ‘Лупашкана (дат. п.) шыв тулнй’ ‘Лощинка наполнилась дождевой водою’); ‘Эсё ку йытйпа мён тйвасшйн?’ ‘Что ты хочешь делать с этой собакою?’ (ср. ‘Эс ку йытта мён тйвасшйн?’ ‘Что ты хочешь делать с этой собакою?’)» [2. С. 374].
Л. П. Сергеев и И. П. Павлов утверждают, что творительный падеж выражает значения орудия (или орудийности): ‘кёредепе ёдле’ ‘ра-
ботать лопатой’; объекта: ‘Хай ёмёрне дёрпе тёрмешсе ирттернё’ ‘Век свой прожил, работая земледелием’; места: ‘вйрманпа ут’ ‘идти по лесу’; времени: ‘Автан сассипе вы-ртать, автан сассипе тйрать ‘Петухами спать ложится, петухами - на ногах’; причины: ‘ура сассипе вйран ‘проснуться, услышав шаги’; образа действия: ‘вырйнпах выртать ‘совсем не встает с постели’ [9. С. 244-245;
6. С. 116-117)].
Исходя из примеров, И. П. Павлов приводит мнение, что изредка форма творительного падежа сочетается с именами прилагательными: ‘дулёпе кёдёнрех’ ‘возрастом моложе’, ‘сйнёпе аслйрах’ ‘на вид - старше’ [6. С. 118].
А. И. Иванов аффиксами творительного падежа считает ‘-па(-пе)’, ‘-пала(-пеле)’, ‘-палан(-пелен)’, принимая их за алломорфы (фонетически обусловленные формы) [5. С. 120-121]. На наш взгляд, алломорфами творительного падежа автор с таким же успехом мог наметить аффиксы ‘-пал- (-пел-)’ в примерах ‘ дуна-пал-и’ ‘тот, который на санях’, ‘йёлтёр-пел-и’ ‘тот, который на лыжах’, где ‘-пал- (-пел-)’ - есть усеченные формы от ‘-пала (-пеле)’.
Основными значениями творительного падежа А. И Иванов считает: 1) совместность: ‘ашшё-амйшёпе ачисем’ ‘родители с детьми’;
2) орудие или средство действия: ‘ тракторпа сухала’ ‘пахать трактором’; ср. узб. ‘трактор билан ер хайдомок; 3) участие предмета в действии в полном объеме: ‘класёпе кайнй ‘пошли всем классом’, ‘ялёпех ёде тухнй ‘вышли на работу всей деревней’.
К частным значениям творительного падежа А. И. Иванов причислил: 1) путь движения: ‘урампа пыр’ ‘идти по улице’; 2) время: ‘кадпа (кадалапа) каййпйр'’ ‘пойдем ближе к вечеру’;
3) причину: ‘шйрйхпа’’ ‘из-за жары’. А. И. Ивановым замечено, что аффиксы творительного падежа в некоторых случаях могут присоединяться к местному падежу: ‘пур дёртепе пёрех’ ‘почти повсюду’, к исходному: ‘ачаранпа’ ‘с детства’; с существительными в творительном падеже сочетаются послелоги ‘пёрле’ ‘вместе’ и ‘юнашар’ ‘рядом’: ‘ашшёпе пёрле’ ‘с отцом’, ‘амйшпе юнашар’ ‘рядом с матерью’ [5. С. 120-122].
По справедливому замечанию В. А. Андреева, «творительный падеж в чувашском языке по своей многозначности стоит в одном ряду с такими полисемантичными падежами, как исходный и дательно-винительный и входит в более широкий ряд падежей, отражающих про-
тивопоставление обстоятельственных и объектных значений. Двойственность значений творительного падежа имеет в принципе ту же природу, что и у дательно-винительного, местного и исходного падежей. Среди обстоятельственных значений имени в творительном падеже выделяется значение обстоятельства образа действия, качественно характеризующее действие: ‘Пахчари хурйнсем дурхи хаваслйхпа сывладдё’ ‘Березы в саду дышат весенней радостью’. За пределами обстоятельственных значений имя в творительном падеже передает различные объектные значения, которые в свою очередь могут быть сгруппированы в два ряда значений, объединенных семантикой социативности и инстру-ментальности (или орудийности). В ряду социа-тивных значений выделяются следующие:
1. Значение совместности: ‘Михетерпе карчйкё килчёд кёчёд алйкран’ ‘Внезапно на пороге появился Михетер со своей женой’. В данном примере можно подчеркнуть значение внезапности появления, передающееся глаголами в одинаковой грамматической форме ‘килчёд кёчёд'.
2. Совместно-сопроводительное значение: ‘Комплексё пёр-пёр заводпа пёрех’ ‘Комплекс их словно завод какой-то’.
К инструментальному ряду относятся: 1) значения конкретной инструментальности (‘аллупа ту’ ‘делай руками’) и отвлеченной ин-струментальности (‘пуху гимнпа пудланчё’ ‘собрание началось с гимном’); 2) причинное значение (‘ Чуречесем сивёпе шйнса ларнй ‘Окна замерзли от холода’ [1. С. 100-110, 148-149].
В хакасском и якутском языках вместо творительного падежа выступает орудийный падеж. В хакасском языке он оформляется аффиксом ‘-нац (-нец)’, в якутском - ‘-нан (-нен, -нен, -нон)’ - после гласных, ‘-инэн (-унан, -унэн)’ — после согласных.
Функции орудийного падежа в якутском языке следующие: 1) косвенного дополнения; 2) обстоятельства места; 3) обстоятельства образа действия; 4) обстоятельства мотива (причины, цели).
Академик В. Радлов полагал, что якутский аффикс ‘-нан’ произошел от послелога ‘бирлэн’, представляя собой в начале один из его фонетических вариантов, а затем превратившись в аффикс. Он же указал, что в алтайском и абаканском языках данный послелог выступает в виде ‘мынан’, ‘ман’ и ‘нан’ [12. С. 3].
В хакасском языке орудийный (творительный) падеж представлен аффиксом ‘-нац
(-нец)’: ‘салнац инчен’ ~ чув. ‘сулйпа анчё’ ‘спускался на плоту’, ‘тоннац чаап сал’ ~ чув. ‘кёрёкпевит’ ‘укрой шубой’. Орудийный падеж обозначает а) орудие или средство, при помощи которого совершается действие: ‘палтынац оотхай ~ чув. ‘пуртйпа касрё’ ‘рубил топором’, б) лицо или предмет, который совершает совместное действие с лицом или предметом: ‘Мин Кирилл нанчынац ур чылмар таныспан’ ~ чув. ‘Эпё Кирил юлташпа тахданах паллашнй ‘Я давно знаком с другом Кириллом’.
При некоторых глаголах орудийный падеж может указывать на объект или область распространения действия: ‘пос тилинец чоохманарfa, ~ чув. ‘тйван чёлхепе калад’ ‘говорить на своем родном языке’.
Орудийный падеж может иметь и обстоятельственное значение, указывая на способ совершения действия: ‘Костыныц палазы часнац (часнынац) оскен ~ чув. ‘Костя ывйлё сехет-пе мар, минутпа усрё’ ‘Сын Кости рос не по часам, а по минутам’ [4. С. 76-77].
По Н. И. Ашмарину, в древнем чувашском языке тоже существовал орудийный падеж, аффикс которого в современном чувашском языке совпадает с аффиксом родительного падежа ‘-ан (-ен)’. Остатки этого падежа сохранились в некоторых наречных выражениях с парными словами: ‘ вуттйн-хёммён’ ‘наподобие огня и пламени’, ‘алйкйн-тёпелён’ ‘из прихожей в кухню’.
Творительный (орудный, Instzumentalis) падеж введен в русскую грамматику Лаврентием Зизанием в труде «Грамматика словенска» в 1596 году [3]. В русском языке творительный падеж имеет значения:
I. 1) объектное: ‘хвалиться героем’ (ср. чув. ‘геройпа мухтан), ‘распоряжаться людьми’ (ср. чув. ‘дынсемпе худалан), ‘общаться с друзьями" (ср. чув. ‘туссемпе хутшйн’); 2) комплетивное: ‘наедине с другом’ (ср. чув. ‘туспа пёрле’); 3) субъектное: ‘дом строится плотниками’ (в чувашском языке не имеется страдательных конструкций); 4) объектно-комплетивное: ‘соединиться с семьей (ср. чув. ‘демйепе пёрлеш’).
II. 1) собственно-характеризующее (определительное): ‘казак душой (ср. чув. ‘чунёпе казак ), ‘мягок душой (сердцем) (ср. чув. ‘чёрипе (чунёпе) демде’); 2) обстоятельственно-характеризующее: а) локальное: ‘ехать лесом’ (ср. чув. ‘вйрманпа пыр’); б) темпоральное: ‘уехать с зарей (ср. чув. ‘шудймпах кай); в) квантативное: ‘болтать часами’ (ср. чув.
‘сехечё-сехечёпе палка’); ‘пить стаканами’ (ср. чув. ‘стаканё-стаканёпе ёд’); г) каузальное: ‘сказать ошибкой (ср. чув. ‘ййнйшпа персе яр’); д) совместности: ‘пировать с друзьями’ (ср. чув. ‘туссемпе ёдкё ёд’); ‘учиться с братомI (ср. чув. ‘пиччепе вёрен ).
A. А. Потебня в свое время писал: «Мы привыкли, например, говорить об одном творительном падеже в русском языке, но на деле этот падеж есть не одна грамматическая категория, а несколько различных, генетически связанных между собою... Собственно у нас несколько падежей, обозначаемых именем творительного» [8. С. 56].
Блестяще разработанные А. А. Потебней значения творительного падежа у одних вызывают одобрение, у других возражения. В. В. Виноградов, поддерживая мнение А. А. Потебни, пишет: «Ведь нет ничего невозможного в том, что, например, в форме так называемого “творительного” падежа искусственно, по сходству внешнего облика объединяется несколько падежных омонимов (или омоформ)» [3. С. 141].
А. М. Пешковский возражал против дробления категории творительного падежа на несколько грамматических категорий [7].
B. В. Виноградов полагает, что «эволюция значений творительного падежа приводит не к образованию новых падежей имени существительного, а к возникновению новых, обстоятельственных и качественно-обстоятельственных разрядов наречий (например, днем, вечером, временами, мигом, авансом, стрелой (нестись стрелой), ощупью, бегом, шагом), т. е. вырастают новые типы наречий» [3. С. 143].
В свое время чувашский языковед И. П. Павлов, видимо, под влиянием учения академика В. В. Виноградова, формы творительного падежа ‘ялёпех’ ‘всей деревней’, ‘шкулёпе’ ‘всей школой’ считал наречиями на том основании, что якобы аффикс третьего лица ‘-ё’ в приведенных примерах десеман-тизировался [6. С. 305]. Трудно согласиться с этим мнением; автор не учел того, что в чувашском языке есть категория косвенной принадлежности 3-го лица, поэтому словоформы ‘класёпе’ ‘всем классом’, ‘урамёпе’ ‘всей улицей’, ‘хулипе’ ‘всем городом’, ‘районёпе’ ‘всем районом’ и т. д. невозможно причислить к наречиям. К тому же словарная практика показывает, что такие формы не вынесены в реестр словарных статей. Как остальные косвенные падежи, творительный падеж является достоянием не только словоизменитель-
ной, но и формоизменительной морфологии чувашского языка.
В падежной системе татарского языка (также как и башкирского) творительный падеж не представлен, ибо его функцию выполняет послелог ‘белэн’, который исторически имеет несколько вариантов: ‘берлэ’, ‘илэ’, ‘бен’ [10], что соответствует чувашскому послелогу ‘пёрле’ ‘вместе’, примыкающему к существительным и местоимениям в основном в форме творительного падежа: ‘Петёрпе пёрле’ ‘вместе с Петром’, ‘манпа пёрле’ ‘вместе со мной’ и чувашскому аффиксу ‘-па (-пе)’, ‘-пала (-пеле)’, ‘-палан (-пелен)’.
Послелоги, как и аффиксы, относятся к средствам синтетического способа связи; они, как и аффиксы, находятся в тесной связи с предыдущим словом, составляют его форму и содержание. Потеряв первоначальное лексическое значение и самостоятельное ударение, они перешли в разряд служебных слов. Находясь под одним общим ударением с предыдущим знаменательным словом, послелоги вошли в тесную синтетическую связь с ним, и это способствовало превращению послелогов в чувашском языке в падежный аффикс: ‘белэн’ ^ ‘бэн’ ^ ‘пе’.
И послелог ‘белэн’ в татарском языке, и аффикс творительного падежа ‘-па (-пе)’ в чувашском языке употребляются в языках активно, выражают следующие одинаковые значения: 1) совместность, соучастие, взаимность: чув. ‘вйл ашшёпе’ ~ тат. ‘ул этисе билэн’ ‘он с отцом’; 2) орудие, средство действия: чув. ‘пуртйпа’ ~ тат. ‘балта билэн’ ‘топором’; 3) материал: чув. ‘пылчйкпа’ ~ тат. ‘балчык билэн’ ‘из глины, с глиной’; 4) средство передвижения: чув. ‘само-летпа вёд’ ~ тат. ‘самолет билэн бар’ ‘лететь самолетом’; 5) место действия: чув. ‘ял урамёпе пырать’ ~ тат. ‘авыл урамы белэн идэ’ ‘идет по улице деревни’; 6) время протекания действия: чув. ‘ирпе ирех кёрлет пасар’ ~ тат. ‘иртэ билэн кайнамакта базар’ ‘уже с утра бурлит базар’; 7) причину совершения действия: чув. ‘хёрсен хёрлё пичёсем хуйхйпа шурйхаддё’ ~ тат. ‘яш кызларнын гына алсу йвзе саргая-дыр хэсрэт-уй бэлэн’ ‘румяные лица девушек блекнут от горя’; 8) сопоставление, сравнение одного предмета лица или действия с другим: чув. ‘сахйрпа пёрех’ ~ тат. ‘шикэр бэлэн бер’ ‘как сахар’.
В пословицах послелог ‘белэн’ (соответственно, чувашский аффикс творительного падежа ‘-па (-пе)’) участвует в оформлении не-
полных предложений: чув. ‘Йывйд димёдёпе, этем ёдёпе’ ~ тат. ‘Агач щимеше бэлэн, адэм эше бэлэн’ ‘Дерево ценится по плодам, а человек - по труду’.
В чувашском языке аффикс творительного падежа ‘-па (-пе)’ способен функционировать в качестве средств связи главной и придаточной частей в сложноподчиненном предложении. Он выражает различные грамматические [морфосинтаксические. - А. И.] отношения между предикативными частями. Например, устанавливает причинное отношение: ‘Оётёк тум ййт вёрнипех дурйлать ‘Старая одежда рвется даже из-за того, что лает собака’ (посл.); ‘Миша кётмен дёртен пырса кёнипе Тоня ййлтах духалса кайрё’ ‘Внезапным появлением Миши Тоня вся растерялась’. В роли сказуемого придаточного предложения в данных примерах выступает субстантивированное причастие прошедшего времени.
Зависимая часть с аффиксом ‘-па (-пе)’ подчиняется главному предложению, обозначая время: ‘Кад пуласпа данталйк кйштах сулхйнланчё’ ‘К вечеру стало прохладно’; ‘Тул дутйласпа думйр шйпйртаттарса илчё’ ‘На рассвете прошел дождь’. В подобных примерах сказуемое придаточной части обычно оформляется причастием будущего времени.
Аффикс творительного падежа часто употребляется для выражения значения объекта: ‘Этем ёмёрё — мёлке вёлтлетсе иртнипе пёрех’ ‘Жизнь человека похожа на промелькнувшую тень’; ‘Юля каланипе Оирахвипе Миккул та килёшрёд’ ‘С тем, что сказала Юля, согласились и Миккул с Серафимой’.
Заметим, что придаточная часть в подобных конструкциях относится либо ко всему главному предложению, либо к его отдельной части. Например, в предложениях ‘Вйхйт иртнипе саралса та якалса пётнё тенкелсем дине ватти те, вётти те шакйриех ларса тухрёд’ ‘На скамейках, которые со временем пожелтели и стали гладкими, дружно уселись и стар, и млад’; ‘Лаши дапла хйтланнипе кймйлсйрланнй Макдйм хйй сисмесёрех денёк енне даврйнчё’ ‘Недовольный поведением лошади, Матвей незаметно для себя повернулся к сеням’ придаточные части ‘вйхйт иртнипе’, лаши дапла хйтланнипе’ подчиняются не всему главному предложению, а лишь его отдельным компонентам ‘саралса та якалса пётнё’, ‘ кймйлсйрланнй\
В предложениях ‘Ашйм ытла дуннипе шухйшлан та юр юрлан ‘Из-за того, что в душе неспокойно, думаешь и песню поешь’; ‘Qил тухнипе йывйд тйррисем суллансах кашлама тытйнчёд’ ‘Вершины деревьев начали шумно раскачиваться от ветра’ придаточные части поясняют все главное предложение.
Таким образом, у творительного падежа в чувашском языке обнаруживается широкий спектр семантических и синтаксических функций, последовательно соотносимых с разнообразными позициями в составе предложения, синтаксемы, текста.
Список литературы
1. Андреев, В. А. Очерки по функциональной грамматике чувашского языка : категория склонения в чувашском языке. Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2000. 166 с.
2. Ашмарин, Н. И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Казань : Типо-литогр.
В. М. Ключникова, 1903. Ч. 1. 573 с.
3. Виноградов, В. В. Русский язык : грамматическое учение о слове. М. : Высш. шк., 1972. 272 с.
4. Грамматика хакасского языка. М. : Наука. 1975. 420 с.
5. Иванов, А. И. Склонение и его роль в чувашском языке // Учен. зап. НИИ яз., лит., истории и экономики при Совете Министров Чуваш. АССР. Вып. 39. Чебоксары, 1969. С. 106-126.
6. Павлов, И. П. Современный чувашский язык : (Морфология). Чебоксары : Чуваш. книж. изд-во, 1965. 343 с.
7. Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М. : Языки славян. культуры, 2001. 432 с.
8. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике. М. : URSS, 2010. 318 с.
9. Сергеев, В. И. Морфологические категориальные и некатегориальные формы в современном чувашском языке. Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2002. 299 с.
10. Татарская грамматика. Т. II. Морфология. Казань : Татар. книж. изд-во, 1993. 397 с.
11. Щербак, А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков : (Имя). Л. : Наука, 1977. 183 с.
12. Radloff, W. Die jakutische Sprache in ihrem Verhaltnisse zu den Turksprachen. St.-Pb., 1908. P. 3.
