CC BY
151
6. ОТЗЫВЫ, РЕЦЕНЗИИ
С.У. Дикаев*
отзыв официального оппонента о диссертации
НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОй СТЕПЕНИ КАНДИДАТА ЮРИДИЧЕСКИх НАУК:
шевченко и.в. уголовная ответственность за террористическую деятельность: уголовноправовой и правоприменительный аспекты.
САРАТОВ: саратовский ЮРИДИЧЕСКИй ИНСТИТУТ
МВД РОССИИ. 2010.
Проблема противодействия террористической деятельности родилась не сегодня. Однако особое значение она приобретает во времена крутых кризисов, перемен и реформ, подобных тем, которые выпали на долю России в конце прошлого — начале нынешнего столетия. Рост общей и организованной преступности в России, включая преступления террористической и экстремистской направленности, общепризнанное несовершенство социальных, политических, юридических институтов и отдельных норм противодействия этим явлениям, их недостаточность, всё это вместе взятое делает проблематику обеспечения безопасности общества актуальной.
В значительной степени актуальность диссертации И.В. Шевченко определяется тем, что она выполнена в период, когда можно сказать, завершился затянувшийся процесс осознания мировым сообществом глобализации террористических угроз и консолидации его усилий по противодействию им. Это обстоятельство существенно повышает значимость научного исследования терроризма как явления, представляющего угрозу миру и безопасности человечества, а, следовательно, — внутренней и внешней безопасности России.
* Салман Умарович Дикаев — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права Санкт-Петербургского университета МВД России, президент Санкт-Петербургского международного криминологического клуба (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected] © С.У. Дикаев, 2011
Криминология
В диссертационном исследовании есть положения, содержащие определённое приращение научного знания, то есть качество научной новизны, имеющей теоретическую и практическую значимость
Несмотря на то, что проблемам терроризма посвящены десятки монографических работ, в том числе диссертационного уровня, автору удалось обеспечить надлежащую научную новизну полученным результатом. Научная новизна исследования И.В. Шевченко выражается не только в том, что в нём впервые исследуются составы преступлений, сгруппированных им как преступления террористической направленности, но и в том, что автор обосновывает свою позицию по спорным, не нашедшим должного отражения в научных работах вопросам или недостаточно урегулированных законодательством вопросам противодействия преступлениям, совершаемым в террористических целях.
В диссертации И.В. Шевченко содержатся немало разумных и аргументированных предложений, заслуживающих пристального внимания законодателя и правоприменителей. Его мысли способны оживить научную дискуссию по ключевым проблемам борьбы не только с террористической деятельностью, но и рядом сопряжённых с ней преступлений, сделать её более продуктивной в теоретическом и практическом планах. Вместе с тем по поводу содержания исследования И.В. Шевченко возникли следующие замечания и возражения:
1. Определяя террористическую деятельность как «деятельность отдельных лиц, групп лиц или организаций (сообществ), направленную на пропаганду, подготовку и совершение преступлений, предусмотренных статьями 205, 206, 211, 277-279 и 360 УК РФ ....» (с. 36-37), автор не включает в этот перечень ст.ст. 205.1, 205.2 и 208 УК РФ. И это, несмотря на то, что именно в этих составах и перечислены деяния, образующие террористическую деятельность. Например, чем как не террористической деятельностью является вербовка, вооружение, финансирование терроризма? Ведь в п. 2 ст. 3 Закона «О противодействии терроризму» даётся исчерпывающий перечень деяний, образующих террористическую деятельность:
а) организация, планирование, подготовка, финансирование и реализация террористического акта;
б) подстрекательство к террористическому акту;
в) организация незаконного вооружённого формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре;
г) вербовка, вооружение, обучение и использование террористов;
д) информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта;
е) пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности.
Поэтому нельзя согласиться с тем, что автор изъял из приведённого им перечня статей составы ст.ст. 205.1, 205.2 и 208 УК РФ.
Автор далее пишет, что «к террористической деятельности могут быть отнесены и другие преступления, предусмотренные УК РФ, если они совершены в указанных целях».
Если соискатель допускает возможность отнесения к террористической деятельности и других преступлений, совершённых в террористических целях, тогда
зачем эти рассуждения, достаточно сказать о террористической цели и привязать к ней все преступления. И тогда получится, что любое деяние образует террористическую деятельность, если оно совершено в целях оказания воздействия на принятие решения органами власти и т. д.
Полагаю, что перечень деяний, приводимый в ст. 3 Закона, должен быть закрытым.
2. Соискатель, соглашаясь с мнением В.П. Емельянова, предлагает в рамках уголовно-правового исследования вообще отказаться от понятия «террор», поскольку «оно не может употребляться без дополнительных оговорок и уточнений, а, соответственно, приводит лишь к путанице и бессмысленным спорам в науке» (с. 19).
Полагаю, что задача науки как раз в том и состоит, чтобы разобраться в этой путанице и сделать так, чтобы путаницы не было. Конечно, легче убрать, чем разобраться. А путаница эта возникает из-за того, что учёные пытаются познать часть (терроризм) без её связи с целым (террором). Между тем мы не сможем понять, что из себя представляют «террористический акт» и «терроризм», не используя термин «террор». Исследованию части (терроризма и/или террористического акта) должно предшествовать исследование целого (террора), так как, изучив только часть, нельзя судить о целом, в которое она включена. Только исследуя целое, можно выделить в нём соответствующие части и анализировать характер их связи. Поэтому автору следовало не соглашаться с В.П. Емельяновым, а попытаться понять, в чем проблема и разрешить её. Полагаю, что террор, терроризм и его единичное проявление террористический акт взаимообусловленные явления, что требует их исследования в связке. Более подробно об этом можно узнать из монографии «Террор, терроризм и преступления террористического характера», изданной в 2006 г.
3. Соискатель вступает в дискуссию с другими авторами, сомневающимися в разумности установления в ст. 205 УК ответственности субъектов с 14 лет и приводит свои доводы в пользу такого решения законодателя (с. 83-84). Хочу на каждый его аргумент привести контраргумент.
а) Автор пишет, что в связи с акселерацией и проч., вряд ли стоит говорить о том, что четырнадцатилетний подросток не в полной мере осознает опасность взрыва, применения огнестрельного оружия или того же поджога.
Опасность взрыва и возможные последствия он понимает, но он может не осознавать характер совершаемых деяний применительно к объекту посягательства, что он посягает на общественную безопасность. Почему тогда за бандитизм ответственность с 16 лет? Что 16-летний не понимает, что такое банда? Или не понимает, что он участвует в незаконном вооружённом формировании (ст. 208 УК)?
б) Второй аргумент касается того, что во время проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе множество террористических актов было совершено именно несовершеннолетними.
Полагаю, что это ни о чём не говорит, поскольку такие данные не подкреплены ни статистикой, ни собственными исследованиями соискателя. Если диссертант проводил собственные исследования этого вопроса, то результаты исследования должны были быть приведены в работе. Кроме того, не следует забывать, что к несовершеннолетним относятся и 14-ти, и
15-ти, и 16-летние. Одно дело если такие акты совершались несовершеннолетними в возрасте от 16-ти до 18-ти лет. И совсем другое дело, если эти преступления совершались лицами в возрасте от 14-ти до
16-ти лет. Значит, для обоснования своего вывода соискатель должен был из категории несовершеннолетних выделить именно группу в возрасте от 14-ти до 16-ти лет и проанализировать, насколько часто они становились субъектами деяния, предусмотренного ст. 205 УК. Этого автор не сделал.
Здесь замечу, что автор показывает свои знания обычаев и традиций народов России, в частности чеченского народа. Хочется верить, что наш соискатель также хорошо знает обычаи и традиции других народов России, прежде всего своего народа. А то часто бывает, когда авторы пытаются характеризовать другие народы, имея смутные представления о самих себе, —своём собственном народе, обычаях
Криминология
и традициях. Но это, конечно же, не относится к нашему соискателю.
В частности, он пишет, ссылаясь на профессора Л.В. Сердюка, и на собственный опыт участия в боевых действиях, что использование несовершеннолетних при совершении террористических актов, особенно в Чеченской Республике, уже является одним из методов воспитания подрастающего поколения, и что во многих случаях использование детей при совершении террористических актов имеет место, исходя из обычаев и традиций чеченского народа.
По суждению автора чеченцы только тем и занимаются, что воспитывают террористов. Остаётся поблагодарить и профессора Л.В. Сердюка и соискателя за то, что они не пошли дальше в своих суждениях, а то могли дойти до того, чтобы признать всю нацию террористами, поскольку они все занимаются террористической деятельностью.
Напомню уважаемым исследователям, что в первую и во вторую чеченские кампании российские генералы запрещали выпускать из осаждённого Грозного мужчин старше 12 лет, не давая им спастись от бомбежек и артобстрелов, рассматривая их как террористов. Трудно доказать что ты не террорист, когда этот вопрос решается не исходя из факта совершённого преступления, а из факта принадлежности человека к конкретной нации. Очень печально, что учёные подыгрывают политикам своими суждениями, основанными на поверхностных исследованиях. Апеллирование на личный опыт соискателя вовсе не уместно, ведь он не проводил там исследование особенностей воспитания подрастающего поколения. А весь его «опыт» заключался лишь в том, что он видел этих чеченцев только через прорезь прицела снайперской винтовки.
в) Автор пишет, что «предполагаемое наказание имеет своей целью и предотвращение преступления, выполняя превентивную, сдерживающую роль».
Если до конца следовать этой логике, разумнее вообще понизить возраст уголовной ответственности по всем статьям УК. Предупредительный эффект УК будет значительно выше. А если серьёзно, то этот тезис
требует отдельного обоснования. Преступность несовершеннолетних на протяжении многих лет сохраняет относительную стабильность, и усиление репрессивного потенциала УК, в том числе и понижения порога ответственности до 12 лет, как предлагают некоторые авторы, не изменит положение дел. И то, что учёные смиряются с законодателем и даже обосновывают необходимость понижения порога ответственности, говорит о том, что дети и молодёжь не имеют для них важного значения.
г) Соискатель считает, что невозможность осознания общественной опасности во время совершения преступления охватывается частью 3 статьи 20 УК РФ без каких-либо исключений.
Здесь имеет место подмена понятий. Положения п. 3 ст. 20 УК касаются лиц, которым на момент совершения преступления исполнилось 14, но не исполнилось 18 лет. А научный спор идёт только о субъектах, возраст которых от 14 до 16 лет. Кроме того, п. 3 ст. 20 УК говорит о случаях отставания несовершеннолетних в психическом развитии, а спор идёт о случаях, когда такое отставание не наблюдается.
4. Разработанное автором предложение по изменению диспозиции статьи 205 УК РФ обладает рядом недостатков, хотя рациональное зерно в идеях автора, несомненно, есть.
В частности, следует согласиться с автором в том, что нужно заменить слова «иных действий» на «иные деяния», поскольку, как доказывает автор, террористический акт может совершаться и путём бездействия. Разумной была бы и замена слова «поджог», поскольку таким способом акт терроризма почти не совершается, указав на «использование или применение огнестрельного оружия». Давно следовало вывести и угрозу из состава ст. 205 УК РФ.
Однако главный признак террористического акта — устрашение населения, — должен идти сразу за взрывом и другими деяниями, поскольку эти деяния должны быть такими, что они способны устрашать население и создавать опасность гибели человека. Использование законодателем соединительного союза «и» говорит о том, что устрашение и другие опасности должны быть такими, что они создают опасность
гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба, т. е. должны наличествовать вместе. В авторском варианте получается, что любой взрыв, создающий опасность гибели человека, даже если он не вызвал устрашения населения, при наличии террористической цели образует состав преступления. Тем самым подрывается сама идея, которая закладывается законодателем в диспозицию этой статьи
— криминализация случаев воздействия на власть через устрашение населения.
Кроме того, при конструировании нормы автором допущены грамматические ошибки, например, нужно было писать не «иное деяние», а «иного деяния», не «создающее», а «создающего».
5. Нельзя согласиться с мнением автора, поддерживающего решения законодателя, который ввел особо квалифицированный состав: — повлекшее умышленное причинение смерти человеку. Соискатель считает, что такое решение законодателя облегчает квалификацию рассматриваемого преступления и отграничивает его от статьи 105 УК РФ, соотнося статью 205 УК РФ как специальную норму по отношению к общей, что не требует квалификации по совокупности преступлений.
Законодателю, а с ним и соискателю следовало бы знать, что особенностью преступлений против общественной безопасности является то, что все последствия от этих деяний требуют дополнительной квалификации по соответствующим статьям УК. Если следовать логике законодателя, а за ним и диссертанта, то и за незаконное ношение, хранение и т. д. оружия и взрывчатки тоже не требуется дополнительная квалификация по ст. 222 УК? А если погибло множество людей, разрушены здания, причинён тяжкий вред здоровью, были совершены захват заложников и проч., как это уложить в рамки диспозиции статьи 205 УК?
Террористический акт сам по себе представляет опасность для общества, а потому все последствия от него, во всяком случае, наступившие от умышленных деяний виновного, должны квалифицироваться по совокупности. Практика законодателя по «окучиванию» (С.Ф. Милюков) деяний преследует вполне определённые
цели: уменьшение статистического числа совершаемых в России преступлений. Как справедливо отмечает С.Ф. Милюков, хитрости техники конструирования норм позволяют сокращать число реально совершённых преступлений. Одно дело, когда всё содеянное и его последствия включить в один состав ст. 205 УК и показать в статистическом отчёте как одно преступление, и другое дело, когда виновным будут вменены в вину несколько составов и отразить в статистике два—три совершённых преступления. Реально, по мнению С.Ф. Милюкова, ежегодно в России совершается около 20 миллионов преступлений (см. Российский криминологический взгляд. 2009. № 2. С. 269), но регистрируется около 3 миллионов.
Полагаю, что действия законодателя в части введения пунктов «б» и «в» части 2 и пункта «б» части 3, а также введение ч. 4 ст. 206 — захват заложника, и других, неправильными.
6. Анализируя изменения, внесённые в УК РФ Федеральным законом № 153-ФЗ от 27 июля 2006 г., автор положительно относится к исключению из статьи 205.1 УК РФ слов «преступления террористического характера», поскольку у каждого из перечисленных в данной статье преступлений, кроме статей 205 и 278 УК РФ, свой собственный общественно опасный характер.
Во-первых, декриминализация финансирования террористической организации была обусловлена тем, что могли возникать трудности в признании организации террористической, т. е. вменению этого признака должно было предшествовать решение суда о признании той или иной организации террористической, что затруднило бы применение статьи. А в нынешней редакции достаточно доказать, что имел место сам факт финансирования конкретного акта терроризма.
Во-вторых, о преступлениях террористического характера говорилось не в диспозиции статьи, а в примечании к этой статье.
В-третьих, если так рассуждать как соискатель, то все преступления обладают собственным общественно опасным характером. Однако о террористическом
Криминология
характере этих преступлений говорило то, что, в предыдущей редакции ст. 205 УК говорилось о том, что взрыв и поджог совершались в целях устрашения населения. Соответственно, деяния относились к преступлениям террористического характера постольку, поскольку они совершались в террористических целях, т. е. в целях устрашения населения и воздействия на власть. Указание на террористический характер этих деяний действительно означало необходимость их дополнительной квалификации ещё и по ст. 205 УК. И это не противоречило положениям ст. 17 УК (совокупность преступлений), и полностью соответствовало обстоятельствам дела. Ещё раз напомню, что преступления против общественной безопасности представляют опасность не только потому, что в результате их совершения наступили какие-то последствия, а потому что их совершил виновный. Соответственно, все последствия от этих деяний, если они образуют состав какого-то преступления, должны подлежать дополнительной квалификации.
7. Автор в параграфе 2 главы 2 даёт исчерпывающую характеристику деянию, предусмотренному ст. 205.1 УК РФ. Однако я не могу согласиться с его мнением о том, что «новая диспозиция статьи 205.1 УК РФ в практическом отношении более применима, чем та же статья в предыдущей редакции, и в целом даёт развернутый перечень деяний, образующих содействие террористической деятельности».
Полагаю, что введение в УК этих составов создало сложности применения института соучастия к лицам, совершившим террористический акт или иные преступления, образующие террористическую деятельность. Статьи 33 и 205 УК позволяют привлекать к ответственности всех тех, кто умышленно оказывает содействие, в том числе и финансовое, террористам, что говорит об ошибочности введения в УК статьи 205.1. То, что эту статью нужно убрать из УК можно увидеть и в рассуждениях диссертанта, правда, он почему-то не придаёт этому значение.
Так, проводя разграничение смежных преступлений, предусмотренных статьями 205, 2051 и 2052 УК РФ, автор пишет, что
«во всех случаях, следуя правилу о конкуренции общей и специальной нормы, ... деяние должно квалифицироваться по статье
205.1 и 205.2 УК РФ, соответственно, как специальные нормы по отношению к статье 205 УК РФ, и не будут образовывать состава террористического акта. В случае совершения указанных деяний лицом, достигшим четырнадцатилетнего возраста, но не достигшим шестнадцати лет, содеянное должно квалифицироваться как приготовление к террористическому акту, пособничество либо подстрекательство в его совершении. Это связано с тем, что уголовная ответственность по статьям
205.1 и 205.2 УК РФ наступает с шестнадцати лет» (с. 136).
Получается парадоксальная ситуация. Если призывы к террористической деятельности или содействие терроризму осуществляет лицо, достигшее 16 лет, то ответственность наступает по ст.ст. 205.1 или 205.2, санкции которых менее строгие, чем санкция ст. 205 УК, под которую подпадают те же действия, совершённые лицом моложе 16 лет. Полагаю, что это недопустимо. Но в этом виноват не соискатель, а законодатель, который в угоду международным обязательствам государства нарушил внутреннюю логику УК, «размазав» институт соучастия. Это же произошло, как было сказано выше, и с институтом множественности.
8. Анализируя положение, содержащееся в примечании к статье 205.1 УК РФ, где даётся определение финансированию терроризма, соискатель находит нарушение правил законодательной техники. Ему не нравится, что законодатель говорит об оказании финансовых услуг «с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации...». По мнению соискателя, «такой формы вины, как «осознание того», уголовный закон не знает». Да и без указания на умысел очевидно, что финансирование возможно только с прямым умыслом.
Полагаю, что «осознание того» — это не форма вины, а только его интеллектуальное составляющее. Подчёркивание в законе того, что лицо должно осознавать, кому и куда финансы предназначены весьма важно, поскольку, на самом деле, это не
всегда бывает так очевидно, как полагает автор. Расследуя преступление, следственным органам нужно будет доказать, что лицо осознавало, что оно оказывает финансовую помощь именно террористу или террористической организации или финансирует совершение именно террористического акта. Конечно, при этом он может не знать конкретных исполнителей этого преступления и детали самого преступления или куда именно пойдут выделенные деньги. Если такая осознанность не будет доказана, то состав финансирования терроризма отсутствует. И это правильно, иначе мы можем обвинить в финансировании терроризма все финансовые институты, через которые проходили деньги террористов.
9. Соглашаясь с В.И. Радченко, автор считает, что призывы к террористической деятельности возможны в изобразительной форме без каких-либо комментариев к нему, отражающих его целевую направленность.
Полагаю, что нельзя так всё упрощать. Если школьник старшего класса в школе нарисует сюжет подрыва российского танка, то это следует расценивать как оправдание терроризма или призыв к нему? Если такой же субъект нарисовал раненного террористом сотрудника спецназа, надо привлечь его к ответственности, придав его рисунку смысл: «стреляй в спецназ»? Ответственности не будет если рисунок растолковать, как «Спецназ жертвует собой во имя спасения невинных жертв». Полагаю, что в случае осуществления призывов в изобразительной форме без словесного или текстового комментария потребуется проведение экспертиз, что вряд ли можно считать целесообразным, хотя бы ввиду удорожания судопроизводства.
10. Проанализировав практику назначения террористам уголовного наказания, автор приходит к выводу о том, что в большинстве случаев наказание назначается с применением ст. 64 УК. В связи с этим предлагается внести дополнения в эту статью, указывающую на недопустимость её применения при назначении наказания лицам, совершившим преступление, связанное с террористической деятельностью.
Дело в том, что до внесения изменений в ст. 62 УК — назначение наказания при наличии смягчающих обстоятельств
- имело место законодательно не регламентированное досудебное соглашение о сотрудничестве. И суды назначали террористам щадящие наказания, в том числе и с применением ст. 64 УК лицам, способствовавшим правоохранительным органам в раскрытии и расследовании преступлений. Думаю, что изменения ст. 62 УК, чётко определившие пределы назначения наказания в случае досудебного соглашения о сотрудничестве, повлияют на судебную практику назначения наказания с применением ст. 64 УК.
Кроме того, следует иметь в виду, что жизнь сложнее, чем кажется соискателю. Нельзя быть столь прямолинейным при исследовании сложных социальных явлений. Террорист террористу рознь. Иного террориста можно и нужно спасти, назначив символическое наказание, а то и освободив от ответственности на основании примечаний к соответствующим статьям УК. Поэтому предложения автора, содержащиеся в положении 8, выносимом на защиту (с. 12) безоговорочно принять нельзя. Да, эти меры могут быть обоснованными в отношении организаторов преступлений, руководителей бандгрупп и организованного преступного сообщества. Но нормы УК носят универсальный характер, и их изменение распространится на все случаи совершения этих преступлений, и на всех, кто организовал, совершил или участвовал в совершении преступления.
11. Вообще, идея автора о наполнении ряда статей УК РФ совершенно новым содержанием противоречит правилам законодательной техники и может привести к неразберихе в уголовно-правовом механизме:
а) принято включать в Кодекс принципиально новые нормы только за счёт создания дополнительных статей с присвоением им соответствующего индекса, а сходные нормы оставлять на своих местах либо исключать без заполнения образовавшейся ниши.
Автор же в положениях 4, 5 и 6, выносимых на защиту, предлагает изменить индексы статей, что приведёт к смещению всего порядка нумерации, что недопустимо;
риминология
ВЧЕРА СЕГОДНЯ ЗАВТРА
б) в названии предлагаемой автором статьи 205.3 УК «Публичная пропаганда и публичный призыв к осуществлению террористической деятельности» также, как и в её диспозиции следует использовать разделительный союз «или», а не соединительный союз «и». Иначе получится, что ответственность предусмотрена только при совместном наличии и пропаганды и публичного призыва;
в) законодатель совсем недавно снизил в санкции ч. 2 ст. 205.2 УК срок лишения свободы с 5 до 3-х лет. Соискатель же предлагает увеличить этот срок до 7 лет лишения свободы, а также увеличить срок запрета заниматься определённой деятельностью с 3 до 5-ти лет. Эти предложения ничем не обоснованы. К тому же идея автора противоречит государственной стратегии минимизации применения лишения свободы и снижения его сроков;
г) в авторской редакции ст. 207 «Заведомо ложное сообщение об угрозе жизни и здоровью граждан и (или) имуществу» диссертант решил сохранить слова «поджог» и «действий», тогда как в ст. 205 УК им обосновывается необходимость их замены на «использование и применение огнестрельного оружия» и «деяний». Полагаю, что диспозиция предлагаемой нормы, в части описания совершаемых в ней деяний, должна быть максимально приближена к диспозиции ст. 205 УК.
Как следует из замечаний, диссертация не безупречна. Но сделанные замечания, несмотря на принципиальный характер некоторых из них, не подрывают общего положительного впечатления от проанализированного труда. Они лишь подтверждают чрезвычайную сложность избранной темы, необходимость её дальнейшей интенсивной разработки. Поэтому мы вправе сделать вывод о том, что исследование, проведённое И.В. Шевченко, отвечает требованиям, предъявляемым к диссертациям, представленным на соискание учёной степени кандидата юридических наук.
Официальный оппонент, профессор кафедры уголовного права Санкт-Петербургского университета МВД РФ, доктор юридических наук, профессор С.У. Дикаев
15 февраля 2010 г.
