CC BY
30
Stratum plus, №4, 2000
17
К.В.Каспарова
Отзыв на диссертацию В.Е. Еременко
«Процесс латенизации археологических общностей позднего предримского времени Восточной Европы и сложение зарубинецкой культуры»1, представленную к защите на соискание ученой степени к.и.н.
A Comment on VE Eremenko's Dissertation "The Lateneisation Process of Archaeological Societies in Late Pre-Roman Time in the Eastern Europe and Development of Zarubintsy Culture".
K.V. Kasparova, VE Eremenko's opponent, is quite positive about his work in general, though she makes a number of comments. She does not agree, in particular, with the too early date of the stage C1b in La Tene (225-190 BC); again, she is not quite convinced with an attempt to distinguish a stage on Zarubintsy sites, preceding the marches of Bastarnae to the Balakans in 179-168. She also points out a number of inaccuracies, particularly, in synchronisation of phases on the cemeteries of Poienesti, Lukashevka and Dolineni.
Зарубинецкая культура давно привлекает внимание ученых в связи с изучением этногенеза славян, в котором роль ее спорна. Исследованию культуры в разных аспектах посвящено немало работ. О происхождении культуры существует несколько гипотез, в том числе и рассматриваемая в защищаемой работе. Признается и зависимость формирования культуры от общеевропейских процессов латенизации, но о его сущности мнения противоречивы. Вопросы эти изучены недостаточно и неравноценно. А между тем в отечественной науке господствует концепция автохтонного происхождения зарубинецкой культуры с признанием незначительного участия пришлого компонента, и лишь кельтским воздействием объясняется ее латенизированный облик.
Поэтому очень актуально появление специальной работы, где последовательно рассмотрены процессы латенизации и, как один из них — сложение зарубинецкой культуры. В этом и новизна защищаемой диссертации. Круг вопросов, поднятых в ней, обширен: они охватывают период от IV до I вв. до н.э. на землях от Эльбы до Днепра и от Южного Причерноморья до Верхнего Днепра. Не все положения диссертанта оригинальны, но многие он обстоятельно и убедительно развивает, предлагает свои решения и гипотезы. Автор сам отмечает их дискус-сионность, и это определяет еще одну сторону новизны в работе, но естественно, открывает и широкое поле для критики. Такая большая работа сложна для краткого отзыва, и я позволю себе не рассматривать все ее достоинства — они видны невооруженным глазом, а остановлюсь на разборе и критике тех разделов, которые, по-моему, того заслуживают.
Несколько общих замечаний. Структура работы отличается строгой логичностью и соответствует поставленным задачам; аспекты изучения процессов латенизации и сложение зарубинецкой культуры выбраны удачно и четко сформулированы. Четыре раздела диссертации написаны в соавторстве, их следовало бы представить в более сжатом виде; работа от этого не потеряет свою целостность. Это разделы об исторической экспансии кельтов, в соответствие с хронологией эпохи Латена, и хронология памятников Закарпатья (последние не столь важны для основной темы, ибо уже давно ясно, что не они послужили базой для распространения процесса латенизации). Тем более вышла уже и работа М.Б.Щукина ^ЬюЬшйп 1989), где рассмотрены вопросы хронологии Латена. Множество ссылок к этим разделам не всегда оправданно увеличивают и без того огромный список литературы. Сокращен мог быть и раздел о корреляционном методе П.Райнеке — в принципе, это азбука хронологических разработок, достаточно было бы некоторых дополнений диссертанта.
В первом разделе необходимо отметить интересную гипотезу диссертанта о возможности уточнения спорной даты начала ступени Латена С1, и она согласуется с новыми данными по хронологии эпохи Латена. Однако, для Восточной Кельтики и зарубинецкой культуры предлагаемые даты С1Ь (225/190 гг. до н.э.), я думаю, занижены. Если запаздывание появления фибул в Карпатской Котловине по отношению к Италии признается диссертантом возможным, то почему не может быть аналогичная ситуация по отношению к зарубинецкой территории? Единичные ранние типы попали туда на исходе
1 (Еременко 1990); опубликована с изменениями и дополнениями (Еременко 1997).
© К.В.Каспарова, 2000. © Английское резюме Ю.Д.Тимотиной, 2000.
18
К.В.Каспарова
их моды в латенских культурах, возможно, в период непосредственно связанный с походами бастарнов 179—168 гг., т.е. близки дате фибул зарубинецкого типа. Не убеждает и синхронизация ранних лукашевских погребений с фибулами варианта В и поселений с амфорными клеймами 200—180 гг. до н.э. В следующем разделе на основании анализа ранних импор-тов в Гетике и Скифии, в античных городах автор приходит к важному выводу: их основная часть не относится к периоду, непосредственно предшествующему формированию латени-зированных культур, их незначительное попадание в Поднестровье и Поднепровье не могло явиться причиной начала латенизации местных культур.
Рассматривая аргументы сторонников местного происхождения зарубинецкой и поянешт-ской культур, В.Е.Еременко отвергает их методы сопоставления культур новых и предшествующих, но в противовес не дает более серьезные разработки, его аргументы держатся на хронологии импортов. Это важно, но лакуна между культурами выглядит обоснованной, если только совсем не брать в расчет культурно-типологическое сходство их основных элементов. Так ли это бесспорно? На всех материалах поселений исследуемых культур присутствует керамика, которую действительно нельзя связать ни с какой другой, кроме скифской, поморской или гетской: горшки с раздутым туловом и ямочками по венчику, «поморские» типы с орнаментом «шахматными» защипами, фрагменты кло-шей, имитация черепками каменного ящика в погребениях, сосуды-приставки и др. Этого нет ни в кельтской, ни в ясторфской культурах. Думаю, что мнение Т.Домбровской о доживании поморского населения до конца III и начала II вв. до н.э. относится и к нашей территории: местный субстрат нельзя совсем исключить ни в Поднестровье, ни в Поднепровье. Рассматривая ряд памятников Поднепровья и опираясь на свод Н.М.Онайко, диссертант почему-то некоторые пропустил, не оговаривая, хотя они датированы III — II вв. (с. 71, 73, 190, ср.: Онайко 1970, № 595, 596, 603, 720 и др.).
Несмотря на необходимость ряда уточнений в этой проблеме, автор безусловно прав: ни за-рубинецкая, ни другие латенизированные культуры не образовались путем прямой эволюции местных. Существенным вкладом диссертанта в хронологические разработки изучаемого периода является синхронизация фаз позднего предримского времени и ступеней Латена с учетом новых данных. Он корректирует схему Р.Хахманна на его же исходном материале, без включения новых разработок по ясторфским регионам, что и не требуется для данной темы. Однако, хотелось бы в итоговую таблицу ввести периодизацию поянештских памятников, а зарубинецкие не ограничивать Полесьем, представленным, кстати, бедно и неточно. Неясно,
почему в могильнике Каммер не учтены важные для хронологии ранние фибулы позднелатен-ской схемы.
Вопросы, связанные с процессом латенизации в разных ее проявлениях, исследуются западными учеными (З.Возьняк, К.Годловский, Р.Волонгевич, Н.Венцлова и др.), в диссертации это можно было отразить полнее. В нашей же литературе специально они не рассматривались, а такой раздел в диссертации очень важен. Здесь рассмотрена зона кельтско-ясторф-ского пограничья, где начался процесс латенизации местных культур еще в Латене В2Ь, анализирован один из окраинных ясторфских могильников — Любошице, внесены коррективы в его периодизацию. Попутно замечу, что в корреляционные таблицы вкрались неточности: например, в погребении 45 отсутствует фибула варианта А; в погребении 139 не учтена миска (Domanski 1975: табл. VII,с; XV,е): в результате погребение 45 попало не в I фазу, а в III.
Проведенный в следующем разделе хронологический анализ трех могильников поянешт-ской культуры подтверждает связь их происхождения с ясторфской периферией. Основные положения диссертанта убедительны и соответствуют концепции М.Бабеша, развернутой в последних статьях. В защищаемой работе их не следовало бы игнорировать, это только усилило бы позиции диссертанта. Не буду утомлять уважаемых членов Ученого Совета перечислением конкретных замечаний (они переданы диссертанту), отмечу только, что некорректность в корреляционных таблицах указывает на своего рода нечистый эксперимент и портит хорошую работу. Кроме того, здесь мне спорной представляется синхронизация фаз могильников, исходя из данных самого диссертанта: фибулы варианта В диагностируют 3 фазу в Поянешти, 2 — в Лукашевке и 1 — в Долинянах, но на синхронизационной таблице фаза 1 Долинян совмещена с фазой 3 Лукашевки, хотя вариант В более характерен для Латена С2, а не D2. Эта синхронизация неверна уже потому, что в Долинянах есть поясные крючки, соответствующие 2 фазе Поянешти.
В IV главе диссертант рассматривает аргументы, позволяющие синхронизировать ранние зарубинецкие и поянештские комплексы с Ла-теном С1Ь, т.е. с 225—190 гг. Для этого необходимо доказать существование в культуре начальной фазы, не связанной с балканскими походами бастарнов, т.е. до 179—168 гг. Лишь после них в зарубинецкой культуре появились характерные фибулы и она полностью сложилась. Эта задача решается исследованием двух могильников — Воронино и Корчеватое. Первый исследован при помощи кластерного метода и раздельной корреляции мужских и женских погребений, выделенных по археологическим признакам. Последнее мне представляется положительным, хотя и спорным. Но не могу согла-
Отзывы
19
ситься с некоторыми выводами. Остановлюсь на одном моменте. При рассмотрении хронологии фибул было определено, что расчлененные появляются раньше, чем вариант В, но в Воро-нино обратная последовательность, которую автор объясняет переживанием этих форм и тем, что иначе «нарушится вся корреляционная последовательность». Здесь ситуация сомнительна, т.к. эта фибула расчлененно-зарубинец-кого типа, т.е. одна из тех, которые могли появиться после балканских походов, по мысли автора, во II фазе, и этим как бы предопределено ее место. Построение всего хронологического ряда неубедительно при сопоставлении с другими могильниками Полесья, а Воронино — наименее репрезентативный. Тем более неубедительна такая фаза в Корчеватовском могильнике. Здесь нет ни кластерной, ни обычной типологии керамики. Неясно, к примеру, отличие горшков ХИ-6 и 8, попавших в разные фазы, отнесение миски ХИ-13 к фазе 3 и др. Вместо Корчеватого уместнее было бы рассмотреть Пироговский могильник. Я думаю, что на материалах здесь использованных доказать наличие «добалканской» фазы и удревнение даты до 225—190 гг. не удается. Удревнение вообще вполне допустимо, но не обязательно связывать первые зарубинецкие погребения с первыми упоминаниями о бастарнах.
Интересные и новые результаты дала разработка В.Е. Еременко материалов могильника Чаплин. В них прослеживаются связи с ясторф-ской культурой (в т.ч. Ютландии), с оксывской, с позднескифскими памятниками. «Столь странный симбиоз культурных компонентов» диссертант объясняет известной по письменным источникам легендой о переселении кимвров-кельтоскифов, живущих в окрестностях Меоти-ды. Гипотеза действительно объясняет много неясного прежде в своеобразии верхнеднепровского варианта зарубинецкой культуры. По В.Е.Еременко, могильник возник около 150— 120 гг., после походов бастарнов: здесь не выделена фаза, синхронная Воронино и Корчеватому, и фибулы варианта В в хронологическом
ряду не стоят раньше зарубинецкого типа, как в Воронино. Хотя погр.142 с фибулой, близкой варианту А, по логике предыдущих хронологических рассуждений, должно бы соответствовать фазе С1Ь, также как и погребения с фибулами 1/11 вариантов зарубинецких, которые в Полесье сочетаются с дериватом расчлененной. Эти несоответствия неубедительно трактуются, или не замечены автором, увлеченным интересной гипотезой. Думаю, диссертант прав, предложив свою типологию позднелатен-ских фибул из Чаплина и связав происхождение слабопрогнутых с рейнско-дунайскими землями, а прогнутых — с пшеворской и оксывской культурами.
Этой главой по сути дела исследование можно было завершить. Но В.Е.Еременко останавливается еще на некоторых вопросах, дополняет работу интересными наблюдениями и выводами, с большинством которых нельзя не согласиться.
В Заключении резюмированы результаты этого большого, сложного и интересного исследования, четко сформулированы выводы. Несмотря на их дискуссионность и излишнюю порой категоричность, для меня они в основном убедительны, но я пристрастна, так как сама придерживаюсь почти таких же взглядов. Необходимо отметить бесспорную ценность приложений — каталогов памятников и альбома иллюстраций, которые являются крайне важным разделом работы, характеризующим ее высокий профессиональный уровень.
Защищаемая работа является полноценным научным исследованием, несомненным вкладом в науку. Диссертант успешно справился с поставленными сложными задачами, но явно хотел объять необъятное, в результате чего возникли неточности, замечания, которые ни в коей мере не снижают значимости исследования. Она соответствует требованиям, предъявляемым к диссертациям, а автореферат — содержанию работы; основные ее положения опубликованы. Диссертант безусловно заслуживает присуждения ученой степени кандидата исторических наук.
ЛИТЕРАТУРА
Еременко В.Е. 1990. Процесс латенизации археологических общностей позднего предримского времени Восточной Европы и сложение зарубинецкой культуры. Автореф. канд. дисс. Л.
Еременко В.Е. 1997. «Кельтская вуаль» и зарубинец-кая культура. СПб.
Онайко Н.А. 1970. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV—II вв. до н.э. САИ Д1—27. М.
Domanski G. 1975. Studia z dziejow s rodkowego
Nadodrza w III—I wieku p.n.e. Wroclaw. Shchukin M.B. 1989. Rome and the Barbarians in Central and Eastern Europe 1st century B.C. — 1st century A.D. // BAR. — International Series. №542. TT. 1—2.
