CC BY
37
3. Путин, В. В. По принципам ЮНЕСКО : Смирнова, А. По принципам ЮНЕСКО : [о работе IV Санкт Петербургского международного культурного форума (14-16 дек. 2015 г.)] / А. Смирнова, И. Метелькова // Педагогические вести. - 2015. - № 17/19. / В. В. Путин // Педагогические вести.- Санкт-Петербург, 2015. -№ 17-19.
4. Резолюция II Международного конгресса традиционной художественной культуры: проблемы фундаментальных исследований народного искусства ХМАО-ЮГРА, 17-19 нояб. 2014 г. - Ханты-Мансийск, 2014.
УДК 791.43(575.1)"1966"
Э. С. Юлдашев
Государственный институт искусств и культуры Узбекистана,
Ташкент, Узбекистан
«ОТТЕПЕЛЬНОЕ» КИНО В УЗБЕКИСТАНЕ (НА ПРИМЕРЕ ЭПОХАЛЬНОЙ КИНОКАРТИНЫ
«НЕЖНОСТЬ»)
В статье затронут процесс становления так называемого «оттепельного» кинематографа Узбекистана. Первая картина этого исторического периода «Нежность» впервые и досконально проанализирована в аспекте «оттепельного» явления как творческой интеграции. Автором представляются малоизученные факты и ключевые явления узбекского поэтического кинематографа.
Ключевые слова: «оттепель», «оттепельное», кинематограф, кино, фильм, экран, художественность, искусство.
E.S. Yuldashev Uzbekistan State Institute of Arts and Culture, Tashkent, Uzbekistan
«THAW» CINEMA IN UZBEKISTAN (ON THE EXAMPLE OF THE EPOCHAL MOTION PICTURE
«TENDERNESS»)
The article touched upon the process of formation of the so-called «thaw» cinematography of Uzbekistan. The first picture of this historical period «Tenderness» for the first time and thoroughly is analyzed in the aspect of the «thaw» phenomenon as creative integration. The author presents the little-studied facts and key phenomena of the Uzbek poetic cinema.
Keywords: «Thaw», «thaw», cinematography, cinema, film, screen, artistry, art.
Один из важнейших аспектов, который сыграл свою созидательную роль в мировоззрении социума в прошлом столетии, стала так называемая «оттепель». Говоря по поводу характера этого исторического отрезка, есть понимание того, что так называемая «оттепель» вплотную повлияла на творческий класс и интеллигенцию, отражая их взгляды и идеи. Под влиянием новой творческой волны менялось, конечно же, и киноискусство, чьи достижения оказались выше всяких ожиданий, глубоких оценок заслуживают все крупные киностудии бывшего СССР в этот киноотрезок, в том числе единственный в регионе легендарный «Узбекфильм», где новое кино и его высокие смыслы показаны во весь рост.
Так, оперируя понятием «оттепельное» кино, российские киноведы, перечисляя ключевых кинотворцов и их творения той поры, в один голос выделяют узбекскую киноленту «Нежность» Э. Ишмухамедова (1966). Киновед-архивист В. Дмитриев, говоря о приходе призванного поколения кинодеятелей, сделавших монтажный кинематограф фактом мирового искусства, подчеркивает вклад Э. Ишмухамедова, ставя его в один ряд с другими мэтрами мирового кино. «Кино 60-х годов, утверждает он, феномен которого, увы, больше ценят сейчас на западных фестивалях, нежели на родине, в основном породили те, кому едва исполнилось 30 лет - как Андрею Тарковскому («Иваново детство»), 28 лет - как Ларисе Шепитько («Крылья») и Андрею Кончаловскому («Первый учитель»), всего 24 - как Эльёру Ишмухамедову («Нежность»), или даже 23 - как Андрею Смирнову, снявшему одну из лучших военных лент «Пядь земли» совместно с 32-летним Борисом Яшиным» [1, с. 17]. Или, к примеру, составители так называемого «Топа 30 лучших фильмов "оттепели" (1953-1968)», ставят так же эту картину в один ряд с образцами мирового «оттепельного» кино [2]. Таким образом, фильм Э. Ишмухамедова ложиться в одну обойму лучшего кинотворения и заставляет изучать и анализировать себя.
Стоит отметить, что этот фильм-дебют детище не только одного режиссера, а целой троицы выпускников ВГИКа. Так, ВГИКовцы - оператор Д. Фатхуллин и драматург О. Агишев, в творческом тандеме с Э. Ишмухамедовым, становятся пионерами, открывшими страницу поэтического кинематографа,
это была их первая полнометражная картина, не считая дипломную короткометражную ленту «Свидание». Необходимо отметить фундаментальную роль ВГИКа как «кузницы кадров» узбекского кинематографа, которая несправедливо предана забвению. Цифры сухой статистики иллюстрируют, как альма-матер на протяжении многих лет «подпитывала» узбекфильм творческими и техническими специалистами, таким образом, прагматично влияя на развитие узбекского киноискусства в целом. Одним из итогов такого созидательного влияния была и рассматриваемая картина «Нежность». Перебирая пожелтевшие от времени статьи того периода, нередко встречаются броские заголовки кинокритиков: «Среди картин "Узбекфильма", недавно с успехом прошедших на экранах, фильм "Нежность" - удачный дебют режиссера Э. Ишмухамедова [сценарий О. Агишева, Э. Ишмухамедова, оператор Д. Фатхуллин]» [3, с. 3]. Эти цитаты эхом доносят до нас атмосферу «оттепельного» пейзажа с его художниками-романтиками. В настоящее время, проанализировав кинофонд республики, вне всякого сомнения, становится очевидным, что этот фильм кардинально изменил архаику консервативного киномышления. Вполне естественно, что данная картина и ее создатели, несомненно, заслуживают аналитической проработки и фундаментального исследования их роли в ту «оттепельскую» пору. Сегодня однозначно, что «Узбекский поэтический кинематограф начинается с работ Э. Ишмухамедова» [4, с. 182], и настоящая работа является еще одним тому подтверждением.
Говоря о самой картине, нужно сказать, что фильм смотрится на одном затаившемся дыхании, захватывая и не отпуская из своих оков, он одновременно жесток и красив. На широкий экран тоталитарной системы режиссер иллюстрирует до боли знакомую, набившую оскомину, простоту и бытовую жизнь горожан родного нам города, завуалированную тернистой жизненной правдой.
И так, обзор и поиски новых форм изложения и образных решений киноматериала приводят нас к сюжетной линии.
Трилогия «Нежность» - это переплетение мгновений трех судеб: юного Санджара, эпатажной Лены и робкой Мамуры. Данный «треугольник» явился ярким примером «оттепельного» отпечатка на видение нового, раскрепощенного мышления отечественной популяции режиссуры кинотворчества с первых кадров картины. Практически на протяжении всей картины звучат песни, играет музыка, задающая определённый ритм сюжетной составной, но стиль, темп, структурная составляющая музыкальных композиций не дублирует друг друга, а гармонизирует, как бы наполняет экран действием.
Легенда одного из главных героев первой новеллы Санджара начинается с озорного лейтмотива и пыльных улочек старой махали (махалля - поселение местной общины.), где «рой» детворы, несясь по тесным, но уютным улочкам, катит свои раскрашенные резиновые «корабли» к Анхору (Анхор - река, протекающая через г. Ташкент). Детский «марш-бросок» приводит их к горбатому мосту, откуда они и совершают свои ошеломляющие прыжки в воду. Замедленные съемки этих бесстрашных прыжков, всплеск эмоций под плеск воды, ныряющий, а позже и плавающий пёсик, оформленные звуковым «обрамлением», задали тон первой из трилогий. Безмятежное течение Анхоры несло вдоль радужных берегов, считая городские мосты, полосато-раскрашенные «корабли» ребят, устремляя их всё дальше и дальше. Олицетворяла девственную юность беззаботных подростков, как всегда, «подруга» гитара. «Плывущая», заливающая звонкими голосами детей, или как было сказано в фильме «салажат», песня «У самого синего моря» сразу же окунает зрителя в неспешную атмосферу и юную задорность. Сразу же замечаешь музыкально-звуковое оформление, меняется сцена, действие и место (Санджар решил сойти на берег и выпить газировки), но инструментовка и аккорды акустической гитары продолжают удерживать линию развития. Позже, под эти аккорды вписывается соло скрипки и минорное пианино. Звуковая вибрация, интервал малых секунд вербально говорят нам - «проплывающий Санджар и его любовь с первого взгляда», сидящая «на скамье у кромки воды», он встретил ее, словно русалку у воды. Эмоциональная «идиллия», мотивированная фоникой и диалогом двух взглядов, учащает сердцебиение не только смуглого парнишки, или как она его позже назовет «капитана», но и зрителя.
Его повторные заплывы, чтобы заговорить с прекрасной незнакомкой, говорят лишь о чистоте и искренности юного сердца. В итоге он добивается самого главного - обращает ее внимание на себя. Режиссер подчеркивает это прямой простотой изложения и косвенностью, в итоге сложившимся диалогом. Интересный момент. Так, например, подсевшему к ней видному иностранцу, подходящему ей визуально по статусу и, что самое главное, по возрасту, с деликатным вопросом: «Вы кого-нибудь, ждете?» - она уверенно отвечает: «Да». При этом, на вопрос: «Вы, наверное, кого-нибудь, ждете?» загорелого мальчишки на плавающей резиновой камере грузового авто, который предлагает ей познакомиться, она, махая головой, дает понять, что «нет». Итог, кульминация их диалога, «капитан» и «Елена прекрасная» плывут по Анхору в одной «лодке» под названием «чувства», только у кого из них они какие станет ясно в развязке. Не проплыв и милю под парусом «чувств», Санджар, под грамотно созданное монотонное «жужжание» игрушечных самолетов в тон оркестра и аккордам, неожиданно для себя узнает про ее истинную любовь, про Андрюшу. Однако, мысль об Андрее, взахлеб перекрывает его юная безответная влюбленность. Проводив Лену до трамвайной остановки, он не может и не хочет с ней прощаться, не находит сил посмотреть на уезжающий в даль трамвай.
Далее, под развитие лейтмотива следует контрастная сцена дворовых шаловливых мальчуганов, поймавших невзрачного, но в классическом костюме мальчишку-скрипача, по прозвищу «Паганини», его пинками и толчками приводят к тому самому «горбатому» мосту, с которого всё и началось. Правда, на этот раз дно под мостом было высушено, что позволило им снарядить качели на «пресловутом» мосту. Раскачав «Паганини» на качелях, они заставили его играть на скрипке. Соло, завывающей от «боли и обиды» скрипки, развертывает атмосферу унылого мальчишки и задиристых хулиганов. Воспользовавшись дракой мальчиков, «Паганини» устремляется бежать от своих обидчиков, этот момент возвышает его «плаксивый» инструмент до диссонирующего апофеоза, ставя точку в этом действии. Кинокритика, разбирая по «полочкам» эту картину, уже тогда вскользь отмечала, что «своеобычна и "натуральна" речевая характеристика юных героев, изъясняющихся преимущественно на уличном жар-гоне»[4, с. 17]. Что неоднократно подчеркивает нам свободу мысли и независимость новой волны оттепели в хватких оковах цензуры. Еще один из смелых, или не стандартных поступков режиссера - это то, что на роль героя Санджара он пригласил обычного школьника Р. Агзамова. Ведь не талантливая игра актера, а типаж обычного мальчишки совпал с задуманным режиссером образом и показал глубину, выразительность переживаний и чувств героя. К примеру, такое же мы увидим и в последней картине А. Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына». Где все роли будут исполнять не профессиональные актеры, а обычные люди, и здесь также для режиссера будут важны типаж и искренность в кадре.
Надо отметить, что именно интересное и продуманное музыкально-звуковое оформление диктует формулу повествования этой картины. К примеру, после «тоскливых напевов» скрипки, звучит антитетическая «зажигающая» лезгинка, и опять же на воде, на плывущем плоту под кавказские ритмы в исполнение Санджара. Музыка и песни красной нитью прокладывают линию характера и атмосферы. Так, намотавшиеся приключениями и умаявшиеся за день ребята, уплывали на своей флотилии обратно под апатию подуставшего «У самого синего моря», раскрывшую суть характера в кадре, по пути, встретив на берегу безжалостно влюбленного, и что не менее важно для той эпохи, курящего Санджара. Подросток с сигаретой в государственном фильме для молодого зрителя - это отклик свободной «оттепели». Горящие глаза ребят и унылый взгляд Санджара в никуда сопровождает тема нейлоновой гитары, играющую линию лейтмотива под «легкий» аккомпанемент контрабаса.
Следующая, как бы классическая тема: «ночь, улица, дождь», так же не обходится без душу щемящей гитары и пронзительного «минорного» пианино. Эта была их вторая, долгожданная и одновременно случайная для него встреча. Она остается как всегда загадочной, таинственной и неприступной. Наверное, апогеем сюжетной линии первой из трилогии является сцена в кинотеатре. Санджар после тяжелой трудовой заводской смены, где была его первая практика, идет вдоль ярких и заманчивых афиш одного из многочисленных кинотеатров города, играет одинокий монолог трубы, будто готовя зрителя к чему-то тревожному, вдруг, позади себя он слышит ее, а вернее их. Рассматривая и оценивая эту сцену, осознаешь, что и здесь не обошлось без «оттепельного» гротеска, речь идет о диалоге Лены и, неожиданно для Санджара Тимура, когда тот, договорив со своим знакомым, нагоняет ее. Предсказуемо диалог начитает она: «Кто это?» - спрашивает она у симпатизирующего ей своего ухажера, держа его за руку при незнакомом парне, на что тот ей отвечает: «Нравиться?», она как всегда нежным, а порой и хладнокровным голосом: «Очень!». Тимур предупреждает свою, как мы потом узнаем возлюбленную: «А, между прочим, он женат», в ответ мы слышим неожиданное: «Это не важно!» Так, в фильме для советского широкого зрителя, а в первую очередь, как ранее говорилось, для молодежи советов, невзначай нам показывают «отрицательную» героиню. Это позже в 90-х мы уже привыкнем к отрицательным героям в постсоветских фильмах, но в пору рассвета социалистического режима, не каждый режиссер смог бы позволить себе такой ход мыслей и событий, даже легко ускользающих. Не ожидавшее никого «это не важно!» приводит в ступор и Санджара, в порыве «оцепенения» и ревности он представляется Тимуру тем самым Андреем. Далее происходит то, что в современном кинематографе называется мини «флешбэком», режиссер подчеркивает мотивацию поступка героини. Ее молодой человек с сигаретой в руке отходит в сторону, курносая красавица Лена, с ее простотой и обаянием, произносит: «Эх, капитан, капитан», - пытается дотронуться до Санджара, на что тот просто уходит, причем уходит раз и навсегда. Выйдя из кинотеатра, он оказывается на самом краю отчаяния, в пучине «горестной» бездны, в «трясине» безответной любви.
Ночной мрак освещает лишь свет уличных фонарей и фары проезжающих машин, с первого звука зритель понимает всё состояние героя. Звук удара по консервной банке, катящейся по асфальту, бегущего от разомкнутых объятий любви юношу под стаккато пианино и медной диссонирующей местами трубы, резко обрывается под «аккомпанемент» скрежета тормозов. Всего один шаг разделял его земную жизнь от вечной, он заходит в салон автобуса, который минуту назад его же чуть и не задавил. Далее та же музыкальная тема его внутреннего мира продолжает звучать, но уже в салоне двигающегося городского автобуса. Вербальная кульминация действия - это обращение Санджара к двум напротив его сидящим школьницам: «Любовь - "мура" все это. Эх, девушки, не верьте вы в это дело. Все это такой
обман. Такое притворство. Что даже жить не хочется». И на очередной остановке открывается скрипучая дверь автобуса, он сходит и идет к своему родному Анхору... Далее на берегу реки будет лишь горесть, печаль и разочарование в первой любви.
Часть вторая трилогии «Нежность» под названием «Лена». Она начинается со знакомой музыкальной темы, шума веселья, рева автомобилей и «гогота» молодежи, одним словом, яркого аудио художественного украшения. За рулем дорогой машины молодой преуспевающий инженер Тимур, рядом на переднем сиденье его возлюбленная Лена, едут со своими друзьями за город на отдых. По пути, под закадровые звуки трубы и в сопровождение мажорных духовых, нагоняют и под крики «горько» обгоняют свадебный кортеж. В машине разворачивается диалог, который начинает Тимур с Леной, внезапно он его обрывает, и его эмоциональный «рубеж» становится на пределе (появляется ненавязчивое впечатление, что с такой особой, как Лена, не каждый смог бы говорить на серьезные темы). Далее следует тривиальное сюжетное решение, Тимур нервно «отрывается» на авто и во всю «дает» по газам, «адреналин и скорость» - классика жанра. Отчаянный накал и «всплеск» обстановки разряжает диалог Тимура с другом, который просто попросил его: «Старик, нельзя ли без лихачества?», в ответ короткое - «Боишься?», на что друг остроумно отвечает: «Ну, просто мне спешить некуда. Знаешь, на свои похороны я всегда успею».
Следующий сюжет, а вернее его «элемент», станет парадоксальной развязкой в самом конце фильма, но не будем забегать вперед и придержемся последовательности. Преградивший им дорогу шлагбаум с надписью «объезд», на что ребята заявили: «объезд? объедем!», заставляет их повернуть в поле, на протоптанную не асфальтированную дорогу. Поднявшийся столб пыли заставляет их попятиться назад и вернуться. В открытом кабриолете все чихают и кашляют от пыльного «ненастья», Лена вытирая свое лицо, протягивает Тимуру носовой платок, чтоб тот протер свои солнечные очки от слоя пыли. Этот «знаковый» носовой платок со «слониками», как назовет его Тимур, или, говоря профессиональным языком, реквизит, случайным образом остается у него. Позже, придя в себя, ребята дружно принимают решение, что поездка не отменяется, и они едут к бабушке их общего друга Марата. Именно внучка этой бабушки по имени Мамура и станет следующим звеном сюжетной «цепочки». Приехав к бабушке, все занимаются своими делами, Тимур «копается» в моторе своего «железного» коня-кабриолета, Мамура приносит ему ведро воды, чтоб залить ее в двигатель авто. Под щебетание птиц и «акустику» кишлака (кишлак - село на узбекский манер), слово за слово начинается обычное общение двух людей. Девочка обращает внимание Тимура на то, что он испачкал лицо. Ремонтируя машину, он просит ее вытереть лицо платком, «торчащим» из переднего кармана рубашки (тот самый платок со «слониками»). Это был второй «шаг» к кульминации этого реквизита. Не менее интересны с драматической и «аудио» стороны сцены похода ребят за лечебными травами для бабушки, где действия будут разворачиваться то в пещере, то на развалинах старой крепости, то на реке. Так, например, эмоциональна сцена на развалинах крепости, где до этого Лена, как всегда - играючи и с присущей ей легкостью, отвергает предложение Тимура, остается одна и при этом испуганно начинает искать его. Ее метания и душещипательные крики: «Тимур!» заставляют усомниться и задумываться вновь и вновь. А может все-таки она имеет к нему чувства. Эмоциональный «лифт» напряженности этого момента достигнут в первую очередь за счет аудио «пустоты», где умолкает пение птиц, слышны лишь истошное дыхание, тяжелые всхлипы бегущего человека и его крик «души», надрывно произносящей имя Тимур. Это все прерывается полушепотом и тихим ответом Тимура: «Что?», после чего мы слышим лишь паузу, мир замер, а вокруг тишина, он спокойно и уставши добавляет: «Ну что тебе?» Ответ ее все возвращает «на круги своя»: «Нет, ничего», и уход, как будто проходила мимо, морально «убивает» Тимура изнутри все больше, и оставляет его наедине с «минорным» пианино, который приводит нас к живописному руслу реки, где Тимур делится наболевшим с Мамурой. Он рассказывает ей историю, а вернее, - рассказ французского писателя Анри Барбюса с одноименным названием «Нежность», под продолжающей аккомпанемент сентиментального пианино и гармонично подхватывающий флейтой. И под весь этот драматургический аудио «колорит» мягкого, монотонного голоса с болью, вздохов и дыхания героя, ну и, конечно же, мощного музыкального наполнения мы видим радость и счастье окружающих его вокруг людей, а именно: детей играющих на мелководье, влюблённые пары, катающиеся на велосипедах, и игривый парящий воздушный «змей» также задает линию гармонии.
Ну вот, заключительная часть, третья из трилогии. Просторный школьный класс, идет урок, за партой у открытого окна Мамура со своими грезами и «юными» мыслями. Эту сцену можно было бы именовать «Мамура и Узаков», последний отправлял ей записки школьной почтой под названием «передай другому», а в ответ получил взаимность на клочке бумаги с изображением пораженного сердца стрелой Амура. Далее мы видим размеренную жизнь села, красивую влюбленность молодежи, но все меняет почтальон, а вернее первая полоса газеты, которую он приносит в дом Мамуре. Объявление о том самом «Молодежном карнавале», о котором ей когда то рассказывал Тимур, под дуэт электрической гитары и «мягких» духовых, словно соблазн манит ее в город. Она будет оглядываться, словно пробуждаться от «звонка» велосипеда Узакова, на него, однако огни большого праздника под названием «карнавал»
заманят ее в свои сети. Под тот же продолжающий звучать дуэт гитары и духовых, она и будет направляться в автобусе все дальше от родного кишлака, погружаясь в свои девичьи мечты и фантазии.
Уже в городе, дождавшись Тимура у дверей конструкторского бюро с работы, они будут прогуливаться и разговаривать. Пройдя не так много, на пути у них «встанет» тот самый карнавал с первой полосы газеты. Ярко раскрашенные лица людей, акробаты в костюмах и масках будут петь, играть и веселиться, на миг она окунется в их мир праздника, но лишь она одна в одиночестве, т. е. без него. Мамура предлагает и даже уговаривает Тимура пойти на долгожданный карнавал, он «сухо» отказывается. Позже цепочка «знакового» платка возвращается и находит своего хозяина. Она возвращает ему тот самый носовой платок со «снеговиками», позже будет происходить трансформация и переполнение чувств. Мужские слезы на лице, «разорванная» любовь в гримасах и душевные стоны, подчеркиваемые звучащими на экране шагами, «пустым» стуком мужских туфлей о бетонные плиты. Под тревожный зов трубы и ритмичные барабаны он стал рассказывать дрожащим голосом о гибели своей любимой. Далее, под эту же музыкальную тему зритель услышит предсмертное: «Хочу, чтоб было завтра». Эти последние слова Лены отзовутся в кадре несколько раз подряд. Вдруг к аудитории «врывается» закадровый задорный ритм электронной гитары, акустическая ударная установка задает ритм и играет веселая мелодия кларнета, на экране блеск бенгальских огней и лучезарная улыбка пританцовывающего Санджара. Барабанные переходы томов, дробь рабочего барабана, фортиссимо медных духовых, а также пение радостных людей, и в итоге предстает пред нами грустная и заплаканная Мамура. Конец фильма, музыка как бы делает «вдох», становиться приглушенной под горькое рыдание героини, кадры воспоминаний и некой ретроспекции заставляют «проснуться» киномузыку, заиграет тот самый знакомый и уже в чем-то родной нам «Паганини», чес «родной» гитары. Под весь этот «микс» эмоций происходит ротация замкнутого круга, все смыкается во встрече двух незнакомых героев одного фильма - Санджара и Маму-ры. Короткая и «тонкая» фраза во всех смыслах: «Девушка, не надо плакать» - ставит точку этой трилогии. Карнавальная «взбудораженная» музыка сменяется медленной фортепианной мелодией, праздничное шествие, как ни странно, вписывается в это музыкальное «обрамление». Шум фейерверка и петард с глубоким смыслом заканчивают эту историю бытия.
Список литературы
1. Кудрявцев, С. Снимать по-мировому / С. Кудрявцев // СК-Новости. - 2002. - С. 122-123.
2. Топ - 30 лучших фильмов «оттепели» (1953-1968), или болезненная попытка выделить любимое № 1 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://kinoumerlo.livejournal.com/3004.html (дата обращения: 31.12.2014).
3. Тешабаев, Д. Киноискусство советского Узбекистана / Д. Тешабаев. - Москва, 1968. - 63 с.
4. Абул-Касымова, Х. Кино Узбекистана / Х. Абул-Касымова, Д. Тешабаев, М. Мирзамухамедова. -Ташкент, 1985. - 286 с.
