Отшельник Линь Хэ-цзин Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

Л.И. ИСАЕВА

ОТШЕЛЬНИК ЛИНЬ ХЭ-ЦЗИН

Китайский поэт Линь Хэ-цзин, живший тысячелетие назад в провинции Чжэцзян, практически неизвестен в России и на Западе. Между тем, это один из самых интересных поэтов той далекой эпохи, которого именуют певцом цветущей сливы. В данной статье впервые в российской литературоведческой китаистике делается попытка рассказать о жизни и деятельности поэта, проанализировать его наследие и переводы произведений мастера.

Ключевые слова: китайская поэзия, Линь Хэ-цзин, сунская поэзия, озеро Сиху, чиновничьи должности, символическое значение, поэтическое творчество, праздник Цин-мин

Покрытая лесом, гора зеленеет Ушань, Напротив — другая под лесом зеленым, — Юэшань, И обе горы, разделенные бурной рекой, С ее берегов друг на друга взирают с тоской. И кажется, тянут в мольбе и отчаяньи руки. Известно ли вам, каково быть влюбленным в разлуке?

Линь Хэ-цзин «Долгая тоска в разлуке»1

Загадочная статуэтка

Фарфоровая статуэтка, изображающая седого мужчину с цветком сливы в руке и журавлем у его ног, не только является одним из сокровищ моей коллекции, но и в течение долгих лет представляла собой загадку, скрывающую жгучую тайну.

При покупке она поразила нас красотой и лаконичным изяществом, пластикой и выразительностью, скромностью формы и цвета, а также

1 Здесь и далее перевод Л. Исаевой.

удивительной легкостью не только самого изделия, но и образа человека, как будто он — не от мира сего. В работе чувствовался недюжинный талант мастера.

На пожилом мужчине белый шелковый халат с поясом и расшитым воротником бледно-оранжевого цвета. Длинный и широкий рукав правой руки развевается на ветру, а в сухощавых пальцах — розоватый нежный цветок. Левая рука заложена за спину. Волосы, собранные на макушке в пучок, прикрыты специальной косынкой со шнурком (головная повязка пу тоу Слева от мужчины — белый журавль с черным оперением на хвосте, а у ног — корявая сосна с густыми метелочками иголок. Такое впечатление, что человек, слегка ссутулившись, стоит на невидимой нам горе.

Я давно знаю, что в работах из фарфора не может быть ничего лишнего: каждая деталь, каждый атрибут являются подсказкой, намекающей на имя героя. Значит, жизнь и судьба старика должны быть как-то связаны и с соснами, и с журавлями, и с цветами сливы. Его аскетичная худоба и тонкая шея тоже о многом говорят: это не сытый чиновник или богач.

Я была уверена, что смогу в ближайшее время «расшифровать» этот удивительный образ, прибегнув к помощи знакомых китайцев, как делала это уже не один раз. Ведь продавцы далеко не всегда способны назвать имя героя, чаще всего для них это просто товар, который нужно выгодно продать.

Но с седым человеком, в фигуре которого удивительно сочетались и мужественность, и изящество, все оказалось гораздо сложнее. К нам приходили в гости и профессора, и журналисты, и бизнесмены, и простолюдины, и всех после обеда и развлечений я подводила к заветной полочке в шкафу с загадочной фигуркой. Но никто не смог мне помочь, никто не идентифицировал загадочного мужчину.

Однажды у нас в доме оказался случайный человек, имя и лицо которого я даже не запомнила, но в память врезалась его необычная речь: он говорил торопливо, невнятно, то и дело запинаясь и спотыкаясь. По привычке подвела его к загадочной статуэтке, ни на что не надеясь, а китаец вдруг уверенно произнес: «Знаю! Цветок сливы — его жена, а журавль — его сын». «Что за бред, — подумала я, — другие хоть честно признавались, что не знают».

Прошло больше десяти лет. Однажды, оказавшись в городе Хан-чжоу, о котором китайцы говорят, что на небе есть рай, а на земле — Су и Хан (Сучжоу и Ханчжоу), я решила показать внучке знаменитое озеро

Сиху (Западное озеро). Ранее я неоднократно бывала в Ханчжоу, но удивительных мест в каждом древнем городе так много, что за короткое пребывание все не успеешь рассмотреть и посетить.

Решив основательно подойти к изучению памятных мест на берегах уникального озера, мы подошли к стенду с картой местности и стали записывать названия. И вдруг я увидела надпись: «Сажал сливовые деревья и разводил журавлей, а потому сливовые деревья люди называли его женами, а журавлей — его сыновьями»2. Со мной, эмоциональной женщиной, чуть не случился сердечный приступ. Только настоящий, увлеченный коллекционер сможет меня понять.

Мы бежали по горам (а вокруг озера Сиху — сплошные горы) как будто памятное место могло нас не дождаться! Но ведь этой встречи, разгадки этой тайны я ждала более десяти лет! На фоне нашего нетерпения удивительной казалась реакция работников и служителей парка Сиху, мужчин и женщин. Время от времени мы обращались к ним, чтобы уточнить путь, и при этом я показывала переписанные с карты иероглифы, не надеясь на свое произношение, ведь там, на юге — свой диалект.

Однако все отвечали, что понятия не имеют об этом месте... А один из служителей музея в военизированной форме, к которому мы обратились, взглянув на иероглифы, долго и натужно думал, не зная, как нам помочь, а потом с надеждой спросил: «Вы хотите поесть?» Видимо, он знал, где находится местный ресторанчик, но никогда не слышал о знаменитом поэте.

Подробное описание нашего марафона и общения со служителями парка — отдельный рассказ для главы о психологии китайцев. В конце концов, нужное место мы нашли сами. Гора зеленела вековыми деревьями, радовала глаз цветущими камелиями и орхидеями. А у самого берега раскинулся сад из деревьев дикой сливы.

Ежегодно в месяце ла (последний месяц в году по лунному календарю), когда дуют холодные ветра, появляется дивное благоухание невидимых цветов. Кажется, что это аромат пищи бессмертных, неповторимый и изысканный. Но знатоки сразу поймут: это зацвели деревья дикой сливы мэй, и поспешат подойти поближе, чтобы полюбоваться цветами под снегом.

И что же мы узнали о прототипе статуэтки? Имя героя — Линь Хэ-цзин, это был поэт династии Сун. На берегу озера установлена стела со стихами «Танцующие журавли». В стихах — 400 слов, а вокруг беседки, восстановленной в память об этом человеке, посажено 400 сливовых деревьев, которые в конце зимы, когда еще не сошел снег, радуют своими небольшими розоватыми цветами. Беседка носит название Фанхэтин ЖШ или Павильон журавлей, а дословный перевод «Павильон, где выпускают на волю журавлей». Поэт жил, конечно же, в скромном шалаше, а беседку построили в память о нем потомки. С годами строения ветшали, и их заменяли новыми. Нынешний павильон был сооружен в 1915 г.

Фамилия поэта переводится, как «лес», «роща», а имя из двух иероглифов — как «мирный», «спокойный». Однако имя это, оказывается, совсем не то, которое дали ему родители. Один из императоров династии Сун, Тай-цзун, написал о поэте: «Настоящее имя скрывал, а неофициальным именем представлялся».

Когда-то талантливый человек Линь отошел от дел, удалился от суеты и стал жить скромным отшельником у озера Сиху, на горе Гу-шань. Гу, кстати, переводится как «одинокий», «бобыль», поэтому в некоторых источниках гору называют «гора Отшельника». На озере Сиху имеется четыре острова, и на самом большом из них, центральном, как раз и расположена гора Гушань, высота которой около 38 м, так что это самая маленькая гора на озере. В современном Ханчжоу этот остров связан с центром города двумя старинными мостами.

В течение 20 лет Линь Хэ-цзин, живя на острове, на горе, писал стихи, рисовал, разводил журавлей и оленей, а также высаживал любимые деревья дикой сливы, многократно прославленной китайцами в живописи и поэзии, т.к. считал их совершенством красоты и не уставал ими любоваться, воспевая в стихах и картинах. Кстати, журавлей у него было всего двое, а не множество, как мне представлялось по аналогии с большим количеством сливовых деревьев. Он любил сидеть под деревом сливы с рюмочкой вина в руке и любоваться танцем журавлей, которые в Китае считаются символом и атрибутом небожителей.

Поэт Линь был не без юмора. Когда одинокого человека изредка проведывали на горе Отшельника, на вопрос, почему он, такой красивый и талантливый, уединился здесь и не желает жениться, отвечал, указывая на красоту вокруг: «Цветы — мои жены, журавли — мои сыновья!» Так вот, откуда пошла эта странная фраза! Спасибо китайцу, имени и лица которого я не помню! Если бы не его пояснение, ставшее

путеводной ниточкой, я бы никогда не нашла ответ на вопрос о фарфоровом герое с цветком в руке!

Умер Линь Хэ-цзин в 1028 г. Он получил посмертное почетное имя, как это было принято в Китае, отражающее заслуги покойного, — «господин Хэ-цзин», т.е. «тихий, мирный господин». Посмертный титул полностью совпал с его образом жизни.

Здесь же на горе Гушань находится и могила поэта. Надпись на памятнике рассказывает, что в эпоху Юань некий буддийский монах по имени У-лянь-чжэнь проделал долгий путь, чтобы покло-

ниться праху Линь Хэ-цзина. Добравшись до горы Гушань, он решил открыть могилу, чтобы убедиться: действительно ли тут покоится поэт-отшельник. Однако в захоронении нашел лишь каменную тушечницу и нефритовую шпильку из прически Линя. Удивленный и испуганный монах привел могилу в порядок и удалился. Трудно сказать, что хотели этим подчеркнуть китайцы, возможно, намекали на то, что поэт стал небожителем, покинув могилу...

В 1964 г. могила полностью разрушилась, и только в 1987 г. она была в очередной раз восстановлена.

Надо сказать, что впоследствии другие литераторы и художники стали подражать прославленному поэту сунской эпохи Линь Хэ-цзину, певцу дикой сливы мэй и вольной жизни, эстету-отшельнику, который в одном из стихотворений писал «Друг мне — журавль, а дикая слива — жена». Например, выдающийся художник эпохи Юань по имени У Чжэнь, копируя Линь Хэ-цзина, посвятил себя воспеванию дикой сливы. Территорию вокруг своего дома он обсадил сливовыми деревьями, и ежегодное любование их цветением стало главным событием и праздником в его монотонной и размеренной жизни. Словосочетание мэй хуа «цветущая слива» впоследствии стало его псевдонимом.

Вот и все, что мне удалось узнать на горе Отшельника о поэте, статуэткой которого я столько лет любовалась. Для первого раза — немало: узнала и имя, и о последних 20 годах жизни. А теперь предлагаю более подробное его жизнеописание, ибо пока это единственный подробный рассказ на русском языке об этом неординарном человеке, да и переводов его стихов я тоже не встречала3.

3 За исключением трех любительских переводов одного стихотворения, которые подробнее рассматриваются в Приложении I.

Бесконечно одинокий и несчастливый

Линь Хэ-цзин родился в 967 г. в крестьянской семье в дере-

вушке Хуансянь уезда Фэнхуа, недалеко от города Нинбо. Правда, в этом вопросе нет единодушия, ибо в других источниках утверждается, что он родился в Цяньтане, что в Ханчжоу.

Однако в пользу первой версии свидетельствует целая история. В последние годы правления императора Цинь Ши-хуана жили и прославились «четверо седовласых». Так их прозвали потому, что головы, брови и усы у всех были белыми, ведь каждому из стариков было более 80 лет. Старцы бежали из-за бесчинств Ши-хуана в горы Шаншань ШШ (пров. Шэньси) и вернулись в обычный мир только после воцарения новой династии Хань и восстановления порядка. С древности их называли «Четверо седовласых с горы Шаншань» (Шаншань сы хао ШШН Йд). Старцев звали Ци Ли-цзи ЩМШ, Ся Хуан-гун Ж^^, Лули ^М и Дун Юань-гун ^Ш^, или просто Юань-гун, который жил в саду, за что и получил такое имя-прозвище — «Господин сада».

Много лет спустя одна из ветвей предков рода поэта Линь, а именно Линь Дэн-юнь с четырьмя сыновьями, переселились в Фэнхуа из провинции Фуцзянь в период Пяти династий. Причем третий и четвертый сыновья впоследствии переехали в другое место — город Ганбэй района Сяншань, недалеко от Гуйлиня.

Переселенцы были, видимо, грамотными, образованными и деятельными людьми. Они основали селение, которое позже расширилось за счет вновь прибывших людей. Но в Китае считалось очень важным дать «правильные» названия самому селению и горам, его окружающим, а также реке. Будучи людьми начитанными, хорошо знающими историю, предки Линь решили использовать известные имена периода правления династий Цинь и Хань.

Долину они назвали именем одного из старцев-отшельников, — Дали Хуан-гун, только последний иероглиф гун «господин» заменили на сянь «высоконравственный». В этом названии да ли означает «большая верста», а Хуан-гун — имя Ся Хуан-гуна. Гору, что защищала деревню с юга как ширма, семья Линь назвала Шаншань, в память все о тех же добродетельных старцах.

Итак, фамилия нашего героя — Линь, а настоящее имя, данное при рождении, Бу и значение этого иероглифа — «бежать», «скрываться». Китайцы всегда были очень суеверными, а потому нередко давали

подобные имена своим детям, надеясь обмануть злых духов, чтобы ребенок прожил долгую жизнь. Его второе, неофициальное имя, которое взрослый человек обычно подбирал себе сам, — Цзюнь-фу, что можно перевести как «господин вернулся». Взяв это имя, наш герой проявил отменное чувство юмора: родители боялись его потерять, а потому назвали «Убежавшим». Но все опасности, поджидавшие малыша, болезни и рискованные ситуации остались позади, и взрослый Бу назвал себя «Вернувшимся господином». Что касается его посмертного имени Линь Хэ-цзин, под которым он стал известен, то так его назвали, намекая на его отшельнический образ жизни, и именно это имя за ним закрепилось в народе.

Детство его было непростым. Линь Бу рано потерял отца, и семья жила очень бедно. Мальчик много болел, но учился охотно. Он самостоятельно (ибо школы в селении не было) выучил наизусть все канонические книги и исторические сочинения. В написании стихов, каллиграфии и живописи не было ему равных. Вот только в шахматы играть не научился, — за неимением партнеров, не будешь же играть в одиночку! Странным он был ребенком и неприспособленным, в деревне о нем говорили: «Нет ничего, чего бы он не умел делать блестяще, вот только удобрения не умел носить на коромысле, мало смыслил в крестьянском труде, да в шахматы не играл». Практичным крестьянам был непонятен его характер: ребенок всегда довольствовался малым, был наивным, непритязательным и скромным в желаниях, зато природу, и особенно дикую сливу любил самозабвенно.

Говорят, он посадил перед своим двором и позади него 360 деревьев сливы, и когда они давали плоды, возил их на продажу, упаковывая вырученные от каждого дерева деньги в отдельный сверток. Продавая сливы, он складывал полученные сверточки в глиняный кувшин, пока не заполнял его доверху, а затем, когда сезон заканчивался, постепенно тратил заработанное. Удивительно, но когда деньги в кувшине заканчивались, как раз проходил год, и на деревьях появлялся новый урожай, так что предоставлялась возможность вновь немного заработать.

Дело в том, что, согласно китайскому лунному календарю, в году 360 дней, и смышленый ребенок рассчитал все именно так, чтобы сливы с каждого дерева давали ежедневный доход на пропитание. Именно так Линь Бу поступал и впоследствии, живя на горе Отшельника, которую после поселения там Линь Бу окружающие стали называть еще и Горой сливовых деревьев.

В 10 лет Линь Бу лишился и матери, а потому не мог назвать свои детские годы счастливыми и безмятежными. У Линя был старший брат, который жил в Ханчжоу, и дом брата стал и его семьей, в которой он прожил несколько лет. Семья эта была «разбита вдребезги» — китайское выражение, и находиться в ней было просто невыносимо. Если бы они жили лишь вдвоем с братом, у старшего могли бы сохраниться хоть какие-то родственные чувства. Но тот был женатым человеком, и в семье всем негласно заправляла невестка, которая ненавидела родственника мужа и с трудом терпела его в доме.

Со временем и брат стал относиться к Линю холодно и безразлично, нередко игнорировал его, проводя целые дни в молчании. Он был слишком мягкотелым, а потому не мог возразить жене, которая не позволяла мужу быть лояльным к младшему брату. Стоило супругу смягчиться, как жена одергивала его, и тот вынужденно соглашался с хозяйкой дома в том, что маленький Линь является непосильной обузой для их семьи.

Она часто уязвляла самолюбие мужа, издевательски спрашивая: «Так кто в нашем доме «примак», посторонний человек, — я не понимаю: ты — зять, живущий в доме жены, или он — зять? Парень уже достаточно вырос, а потому можно сказать, что свой братский долг ты давно выполнил. Пора выставить его из дома, тебя никто не осудит!»

В тот день, когда Линя выгнали из дома, он простился с братом у ворот. Старший расщедрился и сунул Линю мешочек с серебряными слитками юань бао. Сдерживая слезы, он произнес: «Это все, что я накопил. Ступай и постарайся проложить себе путь в жизни, добейся славного имени. Сдай успешно экзамены и заслужи чиновничью должность. Если ты добьешься ученой степени, то моя жена, возможно, взглянет на тебя другими глазами... »

Линь Бу правильно понял брата: если ученой степени не добиться, ему никогда нельзя будет вернуться в этот дом. И еще понял, что ему никогда не стать чиновником. И не потому, что трудно сдать экзамены на высокую должность, просто у него не было склонности к этому виду деятельности, он не мог представить себя чиновником. По этой причине Линь Бу не удавалось сдать дворцовые экзамены в столице. В письменных ответах он умышленно игнорировал установленные правила и нормы, не желал отвечать по шаблонам. Он писал в соответствии со своими воззрениями и по велению души. Юноша мог стать сюцаем или цзюй-жэнем (первая и вторая из трех ученых степеней), однако сознательно

отказался от таких попыток, а потому от него отказалась и жена брата, которая смотрела с подобострастием и раболепствовала только перед чиновниками и начальниками — большими и маленькими. Линь Бу вовсе не печалился, что пришлось покинуть негостеприимный дом, не скучал по нему. Он понимал, что если бы жена брата не выставила его в этот раз, все равно, рано или поздно пришлось бы уйти из дома и начать самостоятельную жизнь.

К чему лежала его душа? Все люди рождаются разными, с непохожими задатками. Линь с детства любил природу, реки и горы, потому что сердце его наполняли романтика и поэзия. И он решил уйти подальше, поселиться где-нибудь на лоне природы. Однако в его сердце была и печаль, но не от разлуки с братом, а от расставания с первой любовью.

Любовь

Фамилия его первой и единственной возлюбленной была Мэй (цветок сливы). Он так любил ее, так тосковал, что пронес чувство через всю жизнь, оставшись одиноким до старости. Мэй была единственной дочерью зажиточной семьи и жила, как и Линь, в Ханчжоу. Ее отец был одним из высших чиновников провинции. Девушка Мэй, хоть и выросла в богатой и знатной семье, характер имела весьма кроткий, была тихой и скромной, и не скажешь, что это богатая барышня.

Единственным увлечением девушки были ветки дикой сливы мэй, которые китайцы любят ставить в большие вазы с широкими плечами, но таким узким горлышком, чтобы поместилась лишь одна ветка, облепленная цветами. Китайцы так и называют эти вазы — мэй-пин ШЖ. Случайное совпадение или естественная закономерность, что девушка по фамилии Мэй обожала изысканные цветы с таким же названием? Она собственноручно посадила 10 роскошных саженцев дикой сливы и сама за ними ухаживала, с нетерпением ожидая цветов, чтобы украсить ими все комнаты. Сама она была такой же прекрасной и изящной, выглядела столь же возвышенной и чистой, как и ее любимые цветы.

Любовь Линь Бу и девушки Мэй, конечно же, связана именно с цветами сливы. Однажды во время снегопада, когда Линь Бу прогуливался, любуясь снежинками, он вдруг заметил сквозь белую пелену алые пятнышки. Юноша сразу понял, что это могут быть только цветы дикой сливы — лишь они могли так гордо алеть, презрев холод и снег. И уско-

рил шаг, направившись к любимым деревьям. Войдя в сад, Линь остановился, ошеломленный. Но потрясли его не цветы, а девушка. Она стояла спиной, абсолютно неподвижно, одетая в красную накидку от ветра, держала в руке зонтик из бумаги, пропитанной маслом, защищаясь от снега, и напоминала статуэтку, припорошенную сверкающим серебром. Линь с восторгом подумал: «Вот настоящий цветок сливы, на лепестках которого лежит снег!»

Юноше показалось, что перед ним — невиданная по красоте картина, которую следует тут же перенести на свиток. Но он не захватил с собой ни бумагу, ни кисть... Неважно! Пусть бумагой ему послужит ровный и чистый снег, а вместо кисти он возьмет веточку. На самом деле его растревожило не так желание написать картину, как незнакомые прежде чувства и настроение, охватившее душу при виде девушки.

Когда Линь сделал набросок на снегу, и в голове отзвучали заключительные аккорды мелодии от созерцания восхитительной картины, он поднял голову и увидел лицо девушки. Он не смог бы описать его, употребляя обычные слова «красивая», «нежная»... Он бы сказал, как поэт, что перед ним было сочетание белого снега и красного цветка. А еще юноша увидел, что ее черные глаза чисты и спокойны, как осенняя вода в пруду. И в то же время в зрачках ее он увидел отблеск жемчуга. Эти черные очи с изумлением смотрели то на Линь Бу, то на рисунок на снегу, изображающий молоденькую девушку, любующуюся цветами. В силуэте девушки в накидке от снега она узнала себя.

Явилось ли это волей Неба? В одно мгновение девушка была покорена талантом юноши, а Линь — ее красотой. Каждому из них показалось, что он наконец-то встретил родственную душу, нашел человека, о котором мечтал столько лет! Между ними вспыхнула любовь, о которой не было сказано ни слова, однако каждый признался в своем сердце в сильном чувстве. Девушке в красном по фамилии Мэй исполнилось 18, а Линь Бу — 20 лет. В этом зимнем сливовом саду началась красивая и печальная история их любви. Сад стал любимым местом, колыбелью чувств.

Часы пролетели, как миг. Скоро солнце скроется за западной горой, а влюбленные не в силах расстаться. Скоро луна взойдет на небе, а они все смотрят в глаза друг другу и не могут разлучиться. В спокойной воде ночного пруда отражаются изящные ветки сливовых деревьев. В сумерках едва светит тусклая луна, освещая все те же деревья, и дале-

ко разносится нежный, легкий аромат дивных цветов. Линя охватило вдохновение, и он продекламировал вечные слова:

Сотни цветов осыпаются, —

ветер скользнул за ограду, Сердце познало любовь

и трепещет от нежности к саду. Тени прозрачные косо

ложатся на воду, и кажется мне, — Благоуханье уносится

дивное в сумерках прямо к луне.

Эти неожиданно вырвавшиеся из груди строки Линь подарил своей возлюбленной. Испытывая восторг и счастье, Мэй покинула сад, провожаемая его взглядом.

Ах, если бы могло так продолжаться вечно! Но в мире нет ничего вечного... Прошло пять лет, их любовь все так же жарко пылала, и тут настал час, когда Линя выгнали из дома. Он вынужден был поехать в столицу и даже не представлял, как долго теперь не увидит Мэй: год, пять, десять лет придется жить в разлуке? Мэй давно мечтала полюбоваться прибоем на реке Цяньтан4 вместе с Линем. Они выбрали беседку, из которой хорошо видна вода. Именно тут им предстояло разлучиться навеки.

Но тогда они этого, конечно же, не знали и с легкомыслием молодости полагали, что это лишь временная и недолгая разлука... Мэй утешала Линя, внушая, что он, будучи мужчиной, должен ставить высокие цели и добиваться их. Он должен научиться взрослой жизни вдали от дома, а уж она непременно будет ждать его возвращения.

Как передать их страдания и тоску при расставании? Разве что стихи, которые написал Линь Хэ-цзин в молодости, расскажут об этом:

да^шшш, шпат?

4 О реке Цяньтан см. Приложение II.

Покрытая лесом, гора зеленеет Ушань, Напротив — другая под лесом зеленым — Юэшань, И обе горы, разделенные бурной рекой, С ее берегов друг на друга взирают с тоской. И, кажется, тянут в мольбе и отчаяньи руки. Известно ли вам, каково быть влюбленным в разлуке?

У юноши слезы вот-вот через край перельются, А девушка их не скрывает, — потоками льются. На шелковом поясе узел единства сердец Еще не завязан, и счастью приходит конец. Прилив завершился, вода — словно зеркало снова. Пора расставаться. Как Небо к влюбленным сурово!

Вдали от родных мест

В разлуке прошло 10 лет. Ведь, согласно существовавшей в те времена системе обучения, соискатель чиновничьей должности должен сначала сдать экзамены в своем уезде. Если сдавал успешно, то получал звание шэнюань. Далее надо было сдавать экзамены в провинциальном центре. Эти экзамены проводились обычно осенью, один раз в три года. Успешно сдавший их получал звание цзюйжэнь. Следующий этап — государственный экзамен в столице, который тоже проходил один раз в три года. Сдавший его получал звание гуншэн. И, наконец, соискатели, сдавшие экзамены при императорском дворе, получали звание цзиньши. Вопросы задавал сам император, и счастливчики, прошедшие испытания, получали право поступить на государственную службу.

Такая система существовала в древнем Китае, начиная с правления династии Суй, и отнимала у соискателя много лет. За это время Линь Хэ-цзин, можно сказать, исколесил всю страну. Путь его был нелегким, ибо страна простиралась с юга на север на многие десятки тысяч ли. Если пользоваться водными путями, то плыть приходилось не по прямой, а в соответствии с извилистыми руслами рек и каналов. Линь из Ханчжоу направился к северу по Великому каналу.

Сначала он миновал такие города, как Сучжоу и Янчжоу, а добравшись до уезда Сюйи, повернул и далее, поменяв русло, поплыл по рекам Хуайхэ и Бянь. Затем он вновь взял направление на север, добравшись

до уезда Цаочжоу. Далее фарватер изменился, и судно вновь повернуло на юг, в обратном направлении относительно начала путешествия, выбрав путь в бассейне Хуайхэ, курсом на Шучэн.

Благодаря извилистым рекам, Линь миновал немало уездов, областей и округов страны. Переправившись через великую Янцзы, он оказался в уезде Чжунбу; миновав уезд Аньфу, прибыл в город Линьцзян, что на севере Китая. Пересев на другое судно, наш путешественник двинулся дальше на север. На обратном пути он вновь поплыл по широкой Янцзы, миновав города Уху, Лиян, Цзиньлин (ныне — Нанкин), и в конечном итоге вновь вернулся в родной Ханчжоу.

Как он и предполагал, его ожидало немало серьезных трудностей при сдаче экзаменов на чиновничью должность. Несмотря на то, что юноша был одарен и блестяще образован, он не смог по-настоящему раскрыть и продемонстрировать свои таланты, как уже упоминалось выше: застарелые правила, царившие в столичной экзаменационной аудитории, заставили Линя глубоко разочароваться в системе экзаменов вообще.

За 10 лет на чужбине Линь приобрел лишь одного друга по имени Ли Цзы, с которым познакомился, когда прибыл на учебу в провинцию Цзянсу. Ли Цзы в то время только получил степень цзиньши после экзаменов при императорском дворе, и у него еще не было знакомых. Ли Цзы выделил Линь Хэ-цзина как особо одаренного и сообразительного, а Линь однажды обратился к другу со словами: «Ты станешь высокопоставленным чиновником в свое время!» И действительно, впоследствии Ли Цзы стал уполномоченным сразу трех учреждений, т.е. занял посты вице-министра наказаний, вице-председателя Цензората и Председателя Верховной судебной палаты. Еще через некоторое время он стал высшим чиновником, отвечающим за финансы в стране.

Отшельничество

Что же касается Линь Хэ-цзина, то 10 лет пролетели для него, как в каком-то сне, и он вернулся в родной город, так и не добившись каких-либо успехов, измотанный, уставший от городской жизни, с разбитыми мечтами. Однако он и предположить не мог, что дома его ждет смертельный удар. Его любимую Мэй выдали замуж, не спросив ее мнения, как это всегда бывало в старом Китае.

Странно было с его стороны надеяться, что девушка будет ждать его до 28 лет, а именно столько ей исполнилось к моменту его возвра-

щения, ведь в те времена девушек выдавали замуж очень рано, почти в подростковом возрасте. Однако Линь был поэтом и романтиком, «не от мира сего». Он не находил себе места, ночами напролет блуждал бесцельно, как умалишенный, под луной, не мог спать, да и жить ему не хотелось. И он решил удалиться от мира, чтобы обо всем забыть и залечить израненное любовью сердце.

Во все времена немало талантливых людей, мечтая об уходе на покой, об отшельническом уединении среди «гор и вод», «полей и садов», отказывались от чиновничьей карьеры, чтобы стать ближе к людям, к природе. Истоки отшельнических настроений у натур с утонченным восприятием мира коренились не только в неудачах по службе, когда они видели, что их таланты и знания не находят должного применения на государственном поприще, но и в многовековой китайской традиции, идущей от древних мудрецов и философии буддизма. Линь Бу, будучи ревностным последователем этой религии, да еще переживший разочарование в глубокой и яркой любви, тоже решил найти уединенное прибежище в горах, отрешившись от тщеславия и суеты несправедливого мира.

Он сел в лодку, чтобы отправиться в путь по воде, но тут на берег прибежала его Мэй, чтобы проститься, как будто чувствовала его душу, как будто знала о его отъезде. Они ничего не говорили друг другу, лишь держались за руки, и по их лицам катились слезы. Простившись, Линь отчалил от берега с глазами, полными слез, не видя пути, — да и какая разница, куда плыть. Он двигался по Хуайхэ, по Янцзы, путешествовал в течение нескольких лет, останавливаясь то в одном городке, то в другом. Он встречал рассветы, провожал закаты, смотрел на луну и скопления звезд и готов был умереть в любую минуту, потому что жизнь для него потеряла ценность. Вспоминая поцелуи Мэй на своих губах, он писал стихи, посвященные ей, а на сердце лежала неизлечимая тоска.

ЯЮШ^, ШШ^о ШНШ, ^ШЛ'^Йо

Пьяный, гляжу я на храм в стороне, Ворот слезами пропитан, не спится. Ясная полночь. Но, кажется мне, — Хмельная луна может с неба скатиться.

В чем же страданий и грусти причина, Может, — тоска по родной стороне? С детства смятение, боль и кручина Многим знакомы, как, впрочем, и мне.

Видимо, жизнь на земле — испытание: Редко — дарения, чаще — поборы; Бурной рекой уносимый в скитания, Ты и без помощи, и без опоры.

Скоро наступит рассвет, и мы снова Пальцами встретимся, руки совьём, Послушные сердцу и верные слову: Мораль нарушаем, пока мы живем.

Несмотря на то, что стихи Линя высоко оценивали знаменитые поэты-современники, сам отшельник их никогда не берег и не хранил, писал и потом выбрасывал, так что людям, которым этот человек был интересен, кто симпатизировал ему, с большим трудом удавалось собрать хоть что-то из его творчества. Например, от стихотворения «Маленькая Мэй в горном саду» сохранилось лишь 14 иероглифов, но оно является абсолютно непревзойденным. Описывая свои любимые цветы, отличающиеся нежным ароматом, скромной красотой и стойкостью, он никогда не говорил о деталях, — лепестках, тычинках и пестиках, но после прочтения его стихов хотелось немедленно самому увидеть цветущую сливу. Всего сохранилось более 300 стихотворений отшельника Линя.

Именно Линь Хэ-цзин, влюбленный в свою Мэй, создал культ цветка дикой сливы, и вслед за ним и другие стали подражать поэту. В Китае это стало традицией, — ехать в определенные места, в парки или в горы, чтобы не пропустить эту дивную картину, короткий период цветения сливы. Кто-то любовался сливой, кто-то — вишней. Все цветущие плодовые деревья неотразимы, но прелесть именно сливы в том, что ее цветы, не боясь снега, распускаются самыми первыми, когда вокруг еще нет других цветов. Японцы, спустя какое-то время, тоже переняли эту традицию, назвав ее любованием цветущей сакурой (вишней).

Китайцы, как известно, любят все классифицировать и подсчитывать, выводить канонические наборы предметов и чисел. Например,

«18 видов боевого искусства», «девять легенд о чае», «четыре красавицы древности» и т.д. Если говорить о цветах, то существует условная классификация «четыре любителя цветов» (сы айчжэ ШШШ): знаменитый каллиграф Ван Си-чжи был любителем орхидей лань поэт Тао Юань-мин любил хризантемы цзюй китайский философ и литератор, основоположник неоконфуцианства Чжоу Дунь-и ^ ШШ. обожал лотосы лянь а Линь Хэ-цзин всю свою любовь отдал цветам сливы мэй Ш5.

Итак, потеряв любимую, Линь долго странствовал в районах рек Янцзы и Хуайхэ, пытаясь найти место для службы. Однако нигде не был принят, несмотря на его глубокую эрудицию и обширные знания. В конце концов, когда ему было уже за сорок, обосновался на окраине Ханчжоу, на горе Гушань, что возвышается у самого озера, где построил себе шалаш. Гора невысокая и веяло от нее какой-то утонченностью и изяществом. Вокруг своей хижины Линь насадил немало различных деревьев, чтобы пейзаж выглядел уютнее, а чтобы развеселить душу, посадил дикую сливу мэй.

Выращивать деревья было непросто, и каждому саженцу требовалось отдать много сил и любви: рыхлить землю, поливать, уничтожать прожорливых вредителей, которых так много в теплом климате, формировать крону и обрезать лишние ветки. Он знал об этих деревьях гораздо больше обычного человека, а потому и любовь к ним, и стихотворные строки о них стали непревзойденными.

Для пропитания Линь Бу возделывал землю и рыбачил. А в свободное время занимался каллиграфией, сочинял музыку, играл на цине, старинном струнном инструменте с космическим звучанием, с гостями играл в шахматы, читал книги, упражнялся с мечом, сочинял и читал нараспев стихи, пил вино и любовался цветами. В сумерках катался на лодке по озеру. Можно сказать, что он достиг совершенства во всех видах искусств, которыми обязан был владеть каждый интеллигентный человек его времени.

5 Кстати, определенные растения в Китае символизируют четыре сезона: магнолия — весну, пион и лотос — лето, хризантема и бамбук — осень, цветы сливы мэйхуа — зиму. Впрочем, символическое значение каждого цветка в разных районах неодинаковое, поскольку и климат разный, и цветы распускаются в разное время. Символом весны можно назвать и нарциссы, потому что китайцы специально заранее ставят в воду их луковицы, рассчитывая так, чтобы они распустились к празднику Весны.

В произведении «Осенью праздно плаваю на лодке по озеру Сиху» есть такие строки:

ттшт,

Горный пейзаж и туман над водой, — Всюду осенний привет золотой. Лес потемнел, словно тени легли; Радостно видеть кумирню вдали.

Осень покой в этот край принесла, — Берег уснул, и движеньем весла Страшно вспугнуть тишину у воды. Травы поникли, увяли цветы.

Там, вдалеке, шелестящий тростник Рано согнулся, от холода сник. Ночь собрала от цветов лепестки, — Краски пожухли — сухи и легки.

Но как же далёко деревня моя, Где в детстве забытом жила вся семья! Я вижу, оттуда плывут облака, И вспомнилась грустная песнь рыбака...

Еще несколько прекрасных строк, рассказывающих о жизни поэта, из стихотворения «В уединении от мира»:

шт^р, *мтш о

Ш^ЖА, ШМШЖо

Жилище мое окружает бамбук, — Стволы с благородной осанкой стройны.

А два журавля, для которых я — друг, Повсюду со мной, нашей дружбе верны. Но в праздности будней их манит всегда Прохладой озерной живая вода.

Вот пчелы лениво — с цветка на цветок, Что редко растут на полянке. В моей голове — словно шумный поток, — Болит после дружеской пьянки. И сил не найду в себе, чтоб развернуть Отложенный свиток предлинный И радость от встречи с искусством вдохнуть Из свернутой книги старинной.

Мотыга для лотосов спряталась в тень. Весенний заботой насыщенный день. Люблю я картины старинной работы, Где главная тема — труды и заботы: Рыбак с кувшином и с ножом — дровосек... В труде лишь прекрасен любой человек.

Линь Хэ-цзин никогда не знал ни жены, ни детей, ни чиновничьей должности, но зато он был свободен, как сама природа, и над ним не довлели ни законы людей, ни законы Неба. Он стал выше авторитетов и могущества сильных мира сего. Окончательно убедившись, что высокая должность и большой оклад — не его судьба, Линь успокоился и стал сдержанным и уравновешенным, живя в уединении, вдали от мира, мало чем отличаясь от буддийского монаха.

Говорят, император династии Сун по имени Чжэнь Цзун-чжао, который в течение многих лет из разных источников слышал о талантливом отшельнике, предложил ему самую высокую должность при дворе — преподавать грамоту самому императорскому наследнику. Для любого другого такая удача, конечно же, показалась бы уникальной. Однако Линь, ни на секунду не задумавшись, отказался от лестного предложения. И этим поступком он гордился до самой кончины.

Природа давала все, что требовалось ему для жизни, а прекрасные сливовые деревья — и того больше: и в детстве, и повзрослев, он не только зарабатывал себе на скромное существование, продавая плоды

мэй, но и любовался их цветением, черпая вдохновение для стихов. Живя в одиночестве, он часто декламировал вслух сочиненное, даже не предполагая, что его произведения впоследствии станут классикой.

Из всего творчества Линь Бу наиболее популярными стали стихи о цветах мэй, а среди них самым известным является «Маленькая Мэй в горном саду» (Шань юань сяо Мэй ШШ^Ш).

В этих стихах поэт, считавший, что под луной нет ничего более совершенного, чем эти цветы, называет их «прозрачными тенями», отражающимися в воде (шу ин ШШ), ибо он заметил, что каждый цветок на дереве непременно развернут в сторону ближайшего водоема. Еще он с нежным изяществом называет их «тонко благоухающие» (ань сян Поэтому слова из популярного стихотворения «прозрачные тени» и «тонко благоухающие» стали синонимами прекрасных цветов. Именно поэтому впоследствии Сунский поэт Цзян Куй назвал свои мелодии для стихов жанра цы, воспевающих цветы сливы, «Прозрачные тени» и «Тонко благоухающие».

В произведении «Маленькая Мэй в горном саду» всего 8 строк по 7 иероглифов в каждой, но они так многозначны, и каждое значение столь глубоко, что можно увидеть и параллели. Восхищаясь совершенной формой каждого полупрозрачного, чистого лепестка («прозрачные тени»), автор намекает и на овал лица своей возлюбленной, розового и нежного, со светлым, чистым выражением. В словах «косые тени» угадывается намек на стойкость цветов, благоухающих и манящих, несмотря на снег на их лепестках, а также на храбрость Мэй, отстаивающей свое право на чувство, и демонстрирующую поступками, что ее не сломить и не поколебать.

Слова «аромат улетает к луне» намекают на что-то из мира небожителей, может быть, на фею Луны Чан Э, и в то же время это показывает отношение Линя к своей возлюбленной как к девушке не от мира сего, живущей чувствами и понимающей красоту природы, любящей ее самозабвенно. Луна, обычно такая светлая, в сумерках и дымке оказывается туманной, и на фоне неясных очертаний воспеваемые цветы выделяются еще ярче.

Есть в стихах и преувеличение, когда поэт говорит о страданиях летней бабочки, которой не дано увидеть прекрасную зимнюю сливу мэй, ведь она так любит цветы! Такой гиперболой Линь хотел подчеркнуть, что воспеваемыми им цветами не могут не восхищаться все существа на земле.

О третьей и четвертой строках можно сказать еще вот что. Когда-то поэт периода Пяти династий, Цзян Вэй (937—975 гг.), написал в одном из стихотворений:

Бамбук отражается косо

в прибрежной и мелкой воде,

И дух ароматный коричных деревьев скользит, уплывая к луне.

Линь Бу перефразировал эти красивые строки, заменив иероглиф «бамбук» на «сливу мэй».

Тени прозрачные косо

ложатся на воду, и кажется мне, —

Благоуханье уносится

дивное в сумерках прямо к луне.

Вспомним, что «тени прозрачные» у Линь Бу — символ сливы мэй. А вот и описываемое стихотворение полностью.

ттлт^тШ;

Сотни цветов осыпаются, —

ветер скользнул за ограду, Сердце познало любовь

и трепещет от нежности к саду. Тени прозрачные косо

ложатся на воду, и кажется мне, — Благоуханье уносится

дивное в сумерках прямо к луне.

Любовные чувства мои

с ароматом волшебным по в олнам, К луне устремляются, тайну храня, и в молчании полном.

Изящно журавль белоснежный

спустился на землю, подальше от люда, Надеясь украдкой взглянуть

на цветущее нежное чудо. И если бы бабочка знала

об этой красе, этом благоуханьи, То сердце б ее разорвалось на части

от боли, досады, страданья. Ведь бабочкам, летом живущим

и жадно нектар собирающим, Увы, не дано любоваться цветком,

мир зимой украшающим.

Мы сблизились душами,

тихо стихи нараспев повторяя, Сдвигая бокалы со звуком,

и стук кастаньет вспоминая.

К Линь Хэ-цзину приходили визитеры, восхищенные его благородством и душевной чистотой, чтобы поклониться знаменитому отшельнику. Он был очень гостеприимным, и даже если приходил крестьянский ребенок, приглашал того в хижину, как важную персону, чтобы посидеть в прохладе, побеседовать. Многие прибывали из немыслимо далеких мест. Среди посетителей было много не только простых людей, но и монахов, представителей императорского двора и высоких чиновников: каждому хотелось хоть на короткое время окунуться в атмосферу истинного и искреннего духа, о котором мы зачастую забываем в суровой действительности будней.

Линь со всеми приветливо беседовал, отвечал на вопросы и давал советы, однако ответных визитов, как это принято по этикету (и на что в тайне надеялись гости), не наносил: общение с внешним миром его утомляло, и он гораздо больше радовался присутствию двух журавлей,

его постоянных спутников. Когда-то он привез их из родных мест, из уезда Фэнхуа и, построив для них большой загон, сумел приручить диких птиц. Одомашненные журавли, живя рядом с отшельником, были очень добрыми и умели различать людей по их сущности.

Невероятно, но эти его «сыновья», как называл их отшельник Линь, могли даже покупать для него овощи на рынке, припрятав в клюве монеты. Они же какими-то знаками, понятными только Линю, сообщали ему о новостях, о которых узнали, побывав среди людей. Когда им хотелось порезвиться, журавли улетали в заоблачные дали, а потом, покружив над озером, опускались у своего загона. Линь ценил их больше, чем иная красавица — драгоценности.

Журавли в Китае — символ и долголетия, и счастливого предзнаменования. Считается, что эти прекрасные птицы живут тысячу лет. Существует много видов журавлей, а те, что жили у поэта-отшельника, относились к маньчжурским, их еще называют уссурийскими, или японскими. Это самые крупные журавли, почти с человеческий рост. Они необыкновенно красивы: тело с белым оперением, шея и хвост — черные, а на голове — ярко-красная шапочка. Сейчас этот вид — на грани исчезновения.

Возможно, в те давние времена красноголовые журавли и не были редкостью, как сейчас, однако Линя очаровывали их грациозность и изящество, пленительные танцы и волнующий клёкот, а также преданность, ум и способность понимать человека. Линь называл их Мингао, т.е. Поющие. Это имя он позаимствовал из древнего стихотворения в Малых одах Книги песен. Когда Линь Бу прогуливался среди деревьев, журавли всегда сопровождали его, чуть позади, курлыча свои песни. Когда Линь Бу пил чай, беседуя с наставником ближайшего монастыря, они стояли по обе стороны от него, благовоспитанно и почтительно, скромно и тихо, лишь слегка, по обыкновению, курлыча.

А если Линь Бу играл в шахматы с образованными людьми, навестившими его, чудесные птицы, издавая тихий клекот, безмятежно и лениво наблюдали со стороны за своим хозяином. Ну, а когда с визитом приходили высокопоставленные гости, Линь Бу делал им знак, и журавли начинали танцевать и тихо петь, развлекая визитеров и поражая своим изяществом, свободой и изысканными движениями.

Нередко и сам Линь отправлялся на маленькой лодочке, чтобы прогуляться по озеру, либо посетить один из многочисленных монастырей на его берегах. Но ради гостей Линь Бу был готов отложить любые свои

занятия. У него в услужении состоял мальчик, как это было принято в те времена, и если в отсутствие хозяина у скромной хижины появлялись визитеры, мальчик выпускал журавлей из загона, и пара величественных птиц поднималась в небо, кружила над озером, издавая свои чарующие звуки. Для отшельника это означало, что у него — гости. В таких случаях Линь прерывал прогулку или бросал дела, спеша вернуться домой.

Гости при этом изумлялись, не понимая, как мог Линь Бу, находившийся где-то далеко, узнать об их приходе. И все с восхищением относились к такой «сыновне-отцовской» привязанности между отшельником и птицами, узнав, что у них существует свой, тайный язык.

Воспевая своих «волшебных» журавлей, Линь писал:

^■ШШШП, ШМШЖЕЯ-.

О таких журавлях я когда-то почтительно слушал,

С детства раннего это запало мне в душу.

Сирота одинокий, я их имена повторяю,

И в ночной тишине клёкот в небе немного пугает,

Но затем он — все тише, и вот голоса пропадают.

Нескончаемы мысли мои, к небесам, им вослед, улетают.

На самом деле отшельнику трудно было полностью отгородиться от внешнего мира, ибо, помимо постоянных визитеров, с ним поддерживали связь и известные литераторы, и выдающиеся государственные мужи. Например, однажды во время сильного снегопада его навестил знаменитый поэт Мэй Яо-чэнь, который был моложе Линя на 30 с лишним лет, и фамилия которого переводится «слива мэй». Поэты развели костер и, греясь у огня, долго декламировали свои стихи и пили вино. Фань Чжун-янь, государственный деятель и писатель, посвятил отшельнику Линю пять стихотворений. А начальники префектуры Ханчжоу, которых за время проживания Линя на горе Гушань сменилось, как минимум, пять человек, постоянно навещали его и советовались по многим жизненным вопросам.

После кончины Линя начальник префектуры Ли Цзы в течение семи дней сидел у гроба Линь Хэ-цзина, облачившись в белые траурные оде-

жды, как будто умер его близкий родственник, и только после этого позволил его похоронить. Правящий в то время император Чжэнь-цзун посмертно пожаловал поэту имя «Ученый-затворник», подчеркнув этим признание его знаний и эрудиции, благодаря которым он вполне мог бы занимать высокие посты при дворе.

Надо сказать и о почтительном отношении к отшельнику Линю со стороны монахов, ибо он пользовался славой и среди буддистов. Известно, что буддийский наставник высшего ранга из города Ханчжоу по имени Чжи Юань постоянно общался с Линем, отзываясь о нем так: «Это человек блестящего таланта, достойный носить плащ из журавлиных перьев6. Он мог бы стать и блестящим членом общества, и мог бы постричься в монахи, уйдя от мира, и в любом качестве он соблюдал бы чувство меры во всем, был бы спокойным и уверенным».

Да, встречались с ним многие, общения с отшельником искали сотни людей, но понял ли хоть кто-нибудь из его собеседников и друзей всю глубину одиночества и огромное несчастье, которые Линь прятал в душе в течение всей жизни? Перед смертью он написал:

шшвшш.ж^яшъ*

Уютно мне было жилище мое, мой приют, Где птицы, деревья и озеро радость дают. Владел изумрудной горою у озера я, Стихи, журавли и цветы — моя страсть и семья.

Но осень пришла, и пейзаж у могилы поблек:

Стареют и никнут и дерево, и человек,

Редеют и травы, и волосы, даже — мечты,

Так что ж удивляться, что к смерти готовишься ты...

Хочу одного: чтоб стихи жили дольше меня, Чтоб их не ценили, в коллекциях тайно храня, Как прячут в хранилищах темных священные сутры, Пусть люди читают их вечером, днем или утром.

6 Считалось, что в такую одежду облачались небожители.

Даже в глубокой старости, став совсем немощным, поэт не пожелал перебираться в Ханчжоу, предпочитая умереть на своей горе, в своей хижине. Говорят, любимые журавли Линя после его кончины долго и надрывно кричали у могилы отшельника, а потом и сами испустили дух.

Говорят также, что цветы сливы мэй, которые ежегодно радовали глаз красными, розовыми и белыми цветами, в момент смерти отшельника Линь все враз стали белыми, а ведь в Китае это цвет траура.

С древности повелось, что в праздник Цин-мин, когда принято приводить в порядок могилы близких, монахи из соседних монастырей по очереди убирали могилу поэта-отшельника, и порядок этот сохранялся до 50-х годов в уже новом Китае.

Нынче Гушань уже не назовешь горой Отшельника, потому что по обе стороны от белой дамбы колышут зелеными ветвями ивовые деревья, а если перейти по мосту с красивым названием Парчевый пояс, то окажешься в краеведческом музее провинции Чжэцзян, что в городке Пинху. Еще чуть дальше, у подножия горы Гушань, раскинулся парк имени Сунь Ят-сена, в котором множество отдыхающих играют на национальных музыкальных инструментах, поют песни.

Но и тысячелетняя старина не забыта: еще живы 360 деревьев, собственноручно посаженных Линь Хэ-цзином, плодами которых лакомятся до сих пор все желающие, и стоит пара бронзовых журавлей, как напоминание о тех, что когда-то украшали жизнь своего хозяина.

В изящной беседке, установленной на месте жилища отшельника, возвышается большая плита со стихами «Танцующие журавли», принадлежащими поэту периода Южных династий Бао Чжао. Строки выведены рукой императора Кан-си (последняя династия Цин), который попытался имитировать почерк известного каллиграфа, художника и коллекционера Дун Ци-чана. Так что плита эта как бы соединила таланты трех знаменитых людей, восхищавшихся жизнью и творчеством поэта-отшельника.

Ну, а автор этих строк почувствовала умиротворение, найдя ответы на все вопросы, связанные с удивительной по изяществу статуэткой, изображающей седого мужчину с цветком сливы в руке и журавлем у его ног.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Переводы одного стихотворения

1.

Первый перевод размещен ВКонтакте и на нескольких российских сайтах любителей китайской поэзии. Автор не указан, а при перепечатке данного стихотворения кто-то назвал поэта Линь Ху (вместо Линь Бу), и ошибка закрепилась, «гуляя» в Интернете.

Молодая слива в горном саду

Все «сто цветов» мертвы зимой, свеж только твой наряд! Стремлюсь я в горный садик мой, любовию объят. Здесь тени редкие лежат на глади чистых вод, И сумеречный аромат в лучах луны плывёт, И птицы снежные спешат украдкой поглядеть, Здесь бледной бабочки душа могла бы заболеть... тебя мне ближе в мире нет... Сложил я стих простой, Не взяв ни звонких кастаньет, ни чарки золотой!

2.

Второй перевод, озаглавленный так же, как и предыдущий (?), принадлежит Борису Мещерякову, музыканту по образованию, который стал заниматься поэтическими переводами с китайского, самостоятельно постигая этот язык. Борис Мещеряков усвоил особенности стихосложения древних поэтов Китая, легко

оперирует специальными терминами, дает критические комментарии к работам других переводчиков, и при этом в его работе допущено немало искажений.

Вот его работа.

Молодая слива в горном саду

С других деревьев цвет опал, лишь ты стоишь во всей красе.

Но сад еще желанней стал, к тебе стремятся взоры все.

Твой дивный образ отражен в зеркальной глади чистых вод,

Твой аромат со всех сторон по лунным сумеркам плывет.

И птицы зимние спешат к тебе с небесной высоты,

И бабочки замрет душа, увидевшей твои цветы.

Стихи читаю, сам не свой, так эти строчки мне близки...

Что проку в чарке золотой, в чем толк сандаловой доски?

3.

Третью версию переводом нельзя назвать, но для полноты обзора приведем и ее. Некая Светлана Командровская, приписав себе чужое название («Молодая слива в горном саду») и перепечатав искаженное имя автора (Линь Ху), просто «перепела своими словами» содержание работы Бориса Мещерякова, добавив в его несовершенный перевод немало глупостей и несуразицы, а затем разместила на сайте Стихи.ру в качестве собственного «перевода» стихотворения великого поэта, не постеснявшись присовокупить и подлинник. Да еще дала комментарий, утверждая, что «цветы сливы в Китае — символ чистоты, добра и света... из-древне и сейчас...».

Изучаю китайскую символику много лет, но о таком толковании впервые слышу. На самом деле слива намекает на стойкость («три друга, не боящиеся холода», — бамбук, сосна и цветы сливы). В старом Китае проститутки часто выбирали себе такое имя — Цветок сливы, и подле ложа в публичных домах имелись занавески с вышитым изображением этих цветов. Есть и другие значения, но сейчас — не об этом.

Изложение Командровской перевода Мещерякова.

Молодая слива в горном саду

Цветы с деревьев уж давно опали в умиротвореньи,

Лишь слива дивная свою красу хранит любовно,

И сад красивей стал, любуюсь я его преображеньем,

Он смотрит на себя, на отражение свое безмолвно. В огромном озере, чьи воды гладки и спокойны в тишине, Сияет ярко образ сада моего, цветение дерев чудесных, И дивный аромат деревьев и цветов садовых в вышине, Заполонил собой ночную темноту, уйдя в нее как в песню. И в сад спешат со всех сторон, зиму почуяв, птицы, Ведь небеса собой уже не привлекают: холодно им в них. Порхают бабочки в саду, и замирают их души' крупицы При виде красоты цветов, прелестных образов и обаянья их. Пишу стихи, читаю вслух, бродя, мечтаю я в моем саду, Все строчки из души и сердца вдохновенно рвутся ввысь. Какая польза от вина и чарки золотой, от пития его в бреду? Сандал в сравнении с цветущей сливой? Где здесь смысл?

Хотелось бы прокомментировать эти переводы с опорой на подлинник.

1. Все «сто цветов» мертвы зимой...

2. С других деревьев цвет опал, лишь ты стоишь во всей красе

3. Цветы с деревьев уж давно опали в умиротвореньи

На самом деле речь идет не о мертвых цветах других растений, а лишь о цветущей сливе, которая роняет лепестки под порывами ветра. Иначе создается картина, что все растения отцвели, и остались лишь цветущие сливовые деревья. Кстати, речь идет именно об этих деревьях в саду, а не об одном растении, как подчеркивается в заголовке.

Поэтому я перевела:

Сотни цветов осыпаются, — ветер скользнул за ограду

1. И птицы снежные спешат...

2. И птицы зимние спешат к тебе с небесной высоты

3. И в сад спешат со всех сторон, зиму почуяв, птицы

«Снежные птицы», «зимние птицы»... На самом деле речь идет о белом журавле. «Зиму почуяв» звучит странно, ведь речь идет о конце зимы, а птицы у Командровской эту зиму только почуяли...

Ашшштм, (^ЛШФШ; )

Мой перевод:

Изящно журавль белоснежный

спустился на землю, подальше от люда,

Надеясь украдкой взглянуть

на цветущее нежное чудо.

шш ^»ш

1. Здесь бледной бабочки душа могла бы заболеть...

2. И бабочки замрет душа, увидевшей твои цветы.

3. Порхают бабочки в саду, и замирают их души' крупицы

Как бабочки могут увидеть цветение зимой? У Командровской они вообще «порхают». То птицы зиму почуяли, то бабочки порхают. На самом деле автору, который всю жизнь восхищался цветением любимых деревьев, казалось, что эту красоту способны оценить все живые существа, а потому он использует преувеличение: бабочки, украшающие нашу жизнь летом, знакомы лишь с летними цветами, а если бы знали о цветках сливы, то горевали о невозможности полюбоваться ими:

И если бы бабочка знала

об этой красе, этом благоуханьи,

То сердце б ее разорвалось на части от боли, страданья.

Ведь бабочкам, летом живущим

и жадно нектар собирающим,

Увы, не дано любоваться цветком, мир зимой украшающим.

Х-ШЖ^Ш

1. Не взяв ни звонких кастаньет, ни чарки золотой!

2. Что проку в чарке золотой, в чем толк сандаловой доски?

3. Какая польза от вина и чарки золотой, от пития его в бреду?

Сандал в сравнении с цветущей сливой? Где здесь смысл?

«Где здесь смысл?» — лучше и не скажешь о переложении Командровской. Поэт рассказывает о свидании с любимой, во время которого они читали стихи о цветущей сливе и пили вино, а звон сдвигаемых рюмочек напоминал им стук пайбар (китайских кастаньет из бамбуковых планок):

Мы сблизились душами,

тихо стихи нараспев повторяя,

Сдвигая бокалы со звуком,

и стук кастаньет вспоминая.

Трудно переводить любые стихи, китайских древних поэтов — особенно сложно. И синолог, проделав огромную работу, все же в чем-то может ошибиться; возможно, другому специалисту удастся сделать это лучше. Но когда за такую тонкую работу берется дилетант, беззастенчиво ворующий у переводчика целые фразы, не стоит упоминать имя великого поэта, да еще — в искаженном виде, и давать пояснительные комментарии сомнительного содержания.

ПРИЛОЖЕНИЕ II

Река Цяньтан

Река Цяньтан, о которой идет речь, действительно необычна, и о ней стоит рассказать отдельно. Иероглиф Цянь обозначает «деньги», но здесь это родовое имя одного из императоров, и в данном случае к деньгам отношения не имеет. Зато тан «дамба» — это ключевое слово.

Река эта настолько бурная и постоянно разливающаяся, что для защиты жилья и посевов от ударов прибоя люди издавна стали возводить морские и речные дамбы и плотины. Позже, когда люди этому научились, на ней стали строить и электростанции. Впервые морские дамбы появились здесь в период Тан, их возводили неоднократно, одну за другой и в грандиозных масштабах. Во время последующих династий подобное строительство активно продолжалось, только в небольшой отрезок эпохи Мин (1368—1644) была построена 21 плотина, а сколько было возведено за всю династию сказать трудно.

Однако несмотря на строительство защитных сооружений (даже на озере Сиху их имеется три), прибой то и дело вторгался на жилые территории, заливая плодородные земли. Так, в период Сун вода залила равнину на северном берегу реки, продвинувшись на 30 ли (1 ли = 0,5 км). Кстати, озеро Сиху поначалу являлось заливом реки Цяньтан, и носило такое же название: Цяньтанху. И знаменитый город Ханчжоу когда-то назывался Цяньтан. Но в 600-х годах знаменитый поэт назвал его в стихах Сиху (Западное, т.к. оно находится к западу от центра города), и это название прижилось.

Известно, что приливы и отливы — это периодические вертикальные колебания уровня воды (чаще — в океане или море), которые являются результатом изменения положений Луны и Солнца относительно Земли. Однако причина

таких необычных приливов с мощными волнами на реке Цяньтан заключается не только во влиянии небесных светил, луны и солнца, но и в необычной форме устья. Река впадает в Восточно-китайское море, а на южном ее берегу, у самого устья, раскинулась гора Чжэшань (название «Багряная» она получила благодаря цвету почвы), занимающая 500 тыс. му (1 му = 1/15 га) и окружающая материк подобно полуострову, которая перегородила устье реки.

Есть и другие особенности. Во-первых, река перед самым устьем образует зигзаг, напоминающий китайцам перевернутый иероглиф Кстати, река, протекая по нескольким провинциям, имеет в каждой из них разные названия и только в районе Ханчжоу — название со словом «дамба», ибо только люди, живущие здесь, постоянно страдали от ее разливов и приливов. Но в этом регионе Цяньтан имеет и второе название — Чжицзян т.е. «река в форме иероглифа чжи». Сиху находится в одном из зигзагов этой реки.

Во-вторых, и это главное, в месте впадения в море река образует гигантский «рупор», в результате чего получается эффект пузатой бутылки с широким туловом и очень узким горлом, когда во время прилива вода легко входит внутрь, но с трудом выходит наружу. В устье Ханчжоуского залива расстояние между северным и южным берегами составляет примерно 100 км, в устье реки оно сужается до 20 км, а еще выше, у города Яньгуань (симпатичное название — «чиновник соляного ведомства»), который раньше назывался Хайнин, ширина составляет всего 2,5 км.

Морские волны врываются в устье реки, создавая небывалые волны, высотой в среднем 8—9 метров. По высоте волн во время прилива река занимает второе место в мире, а по степени опасности — первое. В этом месте самый большой объем воды — 29 тыс. куб. м в секунду. А выше по течению, в районе города Ганьпу объем воды, проходящей в обоих направлениях, составляет 140 тыс. куб. м в секунду.

Мощь приливного вала достигает семи тонн на квадратный метр, высота гребня прибоя составляет 1—2, максимум — 3 метра. При этом скорость волн — 8—10 метров в секунду, а скорость реки на отдельных участках составляет 40 км в час. Волны разбиваются с такой силой, что сметают все на своем пути. Грандиозный рокот и вздымание волн, бурление и яростный клокот воды производят глубокое впечатление. Именно этим знаменита река. Благодаря мощному напору со стороны моря соленая вода смешивается с пресной в пропорции примерно 1:1. Это негативно влияет и на питьевую воду в Ханчжоу, и на воду, используемую в сельском хозяйстве.

Есть и третья причина такого необычного явления на реке. В ее русле, если посмотреть в продольном разрезе, имеется огромный вздымающийся песчаный

бугор. Начинаясь от города Чжапу, он постепенно поднимается и в районе поселка Цанцянь достигает максимальной высоты, а затем вновь опускается, вплоть до запруды у поселка Вэньянь. Отмель получается высокой, а вода — мелкой, и во время прилива ворвавшаяся через устье большая вода не успевает равномерно подняться из-за резкого сужения русла. Следующая волна толкает предыдущую. Первая движется очень медленно, а потому последующие волны нагромождаются на нее слоями очень высоко. Вода вспучивается кверху, и в результате приливная волна вздымается и бурлит-бушует, создавая невиданное, поразительное явление и зрелище, известное в Китае под названием «прилив на реке Цяньтан».

Приливы бывают утренние и вечерние. Но из-за того, что в Ханчжоуском заливе внутренняя часть устья реки резко сужается по сравнению с внешней, приливно-отливный диапазон постоянно увеличивается. В районе Чжэнхай на южном берегу этот диапазон составляет 1,69 м, а в районе Ганьпу, что находится в самой северной части гавани, он составляет 5,45 м. Самый большой диапазон — 8,93 м.

Первым это уникальное явление описал китайский философ-энциклопедист Ван Чун (27—97 гг. н.э.). Он впервые пояснил его астрономические причины и причины, связанные с особенностями рельефа. А во времена династий Тан и Сун (VII—XIII вв.) обычай любования приливами Цяньтан стал чрезвычайно популярным, и вот уже более двух тысяч лет это явление привлекает огромное количество любопытствующих. Особенно много людей — как пчел в улье, собирается на берегу в период праздника Середины осени, потому что самый большой прилив наблюдается 15-го числа 8-го месяца по лунному календарю. Высота волн достигает нескольких метров, они все сокрушают на своем пути и шум производят оглушительный. Лучшим местом для наблюдения за беснующимися волнами считается город Хайнин (или Яньгуань) в 50 км от Ханчжоу.

Ежегодно повторяющийся приливо-отливной цикл остается неизменным вследствие точной компенсации сил притяжения между Солнцем и центром масс планетной пары и силами инерции, приложенными к этому центру. Время наступления приливов и их высоту можно вычислить. Существует расписание приливов на реке Цяньтан, и в каждом месяце — свое, скользящее время. Если обобщить, то можно сказать, что дневные приливы происходят в промежуток между 11.20 и 14.40, а вечерние — между 23.10 и 2.25 ночи.

Вот этот-то прилив и мечтала увидеть девушка Мэй.

Основные источники

URL: http://www.shicimingju.com/chaxun/zuozhe/164.html (дата обращения: 15.09.2016).

URL: https://zh.wikipedia.org/wiki/%E6%9E%97%E9%80%8B (дата публикации: 10.10.2016

URL: http://samlib.rU/w/wagapow_a_s/mesheryakov-compare.shtml (дата публикации: 17.02.2009).

URL: http://baike.baidu.com/view/9681.htm (дата публикации: 04.12.2016).

URL: http://www.gushiwen.org/Author_0cc3775824.aspx (дата обращения: 15.09.2016).

URL: http://so.gushiwen.org/author_762.aspx (дата обращения 15.09.2016) (дата обращения: 15.09.2016).

URL:http://blog.sina.com.cn/s/blog_4b4b52fb0100drdp.html (дата публикации: 04.06.2009).

URL: http://www.baike.com/wiki/%E6%9E%97%E5%92%8C%E9%9D%96 (дата публикации: 04.08.2012).

URL: http ://tsaojill1226 .pixnet.net/blog/post/2879145 86-%E8%A9%A0%E6%A 2%85%E8%A9%A9(%E6%9E%97%E5%92%8C%E9%9D%96) (дата публикации: 25.09.2012).

URL: http://ask.wenku1.com/question/8831890.html (дата обращения: 15.09.2016).

URL: http://www.360doc.com/content/11/1010/11/84098_154831308.shtml (дата публикации: 10.10.2011).

URL: https://zhidao.baidu.com/question/2010142624937524988.html (дата публикации: 11.12.2013).

URL: http://www.o2123.com/news/show-696029.html (дата публикации: 20.06.2016)

URL: https://read01.com/NM4yQ.html (дата публикации: 28.05.2015).

URL: http://www.hangzhoutravel.org/Lin-Hejing-463.html (дата обращения: 15.09.2016).

URL: https://vk.com/wall-92370708_128 (дата публикации: 18.07.2015).

URL: https://www.stihi.ru/2015/06/17/4392 (дата обращения: 15.09.2016).

URL: http://xwap.me/books/12502/Antologiya-kitayskoy-klassicheskoy-poezii-shi-VIKHVI-vekov-v-perevodakh-Borisa-Meshcheryakova.html?p=19 (дата обращения: 15.09.2016).

URL: http://chinavsem.ucoz.ru/forum/16-110-2 (дата публикации: 17.04.2015).