CC BY
107
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2013. №2(32)
УДК 811.111 '36
ОЦЕНОЧНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ДИСКУРСА И СПОСОБЫ ЕЕ АКТУАЛИЗАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ С.МОЭМА «НА ЧУЖОМ ЖНИВЬЕ», «СОН»)
© Е.В.Смыслова
В данной статье рассматриваются способы реализации оценочной составляющей синтаксических конструкций оценочной семантики на уровне текста. Анализ рассказов С.Моэма и изучение языковых средств авторской оценочной модальности выявляют два уровня актуализации оценочной составляющей художественного дискурса. Первый уровень представлен прямыми и косвенными оценками, реализованными автором «открытым» способом в речевой партии героя-рассказчика по отношению к персонажам повествования и происходящим событиям, и «скрытым» способом, соответственно, через косвенные оценки автора. Второй уровень представляет собой взаимодействие двух нарративных модальностей (автора и героя-рассказчика), что приводит к объединению «плана выражения» (персонажной партии рассказа) и «плана содержания» (авторская партия) и последующей интеграции оценочной составляющей двух планов в названии самого произведения.
Ключевые слова: оценочная конструкция, дискурс, субъективированное повествование, авторская оценочная модальность.
Особый интерес на современном этапе развития лингвистической науки вызывает изучение оценочных значений на уровне текста, когда проблема соотношения и взаимодействия семантики и прагматики становится одной из главных. Вслед за Е.М.Вольф мы считаем, что в оценке семантический и прагматический аспекты неразделимы, поскольку все составляющие элементы ее функционирования (субъект, объект, аспект оценки, оценочный стереотип и шкала оценки) отражают слияние семантики (собственного значения языковых единиц, включая высказывание в целом) и прагматики (условий реализации процесса коммуникации) [1].
В связи с изучением оценки на уровне текста нам представляется необходимым отметить, что в настоящем исследовании мы придерживаемся точки зрения М.Я.Блоха и под дискурсом понимаем целый текст [2]. Кроме того, вполне очевидно заметить, что в сущности реальность текста оценочна по своей сути, являясь отражением авторского видения мира, то есть - уже изначальна субъективна.
В тексте оценка чаще всего бывает не независимой, она входит как часть в общее построение описания или рассуждения с его аргументацией и органически связана с дескриптивной стороной текста в целом [1: 204]. В мире оценок действует не истинность по отношению к объективному миру, а истинность по отношению к концептуальному миру участников процесса коммуникации, где оценка помещает объект в некоторую зону оценочной шкалы. Иными словами, оценка расставляет объекты по местам в ценностной
«картине мира», определяя их взаимоотношение. В текстах оценка может выражаться комбинированием языковых средств с вводящими фрагментами ценностной «картины мира». Вследствие этого оценка может расцениваться как отдельный аспект языковых выражений, который накладывается на дескриптивное содержание, где дескрипция отражает «картину мира» как таковую, в то время как оценка ориентируется на ее ценностную сторону, которая определяется взаимодействием мира и человека с его ценностными ориентациями. Как уже отмечалось, оценка в том или ином виде присутствует в любых видах текстов, даже если она не выражена явно. Однако для лингвистического анализа интересны в первую очередь те тексты, где оценка выражается эксплицитно.
Так, анализируемый нами рассказ С.Моэма «На чужом жнивье» содержит открыто выраженную оценку и представляет собой субъективированное повествование, под которым мы, вслед за Е.А.Гончаровой [3], понимаем тип эпического текста, где изображение развивается с опорой на личный, субъективный план либо названного в тексте рассказчика, имеющего определенное отношение к художественной действительности, либо одного из действующих лиц, выступающего одновременно в функции повествователя. Речевая структура рассказчика строится в этом типе текста на основе личного местоимения первого лица, поэтому данный нарративный метод обычно обозначается как повествование от первого лица.
Нами применяется термин «субъективированное повествование» по причине наличия в исследуемых текстах от первого лица повествовательного и психологического стержня нарратива, представленного в виде героя-рассказчика, речевой и рефлекторный план которого превалирует в тексте. Необходимо отметить, что термин «субъективированное повествование» соотносим с часто употребляемым в языкознании понятием субъективно-модального значения, выражающего отношение говорящего к сообщаемому [4]. Разделяя точку зрения И.Р.Гальперина о различии фразовой и текстовой субъективно-оценочной модальности [5], мы приходим к выводу, что художественный повествовательный текст от первого лица можно считать структурной основой для выражения субъективно-оценочной модальности цельного текста.
В современных лингвистических исследованиях субъективная модальность рассматривается в ряду грамматических и семантических явлений, принадлежащих более широкому явлению авторизации, под которой понимается осложнение смысла высказывания за счет реализации позиции говорящего [6-7]. Однако представляется необходимым отметить двойственность коммуникативно-функциональной позиции повествователя, где он принимает участие как в самой изображаемой действительности, так и в ее отражении и представляет собой тот самый объект и субъект повествования. Это внутренне присущее повествователю противоречие находит свое выражение и в технике повествования: речь субъекта в равной степени содержит характеристики и субъективности высказывания с функционально прагматической установкой - видеть, изображать, оценивать, и его объективности -быть предметом характерологической или типологической направленности.
Так, в рассказе С.Моэма «На чужом жнивье» герой-повествователь, имя которого остается неизвестным, рассказывает историю одной еврейской семьи, живущей в Англии, выступая, таким образом, в роли объективного повествователя. Это находит свое отражение в использовании автором оценочных конструкций, носящих субъективный характер высказывания, когда рассказчик изображает, к примеру:
1) английское общество того времени: «At that period English society was still a closed body and it was not easy for a Jew to force its barriers, but to Ferdy they fell like the walls of Jericho. He was handsome, he was rich, he was a sportsman and he was good company» [8: 34]. - 'Английское общество тогда еще было непроницаемо для посторонних, и еврею нелегко было прорваться
сквозь его препоны, но перед Ферди они пали, словно стены Иерихона. Он был красавец, богач, он любил охоту, он был приятен в обращении'
[9];
«I give it [the story] here because it is a curious little incident concerning persons whose names at least will live in the social history of the Victorian Era and I think it would be a pity if it were lost» [8: 36]. - И если я привожу ее здесь, то потому только, что этот незначительный, но любопытный эпизод касается людей, чьи имена останутся в светских анналах викторианской эпохи, и, по-моему, жаль было бы забыть его' [9];
«Society was mixed now, parties were rowdy, but Ferdyfitted himself to the new life» [8: 41]. - 'В обществе все смешалось, вечера проходили бурно, но Ферди приноровился к новой жизни ' [9];
2) город Мюнхен: «Munich is a city that fro-licsdemurely and except about the Marienplatz the streets were still and empty»[8: 73]. - Мюнхен -из тех городов, что греховодничают исподтишка, и, за исключением Мариенплац, всюду было тихо и безлюдно' [9];
3) отношение героя рассказа, Фреди, к своим сыновьям: «Freddy was severe with him [Harry], and often impatient, but with George he was all indulgence. Harry would go into the business, he had brains and push, but George was the heir. George would be an English gentleman» [8: 47]. -'Фредди обращался с ним [Гарри] сурово, порою даже нетерпеливо, а Джорджу все прощалось. Гарри предстояло войти в дело, у него для этого были и мозги, и хватка, а Джордж - наследник. Джордж будет английским джентльменом' [9].
Однако следует отметить, что объективное повествование незамедлительно приобретает характер субъективного, как только взору читателя предстает личное местоимение множественного лица - we, например: «In England we have so much bad weather that it is only fair that a beautiful day should be more beautiful than anywhere in the world and this June evening was perfect» [8: 49]. -'В Англии так часто стоит ненастная погода, что только справедливо, чтобы выдавшийся погожий денек был самым прекрасным на всем белом свете, и этот июньский вечер был само совершенство' [9].
Несмотря на то что речь в этом предложении идет об английской погоде, капризный характер которой известен всем, повествование от первого лица множественного числа в данном предложении представляет собой художественную форму с приоритетом точки зрения эксплицитного выраженного субъекта информации и речи, что приводит к созданию общего субъективно-оценочного модального плана повествования.
Дело в том, что герой-рассказчик является близким другом семьи, о которой идет речь в данном произведении, и он, как никто другой, принимает активное участие в решении и оценке проблемы, возникшей в данном семействе.
В литературоведении и стилистике давно ведутся дискуссии относительно особенностей взаимодействия автора и рассказчика, структурирования повествования в рассказе. Придерживаясь точки зрения Е.В.Клюева о стремлении автора в жанровой форме рассказа дать читателю возможность ощутить обособленность и завершенность психологически мотивированного героя-рассказчика [10], мы выделяем два вида рассказа: однонаправленный, где оценки автора и рассказчика совпадают, и разнонаправленный, в котором оценки лежат в разных плоскостях.
Анализируемые нами тексты относятся к однонаправленному виду рассказов. Герой-рассказчик осуществляет идентифицирующую референцию своего повествования в собственных прямых высказываниях, как, например, в вышеупомянутом рассказе С.Моэма «На чужом жнивье». Мотивационные отношения между личным местоимением первого лица и текстом строятся не только на предметно-логической основе, но и включают в себя экспрессивно-оценочную информацию, составляющую часть авторской интенции произведения.
Интеграция и завершенность относятся к числу наиболее важных лингвостилистических категорий, передающих авторскую модальность. Интеграционная структура текста анализируемого рассказа помогает формированию завершенности данного художественного произведения. Однако самым универсальным средством интеграции в тексте рассказа является заголовок. При этом авторская оценка реализуется не только через повторяемость знака, но и через влияние заголовка на другие части текста, которые способствуют более емкому выражению авторской точки зрения, а также раскрытию и пониманию авторского смысла.
Так, в анализируемом нами произведении С.Моэма «На чужом жнивье» одной из тем становится проблема шовинизма. Главные действующие герои, а именно семья Блэндов, стесняется своего еврейского происхождения и стремится выдать себя за англичан, подражая им во всем: в убранстве дома: «Of course it's very simple», she [Muriel Bland] said. «Just an English house in the country» [8: 45]. - 'У нас тут очень просто, - говорила она [Мюриел Блэнд]. -Самый обычный английский деревенский дом' [9], в манерах, образовании и даже во внешнем виде: «After all, we're absolutely English, no one
could be more English than George, in appearance and manner and everything; I mean, he's such a fine sportsman and all that sort of thing <...>» [8: 50]. -'В конце концов, мы англичане. Нельзя быть больше англичанином, чем Джордж, - и внешне, и по манерам, и по всему. Я хочу сказать, что он прекрасный охотник и все прочее <...>' [9].
Однако мотив отчужденности и неприятия еврейской нации звучит не только в предложениях, напрямую обличающих это, как например: «I felt that he and I at bottom were equally alien in that company, I because I was a writer and he because he was a Jew, but I envied the ease with which he bore himself» [8: 35]. - Яощущал, что оба мы, по сути дела, были равно чужды этому кругу (я - потому что был писателем, он - потому что был евреем), но не мог не завидовать непринужденности, с какой он держался' [9], но и в названии рассказа.
Однако нужно отметить, что автор под «чужим» («The Alien Corn») подразумевает не отдельный английский мир, враждебный для всего еврейского народа, а мир как таковой, враждебный для всего человечества в целом. Отражение данной авторской мысли мы находим в образе главного героя рассказа - Джорджа. Джордж Блэнд ощущает себя чужим дважды: первый раз, когда осознает, что он занимается не тем, что ему интересно, но тем, что так импонирует его родителям; второй раз, когда он понимает, что в любимом деле ему никогда не добиться высокого признания и не стать профессиональным пианистом. Результатом отчуждения и неприятия главного героя миром реальным становится его самоубийство. Подтверждением этого является эксплицитная реализация авторской идеи: «It is strange that men, inhabitants for so short a while of an alien and inhuman world, should go out of their way to cause themselves so much unhappiness» [8: 69]. - 'Позволю себе сделать одно банальное замечание: не странно ли, что люди, которым суждено жить так недолго, в таком холодном и враждебном мире, из кожи вон лезут, чтобы навлечь на свою голову побольше горя?' [9] - с последующим интегрированием этой мысли в название самого произведения.
В другой работе С.Моэма «Сон» субъективно-оценочный модальный план повествования реализуется с помощью оценочных конструкций, используемых героем-рассказчиком по отношению к протагонисту, например: «It was difficult for me to keep a straight face. He was one of the ugliest men I had ever seen. There is sometimes a certain charm in the rubicund and jovial fat man, but this saturnine obesity was repulsive» [8: 124]. - 'Мне с трудом удалось сохранить на лице серьезную
мину. Мой собеседник был одним из самых уродливых людей, каких я только встречал. Иногда румяные и веселые толстяки бывают обаятельны, но тучность этого мрачного человека казалась отталкивающей' [11].
Объективно-оценочный же план повествования находит свое отражение в эксплицитно выраженной авторской мысли о человеческом разуме и его возможной извращенности, которая проявляется в форме определенных мечтаний: «The thoughts of men are incalculable and the ideas enter our minds that we should be ashamed to confess» [8: 126]. - 'Пути мысли человеческой неисповедимы; иной раз у нас возникают соображения, признаться в которых кому-нибудь было бы стыдно' [11].
Так, главный действующий персонаж рассказывает историю смерти своей жены. На протяжении нескольких дней она видит сон, как ее убивает собственный муж, сбросив с верхнего этажа их большого дома. Семейные отношения героев действительно напряжены из-за чрезмерной ревности и язвительности супруги, но герой рассказа никогда и не думал об убийстве жены. Однако с каждым новым ночным кошмаром своей супруги он все более отчетливо представляет, как бы это могло произойти: «But when I walked up the stairs to our apartment it was impossible for me not to look over the balusters and reflect how easy it would be to do what she had dreamt. The balusters were dangerously low. A quick gesture and the thing was done» [8:126]. - 'Но когда я поднимался по лестнице в свою квартиру, то не мог не перегибаться через перила и не думать о том, как легко было бы совершить то, что видела во сне жена. Перила были опасно низки. Одно быстрое движение - и дело сделано' [11].
Читателю так и остается неизвестным, стало ли падение жены главного героя случайностью, результатом странного стечения обстоятельств или расчетливым убийством.
Таким, образом, мы приходим к выводу о том, что интеграция идейного смысла данного произведения и его заголовка происходит на том же уровне, что и в предыдущем рассказе: эксплицитно выраженная авторская идея и ее последующая интеграция с названием произведения. При этом нам представляется необходимым отметить, что заглавие данного рассказа («Dream») может быть переведено на русский язык двояко: и как «Сон», и как «Мечта», поскольку ни одно из них не нарушает идейного замысла произведения.
1. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. -М.: Наука, 1985. - 228 с.
2. Блох М.Я. Диктема в уровневой структуре языка // Вопросы языкознания. - 2000. - № 4. - С. 56-67.
3. Гончарова Е.А. Пути лингвистического выражения категорий автор-персонаж в художественном тексте. - Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1984. - 9 с.
4. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.
5. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М.: УРСС, 2009. - 144 с.
6. Агаджанова М.Г. Образ автора как семантическая составляющая художественного дискурса: авто-реф. дисс... канд. филол. наук. - М., 1997. -24 с.
7. Андреева К.А. Грамматика и поэтика нарратива в русском и английском языках: автореф. дисс. докт. филол. наук. - Тюмень,1998.- 46 с.
8. Maugham W.S. Selected Prose. - М.: Менеджер, 2006. - 288 p.
9. Моэм С. На чужом жнивье // URL: http://www.litmir.net/br/?b=134928&p=7 (дата обращения 25.06.2013)
10. Клюев Е.В. Теория литературы абсурда. -М.: Изд-во УРАО, 2000. - 102 с.
11. Моэм С. Сон // URL: http://lit.lib.ru/k/kudrjawickij_ a_i/maugham_stories.shtml (дата обращения 25.06.2013).
EVALUATIVE COMPONENT OF THE ARTISTIC DISCOURSE AND THE MEANS OF ITS ACTUALIZATION (BASED ON THE STORIES «THE ALIEN CORN» AND «THE DREAM» BY W.S.MAUGHAM)
E.V.Smyslova
This article focuses on the ways the evaluative component of the syntactic evaluative constructions is realized at the level of text. The analysis of the two short stories by W.S.Maugham shows that there are two levels at which evaluative component is actualized in discourse. The first level is represented by direct and indirect appraisals of the characters and events of the story given by the author explicitly (through the narrator's speech) or implicitly (through the author's indirect evaluations) while the second one is the interaction of the two narrative modalities (the author's and the narrator's) which leads to the unification of the two defined parts and the subsequent integration of the evaluative component into the title itself.
Key words: evaluative construction, discourse, subjective narration, author's evaluative modality.
Смыслова Екатерина Владимировна - преподаватель кафедры английского языка Института языка Казанского федерального университета.
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 02.02.2013
