CC BY
34
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2009, Том 18, Экспресс-выпуск 486: 863-870
Оценка современного состояния популяций гнездящихся куликов в сельскохозяйственных районах Южного Приморья
Е. А. Волковская-Курдюкова
Государственный природный биосферный заповедник «Ханкайский»,
пр. Красного знамени, д. 101. кв. 156. Владивосток, Приморский край, 690014, Россия
Поступила в редакцию 2 июня 2009
Климатические условия Приморья, которые обусловливают такие особенности, как высокотравье на открытых участках и значительные колебания уровня рек из-за частых дождей, в целом не благоприятствуют популяциям куликов. Возможности широкого распространения и сравнительного благополучия ряда их видов на этой территории в современную эпоху возникли, главным образом, благодаря хозяйственной трансформации природных местообитаний (Назаренко 1999). Как в большинстве других регионов России, в аграрных ландшафтах Приморья характерными гнездящимися видами куликов являются чибис Vanellus vanellus, травник Tringa totanus, малый зуёк Charadrius dubius, перевозчик Actitis hypoleucos, менее распространены дальневосточный кроншнеп Numenius madagascariensis, поручейник Tringa stagnatilis, ходулочник, уссурийский зуек Charadrius placidus, японский бекас Gallinago hardwickii. Характерной особенностью той при-родно-антропогенной среды, какую представляет сельскохозяйственный ландшафт, является высокая динамичность условий обитания, вызванная переменчивой природой социально-экономического фактора. С начала 1990-х годов в сельском хозяйстве Приморского края, как повсеместно в России, наблюдалось обвальное сокращение пахотных площадей и поголовья крупного рогатого скота, в результате чего выбыло из использования и оказалось вовлечено в демутационные смены до 60% бывших сельхозугодий. В последние годы наблюдается обратный процесс, когда пустовавшие более 15 лет поля распахиваются и снова вовлекаются в севооборот. Но если восстановление объёмов пахотных земель за счёт залежей возможно в сравнительно короткие сроки, то для восстановления былого поголовья скота, по оценкам ряда специалистов, потребуется не менее 50 лет.
Особенностью большинства видов куликов является их резко отрицательное отношение к густым и высоким травостоям. Антропогенная дигрессия травостоя в результате угнетения растительности на пастбищах, распространения сорняков, в отдельных случаях - даже рас-
пашки, значительно расширяет площади гнездовых биотопов этих птиц. Однако дальнейшая интенсификация сельскохозяйственного производства имеет резко отрицательное значение. В результате реакция птиц этой группы на социально-экономический кризис в стране оказалась неоднозначной. В тех хозяйствах, где ранее имело место чрезмерная эксплуатация земель, резкий спад сельскохозяйственного производства привёл к восстановлению местообитаний и увеличению численности куликов. В других, где выпас скота был полностью прекращён, а пашни заброшены, снижение численности ряда их видов было катастрофическим (Мищенко и др. 2004; Свиридова 2004).
Наши исследования территориального распределения и гнездовой численности куликов в сельскохозяйственных районах Южного Приморья были сопряжены с прочими учётными работами, направленными на изучение населения птиц представленных здесь ландшафтных комплексов. Они проводились в 1999-2004 и 2008-2009 годах главным образом в Михайловском, Уссурийском, Надеждинском, Хороль-ском, Ханкайском, Спасском и Кировском районах (бассейны озера Ханка и реки Раздольной). Маршрутные учёты птиц осуществлялись без ограничения ширины учётной полосы, с последующим пересчётом данных на площадь через средние радиальные расстояния обнаружения (Равкин, Челинцев 1990). Общая протяжённость пеших маршрутных учётов, применимых специально к рассматриваемой группе, составила более 950 км.
Чибис УаивПив иаивПив
Чибис принадлежит к числу наиболее обычных и широко распространённых видов куликов агроландшафта. В большинстве аграрно-освоенных районов Южного Приморья плотность населения этого вида, по-видимому, близка потенциальной ёмкости местообитаний и очень сходна с той, что наблюдается у него в агроландшафтах большинства районов Западной и Восточной Европы. В годы наших работ известные нам агрегации гнездящихся чибисов в сельскохозяйственном ландшафте насчитывали от 2 до 17 пар, наиболее часто 2-4 пары, наряду с этим довольно обычным было и одиночное гнездование. Средняя для агроландшафта плотность населения чибиса в восточной части При-ханкайской низменности заметно варьировала в разные годы (в 20022009 гг.), изменяясь от 2.6 до 8.2 пар/км2, составив в среднем 4.06±4.57 (i1.96-S._D.), в южной части Приханкайской низменности — от 0.19 до 7.4, в среднем 2.31±6.05 пар/км2. В северной части (бассейн реки Сун-гача) в 2003 году учтено 0.7 пар/км2. В Михайловском районе, на эрозионном платообразном Ханкайско-Раздольненском водоразделе, средняя для агроландшафта плотность населения также заметно варьировала в разные годы (2001-2006 гг.): от 1.1 до 9.6, в среднем составив
3.04±5.83 пар/км2, в долине среднего течения реки Раздольной, в агро-ландшафте в окрестностях Уссурийска, в 2003 году учтено 3.1, на заросших полях старых торфоразработок у станции Кипарисово в 2006 году — 1.05 пар/км2. Отмечена значимая положительная корреляция между численностью осевших на гнездование пар чибиса и количеством осадков в предшествующий гнездованию период (январь — первая половина апреля): г = +0,78, Р < 0.05 для Михайловского района, г = +0.91, Р < 0.05 для восточной части Приханкайской низменности. Однако чёткой зависимости между числом гнездящихся чибисов и степе -нью выгорания травостоя в естественных местообитаниях, обнаруженной рядом исследователей (Росляков 1980; Назаров 1996), в пределах агроландшафта нам обнаружить не удалось. В разных местообитаниях агроландшафта размах колебаний плотности населения чибиса в целом укладывался в пределы от 0 до 15.8 пар/км2. В восточной части Приханкайской низменности определённой избирательности чибиса в отношении какой-либо категории местообитаний агроландшафта не выявлено, плотность населения в них была довольно сходна: от 0 до 5.5, в среднем 2.8 пар/км2 - на заливных лугах; от 1.1 до 6, в среднем 2.85 - на суходольных лугах, пастбищах, сенокосах; от 1 до 6.1, в среднем 2.6 - на залежах; от 0.8 до 5.7, в среднем 2.4 - на суходольных полях; от 1.2 до 6.3, в среднем 1.7 - на рисовых полях. В Михайловском районе чибисы явно избегали селиться на участках многолетних залежей, которые здесь часто были сплошь заросшими густым высоким травостоем: от 1,8 до 9.4, в среднем 4.6 пар/км2 - на суходольных Лугах, пастбищах, сенокосах; от 1.3 до 9.8, в среднем 4,1 - на суходольных полях; от 0 до 1.9, в среднем 1.0 - на залежах.
апрель май
Рис. 1. Распределение сроков завершения кладки в гнездах чибиса по данным для Южного Приморья
В Южном Приморье в гнездовом цикле чибиса хорошо заметны два пика гнездования (см. рисунок). Первый пик приходится на период между 10 и 15 апреля, второй наблюдается спустя 1-2 недели, между 20 и
25 апреля. Причиной второго пика появления кладок у чибиса, очевидно, является повторное гнездование спустя некоторое время после гибели первых кладок.
Сезонная динамика распределения и численности чибиса в агро-ландшафте Южного Приморья выглядит следующим образом. К началу размножения, в первой половине апреля, на Приханкайской равнине наблюдается временная миграционная концентрация этого вида, его численность в этот период здесь в 4.1 раза выше гнездовой. В Михайловском районе подобное превышение численности за счёт ещё не завершивших миграцию особей менее выражено и составляет 2.7 раза. Вскоре после появления пуховых птенцов, что у большинства пар наблюдается между 6 и 28 мая, подавляющая часть гнездившихся в агроландшафте чибисов уводит выводки в более увлажнённые места, где обеспеченность кормом, как известно, выше (Galbraith 1988). В этот период, в агроландшафте в большинстве местообитаний происходит заметное постепенное снижение численности, и только в наиболее увлажнённых типах местообитаний, таких как залитые рисовые поля, заливные луга, а также берега водоёмов, в течении июня наблюдается более чем 3-кратное увеличение численности чибиса. С конца июня уже лётные выводки чибиса покидают район гнездования, и в июле-августе численность этого вида в агроландшафте крайне низкая. В то же время среди обширных водно-болотных угодий, где на гнездовании чибис обычно отсутствует, в этот период наблюдались крупные скопления ставших самостоятельными выводков этого вида.
Травник Tringa ЬоЬапиБ
Основной район обитания травника в Уссурийском крае приурочен к низменным участкам побережья озера Ханка. Южнее, в бассейне Раздольной, его численность заметно ниже, и лишь кое-где на низменных участках морского побережья в верхних углах Амурского и Уссурийского заливов он столь же обычен, как и на Ханкайском побережье (Назаров и др. 1996; Нечаев 1997; Вялков и др. 2003; Глущенко и др. 2006). На гнездовании в агроландшафте, по сравнению с чибисом, травник придерживается более влажных мест. В отличие от чибиса, регулярно селится среди обширных плавневых болот, а не только по их окраинам. Крупных разреженных колоний у травника нам наблюдать не приходилось, чаще всего они насчитывали от 2 до 4 пар, нередким было также одиночное гнездование. Часто травник селился в одних поселениях с чибисом, но также наблюдались и территориально разобщённые группировки, ввиду некоторой разницы в предпочитаемых гнездовых стациях. В восточной части Приханкайской равнины травник немного уступал в численности чибису, но в то же время межгодовые колебания его численности были заметно менее выраже-
ны. В целом по открытым местообитаниям его численность варьировала в разные годы (2002-2004, 2008-2009 гг.) от 2 до 3.4, в среднем составив 2.68±0.55 пар/км2. Как и у чибиса, распределение гнездящихся пар в пределах открытых стаций было здесь довольно равномерным: среди обширных плавневых болот — 2.5 пар/км2, на заливных лугах — 2.5, на сенокосах, пастбищах и суходольных лугах - 5.2, на суходольных полях — 2.2, на рисовых полях — 1.8. На юге Приханкайской равнины травник был сравнительно обычен в прилежащих к побережью участках агроландшафта, где в 2003 году учтено 3.1 пар/км2, но уже на расстоянии 4-5 км от побережья становится редок. В Михайловском районе плотность населения травника в агроценозах существенно ниже, она также мало менялась по годам (2000-2002 гг.), варьируя от 0.6 до 0.8 и в среднем составив 0.71±0.19 пар/км2. Следует отметить, что полученные нами оценки плотности населения травника на При-ханкайской равнине очень сходны с теми, что были получены здесь в 1970-е годы (Глущенко 1979; Назаров и др. 1996). Поэтому мнение о заметном росте численности этого вида в последние 30 лет (Глущенко и др. 2006) выглядит как преувеличение.
Поручейник Tringa stagnatilis
В Приморье на гнездовании поручейник отмечался исключительно на побережье озера Ханка (Шульпин 1936; Глущенко 1979; Назаров и др. 1996; Глущенко и др. 2006). Основные местообитания вида здесь приурочены к плавням с негустой растительностью на восточном побережье. В агроландшафте на побережье Ханка на гнездовании отмечается заметно реже. Ранее на рисовых полях наблюдались как отдельные пары, так и разрозненные группы в поселениях травника и чибиса (Глущенко 1979, 1982). Нами в 2002-2004 годах на рисовых полях и заливных лугах наблюдались только единичные пары. Средняя плотность населения этого вида в эти годы составляла 0.12 пар/км2. Помимо этого, на сыром лугу по берегу искусственного водоёма в окрестностях села Абрамовка (река Абрамовка, верхний приток Илистой) одна пара поручейника гнездилась в 2002-2003 годах, а средняя гнездовая плотность составила 0.55 пар/км2. Это первый известный случай гнездования этого вида за пределами Приханкайской равнины.
Малый зуёк Charadrius dubius
Малый зуёк на гнездовании в Приморском крае наиболее обычен по песчаным и песчано-галечниковым пляжам морских побережий, песчаным, реже илистым отмелям внутренних водоёмов, пляжам средних и нижних участков рек с умеренным течением. В агроланд-шафте наиболее часто занимает редко используемые грунтовые дороги, заброшенные строительные площадки, карьеры, пустыри или низко-
травные луга с угнетённой растительностью, участки пашен. На При-ханкайской равнине плотность населения вида в подобных условиях была низкая, в 2002-2004 годах в сельскохозяйственных угодьях на восточном побережье она варьировала от 0.08 до 0.42, в среднем составив 0.2±0.19 пар/км2. В Михайловском районе плотность населения малого зуйка в агроландшафте заметно выше, в 1998-2006 годах она варьировала от 0.38 до 1.4, в среднем составив 0.7±0.4 пар/км2. На мелиорированных землях, бывших сельскохозяйственных угодьях в среднем течении Раздольной в 2006 году — 0.49 пар/км2. На граничащих с песчаными пляжами реки Раздольной возделываемых и брошенных полях и пастбищах в пригороде Уссурийска — 1.6 пар/км2.
Дальневосточный кроншнеп Митвп1из madagascariensis
В Южном Приморье основным местом гнездования дальневосточного кроншнепа являются плавневые осоково-вейниковые травяные болота побережья озера Ханка. Здесь он селится в местообитаниях, несколько отличных от тех, что являются предпочтительными для размещённых севернее популяций, где дальневосточный кроншнеп связан преимущественно с моховыми болотами (Нечаев 1974; Винтер 1980; Пукинский 2003; Антонов 1999; Антонов, Уета 1999). Гнездящаяся популяция очень невелика и для 1980-х годов оценивалась приблизительно в 50 пар (Глущенко 1982). На восточном побережье, среди травяных плавневых болот в 2004 году («Ханкайский» заповедник, участок «Журавлиный») плотность населения вида, по нашим данным, составила 1.98 пар/км2, на южном побережье (устье Комиссаровки, участок заповедника «Сосновый») — 0.8 пар/км2. В агроландшафте восточной части Приханкайской низменности дальневосточный кроншнеп отмечался только на участках многолетних залежей, непосредственно примыкающих к участкам плавневых болот, где в 2003-2009 годах наблюдались поселения, насчитывавшие до 3 гнездящихся пар. На таких участках многолетних залежей в 2002-2009 годах плотность его населения варьировала от 0 до 0.7, в среднем 0.33± 0.56 пар/км2. В целом по агроландшафту на восточном побережье озера Ханка средняя плотность населения дальневосточного кроншнепа составила 0.13 пары на 1 км2. На южном побережье озера (устье и нижнее течение Мель-гуновки) в 2001 и 2004 годах пара дальневосточных кроншнепов в аг-роландшафте селилась на сыром лугу в окрестностях села Стародеви-ца, на участке, непосредственно примыкающем к массиву травяных болот в устье реки Мельгуновки. Другая пара наблюдалась в июне 2003 года на засеянном овсом поле. В целом в агроландшафте на южном побережье Ханки плотность населения дальневосточного кроншнепа в 2001, 2003, 2004 годах варьировала от 0.06 до 0.16 пар/км2, в среднем составив 0.098 пар/км2.
Ходулочник Himantopus himantopus
В Приморском крае ходулочник - редкий и нерегулярно гнездящийся вид. Наиболее обычен на озере Ханка, где регистрировать его начали с 1972 года (Поливанова, Глущенко 1977), однако с этого времени никаких тенденций в его численности не прослеживается, и здесь суммарно гнездится не более 20 пар (Глущенко и др. 2006). Южнее, в окрестностях Уссурийска и на побережье Уссурийского и Амурского заливов гнездится локально и нерегулярно (Нечаев 1997; Вялков и др. 2003). В годы наших работ (2002-2004, 2008) ходулочник наблюдался в восточной части Приханкайской низменности, главным образом на рисовых полях. Группировки гнездящихся или проявляющих территориальную привязанность птиц насчитывали от 3 до 6 пар. В среднем по сельскохозяйственным угодьям плотность населения ходулочника варьировала здесь от 0.28 до 0.77, в среднем 0.59 пар/км2.
Литература
Антонов А.И. 1999. Предварительные итоги изучения дальневосточного кроншнепа Numenius madagascaгiensis на Архаринской низменности в 1999 году // Рус. орнитол. журн. 8 (84): 14-15. Антонов А.И., Уета М. 1999. Биотопическое распределение, гнездовое поведение и сроки размножения дальневосточного кроншнепа Numenius madagascaгien-sis в Среднем Приамурье // Рус. орнитол. журн. 8 (61): 18-21. Вялков А.В., Глущенко Ю.Н., Коробов Д.В. 2003. Материалы к изучению некоторых гнездящихся видов околоводных и водоплавающих птиц окрестностей г. Уссурийска // Животный и растительный мир Дальнего Востока. Уссурийск, 7: 39-48.
Глущенко Ю.Н. 1979. О птицах рисовых полей Приханкайской низменности //
Биология птиц Дальнего Востока СССР. Владивосток: 56-66. Глущенко Ю.Н. 1982. Гнездящиеся кулики бассейна озера Ханка // Орнитология 17: 162.
Глущенко Ю.Н., Шибнев Ю.Б., Волковская-Курдюкова Е.А. 2006. Птицы // Позвоночные животные заповедника «Ханкайский» и Приханкайской низменности. Владивосток: 77-233. Мищенко А.Л., Суханова О.В., Зубакин В.А., Волков С.В. 2004. Мониторинг численности куликов в Виноградовской пойме в период деградации сельского хозяйства // Кулики Восточной Европы и Северной Азии: изучение и охрана: Тез. докл. 4-го совещ. Екатеринбург: 40-41. Назаров Ю.Н., Казыханова М.Г., Куриный В.Н. 1996. Заметки о гнездящихся водоплавающих и околоводных птицах Южного Приморья // Птицы пресных вод и морских побережий юга Дальнего Востока. Владивосток: 103-119. Назаренко А.А. 1999. Хозяйственная деятельность как фактор роста биоразнообразия фаун и сообществ птиц на восточной окраине Азии: приглашение к дискуссии // Вестн. ДВО РАН 1: 22-30. Нечаев В.А. 1974. К распространению и биологии некоторых птиц Нижнего Амура // Фауна и экология наземных позвоночных юга Дальнего Востока СССР. Владивосток: 145-154 [Тр. Биол.-почв. ин-та 17 (120)].
Нечаев В.А. 1997. Новые сведения о распространении некоторых птиц Южного Приморья // Животный и растительный мир Дальнего Востока. Уссурийск, 3: 92-95.
Нечаев В.А. 1997. Гнездование ходулочника Himantopus himantopus на побережье Японского моря // Рус. орнитол. журн. 6 (6): 6-8. Поливанова Н.Н., Глущенко Ю.Н. 1977. Гнездование ходулочника на оз. Ханка
// Бюл. МОИП. Отд. Биол. 84, 3: 85-87. Пукинский Ю.Б. 2003. Гнездовая жизнь птиц бассейна р. Бикин. СПб.: 1-316. Равкин Е.С., Челинцев Н.Г. 1990. Методические рекомендации по комплексному маршрутному учету птиц. М.: 1-33 с. Свиридова Т.В. 2004. Влияние методов сельскохозяйственной практики на гнездящихся куликов в Московской области // Кулики Восточной Европы и Северной Азии: изучение и охрана: Тез. докл. 4-го совещ. Екатеринбург: 47-48. Свиридова Т.В., Кольцов Д.Б. 2005. История природопользования и современное состояние птиц сельскохозяйственного ландшафта Дединовско-Белоому-товской поймы (КОТР «Дединовская пойма р. Оки») // Инвентаризация, мониторинг и охрана ключевых орнитологических территорий России. М., 5: 134-166.
Шульпин Л.М. 1936. Промысловые, охотничьи и хищные птицы Приморья. Владивосток: 1-436.
Galbraith H. 1988. Adaptation and constraint in the growth pattern of Lapwing Vanellus vanellus chicks // J. Zool. 215: 537-548.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2009, Том 18, Экспресс-выпуск 486: 870-873
Использование озёрными чайками Larus ridibundus специализированных движений лап при добывании корма на мелководье
А. Г. Резанов
Кафедра биологии животных и растений, Московский городской педагогический университет, ул. Чечулина 1, Москва, 119004, Россия. E-mail: RezanovAG@cbf.mgpu.ru
Поступила в редакцию 30 мая 2009
Чайки Larus spp., добывая корм на мелководье, иногда используют особые движения ног, вызывающие взмучивание воды (Crook 1953; Vernon 1972) и т.н. «локальный пищевой апвеллинг», т.е. подъём к поверхности мелких пищевых объектов, например, Hydrobia, Coro-phium, Scoloplos (Tinbergen 1962). В англоязычной орнитологической литературе такие движения ног обозначаются как «foot-paddling», что на русский язык можно перевести как «шлёпанье, или загребание, или топанье ногами/лапами» (Мюллер 2008). Кормясь на лугу, чайки
