CC BY
19
Изгарская А.А., к. филос. н., доцент, кафедра философии, Новосибирский государственный педагогический университет, г. Новосибирск, Россия
ОЦЕНКА КОГНИТИВНОГО ПОТЕНЦИАЛА ТЕОРИИ МОДЕРНИЗАЦИИ
Изменение — такая очевидная особенность социальной действительности, что любая социальная теория рано или поздно обращается к данной проблеме. Для современных социальных дисциплин характерен плюрализм теоретических моделей развития общества. С одной стороны, указанные обстоятельства, несомненно, дают положительные импульсы для развития многообразия эвристических позиций исследования общества, с другой, — возникает проблема соизмерения эмпирических областей теорий, содержащих такие модели. Попытаемся соизмерить ряд теорий посредством анализа характера взаимосвязей внешних и внутренних факторов, содержащихся в их объяснительных моделях.
Объяснительные модели разных теорий содержат различные наборы внутренних и
внешних факторов социальной динамики. Данная статья посвящена анализу познавательных возможностей теоретических моделей, в которых взаимосвязь внешних и внутренних факторов развития общества отсутствует или неочевидна. Особое внимание будет уделено парадигмам, которые с конца 1980-х гг., после массового отказа от марксистской теории, широко представлены в отечественном научном сообществе и просматриваются в риторике российских политиков. Основной акцент будет сделан на теорию модернизации, реалистскую и либеральную парадигмы теории международных отношений.
Для достижения поставленной цели будем использовать представленную ниже типологию причинно-следственных связей моделей социальной динамики (табл. 1).
Таблица 1
Типы причинно-следственных связей в моделях социальной динамики
Объяснение динамики из: Общества Охватывающей системы обществ
Общества «из внутреннего — внутреннее» (первый тип) «из внутреннего — внешнее» (третий тип)
Охватывающей системы обществ «извне — внутрь» (второй тип) «из внешнего — внешнее (относительно общества)» (четвертый тип)
«дискуссия
журнал научных публикаций
В теориях классического эволюционизма эндогенный метод «из внутреннего — внутреннее» является основным.
Причинно--следственные связи объяснительных моделей развития общества можно условно разделить на четыре типа. Во-первых, следует выделить причинно-следственные связи, наблюдаемые внутри и в рамках общества. Иными словами, факторы, вызывающие динамику социума, здесь усматриваются в самой социальной единице. Далее, объяснение динамики общества может осуществляться посредством обнаружения причинно-следственных связей между явлениями, процессами в обществе и включающей его системы. При этом причинно-следственная связь может быть построена или при помощи экзогенного метода, «извне — внутрь», и тогда факторы трансформации будут усматриваться вне самого общества, во внешних условиях, в явлениях и процессах включающей его системы, или посредством эндогенного метода, «из внутреннего — внешнее», когда процессы и состояния внутри общества объясняют явления в системе. Четвертый тип причинно-следственной связи обнаруживается, когда исследование системы предполагает существование внутренних процессов в подсистемах (в обществах), но ограничивается явлениями и процессами самой системы. Комплекс сложных связей внутренних и внешних факторов развития общества отсутствует в моделях, построенных с опорой преимущественно на один из четырех типов причинно-следственных связей. Теориям, содержащим такие модели, посвящена данная статья.
Теория модернизации (Т. Парсонса, М. Леви, Н. Смелзера) построена на основе эволюционизма. В теориях классического эволюционизма эндогенный метод «из внутреннего — внутреннее» является основным. Эволюционисты делали акцент на роли внутренних фак-
торов развития общества, так как их больше интересовало само общество, а не взаимосвязи между обществами. Так, в учение о социальной динамике О. Конта главной движущей силой развития общества являются взгляды, идеи, мышление, сознание людей. Идея о вызывающем прогресс взаимовлиянии народов отсутствовала. Культурные различия народов объяснялись их принадлежностью к различным стадиям исторического прогресса. Ярким примером в этом плане являются труды Л.Г. Моргана. И хотя Л. Уайт находил в его произведении «Системы кровного и духовного родства» «...богатую россыпь отсылок к процессам диффузии»1, следует, отметить, что у Л.Г. Моргана диффузия не является существенным фактором развития общества. В эволюционизме XIX в., есть теория, в которой модель общества построена не только с опорой на эндогенный метод «из внутреннего — внутренние», но и на экзогенный — «из внешнего — внутреннее». Таковой является эволюционная теория Г. Спенсера. Однако, по мнению Г. Спенсера, в условиях современного общества движущую роль играют не внешние, а внутренние процессы, «внешний фактор» становится существенным, только в ситуации войны, способствующей консолидации общества и централизации власти.
После Второй мировой войны, исследуя результаты государственного вмешательства в дела экономики в СССР и причины успеха стран послевоенной Европы, получавших зарубежную помощь в рамках Плана Маршалла, ученые пришли к мысли о том, что экономический рост наций со слабой индустриальной базой можно ускорить. В теории модернизации идея управляемого экономического роста и целенаправленных политических преобразований в «слаборазвитых» странах сочетается с идеей зарубежной помощи.
В соответствии с эволюционным подходом представители теории модернизации и теории конвергенции (У. Ростоу) утверждали, что слаборазвитые страны пройдут тот же путь развития, что и страны Запада. Прогресс, считали они, достигается в результате
Внешний фактор» становится существенным, только в ситуации войны, способствующей консолидации общества и централизации власти.
Там, где политика модернизации становилась официальной, и реформы вели к нивелированию традиционных институтов, наблюдалось не улучшение жизни и условий существования человека, а явление экономической стагнации, дезорганизации общественных отношений и обострения конфликтов внутри общества.
существования движущих сил внутри общества. Иными словами, интерналистская модель «из внутреннего — внутреннее» заимствовалась ими из исследований социальной динамики европейских стран. В результате теоретики этих направлений упрощенно трактовали, по сути, игнорировали, факт существования внутри общества самобытных условий и процессов. Оппоненты, например Д. Типпс, указывали, что представители теории модернизации и теории конвергенции при объяснении динамики обществ недооценивают роль таких внешних факторов, «как влияние войн, завоеваний, колониального господства, международных, политических или военных отношений, торговли и межнационального потока капиталов»2.
Единственным внешним фактором развития стран «третьего» мира оказывалась зарубежная помощь. Однако как явление «помощь» была порождена соперничеством между двумя военно-политическими блоками. После революции 1949 г., в Китае и с началом распада колониальной системы проблема направления развития новых независимых стран становится особенно актуальной для обеих противоборствующих сторон. Теория модернизации обосновывала политику «помощи» США в отношении «слаборазвитых» странам мира3.
Сегодня теория модернизации неадекватна реальному положению дел в мировой системе. Во-первых, противостояние двух систем ушло в прошлое, и экономическая «помощь» теперь будет носить еще менее альтруистический характер. Во-вторых, политика модернизации не оправдала возлагаемых на нее надежд. Как отметил А. Г. Франк, «...там, где политика модернизации становилась официальной, и реформы вели к нивелированию традиционных институтов,
наблюдалось не улучшение жизни и условий существования человека, а явление экономической стагнации, дезорганизации общественных отношений и обострения конфликтов внутри общества»4.
Следует отметить, что теория -" модернизации идеологически вдохновляла отечественные реформы конца 1980 - 1990 гг. Успех этой теории среди отечественных политиков и многих ученых можно объяснить тем, что сама идея «помощи», но с другим идеологическим содержанием, была близка общественному сознанию советской эпохи. Надеясь на «новое мышление» и «помощь Запада» они упускали из виду, что процесс социальных трансформаций в истории России, начиная с Петровских реформ, эта теория объясняет, используя совершенно иной, «оборонительный», внешний фактор (см., напр., The transformation of Russian Society5). Представители теории модернизации включали СССР в категорию стран, находящихся на стадии индустриализации, но, на этом сходство с общей моделью заканчивалось.
В целом можно отметить, что модель, в которой факторы, вызывающие динамику общества усматриваются преимущественно в самом обществе, может быть адекватна для исследования доклассовых обществ или обществ в условиях государственной автаркии, которую теоретики XIX — первой половины XX в. не исключали как перспективу человечества. На сегодняшний день такие модели неадекватны действительности, и их использование с целью объяснения и предсказания современных явлений и процессов весьма проблематично.
Реалистская парадигма теории международных отношений (Г. Моргентау; Дж. Кеннан; Г. Киссинджер; Р. Арон, К. Уолц), берущая свои философские основания в трудах Фукидида, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, а также институциональная теория между-
N
Представители теории модернизации включали СССР в категорию стран, находящихся на стадии индустриализации, но, на этом сходство с общей моделью заканчивалось.
народных режимов (Р. Кеохэн, Дж. Най), имеющая либеральные корни, могут служить примерами моделей социальной динамики «из внешнего — внешнее».
За редкими исключениями — такими, как труды Дж. Н. Розенау — представители реалистской парадигмы международных отношений не интересовались внутренними процессами, протекающими в государстве, например, условиями его целостности. Они предпочитали объяснять динамику глобальной системы из нее самой, игнорируя внутренние процессы в ее подсистемах, национальных государствах. Следует заметить, что Фукидид, Н. Макиавелли и Т. Гоббс были гораздо более внимательны к внутренним факторам динамики общества, чем их последователи в XX в. Так, анализируя Пелопонесские войны, Фукидид утверждал, что страсти и надежды народа имеют реальную силу.
События конца XX в. поставили под сомнение концептуальные построения и выводы реализма и неореализма. После распада Советского Союза и объединения Германии внимание к внутренним процессам в обществе стало гораздо более пристальным. Помимо этого оказалось, что с позиции реализма трудно понять такие явления глобального масштаба, как «мировая культура и процесс ее распространения»6, «заключение экономических союзов, подписание соглашений о сотрудничестве и договоренностей о запрете на ряд типов деятельности»7. Сосредоточенность реалистской парадигмы на военно-политической сфере и «неспособность ее теорий аккумулировать результаты смежных социальных дисциплин»8 способствуют развитию иных подходов в теории международных отношений. Широкое распространение получает институционализм (Р. Кеохэн, Дж. Най), конструктивистская теория (Дж. Рагги, Р. Прайс), критическая теория
/-
Современный либерализм делает акцент на блемах сотрудничества, взаимосвязи стран и дарств мира.
Любой чиновник высшего ранга, который полагается только на «реалистское» управление посредством военной мощи, проявляет гораздо большую веру в упрощенные теории, чем это делают сами академики.
(Р. Б. Дж. Уолкер, Дж. Дер Дериан, М. Шапиро, Д. Кэмпбелл).
После 11 сентября 2001 г. интерес к реалистской парадигме международных отношений возрастает. Однако возрождающийся реализм имеет новые черты: так, например, в отличие от классического реализма и неореализма, признающих значение национального интереса и суверенитета всех государств, несмотря на их неравное положение в международной системе, реа-листский подход, появившийся после 11 сентября, делит национальные государства по модели «Столкновения цивилизаций» С. Хантингтона.
Сегодня реализм сильно трансформирован в политической риторике и служит оправданию экспансионизма. Как отметили Дж. Легро и Э. Моравчик: «Любой чиновник высшего ранга, который полагается только на «реалистское» управление посредством военной мощи, проявляет гораздо большую веру в упрощенные теории, чем это делают сами академики»9. Определение «оси зла» и акцент на превентивные методы борьбы с терроризмом возрождают знакомую политическую риторику периода «холодной войны» о борьбе «свободного Западного мира с деспотичным Востоком» и «цивилизации с варварством». При этом остается нерешенной одна серьезная методологическая проблема. Дело в том, что использование доктрины реализма с целью научного анализа террористических явлений весьма проблематично, так как реализм оперирует на уровне понятий «государства», а явление терроризма включает в себя структуры на уровне групп и организаций.
В отличие от реалистской парадигмы, где онтологические основания (идея анархии международной системы и борьбы между государствами) обусловливают пренебрежение к вопросам международного права, роли международных институтов и организаций, современ-
про-госу-
ДИСКУССИЯ
журнал научных публикаций щ
ный либерализм, напротив, делает акцент на проблемах сотрудничества, взаимосвязи стран и государств мира. Так, например, центральной проблемой институциональной теории международных режимов (Р. Ке-охэн, Дж. Най) является проблема согласия между государствами. Р. Кеохэна и Дж. Найя интересует вопрос, почему государства идут на установление международных режимов и международных организаций, ограничивающих их свободу. По их мнению, государства идут на это, так как международные институты решают массу важных задач, в частности, они уменьшают затраты на создание предписаний, норм и правил, а также контроль их выполнения10.
Примечательно то, что Р. Кеохэн утверждает необходимость исследования внутренних процессов в обществах и критикует реализм за то, что тот «как в своей классической форме, так и в современных разновидностях игнорирует не только роль международных организаций и институтов, норм и правил, но также роль внутренней политики и идей. Реализм, — утверждает он. — обширен в структуре, но неглубок в исследовании процессов»11. Однако, как признает сам Р. О. Кеохэн, «проблемы внутренней политики не попадают и в его поле зрения»12. Его модель взаимозависимости государств не учитывает внутренних факторов динамики обществ. В статьях, посвященных конфликтам международного уровня, внутриполитическим и социальным конфликтам, Р. Кеохэн опирается на теорию «демократического мира» (B. Russett, B. Bueno de Mesquita, M. Ember). Объяснительная модель этой теории («из внутреннего — внешнее») дополняет модель Р. Кеохэна («из внешнего — внешнее»). Остановимся на содержании теории «демократического мира» (см., Изгарская А. Факторы умиротворения человечества ...13), чтобы прояснить позицию Р. Кеохэна и указать на методологические рамки его подхода.
В теории «демократического мира» утверждается, что деятельность демократических государств ограничивают нормы (компромисс, отказ от насилия) и институты общества (напр., разделение властей, общественные дебаты). Демократические государства стараются не прибегать к насилию,
и они, следовательно, более миролюбивы, чем недемократические государства. Иными словами, теория «демократического мира» поднимает проблему влияния внутренней политики государства на внешнюю. Однако следует отметить, модели отношений общества и государства, как в демократических, так и в недемократических станах здесь излишне упрощены, что ведет к поверхностному анализувнутренних процессов. Например, игнорируется проблема вызревания в рамках либеральных государств причин, ведущих к войне. Идеализируя демократические общества и государства, представители этого направления не исследуют проблемные случаи функционирования их политической структуры, например, ситуации рассогласования деятельности ветвей власти. Утверждая наличие в демократических странах институтов, ограничивающих стремление государства развязать войну, представители теорий «демократического мира» игнорируют существование в недемократических странах «неофициальных заменителей» системы сдержек и противовесов, например, групп влияния.
В русле парадигмы «демократического мира» Р. Кеохэн и А. Бьюкенен решают проблему предотвращения угроз терроризма. Не исследуя противоречия, порождающие конфликты, они предлагают создать космополитический союз демократических стран с особыми полномочиями и правом превентивного применения силы14. Причину множественности проявлений антиамериканизмов в мире Р. Кеохэн совместно с П. Дж. Катзенштайном усматривает в предубеждениях и искаженной информации, а не в последствиях внешней политики США15. Очевидно, что полученные Р. Кеохэном и его соавторами результаты не могут быть использованы как основа для глубокого научного исследования противоречий современного мира, порождающих насилие.
Следует также отметить, что расцвет реалистской и либеральной парадигм теории международных отношений приходится
С \
В теории «демократического мира» утверждается, что деятельность демократических государства ограничивают нормы (компромисс, отказ от насилия) и институты общества (например, разделение
властей, общественные дебаты). ----
«дискуссия
журнал научных публикаций
(-N
«Концептуальная бессвязность» реалистской и либеральной парадигм лишь временной явление, которое будет преодолено. ч__
на разные периоды XX в., и каждая из них делает акцент на разные явления. Подъем реалистских концепций приходится на период войн, и научный инструментарий реалистов оказался малопригодным после того, как этап обостренного конфликта сменился этапом, где сотрудничество и взаимодействие — основной предмет исследования либеральной парадигмы — стали играть более значительную роль. Данное обстоятельство указывает на методологическую ограниченность данных подходов и объясняет причины затруднений возникавших у либеральной доктрины в периоды мощных международных конфликтов, а у реализма — сегодня. Многие ученые (С. М. Уолт16, Дж. В. Легро, Э. Моравчик) видят признаки конвергенции реалистского и либерального направлений теории международных отношений. Однако, даже если в результате конвергенции тезис об анархическом характере международных отношений, основной в реализме, будет синтезирован с идеей управляемого порядка, но внутренние факторы развития обществ, элементов системы, будут игнорироваться, получение надежного инструмента научного исследования окажется под сомнением.
Подводя итоги, отметим, еще в 1975 г., на собрании Ассоциации американских социологов И. Валлерстайн объявил о смерти теории модернизации, а, по мнению Дж. Легро и Э. Моравчика, современная конвергенция реалистского и либерального направлений теории международных отношений ведет к «концептуальной бессвязности». Выводы И. Валлерстайна, как, оказалось, были несколько преждевременными. Думается, что и «концептуальная бессвязность» реалистской и либеральной парадигм лишь временной явление, которое будет преодолено. Однако сегодня, выбирая теоретическую основу для исследования динамики общества нет смысла латать многочисленные, как показало данное исследование, методологические дыры этих направлений. Выбор должен быть сделан в пользу тех теорий и парадигм, где внутренние и внешние факторы развития общества взаимосвязаны. В этом
плане в первую очередь заслуживают внимания марксизм и неомарксизм, миросистемный анализ, диффузио-низм, геополитическая парадигма, конструктивизм. Анализ этих направлений должен быть представлен отдельно. ■■ <|Г ■
1. Уайт Л. Историческая и функциональная интерпретации культуры // Антология исследований культуры. СПб.: Университет. кн., 1997. С. 563.
2. Tipps D. Modernization Theory and the Comparative Study of Societies: A Critical Perspective / D. Tipps // Comparative Modernization. N. Y.: Free Press, 1976. P. 74.
3. Baber Z. Modernization Theory and the Cold War / Z. Baber // J. of Contemporary Asia. 2001. Vol. 31, is. 1. P. 79.
4. Frank A. G. The Development of Underdevelopment / A. G. Frank // Monthly Review. 1989. Vol. 41, is. 2. P. 39.
5. The Transformation of Russian Society. Aspect of Social Change Since 1861 / Ed. By C. Black. Cambridge : Cambridge Univ. Press, 1960. 695 p.
6. Campbell, J. Ideas, Politics and Public Policy // Annual Review of Sociology. 2002. P. 23.
7. Greenberg J. Does Power Trump Low? // Stanford Low Review. 2003. Vol. 55, is. 5. P. 1789-1831.
8. Buzan B., Little R. Why International Relations has Failed as an Intellectual Project and What to Do about it // Millennium. 2001. Vol. 30, is. 1. P. 19-39.
9. Legro J., Moravcsik A. Faux Realism // Forein policy. 2001. July. P. 80.
10. Keohane R., Nye J.S. Globalization: What's New? What's not? // Forein Policy. 2000. Spring. P. 104-121.
11. Keohane R. Institutions, Law and Governance in Partially Globaized World. N.Y: Routledge, 2002. P. 6-7.
12. Idid. P. 3.
13. Изгарская А. А. Факторы умиротворения человечества в современной парадигме «демократического мира»: критический анализ // Вестн/ НГУ. Сер. «Философия». 2008. № 1. С. 54 - 58.
14. Buchanan A., Keohane R. The Preventive Use of Force: A Cosmopolitan Institutional Proposal // Ethics and International Affairs. 2004. Vol. 18. Is. 1. P. 1-39.
15. Katzenstein P. J., Keohane R. Anti-Americanisms // Policy Review. 2006. Is. 139. P. 25-41.
16. Walt S. International Relations: One World, Many Theories // Foreign Policy. 1998. Is. 110. P. 29 - 47.
