CC BY
4ОЦЕНКА И АНАЛИЗ ПРАКТИКИ ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКИ В ОТДЕЛЕНИИ ИНТЕНСИВНОЙ ТЕРАПИИ ДЛЯ УЛУЧШЕНИЯ ПСИХОСОЦИАЛЬНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ Сматов А.О.
Сматов Айдос Оразбекулы- врач-резидент, кафедра анестезиологии и реаниматологии, Казахстанско-Российский медицинский университет, г. Алматы, Республика Казахстан
Аннотация: в статье анализируются влияние физических, когнитивных и психологических последствии, которые могут негативно повлиять на качество жизни пациентов, с отделении интенсивной терапии (ОИТ). В данной статье описаны состояния пациентов ОИТ, тенденции к ухудшению депрессивных симптомов и беспокойства. Определено, что ранний скрининг и лечение психологических симптомов может быть важным средством содействия реабилитации и выздоровлению.
Ключевые слова: общение; делирий в отделении интенсивной терапии; интенсивная терапия; потребности пациента и семьи; пост-реанимационный синдром; психологический дистресс.
УДК: 616.895.8-085:615
Введение. Пациенты в отделении интенсивной терапии (ОИТ) сталкиваются со сложными физическими, когнитивными и психологическими последствиями, которые могут негативно повлиять на качество их жизни, связанное со здоровьем [1].
Медсестры выступают в качестве связующего звена между медицинскими работниками и пациентами и их семьями в нескольких специализированных отделениях интенсивной терапии. Исследуются терапевтические психосоциальные результаты целостного оказания помощи и защиты интересов пациентов [2].
Достижения в области интенсивной терапии увеличили вероятность выживания пациентов за пределами отделения интенсивной терапии (ОИТ). Несмотря на достижение этой вехи, многие выжившие в отделении интенсивной терапии сталкиваются с физическими, когнитивными и психологическими последствиями, которые приводят к задержке или невозможности вернуться к функциям, существовавшим до болезни [7]. Хотя вмешательства на сегодняшний день после критического заболевания в первую очередь были направлены на улучшение качества жизни и физической функции, связанного со здоровьем, данные подтверждают, что выжившие в отделении интенсивной терапии часто испытывают психологические последствия [4]. Из исследования, в котором были проанализированы данные более чем 20 000 человек, перенесших критическое заболевание, Вунш и его коллеги сообщили, что выжившие в отделении интенсивной терапии подвергаются повышенному риску новых психиатрических диагнозов в первые месяцы после выписки из больницы [9]. Давидов и его коллеги сообщили об аналогичных результатах систематического обзора 10 обсервационных исследований, в которых участвовали выжившие в отделении интенсивной терапии [3]. В этих исследованиях распространенность клинически значимых депрессивных симптомов колебалась от 17% до 43%. У 150 пациентов, наблюдаемых в течение одного года после поступления в отделение интенсивной терапии в течение не менее 24 часов, неразрешенные депрессивные симптомы были связаны с увеличением числа повторных госпитализаций и посещений отделений неотложной помощи [5]. Кроме того, пациенты в отделении интенсивной терапии сообщали о значительном беспокойстве с распространенностью 23-41%, которая может сохраняться в течение многих лет после выписки из отделения интенсивной терапии.
Модель Питтсбургского центра разума и тела была предложена междисциплинарной группой исследователей для изучения взаимодействия между психологическими, биологическими и поведенческими реакциями на стрессор [11]. Адаптированная модель предполагает, что характеристики пациента, например, физическое функционирование и физические и психологические симптомы, могут привести к негативным реакциям у членов семьи, осуществляющих уход, что, в свою очередь, влияет на общее физическое здоровье лица, осуществляющего уход [11, 12]. Руководствуясь этой моделью, мы изучили взаимодействие психологических, поведенческих и биологических реакций на острый и хронический стресс у членов семьи, осуществляющих уход за тяжелобольными, с момента поступления пациентов в отделение интенсивной терапии до 4 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии, а также возможные взаимосвязи с характеристиками выживших в отделении интенсивной терапии. Результаты этого исследования выявили проблемы негативного психологического и физического здоровья у членов семьи, осуществляющих уход за пациентами отделения интенсивной терапии, и их связь с симптомами пациентов и характером выписки.
Таким образом, цели настоящего исследования заключаются в следующем: 1) описать тенденции в симптомах депрессии и тревоги у выживших в ОИТ в течение 4 месяцев после выписки из ОИТ; 2) исследовать взаимосвязь между индивидуальными потребностями пациентов в отделении интенсивной терапии и депрессивными симптомами и тревогой; 3) исследовать депрессивные симптомы и тревожность у
выживших в отделении интенсивной терапии на основе статуса выписки из дома [15]. Наш отчет расширяет результаты предыдущих исследований, исследуя продольные тенденции психологических последствий у выживших в отделении интенсивной терапии в течение первых 4 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии и взаимосвязь с потребностями в уходе и статусом выписки из дома.
Цели и задачи: изучить восприятие стрессоров пациентами интенсивной терапии и описать, как медицинские работники справляются со стрессорами своих пациентов. Описать депрессивные симптомы и тревогу у выживших в отделении интенсивной терапии и изучить эти симптомы на основе индивидуальных потребностей в уходе и статуса выписки на дому в течение 6 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии.
Методы
Мы проанализировали данные 36 пациентов, выживших в отделении интенсивной терапии, которые самостоятельно оценили депрессивные симптомы (Центр эпидемиологических исследований — Депрессия, 10 пунктов [ЦЭИД-10]) и тревогу (Сокращенный профиль состояний настроения — Подшкала тревоги [СПСН-Т]) в одном или больше следующих моментов времени после выписки из ОИТ: в течение 2 недель, 2 месяцев и 6 месяцев.
Полученные результаты
У большинства пациентов баллы по шкале ЦЭИД-10 превышали пороговое значение (>8), что указывает на риск клинической депрессии: 84,7% в течение 2 недель (27 из 33), 65,2% через 2 месяца (19 из 28) и 71,8% через 6 месяцев. (19 из 25). Показатели СПСН-Т были самыми высокими в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии (9,2 ± 3,3; п = 34) и снижались с течением времени (7,0 ± 3,0 через 2 месяца, п = 28; 6,6 ± 2,7 через 6 месяцев, п = 24). Тенденции данных свидетельствуют об ухудшении симптомов депрессии и тревоги, когда пациенты нуждались в уходе от умеренной до высокой степени и/или не могли вернуться домой.
В нашей выборке выжившие в отделении интенсивной терапии, нуждающиеся в помощи попечителя и расширенном стационарном уходе, сообщали о тенденциях к ухудшению депрессивных симптомов и беспокойства. Ранний скрининг и лечение психологических симптомов может быть важным средством содействия реабилитации и выздоровлению [17].
В этом вторичном анализе мы использовали данные исследования, в котором изучались биоповеденческие реакции на стресс у членов семьи, ухаживающих за выжившими в отделении интенсивной терапии, которым проводилась искусственная вентиляция легких в течение 4 дней или более.
Сокращенная версия Центра эпидемиологических исследований-депрессия 10 пунктов (ЦЭИД-10) использовалась для измерения симптомов депрессии. Оценки были представлены с использованием 4-балльной суммативной шкалы типа Лайкерта (диапазон 0-30), при этом более высокие баллы указывали на более выраженные симптомы депрессии. По шкале ЦЭИД-10 балл > 8 использовался как показатель индивидуального риска клинической депрессии. ЦЭИ-Д был подтвержден в исследованиях, в которых участвовали выжившие в отделении интенсивной терапии.
Шкала укороченного профиля настроения-тревожности (СПСН-Т) использовалась для измерения тревожности. СПСН был разработан для оценки преходящих различных состояний настроения [19]. Мы использовали подшкалу «напряжение-тревожность» из 3 пунктов для измерения тревожности у выживших в отделении интенсивной терапии. Каждый пункт оценивался по 5-балльной шкале (1 = никогда, 5 = всегда). Суммарный балл по шкале варьировался от 3 до 15; более высокие баллы указывали на более высокую тревогу.
Активность повседневной жизни (АПЖ; 6 пунктов) и Инструментальная активность повседневной жизни (ИАПЖ; 8 пунктов) использовались для определения потребностей пациентов в уходе в каждый момент времени [21]. Пациентов просили ответить на вопросы о недостатках в 6 повседневных задачах (например, купание, прием пищи) и 8 ИАПЖ (например, покупка товаров). Оценка представляла собой сумму действий, нуждающихся в помощи; более высокие баллы свидетельствовали о худшем функциональном состоянии. В зависимости от ответа уровень потребности в уходе был разделен на следующие категории: отсутствие потребности (отсутствие влияния на АПЖ или ИАПЖ), умеренная потребность (> 1 нарушение в ИАПЖ, но отсутствие нарушений в АПЖ) и высокая потребность (> 1 нарушение в АПЖ).
Анализ данных
Для всех переменных приводили описательную статистику. Непараметрическая статистика использовалась для обеспечения консервативной интерпретации из-за небольшого размера выборки [2729]. Критерий Крускала - Уоллиса использовался для сравнения депрессивных симптомов и тревоги у выживших в отделении интенсивной терапии с учетом индивидуальных потребностей в уходе в каждой точке наблюдения на основе суммы баллов АПЖ и ИАПЖ, т. е. 1 = отсутствие потребности в уходе (отсутствие нарушений в АПЖ или МАДЛ); 2 = умеренные потребности в уходе (нет нарушений в АПЖ и одно или несколько нарушений в ИАПЖ); и 3 = высокая потребность в уходе (по крайней мере, одно нарушение в АПЖ) [24-27]. Тест Манна-Уитни-и был использован для сравнения депрессивных симптомов и тревоги у выживших в отделении интенсивной терапии по наличию/отсутствию в анамнезе психических состояний с данными, полученными из медицинских карт пациентов. Тест Фридмана использовался для изучения депрессивных симптомов и тревожности в зависимости от статуса выписки, выживших из отделения
интенсивной терапии через 4 месяца после выписки из отделения интенсивной терапии. Помимо статистической значимости (устанавливается при а = 0,05, двусторонний), также изучались тенденции в различиях.
Полученные результаты
Участники были в основном мужчины, азиатской и европеоидной расы, средний возраст 57,3 лет. Респираторные заболевания (например, острая дыхательная недостаточность) были наиболее частым первичным диагнозом (n=24; 57,1%). Среднее количество дней на ИВЛ и госпитализации в ОИТ составляло примерно 3 недели.
Депрессивные симптомы и тревога в течение 4 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии
В каждый момент времени баллы ЦЭИД-10 составляли 13,5 ± 6,4 (n = 31), 10,0 ± 5,9 (n = 28) и 11,5 ± 6,2 (n = 25) соответственно. Средние баллы по шкале ЦЭИД-10 со временем снижались, но оставались выше порогового значения (> 8), что указывает на риск клинической депрессии на протяжении всего периода наблюдения. Баллы СПСН-Т составили 8,7 ± 3,6 (n = 33), 7,0 ± 3,0 (n = 28) и 6,6 ± 2,7 (n = 25) соответственно в каждый момент времени. Показатели СПСН-Т были самыми высокими в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии и показали тенденцию к снижению в течение 4 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии [25].
Мы сравнили баллы ЦЭИД-10 и СПСН-Т в каждый момент времени по демографическим и клиническим характеристикам пациентов. Пациенты женского пола сообщили о значительно более высоких баллах СПСН-Т в течение 2 недель (тест Манна-Уитни U, U = 63,0, p = 0,01) и 4 месяцев (тест Mann-Whitney U, U = 30,50, p = 0,03) после выписки из отделения интенсивной терапии. Младший возраст достоверно коррелировал с более высокими показателями СПСН-Т в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии (коэффициент Спирмена rho = 0,36, p = 0,04). Более короткая продолжительность пребывания в отделении интенсивной терапии коррелировала с более высоким баллом СПСН-Т в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии (коэффициент Спирмена rho = 0,42, p = 0,01) и 4 месяца после выписки из отделения интенсивной терапии (коэффициент Спирмена rho = 0,44, p = 0,01)=0,03) [26]. Пациенты с психическим заболеванием в анамнезе имели более высокие средние баллы ЦЭИД-10 и СПСН-Т, но различия были статистически значимыми. Никакие другие демографические (например, возраст) или клинические (например, шкала APACHE II, шкала коморбидности Charlson) характеристики не были связаны с различиями в показателях ЦЭИД-10 или СПСН-Т.
Тенденции депрессивных симптомов и тревожности в зависимости от места выписки
Чтобы изучить изменения показателей ЦЭИД-10 и СПСН-Т в зависимости от места выписки, мы изучили продольные тенденции средних показателей ЦЭИД-10 и СПСН-Т в подгруппе из 24 выживших в отделении интенсивной терапии, которые смогли предоставить данные как минимум дважды [29,30]. Выжившие в отделении интенсивной терапии, которые никогда не возвращались домой в течение периода исследования, сообщали о самых высоких показателях ЦЭИД-10 в течение одной недели после выписки из больницы и о устойчиво высоких показателях ЦЭИД-10 в течение 6-месячного периода наблюдения. У выживших в отделении интенсивной терапии, которые были дома в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии, медиана показателей ЦЭИД-10 показала тенденцию к ухудшению от 2 месяцев до 6 месяцев. У этих пациентов средние баллы по шкале ЦЭИД-10 через 6 месяца были хуже, чем в начальный период после выписки из отделения интенсивной терапии.
Что касается тенденций беспокойства, выжившие в отделении интенсивной терапии сообщили о самых высоких средних показателях СПСН-Т в течение 2 недель после выписки из отделения интенсивной терапии, независимо от места выписки [26]. Через 6 месяцев медиана баллов по шкале СПСН-Т снизилась у пациентов, вернувшихся домой через 2 или 6 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии (критерий Фридмана, х 2 = 12,38, p = 0,03). У выживших в отделении интенсивной терапии, которые не вернулись домой к 6 месяцам, показатели СПСН-Т имели тенденцию к увеличению от 2 до 6 месяцев, но эта тенденция не была статистически значимой.
Обсуждение
В настоящем анализе сравнивались тенденции депрессивных симптомов и тревожности у выживших в отделении интенсивной терапии в зависимости от их потребностей в уходе и статуса выписки из дома в течение 6 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии [19, 24]. В нашей выборке более молодой возраст, принадлежность к женскому полу и более короткое пребывание в отделении интенсивной терапии привели к более высоким показателям тревоги через 2 недели, которые у некоторых сохранялись в течение 6 месяцев после выписки из отделения интенсивной терапии. Депрессивные симптомы были распространены в течение 6-месячного периода наблюдения, что отражалось в средних баллах по шкале ЦЭИД-10, которые были выше порогового значения, указывающего на клинически значимые депрессивные симптомы [12, 13, 14]. Кроме того, мы выявили тенденции, свидетельствующие об ухудшении депрессивных симптомов, когда выжившие в отделении интенсивной терапии не возвращались домой в течение 6-месячного периода после выписки, и об ухудшении депрессивных симптомов и тревоги, когда потребность в уходе была умеренной или высокой. Несколько исследований описали взаимосвязь между психологическими симптомами и выздоровлением после критического состояния [15, 29]. Из-за описательного характера нашего исследования
невозможно определить, было ли наличие депрессивных симптомов и тревоги факторами, замедляющими выздоровление, или реакцией на эту задержку. Заключение
В обширной литературе описываются трудности, с которыми сталкиваются выжившие в отделении интенсивной терапии при восстановлении функциональной независимости и потребность в долгосрочной поддержке со стороны членов семьи, осуществляющих уход [9,15]. Кроме того, потребность в длительном стационарном уходе и частые переходы между различными учреждениями ухода. Есть и другие проблемы, которые увеличивают нагрузку на пациентов, членов семьи и систему здравоохранения. Периодический мониторинг с использованием инструмента краткого скрининга может быть простым и недорогим способом выявления психологических последствий [16]. Затем могут быть инициированы стратегии, помогающие пациентам свести к минимуму психологические симптомы и контролировать реакцию на лечение. Это представляется особенно важным, поскольку неразрешенный психологический дистресс может повлиять на мотивацию пациентов к вмешательству, направленному на выздоровление после критического состояния [31]. Будущие исследования должны включать измерение депрессивных симптомов и тревоги на исходном уровне и отслеживать изменения этих симптомов с течением времени, поскольку это может повлиять на реакцию пациентов на вмешательство и опыт членов семьи при оказании поддержки [30].
Данные результаты дают важную информацию о возникновении психологических последствий и предположения относительно влияющих факторов. Они показывают, что выжившие в отделении интенсивной терапии испытывают симптомы депрессии и тревоги, которые сохраняются в течение длительного периода и могут повлиять на функциональное восстановление и способность вернуться домой. Результаты настоящего исследования свидетельствуют о необходимости включения в клиническую практику скрининга психологических симптомов. Периодический скрининг с использованием простого, хорошо проверенного инструмента может выявить наличие депрессии и тревоги и быстро начать лечение на протяжении всего пути выздоровления.
Список литературы/References
1. Кресс Дж.П., Гельбах Б., Лейси М., Плискин Н., Полман А.С., Холл Дж.Б. Долгосрочные психологические эффекты ежедневного перерыва в приеме седативных средств на пациентов в критическом состоянии // Am J Respir Crit Care Med, 2013. №168 (12). С. 1457-1461.
2. Миккельсен М., Шуль В.Х., Бистер Р.С., и др. Когнитивные нарушения, нарушения настроения и качества жизни в избранной популяции, выживших после ОРДС // Респирология, 2011. №14 (1). С. 76-82.
3. Давыдов Д.С., Десаи С.В., Нидхэм Д.М., Бьенвену О.Дж. Психическая заболеваемость у выживших после острого респираторного дистресс-синдрома: систематический обзор // Психозом Мед, 2008. №70 (4). С. 512-519.
4. Давыдов Д.С., Зацик Д.Ф., Ривара Ф.П. и др. Предикторы посттравматического стрессового расстройства и возвращения к обычной основной деятельности у выживших после травм в отделениях интенсивной терапии // Генерал Хосп Психиатрия, 2009. №31(5). С. 428-435.
5. Дэвидсон Дж. Э., Джонс С., Бьенвену О. Дж. Реакция семьи на критическое заболевание: постинтенсивный семейный синдром // Крит Уход Мед, 2012. №40 (2). С. 618-624.
6. Нидхэм Д.М., Дэвидсон Дж., Коэн Х. и др. Улучшение долгосрочных результатов после выписки из отделения интенсивной терапии: отчет с конференции заинтересованных сторон // Крит Уход Мед, 2012. №40 (2). С. 502-509.
7. Эллиотт Д., МакКинли С., Элисон Дж. и др. Качество жизни, связанное со здоровьем, и физическое восстановление после критического заболевания: многоцентровое рандомизированное контролируемое исследование программы физической реабилитации на дому // Критический уход, 2011. №15(3). С. 142.
8. Джонс С., Скирроу П., Гриффитс Р.Д. и др. Реабилитация после критического заболевания: рандомизированное контролируемое исследование // Крит Уход Мед, 2003. №31 (10). С. 2456-2461.
9. Вунч Х., Христансен С.Ф., Джохансен М.Б., и др. Психиатрические диагнозы и использование психоактивных препаратов среди нехирургических критических больных, получающих искусственную вентиляцию легких // ДЖАМА, 2014. №311 (11). С. 1133-1142.
10. Давыдов Д.С., Хаф К.Л., Зацик Д., Катон В.Дж. Психиатрические симптомы и обращение за неотложной помощью в течение года после госпитализации в отделение интенсивной терапии хирургического профиля: лонгитюдное исследование // Крит Уход Мед, 2014. №42 (12). С. 2473-2481.
11.Хопкинс Р.О., Уивер Л.К., Коллингридж Д., Паркинсон Р.Б., Чан К.Дж., Орм Дж.Ф. Двухлетние когнитивные, эмоциональные результаты и показатели качества жизни при остром респираторном дистресс-синдроме // Am J Respir Crit Care Med, 2005. №171 (4). С. 340-347.
12. Кафармер Х.П., РотенхауслерХ.Б., и др. Посттравматическое стрессовое расстройство и качество жизни, связанное со здоровьем, у лиц, перенесших острый респираторный дистресс-синдром // Am J Психиатрия, 2004. №161 (1). С. 45-52.
13.МихренХ., Экеберг О., Карлсон С. и др. Симптомы посттравматического стресса, тревоги и депрессии у пациентов в течение первого года после выписки из отделения интенсивной терапии // Критический уход, 2010. №14 (1). С.14.
14. Стивенсон Дж.Е., Колантони Е., и др. Симптомы общей тревоги после острого повреждения легких: предикторы и корреляты // Дж. Психосом Рез, 2013. №75 (3). С. 287-293.
15. Шервуд П.Р., Гивен Б.А., Донован Х. и др. Направление исследований в области семейного ухода: новый подход к уходу за онкологическими больными // Психоонкология, 2008. №17 (10). С. 986-996.
16. Чой Дж., Хоффман Л.А., Шульц Р. и др. Самооценка физических симптомов у выживших в отделении интенсивной терапии (ОИТ): пилотное исследование в течение четырех месяцев после выписки из ОИТ // J Управление симптомами боли, 2014. №47 (2). С. 257-270.
17. Чой Дж., Шервуд П.Р., Шульц Р. и др. Паттерны депрессивных симптомов у лиц, осуществляющих уход за взрослыми, находящимися на ИВЛ в критическом состоянии, от поступления в отделение интенсивной терапии до выписки из отделения интенсивной терапии через 2 месяца: пилотное исследование // Крит Уход Мед, 2012. № 40 (5). С. 1546-1553.
18. Чой Дж., Тейт Дж. А., Хоффман Л. А. и соавт. Усталость у членов семьи, осуществляющих уход за выжившими в отделении интенсивной терапии для взрослых // Журнал управления болью и симптомами, 2014. №48 (3). С. 353-363.
19. Рэдлофф Л. Шкала CES-D: шкала самооценки депрессии для исследования населения в целом // Прикладное психологическое измерение, 2007 год. №1. С. 385-401.
20. Шульц Р., Бич С.Р., Линд Б. и др. Участие в уходе и приспособление к смерти супруга: результаты исследования воздействия на здоровье опекуна // ДЖАМА, 2001. №285 (24). С. 3123-3129.
21. Челури Л., Им К.А., и др. Отдаленная смертность и качество жизни после длительной ИВЛ // Крит Уход Мед, 2004. №32 (1). С. 61-69.
22. Гентер К., Хофман Л.А., Хапп М.Б. и др. Предпочтения ИВЛ среди выживших после длительной ИВЛ и трахеостомии // Am J Crit Care, 2006. №15 (1). С. 65-77.
23. Вейнтер С., Меллер В. Эпидемиология депрессии и терапия антидепрессантами после острой дыхательной недостаточности // Психосоматика, 2006. №47 (5). С. 399-407.
24. Бейкер Ф., Деннистон М., Забора Дж., Полланд А., Дадли В.Н. Краткая форма СПСН для больных раком: психометрическая и структурная оценка // Психоонкология, 2002. №11 (4). С. 273-281.
25. Кац С., Даунс Т.Д., и др. Прогресс в разработке индекса АПЖ // Геронтолог, 2007. №10 (1). С. 20-30.
26. Лоутон М.П., Броуди Э.М. Оценка пожилых людей: самоподдерживающая и инструментальная деятельность повседневной жизни // Геронтолог, 2009. № 9 (3). С. 179-186.
27. Брорссон Б., Асберг К.Х. Индекс независимости Каца в АПЖ. Надежность и обоснованность в краткосрочной помощи // Scand J Rehabil Med, 2004. №16 (3). С. 125-132.
28.Добл С.Е., Фишер АГ. Размерность и достоверность Шкалы ресурсов и услуг для пожилых американцев (OARS) в повседневной жизни (АПЖ) // J Исход Измер, 2008. №2 (1). С. 4-24.
29. Финлейсон М., Маллинсон Т., Барбоза В.М. Активность повседневной жизни (АПЖ) и инструментальная активность повседневной жизни (ИАПЖ) были стабильными во времени в лонгитюдном исследовании старения // Дж. Клин Эпидемиол, 2005. № (4). С. 338-349.
30. Никула С., Джилха М., Бардадж С. и др. Сопоставимы ли ИАПЖ между странами? Социально-демографические ассоциации гармонизированных показателей ИАПЖ // Старение Clin Exp Res, 2003. №15 (6). С. 451-459.
31. Норстрем Т., Торслунд М. Структура показателей ИАПЖ и АПЖ: некоторые результаты шведского исследования // Возраст Старение, 2011. №20 (1). С. 23-28.
32. Бертон Л.С., Ньюсом Дж.Т., Шульц Р., Хирш С.Х., Герман П.С. Профилактическое поведение в отношении здоровья среди супружеских опекунов // Пред. Мед, 2007. №26 (2). С. 162-169.
33. Шульц Р., Ньюсом Дж., Миттельмарк М., Бертон Л., Хирш С., Джексон С. Влияние ухода на здоровье: исследование влияния на здоровье лица, осуществляющего уход: вспомогательное исследование исследования сердечно-сосудистых заболеваний // Энн Бехав Мед, 2007. №19 (2). С. 110-116.
34.Херидж М.С., Тансей С.М., Матте А. и др. Функциональная инвалидность через 5 лет после острого респираторного дистресс-синдрома // N Engl J Med, 2011. №364 (14). С. 1293-1304.
35. Нидхэм Д.М., Фельдман Д.Р., Хо М.Э. Функциональные издержки выживания в отделении интенсивной терапии. Сотрудничество для улучшения инвалидности после отделения интенсивной терапии // Am J Respir Crit Care Med, 2011. №183 (8). С. 962-964.
36. Ван Пелт Д.С., Милбрандт Э.Б., Цинь Л. и др. Бремя неофициального ухода за выжившими после длительной искусственной вентиляции легких // Am J Respir Crit Care Med, 2007. №175 (2). С.167-173.
37. Ким Ю., Хоффман Л.А., Чой Дж., Миллер Т.Х., Кобаяши К., Донахью М.П. Характеристики, связанные с выпиской домой после длительной искусственной вентиляции легких: анализ обнаружения сигнала // Рес Нурс Здоровье, 2006. №29 (6). С. 510-520.
38. Шейнхорн Д.. ХасенфлюгМ., и др. Механическая вентиляция легких после отделения интенсивной терапии в 23 больницах длительного ухода: многоцентровое исследование результатов // Грудь, 2007. №131 (1). С. 85-93.
39. Унро М., Кан Дж.М., Карсон С.С. и соавт. Годичные траектории ухода и использования ресурсов для реципиентов пролонгированной искусственной вентиляции легких: когортное исследование // Энн Интерн Мед, 2010. №153 (3). С. 167-175.
