CC BY
59
УГРОЗ ЫИ БЕЗОПАСНОСТЬ
12 (33) - 2008
оценка экономических рисков в условиях растущей неопределенности сценариев развития
н. в. бекетов,
доктор экономических наук, профессор, директор Научного центра
социально-экономических и гуманитарных исследований Якутского государственного университета
Не секрет, что одно из глубоко укоренившихся заблуждений состоит в том, что оценка рисков сводится к выявлению и анализу объективно существующих фактов. В пользу подобного мнения, казалось бы, свидетельствует научный прогресс, благодаря которому в прошлом столетии границы познания резко расширились. Неоспоримые достижения в разработке индикаторов раннего предупреждения привели к сокращению пространства неопределенности в исследованиях таких важных феноменов, как природные явления, инфекционные заболевания и демографические процессы. В еще большей степени это относилось к экономике, на изучение которой были брошены несоизмеримо более существенные ресурсы. Аналитики от экономической науки обещали скорое пришествие времени, когда человечество сможет эффективно предупреждать экономические катаклизмы.
Оптимистические прогнозы оказались преждевременными. Экономисты и капитаны бизнеса, верившие в то, что оценка рисков подчинена строгой научной логике, были обескуражены экономическими катаклизмами конца ХХ в. в Восточной Азии, России и Латинской Америке. Профессор Университета Беркли (Калифорния) Б. Эйченгрин заметил, что «модели, разработанные для анализа кризиса европейской валютной системы 19921993 гг., не смогли предвосхитить приближение мексиканского кризиса 1994 г. А модели, разработанные для объяснения мексиканского кризиса, оказались бессильными предсказать азиатский
22 -
кризис» Однако и после отгремевших потрясений 1997-1999 гг. (повторившихся, пусть и в меньшем масштабе, во время финансового кризиса в Аргентине 2002 г.) коренного пересмотра взглядов на организацию оценки рисков не произошло. Вина за ошибочные прогнозы по-прежнему возлагалась на рейтинговые агентства и международные финансовые организации, которые якобы недостаточно серьезно отнеслись к индикаторам надвигающихся кризисов.
Существующая неопределенность в подходах к методике оценки рисков имеет целый ряд причин. Важное место, например, занимает проблема определения самого понятия «риск». Споры вокруг него, как считается, «являются отражением конкурирующих представлений о том, как должно быть организовано общество» 2. От определения этого понятия зависит выбор подходов, фактов и аналитического инструментария в процессе оценки рисков и, соответственно, рекомендации по ее итогам. Так, политические риски традиционно имели негативную коннотацию для крупного бизнеса3.
Масштабные экономические изменения в 1990-х гг. прошлого века заставили скорректировать эти представления — риск стал рассматриваться как сочетание негативных и позитивных факто-
1 Eichengreen B. Toward a New International Financial Architecture: A Practical Post-Asia Agenda. Washington: Institute for International Economics, 1999. P. 84.
2 Parable of the River // Risk Management Reports. June 2001. Vol. 28. № 6.
3 Stefan H. Robock. Political risk: Identification and assessment // Columbia Journal of World Business. 1971. P. 6-20.
ров. Большой популярностью до сих пор пользуется определение рисков, данное американским экономистом Дж. Саймоном. В соответствии с ним риски — это «неопределенность, возникающая в результате имеющих происхождение внутри или вне пределов государств и оказывающая существенное негативное влияние на деловую и инвестиционную деятельность» 4. Преимущество этого определения состоит в том, что оно позволяет рассмотреть феномен рисков в более широком контексте и разграничить внутренние и внешние источники их происхождения.
Еще одна неопределенность в подходах к методике оценки рисков связана, вероятно, с невозможностью очертить ту грань, за которой данная оценка перестает быть наукой и обретает черты искусства. В книге, посвященной феномену рисков, американский публицист Питер Бернстайн озвучивает сомнения, терзающие умы специалистов: «Что важнее при анализе рисков — эмпирически наблюдаемые факты или наши субъективные ощущения того, что за ними скрывается? Является ли оценка рисков наукой или искусством? Сможем ли мы когда-нибудь с уверенностью сказать, где заканчивается один подход и начинается другой?» 5.
За вопросами Бернстайна кроется убежденность в том, что оценка рисков — процесс, который должен включать элементы обоих подходов. По всей видимости, невозможность выделить отдельные факторы рисков в каждом конкретном случае ставит непреодолимую преграду на пути формирования исключительно «научного» подхода к оценке рисков. Данный подход уходит корнями в позитивистскую традицию, согласно которой явления окружающей действительности (в том числе и феномен рисков) могут быть изучены, интерпретированы и выражены в количественной форме. Особый интерес для специалистов представляет изучение возможности применения количественных методов к оценке рисков. Речь, прежде всего, идет о том, как оценить масштаб влияния негативных факторов на экономическую деятельность.
Многочисленным попыткам разработать научный подход к оценке рисков в экономической науке способствовали, по меньшей мере, два фактора. Бурный рост нацеленных на средне- и долгосрочную перспективу прямых иностранных инвестиций во второй половине прошлого века породил спрос на научное объяснение причин валютных, банков-
4 Simon J. D. Political risk assessment: Past trends and future prospects // Columbia Journal of World Business, 1982. P. 68.
5 PeterL. Bernstein. Against the Gods: The Remarkable Story of Risk.
— Wiley: John & Sons, Incorporated, 1998. P. 5.
ских и финансовых кризисов. Вместе с тем адепты неоклассической парадигмы, торжествовавшей в экономической науке 1990-х гг., рассматривали возможность разработки научного подхода к оценке рисков как само собой разумеющуюся. Они ставили перед собой амбициозную задачу: синтезировать различные методики прогнозирования экономических кризисов и разработать систему «индикаторов раннего предупреждения», рассчитанную на широкий круг облеченных властными полномочиями пользователей.
В основе неоклассической парадигмы лежал постулат о том, что рационально мыслящие экономические агенты принимают решения, располагая достаточным объемом информации об изменениях объективно существующих базовых экономических показателей. Предполагалось, что, реагируя на информацию о возможных потрясениях, подобные акторы предпринимают действия, направленные на предотвращение кризисов. Помимо положения о рационально действующих экономических агентах, способных в свете имеющейся информации принимать решения по эффективному управлению рисками, обоснование научного подхода к оценке рисков было неотделимо от тезиса о принципиальной возможности прогнозов, не зависящих от предубеждений и принципов генерирующего их сознания.
Сторонники неоклассической парадигмы вслед за П. Кругманом6 придерживались тезиса о существовании определенного количества объективных фундаментальных экономических показателей, мониторинг поведения которых является ключом к эффективному управлению рисками. Исходя из этого, утверждалось, что экономические риски связаны с избыточным и неэффективным вмешательством государства в экономику. Низкие страновые риски с этой точки зрения — результат взвешенной валютной политики, умеренного уровня инфляции и безработицы. Все это питало убежденность в том, что при наличии компетентных и информированных специалистов и открытой экономической системы, в рамках которой рационально действующие агенты эффективно используют ресурсы, реагируя на поступающие от специалистов предупреждения о рисках, разработка научной методики имеет экономический смысл: более эффективные методы оценки рисков позволяют значительно снизить вероятность потерь от экономических кризисов. Фактору наличия достоверной и полной информации о потенциальных рисках придавалось особое значение.
6 Krugman P. A. Model of Balance-of-Payments Crises // Journal of Money, Credit, and Banking. November 1979. P. 311-325.
Распространение подобной точки зрения после мексиканского кризиса 1994 г. привело, во-первых, к расцвету методик оценок индикаторов раннего предупреждения в развивающихся экономиках, а во-вторых, к всплеску внимания к проблеме недостаточной информации о процессах в экономике иностранных государств. Так, на последовавшем за мексиканским кризисом саммите «большой восьмерки» в Галифаксе в 1995 г. особо подчеркивалась необходимость решить проблему недостатка информации. Его участники призвали Международный валютный фонд (МВФ) максимально оперативно публиковать данные о финансово-экономическом положении государств и выявлять те страны, политика которых не соответствует принятому Фондом Специальному стандарту распространения данных (Special Data Dissemination Standard) 7.
Исследования причин валютных рисков долгое время считались самым плодотворным направлением для научной разработки. Колебания валютных курсов являются тем инструментом, посредством которого как политические, так и экономические процессы влияют на агрегированные показатели8 страновых рисков. Любые значимые изменения государственной экономической политики, политического режима, динамики экспортных цен по отношению к импортным ценам, инвестиционного климата и уровня социальной стабильности закономерно отражаются на курсе национальной валюты. Неудивительно, что в рамках разрабатываемого научного подхода к оценкам страновых рисков методики оценки валютных рисков выдвинулись на первый план.
Одна из таких методик была предложена М. Годстейном, Г. Камински и К. Рейнхарт, которые изучили обстоятельства развития экономических кризисов с 1970 по 1995 г. 9. Оценка рисков в рамках предложенной ими системы индикаторов раннего предупреждения основана на мониторинге изменений определенных показателей, поведение которых носит аномальный характер в преддверии кризиса, демонстрируя в то же время устойчивое поведение в «нормальные» периоды.
7 From Halifax to Lyons: What Has Been Done about Crisis Management? Essays in International Finance / P. Kenen (ed.). Princeton University: Department of Economics, October 1996.
8 Агрегирование экономических показателей — укрупнение экономических показателей посредством их объединения в единый показатель. Агрегирование осуществляется посредством суммирования, группировки или других способов сведения частных показателей в обобщенные. Агрегированные показатели представляют собой синтетические измерители, объединяющие в одном общем показателе многие частные.
9 Goldstein Morris, Kaminsky Graciela L. and Reinhart Carmen M. As-
sessing Financial Vulnerability: An Early Warning System for Emerging
Markets. — Washington: Institute for International Economics, 2000.
?4 -
24 НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕ
По результатам своих исследований Голдстейн, Камински и Рейнхарт пришли к выводу, что при обзоре помесячных данных об экономическом развитии страны в качестве подобных индикаторов надвигающегося кризиса могут выступать, например:
1) резкие колебания курса национальной валюты;
2) понижение биржевого индекса;
3) рост мультипликатора денежной массы М2;
4) сокращение объемов промышленного производства и экспорта;
5) рост реальной процентной ставки;
6) высокие объемы притока краткосрочного капитала по отношению к ВВП;
7) большой дефицит баланса по текущим операциям по отношению к совокупному объему ин-вестиций10.
Авторы утверждали, что мониторинг динамики вышеуказанных индикаторов с большой степенью вероятности позволяет выявить риск возникновения масштабного экономического кризиса за десять-восемнадцать месяцев до его наступления (хотя и оговариваясь, что точный момент наступления кризиса не поддается установлению). Вместе с тем Голдстейн, Камински и Рейнхарт признавали, что серьезным препятствием для эффективного использования их метода являются ложные сигналы, подаваемые индикаторами. Они также признавали, что в развивающихся странах заблаговременное выявление потенциальных рисков банковских кризисов на основе помесячных данных является более сложной задачей, чем выявление рисков валютных кризисов.
Ученые полагали, тем не менее, что их методика проявила себя с лучшей стороны в прогнозировании временных рамок и глубины азиатского финансового кризиса 1997-1998 гг. Из пяти экономик, павших его жертвой в июле — декабре 1997 г., авторам удалось заблаговременно идентифицировать четыре — Таиланд, Малайзию, Филиппины и Республику Корею. Неудивительно, что этот успех дал дополнительный импульс исследованиям «систем раннего предупреждения», направленным на предотвращение подобных рисков.
Уже в 2003 г. свою методику предупреждения финансовых кризисов представил инвестиционный банк «Лиман Брозерс» (Lehman Brothers). В рамках этой методики, получившей название «Да-моклес» (Damocles) и обобщившей опыт предыдущих кризисов в Азии, Европе и Латинской Америке, особое внимание уделялось десяти показателям,
10 Последние два индикатора могут указать на приближение финансового кризиса примерно за год до его начала.
включавшим, например, обеспеченность импорта валютными резервами, краткосрочную внешнюю задолженность и отношение внешнего долга к ВВП. Однако даже сами разработчики данной методики не претендовали на то, что их модель позволит дать полную картину финансового положения страны11.
Одна из последних по времени попыток научного подхода к оценке рисков была предпринята группой управления рисками компании «Ситигруп» (Citigroup). Как следует из описания этой модели, опубликованного в журнале «Бизнес Экономикс», ее целью является усовершенствование метода Голдстейна — Камински — Рейнхарта за счет применения нового метода измерения пороговых значений ключевых показателей, используемого в банковской практике управления рисками12. Авторы данной модели утверждали, что ее эффективность была подтверждена в ходе оценки двадцати двух переходных экономик. Модель оказалась эффективной в 79 % случаев.
Попытки разработать «научный подход» неоднократно предпринимались и в области оценки политических рисков. Одним из самых интересных примеров может послужить модель оценки индекса глобальной стабильности LEGSI (Lehman Brothers — Eurasia Group Stability Index), ставшая плодом сотрудничества экспертов консалтинговой компании «Юрэйжа груп» (Eurasia Group) и инвестиционных банкиров из «Лиман бразерс» (Lehman Brothers) 13. В рамках данной модели страны мира ранжировались по уровню политической стабильности и устойчивости к внешним и внутренним потрясениям. Для этого во внимание принимались более двадцати не только количественных (например, уровень грамотности и безработицы в стране), но и с трудом поддающихся измерению качественных параметров (например, настроения в молодежной среде — «youth disaffection»). Примерно 65 % итогового показателя уровня рисков определялись политическими факторами, а 35 % основывались на экономических показателях.
Можно предположить, что попытки разработать «научный» подход к оценке рисков продолжатся и в дальнейшем, несмотря на оговорки авторов подобных методик и скепсис их многочисленных оппонентов. Уже сами авторы системы индикато-
ров раннего предупреждения (Голдстейн, Рейнхарт, Камински) признают, что ее эффективность резко снижается по причине многочисленных ложных сигналов, генерируемых отобранными ими индикаторами14. Обзор научных методик оценки экономических рисков, существующих на сегодняшний день, приводит некоторых исследователей к пессимистическому заключению о том, что «святой Грааль знания о будущих кризисах нам по природе своей недоступен» 15.
Особое внимание заслуживают несколько аргументов, применяемые критиками подобных попыток. Во-первых, критически настроенные исследователи справедливо указывают на такую фундаментальную проблему, как недостаток информации для квантификации большого количества факторов рисков. В развивающихся экономиках получение полной и достоверной информации само по себе является проблемой, усугубляемой низкой компетентностью или коррумпированностью бюрократии. Именно это и подвигло МВФ на разработку Специального стандарта распространения данных, что, однако, так и не решило информационную проблему16. Она не снята с повестки дня даже в развитых государствах, свидетельство чему — неоднократные изменения данных о ключевых экономических показателях США, публикуемые федеральными ведомствами постфактум.
В этом контексте разработка научной методики оценки рисков объективно ограничивается и тем, что в условиях, когда индикаторы раннего предупреждения указывают на надвигающийся кризис, государственные власти, скорее всего, воспрепятствуют полному раскрытию информации о положении в экономике, чтобы не стимулировать панические настроения и не усугубить ситуацию. Наконец, попытка разработать научную методику оценки экономических рисков в свете вышесказанного неизбежно приведет к исключению из анализа значимых факторов, для обработки которых отсутствует достаточный объем информации.
Во-вторых, эффективность научной методики оценки рисков ограничена неопределенностью по поводу правомерности тезиса о рациональности экономических агентов. Опыт показывает, что их поведение после получения информации о назревающих кризисных тенденциях отнюдь
11 Lehman System Could Warn of Financial Crises // The San Diego Union-Tribune. September 2003. № 7.
12 Predicting Currency Crises — A Practical Application for Risk Managers // Business Economics, January 2004. Vol. 39. Issue 1.
13 Lehman Brothers to Assess Political Risk // Investment Management Weekly. 22 October, 2001.
14 Goldstein Morris, Kaminsky Graciela L. and Carmen M. Reinhart. Op. cit. Chapter 5.
15 Sharma S. The Challenge of Predicting Economic Crises // Finance and Development. June 1999. P. 42.
16 Например, на страницах «New York Times» 5 мая 2000 г. пред-
ставители МВФ признавали, что власти Украины не предоставляли полную информацию об экономическом положении страны.
- 25
не всегда является образцовым с точки зрения эффективного управления рисками. Так, накануне финансового кризиса в Аргентине 2002 г. информация о растущих рисках спровоцировала панические настроения среди инвесторов. Таким образом, применение какой-либо методики оценки рисков само потенциально может стать дополнительным фактором нестабильности для экономики.
В-третьих, высказываются опасения, что ни одна научная методика оценки рисков не может рассматриваться в отрыве от общего экономического контекста и превалирующих на рынке настроений. На протяжении 2001-2002 гг. одни и те же значения отношения рыночной стоимости акции к прибыли на нее (price-earning ratios) на американском фондовом рынке интерпретировались по-разному: и как свидетельство оптимизма инвесторов на волне бурного роста высокотехнологичного сектора экономики, и как проявление серьезных структурных дисфункций в контексте рецессионных ожиданий17. Эти же опасения оправданы и вне экономического контекста. Всплеск ненасильственных протестов в государстве с авторитарным режимом может повлечь волну репрессий, и, соответственно, ведет к риску возникновения трансграничных миграционных потоков, в то время как в государстве с демократическим режимом он может привести к претворению в жизнь программы политических реформ. Таким образом, интерпретация одних и тех же изменений ключевых показателей в определенный момент времени находится в прямой зависимости от общего экономического или политического контекста в этот период.
В-четвертых, до сих пор не развеяны сомнения в самом факте существования устойчивой группы фундаментальных макроэкономических показателей, значениями которых якобы руководствуются экономические агенты при оценке рисков. Согласно исследованию Б. Эйченгрина, поведение некоторых индикаторов действительно может свидетельствовать о растущих экономических рисках, однако прямой зависимости здесь не существует18. В своих решениях инвесторы в значительной мере руководствуются господствующими на рынке настроениями и гораздо больше доверяют своим собственным интерпретациям поведения фундаментальных макроэкономических
показателей, нежели придерживаются какой-либо общепринятой логики.
Так, два разных экономических агента могут интерпретировать рост дефицита баланса по текущим операциям и как свидетельство нарастающих в национальной экономике рисков, и как признак ее устойчивости и инвестиционной привлекательности. Таким образом, зависимость между ростом рисков и поведением определенной независимой переменной далеко не очевидна. Более того, попытки выделить определенный ряд макроэкономических показателей, мониторинг поведения которых мог бы лечь в основу научного подхода, обречены на ограниченный успех и потому, что, по общему признанию, причины каждого кризиса во многом уникальны. Эта неповторимость во многом объясняет тот факт, что индикаторы раннего предупреждения, разрабатываемые по итогам каждого крупного экономического потрясения, оказываются бессильными предугадать последующие кризисы.
Наконец, на пути к разработке научной методики оценки рисков остается проблема, которую американский исследователь Нассим Талеб обозначил как феномен «черного лебедя» 19 — значительное количество рисков не могут быть предвидены и оценены уже в силу того, что аналитики не сталкивались с ними в прошлом. Впечатляющий провал управляемого лауреатами Нобелевской премии хеджевого фонда20 «Long Term Capital Management» продемонстрировал, что даже самые изощренные методики оценки и управления рисками бессильны перед внезапными изменениями рыночной конъ-юнктуры21.
Таким образом, недостаточность или неточность имеющейся информации, иррациональное поведение экономических агентов, зависимость интерпретации фактов от общей рыночной конъюнктуры, неопределенность в отношении переменных, подлежащих анализу в рамках оценки рисков, невозможность предвидения резких изменений на рынке объективно ограничивают возможности по разработке научного подхода к оценке рисков. Неудивительно, что перед лицом этих ограничений такие убежденные сторонники научного подхода к оценке рисков, как, например, ведущий руководитель проекта LEGSI Тина Нельсон, были вынуждены признать, что в оценке
17 Рецессионные ожидания — ожидания спада на рынке.
18 Eichengreen B, Rose R. and C. Wyplosz. Exchange Market Mayhem: The Antecedents and Aftermath of Speculative Attacks // Economic Policy. October 1995. P. 249 — 312.
19 Taleb N. Learning to Expect the Unexpected II The New York Times. April 4, 2004.
20 Хеджевый фонд — частное инвестиционное партнерство, использует все возможные инструменты для получения абсолютной прибыли.
21 Lowenstein R. When Genius Failed: The Rise and Fall of Long-Term Capital Management. New York: Random House, 2000.
рисков должен присутствовать «элемент искусства, чтобы восполнять пробелы науки» 22.
Творческий подход к оценке рисков получил наибольшее распространение в политической сфере, в которой процессы с трудом поддавались квантификации и во многом определялись влиянием человеческого фактора. Как искусство оценку политических рисков на определенном этапе рассматривали даже крупные транснациональные корпорации, в первую очередь энергетические, чьи инвестиции положили начало индустрии оценки рисков. В рамки этой логики укладывались первые методики оценки политических рисков — экспертные заключения (old hands), метод «больших туров» (grand tours). И в том, и в другом случае во главу угла ставилось индивидуальное творчество привлеченных экспертов. В случае «old hands» к оценке рисков привлекались специалисты, долгое время проработавшие и сохранившие связи в стране. В случае «grand tours» организовывались полевые исследовательские поездки высшего руководства компаний и экспертных групп.
Такие слабые стороны этих методов, как субъективизм и спорадичность, были очевидны с самого начала. Не остались незамеченными их провалы в выявлении крупных политических рисков, связанных с националистическими революциями в третьем мире (особенно иранской революции 1979 г., вследствие которой американские компании потеряли, по некотором оценкам, более одного миллиарда долларов) и последовавшей за ними волны национализаций23.
Использование метода Дельфи24 для преодоления отдельных вышеупомянутых недостатков имело ограниченный успех. Разработанный в 1940-х гг. в стенах «РЭНД корпорэйшн» этот метод действительно позволял в какой-то степени смягчить проблему субъективизма оценок за счет привлечения группы анонимных экспертов, организации аналитической работы в несколько туров и статистической обработки полученных результатов. Однако в целом метод Дельфи повторял недостатки всех других методик оценки рисков, построенных на основе экспертных оценок.
22 Financial Times. 18 October, 2001.
23 Charles R. Kennedy. Junior Political Risk Management. — New York: Quorum, 1987.
24 Метод Дельфи — метод прогнозирования, в основе которого лежит многораунддное агрегирование мнений экспертов. Метод получил свое название от древнегреческого дельфийского оракула. В
1959 г. эксперты «РЭНД корпорэйшн» опубликовали «Эпистемологию «неточньа» наук», где отстаивали возможность использования
экспертных оценок для прогнозирования в тех областях знания, где еще не выработаны строгие научные знания.
Разочарование крупных ТНК в результатах вышеупомянутых подходов вылилось в попытки отказаться от привлечения внешних экспертов и создать собственные центры оценки рисков25. Острый кризис эта индустрия пережила в конце 1980-х — середине 1990-х гг. В 1994 г. была распущена Ассоциация анализа политических рисков, имевшая в зените своего влияния (1982 г.) более 400 членов. На фоне неоднократных промахов и препятствий, с которыми столкнулись сторонники качественных методов оценки рисков, географически беспрецедентные масштабы деятельности крупных компаний и, соответственно, их огромные возможности добиваться от государств выгодных решений вели к пересмотру самой необходимости для них заниматься оценкой политических рисков. Помимо этого, триумфальное шествие принципов либеральной экономики по планете в начале 1990-х гг. в какой-то момент создало ситуацию, в которой казалось, что проблема политических рисков для иностранных инвестиций и вовсе потеряла свою остроту.
Тем не менее, слухи о смерти индустрии оценки рисков оказались явно преувеличенными26. Ярким свидетельством тому является, к примеру, очевидное процветание компании «Киссинджер эссосиэйтс» (Kissinger Associates) с почти пятимиллионным ежегодным оборотом и такими завидными клиентами, как американские компании «Эйч Джей Хенц компани» (H. J. Heinz Co), «Американ экспресс компани» (American Express Co), итальянская «Фиат СпА» (Fiat SpA) и британский «Мид-лэнд бэнк» (Midland Bank). Широкой известностью пользуется и британская консалтинговая компания «Оксфорд аналитика» (Oxford Analytica), в работе которой участвуют видные представители университетских кругов.
Либерализация мировой экономики, на волне которой многие западные инвесторы уже готовы были забыть о необходимости проводить оценку политических рисков, парадоксальным образом привела, в конечном счете, к росту значения фактора политических рисков в принятии инвестиционных решений. В 1980-х гг. политические риски увязывались с угрозами национализации иностранных активов, пришедшими к власти новыми режимами. Однако эта проблема представляла ограниченный интерес для портфельных инвесторов, играющих столь значительную роль сегодня. Их инвестиции были хорошо диверсифицированы и сосредоточены
25 Simon J. D. Op. cit. P. 62 — 71.
26 Anaam Hashmi and Guvenli Turgut. Importance of political risk assessment function in US multinational corporations // Global Finance Journal. 1992. № 3. P. 137-144.
в основном в развитых капиталистических странах, представление о ситуации в которых можно было почерпнуть из средств массовой информации. Сегодня институциональные инвесторы размещают свои средства по всему миру и — в значительной мере — в развивающихся экономиках.
Как отмечает директор отделения по работе с развивающимися рынками компании «Бэринг се-кьюритис» (Baring Securities) Брюс Джонсон, раньше предполагалось, что «намерение инвестировать, например в малазийскую экономику, связано с интересом именно к Малайзии. Сегодня Малайзия — один из развивающихся рынков, интересующих наших клиентов-инвесторов в целом, а не по отдельности. Поэтому для таких инвесторов совет относительно рисков в отдельных странах имеет большое значение» 27. Ему вторит управляющий директор гонконгской компании «Политикал энд экономик риск» (Political & Economic Risk) Роберт Бродфуд: «Мы росли с уверенностью в том, что определяющими факторами на рынках США или других развитых государств являются данные о росте ВВП или изменении ставки Федерального резерва. В Азии эти факторы имеют гораздо меньшее значение, чем бурно протекающие процессы в молодых экономических и социальных системах» 28.
В ответ на растущий спрос такие крупные компании, как «Бизнес интернешнл» (Business International) и «Бостон консалтинг групп» (Boston Consulting Group), предприняли шаги по внедрению количественных методов оценки политических рисков. Вышеупомянутая компания «Политикал энд экономик риск» разработала комплексный подход, в рамках которого оценка страновых рисков включает пять основных переменных: внутриполитические риски, риски, связанные с политикой властей, социальные, внешние и системные риски. При этом каждая из них разбивается на субкатегории с ежемесячным присвоением индекса по определенной шкале. Однако научный подход к оценке политических рисков так и не получил широкого распространения: разные риски имели неодинаковые последствия для различных отраслей и инвестиций. Как отметил один из бывших руководителей агентства «Мудис» (Moody's), «попытки придать страновым рискам количественное выражение вели к игнорированию целого ряда важных факторов. В силу этого следует признать, что оценка рисков гораздо больше походит на искусство, чем на науку» 29.
«Искусство» оценки рисков, прежде всего, проявляется на этапе отбора информации. Правильная расстановка акцентов при работе с информационными массивами и формулирование адекватных аналитических задач являются ключевыми факторами при формировании корректной картины рисков. Даже относительно несложные и поддающиеся квантификации коммерческие риски содержат незримый «человеческий компонент», игнорировать который было бы неосмотрительно.
«Человеческий фактор», превращающий оценку рисков в искусство, стал центральным элементом «сценарного» метода, разработаного американским публицистом Питером Шварцом и описанного в его известной книге «Искусство долгосрочного прогнозирования» (The Art of the Long View) 30. В основе большинства методик оценки политических рисков лежит попытка спрогнозировать развитие ситуации, опираясь на имеющуюся информацию и инстинкты эксперта. Шварц считает, что оценка рисков обретает черты искусства всякий раз, когда возникает необходимость выявления ключевых факторов, определяющих ход реализации сценария. Он уверен в том, что это искусство доступно каждому человеку, располагающему необходимыми знаниями и аналитическим инструментарием.
Перспективность этого относительно нового направления в оценке рисков неоднократно отмечалась представителями делового мира. Как заявлял Марлан Доуни из «Арко интэрнешнэл ойл энд газ компани» (Arco International Oil and Gas Co), «для эффективной оценки политических рисков важна разработка сценариев развития событий в стране, а также знание ее ключевых фигур, политических приоритетов и базовых экономических показателей... Такой комплексный подход позволяет выбрать оптимальную стратегию минимизации политических и экономических рисков». По его мнению, умудренные опытом инвесторы должны проводить оценку рисков на самых ранних этапах инвестиционных проектов с тем, чтобы влиять на динамику политических рисков, а не быть их пассивными статистами31.
«Сценарный» метод Шварца представляет собой попытку откликнуться на запросы, сформулированные бизнес-сообществом. В мире растущей неопределенности сценарии позволяют предвосхитить и повлиять на ход развития определенных процессов для организации более эффективного
27 Michael Hirsch. Have political-risk analysts got Asia's number? // Institutional Investor. May 1993. Vol. 27. № 5.
28 Ibid.
29 Ibid.
30 Schwartz Peter. The Art of the Long View: Planning for the Future in an Uncertain World: 1996.
31 Overseas Political Risk Assessment is Necessary, but Reliability is Limited // Petroleum Finance Week. April 2005. Vol. 3. № 14.
планирования. Построение сценариев, по мнению Шварца, позволяет преодолеть неверие в возможность заглянуть в будущее, примиряя нас с мыслью о том, что события могут развиваться согласно определенной логике. А это дает возможность подготовиться к такому повороту событий, который на первый взгляд представлялся далеким от очевидного.
Шварц оговаривается, что не следует сужать пространство анализа до какого-либо одного сценария в надежде, что реализуется именно он. Большую пользу принесет разработка стратегических решений, учитывающих по возможности большее количество сценариев. Таким образом, цель «сценарного» метода — изменение восприятия окружающей действительности и, в конечном счете, пересмотр оценок потенциальных рисков.
Ярким проявлением «художественного начала» в «сценарном» методе Шварца является его форма — это, как правило, сюжетные истории. Такую форму исследователь оправдывает тем, что на будущее большое влияние оказывают человеческие представления, верования, мечты и прочие формы художественного восприятия, и только такая форма в состоянии передать их надлежащим образом. Вместе с тем процесс оценки рисков по методу Шварца подчинен строгим правилам. Он разбит на несколько этапов, которые включают, в частности, формулировку сценариев, выявление наиболее адекватных из них, идентификацию ключевых для каждого сценария факторов, учет которых необходим при принятии решений по минимизации потенциальных рисков. В рамках данного метода предлагается строить сценарии по трем основным направлениям:
1) незначительное улучшение текущего положения (more of the same, but better);
2) значительное ухудшение ситуации (worse — decay and depression);
3) коренные положительные изменения (different but better — fundamental changes).
Рекомендуется воздерживаться от рассмотрения какого-либо одного сценария как наиболее вероятного. Ведь цель метода заключается не в том, чтобы дать четкую картину будущего, а в том, чтобы выявить самые общие тенденции и процессы, учесть их при выработке решений.
Продуктивность такого подхода Шварц подтверждает целым рядом реализовавшихся прогнозов. Так, в 1983 г. при оценке экономической рентабельности проекта по добыче природного газа на норвежском шельфе Шварц конструирует сценарий, в рамках которого предвосхищен упадок
советской системы под грузом экономических и демографических проблем и подчеркивается будущая определяющая роль России на мировом рынке энергоносителей. В равной степени впечатляющим является созданный примерно в то же время сценарий под неожиданным названием «Глобальный тинэйджер» (Global Teenager), в котором предугадывались такие реалии сегодняшней цивилизации, как интенсивное взаимопроникновение культур, трансграничные миграционные потоки и повышение роли образования32.
Трудно сказать, насколько важное место сценарный метод займет в будущем в индустрии оценки рисков. Еще несколько лет назад, говоря о перспективах этого направления, Шварц признавал, что пример его компании «Глобал бизнес нетворк» (Global Business Network — GBN) не смог вдохновить многочисленных последователей33. Однако трагические события сентября 2001 г, которые описал Шварц за год до этого в одном из аналитических отчетов, подготовленном по заказу Сената США, вновь вывели сценарный метод на лидирующие позиции. Наряду с практикой «GBN» он занял важное место в исследованиях, проводимых такими компаниями, как шведская «Кэирос фючер» (Kairos Future), канадская «Джанус» (Janus) и англо-голландская «Роял датч шелл» (Royal Dutch Shell). Сфера применения сценарного метода вышла сегодня за пределы оценки политических и экономических рисков — они используются, например, для оценки рисков, связанных с глобальным изменением климата34. Вероятно, самое ближайшее будущее покажет, имеем ли мы дело с кратковременным всплеском интереса к сценарному методу или же он станет долгосрочной тенденцией.
Некоторые исследователи сравнивают оценку рисков с мониторингом разломов земной коры: они могут оставаться без движения на протяжении многих лет, но в один прекрасный момент накопившееся напряжение приводит к тектоническим сдвигам. К сожалению, индустрия оценки рисков, как и сейсмология, пока далека от того, чтобы с точностью предсказывать время и место этих сдвигов.
Спор о том, является ли оценка рисков наукой или искусством, вряд ли будет разрешен в ближайшем будущем. И количественные, и качественные
32 Феномен, описывающий ситуацию демографического перекоса в развитых странах и роста в связи с этим психологического давления на подростков.
33 London S. Thinking ahead is just the easy part // Financial Times. 2003. 14 July.
34 Nakicenovic N., Swart R. Emission Scenarios: Special Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change Cambridge (Brit.): Cambridge University Press, 2000.
методы оценки рисков, очевидно, получат дальнейшее развитие. Это заставляет внимательно отнестись к возможности синтеза элементов обоих направлений. Отвечая на вопрос Бернстайна, австрийский политолог М. Твиддэйл предложил компромиссное видение проблемы: «Детализированная обработка информации, с которой сопряжено применение количественных методов анализа, скрывает немало возможностей, а потому риски должны быть по возможности квантифицирова-ны. Однако не следует возлагать на применение количественных методов излишних надежд, так как даже в тех случаях, когда это возможно, оценка
рисков неизменно сопряжена с широким кругом субъективно подобранных допущений... Потому оценка рисков представляет ценность не столько как процесс, ведущий к разработке конкретных политических и экономических шагов, сколько как процесс углубления познания природы рисков, закладывающий основу для более эффективных управленческих решений». Таким образом, оба подхода к оценке рисков могут рассматриваться как взаимодополняющие. Есть надежда, что их одновременное применение позволит преодолеть некоторые обоюдные недостатки и придать индустрии оценки рисков второе дыхание.
Не успели оформить
подписку на 2009 год?
Оформить подписку на журналы Издательского дома «Финансы и Кредит» можно с любого номера в редакции или в одном из агентств альтернативной подписки.
Полный список агентств альтернативной подписки можно посмотреть на сайте : www.financepress.ru.
Тел./факс: (495) 621-69-49, Http://www.fin-izdat.ru
(495) 621-91-90 E-mail: post@fin-izdat.ru
