CC BY
16ОЦЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ УСТАНОВЛЕНИЯ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРЕЮДИЦИИ В СОСТАВЕ ПОБОЕВ
ПИТУЛЬКО Ксения Викторовна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и процесса Санкт-Петербургского института (филиала) ФГБОУ ВО «Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)». E-mail: lokhi@yandex.ru;
СЕРГЕЕВ Анжелика Анатольевна,
кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного права и процесса Санкт-Петербургского института (филиала) ФГБОУ ВО «Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)». E-mail: anzh-sergeeva@yandex.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются особенности привлечения к ответственности за побои, анализируется статистика применения соответствующих положений уголовного и административного законодательства, дается оценка состоявшихся в этой части законодательных решений.
Abstract: The article discusses the features of bringing to justice for beatings, analyzes the statistics of the application of the relevant provisions of criminal and administrative legislation, assesses the legislative decisions taken in this part.
Ключевые слова: преступление, побои, домашнее насилие, потерпевший, уголовная ответственность.
Keywords: crime, beatings, domestic violence, victim, criminal liability.
Административная преюдиция в отечественном уголовном праве имеет достаточно длительную и разноплановую историю от обильного использования до полного отрицания как возможного инструмента криминализации и декриминализации деяния. При принятии уголовного кодекса Российской Федерации законодатель полностью отказался от признака административной преюдиции в структуре составов преступлений. Но ситуация кардинально изменилась, начиная с 2009 года, когда о необходимости использования в уголовном законодательстве административной преюдиции в своем ежегодном послании отметил Президент РФ Д.А. Медведев, после чего с 2011 года включение конструктивного признака административной пре-юдиции в составы преступлений осуществляется с завидной регулярностью. В настоящее время административная преюдиция является достаточно популярным приемом совершенствования уголовного законодательства, учитывая, что в современный период УК РФ дополнен 9 составами преступлений, в которых этот признак установлен как конструктивный. Ученые связывают это с общим вектором гуманизации уголовной политики [1, с. 209-210] и в целом невысокой общественной опасностью этих деяний [2, с. 95-98]. Востребованность у законодателя этого юридико-технического приема можно объяснить и родственными объектами правовой охраны, которые присущи административному и уголовному праву.
Как известно, летом 2016 г. законодатель внес существенные изменения в структуру состава побоев, установив в нем конструктивный признак административной преюдиции. Исходя из этого, нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших расстройства здоровья, стало влечь административную ответственность, а уголовная ответственность - наступать только в случае их повторного совершения в течение года со дня исполнения административного наказания. Исключением из общего правила является нанесение побоев из хулиганских побуждений или при наличии экстремистского мотива, ответственность за которое наступает на общих основаниях.
Иными словами, законодатель разграничил ответст-
венность за побои по признаку мотива и по признаку первичного привлечения к уголовной ответственности. Причиной этого называлась низкая общественная опасность побоев, обоснованная категорией указанного преступления, что спорно, так как применение насилия, причинение боли является способом совершения указанного преступления, что по своей природе изначально опасно. Необходимость изменения конструкции состава обосновывалось Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, внесшим соответствующий законопроект в Государственную Думу Российской Федерации, еще и существенным сокращением количества таких уголовных дел в деятельности судов [3].
Следует отметить, что изначально при частичной декриминализации побоев в структуре уголовно наказуемых действий был сохранен признак, характеризующий особый статус жертвы преступлений, а именно, супругов, близких родственников и близких лиц субъекта преступления. Тем самым в российском законодательстве появилась специальная норма, устанавливающая уголовно-правовую защиту от домашнего насилия.
Термин «домашнее насилие» (англ. domestic violence, domestic abuse) был введен в научный оборот в 1983 г. и изначально имел скорее виктимологическую, нежели уголовно-правовую природу [4, с. 4]. В российской правовой доктрине он используется для обозначения части девиантного поведения, направленного на лиц, совместно проживающих с преступником. В законодательстве некоторых субъектов РФ домашнее насилие признается административным правонарушением (например, в Мурманской области в 2003 г. был принят закон «Об административных правонарушениях», устанавливающий административную ответственность за семейно-бытовое дебоширство; указанная норма действовала до 2017 г.). В положениях УК РФ категория «домашнее насилие» отражения не получила.
После разделения состава побоев по признаку административной преюдиции и установления безусловной уголовной наказуемости их совершения в отношении родственников и близких лиц возникла дискуссия о целесообразности такого решения. Те ученые, которые одобрительно высказывались относительно указанных изменений в УК РФ, поясняли при этом, что
ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2019. № 12(180)
акты домашнего насилия характеризуются высокой латентно-стью, и декриминализация приведет к тому, что потерпевшие не будут прибегать к защите своих прав административно-правовыми средствами [5, с. 43-46]. Напротив, другие авторы, активно поддерживающие так называемое «антиювенальное лобби», достаточно некорректно именуя принятое решение «законом о шлепках», поясняли, что для воспитания несовершеннолетних применение насилия в быту является исключительно полезным для формирования их личности, вследствие чего криминализация таких действий противоречит «особенностям воспитаниям и традициям российского общества» и приведет к «последовательному разрушению семей и изъятию детей»[6, с. 14-18]. При том, что круг близких лиц не исчерпывается несовершеннолетними, а также с учетом недопустимости применения насилия при осуществлении родительских прав, презюмируемой семейным законодательством, вряд ли такой подход можно признать научно обоснованным.
Тем не менее, данная дискуссия была определенным образом подогрета в социально-политическом пространстве, и это привело к тому, что в феврале 2017 г. редакция ст. 116 УК РФ была вновь изменена, как указывалось, в связи с необходимостью устранения «правовой дискриминации» [7, с. 10-12]. Нанесение побои в отношении членов семьи и иных совместно проживающих с виновным лиц было вынесено в ст. 116.1 УК РФ, т.е. стало приобретать признак уголовной наказуемости только после первичного привлечения к административной ответственности. Таким образом, механизм особой правовой защиты жертв домашнего насилия просуществовал крайне небольшой промежуток времени.
Оценивая эффективность правоприменительной деятельности в части охраны неприкосновенности личности на примере состава побоев, обратимся к статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, согласно которым в 2014 г. по ст. 116 УК РФ было осуждено 24 тыс.человек, в
2015 - 19,6 тыс., в 2016 - 19,8 тыс., в 2017 - 659 (кроме того, 3285 человек осуждено по ст. 116 УК РФ в редакции от 03.07.2016), в 2018 - 1035. Соответственно, по ст. 116.1 УК РФ в
2016 г. не осуждено ни одного человека, в 2017 - осуждено 296, в 2018 - 922 (для сравнения, по ст. 6.1.1 КоАП РФ к ответственности в 2016 г. граждане не привлекались, в 2017 г. было привлечено 113,4 тыс. человек, в 2018 - 120,8 тыс.). Как видно, доля лиц, совершающих сначала административно наказуемые, а потом уголовно наказуемые побои, не является значительной. Из этого не следует делать поспешный вывод о том, что первичное привлечение к административной ответственности полностью оправдывает себя как профилактическая мера. Очевидно, что часть лиц, подвергнутых административному наказанию, с легкостью совершает аналогичные действия в течение года, т.е. в крайне малый временной промежуток. Более того, следует при-
знать высокую латентность деяний, предусмотренных статьей 116.1 УК РФ, учитывая, что жалобы на противоправные действия в отношении подобных субъектов поступают крайне редко. Из приведенных статистических данных не усматривается количество лиц, совершивших побои в отношении членов своей семьи или иных совместно проживающих лиц, поэтому обратимся к эмпирическим данным, имеющимся в распоряжении организаций, оказывающих помощь жертвам домашнего насилия. Обращая внимание на то, что количество лиц (в основном это жены, сожительницы или дети субъекта, совершившего побои), готовых обратиться с заявлением о привлечении к уголовной ответственности, снижается, в том числе и вследствие того, что предусмотренное ст. 6.1.1 КоАП РФ основное наказание в виде штрафа наносит финансовую брешь в семейном бюджете, руководители таких организаций оценивают состоявшиеся законодательные решения крайне негативно и приводят поистине шокирующие показатели. Так, до 40% насильственных преступлений совершается в семье (в том числе, 93% женщин-жертв преступлений получают травмы и увечья на бытовой почве); порядка 36 тыс. женщин ежегодно подвергаются побоям со стороны супругов; около 2 тыс. детей и подростков совершают попытки суицида, не имея иной возможности противостоять внутрисемейному насилию [8]. По оценке заместителя председателя профильного думского комитета по вопросам защиты семьи, материнства и детства, изменения, внесенные в ст. 116 УК РФ, явились «чудовищной ошибкой» [9]. По словам Уполномоченного по правам человека в РФ Т.Н. Москаль-ковой, количество обращений граждан, связанных как с насилием в сфере семейно-бытовых отношений, так и с отсутствием правильной правовой реакции на него со стороны правоохранительных органов, в 2017-2018 гг. существенно возросло [10].
Более того, в последние три года произошло увеличение числа резонансных преступлений, совершенных на почве семейно-бытовых отношений и относящихся к тяжким и особо тяжким. При этом своеобразным «фундаментом» содеянного являются вовремя не пресеченная агрессия в быту, выражавшаяся в побоях, издевательствах, иных насильственных проявлениях. Так, в 2018 г. в Московской области к длительному сроку лишения свободы был осужден мужчина, отрубивший своей супруге кисти рук; с весны 2019 г. до настоящего времени в г. Москва расследуется уголовное дело в отношении женщины, жестоко обращавшейся со своей малолетней дочерью; в 2017 г. в г. Петропавловск-Камчатский за покушение на убийство годовалой дочери осуждена мать ребенка. Подобная ситуация имеет и «оборотную сторону». В отсутствие структурированной правовой и психологической помощи жертвы домашнего насилия прибегают к самозащите, совершая насильственные действия в отношении истязателя. Например, негативный общественный резонанс имело т.н. «дело сестер Хачатурян» - дело об отцеубийстве, совершенном тремя несовершеннолетними де-
вушками. В ходе расследования установлено, что погибший, страдавший расстройством личности, годами истязал своих дочерей, подвергая их побоям и сексуальному насилию. Одна из девушек признана невменяемой, двум другим предъявлено обвинение в совершении особо тяжкого преступления.
Подобные ситуации становятся возможными в отсутствие работоспособного механизма правовой и психологической поддержки жертв домашнего насилия. Его профилактика, осуществляемая преимущественно участковыми уполномоченными полиции, недостаточно эффективна, поскольку не относится к их профильной функции. Психологическую помощь обычно оказывают негосударственные организации, не пользующиеся достаточным объемом финансирования (в современный период бюджетная поддержка таких организаций не превышает 4,9 млн руб. [11]). Бесплатной юридической помощи в большинстве случаев жертвы домашнего насилия не получают. Более того, стратегическая основа для противодействия домашнему насилию в России отсутствует, поскольку специальный нормативный акт с соответствующим предметом правового регулирования не принят.
Исходя из этого, довод о наличии правовой дискриминации и необоснованном установлении более строгой ответственности для членов семей, практикующих применение насилия в быту, не находит своего подтверждения. Говоря о том, что редакция состава побоев, действовавшая с июля 2016 г. по февраль 2017 г., несправедливо предусматривала административную ответственность в случае их причинения ребенку «учителем, воспитателем или просто посторонним лицом» [7, с. 1012], авторы упускают из поля зрения то обстоятельство, что подобные, на тот момент административно наказуемые случаи, не характеризуются той высочайшей латентностью, которая присуща домашнему насилию (порядка 70% потерпевших не Библиография:
обращаются в полицию). Как известно, в современный период все резонансные происшествия, связанные с применением насилия к детям со стороны взрослых в образовательных организациях, получают широкую огласку; более того, изначально в таких ситуациях формируется презумпция вины педагога или воспитателя. Посторонний человек, нанесший побои ребенку на улице, так же, скорее всего, не останется без внимания очевидцев, а чаще всего все происходящее фиксируются на камеру мобильного телефона. Иными словами, в семейно-бытовых условиях скрыть факт применения насилия гораздо легче. Кроме того, поскольку такие действия могут совершаться длительный период времени, даже если ребенку или иному члену семьи не причинены травмы или увечья, он претерпевает серьезные нравственные страдания. Именно поэтому общественная опасность побоев в отношении близких лиц гораздо выше, нежели общественная опасность побоев, совершенных при обстоятельствах, указанных в ст. 6.1.1 КоАП РФ.
Нельзя оставить без внимание и факт существенного сокращения числа осужденных по части 1 статьи 117 УК РФ с 2133 человек в 2016 году до 1188 человек в 2018 году, что наталкивает на предположение о том, что частичная декриминализация побоев посредством введения административной пре-юдиции повлекла за собой и искусственную латентность преступления, предусмотренного частью 1 статьи 117 УК РФ, «ломая» признак системности в составе истязаний.
В связи с изложенным, частичную декриминализацию побоев следует признать ошибочным решением законодателя. Исходя из этого, необходимо вернуться к дальнейшему обсуждению перспектив восстановления механизма исключительно уголовно-правовой защиты жертв домашнего насилия без использования административной преюдиции в качестве инструмента декриминализации.
1. Артюшина, О.В. Административная преюдиция в контексте изменений в регламентации уголовной ответственности за побои / О.В. Артюшина // Ученые записки Казанского юридического института МВД России. - 2016. - № 2. - С. 209-210.
2. Воропаев, С.А., Косарев, М.Н. О некоторых проблемах применения норм об ответственности за побои / С.А. Воропаев, М.Н. Косарев // Вестник Уральского юридического института МВД России. - 2018. - № 4. - С. 95-98.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31.07.2015 № 37 «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проектов Федеральных законов «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» и «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности»» // Верховный Суд РФ [электронный ресурс] - Режим доступа: URL: http://www.supcourt.ш/Show_pdf.php?Id=10240 (Дата обращения: 21.06.2019)
4. Горшкова, И.Д., Шурыгина, И.И. Насилие над женами в российских семьях / И.Д. Горшкова, И.И. Шурыгина. - М.: изд-во МГУ, 2003. - 136 с.
5. Косьяненко, Е.В. Опасность декриминализации деяний, предусмотренных ст. 116 и 119 УК РФ / Е.В. Косьяненко // Вестник Алтайской академии экономики и права. - 2016. - № 1. - С. 43-46.
6. Пичугин, С.А., Петров, А.М. Уголовная ответственность за побои: проблемы и перспективы в связи с принятием Федерального закона от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ / С.А. Пичугин, А.М. Петров // Научный вестник Омской академии МВД России. - 2017. - № 1. - С. 14-18.
7. Соколов, В.Н., Свинухов, Д.С. Декриминализация части 1 статьи 116 Уголовного кодекса Российской Федерации как способ гуманизации уголовного законодательства / В.Н. Соколов, Д.С. Свинухов // Вестник Белгородского юридического института МВД России. - 2017. - № 1. - С. 10-12.
8. «Российская газета» публикует закон о декриминализации домашнего насилия // Рос. газ. - 2017. - 9 фев.
9. В Госдуме назвали чудовищной ошибкой властей закон о декриминализации побоев // Деловой Петербург. - 2019. - 1 мар.
10. Декриминализация домашнего насилия // Адвокатская газета. - 2018. - 11 дек.
11. К чему приведет декриминализация насилия в семье // РБК [электронный ресурс] - Режим доступа: URL: https://www.rbc.ru/politics/25/01/2017/588727459a7947bde03fca37 (Дата обращения: 21.06.2019)
