CC BY
110
УДК 930.26 B.H. Ташак, Ю.Е. Антонова
ОТЩЕПОВЫЕ ИНДУСТРИИ ЗАБАЙКАЛЬЯ В КОНТЕКСТЕ ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИХ КУЛЬТУР ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
(Работа выполнена при поддержке РГНФ - проект № 09-01-00028а и Программы Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России» - проект 28.1)
В статье рассматривается отщеповая индустрия верхнего палеолита Забайкалья и проблемы ее происхождения в контексте материалов Восточно-Азиатского региона как одного из ареалов с широким распространением отщеповых индустрий в верхнем палеолите. Особое внимание уделяется развитию палеолита Кореи, где прослежена связь среднепалеолитической и верхнепалеолитической отщеповой традиции. На основании аналитических данных по материалам среднего и раннего этапа верхнего палеолита в Забайкалье предположено формирование верхнепалеолитической отщеповой индустрии на местной среднепалеолитической основе, возникшей в результате синтеза восточноазиатской отщеповой индустрии и леваллуа-мустьерской традиции, проникшей сюда с запада.
Ключевые слова: верхний палеолит, средний палеолит, каменная индустрия, Восточная Азия, Центральная Азия, Северный Китай.
V.I. Tashak, Yu.E. Antonova FLAKE INDUSTRIES OF ZABAIKALIE IN THE CONTEXT OF PALEOLITHIC CULTURES OF CENTRAL AND EAST ASIA
The article deals with the flake industry of Upper Paleolithic of Zabaikalie and the problems of its origin with the special reference to materials of East-Asia region as one of the areas with wide-spread flake industries in Upper Paleolithic. Special attention is paid to the development of Korean Palaeolithic where the interconnection of Middle and Upper Paleolithic flake industries isrevealed. On the basis of analytic data on the materials of middle and early stage of Upper Paleolithic in Zabaikalie it is supposed, that flake industry of Upper Paleolithic formed on the base of local Middle Paleolithic, arosed as the result of synthesis of east-asian flake industry, and Levallois-Mousterian tradition, penetrated here from the west.
Key words: Upper Palaeolithic, Middle Paleolithic, stone industry, East Asia, Central Asia, Northern China.
Забайкальское палеолитоведение с момента его становления прошло несколько этапов формирования концептуальных взглядов на характер и пути развития палеолита в регионе.
Первые систематические сборы артефактов каменного века на территории Забайкалья осуществлялись еще в XIX в., однако целенаправленные исследования палеолита начинаются здесь с экспедиции Г.П. Сосновского в 1928-1929 гг. По результатам этой экспедиции Г.П. Сосновский написал статью, в которой заявил о палеолите в Забайкалье и указал на основные его черты. Согласно выводам исследователя ведущими формами орудий в палеолите Забайкалья определялись изделия, характерные и для палеолита Восточной Сибири - массивные скребла, архаические по облику и, как правило, изготовленные из крупных сколов с галечного сырья или из расколотых галек, крупные пластины, остроконечники, галечные нуклеусы, нуклеусы-скребки [19]. В дальнейшем разработки Г.П. Сосновского были поддержаны и детально разработаны академиком А.П. Окладниковым. Согласно разрабатываемой концепции А.П. Окладников видел своеобразие в палеолите Забайкалья, как и всей Восточной Сибири, заключающееся в «особом» пути развития с сохранением леваллуазских традиций и выраженной тенденцией к макролитизации орудий [16]. Наиболее яркие черты этого пути развития палеолита Сибири и Забайкалья виделись в следующем: «сочетание типичной для верхнего палеолита Запада техники изготовления каменных орудий из пластин, снятых с призматического нуклеуса, с иной техникой - способом изготовления их не из пластин, а из целых или расколотых галек». В этой схеме палеолит Забайкалья представлен как одновариантное явление в плане развития культуры.
Исходя из вышесказанного следовало рассматривать Восточную Сибирь и Забайкалье как территории, на которых в эпоху палеолита обитали родственные общности людей, чья культура развивалась в едином русле. Для этого развития было характерным сохранение в течение десятков тысячелетий определенных типов орудийного набора, игравших роль ведущих форм и определяющих облик, в частности, забайкальского палеолита. Наряду с ними возникают некоторые новые типы орудий, что и определяет постепенное развитие палеолита Забайкалья в рамках единой культуры. Такой взгляд ук-
ладывался в рамки превалирующей, особенно в середине ХХ в., концепции стадиальности общественно-экономического развития.
Важную роль в развитии этой точки зрения сыграла концепция Х. Мовиуса, который, анализируя материалы раннего палеолита, известные к середине ХХ века, выделил две большие археологические зоны. Одна зона охватывала Европу, Северную Африку и простиралась на восток до Индии, восточнее этой зоны располагалась вторая зона. Для первой зоны, согласно Х. Мовиусу, было характерно производство ручных рубил. Во второй зоне основными типами орудий были чопперы и чоппинги. Именно подобные орудия, по А.П. Окладникову, продолжали существовать в Восточной Сибири и Забайкалье в верхнем палеолите. Наряду с изготовлением орудий из оббитых галек применяется производство орудий из коротких сколов - отщепов.
На востоке и юго-востоке Азии известны археологические культуры позднего палеолита, в которых значительная часть каменных орудий изготавливались из цельных речных камней путем их оббивки. Например, Хоабинская культура Юго-Восточной Азии содержит большое количество таких орудий [1].
В последней четверти ХХ в. взгляд на палеолит Забайкалья как на монокультурное явление перестал быть единственным. В 80-е гг. ХХ в. окончательно сложилась концепция о двух культурах в верхнем палеолите Забайкалья. Это мнение было высказано М.В. Константиновым на основании исследований двух основных (эталонных) палеолитических местонахождений - Толбага и Куналей [7]. Согласно М.В. Константинову в Забайкалье на раннем этапе верхнего палеолита каменная индустрия толбагинской археологической культуры была ориентирована на изготовление орудий из удлиненных сколов - пластин, а в индустрии куналейской культуры предпочтение отдавалось коротким сколам - отщепам. В дальнейшем полевыми исследованиями были выявлены новые палеолитические местонахождения куналейского типа, например, Читкан и Мельничное, что подтвердило существование палеолитической культуры, в которой большинство орудий было изготовлено из укороченных сколов отщепов. К этой же культуре отнесен комплекс Б стоянки Каменка [10].
Вместе с тем новая концепция не стала доминирующей. Сторонники идеи о монокультурном развитии палеолита Забайкалья настаивают на постепенном видоизменении единой палеолитической культуры. Согласно этой концепции пластинчатые индустрии раннего этапа верхнего палеолита в результате эволюции перерастают в отщеповые индустрии [23]. Такое утверждение основано отчасти и на хронологических данных: археологические памятники с пластинчатой индустрией (Толбага, Подзвонкая и др.) древнее известных на начало 2000-х гг. памятников с отщеповой индустрией (Куналей и др.). В частности, новосибирские археологи, анализируя материалы палеолитического местонахождения Толбор 4, расположенного в Монголии, реконструируют механизм перерастания пластинчатой индустрии в отщеповую [18]. С их точки зрения, одним из побудительных мотивов отказа древнего человека от производства крупных пластин был переход к производству микропластин, при этом необходимые крупные изделия, изготавливавшиеся ранее из пластин, стали делать из отщепов. Придерживаясь позиции многовекторного развития палеолита в Центральной Азии, можно согласиться с результатами данного исследования, но только как частного явления, а не как процесса, отражающего всеобщую закономерность.
Говоря об отщеповых индустриях Забайкалья, стоит уточнить, что уже к 2005 г. здесь были разведаны и изучались памятники с преобладанием орудий на отщепах, возраст которых составлял не меньшую величину, чем возраст толбагинских местонахождений [21; 22]. Этот факт указывает на совместное сосуществование двух типов культур в самом начале верхнего палеолита. На основании вышесказанного следует искать корни отщеповых индустрий Забайкалья не в эволюции пластинчатой верхнепалеолитической культуры (культур), а в недрах среднепалеолитической эпохи.
До конца 90-х гг. ХХ в. в Забайкалье известные археологические материалы предположительно эпохи среднего палеолита были единичны, и систематически эта эпоха здесь не изучалась. В конце 1990-х - начале 2000-х гг. в Западном Забайкалье открыта серия среднепалеолитических местонахождений. Среди них, такие как Хэнгэр-Тын 2 и Барун-Алан 3 содержат большое количество артефактов, невписывающихся в рамки верхнепалеолитических индустрий. На основании изучения данных местонахождений появилась возможность дать предварительную характеристику забайкальского среднего палеолита. Каменная индустрия этих стоянок ориентирована на получение крупных отще-пов, среди которых преобладают экземпляры с массивными обушками, полученные в результате смещения процесса расщепления на массивный край нуклеуса [20]. Подобный способ производства асимметричных отщепов впервые детально описан новосибирскими археологами на материалах хребта Арц-Богдо в Монголии [4]. Кроме того, отщепы с обушком отмечаются в материалах пещер-
ной стоянки Монголии Цаган-Агуй, где они приурочены ко второму и третьему циклам осадконакоп-ления [6], что указывает на появление подобного типа сколов и развитие их производства еще в рамках раннего и в начале среднего палеолита. Исследователями предположено, что проникновение данной леваллуа-мустьерской традиции расщепления камня на территорию Монголии могло происходить с территории современного Казахстана.
Леваллуазская традиция, безусловно, оказывала влияние на облик каменной индустрии в финале среднего палеолита Забайкалья - на местонахождениях долины речки Алан найдены классические экземпляры леваллуазских отщепов и нуклеусов, причем эти находки систематические, а не случайные. Также здесь зафиксированы радиальные нуклеусы для отщепов. Как установлено в настоящее время, в диапазоне от 70 до 40 тыс. лет назад (возможно и более древнее время) на стоянке Барун-Алан 1 существовала археологическая культура, сочетающая в себе две линии развития каменной индустрии. Одна из них - отщеповая с леваллуазскими элементами в технологии (среднепалеолитические типы орудий), вторая - пластинчатая с сильным влиянием микротехники и призматическим расщеплением (верхнепалеолитические типы).
Помимо леваллуа-мустьерских элементов в каменной индустрии среднего палеолита ярко выражена линия отщеповой индустрии характерной для палеолита восточного и юго-восточного регионов Азии. Как показывают результаты морфологического и технико-типологического анализа материалов среднепалеолитических стоянок долины Алана, множество сколов здесь получено расщеплением радиальных нуклеусов, крупных кубовидных, пирамидальных и многогранных нуклеусов, а также в режиме расщепления «от ребра». В последнем случае часто использовались очень крупные продолговатые ядрища с продольным ребром. Отщепы получали нанесением ударов, перпендикулярных линии ребра, в край плоскости нуклеуса. В результате получались овальные, округлые, подтреугольные и прямоугольные отщепы с массивными ударными площадками. Такого рода технология производства отщепов была широко распространена в Восточной Азии еще с нижнего палеолита и сохранялась в большинстве областей региона до начала верхнего палеолита наряду с техникой получения мелких отщепов.
В связи с этим интересно рассмотреть влияние отщеповых индустрий на формирование материальной культуры палеолита на востоке Азии на примере зоны с ярко выраженным преобладанием отщепов при производстве каменных орудий - Корейского полуострова.
На материалах полуострова четко прослеживается взаимосвязь верхнепалеолитических отщеповых индустрий с индустриями среднего палеолита. Здесь следует указать на такую черту, как архаичность облика культур Кореи, замеченную исследователями еще в 70-х гг. XX в.: «...однажды появившись, орудийные формы продолжают существовать на протяжении всего палеолита, а некоторые и до неолита», - писал В.Е. Ларичев относительно палеолита Кореи [9]. Именно поэтому большинство среднепалеолитических памятников Кореи представляет традицию изготовления галечных орудий, продолжающую существовать вплоть до финальной стадии верхнего палеолита. Тем не менее Ли Хонджон выделяет технико-типологический вариант среднепалеолитической индустрии с комплексами орудий на отщепах наряду с галечными индустриями. Собственно отщеповая индустрия с изрядной долей галечных орудий и становится основной на начальном этапе верхнего палеолита Кореи [13].
Механизм трансформации среднепалеолитической индустрии в верхнепалеолитическую корейскими археологами детально не разработан, однако Ли Хонджон, учитывая происходящие в этот период на Корейском полуострове климатические изменения (речь идет о похолодании около 40 тыс. лет назад), связывает развитие новых технологий с процессом адаптации к меняющейся окружающей среде [14, 25]. Адаптационный процесс выражается в поиске и использовании нетрадиционного сырья, при апробировании которого разрабатывается техника изготовления орудий на отщепах. Основной вывод заключается в том, что изменения в галечной индустрии, приведшие к окончательному становлению верхнепалеолитических традиций, были вызваны увеличением производства орудий на отщепах в переходный период в связи с использованием нового сырья. О смене сырьевой базы при переходе к верхнему палеолиту говорит и Ли Гикил [2005], он акцентирует внимание еще на двух моментах: изменении в технике расщепления (крупные отщепы практически исчезают и доминирующими становятся микропластинчатые техники) и смене типов изготавливаемых орудий (появляются более утонченные и мелкие орудия) [11]. Учитывая глубоко традиционный характер верхнего палеолита Кореи и архаичный вид материалов, которые затрудняют четкое разделение средне- и верхнепалеолитических культур, становится понятной регулярная апелляция корейских археологов к смене сырьевой базы на рубеже этих двух эпох как наиболее яркому разграничителю.
В связи с различным пониманием сути верхнего палеолита встает вопрос о нижней его хронологической границе. Ли Хонджон, выделяя галечную культуру как первый этап верхнего палеолита, определяет последний возрастом 45-30 тыс. лет назад. Для изготовления орудий в индустриях этого этапа используется кварцитовая галька. Состав основного набора орудий характеризуется чопперами, чоп-пингами, скреблами, скребками, многогранниками, нередки ручные рубила. Отмечается, что частотность изготовления орудий на отщепах быстро растет в хронологически более поздних слоях, в которых также увеличивается функциональное разнообразие изделий. Помимо этого с течением времени сокращается численность рубил.
Традиция орудий на отщепах отнесена ко второму этапу в хронологических рамках 30-20 тыс. лет назад и характеризуется каменными индустриями, основную часть орудийного набора которых составляют изделия, оформленные на отщепах с сохранением галечной традиции. Основу технологии составляла техника получения отщепа путем простого расщепления. Орудийный набор представлен круглыми скреблами, боковыми и концевыми округлыми скребками на отщепах, также имеются чопперы, архаичные бифасы, крупные скребла [5; 12]. Наряду с кварцем, характерным для среднего палеолита, в течение этого периода использовались сланцевые и вулканические породы. Истоки верхнепалеолитической традиции изготовления орудий на отщепах восходят, как уже указывалось, к среднему палеолиту, когда в ходе адаптационных процессов происходило освоение новых источников сырья, приспособление к нему, в результате чего и выработалась данная технология [14].
Не уникальными отщеповые индустрии являются и для территории северного Китая. В 1972 г. Цзя Ланьпо была предложена теория существования двух линий развития на этой территории. Первая -система «Кэхэ-Динцунь», названная по двум главным ранее обнаруженным памятникам, представляет собой «традицию рубящих орудий на крупных отщепах - массивных трехгранных остроконечников». Мелкие орудия в составе материалов этой традиции хотя и присутствуют, но незначительны в количественном отношении и типовом разнообразии. Вторая - «система местонахождения 1 (стоянка синантропа) Чжоукоудяня-Шиюй» - характеризуется наличием большого количества ретушированных микролитов, изготовленных на отщепах нерегулярной формы. В дальнейшем данная концепция была дополнена Янь Вэньмином. Он выделил ареалы распространения культур и определил, что традиция Чжоукоудянь 1-Шиюй существовала севернее (в северных районах Хэбэя, Шаньси и Шэньси и южных - Нинся, Внутренней Монголии и Ляонине), чем Кэхэ-Динцунь (на стыке Шаньси Шэньси и Хэнани). Контакты двух традиций постепенно приводили к «естественному сближению» - к миниатюризации изделий, ставшей характерной для обеих систем, вследствие чего их трудно разграничить в верхнем палеолите. При этом обе системы не образовали единой культуры [цит. по: 8].
Исходя из того, что на северо-востоке Китая в нижнем и среднем палеолите были распространены отщеповые индустрии, подобные представленным на Чжоукоудяне, можно говорить об общности процессов становления материальной культуры как на Корейском полуострове, так и на северо-востоке Китая. Вполне допустимо влияние данных процессов на западные и северо-западные территории. Под «данными процессами» понимается самостоятельное становление отщеповых индустрий верхнего палеолита на основе развития среднепалеолитических индустрий.
Пластинчатые индустрии верхнего палеолита, ярко представленные в Забайкалье, не являются доминирующими в данных областях Азии, особенно на раннем и среднем этапах верхнего палеолита.
Практически все исследователи указывают на пришлый характер пластинчатых индустрий в этом регионе. Корейский исследователь Чжан Ён Чжун, связывая начало верхнего палеолита с появлением именно пластинчатой технологии, рассматривает Байкальский регион как район, с которым может быть связан генезис пластинчатой техники Кореи [24]. Японский исследователь Матсуфудзи Кадзу-ко, рассматривая материалы Северного Китая, Корейского полуострова и Японии, приходит к выводу об отсутствии на этой территории в среднем палеолите предпосылок для появления пластинчатого расщепления, а также указывает на внезапность возникновения здесь данной технологии [27]. Принимая во внимание коренное отличие пластинчатой индустрии Шуйдунгоу от северокитайских от-щеповых комплексов, он считает, что создатели данной индустрии пришли с северо-запада через Монгольское плато. Предполагается, что местами генезиса пластинчатого производства являются Алтайский регион и Монголия. А.П. Деревянко акцентирует внимание на приходе пластинчатой технологии в Корею из района Горного Алтая, связывая появление новой техники с приходом другого населения [3]. При этом, он считает, что процесс внедрения производства пластин не носил характера вытеснения, это было смешение двух технологических традиций, аккультурация и метисация населения. Подобным же образом рассматривается и появление пластин в Северном Китае, где верхнепа-
леолитические индустрии сформировались на древней основе, но в результате прихода популяций, владеющих пластинчатыми технологиями, из Монголии и Южной Сибири.
Наличие местонахождений с выраженной пластинчатой технологией не отрицается Ли Хонджо-ном, он указывает на ее сосуществование в верхнем палеолите с традицией изготовления орудий на отщепах [25; 26]. Более того, он приводит примеры применения пластинчатой техники уже в материалах культур среднего палеолита. Однако в этом случае подчеркивается эпизодический характер данного явления, что значительно затрудняет возможность связать его с существующей в более поздних культурах верхнепалеолитической пластинчатой технологией. Ли Хонджон не категоричен в своих рассуждениях по поводу характера данной традиции на территории Корейского полуострова и допускает оба возможных варианта: развитие на местной основе и привнесение с сопредельных территорий. Тем не менее при построении своей периодизационной схемы верхнего палеолита, основное внимание он уделяет развитию именно отщеповой традиции с сохранением галечного компонента, то есть той, которая восходит к местным корням.
Из приведенного выше, краткого обзора данных по верхнему палеолиту востока Азии видно, что отщеповая индустрия нижнего палеолита Восточной Азии постепенно трансформировалась, но продолжала оставаться отщеповой и играть значительную роль в формировании внешнего облика материальной культуры местного населения.
Широко распространенная традиция орудий на отщепах нижнего и среднего палеолита в восточноазиатском регионе, безусловно, оказывала воздействие на развитие палеолита в сопредельных территориях. В материалах Забайкальских стоянок фиксируются отщепы и нуклеусы, характерные для северо-востока Китая. Например, значительная часть археологических материалов стоянок Хэнгэр-Тын «Скальная», Хэнгэр-Тын 2, Барун-Алан 3, Барун-Алан «Мастерская на склоне» обнаруживают сходство, в частности, с материалами стоянки Чжоукоудянь-15, где в большом количестве отмечаются широкие и короткие отщепы [27]. Однако в материалах данной стоянки не упомянуты продолговатые нуклеусы с негативами сколов вдоль ребра, выявленные на забайкальских стоянках. При этом важно отметить, что уже на позднем этапе среднего палеолита наряду с перечисленными материалами в забайкальских стоянках отмечается сильное влияние леваллуазской технологии на процессы расщепления камня и изготовления каменных орудий. Леваллуазские нуклеусы с фасетированными ударными площадками и расщепляемыми поверхностями, которые тщательно подработаны центростремительными сколами, направленными от латералей, а также снятые с таких нуклеусов отщепы зафиксированы как на местонахождениях с поверхностным залеганием материалов, так и в геологических отложениях геоархеологических объектов. Все леваллуазские нуклеусы, найденные на поверхности, относятся к находкам со средней степенью дефляции поверхности. Среди находок с сильной степенью дефляции леваллуазских изделий нет. Предметы, найденные в геологических отложениях, как правило, не несут на поверхности следов дефляции, но встречаются раскопы со слабой и даже средней степенью заветренности. Находки, зафиксированные в литологических подразделениях археологических местонахождений, залегают ниже уровней, возраст которых определен как более 40 000 лет назад. В целом леваллуазские технологии не характерны для востока Азии. По нашему мнению, это указывает на то, что в среднем палеолите, а особенно на позднем его этапе, влияние восточноазиатских индустрий на регион Забайкалья ослабевает, и сюда проникают носители леваллуаз-ских традиций. Вполне вероятно, что это проникновение осуществляется через территорию Монголии. На базе местных индустрий, входивших в круг индустрий с восточноазиатскими традициями, и новых индустрий с леваллуазскими традициями в Забайкалье складываются новые, перешедшие в верхний палеолит. Механизм сложения новых культурных традиций не должен был носить и не носил однообразного характера. Надо полагать, что в зависимости от степени влияния той или иной культурной традиции формировался облик новой археологической культуры. Возможно, именно этим объясняется отличие забайкальской палеолитической культуры Хэнгэрэктэ от куналейской. Обе культуры относятся к отщеповым и датируются в рамках раннего этапа верхнего палеолита. При этом для культуры Хэнгэрэктэ характерны бифасы, крупные скребла высокой формы и деградировавшая леваллуазская технология в расщеплении камня. Для куналейской культуры это все нехарактерно, здесь ведущие сколы-заготовки получают с ортогональных нуклеусов, бифасы отсутствуют [7].
Интересен еще один вариант развития каменной индустрии, зафиксированный в Западном Забайкалье - индустрия седьмого литологического слоя Барун-Алана 1. В этой индустрии четко прослеживается леваллуа-мустьерская линия, направленная на изготовление орудий на отщепах в сочетании с пластинчатой призматической и микролитической технологиями. На рубеже 40 000 лет назад индустрия седьмого слоя уступает место индустрии культуры Хэнгэрэктэ, основанной на отщепах и бифасах.
Один из пока немногочисленных (раскапывавшихся и детально изучавшихся) верхнепалеолитических памятников Забайкалья с бифасами - Сухотино 4 расположен в окрестностях г. Чита (Восточное Забайкалье). Здесь наряду с торцовыми клиновидными нуклеусами и развитой микропластинчатой технологией отмечаются разнообразные бифасы [17]. Наличие бифасов сближает местонахождения горы Хэнгэрэктэ и Сухотино 4. Учитывая возраст памятников (Сухотино 4 - 11900 ± 130, СОАН -841 и 26110 ± 200 лет назад, СОАН - 1138 [17]; Барун-Алан 1 - 35500 ± 4000, ГИ СО РАН - 733 и Хэнгэр-Тын «Святилище» 37860 ± 430 лет назад, СОАН - 5642 [22]), следует рассматривать культуру Хэнгэрэктэ как предшествующую забайкальским памятникам с бифасами второй половины позднего палеолита. В этом случае новые предлагаемые модели развития толбагинской верхнепалеолитической культуры Забайкалья в отщеповую с бифасами и без бифасов, на наш взгляд, не соответствуют имеющимся материалам.
Таким образом, отщеповые индустрии верхнего палеолита в Забайкалье развивались на основе более древних индустрий среднего палеолита, вероятно, сложившихся в результате контактов нижне- и среднепалеолитических традиций востока Азии и среднепалеолитических культур, пришедших с запада.
Литература
1. Борисковский П.И. Первобытное прошлое Вьетнама. - М.; Л.: Наука, 1966. - 184 с.
2. Гао Син. Расщепление нуклеусов местонахождения Чжоукоудянь-15 // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2000. - № 3. - С. 2-12.
3. Деревянко А.П. Переход от среднего к верхнему палеолиту в Восточной Азии (Китай, Корейский полуостров). - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2006. - 84 с.
4. Деревянко А.П., Петрин В.Т., Кривошапкин А.И. Вариант леваллуазского рекуррентного метода для получения треугольных сколов в палеолитических комплексах северо-восточного фаса Арц-Богдо (Южная Монголия) // Палеоэкология плейстоцена и культуры каменного века Северной Азии и сопредельных территорий: материалы междунар. симп. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. - Т. 2. - С. 256-264.
5. Деревянко А.П., Волков П.В., Ли Х. Селемджинская позднепалеолитическая культура. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. - 336 с.
6. Деревянко А.П., Олсен Д., Цэвээндорж Д., Кривошапкин А.И., Петрин В.Т., Брантингхэм П.Д. Многослойная пещерная стоянка Цаган-Агуй в Гобийском Алтае (Монголия) // Археология, этнография и антропология Евразии. -2000. - № 1. - С. 23-36.
7. Константинов М.В. Каменный век восточного региона Байкальской Азии. - Улан-Удэ: Изд-во ИОН БНЦ СО РАН; Чита: ЧГПИ им. Н.Г. Чернышевского, 1994. - 265 с.
8. Кучера С. Древнейшая и древняя история Китая: Древнекаменный век. - М.: Восточная Литература, 1996. - 432 с.
9. Ларичев В.Е. Палеолит Кореи // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в древности. - Новосибирск: Наука, 1976. -С. 25-83.
10. Лбова Л.В. Палеолит северной зоны Западного Забайкалья. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. - 240 с.
11. Ли Г. К вопросу о переходе от среднего к верхнему палеолиту в Корее // Актуальные вопросы Евразийского палео-литоведения. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005. - С. 117-129.
12. Ли Х. Характер, датировка и периодизация верхнего палеолита Кореи // Поздний палеолит, ранний неолит Восточной Азии и Северной Америки: материалы междунар. конф. - Владивосток: Изд-во ИИАЭ народов Дальнего Востока ДВО РАН, 1996. - С. 162-167.
13. Ли Х. Исследование культуры среднего палеолита на корейском полуострове // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2002. - № 2 (10). - С. 87-104.
14. Ли Х. Переходный период от среднего к позднему палеолиту и традиция орудий на отщепах на Корейском полуострове // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2003. - № 1 (13). - С. 65 - 79.
15. Ли Х., Ким Ч., Вим Х., Ли Х., Чан Т. Сохранение традиции изготовления галечных орудий в верхнем палеолите Кореи // Актуальные вопросы Евразийского палеолитоведения. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005. - С. 133-136.
16. Окладников А.П. Палеолит Забайкалья: общий очерк // Археологический сборник. - Вып. 1. Улан-Удэ, 1959. - С. 2-
26.
17. Окладников А.П., Кириллов И.И. Юго-Восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы. - Новосибирск: Наука, 1980. - 278 с.
18. Рыбин Е.П., Гладышев С.А., Цыбанков А.А. Возникновение и развитие «отщеповых» индустрий ранней поры верхнего палеолита Северной Монголии // Северная Евразия в антропогене: человек, палеотехнологии, геоэкология, этнология и антропология. - Иркутск: Оттиск, 2007. - С. 137-153.
19. Сосновский Г.П. Следы пребывания палеолитического человека в Забайкалье // Тр. комиссии по изучению четвертичного периода. - М.: АН СССР, 1933. - Т. 3. - Вып. 1. - С. 23-40.
20. Ташак В.И. Вариант развития среднепалеолитических индустрий Западного Забайкалья // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2004. - № 4. - С. 2-12.
21. Ташак В.И. Палеолитические материалы древнего поселения Хэнгэр-Тын 3 «Святилище» // Палеолитические культуры Забайкалья и Монголии (новые памятники, методы, гипотезы). - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2005. - С. 41-55.
22. Ташак В.И. Стратиграфия и хронология палеолитических памятников горы Хэнгэрэктэ (Западное Забайкалье) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2009. - Т. 8. - Вып. 3: Археология и этнография. - С. 53-62.
23. Черенщиков О.Ю. Нижний комплекс многослойного поселения Сухотино 4 и его место в верхнем палеолите Северной Азии: автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Новосибирск, 1998. - 17 с.
24. Чжан Ё. Обзор культуры позднего палеолита Кореи // Тезисы докладов второго Монголо-Корейского науч.-техн. симп. - Улан-Батор, 2004. - С. 221-234 (на кор. яз.).
25. Lee H. New understanding of pebble tool tradition in Korean peninsula // Палеоэкология плейстоцена и культуры каменного века Северной Азии и сопредельных территорий: материалы междунар. симп. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. - Т. 2. - С. 322-331.
26. Lee H. Transition from the Middle to Upper Paleolithic in Korea // Suyangae and her neighborus: the 11th international symposium. - Lodz, 2006. - P. 57-67.
27. Matsufuji K. Early blade technique in East Asia and the Setouchi technique as the regional adaptation in Japan // Палеоэкология плейстоцена и культуры каменного века Северной Азии и сопредельных территорий: материалы междунар. симп. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998. - Т. 2. - С. 332-335.
Ташак Василий Иванович - главный научный сотрудник ИМБТ СО РАН, доцент кафедры истории, археологии и этнографии БГУ. 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6, e-mail: [email protected]
Антонова Юлия Евгеньевна - аспирант ИМБТ СО РАН. 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.
Tashak Vasiliy Ivanovich, main scientific researcher of the Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies, SB RAS, senior lecturer of department of history, archeology and ethnography of BSU. 670047, Ulan-Ude, Sakhyanov str., 6, e-mail: [email protected]
Antonova Yulia Evgenievna, post-graduate student of the Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies. 670047, Ulan Ude, Sakhyanova str., 6.
УДК 930 (519.5) С.В. Хамутаева
ПРОБЛЕМА ОБЪЕДИНЕНИЯ КОРЕИ В ЮЖНОКОРЕЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В статье дается обзор и анализ концепций решения корейского вопроса южнокорейскими исследователями, выявляются особенные подходы.
Ключевые слова:объединение, Корея, историография, концепции, поглощение, конфедерация, содружество.
S.V. Khamutaeva THE PROBLEM OF UNIFICATION OF KOREA IN THE SOUTH KOREAN HISTORIOGRAPHY
The article deals with the review and analysis of the concepts of South Korean researchers on the problem of solution of the “Korean problem ” and reveals some special approaches.
Key words: unification, unity, historiography, concepts, absorption, confederation, community.
Воссоединение Кореи уже на протяжении 65 лет является центральной общенациональной проблемой корейского народа. В течение всего периода раздельного существования южнокорейские исследователи всегда настойчиво подчеркивали, что южнокорейцы и северокорейцы - один народ. В качестве иллюстрации этого единого понимания приведем мнение профессора-историка из Южной Кореи Ким До Сама: «Каким будет объединение Кореи сложно представить. Однако ясно одно - в объединении Кореи заинтересована и Южная и Северная Корея. И как бы ни был жесток, каким бы ни был милитаристским северокорейский народ, северокорейцы - наши соотечественники. Мы один народ - и это факт» [1]. Именно понимание южнокорейцами общности с северокорейцами является главной причиной их стремления к объединению, о чем свидетельствуют многочисленные социологические опросы, которые ежегодно проводит Научно-исследовательский институт объединения Сеульского университета [2].
Кроме того, рассматривая проблему воссоединения Кореи как сугубо межкорейскую проблему, южнокорейские исследователи подчеркивают, что объединение необходимо осуществить своими усилиями, без вмешательства других стран [3].
Следующий принципиальный аспект методологии изучения корейской проблемы заключается в стремлении применить опыт решения аналогичных проблемных ситуаций в иных регионах мира. Так, проблема объединения Кореи рассматривается южнокорейскими авторами через призму опытов объ-
