CC BY
9Унамуно М. де. О чтении и толковании «Дон Кихота» // Унамуно М. де. Житие Дон Кихота и Санчо. СПб.: Наука, 2002. 395 с.
Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. 1647. СПб.: «Бережливость», 1904. 357 с. Электронный ресурс: http://www.runivers.ru/lib/book4522/53949/
Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум Касталь, 1996. 448 с.
Царь Алексей Михайлович. Сочинения // Московия и Европа. М.: 2000. С. 491-567.
Ramsay A-M. De. Histoire de Henri de la Tour d'Auvergne vicomte de Turenne, Maréchal-général des armées du Roy. T. I-IV. Paris, 1736.
УДК 76
В.М. Немчинов, V.M. Nemchinov
ОТРАЖЕНИЕ КАРТИНЫ МИРА В МУЗЕЕ-БИБЛИОТЕКЕ-АРХИВЕ И ПРОБЛЕМА ПРАВДИВОСТИ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ПРОДУКЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
REFLECTION OF THE PICTURE OF THE WORLD IN MUSEUM-LIBRARYARCHIVE AND THE ISSUE OF VERACITY IN THE INTELLECTUAL PRODUCTION
OF HISTORICAL SCIENCE
Аннотация: в статье рассматривается роль библиотек, музеев и архивов как источников исторических исследований с точки зрения предлагаемого читателю и обществу интеллектуального продукта деятельности профессионального историка. Работы историков несут двоякое отражение времени. Они нацелены на исследование описываемого исторического периода и, одновременно, пропитаны временем написания работы. Различие между воссоздаваемой картиной прошлого и сегодняшним образом мира в голове исследователя ставит кардинальную проблему исторической достоверности и правдивости, поскольку научный труд, по определению, должен быть правдивым и беспристрастным, должен избегать заблуждений и умышленных искажений.
Ключевые слова: историческая наука, хранилища культурного наследия, доступ к историческим источникам, герменевтика, реконструкции прошлого, беспристрастность, умолчание, верификация, историческое сознание, картина мира.
Abstract: the article looks into the role of libraries, museums and archives as sources of historical studies from the viewpoint of the resultant intellectual product that is offered to the readers and to the general public by professional historians. Historical narratives have dual time scales: one related to the described historical period, the other to the time of writing. The discrepancy between the reconstructed picture of the past and the current image of the world that historian bears in his head sets up the cardinal issue of veracity as the scholarly work by definition should be trustworthy and impartial abstaining from fallacies and fake representations.
Keywords: cultural heritage institutions, access to historical sources, hermeneutics, reconstructing the past, verification, biases, aposiopesis, historical consciousness, picture of the world.
В отечественной академической традиции терминологически и понятийно не прижилось международное критически значимое деление научных работников на естественников («scientists»), где исследователь отделен от объекта своего изучения, и гуманитариев («scholars», схоластов), в частности историков, которые неразрывно встроены в процесс наблюдения. Да и сам предмет исторического исследования существует не самостоятельно, а, как показал М. Фуко, в виде эпистемы, входящей в состав диспозитива [Фуко, 1996]. Выражение «по умолчанию» у физика сильно отличается от «фигуры умолчания» историка. «Сказанное, точно так же, как и не-сказанное - вот элементы диспозитива. Собственно, диспозитив - это сеть, которая может быть установлена между этими элементами. Во-вторых, ... между этими элементами, дискурсивными или недискурсивными, существуют своего рода игры, перемены позиций, изменения функций, которые также могут быть очень различными. Под диспозитивом, в-третьих, я понимаю некоторого рода образование, важнейшей функцией которого в данный исторический момент оказывалось ответить на некоторую неотложность. Диспозитив имеет, стало быть, преимущественно стратегическую функцию» [Там же. С. 368]. Вот почему когнитивные различия у историков столь разительны; следовательно, и критерии качества научной работы в сфере гуманитарии должны включать существенные дополнения.
В отличие от точных наук, где это решается фактически самотеком, в гуманитарной сфере болезненно остро стоят вопросы беспристрастности, полноты исследовательского поиска и достоверности. Исследователи-гуманитарии через собственную картину мира включены в предмет своего анализа и квалификационно (как в данном случае - историки, выбирающие необходимые источники), и процессуально (скрупулезно, лично работая в архивах, музеях, библиотеках), и как профессионалы, способные беспристрастно оценить весь доступный изучению первичный материал. Затем историк-собиратель в своей работе должен выйти на уровень искусства как нарративный, повествовательный интерпретатор, пропускающий предмет размышлений сквозь свою личность, если угодно, неизбежно действующий как литератор, как рассказчик-нарратор (в западной терминологии), работающий на историческом поле. Здесь сразу становится явственным нравственный критерий в работе профессионального историка.
Бесталанный, скучно поданный исследовательский результат будет никому не интересен. Ведь речь идет о материале духовной жизни, способном определять развитие личности и ее отношение к другим людям. Все элементы социокультурной реальности функционируют и описываются в рамках дискурсивной исторической практики. Но рисуя, через свой диалог с аудиторией, яркую картину мира, историк не имеет права быть сказочником. Историческая информация, формируя реалистическую картину мира, по определению должна быть достоверной, подлинной и правдивой. Мешает этому помимо заказа
власти и самоцензуры то, что «наряду с эгоизмом в человеческой психике действуют мощные механизмы проекции и самооправдания. И они придают неизменную убедительность объяснению всех собственных проблем происками других, потому что мы - хорошие, а другие - плохие» [Сокулер, 2008. С. 298].
Актуальным становится «знамение времени» - то состояние умов, когда, наряду со сменой эпох и с врастанием каждого нового поколения в историю, появляются, внедряются и преобладают одни дискурсы и вытесняются другие. Можно сказать, что само течение времени заставляет историков видеть в картине мира двоякое отражение. Они, как честные профессионалы, нацелены на неискаженное отражение исследуемого и описываемого исторического периода, но при этом, несмотря на чаемую субъективную беспристрастность, пропитаны и духом времени написания своей работы. Именно поэтому исторические сочинения несут на себе стигматы эпохи, часто устаревают и, к сожалению, безжалостно списываются из библиотечных фондов. Различие между воссоздаваемой картиной прошлого и сегодняшним образом мира в голове исследователя еще острее ставит кардинальную проблему исторической достоверности, поскольку научный труд, по определению, должен быть правдивым.
Общественно важен и сам выбор образа мира, который будет интересовать исследователя. Мы привыкли видеть картины великих событий, столкновений народов, смены властителей, освоения территорий, войн и иных значимых деяний. Только совсем недавно в исторической науке стала востребованной еще одна смена систем репрезентации, и исследовательская «оптика» начала перенастраиваться на историю повседневности. Но и здесь быт и бытие человека рассматриваются главным образом сквозь призму описания действий. «Мы так привыкли видеть исключительность в том, что человек прибавляет к тому, что дала ему природа; мы всегда спрашиваем, что человек делает, чем интересуется. Конечно, очень важна деятельность человека, но не в одной деятельности человек проявляется, во всяком случае, не весь проявляется. И даже часто человек прибегает к деятельности, чтобы скрыть себя; деятельность является покровом, под которым скрадывается сущность человека. Недаром Ницше сказал, что только когда человек не в состоянии показать, что он может, только тогда показывает он, что он есть» [Волконский, 2004. С. 209].
Поэтому любой человек, как развивающаяся личность, в особенности молодой человек, несмотря на усиливающийся эпистемологический разрыв, вызывающий непонимание между людьми разных конкретно-исторических эпох, несмотря на затягивающую его вовлеченность в сиюминутную сетевую коммуникативность, не может полноценно жить без «этого воспоминания, этого обращения вглубь человеческой истории. Почему воспоминание это необходимо нам сегодня? Прежде всего потому, что, вспоминая этих бесконечно отдаленных от нас во времени людей, эти десятками веков отдаленные от нас события, мы
утверждаем, что история человечества исполнена глубокого духовного смысла, что смысл этот открыт нам и что мы сами - участники этой истории, и участники не пассивные, но активные. А вспомнить и утвердить это особенно важно в наши дни, ибо м1р, в котором мы живем, и идеологии, которые им владеют, навязывают нам совсем другое понимание истории. Да в мире и всегда, по существу, сталкивались два понимания истории и, что еще важнее, два понимания того, какое место занимает в ней человек, т.е. каждый из нас» [Шмеман, 2009. С. 127].
Очень жесткие требования к трактовкам традиционной однонаправленной линейной зависимости в исторических сочинениях выдвигал Й. Хейзин-га. «Идет ли речь о социологии, экономике, психологии либо истории, всюду односторонняя, ортодоксально-каузальная трактовка должна уступать место признанию комплекса сложных многосторонних отношений и взаимозависимостей. Понятие причины вытесняется понятием условия. Но можно пойти еще дальше. Культурологическая мысль становится все более антиномичной и амбивалентной. "Антиномическая" должно означать, что мысль как бы парит между двумя противоположностями, которые прежде считались взаимоисключающими. "Амбивалентная" должно означать, что в виду относительной равноправности двух противоречащих друг другу мнений оценочное суждение колеблется в выборе, как Буриданов осел» [Хейзинга, 1992. С. 271-272].
Способствовать активному осмыслению противостоящих картин современного мира, в частности - отстраниться от тех из них, которые наводняют информационное Интернет-пространство дезо- и квазиисторическими вбросами, призвана интерактивная международная поисково-образовательная платформа «Диаверситет», работающая под эгидой мирового общественного форума «Диалог цивилизаций». Участникам этих программ интересно восстановить установку на исследование; не просто собирать и излагать спорадически попадающие в центр внимания исторические данные, но активно сравнивать различные интерпретации, самостоятельно наращивать цепочки качественной сложности и, снимая противоречия оценочных суждений, выстраивать интегрированные образы исторических объектов, обновляющие динамично меняющуюся картину мира.
Одним из успешных примеров такого интерактивного подхода стали в мае 2016 г. совместные поисковые наработки и исторические Рс^егРоМ-презен-тации студентов школы искусств Пекинского университета, Санкт-Петербургского государственного экономического университет и Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А.Л. Штиглица, посвященные Санкт-Петербургу и выполненные на материале артефактов и произведений искусства его музеев. Годом ранее подобные творческие работы проводились по поисково-практической программе «Диаверситета» в музеях Москвы, в Московском объединенном музее-заповеднике «Коломенское», в Третьяковской галерее и на базе Центра эстетического воспитания детей и
юношества «Мусейон». Соединить эмпирически познаваемое с эстетическим восприятием и выстраиванием исторической картины мира - один из подступов к тому, чтобы подойти к научному исследованию через эмоциональный контакт с историей. Экспертные оценки и «прорывные» цивилизационные исследования современности активно проводит недавно открытый международный Исследовательский институт «Диалог цивилизаций».
Используя механизмы регулярных обсуждений, консультаций специалистов, препринтов исследовательских мини-разработок, быстрой обратной связи, онлайновых видео-бесед в залах музеев, на выставках и в библиотеках, поощряя живой обмен мнениями, «Диаверситету» удается так трансформировать пространство диалогового офлайнового взаимодействия участников бесед с памятниками, хранящимися в учреждениях культуры, что они оказываются в состоянии эффективно и качественно конкурировать с онлайновой массовой сетевой коммуникацией [Немчинов, 2015. С. 584-585].
Но несмотря на происходящие в культурной жизни позитивные изменения, музеи и архивы как государственные институты хранения информации остаются все еще во многом закрытыми для исследователей, для творческого диалога с заинтересованной публикой прежде всего в самом музейном пространстве. А ведь оно, по определению, должно быть открыто общественным, просветительски щедрым и благородным. Казалось бы, «логически институциональным каналом взаимосвязи академической и музейной науки должно было бы стать максимально широкое, доброжелательное и бескорыстное общение, постоянный заинтересованный диалог и общая просветительская открытость. Именно это определяет цивилизационную зрелость общества, реализующуюся через его заботу о сохранении и приумножении неосязаемого капитала, заботу о трансляции знания, заботу о подлинно высоком качестве жизни своего и последующий поколений» [Там же. С. 569]. Однако в музеях все еще очень сильны ведомственные интересы, препоны, администраторские запреты и устаревшие инструкции (не могущие никак противостоять открытости и широкому появлению воспроизведений хранимых ими объектов в Интернете). Да и практика обязательной подготовки и издания подробных полноцветных каталогов к выставкам ломает режимы излишней ограничительности, все еще не изжитые во многих отечественных учреждениях культуры. Российский комитет Международного совета музеев (ИКОМ) много делает для распространения новейших интерактивных практик взаимодействия со зрителем, приглашая ведущих зарубежных музейных специалистов с лекциями, знакомя музейщиков с новыми публикациями [Sola, 2016].
В числе других новаторских, интересных и эффективно взаимодействующих с читателем историко-исследовательских и просветительских проектов назову монументальную коллекцию выпусков еженедельного журнала «История моды» издательства «Де Агостини», издаваемого на русском языке и распро-
страняемого в розничной сети [История моды, 2016; см. также буклет-анонс к проекту истории стилей и практики модного этикета: Мода сквозь века, 2016]. Вышедшие на данный момент более 30 тематических богато иллюстрированных журналов представляют удачную форму качественной исторической презентации, ориентированной на массового заинтересованного читателя. В этом международном коммерческом проекте тематические эпохи и стили объединены единой сквозной структурой подачи материала. Иллюстрации и краткие текстовые пояснения к ним предоставляются музеями, архивами, библиотеками, коллекционерами и публицистами. Хотя имена авторов текстов к иллюстрациям компанией не публикуются, это, несомненно, специалисты-историки. Журналы не следуют хронологическому принципу, но имеют одинаковую тематическую структуру, умело поддерживающую и подогревающую интерес читающей публики. Перечислю постоянные рубрики: Знакомство с эпохой, Идеал, Костюм в подробностях, С головы до ног, Хорошо забытое старое, Повседневная жизнь, В зеркале истории. Добротность и бизнес-продуманность офлайнового проекта «История моды», как это ни удивительно, неожиданно дает явный историко-просветительский результат. У читателя постепенно, неделя за неделей, не только выстраивается четкий образ времени, но и формируется целостная картина мира в его развитии. Думаю, что логика еженедельного историко-тематического яркого и содержательного контакта с аудиторией -это отличный резерв нового информационного взаимодействия музейщиков, библиотекарей, архивистов и историков с обществом.
Музеи-библиотеки-архивы служат той информационной почвой, тем хранителем колоссального накопленного человечеством гумуса культурного наследия, без которого в принципе нет и не может быть научного поиска историка. «Однако успешность этого поиска не предрешена. Введенное Ю. Хабермасом в 1962 году понятие коммуникационной публичной сферы, в которую входят музеи, галереи, библиотеки, исследовательские центры, информационные службы, СМИ, за полвека претерпело радикальную трансформацию. Деформировалась отделенность этой сферы и от бизнеса, и от государства. Изменившаяся структура демократического социального партнерства государства и публичной сферы уже в этом качестве переместилась в цифровое и сетевое пространство, где действую совершенно иные закономерности» [Немчинов, 2014. С. 180].
Но попробуем описать то, что остается неизменным во взаимодействии историка с культурным наследием человечества, кратко представить в совсем другом ключе путь историка в учреждениях культуры с помощью естественнонаучной метафоры из мира живой природы. Если сравнить исследователя с бабочкой, то историк в процессе научной работы проходит, подобно ее жизненному циклу, четыре фазы голоморфа. На начальном этапе из яйца-интенции замысла он, заранее наведя себя на цель поиска новой научной пищи, личинкой
проникает в музей-библиотеку-архив и там гусеницей вгрызается в доступный ему материал (то, что зарегистрировано как единицы хранения). Историк, ведущий открытый образ жизни (один из двух видов гусениц), - это чаще всего археолог, сам добывающий факты и артефакты, необходимые для его поисковой работы, часто рискующий и доверяющий своей научной интуиции. Прелесть находок археолога в том, что они практически всегда бывают неожиданными, и уже в силу этого обстоятельства несут на себе печать эвристичности. Историки, ведущие «скрытый» образ деятельности, окружены «коконом» своей картины мира. Они сооружают и несут свой вытканный из нитей определенных рассуждений (психид) концептуальный домик. Как сказал Дж. Стейнбек, «история - продукт выделений желез миллионов историков» [цит. по: Душен-ко, 2003. С. 327]. Именно на этом этапе плетения текста исследователь решает, что из найденного и пропущенного им через себя материала пойдет в дело, из каких нитей рассуждений он выстроит домик «куколки», который даст пишу его уму, что должно быть обнародовано, а что будет оставлено вне информационного осознания-осмысления полученной «личинки». Конечным результатом развития четвертой стадии голоморфа - этой внутренней культивации, воз-делки исторических полей должна стать приятная, приятная во всех отношениях или нелицеприятная бабочка - окончательная публикация, знаменующая производство и презентацию научного продукта - исторической истины. Разумеется, здесь все зависит от калибра личности ученого. Хотя бюрократических, цеховых, технических, да и просто бытовых препон на его пути бывает несоразмерно много, он либо поднимается до уровня просветления - сатори, либо скатывается до подтасовок, фальсификации, до пранкерства. И все это на стадии написания-подготовки к публикации проведенного исследования, на стадии имаго, выплескивается в продукт, который должен иметь все признаки научности. Вспаханное, культивированное историческое поле приносит урожай, оно оказывается трансформированным в картину мира.
Мы воспринимаем картину мира структурно как ее исторический срез. Но главная значимость картины мира для нас отнюдь не в статике, а в исторической динамике. Этой динамики вы не найдете ни в архиве, ни в библиотеке, ни в музее. Движение в памятники истории и культуры привносит свободная мысль личности, зачастую при этом являющейся хорошим историком, искусствоведом, писателем, мыслителем. В исследовании «Герменевтика и ее проблемы» Г. Шпет приводит характерное высказывание Т. Бирта: «Пока я устанавливаю и исследую в том, что прошло (vergangen), отдельные явления и покоящуюся на себе самой деталь, я - филолог. Я становлюсь историком, лишь только я начинаю отдельные факты ставить в причинную связь и лишь только возникает ход событий (ein Hergang). Историк комбинирует бывшее (das Gewesene) в свершающееся (zum Geschehen), прослеживая движение, становление, развитие, спрашивая о мотивах изменений»
[Шпет, 2005. С. 340]. Динамичная картина мира, включив в себя четвертое измерение - Хронос, превращается в то, что мы называем историческим сознанием. Оно принадлежит уже не только и не столько самому историку, а его прямым и косвенным собеседникам - той широкой социальной аудитории, в которой он становится замечен благодаря яркой красоте распахивающихся крыльев - открываемой истины его имаго. В воспринимаемом и впитываемом обществом историческом сознании оживает не только прошлое. В нем, прежде всего, ощущается неразрывная связь между прошлым, настоящим и будущим. Без этой живой связи необходимая навигация и ориентация человека в воссоздаваемой каждый раз заново картине мире невозможны, иначе наступает время (вернее, безвременье) манкуртов, тогда горят, затапливаются и сливаются национальные библиотеки [Немчинов, 2016. С. 518], тогда закрывается доступ в архивы, тогда опять разрывается связь времен, и вот тогда-то снова наступает время грядущего хама и всемирного халифата. Вот почему сегодня так важно бороться против постоянной угрозы обесчеловечивания; в этом я вижу колоссальную общекультурную гуманитарную значимость и, если угодно, не вполне понимаемую сегодня великую общечеловеческую первостепенную роль музея-библиотеки-архива - содержательной основы нашего исторического сознания и нашей мировой культурной идентичности. Ведь не случайно, чтобы быстрее исчезло из памяти человечества, на наших с вами глазах у нас отнимается, уничтожается, взрывается, стирается с лица земли то, до чего дотягиваются руки недочеловеков: сокровища Петры, горные статуи Будды и многое другое из всемирного культурного наследия.
А как же наш герой - историк? Дело в том, что присутствие в картине мира наблюдателя и его субъективной позиции, окрашенной в личностные цвета (в тот окрас, что в новейшей теории сознания определяется понятием «квалиа»), делает научную позицию историка субъективированным и значимым образом мира. Здесь исследователь уподобляется Ланцелоту. Борясь с драконами исторических стереотипов историк, с трудом расчищая истину, с ужасом замечает, как скоро его найденная свежая историческая правда начинает обрастать коростой отчуждения. В дело вступает эффект Даннинга-Крюгера - метакогнитив-ное искажение, которое заключается в том, что историки и, главным образом, их неподготовленные слушатели, имеющие низкий уровень образования, часто делают ошибочные выводы, принимают неудачные решения и при этом не способны осознавать свои ошибки в силу низкой квалификации. Это прежде всего относится к проблеме поиска, обретения и утраты исторической правды. Вырастать из себя, научиться соединять свое осознание со своим поведением, превратить их в нечто единое - вот трудная миссия историка и человека. Решать ее можно лишь в содружестве с музеем, с архивом, с библиотекой, со зрителем, с читателем, со слушателем, с той аудиторией, которая составляет главную и неотъемлемую часть нашей исторической памяти.
Библиография
Волконский С. князь. Мои воспоминания. Т. 1: Лавры. Странствия. Разговоры. М.: Захаров, 2004. 544 с.
Душенко К.В. Большая книга афоризмов. М.: Эксмо, 2003. 1056 с.
История моды: еженедельное издание. М.: Де Агостини, 2016. Вып. № 1. 48 с.
Мода сквозь века. История стилей и практика модного этикета. M.: OOO Де Агостини, 2016. 24 с.
Немчинов В.М. Социализация и индивидуализация в формировании исторического сознания в эмпирических исследованиях психологии подростков // Мир психологии. 1998. № 3. С. 83-102.
Немчинов В.М. Человекоразмерность новейших коммуникационных и информационных технологий: на пути к диалогическому знанию XXI века // Человек перед вызовом новейших информационных и коммуникационных технологий. М., 2014. С.175-183.
Немчинов В.М. Проблемы и перспективы музейной репрезентации исторического сознания: опыт творческой коммуникации // Роль музеев в информационном обеспечении исторической науки: сборник статей / Авт.-сост. Е.А. Воронцова; отв. ред. Л.И. Бородкин, А.Д. Яновский. М.: Этерна, 2015. С. 565-587.
Немчинов В.М. Востоковед и книга: размышления о судьбах библиотеки в информационном поле культуры XXI в. // Роль библиотек в информационном обеспечении исторической науки: сборник статей / Авт.-сост. Е.А. Воронцова; отв. ред. А.О. Чубарьян, В.Р. Фирсов. М.: Этерна, 2016. С. 515-525.
Сокулер З.А. Герман Коген и философия диалога. М.: Прогресс-Традиция, 2008. 312 с.
Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине. М.: Касталь, 1996. С. 97-268.
Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992. 464 с.
Шмеман А.Д., протопресвитер. Беседы на Радио «Свобода». Т. II. М.: изд-во ПСТГУ 2009. 544 с.
Шпет Г.Г. Мысль и Слово. Избранные труды. М.: РОССПЭН, 2005. 688 с.
Sola T. The Best in Heritage: Projects of Influence. Zagreb. European Heritage Association, 2016. 184 p.
УДК 930.02.069
А.А. Никонова, A.A. Nikonova
МУЗЕЙНЫЙ ПРЕДМЕТ И /ИЛИ ЭКСПОНАТ: К ПРОБЛЕМЕ МУЗЕЙНОЙ ЭВРИСТИКИ
MUSEUM ITEM AND /OR THE EXHIBIT: TO THE PROBLEM OF MUSEUM HEURISTICS
Исследование осуществлено при поддержке гранта РГНФ№ 15-04-00400.
Аннотация: в статье рассматриваются современные проблемы изучения музейного предмета как источника познания прошлого и экспоната, как медиатора формирования музейной культуры у посетителя. Особое внимание уделяется изучению свойств и ценностей музейного предмета и экспоната в научно-фондовой и научно-исследова-
