Отражение этносознания в экспрессивных конструкциях осетинского языка Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ

© 2005 г. Р.Г. Цопанова, Ю.Д. Каражаев

ОТРАЖЕНИЕ ЭТНОСОЗНАНИЯ В ЭКСПРЕССИВНЫХ КОНСТРУКЦИЯХ ОСЕТИНСКОГО ЯЗЫКА

Этносознание проявляется на всех уровнях языка, но особенно ярко - в лексике, фразеологии и синтаксисе. На лексическом уровне оно фиксируется в денотативном значении слова и/или в коннотативном - в образных, эмоциональных, оценочных, экспрессивных сообозначениях, фактически представляющих собой свернутые утверждения-предикации.

Концептуальный анализ, например нейтральных в стилистическом отношении слов, но приобретающих эмоционально-оценочную окраску во всевозможных семантических аранжировках-связях в тексте, приводит к пониманию ряда моральных и этических ценностей в жизни осетин, представленных в их сознании в виде «концептуальных моделей» [1].

В состав таких слов мы включаем следующие: мады хай (матушка букв.: доля матери), фыд (отец), Ирыстон (Иристон), ирон (осетин), ирон лаппу (осетинский парень), дыгурон (дигорец) и мн. др. Ментальная сущность этих слов как коммуникативное и эмоционально-оценочное средство используется прежде всего в устно-бытовой речи: Ирон нж дж ави?(Ты не осетин, что ли?); Ма дигорон зунд махема ай (Мой дигор-ский ум со мной); Ирон мад жмж фыджй на райгуырдта, уыдон дын цы мита сты ?! (Ты не от осетинской матери и отца родился, как себя ведешь?!); Ам дар дзы ирон лжппу ис, ам! (Здесь тоже осетинский парень, здесь!); Мж мады хай, дахи ма тыхсын кан! (Матушка (букв.: доля моей матери), не беспокойся!) и т. д. В этих примерах важна представленная имплицитно этносемантика отмеченных слов. С ней связана эмоционально-оценочная окраска предложений.

В полном объеме ментальное содержание слов, фразеологизмов раскрывается в художественных произведениях. Так, представление осетин о том, каким должен быть отец, дается в трагедии Г. Плиева «Чермен»: Мж фыд, мж фыд! Уый диссаг у, багуыдар. Манан загъын дар нал амбалы ныр: Лаг дан. Фала ма сонты бонтай ардам фыды ржвдыд куыд никуы фед-тон аз!) (Мой отец, мой отец! Это удивительно, право. Мне не пристало говорить сейчас: Я - мужчина. Но как с самого детства не знал отцовской ласки!). Слово фыд (отец), использованное в качестве выдвинутой темы, ярче показывает глубину переживаний Чермена и предваряет его раздумья об отце. В нем реализуется смысл, не выраженный в значении слова. Все контексты концепта отец в трагедии раскрывают «множественность его сторон» [2]: отец - это мудрый старший, защитник, родной человек и тот, кого следует почитать. Но отец Чермена не отвечает эталонному образу, что стало трагедией для его сына: Цы фыд мын фаци, цы! Йауынд мын фестад

калмы басай мастдар, Фала нырма ма зардайыл хацы: ныффидар ыл, нама мын комы стонын (Что за отец у меня, что! Его вид для меня противней, чем бульон из змеи, Но он пока держит меня за сердце: прилип к нему, не могу его оторвать).

Непременное знание истории, литературы, культуры требуется для адекватного понимания ментального содержания текстов, где большую художественную нагрузку несут имена фольклорных героев, собственные имена людей, прославившихся своими ратными подвигами, выдающимися успехами в области культуры. Вот несколько таких осетинских имен: Сатана (мудрая, хлебосольная женщина, прорицательница из нартских сказаний), Исса (Исса), дважды Герой Советского Союза, Герой Монгольской народной республики (Най Исса, уад дзыллайы ныфс саст у. На фыдгулта ана Иссата уант, Махан та Иссатан ма уад рафтан (Х. З.) (Если нет Иссы, то воля народа сломлена. Пусть наши враги будут без Иссы, А у нас не переводятся такие, как Исса).

Этническое мировосприятие видится в экспрессивных конструкциях, обозначающих цвет. Например, в поэме А. Кубалова «Афхардты Хасана» противопоставлены в составе метафоры и перифразы свет и тьма, в образной форме указывающие на слепоту народного сказителя Кубады, а ахроматические номинации, противопоставляясь прежде друг другу, (сау «черный» - урс «белый»), а затем и хроматизму цъах «синий», создают яркую коллизию в экспрессивном поле поэмы: Да бон дыл баталынг, де 'хсжв дыл бамыр ис: Нал уыныс арвы цьжх, нал уыныс зжххы сау! Баци дыл сау талынг на ржсугьд урс дуне (День твой для тебя потемнел, ночь твоя для тебя заглохла: Не видишь неба синеву, не видишь земли черноту! Почернел для тебя наш красивый белый мир).

Герой поэмы лишен созерцать красоту природы, но она живет в его поэтической душе как прекрасное воспоминание и помогает ему жить и творить.

В осетинской поэзии излюбленным эпитетом является многозначное слово сау (черный). Оно служит, помимо называния цвета, для обозначения и плохих, и хороших признаков, качеств предметов и явлений. Например, сау чызг (смуглая девушка и девушка, чье проклятие сбывается). В значении хорошего признака в осетинском языке этим эпитетом определяют родник (сау суадон - черный родник) и звезду (сау стъалы - черная звезда). Интересно его использование для передачи интенсивности проявления качества: Сау талынджы сау сбадт ама аддама нал каст, арвы рухс нал уыдта (В черной темноте сел по-черному и не выходил на улицу, не видел свет неба). В данном случае речь идет о мужчине, который, узнав об убийстве своих шестерых братьев, решил больше не показываться на люди. Его поведение посчитали неподобающим для мужчи-

ны. Касгон бах йа сау цыджй фасте уагъта дурджын фандагта (Кабардинский конь черной иноходью оставлял позади каменистые дороги).

Как экспрессивные конструкции, раскрывающие примат духовного начала в человеке, а не телесного, можно указать фразеологизированные выражения ладжы таф нал цауы (букв.: не идет запах мужчины) из поэмы Г. Баракова «Азгериев Куыцык»: Лаппу да ды, - нама федтай, нама зоныс, Лжджы тжф на кай нал цжуы (Молод ты, - не видел еще, не знаешь, что от нас уже не исходит букв.: запах мужчины) и ладжы хуызан лаг (мужчина, похожий на мужчину) из стихотворения К. Хета-гурова «Взгляни»: Ладжы хуызан лаг нам ыстам, Бараг дар на нал ис, цы стам. Цы уыдзан на фидан, на фастаг (Редок у нас мужчина похожий на мужчину. Непонятно, кто мы есть. Какое у нас будущее, к чему придем). В менталитете осетин имеется след-знание концепта лаг (мужчина), потому и легко разгадывается семантика одноименного слова в указанных текстах: мужчина, способный постоять за честь и свободу Родины, думающий о ее будущем.

Другой смысл в понятие ладжы таф (букв.: запах мужчины) вкладывается в рассказе А. Кайтукова «Красавица Цаллаговых», когда оно оказывается в антонимической связи с разговорным выражением фысы таф канын (вонять, как баран). Красавица Дариа отказалась танцевать с парнем, который вместе с друзьями находился на торжестве в качестве гостя, унизив его словами: На кафын цъамадон лаппутима: са цухъхъата фы-сы тжф кжнынц (Не буду танцевать с парнями из Цамада: у них черкески воняют бараном). В отместку за это оскорбление девушку украли, и она стала женой одного из парней. Родные Дариа долго не могли узнать о ее судьбе. Ждали приезда ее дяди, офицера царской армии, который должен был отомстить за племянницу. Но он, узнав про спесивое поведение Дариа, мудро заключил: «Дариа лжджы тжф агуырдта ама йа ссард-та» («Дариа искала дух мужчины и нашла его»). Его слова помогают понять отношение осетин к конкретному поступку женщины.

В стихотворении К. Хетагурова «Солдат» только осознание скрытых ментальных смыслов двух рядов слов, используемых в качестве языковых и контекстуальных синонимов и образующих экспрессивные конструкции, помогает раскрыть идейное содержание этого произведения: 1) ныййараг (родительница) - мад (мать) - гыцци (матушка); 2) салдат (солдат) - буц хъабул (дорогое дитя) - фырт (сын) -усгур лаппу (букв.: парень в возрасте, когда ему можно жениться) - дараг (кормилец) - сау лаппу (молодец букв.: черный парень). Как солдат царской армии, герой стихотворения является одним из тысяч, и в этом качестве он безлик, состояние его души никого не волнует. Но герой стихотворения не мирится со своим униженным положением ('Фсаддон ма к 'уыдаин, фала та фыййагай Чи марзы искай бахдон! - Если бы еще я был служивым, Но опять чисти лопатой чью-то конюшню!), так как он свое предназначение в жизни, смысл своего существования понимает по-другому: он - сын

(фырт) и кормилец (дараг), защитник матери, продолжатель рода (усгур лаппу) и сын своего народа, его надежда и опора (сау лаппу). Осознание своего «Я» дает ему силы бороться, он не собирается принять уготованную ему участь безликого создания, поэтому говорит о готовности бороться за свою честь: Фенам уст... Фесафад сау лаппу, цардбаллон, - Чи ма цы айсс - йахи!.. (Посмотрим пока... Пусть пропадет молодец, жизнелюбивый, - Постою за себя (букв.: Кто что с меня возьмет - его!).

Эмоционально-оценочная реакция на различные ситуации в осетинском языке (в разговорной речи) выражается повторами слов, словосочетаний и т. д. Они помогают передать также психологическое состояние говорящего. Повтор в этом случае имеет экспрессивный характер. Например, в разговорной речи повторяются глаголы, частицы, местоимения и существительные, используемые в роли обращений: Рауай, рауай (Иди сюда, иди сюда); Фалауу, фалауу (Постой, постой); На, на, на, ницы хуызы (Не, не, не, ни за что); Нал, нал, нал (Нет, нет, нет); Лаппу, лаппу, кадам? (Мальчик, мальчик, куда?). Различные виды повтора несут огромную семантико-стилистическую нагрузку в поэзии, где они отражают языковое этновосприятие различных явлений. Так, эмоционально -оценочное поле стихотворения А. Царукаева «Ацы къахвжндаг фестжд хуры тын» («Да превратится эта тропинка в луч солнца») строится на повторе глагола фестад (да превратится), но его экспрессивную значимость можно понять в контексте других слов в стихотворении. Этот глагол соединяет в художественное целое бытовые понятия с их метафорическими представлениями. Таким образом автор косвенно говорит о возвышенном состоянии души лирического героя, о его любви. В этих новых номинациях через авторское мировосприятие отражается этносознание: Ацы кьахвжндаг фестжд хуры тын, Ууыл, ууылтыуадта сарваттам... Фестжд уды хос ацы кьада дон, -Уымай нуазга да федтон иу сарды. Ацы уыгжрджн фестжд дари сыф: Манан ам быдтай иу хатт дидинхуд (Эта тропинка да превратится в луч солнца, -По ней ты бежала к выгону...

Да превратится в чудодейственное зелье этот родник, -Из него пьющей тебя видел в одно лето... Этот луг да превратится в шелковый лист, -

Мне плела ты здесь однажды венок).

Дальше в стихотворении признание в любви продолжает звучать в метафорическом и аллегорическом воспевании картин природы: хоры хуым - урс хъаймагъ (хлебное поле - белые сливки), хохы къуым - номхассан (горный край - букв.: место, которое прославляется).

Осетинское мировосприятие ярко проявляется в тропах: метафоре, сравнении, эпитете, перифразе и др. Так, социальное неравенство или на-

силие, тяжелая жизненная ситуация и т. д. в осетинском языке обозначаются в метафорических образах следующего содержания: сындзын уаззау худ (тяжелая шапка из колючки), анусон рахысай баттанта (оковы из вековой цепи), цар ныккалд (потолок обвалился), ахсавы сау базыр (черное крыло ночи), цъал авг (разбитое стекло). Этнический характер имеют и сравнения, в которых отражены быт, культура, этика и этикет осетин. В первую очередь сравнения (с обозначением признака сравнения) ментального характера встречаются в осетинском устно-поэтическом творчестве: Фурау тарнихгин куд уа, Цжуау - барзайгин, Каркау - бадолгин, Арсау -хъаболгин (Чтобы был, как баран-производитель, крепколобый, Как козел-вожак, - с сильной шеей, Как курица, - с большим потомством, Как медведь, - сильный). Для осетинской народной поэзии характерно сравнение в виде параллелизма частей стихотворения, где вторая часть не имеет с первой логико-семантической связи: 1. Урсдоны былыл - сау фжрдыг, бира дзы уыман банужзтон (На берегу Урсдона - черная бусинка, много потому из нее выпил). 2. Урсцонг да, чызгай, сауарфыг, Бира да уыман бауарзтон (Белорукая ты, девушка, чернобровая, потому сильно полюбил тебя). В художественных текстах весьма выразительны сравнения, связанные с осетинским мировосприятием: Хоры куырисы стжвджн дыууа дзыккуйы быды сыхалдысты (Г. В.) (Расплелись две косы толщиной в сноп); Адаман амбисонд кондай, - Раст нжзы бжлас (Б. Г.) (Удивителен своей статью, - Прямо сосна); Факкасуй мама на занха мисти къахжй ниллжгджр (М. Г.) (Наша земля кажется мне ниже мышиной лапки); Уым мын най фандагамонаг, най Бедухайау (Ц. А.) (Там у меня нет такой проводницы, как Бедуха). Бедуха - героиня «Нартских сказаний», была женой нарта Сослана. Когда Сослан отправился в Страну мертвых за листом чудесного Азаева дерева (Сказание «Сослан в Стране мертвых»), то дорогу ему указывала и помогла выйти из загробного мира его покойная жена Бедуха.

Этническое содержание, на наш взгляд, имеют авторские эпитеты, так как в них имеются сведения, связанные с осетинской этикой, бытом, нравом: саулаг Ир (черночеловечный Ир) Саулжг Ирай куы баззадтан ма сау фыдты (Х. З.) (Осталась в своей черной горести с Иром, который во власти злых букв.: черных людей); хургур магуырта (солнцепросящие бедняки), касхаран ныхаста (пустые букв.: кашуедящие разговоры), саджы фисынтыл амад лаппу (скроенный по меркам оленя парень) и т. д.

Ментальный характер имеют такие однородные члены предложения, которые представлены двумя (иногда тремя) словами и соединяются интонационно или союзами. Слова в этих однородных рядах являются для осетин важными социальными, морально-нравственными, бытовыми и иными понятиями. И потому их роль как выразительных средств языка весьма велика. Такие парные сочетания слов используются для характеристики героев, событий в народной поэзии, сказаниях, например: Йа цасгомай хуртж жмж мжйтж касынц (С ее лица смотрят солнца и

луны); арвы хин ама заххы калан (хитрость неба и колдовство земли), залты мит ама анусы цъити (снег и века ледник) и др. В современном осетинском языке - и в устной, и в письменной форме - однородные члены предложения указанной структуры представлены всевозможными семантическими связами слов и ярко демонстрируют, что «более высокое», как и «более современное», находит свое обоснование в «бывшем ранее», получая тем самым великую силу всякой культуры: традицию [3]: цыт ама намыс (честь и слава), растдзинад ама намыс (правда и честь), йа зонд ама йа зардайа (своим умом и своим сердцем), уарзт ама фыдах (любовь и ненависть), быхсыны ама хъизамары (терпения и мучения), ныббарыны ама батаригъады (прощения и жалости), фыдах ама харам (ненависть и зло), фысымаггады ама уазаггады (приюта и гостеприимства). Они манифестируют мировоззрение того или иного автора, а в конечном счете дают представление об этносознании осетин.

Итак, язык (в данном случае осетинский) дает возможность не только постигнуть культуру народа, его мировосприятие, но и помогает формировать этносознание как у коллектива, так и у индивида.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 05-04-37404а/Ю.

Литература

1. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре. // Логический анализ языка. Культурные концепты: Сб. ст. / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 1991. С. 109.

2. Берестнев Г.И. О «новой реальности языкознания» // Филол. науки. 1997. № 4. С. 48.

3. Проскурин С.Г. Мифопоэтический мотив «мирового дерева» в древнеанглийском языке и англосаксонской культуре. // Логический анализ языка. Культурные концепты: Сб ст. /Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 1991. С. 125.

Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л.Хетагурова 6 июня 2005 г.

© 2005 г. К.Н. Паранук

ОСОБЕННОСТИ МИФОТВОРЧЕСТВА АДЫГСКОГО ПИСАТЕЛЯ Д. КОШУБАЕВА В РОМАНЕ «АБРАГ»

В ХХ в. литература вышла на такой уровень модернизации классической мифологии, который позволяет говорить о «ре-мифологизации, о мифопоэтическом пересоздании древних историй» [1] и, наконец, о мифотворчестве, сотворении новых мифов, отвечающих новым устремлениям изменяющейся литературы. Феномен мифологизирования в ХХ в. отчасти был вызван стремлением связать настоящее с прошлым в единый поток.

Современные адыгские авторы используют, и довольно успешно, различные приемы и методы мифотворчества. Мы имеем в виду творчество