CC BY
6А. С. КАРПЕНКО
ОТРАЖЕНИЕ ДИНАМИКИ ЮЖНОТАЕЖНОИ РАСТИТЕЛЬНОСТИ НА КРУПНОМАСШТАБНЫХ ГЕОБОТАНИЧЕСКИХ КАРТАХ
При картировании растительного покрова южной тайги чаще всего приходится сталкиваться с проявлением антропогенных смен и в меньшей мере — естественных смен растительности. Антропогенные смены возникают после пожаров, рубок, раскорчевки, распашки, выпасания скота, сенокошения. В основном это последовательные смены, или сукцессии (Александрова, 1964). Часть из них является посткатастрофическими — после сплошных, особенно верховых пожаров, сплошных вырубок, раскорчевки и распашки, когда существовавший ранее растительный покров был уничтожен.
Естественные смены растительного покрова, обусловленные изменениями быстро трансформирующейся во времени и пространстве физико-географической среды (Сочава, 1961, 1962; Карамышева и Рачковская, 1962), проявляются в основном в аридных и горных районах, в поймах и на болотах. В равнинной южной тайге в местообитаниях вне пойм и болот протекают медленные вековые смены, которые картированию не поддаются. Однако в связи со спецификой самого лесного типа растительности (длительность жизни деревьев, многоярусность сообществ, сильная эдификаторная роль темнохвойных пород и т. д.) особое значение при изучении и картировании таежных районов приобретают возрастные смены фитоценозов, мало нарушенных человеком, в которых сохраняется видовой состав эдификаторов и характерных видов, но происходят изменения в структуре древостоя, соотношении видов в травяно-кустарничковом покрове и т. д.
Динамический принцип в отражении закономерностей растительного покрова на картах развивается французской и немецкой школами геоботанической картографии.
В отечественной геоботанической картографии он был впервые осуществлен Н. И. Кузнецовым (1928), но в полной мере начал получать отражение лишь в последние годы (Липатова, 1959; Сочава, 1961, 1962; Карамышева и Рачковская, 1962; Грибова и Самарина, 1963; Грибова и Кар-
пенко, 1964; Исаченко, 1964). В легендах карт разных масштабов особо выделяются коренные, длительнопроизводные и кратковременнопроиз-водные сообщества с подчинением производных исходным коренным.
Настоящая работа основана на материалах детального крупномасштабного картирования растительности ключевых участков в Приан-гарье (1961 г.) и Приладожье (1963 г.) на площади 16 км2 и обобщенного крупномасштабного картирования в окрестностях Чудского озера (1963 г.) на площади около 330 км2. Все закартированные участки находятся в пределах южной тайги, но в различных по степени освоенности человеком районах. Ниже помещаем легенды фрагментов карт ключевых участков.
Ключевой участок в Приангарье
Ел ов о (Picea obovata Ьес1Ь.)-пихтовые (Abies sibirica Ledb.) зелено-мошные леса.
1. Елово-пихтовые линнеево (Linnaea borealis Ь.)-мителловые (Mitella nuda L.) с брусникой и преобладанием в моховом покрове Hyloco-mium splendens (Hedw.) Br.
1'. Елово-пихтовые мителлово-линнеево-вейниковые (Calamagro-
stis obtusata Trin.). 1". Елово-пихтовые разнотравно (Anemone reflexa Steiph., Delphinium e latum LÑ, Aegopodium alpestre Ledb.)-линнеево-вейниковые. Ba. Березово-елово-пихтовые разнотравно-линнеево-мителловые. б. Пихтово-осиново-березовые линнеево-крупнотравные [Vicia venosa (Willd.) Maxim., Aegopodium alpestre Ledb., Lilium martagón L., Atragene sibirica L.].
2. Лиственнично (Larix sibirica Ledb.)-nnxTOBbie кислично (Oxalis aceto-sella Е.)-мителловые с преобладанием в моховом покрове Hylocomium splendens (Hedw.) Br.
2'. Лиственнично-пихтовые кислично-мителлово-вейниковые. 2". Лиственнично-пихтовые разнотравно (Delphinium elatum L.r Aegopodium alpestre Ledb., Anemone reflexa Steph.)-BeÛHHKoBbie. Ba. Лиственнично-осиново-пихтовые кислично-мителловые с крупно-травьем [Vicia venosa (Willd.) Maxim., Atragene sibirica L. ]. б. Осиновые и осиново-березовые разнотравные [Viola uniflora L., Vicia venosa (Willd.) Maxim., Galium boreale L.] с кислицей и ми-теллой.
3. Елово-пихтовые линнеево-кисличные с преобладанием в моховом покрове Pleurozium Schreberi (Brid.) Mitt.
Ba. Осиново-березово-елово-пихтовые разнотравно [Viola uniflora L., V. Mauritii Teplouch., Vicia venosa (Willd.) Maxim.]-осоково-кисличные.
4. Елово-пихтовые линнеевые с брусникой и преобладанием в моховом покрове Pleurozium Schreberi (Brid.) Mitt, с пятнами лишайников.
5*. Елово-пихтовые мелкотравно [Linnaea borealis L., Majanthemum bifolium (L.) F. Schmidt ]-бруснично-черничные с преобладанием в моховом покрове Pleurozium Schreberi (Brid.) Mitt, и участием Ро-lytrichum commune Hedw.
Ba. Кедрово [Pinus sibirica (Rupr.) Mayr. ]-пихтовые травяно-брус-нично-черничные.
Сосново-пихтовые леса (длительнопроизводные на месте пихтовых лесов).
6. Сосново-пихтовые зеленомошные травяно [Majanthemum bifolium (L.) F. Schmidt, Mitella nuda L., Trientalis europaea L., Carex mac-roura Meinsh. ]-черничные.
Га Бо
Рис. 1. Ключевой участок в Ириангарье.
C. Фрагмент геоботан и ческой карты. (Легенда помещена в тексте). Пояснения к дополнительным о бо-значениям: I — перестойные леса; II — буреломные леса; леса с преобладанием: III — пихты и ели, IV — кедра, Y — сосны, VI — березы, VII — осины, VIII — серой ольхи; IX — практически коренные фнтоценозы.
D. Фрагмент карты давности пожаров. 1 — пожаров не было; пожары были: 2 — 180—200 и более
лет назад; 3 — 110—120 лет назад; 4 — 60—70 лет назад.
Рис. 2. Ключевой участок в Приладожье.
C. Фрагмент геоботанической карты. (Легенда помещена в тексте. Пояснения к дополнительным обозначениям см. в подписях к рис. 1).
D. Фрагмент карты факторов воздействия на растительность. А — выборочные рубки; Б — сплошные рубки: 1 — 60—80 лет назад, 2 — 40—50 лет назад, 3 — 20 и меньше лет назад; В — пожары 40 лет назад.
Рис. 3. Ключевой участок в окрестностях Чудского озера.
С. Фрагмент геоботаничсской карты. (Легенда помещена в тексте. Пояснения к дополнительным обозначениям см. в подписях к рис. 1). Ь. Фрагмент карты факторов воздействия на растительность. А — выборочные рубки; Б — сплошные рубки; В — пожары; Г — распашка. Пашни заброшены: 1 — 30—40 лет назад; 2 — 20 лет назад; 3 — меньше 20 лет назад.
ООО
I о о II
ООО \
D
[7-У
/
Б --- В мим 11 1 1 11
111111
Рис. 1.
Рис. 2.
ГО/
7Г7ГРГ
в
II I I I Т MI
111II11 ll II111II
YZA
/ ТУ
Рис. 3.
Ва. Березово-сосново-пихтовые травяно-черничные.
б. Сосновые травяно-черничные.
в. Березово-осиново-сосновые травяно-черничные.
г. Березово-осиновые с сосной разнотравно-осоково-черничные. 7. Сосново-пихтовые мелкотравные [Majanthemum bifolium (L.) F.
Schmidt, Trientalis europaea L. ] с элементами крупнотравья [ Vicia venosa (Willd.) Maxim., Iris ruthenica Ker-Gawl.].
7'. Сосново-пихтовые вейниково-осоково-крупнотравные. Ва. Сосново-березово-пихтовые вейниково-крупнотравные.
б. Пихтово-сосновые мелкотравно-крупнотравные.
в. Березово-осиново-сосновые вейниково-крупнотравные.
г. Осиново-березовые вейниково-крупнотравные.
Ключевой участок в Приладожье
Еловые [Picea abies (L.) Karst.] зеленомошные леса.
1. Еловые кисличные.
Ба. Березовые и осиново-березовые разнотравно (Geranium silvaticum L., Convallaria majalis L., Rubus saxatilis Ь.)-орляковые.
2. Еловые кислично-черничные.
2\ Еловые кислично-черничные. Аа. Еловые травяно [Rubus saxatilis L., Majanthemum bifolium (L.) F. Schmidt, Trientalis europaea L., Deschampsia flexuosa (L.) Trin. ]-черничные с кислицей, б. Елово-березово-осиновые с серой ольхой чернично-разнотравные. Ба. Березовые и сосново-березовые чернично-травяные [Rubus saxatilis L., Majanthemum bifolium (L.) F. Schmidt], б. Березовые и сосново-березовые разнотравные (Convallaria majalis L., Rubus saxatilis L., Melampyrum pratense L., Trollius europa-eus L.).
БВа. Березовые и сосново-березовые мертвопокровные.
3. Еловые черничные.
3'. Еловые черничные. Аа. Еловые с осиной и березой черничные и вейниково (Calamagro-st is arundinacea Roth)-4epHH4Hbie. б. Сосново-березово-еловые бруснично-черничные. Ба. Осиново-еловые вейниково-чернично-брусничные. б. Березово-осиновые молодняки марьянниково-вейниковые.
Еловые приручьевые травяные леса.
4*. Еловые папоротниковые [Athyrium filix femina (L.) Roth, Dryopte-ris spinulosa (Müll.) Ktze, Thelypteris phegopteris (L.) Slosson] с пятнами сфагнов.
Аа. Березово-осиновые крупнотравно [Filipéndula ulmaria (L.) Maxim. ]-папоротниковые. б. Осиновые крупнотравно-папоротниковые.
Еловые сфагновые леса.
5. Еловые черничные.
Аа. Березово-еловые черничные.
6. Еловые вейниково-хвощовые с сабельником.
Аа. Березово-еловые и елово-березовые с осиной хвощовые, б. Елово-березовые пушицевые.
Болота.
7. Осоково-сфагновые с ивами, елью и березой.
8. Сфагновые с вахтой, елью, сосной и березой.
9. Осоково-пушицево-сфагновые с елью, березой и сосной. 10. Сфагновые пушицево-вересковокустарничковые с сосной.
Ключевой участок в окрестностях Чудского озера
Еловые зеленомошные леса. 1*. Еловые кисличные.
Га. Сероольхово-березовые и березово-сероольховые кислично-тра-вяные [Rubus saxatilis L., Deschampsia caespitosa (L.) P. B; Stellaria gramínea L. ] с неморальными видами (Asarum europaeum L., Galeobdolon luteum Huds.). 2*. Еловые кис лично-черничные.
Aa. Осиново-березово-еловые кис лично-черничные. Ба. Елово-березово-осиновые и елово-осиново-березовые кислично-черничные.
б. Елово-березовые с серой ольхой чернично-кисличные. БВа. Елово-березовые с сосной кислично-черничные с орляком. Га. Сероольхово-березовые травяно [Majanthemum bifolium (L.) F. Schmidt, Rubus saxatilis L., Calamagrostis arundinacea Roth]-кисличные с черникой и неморальными видами, б. Сероольховые и березово-сероольховые травяно-кисличные.
3. Еловые черничные.
Аа. Еловые и березово-еловые бруснично-черничные. Ба. Елово-березовые бруснично-черничные с орляком, б. Молодняки березы, осины, сосны, серой ольхи и ели травяно-брусничные с орляком и вейником. Га. Сероольхово-березовые злаково-орляково-чернично-брусничные.
б. Сероольховые и березово-сероольховые молодняки злаково-орля-к ов о-б ру сничные.
в. Сероольховые и березово-сероольховые молодняки орляково-тра-вяные [Potentilla erecta (L.) Räusch., Melampyrum pratense L., M. nemorosum L.].
г. Разнотравно-злаковые луга.
4. Сосновые бруснично-черничные (относительно длительнопроизводные на месте еловых черничных лесов на легких по механическому составу почвах).
БВа. Сосново-березовые и березово-сосновые с елью черничные и бруснично-черничные орляково-вейниковые (Calamagrostis arundinacea Roth), б. Сосновые бруснично-черничные иногда с орляком.
Сосновые д о л г О'м о ш н о - с ф а г ню в ы е и сфагновые леса.
5. Сосновые с единичной елью пушицево-кустарничковые [Ledum palustre L., Vaccinium uliginosum L., Calluna vulgaris (L.) Hill].
Aa. Березово-сосновые и сосново-березовые пушицево-кустарнич-ковые.
В Приангарье ключевой участок (фрагмент карты приведен на рис. 1, С) заложен среди мало нарушенной человеком темнохвойной тайги: на нем встречаются массивы леса, которые развиваются естественным путем по крайней мере лет 200—250, а остальная площадь подвергалась воздействию пожаров разной давности и силы (рис. 1, D). На других закартиро-ванных участках не тронутых человеком лесов нет, все они несут на себе следы значительного хозяйственного воздействия. На втором ключевом участке, заложенном в Приладожье (рис. 2, С), большая часть лесов подверглась сплошным или выборочным рубкам, а некоторая часть — еще и пожарам (рис. 2, D) и лишь на небольшой площади сохранились отдель-
ные слабо нарушенные человеком древостой, где в возрасте 140—160 лет начинается бурелом. На закартированной в окрестностях Чудского озера территории (фрагмент карты приведен на рис. 3, С) преобладают леса, нарушенные рубками, пожарами, а часть их к тому же прошла стадию распашки (рис. 3, D). Поэтому на каждой из составленных карт отражены разные стороны динамики растительного покрова южной тайги, что позволяет обсуждать эту проблему в целом.
Для построения легенд геоботанических карт, отражающих динамику, необходимо выявление рядов трансформации сообществ в зависимости от различных факторов (Сочава, 1962). Для этого нужны специальные исследования, в том числе и с применением картографического метода.
Карта помогает уловить зависимость изменений растительности в ряду трансформации и от отдельных факторов, которые сами поддаются картографированию.
Предпринятые нами исследования имеют целью выявить закономерности динамических проявлений в растительном покрове, для того чтобы с учетом их строить легенды карт растительности.
Как известно, в основу легенд современных геоботанических карт кладутся признаки коренных сообществ, последние располагаются с учетом эколого-географических рядов, свойственных данной территории; каждому из них присваивается свое цветовое обозначение.
До сих пор в легендах и на картах качественное своеобразие коренных сообществ не учитывалось. На основе наших исследований считаем более рациональным различать три типа коренных сообществ: абсолютно коренные, практически коренные и условно коренные.
Абсолютно коренные сообщества, которые сохранились до настоящего времени в неизмененном виде от доагрикультурного периода, по-видимому, очень редки на земном шаре. На закартирован-ных нами ключах они не встречены.
Практически коренными сообществами мы называем такие, в которых под влиянием какого-либо одного (реже нескольких) антропогенных факторов произошли незначительные изменения в составе и структуре сообществ, или такие, которые были разрушены или сильно изменены, но с тех пор прошло достаточно времени для восстановления коренного растительного покрова.
Например, на ключевом участке в Приангарье в елово-пихтовых линне-свых зеленомошных лесах (рис. 1, С, 4) не отмечено никаких следов пожаров, однако (рис. 1, D) в прошлом соседние участки леса горели и это сказывалось на данных фитоценозах. Поэтому мы их относим не к абсолютно, а к практически коренным. Или другой пример: на том же ключевом участке значительные площади выгорели лет 180—200 и больше назад (рис. 1, D), но за время, прошедшее с тех пор, пожаров или других воздействий со стороны человека не было, и восстановились елово-пихто-вые линнеево-мителловые (рис. 1, С, 1), лиственнично-пихтовые кислично-мителловые (рис. 1, С, 2) и елово-пихтовые линнеево-кисличные леса (рис. 1, С, 3). Они достигли теперь своего возрастного предела и входят в стадию перестойности, местами наблюдаются буреломы и ветровалы.
Следует обращать особое внимание на описание и картирование абсолютно и практически коренных фитоценозов, наличие и изучение которых как эталонов важно для решения вопросов классификации растительности. На приводимых в настоящей статье картах практически коренные сообщества выделены цифрами красного цвета.
Среди всех фитоценозов, относимых к коренным, наибольшим распространением пользуются условно коренные, которые представляют собой более или менее устойчивые стадии в процессе развития современного нарушенного человеком растительного покрова. Они неодно-
кратно подвергались в прошлом пожарам, рубкам, выпасу скота и другим воздействиям и в настоящее время испытывают их в ослабленной форме, однако во многих отношениях (флористическом, структурном, экологическом) они близки к исходным лесам. Именно с такими коренными лесами в большинстве случаев приходится иметь дело геоботанику-картографу в таежных районах (Липатова, 1959; Грибова и Самарина, 1963; Исаченко, 1964).
Иногда при картировании сильноокультуренных районов для некоторых подразделений легенды не удается найти даже условно коренных фитоценозов. В таком случае приходится, пользуясь описаниями из других, относительно близких по природным условиям территорий, реконструировать возможные исходные сообщества. Мы их также относим к условно коренным, но в легенде помечаем вслед за С. А. Грибовой и Г. Д. Самариной (1963) звездочкой.
В районах значительного развития коренных лесов, особенно практически коренных, актуален показ на картах возрастных смен фитоценозов. На картах ключевых участков в Приангарье и Приладожье (рис. 1, С и 2, С) мы раздельно показываем: 1) спелые и приспевающие древостой, 2) перестойные с начинающимся осветлением, 3) буреломные и ветровальные участки. Две последние стадии в легенде обозначаются индексами (') и (") при соответствующих номерах, а на картах дополнительно особыми условными знаками по красочному фону (черные точки для перестойных лесов, незалитые черные кружки — для буреломных).
Гораздо шире коренных лесов распространены разнообразные производные сообщества.
Длительнопроизводные леса возникают под влиянием многократного или систематического воздействия одного или нескольких антропогенных факторов в условиях определенного типа географической среды (на местообитаниях с легким механическим составом почв, бедных, сухих или с застойным увлажнением). При этом наряду с изменениями в растительном покрове происходят существенные изменения в почвообразовании, ходе геоморфологических процессов и гидрологическом режиме. Вследствие этого здесь создаются менее благоприятные условия для восстановления коренной растительности (Сочава, 1961, 1962). Длительно-производные леса значительно отличаются от коренных по составу и соотношению видов в древесном и нижних ярусах, по вертикальной структуре сообществ и другим признакам.
Длительнопроизводные леса можно разделить на две группы: относительно длительнопроизводные и устойчиво длительнопроизводные. Аналогичное разделение осуществлено Т. И. Исаченко (1964) для растительности водораздела Амура и Зеи.
В относительно длительнопроизводных лесах условия местообитания изменены частично. В них наблюдается тенденция к восстановлению исходного коренного леса и можно проследить связь с коренными сообществами, а также восстановить их с точностью до групп ассоциаций, а иногда — и до ассоциаций. Так обстоит дело с лиственничными лесами из даурской лиственницы на месте средне- и южнотаежных пихтово-еловых лесов из ели аянской и пихты белокорой на Дальнем Востоке, с сосновыми на месте еловых лесов Европейской части СССР (рис. 3, С, 4), с незаболоченными елово-кедровыми лесами из кедра сибирского и ели сибирской на месте елово-пихтовых лесов из пихты сибирской и ели сибирской в южной тайге Средней Сибири и т. д.
Другую, менее широко распространенную группу длительнопроизводных лесов составляют устойчивые длительнопроизводные леса, в которых систематическое воздействие огня или какого-либо другого фактора привело к очень существенным, необратимым из-
менениям как в растительном покрове, так и в условиях местообитания. В некоторых районах нередко все местообитания исходного коренного типа заняты длительнопроизводными сообществами, так что их связи с ассоциациями и группами ассоциаций коренных лесов установить очень трудно. К таким лесам относятся, например, среднеамурские дубравы, а в районе первого ключевого участка — сосново-пихтовые (рис. 1, С, 6 и 7) и кедрово-сосновые леса.
В легендах геоботанических карт длительнопроизводные сообщества располагают в общем ряду основных подразделений. Вместе с тем, как и все остальные производные сообщества, их помещают в легенде после тех коренных, на месте которых они возникли: относительно длительно-производные располагают в пределах коренной формации, устойчивые длительнопроизводные выделяют в качестве самостоятельных крупных разделов легенды, следующих за исходными коренными формациями. На приводимых в статье фрагментах карт длительнопроизводные леса показаны полосчатой заливкой («матрацем») цвета исходных коренных лесов (рис. 1, С, 6 и 7 и др.).
Особенно большое значение имеет картирование разнообразных крат-ковременнопроизводных сообществ, вместе с тем оно вызывает многие трудности. В отечественной геоботанической картографии сложился путь выявления связи каждого нарушенного человеком фитоценоза с исходным коренным или длительнопроизводным сообществом, при этом кратко-временнопроизводные сообщества располагают в ряды трансформации (Сочава, 1962) или ряды антропогенных смен по основным факторам воздействия на растительность (Грибова и Самарина, 1963). В работе С. А. Грибовой и Г. Д. Самариной впервые на конкретном примере обсуждаются вопросы картирования различных рядов трансформаций, обусловленных пожарами, рубками, заболачиванием гарей и вырубок, распашкой. Один из них, связанный с заболачиванием гарей и вырубок, является частным региональным случаем и вместе с тем следствием рубок и пожаров и поэтому сообщества, относимые авторами к этому ряду, должны быть, по нашему мнению, соответственно включены в ряды после рубок или после пожаров.
Такой фактор, как рубка леса, в зависимости от того, как она производилась — сплошь или выборочно, оказывает на растительность весьма различное влияние. Поэтому мы выделяем два ряда смен: после сплошных рубок, когда лес был полностью сведен или оставлены только единичные деревья, и после выборочных рубок, когда лес был лишь осветлен. То же самое следует сделать и относительно пирогенных смен: желательно выделить ряды после сплошных верховых пожаров и после беглых низовых. К сожалению, последнее нам пока не удалось отразить на картах.
Таким образом, в южнотаежных районах основными рядами трансформации лесной растительности являются следующие: ряд смен после выборочных рубок (А), после сплошных рубок (Б), после пожаров (В) и после распашки (Г). Все кратковременнопроизводные сообщества в легендах приводимых в статье карт сгруппированы в перечисленные ряды трансформации, обозначаемые заглавными буквами русского алфавита (воздействие на лесную растительность таких факторов, как выпас скота и в ряде мест прокашивание, является локальным и пока трудно поддается учету при геоботаническом изучении и картировании). В каждом из рядов отдельные сообщества дополнительно обозначены строчными буквами русского алфавита и расположены, начиная от наиболее близких к исходным и кончая наиболее нарушенными. Таким образом, на картах контуры кратковременнопроизводных сообществ обозначаются двойными буквенными шифрами и еще дополнительными цветными штри-
ховками, накладываемыми поверх красочного фона коренной растительности. Цветные штриховки введены для более полного отражения современного состояния растительности: каждая из них характеризует стадию-смен кратковременнопроизводных сообществ с преобладанием той или иной древесной породы; в случае преобладания двух пород накладываются две соответствующие штриховки.
Мы согласны с С. А. Грибовой и Г. Д. Самариной (1963), которые^ сплошную красочную заливку используют для отражения на карте лесной растительности, а заросли кустарников, пустоши, луга и другие производные сообщества без древесного яруса в лесной зоне показывают штриховками и значками цвета исходной лесной растительности. На приведенных фрагментах карт этот прием, разработанный Г. Госсеном (Оаиз-веп, 1954), использован для лугов (рис. 3, С, ЗГг).
Отразить в полной мере влияние каждого из факторов на растительность непосредственно на универсальной геоботанической карте мы не сочли возможным. Это можно осуществить двумя путями: или параллельно с геоботанической картой составлять карту антропогенных факторов, как это сделано в настоящей статье (рис. 1, Б; 2, Б; 3, Б), или вводить в легенду пояснения к каждому из подразделений производных сообществ о давности и степени воздействия того или иного фактора на растительность.
В различных районах тайги проявление рядов трансформации неодинаково и зависит, в частности, от направления и интенсивности хозяйственной деятельности человека. Почти всегда можно выделить один ведущий для данного фитоценоза фактор воздействия на него со стороны человека, именно он и показывается нами на фрагментах специальных карт антропогенных факторов (рис. 1, Б; 2, Б; 3, Б). Иногда, когда действие двух факторов имеет малый разрыв во времени и они в равной мере повлияли на растительность, мы их в легенде показываем совместно (рис. 3, С, БВ), а стадии смен после их действия выделяем в самостоятельный ряд, так же как и после действия одного фактора. Чаще всего так приходится поступать с участками, где после сплошных вырубок неаккуратно сжигались порубочные остатки и возник пожар или где вырубался лес, поврежденный пожаром.
Однако недостаточно установить, каким образом человек повлиял на растительность. Для того чтобы понять закономерности современного растительного покрова, необходимо по возможности выяснить, как давно это было, так как от времени, прошедшего после существенного воздействия на растительность со стороны человека, зависит в значительной мере современное ее состояние. Поэтому для основных факторов на каждом ключевом участке мы пытались установить давность их проявления. Например, в глубинных массивах приангарской тайги единственным фактором, нарушающим естественный ход развития растительности, являются пожары, нередко охватывающие большие площади. Поэтому на первом ключевом участке, для того чтобы понять закономерности современного растительного покрова, была составлена по специально для этого разработанной методике (Карпенко и Медведев, 1963) карта давности пожаров (рис. 1, Б). При сопоставлении карт современного растительного покрова (рис. 1, С) и давности пожаров (рис. 1, Б) выясняются следующие зависимости: 1) разновозрастная практически коренная темно-хвойная тайга (рис. 1, С, 4) сохраняется в местах, где не было пожаров; 2) одновозрастная практически коренная темнохвойная тайга местами с участками перестойных лесов и буреломов связана с сильными верховыми пожарами, прошедшими здесь более 200 лет назад (рис. 1, С, 1, 1', 1", 2, 2', 2"); 3) сосново-пихтовые длительнопроизводные леса возникли после тех же пожаров, но в специфических условиях, где на гарях бы-
стро поселяются и долго удерживают свои позиции сосна и отчасти лиственница (рис. 1, С, 6, 7, 7'); 4) разные кратковременнопроиз-водные сообщества обязаны своим происхождением наложившимся на более древние новым пожарам, прошедшим 110—120, 60—70 и 20— 40 лет назад.
В районах, где в лесах, кроме пожаров, большое значение имеют рубки (рис. 2, D), важно также и их разделить по срокам. Пока нам удалось датировать только сплошные вырубки, для выборочных это сделать довольно трудно.
Сопоставление современного состояния растительного покрова второго ключевого участка с характером и давностью рубок (рис. 2, С, D) позволяет сделать следующие выводы: 1) выборочные рубки осветляют лес, не приводя к смене древесных пород, при этом в травяно-кустарнич-ковом покрове увеличивается роль травянистых растений (рис. 2, С, 2Аа, ЗАа); 2) после сплошных рубок на месте еловых лесов развиваются смешанный древостой из березы и осины, иногда с примесью сосны, различные по структуре и составу в зависимости от исходной ассоциации и давности рубки. Например, на месте еловых зеленомошных кислично-черничных лесов (рис. 2, С, 2) после сплошных рубок 40—50-летней давности развиваются березовые и сосново-березовые разнотравные леса с густым подростом ели 3—8 м высоты (рис. 2, С, 2Б6), а после рубок 60— 80-летней давности — березовые и сосново-березовые чернично-разнотрав-ные с подростом ели 10—18 м высоты (рис. 2, С, 2Ба).
В районах, подвергавшихся, кроме рубок и пожаров, значительной распашке (рис. 3, D), представлялось важным для каждого участка установить сроки забрасывания пашни и, следовательно, длительность существования на старопахотных землях лесных сообществ. Проведенные нами полевые исследования на территории, прилежащей к Чудскому озеру, позволяют с уверенностью сказать, что из всех кратковременнопро-изводных лесов сероольхово-березовые и березово-сероольховые одновоз-растные загущенные молодняки указывают на относительно недавнюю распашку этих земель. Причем четко выделяется три периода забрасывания пашен на значительных площадях: 30—40 лет назад, около 20 лет назад и менее 20 лет. Они датируются самой растительностью и различаются по ней (рис. 3, С и 3, D).
Следует заметить, что детальность отражения на картах факторов воздействия человека зависит не только от роли каждого из них на данной территории, но также от масштаба картирования и собранного при этом материала. Так, например, на фрагменте (рис. 3, D) карты обобщенного крупного масштаба, которая составлена маршрутным методом с использованием всех ведомственных картографических материалов, а не путем поконтурной съемки, мы не смогли установить давность рубок и пожаров для всей территории и показали лишь давность забрасывания пашен.
Таким образом, изучая и картируя в крупных масштабах растительность южной тайги, мы стоим перед необходимостью возможно полнее отражать на картах динамические процессы, происходящие в растительном покрове, как антропогенные, так и спонтанные.
Важно различать и особо показывать на картах качественно различные типы коренных (абсолютно коренные, практически коренные и условно коренные) и производных (относительно длительнопроизводные, устойчиво длительнопроизводные и кратковременнопроизводные) растительных сообществ.
Для того чтобы отразить динамику, связанную с деятельностью человека, для каждого нарушенного фитоценоза необходимо в полевых условиях установить по мере возможности исходную ассоциацию (или
группу ассоциаций) и выявить ведущий фактор воздействия со стороны человека. В легенде геоботанической карты производные сообщества подчиняются исходным коренным. Кратковременнопроизводные сообщества группируют в ряды трансформации по ведущим факторам.
При разработке красочной шкалы мы считаем целесообразным использовать все средства картографии для возможно более полного отражения современного состояния растительности на фоне коренной. Поэтому на приведенных фрагментах карт применены штриховки поверх красочной заливки для показа стадий антропогенных смен в лесах, а черные фоновые значки — для показа возрастной динамики лесов.
ЛИТЕРАТУРА
Александрова В. Д. 1964. Изучение смен растительного покрова. В кн.: Полевая геоботаника, т. 3. M.—JI. — Грибова С. А. и А. С. Карпенко. 1964. Карта растительности бассейна Амура м. 1 : 3 ООО ООО и методы ее составления. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1964. M.—JI. — Грибова С. А. и Г. Д. Самарина. 1963. Составление детальной крупномасштабной карты с учетом динамики растительного покрова. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1963. M.—JI. — Исаченко Т. И. 1964. Некоторые вопросы методики средне-масштабного геоботанического картирования. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1964. M.—JI. — Карамышева 3. В. и Е. И. Рачковская. 1962. Опыт крупномасштабного геоботанического картирования (на примере растительности юго-западной части Центрально-Казахстанского мелкосопочника). В кн.: Принципы и методы геоботанического картографирования. M.—JI. — Карпенко А. С. и Ю. О. Медведев. 1963. Выявление и картирование пожаров разной давности в целях изучения динамики растительности тайги. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1963. M.—JI. — Кузнецов Н. И. 1928. Геоботаническая карта Европейской части СССР. Лист 14-й. Краткая пояснительная записка (Казанский край). Изд. Бот. сада СССР. Л. — Липатова В. В. 1959. Геоботаническая основа комплексной биологической карты ключевого участка в амурской тайге. В кн.: Матер. Первой сессии научн. совета по пробл. «Биологические комплексы районов нового освоения, их рациональное использование и обогащение». М.—Л. — Сочава В. Б. 1961. Современное состояние проблемы картографирования растительности. Изв. АН СССР, сер. биол., № 4. — Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике. В кн.: Принципы и методы геоботанического картографирования. М.—Л. — Gaussen H. 1954. Géographie des plantes. Paris.
Александрова В. Д. 1964. Изучение смен растительного покрова // Полевая геоботаника, т. 3. М.; Л.
Грибова С. А, Карпенко А. С. 1964. Карта растительности бассейна Амура м. 1 : 3 000 000 и методы ее составления // Геоботаническое картографирование. 1964. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.56 Грибова С. А., Самарина Г. Д. 1963. Составление детальной крупномасштабной карты с учетом динамики растительного покрова // Геоботаническое картографирование. 1963. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1963.15 Исаченко Т. И. 1964. Некоторые вопросы методики среднемасштабного геоботанического картирования // Геоботаническое картографирование. 1964. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.16
Карамышева 3. В., Рачковская Е. И. 1962. Опыт крупномасштабного геоботанического картирования (на примере растительности юго-западной части Центрально-Казахстанского мелкосопочника) // Принципы и методы геоботанического картографирования. М.; Л. Карпенко А. С., Медведев Ю. О. 1963. Выявление и картирование пожаров разной давности в целях изучения динамики растительности тайги // Геоботаническое картографирование. 1963. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1963.25 Кузнецов Н. И. 1928. Геоботаническая карта Европейской части СССР. Лист 14-й. Краткая
пояснительная записка (Казанский край). Изд. Бот. сада СССР. Л. Липатова В. В. 1959. Геоботаническая основа комплексной биологической карты ключевого участка в амурской тайге // Матер. Первой сессии научн. совета по пробл. «Биологические комплексы районов нового освоения, их рациональное использование и обогащение». М.; Л. СочаваВ. Б. 1961. Современное состояние проблемы картографирования растительности // Изв.
АН СССР, сер. биол., № 4. Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике // Принципы и методы
геоботанического картографирования. М.; Л. Gaussen Н. 1954. Geographie des plantes. Paris.
