15УДК: DOI 10.24412/2713-1831 -2023-2-6-18
отношения человека и животных
в зеркале науки и искусства:
постгуманистическая и экогуманитарная
перспективы
КОПЫТИН Александр Иванович
доктор медицинских наук, профессор кафедры психологии Санкт-Петербургской академии последипломного педагогического образования (Санкт-Петербург, Российская Федерация)
Аннотация. Данная статья включена в серию публикаций для нового тематического номера журнала под общим названием: «Животные как партнёры человека: культурные, экологические, терапевтические аспекты». Статья представляет собой критический анализ того, как меняющийся культурный, эстетический, политический и медийный ландшафт влияет на восприятие ролей и ценностей, приписываемых животным в современном обществе, и последствия этих изменений для жизни как животных, так и людей. Рассматриваются инновационные подходы к изучению животных, связанные с экологией, социологией, философией и культурологией, а также отношения человека и животных с позиций постгуманизма и экогуманизма. Чтобы понять отношения между человеком и животными и дихотомию культуры и природы, рассматриваются связи науки и искусства, обсуждаются работы некоторых известных современных художников.
Ключевые слова: исследования животных, критические исследования животных, отношения человека и животных, постгуманизм, экогуманитарный подход, права животных, современное искусство.
Введение
Жизнь животных всегда была переплетена с человеческой жизнью, выступая в качестве источника культурных символов и материальных благ, влияя на экономику, общественные отношения и искусство. Животные по-разному представлены в человеческом обществе, но, как правило, их жизнь рассматривается как имеющая меньшую ценность, чем жизнь человека. Они часто рассматриваются в качестве товаров или производительных сил, символов статуса и инструментов трудовой деятельности. Начало XXI века ознаменовано человеческим «поворотом к животным», наступлением нового этапа научного интереса к исследованию отношений человека и животных.
«Поворот к животным» совпадает с распространением идей постгуманизма
и экогуманизма, приходящих на смену антропоцентрическому мировоззрению и появившихся вследствие экологического кризиса и кризиса гуманитарных наук. Научные дискурсы, используемые для описания отношений людей и животных за последние 20 лет испытывают возрастающее влияние политических, этических и экономических соображений.
Исследования животных (animal studies) и критические исследования животных (critical animal studies) как новые области исследований бросают вызов традиционным взглядам на отношения человека с животным миром и касаются фундаментальных вопросов, связанных с определением человеческой сущности. Эти новые области исследований связаны с развитием методологий, характеризующихся иными подходами к определению природы человека и животных.
Исследования животных как сравнительно новая область научных исследований тесно связаны с движением за права животных и касаются следующих основных вопросов:
— Каким образом животные представлены в культурах разных исторических эпох, и чем характеризуются представления о животных в настоящее время?
— Чем характеризуется современный дискурс, описывающий отношения людей и животных, в повседневном общении людей, в философии, искусстве, гуманитарных и социальных науках, естествознании и антропологии?
Критические исследования животных (critical animal studies) (критическое анима-ловедение) — это новая теория для описания человеческих отношений с животными, которая активно реализуется на практике, помогая не только исследовать, но и менять способы взаимодействия людей с животными, защищая при этом их права.
Критические исследования животных являются такой академической областью исследований, которая поддерживает отказ от эксплуатации и угнетения животных человеком и основана на следующих основных теоретических положениях: во-первых, традиционное онтологическое и этическое разделение между людьми и нечеловеческими формами жизни, характерное для антропоцентрического мировоззрения, является разрушительным для природы и самого человека; во-вторых, это мировоззрение подразумевает не только эксплуатацию животных, но и угнетение человеческих групп, представителей определённых рас, этносов, классов и полов, т. е. расизм, фашизм, сексизм, спесишизм и иные формы социального и экологического неравноправия и угнетения, и должно уступить место более инклюзивному, эгалитарному и этическому типу отношений.
Одним из ключевых аспектов критических исследований животных является пристальное внимание к изучению общих социальных механизмов разных форм угнетения и неравноправия, а также глобальной системы господства. Критические исследования животных стремятся понять сущность видовой дискриминации (спесишизма) и то, как она связана с дискриминацией различных групп людей и животных. Данные исследования
также уделяют повышенное внимание политическим, социальным и экономическим факторам крупномасштабного животноводства в условиях глобализации и тому, как борьба за права животных может способствовать комплексным позитивным изменениям в обществе, связанным с утверждением принципов социальной справедливости и экологической культуры [11].
Критические исследования животных отличаются от традиционных исследований животных большей социальной активностью, основанной на убеждении в том, что помимо изменений на уровне индивидуального сознания, необходимо предпринимать шаги, связанные с отстаиванием интересов дискриминируемых групп людей и животных, поддержкой широкого общественного движения, направленного на политические и правовые изменения. Принципиально важно, чтобы такое общественное движение не ограничивалось отменой наиболее очевидных форм злоупотреблений в отношениях людей и животных, а руководствовалось аболиционистскими принципами, направленными на отмену рабства и эксплуатации животных и определённых человеческих групп.
Мацуока и Соренсон [8] считают, что поскольку индустрия эксплуатации животных является одним из ключевых компонентов разрушительной политической и экономической системы, убивающей не только миллиарды животных, но и способствующей разрушению окружающей среды и вымиранию видов, а также угрожающей выживанию человека, движение в защиту животных может рассматриваться как ведущее к кардинальным изменениям в сознании людей и общественных отношений. Цель критических исследований животных должна состоять в том, чтобы двигаться в направлении межвидовой социальной справедливости.
Критические исследования животных отчасти опираются на теорию и практику экофе-минизма, «который выявил патриархальные корни спесишизма и показал, как патриархальное мировоззрение обусловливает угнетение животных и женщин. В этом смысле критические исследования животных основаны на признании, что эксплуатация животных — это вопрос не только экономики, но и человеческих идентичностей и иерархий» [11, р. XX].
Исследования животных и критические исследования животных связаны с новыми методологиями — антропозоологией [2], биополитической эстетикой [7] и «зооэзисом» [1]. Антропозоология — это разновидность семиотического подхода, которая исследует пространство, занимаемое животными в социальном и культурном мире, и то, как оно организуется и поддерживается. Этот подход рассматривает, какими способами «жизни животных пересекаются с человеческими культурами» [2]. Этот подход также объясняет, в каких отношениях человечество находится с другими живыми существами.
Биополитическая эстетика [7] представляет собой междисциплинарный метод на стыке искусствоведения, истории науки и медицины, постколониальных и расовых исследований, привлекает внимание к телу (органическому и механическому), отображаемому как эстетический объект в эпоху биотехнологического воспроизводства.
Концепция «зооэзиса» [1] обращает внимание на «зоны контакта» человека и животных, представленные как относительно замкнутые социальные среды и практики, одновременно исследующие значение животных для человека и выступающие средой для формирования человеческого alter ego. Зооэзис как концепция поддерживает более чем человеческие перспективы земной жизни, обращаясь к новым способам мышления, зооморфному воображению и воплощению человеческих и нечеловеческих историй и онтологий.
Помимо всех этих методологий, для исследования отношений человека и животных с новых позиций используется широкий спектр концепций экопсихологии, затрагивающих вопросы человеческой идентичности (экологической идентичности, или экоидентич-ности), этических способов взаимодействия человека с нечеловеческими формами жизни, субъектности природных объектов. С этой точки зрения представляется перспективной концепция экопоэзиса, рассматривающая отношения человека и животных как отношения сообщества субъектов, которые «совместно создают и обустраивают дома для себя и тех сообществ ..., частью которых они являются, обеспечивая условия для их сохранения, процветания и творческого движения в будущее» [6, р. 12].
Современное искусство также демонстрирует повышенный интерес к животным, часто показывая, что животные понимаются как нечто большее, чем метафорические отражения человека, и поэтому достойны художественного изучения и отражения сами по себе. Современные достижения в экологическом искусстве, биоискусстве, растительном искусстве и искусстве таксидермии указывают на поиск новых форм репрезентации животного мира, выходящих за рамки традиционной человеческой идентичности.
В интересах изучения отношений людей и животных представляется чрезвычайно важным альянс науки и искусства. Междисциплинарные связи, особенно между естественными и гуманитарными науками и искусством, вместе с последними достижениями в области экологии, создают основу для преодоления дуализма тела и разума, людей и животных, способствуют рассмотрению человечества как эмержентного комплекса процессов и структур в природе.
Согласно представлениям экогуманитарного подхода, «благодаря людям экосфера осознаёт себя и свою значимость, а также стоящие перед ней проблемы, наиболее важной из которых является нынешняя траектория развития человеческой цивилизации ... Она связана со стремлением к справедливости, пониманием важной роли человеческой составляющей экосферы, динамики и значения экосистем, частью которых является человек. Осознание диалектики признания, посредством которой люди ограничивают себя в соответствии с растущим пониманием значимости других форм жизни . является жизненной необходимостью» [6, р. 13].
постгуманизм и экогуманизм как новые позиции для рассмотрения отношений человека и животных
Дискурсы животных, человека и искусственной жизни за последние 30 лет развивались в значительной мере на фундаменте политических, этических и экономических представлений, в тесной связи с постгуманистическим контекстом. В то время как гуманизм рассматривает человека как автономного
и целеполагающего субъекта, отличающегося от всех остальных живых существ способностью вызывать изменения в окружающей среде, постгуманистическая точка зрения предполагает, что человеческая деятельность является результатом взаимодействия разных динамических внутренних и внешних процессов, в которых человек участвует, но не способен всецело их контролировать. Постгуманистическая философия конституирует человека как: а) физически, химически, биологически и информационно зависимого от окружающей среды; б) побуждаемого к действию посредством сложной динамики субъект-средовых взаимодействий; и в) не обладающего уникальными свойствами, но являющегося частью сверхсложной саморазвивающейся экосистемы — планетарной сети жизни и созданной им самим искусственной среды [5].
В настоящее время происходит интеграция постгуманизма с экологической повесткой дня, что не может не влиять на восприятие отношений человека и животных. Это ярко проявляется в работе Д. Харауэй «Пребывание в беде: создание родства в хтулуцене» [4]. Она содержит призыв к объединению людей и нечеловеческих форм жизни в интересах выживания. Человеческая исключительность, неоколониализм и дарвиновская теория, по мнению Харауэй, оправдывают угнетение и уничтожение определенных категорий людей и других живых существ. Антропоцентризм выступает ведущей причиной экологического кризиса, который в настоящее время затрагивает всю планету и поддерживает проявления неравенства в общественной жизни. Деконструируя человеческую исключительность, постгуманизм открывает новые возможности действовать в соответствии с этической позицией в отношениях людей с миром природы.
Однако при более пристальном рассмотрении отношений людей и животных с постгуманистических позиций выявляется ряд существенных противоречий, отражающих двойственное отношение постгуманистов к человеческим и нечеловеческим формам жизни. Позиция Харауэй подверглась критике, в частности, в связи с поддержкой ею идей создания гибридных форм жизни и размыванием границ между людьми и животными, поскольку гибридность
предполагает репрессивную позицию со стороны глобальных гегемонов, осуществляющих технокапиталистическую эксплуатацию людей и животных.
Г. Штайнер [11, 12] внёс свой вклад в критический анализ постгуманистических взглядов на отношения людей и животных. Сосредоточив внимание на работах Жака Дерриды, Штайнер утверждает, что постмодернистский и постгуманистический подходы не могут служить надёжным основанием для эффективной защиты прав животных, и считает, что постгуманизм предоставляет его сторонникам возможность изображать из себя радикальных защитников животных, продолжая при этом эксплуатировать и убивать их [11, р. XXIV].
Согласно А. Гару [3], «постгуманизм декларирует себя как антиэлитарное и экологически ориентированное направление мысли, хотя, по сути, выявляет скептическое отношение к жизни и не позволяет последовательно отстаивать экологические ценности ... Трудно получить чёткое представление о том, за что же выступают постгуманисты. Продолжая характерную для постмодернизма линию деконструкции и скептицизма в отношении разума и антиэлитизма, постгуманизм поддерживает непредвзятость как своё идейное преимущество, одновременно занимаясь навязыванием политкорректности и поддерживая новую «культуру отмены», защищая это на якобы научных основаниях. Критикуя гуманизм, постгуманисты отстаивают достижения новых информационных технологий, надеясь достичь бессмертия, освобождаясь от ограничений, связанных с телесной основой жизни . Постгуманистическое мировоззрение узаконивает безразличие . и ведёт к развенчанию ценности человеческой и иных форм жизни и экосистем, поскольку некритично воспринимает экономический и технологический прогресс» (р. 43).
Таким образом, необходим поиск новых экологических онтологий человека и животных, выходящих за рамки постгуманистической перспективы, обеспечивающих более справедливую и непротиворечивую нравственную позицию в отношениях человека и животных, биосферы, опирающуюся на экологию человека и природы. Есть основания считать, что экология обеспечивает ту основу, с помощью которой люди могут переопределить
свои отношения друг с другом и миром природы. В этой ситуации экогуманитарный подход утверждает этическую позицию человека в его отношениях с себе подобными, с одной стороны, и признание равенства, свободы и ценности нечеловеческих форм жизни, — с другой стороны. Экогуманитарный подход поддерживает создание новых экологических онтологий как платформы для более справедливых отношений человека и животных.
Экогуманитарный подход противостоит ориентированным на человека точкам зрения, разделяющим природу и культуру, признающим превосходство «белой» расы, мужчин, европейцев и североамериканцев. Экогумани-тарный подход отличается приверженностью фундаментальным аксиомам, связанным с необходимостью признания экологических законов и рассмотрением человечества как части системы планетарной жизни. Он основан на онтологии всеобщей взаимосвязи и отстаивает более широкую концепцию справедливости, распространяющуюся на людей и нечеловеческие формы жизни.
Экогуманизм освобождает гуманистическое мировоззрение от представлений о превосходстве людей или их определённых категорий над другими народами и живыми существами. Согласно «Манифесту экологической цивилизации» [6], человечество рассматривается как участник сложного эксперимента глобальной экосистемы (экосферы, Геи), который связан с реализацией уникального человеческого языка (семиозиса), позволяющего людям конституировать семиотические миры, выступать культурными существами и в большей мере, чем другие формы жизни, реализовать свой творческий потенциал, поскольку человеческий язык связан с огромными возможностями отражения и преобразования жизненной среды (р. 13).
Согласно этому документу, диалектика признания — это способность людей узнавать и ценить другие человеческие и нечеловеческие формы жизни как субъектов, разделяющих с ними общую жизненную среду. Благодаря этой диалектике люди формируют идентичность, развивают чувство справедливости и ощущение себя субъектами, вступающими в субъект-субъектные отношения с другими людьми и формами жизни. «Эта человеческая диалектика признания предполагает определённые ограничения мыслей
и действий, уважение свободы и значимости других . реализует нормы справедливости, связанные с пониманием роли человеческой составляющей экосферы, динамики и значимости экосистем, частью которых является человек» [6, р. 13].
Традиционное разделение между человеком как субъектом и природой как объектом не может быть основанием для формирования справедливых, этических отношений человечества с миром природы. Все формы жизни должны рассматриваться как обладающие своей субъектностью, способные к самопорождению и сотворчеству (экопоэ-зису) с разными представителями биотических сообществ, экосферы, совместно с ними обеспечивая её благополучие, устойчивость и развитие.
Жизнь при этом понимается как форма существования экосистем, т. е. как сообщество динамических процессов и элементов, находящихся в симбиотических отношениях друг с другом, координируя друг с другом свою деятельность для того, чтобы способствовать общему благу, воспроизводя и развивая наиболее подходящие условия для жизни.
Роль искусства в качестве средства отражения и конституирования отношений человека и животных
Животные всегда были популярными объектами для художников, которые изображали их либо как часть окружающей среды, либо как основные персонажи. В то же время способы изображения животных и их отношений с людьми менялись на протяжении истории человечества в соответствии с меняющимися этическими нормами и представлениями, касающимися животных.
Современное искусство исследует «контактные зоны», связанные с отношениями людей и животных, формирует нормы многовидовой эстетики, нередко рассматривает жизнь животных с более чем человеческих, экологических или постгуманистических позиций, придерживается трансдисциплинарного подхода для исследования отношений людей и животных. Олофссон Хьорн [9] считает,
что «использование концепции зооэзиса в современном искусстве отражает стремление художников изменить традиционный линейный способ описания и восприятия мира. Зооэзис предполагает большее внимание к маргинальным историям, участие иных сенсорных систем, помимо зрения, для более чуткого и внимательного подхода к предмету в искусстве» [9, р.140]. Искусство как инструмент позволяет отражать и исследовать сложные отношения между людьми, природой, технологиями и обществом [9, р. 143].
В начале XXI века художниками активно осваивались «контактные зоны» в экологическом искусстве, перформанс-арте, инсталляционном искусстве, биоискусстве, новых медиа и таксидермическом искусстве. Современные модели познания мира, основанные на интеграции науки и искусства, продвигают новые формы сосуществования и сотрудничества человека и иных живых существ.
«Деконструируя животных» путем выведения их за пределы привычных таксономий, символических и мифологических систем в искусстве, новые художественные стратегии служат средством приобретения новых знаний о планете, на которой мы сосуществуем с другими формами жизни, и показывают нам новые способы восприятия жизни, сострадания, прощения, выживания и иных переживаний характерных как для человека, так и животных как обитателей общего земного дома.
Изучение репрезентаций животных и их отношений с человеком в современном искусстве имеет огромное значение для понимания ключевых философских и этических вопросов, касающихся земной жизни в многообразии её человеческих и нечеловеческих проявлений.
примеры изображения животных и их отношений с человеком в современном искусстве
Янис Кунеллис «Двенадцать живых лошадей» (без названия) (1969)
Один из первых примеров анималистического искусства современности связан с движением группы итальянских художников Arte Povera, которые заложили основу того, что сейчас называется «инсталляционным искусством». Представитель этого движения Яннис Кунел-лис инициировал использование различных найденных объектов и решился на использование живых лошадей в качестве «произведений искусства». Его инсталляций «Двенадцать живых лошадей» 1969 года состояла из дюжины лошадей, привязанных к стенам римской Gallería l'Attico. Лошади производили сильное впечатление на посетителей галереи.
Рис. 1. Яннис Кунеллис «Двенадцать живых лошадей» (без названия) в Gallería LAttico в Риме (1969) Источник: https://medium. com/@penelope.smart/twelve-live-horses-7b599cc10491
Пространство помещения благодаря присутствию лошадей формировало особую, энергетически заряженную напряжённую атмосферу, обостряло восприятие текущего момента. Эта масштабная инсталляция запечатлевала драматизм массовых политических, социальных и культурных изменений, характерных для 60-х годов XX века. Движение Arte Povera уделяло значительное внимание событиям и атмосфере этого периода времени, в том числе войне во Вьетнаме и студенческим протестам. Данное произведение появилось также в разгар «экономическое чуда» Италии. Никогда прежде и после этого Италия не испытывала такой массовой миграции своего населения из сельского юга в промышленные города на севере страны.
Художник объяснил, что его работа призвана вызвать «дух Просвещения». Произведение, повторно поставленное на Венецианской биеннале 1976 года, стало вехой в перформатив-ных инсталляциях, основанных на взаимодействии с животными.
Йозеф Бойс «Мне нравится Америка, а Америка любит меня» (1974)
В то время как некоторые художники, такие как Яннис Кунеллис, во второй половине XX века стали помещать животных в галерейное пространство, другие создавали произведения искусства, решаясь сами присутствовать в этом пространстве, взаимодействуя с животными. Для своего пер-форманса 1974 года «Мне нравится Америка, а Америка любит меня» Йозеф Бойс три дня делил комнату с койотом в галерее Рене Блока в Нью-Йорке, участвуя в различных действиях. При этом животное выступало то в качестве наблюдателя, то в качестве участника. В перформансе использовался простой реквизит, в том числе: войлочное одеяло; трость, напоминающая пастуший посох; фонарик; животный жир и экземпляры Wall Street Journal, которые доставлялись ежедневно. Человек и зверь мирно делили своё жизненное пространство, что придавало этой художественной акции особую трогательность и драматизм. Взаимность и сочувствие во взаимодействии человека и животного имели решающее значение
Рис. 2. Перформанс Йозефа Бойса «Мне нравится Америка, а Америка любит меня» (1974.)
для этого произведения искусства, поскольку оба «актёра» влияли на ход спектакля, создавая ощущение постоянного напряжения, сохранявшегося вплоть до ухода Бойса из экспозиционного пространства.
Перформанс был основан на мифологизированной личной истории художника: когда его истребитель был сбит над территорией СССР, татарин спас ему жизнь, покрывая его тело животным жиром и медом и и заворачивая в войлочное одеяло. Перформанс был своеобразным шаманским действом, с помощью которого художник стремился залечить свои личные и социальные раны.
В это время Бойс видел, что Соединённые Штаты разделены из-за их участия в войне во Вьетнаме, протестов против расовой дискриминации и последствий рабства. Он хотел, чтобы его выступление также устранило раскол между мировоззрениями коренных американцев и европейцев-колонизаторов. Выбирая для участия в перформансе койота, являющегося индейским символом трансформации и хитрости, Бойс приглашал это мифическое животное выступить в качестве своего учителя, способного показать людям путь к выживанию. Белые поселенцы рассматривали койотов как агрессивных хищников, которых нужно истреблять, и для Бойса это означало глубокий разрыв между европейской культурой, наследниками которой являлись белые колонизаторы, и представителями коренных народов Америки. Бойс чувствовал, что Америке нужно «помириться» с койотом, признав свою неправоту. Очевидно, что этот перформанс также напоминает о геноциде коренных народов и истреблении представителей местной фауны европейскими завоевателями, и о том, что в результате колонизации экосистеме континента был причинён невосполнимый ущерб.
Ньютон и Хелен Харрисон «Набор для выживания» / «Портативнаярыбная ферма»
Ньютон и Хелен Харрисон были одними из пионеров экологического искусства и более сорока лет работали с биологами, экологами, архитекторами, градостроителями и другими художниками, реализуя совместные проекты, связанные с поиском путей сохранения биоразнообразия.
Пара начала сотрудничать в области экологического искусства с работы «Мех и перья», которая представляла собой карту мира с обозначенными вымершими и находящимися под угрозой исчезновения видами. Некоторые из их ранних работ также включали серию проектов под названием «Набор для выживания» (№ 1-3). Один из таких проектов был связан с размещением креветок в четырёх низких, соединённых между собой бассейнах с солёной водой у главного входа в музей.
Каждый бассейн был заполнен водорослями и водой с различным содержанием соли. Цвет воды в бассейне менялся в зависимости от концентрации соли, создавая произведение искусства, в котором природные миниатюрные экосистемы использовались для создания цветовых полей. Морские креветки были помещены в бассейны ближе к концу выставки. Поедая водоросли, они меняли цвет воды. Это произведение в целом было демонстрацией характерной для экосистемы простой петли обратной связи и того, что искусствовед Джек Бернхэм назвал «эстетикой систем», возникающей из отношений разных форм жизни в естественной среде обитания.
Другие «Наборы для выживания» были посвящены минералам и овощам. Попытка Хар-рисонов экспонировать портативную рыбную ферму как основную часть очередного проекта в сентябре 1971 года в галерее Хейворд в Лондоне вызвала скандал. Ньютон построил шесть аквариумов с резиновым покрытием в галерее с намерением создать демонстрационную рыбную ферму. Была запланирована серия демонстраций, во время которых сома убивали электрическим током в соответствии со стандартами Общества защиты животных Америки, а затем разделывали, жарили и подавали посетителям.
Однако галерея и художник сильно недооценили реакцию британской публики на то, что Королевское общество по предотвращению жестокого обращения с животными (КЗРСА) объявило «ритуальной казнью» сома. Портативная рыбная ферма актуализировала следующие вопросы: что мы должны есть, кому и как разрешено готовить пищу, а также вопрос о той дистанции между живым животным и мясом на тарелке, которую необходимо поддерживать исходя из этических соображений. Судя по общественной
реакции, стало ясно, что убийство животных и приготовление из них еды должны происходить за закрытыми дверьми и осуществляться специальным персоналом.
Портативная рыбная ферма фактически была концептуальным связующим звеном между искусством среды, которое использовало природу в первую очередь как материал или место для создания произведений искусства, и экологическим искусством, которое не только задействовало экологические системы, но и внедряло этические ценности, связанные с защитой животных. Формирование норм экологической этики в тот период, таким образом, протекало в тесной связи с развитием экологического искусства как такого движения, которое было вызвано к жизни экологическим кризисом. Экологическое искусство, инициированное Харрисонами, наряду с другими художниками, выступило той «кризисной художественной дисциплиной», в которой нейтралитет не уместен, поскольку художник и его аудитория должны занимать последовательную позицию защитников природы.
Адель Абдессемед «Не верь мне» (2008.), «Фабрика» (2009), «Таксидермия» и «Кто боится большого злого волка» (2010 )
Печально известный своими провокационными произведениями Адель Абдессемед сделал себе имя благодаря видеоработам, исследующим жестокое обращение с животными. Наиболее спорными из этих произведений является «Не верь мне» (2008), в котором мужчина использует кувалду, забивая ею насмерть несколько животных перед кирпичной стеной, а также проект «Фабрика» (2009), в рамках которого был показан настоящий зверинец из нескольких животных, включая змей, жаб, петухов и собак, которые вступали в схватку друг с другом в неравной битве за выживание. Эти две кровавые и трудные для восприятия работы демонстрировали распространённые формы отношений человека и животных, когда человек поддерживает или провоцирует грубое физическое насилие и кровавые зрелища, связанные с борьбой животных за выживание. Хотя в повседневной жизни люди в значительной степени избегают встречи с подобными ситуациями, проекты Абдессемеда затронули острые этические вопросы, связанные с отношениями людей с животными.
Рис. 3. Адель Абдессемед «Не верь мне» (2008) Экопоэзис: экогуманитарные теория и практика. 2023, Том 4, № 2. ISSN 2713-1831
Две других провокационных работы Абдессе-меда «Таксидермия» и «Кто боится большого злого волка» (обе 2010 г.), представляли собой куб и настенный рельеф, сделанные из тел десятков животных, обожжённых до хрустящей корочки.
Абдессемед утверждает, что при создании своих работ он не совершал насилия над животными. Он либо покупал туши животных для проектов «Таксидермия» и «Кто боится большого злого волка», либо при подготовке проекта «Фабрика» производил видеосъёмку в Мексике, где бои животных разрешены законом, а при создании работы «Не верь мне» производил видеосъёмку того, что происходило на настоящей скотобойне, работающей в обычном режиме.
Патрисия Пиччинини «Сородичи» (2018)
Патрисия Пиччинини — австралийская художница, использующая разные художественные средства, включая живопись, графику, скульптуру, инсталляции, цифровую печать, видео и звук. Центральное место в творчестве Патриции Пиччинини занимает исследование отношений людей с окружающей средой, как искусственной, так и естественной. Важно значение она придаёт исследованию опыта сопереживания и связи в отношениях людей и животных. Своими работами она также стремится активизировать публику, и при этом подчёркивает, что её искусство не политическое, а обращено к личному эмоциональному и физическому опыту зрителей, их способности к сопереживанию животным как «родственникам» человека в мире, где животные, растения, машины и люди могут общаться друг с другом, хотя их отношения на первый взгляд кажутся странными и дистанцированными. Работы этой художницы способствуют пробуждению в зрителях чувства заботы, открытости и терпимости в отношениях с животными [10].
Обращая внимание на животных, её искусство также затрагивает острые социальные проблемы человечества, такие как неравенство и дискриминация, эксплуатация, насилие и ухудшение состояния окружающей среды.
Рис. 4. П. Пиччинини «Сородичи» (2018) Источник: ИПрв^/мгмгмг.раМааркстт. пеХ/а-е$$ау . ркр?1й=121
«Сородичи» Пиччинини (2018) (рис. 4) — это гиперреалистичная скульптура размером с человеческое тело или тело орангутанга, изображающая семейство существ, похожих на орангутангов. Фигуры матери и двух её детенышей имеют сходство как с орангутангами, так и людьми. Орангутанги являются тем видом животных, существованию которого угрожает вырубка лесов.
«Сородичи» являются признанием общей основы животной идентичности разных видов, включая человека, позволяющей преодолевать разделение между людьми и животными. Особенностью орангутангов является то, что они являются ближайшими «родственниками» человека. Матери орангутанов, как и матери в человеческой популяции, сопровождают своих детей и заботятся о них в течение многих лет. Генетический анализ и наблюдение за поведением приматов показывают, насколько мала разница между ними и человеком.
Берлинда де Брюйкер «Жизнь не потеряна» / «Зурбарану» (2015)
Произведение Берлинды де Брюйкер «Жизнь не потеряна» / «Зурбарану» (2015) — (рис. 5) представляет собой инсталляцию с телами двух чистокровных лошадей, лежащих друг на друге, помещённых в старинный шкаф-витрину. Для создания этой инсталляции были использованы восковые скульптуры размером с реальную лошадь, покрытые реальной конской кожей и тканью. Фигуры лошадей, связанные кожаными ремнями и с головами, закрытыми одеялами в замкнутом пространстве шкафов-витрин, олицетворяют возвышенную красоту и поэтическое изящество, с одной стороны, и ужас, хрупкость и тлен, — с другой стороны.
Работа вызывает ассоциации с пытками и беззащитностью, в то же время актуализирует потребность в сохранении природы и защиты жизней разных существ. Она отражает склонность человека к познанию мира природы, путь научного исследования животных, восхищения их красотой. В то же время эта скульптура отсылает к произведению «Агнец Божий» (1635-1640) испанского художника эпохи барокко Франсиско де Сур-барана и на новой основе его интерпретирует. Животное с завязанными глазами предстаёт
в момент ожидания жертвоприношения или расправы, переживания страдания и смирения перед судьбой, перекликаясь с иконографией образа Сурбарана.
Комментируя это произведение, Олофс-сон Хьорт [9] отмечает: «Примечательно, что скаковых лошадей, когда они больше не нужны для скачек (ужасного вида спорта, с учётом травматизма лошадей), убивают, снимают с них шкуры, чтобы использовать их в кожевенной промышленности. В то время как мясо лошадей используется как пища для людей и собак. Поскольку содержать скаковых лошадей дорого, новорождённых жеребят убивают, чтобы снизить затраты ... Эта работа касается вопросов биополитики и коммодификации животных в транснациональном масштабе, того, как люди распоряжаются жизнями и телами животных в системе производства и потребления, в интересах человеческого престижа и капитала» (р. 69).
Олофссон Хьорт [9] также подчёркивает, что данное произведение выдвигаеттеле-сную чувствительность животного и человека на передний план: «Де Брюйкер принимает и передаёт страдание любого живого существа, призывает принять смертность человека и животного, а не искать вечную жизнь
Рис. 5. Берлинда де Брюйкер, «Жизнь не потеряна» / «Сурбарану» (2015). Лошадиная кожа, ткань, дерево, железо, эпоксидная смола. Фото: Мирьям Девриндт. Предоставлено Хаузером и Виртом
или вечную красоту, как это характерно для искусства эпохи Возрождения. Это бросает вызов традиционному эстетическому восприятию, вызывая чувства страха, сострадания, боли или отвращения» (р. 75).
Заключение
«Поворот к животным» в современной культуре совпадает с утверждением постгуманистического и экогуманитарного мировоззрения, приходящим на смену антропоцентрическому мировоззрению. Задача этой статьи заключалась в том, чтобы обратить внимание на вопросы защиты прав животных и человека на основе критических исследований животных и биополитической повестки дня. Это связано с таким восприятием планетарной жизни, которое признаёт жизненную среду планеты как место нашего совместного обитания с другими существами, вместе с которыми мы можем выжить и двигаться в будущее на основе природосообразного мышления и образа жизни.
Статья включает критический анализ того, как меняющийся культурный, эстетический, политический и медийный ландшафт определяет изменения нашего восприятия ролей и ценностей, связанных с местом
животных в культуре и экосистеме планеты. Был предпринят анализ того, как животные представлены в современном искусстве, и как животное существование приобретает новое значение в научном и художественном дискурсе, в процессе познания мира, знаменуя собой новый этап исследования отношений человека и животных. Чтобы понять актуальность тесной взаимосвязи жизней животных и человека, наряду с новыми научными подходами, в статье были представлены произведениями некоторых известных современных художников.
Хотя их личные взгляды на проблему отношений человека и животных различаются, они склонны формировать более инклюзивную этическую позицию в отношении окружающей среды, отстаивают социальную и природную экологию, используют искусство как форму социальной активности, связанную с защитой прав животных. Экология обеспечивает основу, с помощью которой люди могут пересмотреть свои отношения друг с другом и с миром природы, разными живыми существами. Экология служит основой для деколонизации планеты, людей и животных, поднимает вопрос об изменении отношений человека с окружающей средой, утверждении принципов равноправного общения, партнёрства и сотворчества с людьми и нечеловеческим миром.
Литература
1. Chaudhuri U. The stage lives of animals. Zooesis and Performance. — New York and London: Routledge, 2017.
2. DeMello M. Animals and society: An introduction to human-animal studies. — New York. TY: Columbia University Press, 2012.
3. Gare A. Against posthumanism: posthumanism as the world vision of house-slaves // Borderless Philosophy. — 2021. — No. 4. — P. 1-56.
4. Haraway D. Staying with the trouble: making kin in the chthulucene. — Durham, NC: Duke University Press, 2016.
5. Keeling D. M. and Lehman M. N. Posthumanism. Oxford Research Encyclopedia of Communication, 2018. doi:http://10.1093/acref ore/9780190228613.013.627
6. Kopytin A., Gare A. Ecopoiesis: A manifesto for ecological civilization // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2023. — Vol. 4, No. 1. — P. 6-18.
7. Larissa Heinrich A. Chinese surplus: biopolitical aesthetics and the medically commodified body. — Durham, NC, London: Duke University Press, 2018.
8. Matsuoka A. and Sorenson J. (Eds.). Critical animal studies. Towards trans-species social justice. — Lanham, MD: Row-man & Littlefield Publishers, 2018.
9. Olofsson Hjorth A. P. Zooesis and contemporary art. Animal, plant, and machine ontologies: art representations beyond the human. — Master's Thesis. Stockholm: Stockholm University, 2022.
10. Piccinini P. Some thoughts about my practice, 2020. Last modified 2021, https://www.patriciapiccinini.net/a-essay. php?id=112
11. Sorenson J. (Ed.). Critical animal studies. Thinking the unthinkable. — Toronto: Canadian Scholars' Press, 2014.
12. Steiner G. Anthropocentrism and its discontents: the moral status of animals in the history ofWestern philosophy. — Pittsburg, PA: University of Pittsburgh Press, 2005.
13. Steiner G. Animals and the moral community: mental life, moral status, and kinship. — New York, NY: Columbia University Press, 2008.
Ссылка для цитирования
Копытин А. И. Отношения человека и животных в зеркале науки и искусства: постгуманистическая и экогума-нитарная перспективы // Экопоэзис: экогуманитарные теория и практика. — 2023. — T. 4, № 2. [Электронный ресурс]. — URL: http://ecopoiesis.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 «Библиографическая ссылка» (введён в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] — дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.
Kopytin A. I. Post-human and eco-human perspectives on the human-animal relations in art and science // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2023. — Vol. 4, No. 1. [open access internet journal]. — URL: http://en.ecopoiesis. ru (d/m/y)
