CC BY
55
Марченко А.Н., Нечаев М.Г. Отношение высшей церковной иерархии к Февральской революции на примере Пермской епархии // Вестник ПНИПУ. Культура. История. Философия. Право. - 2018. - № 1. - С. 90-98. ЭО!: 10.15593/регт.^/2018.1.10
Marchenko A.N., Nechayev M.G. Attitude of supreme church authority to the February Revolution: the example of Perm eparchy. Bulletin of PNRPU. Culture. History. Philosophy. Law, 2018, no. 1, pp. 90-98. DOI: 10.15593/perm.kipf/2018.1.10
DOI 10.15593/perm.kipf/2018.1.10 УДК 271.2(470.53)"1917"
ОТНОШЕНИЕ ВЫСШЕЙ ЦЕРКОВНОЙ ИЕРАРХИИ К ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ НА ПРИМЕРЕ ПЕРМСКОЙ ЕПАРХИИ
А.Н. Марченко1, М.Г. Нечаев2
1 Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь, Россия
1 ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9700-8073
2Пермский национальный исследовательский политехнический университет, Пермь, Россия
2 ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4798-7573
Падение монархии положило конец синодальному строю. Православная церковь перестала быть главной конфессией страны, оказавшись перед лицом многочисленных внутренних проблем. Крушение Российской империи имело тяжелые социально-психологические последствия для духовенства - сословия, привыкшего осознавать свою высокую общественную значимость. Многотысячная армия рядовых клириков - священников, диаконов, псаломщиков не могла оставаться в стороне от политических событий. Вопрос об отношении к падающей монархии и рождающемуся республиканскому строю оказался камнем преткновения, расколовшим духовенство на сторонников и противников Февральской революции. Особняком в общей массе российского духовенства стояли высшие церковные иерархи. Близость к высшим сферам государственной власти делала многих епископов убежденными апологетами монархии. Отречение царя и переход власти к Временному правительству, начало демократических преобразований в стране на фоне трагических событий Первой мировой войны воспринимались ими как начало всеобщей национальной и государственной катастрофы.
Данная статья посвящена общественно-политической деятельности в период Февральской революции одного из выдающихся представителей русского епископата - епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского). Будучи убежденным монархистом, епископ Андроник (Никольский) был вынужден подчиниться Временному правительству как новой законной государственной власти. Однако его обличительные речи, обращенные к «творцам революции», и пламенные призывы к молитве о восстановлении монархии в начале марта 1917 года привели к острому конфликту с местной революционной властью и обер-прокурором Святейшего синода В.Н. Львовым. Реконструкция «пермского дела» Андроника (Никольского) в первой половине 1917 года заставляет пересмотреть стереотипные представления об особенностях государственно-церковных взаимоотношений в данной исторической ситуации.
Ключевые слова: революция, Российская православная церковь, обер-прокурор, Святейший синод, Пермская епархия, епископ, духовенство, Временное правительство.
ATTITUDE OF SUPREME CHURCH AUTHORITY TO THE FEBRUARY REVOLUTION: THE EXAMPLE OF PERM EPARCHY
Alexey N. Marchenko1, Michael G. Nechayev2
1 Perm State University, Perm, Russian Federation
1 ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9700-8073
2 Perm National Research Polytechnic University, Perm, Russian Federation
2 ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4798-7573
The fall of the monarchy initiated the end of the Synodal system. The Church facing with multiple internal problems stopped to be the main confession of the country. The collapse of the Russian Empire had serious social and psychological consequences for the clergy -the clerical order, accustomed to be aware of its high social significance. The army of many thousands of ordinary clergymen - priests, deacons, Psalm-readers could not watch the political events from the sidelines. The problem of relation to the falling monarchy and the arising
© Марченко Алексей Николаевич - доктор исторических наук, заведующий кафедрой теологии Регионального института непрерывного образования, e-mail: [email protected].
Нечаев Михаил Геннадьевич - кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой государственного управления и истории, e-mail: [email protected].
Republican order appeared to be the stumbling block which splitted the clergy into supporters and opponents of the February revolution. In contrast to the most Russian priesthood the upper clergy kept aloof. The proximity to the higher spheres of state power made many bishops to be strong apologists of the monarchy. The abdication of the tsar and adoption of power by the Provisional government, beginning of democratic transformations in the country against the backdrop of the tragic events of the First World War was taken as the beginning of general national and state disaster. This article focuses on political activities during the February revolution of one of the outstanding representatives of the Russian episcopate - Bishop of Perm and Kungur Andronicus (Nikolsky). Being a strong monarchist, Bishop Andronik (Nikolsky) was forced to obey the Provisional government as the new legitimate state power. However, his diatribes, directed "to the creators of the revolution", and flaming appeals to pray for the restoration of the monarchy in the beginning of March 1917 led to severe conflicts with local revolutionary authorities and the Chief Procurator of the Holy Synod V. N. Lvov. Reconstruction of "Perm case" of Andronik (Nikolsky) in the first half of 1917 makes necessary redefine the stereotype of the State and Church relationship in the given historical situation.
Keywords: Revolution, Russian Orthodox Church, the chief Procurator, the Holy Synod, the Perm diocese, the Bishop, the clergy, the Provisional Government.
Государственно-церковные отношения в период Февральской и Октябрьской революций 1917 года представляют особый интерес для исследователей. На повестку дня выходят вопросы развития православной церкви в указанный период, поиска путей ее самоопределения в новой, непривычной для нее политической и социально-экономической реальности.
Чрезвычайно сложное и противоречивое положение православной церкви, оказавшейся, с одной стороны, лишенной защиты со стороны уничтоженного монархического государства, с другой - наконец вырвавшейся из-под его диктата, убедительно характеризует историк С. Л. Фирсов: «Заложница политических настроений, Церковь должна была испытать всю ненависть люмпенизированных и распропагандированных масс. Лозунги всеобщего равенства становились стимулятором классовой ненависти. Революция стала социальным детонатором антирелигиозных настроений среди недовольных своей жизнью людей. В их представлениях Церковь и царство были едины, и десакрализация представлений о царстве, естественно, сказывалась и на отношении к Церкви» [1, с. 486-487].
Интересен и важен вопрос об отношении духовенства, особенно высших иерархов Русской православной церкви, к Временному правительству и новым государственным институтам, вызванным к жизни революцией. Попытку решения этой проблемы можно обнаружить в работах М.А. Бабкина, где духовенство тенденциозно представлено как революционная сила [2, с. 104-106], и П.Г. Рогозного, который утверждает, что высшее духовенство Русской православной церкви в революционный период активно участвовало в политической борьбе за власть в своих епархиях [3, с. 3-4].
Общественно-политическая деятельность духовенства, епископата уральских епархий: Пермской, Екатеринбургской, Уфимской во время двух революций уже была исследована М.Г. Нечаевым [4, с. 311-312]. Однако сегодня представляется возможным существенно расширить исследование и детализировать ход событий в Пермской епархии. Этому способствуют новые документы, обнаруженные в центральных хранилищах - Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном историческом архиве (РГИА) и опубликованные М.А. Бабкиным [5, с. 137-144] и В. А. Королевым [6, с. 35-40].
О начавшейся революции стало известно в Перми уже 28 февраля 1917 года. Однако церковная жизнь в губернской столице продолжалась сложившимся порядком. 1 марта 1917 года. епископ Пермский и Кунгурский Андроник совершил панихиду «по в Бозе почивших Государях Императорах» Александре II и Александре III [7, с. 3]. Это богослужение не носило политического характера, так как было традиционным и совершалось ежегодно в день убийства «Царя-освободителя» и неудавшегося покушения на «Царя-миротворца».
2 марта 1917 года император Николай II отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила. 3 марта великий князь Михаил Александрович подписал акт, согласно которому решение о государственном устройстве он передавал на усмотрение Учредительного собрания.
Уже вечером 3 марта по инициативе епископа Андроника в архиерейском доме состоялось совещание представителей светской и духовной власти. Кроме преосвященного Андроника из духовенства на совещании присутствовали: ректор Пермской Духовной семинарии архимандрит Матфей (Померанцев) и два протоиерея: настоятель Спасо-Преображенского кафедрального собора Александр Воскресенский и благочинный градо-Пермских церквей Иоанн Пьянков. Большинство участников собрания занимали осторожную позицию и предлагали «ничего не предпринимать, а выжидать дальнейших событий». Верность монархии выразили представители епархии. Так, архимандрит Матфей (Померанцев) заявил, что «Россия не может существовать без царя». Подводя итог совещания, преосвященный Андроник говорил, что «Российская Православная Церковь на протяжении всей истории была хранительницей и защитницей порядка. Она и теперь не может остаться равнодушной зрительницей настоящих и предстоящих бедствий и должна возвысить свой голос в защиту порядка, а порядок, по его мнению, немыслим без самодержавного государя». Затем он зачитал проект написанного им обращения «Архипастырский призыв ко всем русским православным христианам». Было решено напечатать обращение и разослать его по церквам [8, л. 10-11].
В этом обращении пермский епископ извещал свою паству о свершившихся переменах в государственной жизни страны: «Среди грозных событий тяжкого времени, перед лицом стоящего у врат Отечества лютого и коварного врага, совершилось событие величайшей важности и священности. Боговенчанный Государь Император Николай II Александрович <...> сложил с главы Своей Царскую Корону, отрекшись от Царского Престола с передачей такового Своему Царственному Брату Великому Князю Михаилу Александровичу. Да будет воля Всевышнего. Но сегодня Телеграфное агентство принесло телеграмму о том, что Великий Князь Михаил Александрович решил принять Верховную Власть в том лишь случае, если такова будет воля всего великого народа нашего через всенародное голосование. Вместе с тем Великий князь Михаил Александрович просит всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, теперь облеченному всей полнотой власти, впредь до выражения всем народом своей воли. <. > Среди таких обстоятельств Именем Божиим и для блага Родины нашей призываю всех православных чад Церкви и граждан Державы Российской оказывать всякое послушание Временному правительству, сохранять всяческое спокойствие, всякому на своем месте и деле усилить работу на славу и благополучие Отечества, чтобы жестокий враг не воспользовался создавшимся трудным положением в стране нашей» [9, л. 89 об.].
Из этого воззвания епископа Андроника очевидно, что владыка, признавая законной власть Временного правительства, считал необходимым в ближайшем будущем восстановление в России монархической государственности. На это обращение преосвященного Андроника со стороны пермяков последовала неоднозначная реакция. Революционно настроенные граждане усмотрели в призывах архипастыря «явную пропаганду и подстрекательство против Нового Правительства» [9, л.89 об.].
По воспоминаниям Н.Г. Аристова «На следующий день (4 марта) около полудня обращение епископа Андроника было разослано по приходам и вывешено на витринах города. Оно встречено было с недоумением и осуждением. "Архиерею царя надо!", - говорили останавливавшиеся у витрин люди. Особенное негодование оно вызвало у солдат и рабочих.» [8, л.13].
До опубликования 5 марта 1917 года Манифеста Николая II и акта отречения Михаила Александровича по указанию епископа Андроника в храмах Пермской епархии продолжали молиться «О Благочестивейшем Государе нашем Михаиле Александровиче». В воскресный день - 5 марта 1917 года епископ Андроник совершил литургию в Спасо-Преображенском
кафедральном соборе г. Перми, по окончании которой зачитал с амвона манифест и акт об отречении и резюмировал их в своей проповеди.
«Не стало у нас Царя и Церковь не смеет провозгласить в своих молитвах и песнопениях эту самую народом исторически созданную святыню народной души <...> Довели бесчестные царские советники до этого тяжкого испытания. Своею вероломною бесчестностью они забрызгали грязью драгоценную царскую порфиру и вынесли ее для поругания на улицу, смешав царское имя с пошлостью, бесчестим ее, унижая русский народный дух и святыню русского народа. <...> Итак, теперь у нас междуцарствие. Когда-то еще соберется так необходимое теперь Учредительное Собрание, да и как-то оно соберется, когда внутри неустройство, со вне - сильный и коварный враг. Да и выборщики сидят теперь в окопах. <...> И в такое трудное положение поставили наше Отечество обманывавшие Царя бесчестные люди. Да судит их Господь и в сем и в будущем веке, как уже и осудил! Но что же нам теперь делать при таких обстоятельствах междуцарствия? Ведь смута будет продолжаться в умах, и многое может расстроить в Отечестве нашем. Прежде всего, по призыву Великого Князя Михаила Александровича призываю всех русских граждан проявлять полное подчинение Временному нашему теперь Правительству, облеченному всей полнотой власти и не без воли Божьей взявшему бразды Правления в такое тяжкое время». [10, л. 3-7 об.].
Таким образом, призвав свою паству к повиновению Временному правительству, епископ Андроник публично осудил действия участников февральских событий, приведших к отречению Николая II и падению монархии. Закономерно, что эта проповедь и особенно печатное обращение к народу «Призыв ко всем православным русским людям» от 4 марта вызвали протест со стороны революционных сил.
6 марта в Перми произошла смена власти - Пермский губернатор М. А. Любич-Ярмолович -Лозина-Лозинский подписал акт передачи своих полномочий первому комиссару Временного правительства в Пермской губернии, председателю земской управы Е.Д. Калугину.
7 марта своей резолюцией на полученном указе Синода преосвященный Андроник (Никольский) распорядился духовенству Пермской епархии молиться за богослужением «О Бого-хранимей Державе Российстей и о Благоверном Временнем правительстве ея» [11, с. 4].
8 марта священнослужители Перми и Мотовилихи на общем собрании выразили свое полное сочувствие новому правительству [12, с. 4]. Согласно решению этого собрания епископ Андроник написал воззвание «К предстоящему Учредительному Собранию ко всему духовенству Пермской епархии», в котором призывал «иметь полное искреннее подчинение Временному правительству, что обеспечит желанный порядок» [13, с. 1].
В тот же день - 8 марта губернский комиссар Е. Д. Калугин был ознакомлен с содержанием речей епископа Андроника, вызвавших широкий общественный резонанс. При этом епископ не только направил Е.Д. Калугину письменные копии, но и настаивал «для опровержения кривотолков» на их публикации в «Вестнике Пермского края» - органе Пермского исполнительного комитета общественной безопасности [14, л. 155]. Однако его просьба не была удовлетворена.
19 марта в Спасо-Преображенском кафедральном соборе по соглашению с губернским комиссаром состоялось приведение к присяге «на верность службы Российскому государству» пермского духовенства и верующего народа. Перед началом обряда епископ Андроник обратился к пастве со словом, призывая «перед Всевидящим Богом не лживо принести присягу» [15, с. 213].
Епископ Андроник (Никольский) лично зачитал с амвона текст присяги, после чего по примеру архипастыря все присутствующие приложились ко кресту и Евангелию и подписались в присяжном листе. Тем же порядком приведение к присяге происходило во всех градо-Пермских церквах.
Это торжественное мероприятие было омрачено начавшимися в губернии народными беспорядками, причиной которых стало неверное понимание рабочими предоставленных свобод и крайнее озлобление крестьян на земство за принудительную реквизицию хлеба по крайне низкой фиксированной цене [10, л.13].
Стремясь снять с себя ответственность за народные возмущения, местные власти решили представить одним из главных виновников возникших беспорядков епископа Андроника (Никольского). Впрочем, неосторожное поведение епископа давало повод властям для такой интерпретации событий и решительных мер. Сначала революционеры пригрозили архипастырю арестом, однако отказались от этого шага, боясь усиления народных возмущений. Православные ответили угрозами в случае ареста своего епископа устроить в Перми многолюдный крестный ход - «подняться и с крестами освободить его» [10, л.14].
Чтобы избежать народных волнений вокруг личности архиерея, власти приняли решение избавиться от епископа Андроника (Никольского) руками вышестоящих правительственных инстанций, полагая, что народу будет легче смириться с решением Синода о его отставке без объявления ее истинных причин.
Ночью 16 марта 1917 года Пермский исполнительный комитет общественной безопасности и Совет рабочих и солдатских депутатов г. Перми направили обер-прокурору Святейшего синода В.Н. Львову секретную телеграмму с жалобой на епископа Андроника (Никольского). В телеграмме говорилось: «...Епископ Андроник в проповеди сравнивал Николая Второго с пострадавшим Христом, взывал к пастве о жалости к нему. Произвел впечатление. Далее открыто занимает и рекомендует занимать выжидательную позицию. Сам нарывается на арест и рекомендует духовенству вызвать аресты в их среде, мешает организоваться духовенству. Арест нежелателен, просим немедленно устранить: вызвать в Петроград...» [9, л.77].
Однако сохранить затеянную интригу в тайне революционным властям не удалось. Узнав о телеграмме, епископ Андроник (Никольский) решил немедленно обратиться за помощью к своему наставнику - авторитетнейшему церковному иерарху, члену Синода, архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому).
21 марта 1917 года в письме к владыке Арсению он объяснял обстоятельства возникновения конфликта и просил организовать справедливое расследование его дела. В частности, одной из причин поступившего на него доноса архипастырь считал кляузы либерально настроенных священников, вступивших в сговор с революционной властью.
«Ваше Высокопреосвященство! <. > Если господин Обер-прокурор поставил вопрос о моем увольнении на покой, то долгом своим почитаю довести до Вашего сведения следующее -Моя опасная для общественной безопасности деятельность заключается в <...> моем "Архипастырском призыве" от 4 марта и произнесенной мною 5 сего марта в кафедральном соборе и произведшей несомненно сильное положительное впечатление проповеди <...> Лично присутствуя на мною же открытых собраниях градо-Пермского и Мотовилихинского духовенства и давая всем возможность высказаться, однако считаю нужным обнаруживать задор и неосновательность некоторых ораторов, очевидно и поспешивших пожаловаться о том Пермскому Исполнительному Комитету общественной безопасности, а вероятнее всего, и самому Пермскому Совету рабочих и солдатских депутатов <.> Докладывая о сем, в случае требования господина Обер-прокурора моего увольнения на покой, прошу Вас не отказать настоять на строгом и всестороннем суде моей опасной деятельности, чтобы не давать дела в руки террора, хотя бы и признано было за лучшее уволить меня на покой» [14, л.155-156].
Долго ждать реакции на донос из Петрограда не пришлось. 22 марта 1917 года епископ Андроник получил от обер-прокурора Святейшего синода князя В.Н.Львова телеграмму, в ко-
торой требовалось дать объяснения по поводу жалобы. «Ввиду полученных сведений, что вы стали на защиту старого строя, восстанавливаете духовенство против нового государственного строя и мешаете духовенству организоваться, прошу немедленно сообщить сведения по настоящему предмету» [9, л.78].
23 марта 1917 года владыка направил обер-прокурору подробный телеграфный отчет о своей деятельности за весь период власти Временного правительства. Раскрывая подлинные причины обострения ситуации в Пермской губернии, владыка Андроник предупреждал Святейший синод и Временное правительство о грозящей опасности усиления народных беспорядков в Пермской губернии.
«. Считаю своим долгом довести до Вашего сведения, что создаваемый разными комитетами и советами рабочих террор, в противовес нашим призывам к миру и успокоению, быстрым шагом ведет к погибельной анархии. Убежден, что это взвинчивание рабочих есть дело немецких провокаторов, чтобы создаваемой анархией немцы могли воспользоваться и целиком забрать и полонить нас, оставивши всех перед «разбитым корытом». <...> Не боялся и прежде писать высшей власти и даже лично ныне в августе 1916 года в Ставке Верховного Главнокомандующего говорил бывшему Царю Николаю II о неотложной борьбе со всякой неправдой, что в народе идет опасная смута, которая проявит весь гнев народа. Меня, конечно, не слушали и дожили до взрыва народного негодования, все низвергнувшего. Не боюсь говорить и Временному Правительству, что не поведет к добру тот террор, зарывающиеся анонимные советы рабочих и разные комитеты <.>
Подчиняюсь всецело Временному Правительству, к тому же призывая всех, однако боюсь только Единого Бога, как страшного Мздовоздаятеля и, боясь Его, не боюсь высказывать власти верноподданническую правду, пока это не поздно» [10, л. 14].
Ожидать положительной реакции на такое объяснение не приходилось. Эмоциональный характер и авторитарный, «диктаторский» стиль управления обер-прокурора Синода В.Н. Львова, его недоброжелательное отношение к епископам были хорошо известны пермскому архиерею. Особенно беспощаден был обер-прокурор к архиереям, обязанным своей карьерой «царскому другу» Григорию Распутину. К этому времени за связи с Распутиным уже лишились занимаемых кафедр митрополит Петроградский и Ладожский Питирим (Ок-нов), архиепископ Владимирский и Шуйский Алексий (Дородницын), епископ Саратовский и Царицынский Палладий (Добронравов).
И все же у епископа Андроника (Никольского), известного в церковных кругах своей крайней неприязнью к «распутинской партии», оставалась надежда на справедливое решение и заступничество хорошо знавших его влиятельных иерархов - членов Синода.
27 марта 1917 года епископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский) вновь обратился с письмом к члену Синода архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому), в котором просил повлиять на ход его дела и «не допустить безапелляционного хозяйствования господина Обер-прокурора в делах церковных с унижением для архиерейского достоинства на непоправимый соблазн православных и на радость восстающим на Церковь» [10, л.1-1 об.].
Однако ситуация разворачивалась не в пользу противников обер-прокурорского произвола. В апреле 1917 года В.Н. Львов начал настоящее наступление на епископат, обвиняя архиереев в монархизме.
5 апреля 1917 года он сделал очередной секретный запрос на имя епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского), в котором обвинял владыку «в возбуждении народа
не только против Временного правительства, но и против духовной власти вообще» и требовал от епископа новых объяснений о его отношении к существующей власти [14, л.159].
Этот запрос вызвал возмущение епископа Андроника действиями обер-прокурора. В поздравительном пасхальном послании к архиепископу Арсению (Стадницкому) от 10 апреля 1917 года он обратился к членам Синода, призывая их противостоять «волюнтаризму» обер-прокурора В.Н. Львова и выражал готовность в случае неблагоприятного рассмотрения его дела уйти на покой.
«Христос Воскресе! Ваше Высокопреосвященство. Теперь вы опять собрались в Синоде. Стойте твердо на принятом пути против архицезаря. Только следовало бы держать в известности о всем епархиальных архиереев.<.. .> Если уволят меня на покой, то не откажите телеграфировать мне, чтобы поскорее собраться. От террористов всего можно ожидать: Екатеринбургского епископа Серафима (Голубятникова), по рассказам, под конвоем провели до вокзала, не разрешили проститься ни с кем, не допускали народ благословиться <. > Синод должен заступиться за архиереев. Народ озлобляется. Меня не арестовали из боязни народа, посему и послали секретно телеграмму о покое. От обера разъезжает поручик, собирая сплетни об архиереях и внушая духовенству: если какие недоразумения, то пишите мне или Львову <...> Следовательно, шпионаж низкий идет у создателей террористической свободы <...> Не уступайте архиереев террору, приводящему Россию на край гибели...» [14, л.157-157 об.].
Вопреки ожиданиям пермского архипастыря его дело на очередном заседании Святейшего синода рассмотрено не было. Однако противостояние «синодалов» обер-прокурору В.Н. Львову закончилось не в их пользу. 14 апреля 1917 года в ответ на протест членов Синода против самочинной передачи обер-прокурором главного органа церковной печати - журнала «Церковный вестник» из ведения Синода в ведение Сант-Петербургской Духовной академии В.Н.Львов распустил Синод. Он вывел из его состава митрополита Киевского и Галицко-го Владимира (Богоявленского), архиепископов Новгородского и Старорусского Арсения (Стадницкого), Виленского и Литовского Тихона (Беллавина), Гродненского и Брестского Михаила (Ермакова). Их места заняли экзарх Грузии архиепископ Карталинский и Кахетинский Платон (Рождественский), архиепископ Ярославский и Ростовский Агафангел (Преображенский), епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (Ухтомский). Сохранить свое место в Синоде удалось только архиепископу Финляндскому и Выборгскому Сергию (Страгород-скому), который и стал в нем первенствующим иерархом.
Как ни парадоксально, но перестановки в Синоде, в результате которых архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений (Стадницкий) оказался не у дел, изменили к лучшему ситуацию вокруг дела епископа Андроника.
Возглавивший новый состав «синодалов» архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) был давним другом епископа Андроника (Никольского). Двух иерархов связывали годы, проведенные вместе в Московской Духовной академии и Русской Духовной миссии в Японии. Андроник (Никольский) вполне мог надеяться на помощь архиепископа Сергия (Страгородского) в разрешении его сложной ситуации.
16 апреля епископ Андроник (Никольский) отправил обер-прокурору требуемые объяснения и в свою очередь просил снять с него незаслуженные обвинения. «Ваше Высокопревосходительство. Милостивый государь. Я уже посылал Вам объяснение моей "опасной" по нынешним временам деятельности в Перми <. > Там был приложен и возвращаемый при сем мой "призыв" от 4 марта. Прошу Вас читать данный "призыв" как он есть <...> Издан был этот призыв по поручению собрания представителей гражданской власти и городского и земского самоуправлений для успокоения населения среди совершившихся событий тотчас по
получении первых известий об отречении Николая II и об отказе Михаила Александровича. <.> Подчинился я Временному правительству, подчинюсь и республике, если она будет объявлена Учредительным Собранием. До того же времени ни один гражданин не лишен свободы высказываться о всяком образе правления для России; в противном случае излишне будет и Учредительное Собрание, если кто уже бесповоротно решил вопрос об образе правления в России. Как уже неоднократно и заявлял, Временному правительству я подчинился, подчинюсь и всех призываю подчиняться» [14, л.158-159].
Возглавляемый архиепископом Сергием (Страгородским) новый состав Синода ввиду предстоящего созыва Поместного Собора Российской православной церкви поспешил ослабить накал страстей вокруг деятельности обер-прокурора В. Н. Львова. Благодаря достигнутому компромиссу дела попавших на подозрение за монархизм архиереев так и не были рассмотрены.
Однако это не принесло удовлетворения пермскому преосвященному. Епископ Андроник был противником любых уступок в церковных делах, руководствуясь в своем поведении соображениями не личной, а исключительно церковной пользы. Ввиду этого он считал сохранение за собой занимаемой кафедры ценой компромисса с революционерами для себя невозможным «Замашки удержать что-нибудь - есть нетерпимый оппортунизм» - считал архипастырь [14, л. 161-162].
Несмотря на давнюю дружбу, епископ Андроник (Никольский) в письме к архиепископу Финляндскому и Выборгскому Сергию (Страгородскому) резко раскритиковал его деятельность и политику нового «Синода бесцерковного». После этого архипастырь по-прежнему ожидал увольнения на покой, однако решение его дела откладывалось. Член Синода протопресвитер Александр Дернов писал епископу Андронику, что неоднократно настаивал на заслушивании его рапортов. Однако Львов «и слышать о том не хочет» [14, л.161].
Желание Андроника (Никольского) оставить Пермскую епархию и уйти в монастырь выражено в письме к архиепископу Арсению (Стадницкому) от 19 мая 1917 года. Владыка писал: «...Все больше склоняюсь к решению отрясти прах от ног своих и уйти на покой. Еще подожду немного и, когда такое решение окрепнет, тогда и подам прошение. Посему обращаюсь к Вам с просьбой. Не могу ли я с Вашего согласия проситься на житие в Тихвинском монастыре <. > Мне нужна только келья да братская трапеза; а одежи на мой век достанет наличной, больше же ничего не нужно. Послужить хоть изредка позволят. Из Тихвина же потом мечтаю перебраться к Нилу Сорскому...» [14, л. 161-162].
Дело епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского) о его отношении к монархии и Временному правительству так и осталось нерассмотренным. Его материалы пролежали в канцелярии Синода вплоть до увольнения в июле 1917 года В.Н. Львова с должности обер-прокурора. Ожидаемого увольнения на покой пермского архипастыря не последовало. Впоследствии епископ Андроник (Никольский) стал одним из ведущих деятелей Поместного Собора Российской православной церкви 1917-1918 годов, решения которого до настоящего времени остаются актуальными в церковной жизни.
«Пермское дело» епископа Андроника (Никольского) послужило наглядной иллюстрацией церковной политики Временного правительства в первой половине 1917 года, характеризующейся деятельностью «революционного» обер-прокурора, а также отразило не только отношение высших церковных иерархов к событиям Февральской революции, но и тот системный кризис российского общества и государства, который привел к последующим социально-политическим изменениям.
Список литературы
1. Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918 г.). - М.: Духовная библиотека, 2002. - 637 с.
2. Бабкин М.А. Священство и Царство (Россия, начало XX в. - 1918 г.): исследования и материалы. - М.: Индрик, 2011. - 920 с.
3. Рогозный П.Г. Церковная революция 1917 г. - СПб.: Лики России, 2008. - 224 с.
4. Нечаев М.Г. Церковь на Урале в период великих потрясений: 1917-1922 гг.: моногр. / Перм. гос. пед. ун-т, Урал. гос. ун-т им. А.М. Горького. - Пермь, 2004. - 334 с.
5. Бабкин М.А. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви. - М.: Индрик, 2008. - 504 с.
6. Королев В.А. Душу не погублю: Исповедники и осведомители в документах и... о методах агентурной работы / «Содружество "Православный паломник"». - М., 2001. - 211 с.
7. Пермские ведомости. - 1917. - 2 марта. - № 48.
8. ПермГАСПИ (Пермский государственный архив социально-политической истории). Ф. 90. Оп. 2. Д. А-12.
9. РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 797. Оп. 86. Д. 12.
10. ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 550. Оп. 1. Д. 96.
11. Пермские ведомости. - 1917. - 8 марта. - № 53.
12. Пермские ведомости. - 1917. - 10 марта. - № 55.
13. Пермские епархиальные ведомости. - 1917. - № 7-8. - Отд. оф.
14. ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 232.
15. Пермские епархиальные ведомости. - 1917. - № 12. - Отд. неоф.
References
1. Firsov S.L. Russkaia Tserkov' nakanune peremen (konets 1890-kh - 1918 gg.) [The Russian Church on the Eve of Change (late 1890s-1918)]. Moscow, Dukhovnaia biblioteka, 2002, 637 p.
2. Babkin M.A. Sviashchenstvo i Tsarstvo (Rossiia, nachalo XX v. - 1918 g.) [Priesthood and Kingdom (Russia, early 20th century - 1918)]. Moscow, Indrik, 2011, 920 p.
3. Rogoznyi P.G.Tserkovnaia revoliutsiia 1917 g. [The church revolution of 1917]. Saint Petersburg, Liki Rossii, 2008, 224 p.
4. Nechaev M.G. Tserkov' na Urale v period velikikh potriasenii: 1917-1922 gg. [Church in the Urals during the Great Shocks: 1917-1922.]. Perm', Permskii gosudarstvennyi pedagogicheskii universitet, Ural'skii gosudarstvennyi universitet im. A.M. Gor'kogo, 2004, 334 p.
5. Babkin M.A. Rossiiskoe dukhovenstvo i sverzhenie monarkhii v 1917 godu. Materialy i arkhivnye dokumenty po istorii Russkoi pravoslavnoi tserkvi [The Russian clergy and the overthrow of the monarchy in 1917. Materials and archival documents on the history of the Russian orthodox church]. Moscow, Indrik, 2008, 504 p.
6. Korolev V.A. Dushu ne pogubliu: Ispovedniki i osvedomiteli v dokumentakh i... o metodakh agenturnoi raboty [I will not destroy my soul: Confessors and informers in documents and ... about the methods of agency work]. Moscow, Sodruzhestvo Pravoslavnyi Palomnik, 2001, 211 p.
7. Permskie vedomosti. 1917, no. 48, 2 marta.
8. PermGASPI (Permskii gosudarstvennyi arkhiv sotsial'no-politicheskoi istorii), f. 90, op. 2, d. A-12.
9. RGIA (Rossiiskii gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv), f. 797, op. 86, d. 12.
10. GARF (Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii), f. 550, op. 1, d. 96.
11. Permskie vedomosti, 1917, no. 53, 8 marta.
12. Permskie vedomosti, 1917, no. 55, 10 marta.
13. Permskie eparkhial'nye vedomosti, 1917, no. 7-8.
14. GARF (Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii), f. 550, op. 1, d. 232.
15. Permskie eparkhial'nye vedomosti. 1917, no. 12.
Получено: 10.01.2018 Принято к печати: 08.02.2018
