CC BY
15
Отношение русских и американцев друг к другу, Китаю и Ирану
(обсуждение результатов совместного исследования)
31 мая 2006 г. по инициативе WorldPublic Opinion и Фонда Карнеги за международный мир быша организована встреча экспертов, на которой обсуждались результаты недавних социологических опросов жителей России и Америки1. С небольшими сокращениями мы публикуем материалы этой дискуссии. Результаты исследования были представлены на встрече Стивеном Дж. Вебером, заместителем директора WorldPublicOpinion.
С сообщениями выступили:
Стивен Кулл, редактор портала WorldPubli-cOpinion.org и директор Программы по международным политическим установкам;
Эндрю Качинс, директор Российско-евразийской программы Фонда Карнеги за международный мир;
Игорь Жевелев, глава вашингтонского бюро информационного агентства РИА "Новости";
Майкл Макфол, старший партнер Фонда Карнеги за международный мир, сотрудник Института Гувера, профессор политологии в Стэндфордском Университете.
Стивен Дж. Вебер: WorldPublicOpinion предпринимает усилия, чтобы выявить мнения и оценки общественности, касающиеся данной политической дискуссии. Сегодня я бы хотел поговорить о вкладе общественного мнения России и США в понимание этого международного политического дискурса. WorldPublicOpinion совместно с Левада-Центром провели одновременно опросы общественного мнения в России и США.
Мы выяснили отношения жителей России и Америки к развитию иранской ядерной программы и их видение того, что должно быть сделано в этом направлении. Мы также задавали вопросы, отражающие более широкий спектр проблем, касающихся отношений России и США, общественного восприятия этих двух стран, и включили несколько аналогичных вопросов о Китае.
1 Текст для обсуждения опубликован на сайте <http://www.worldpublicopinion.org/pipa/articles/views_on_coun triesregions_bt/203.php?nid=&id=&pnt=203&lb=breu>. Основные результаты этих опросов см. в статье Л.Седова в настоящем номере.
Стивен Кулл. Я занимался изучением жизни в Советском Союзе в 1980-х годах и провел исследование советского образа мыслей. Результатом этого стала книга "Хороня Ленина" ("Burying Lenin", 1992). Изучая имеющиеся документы советских лидеров и интервьюируя их, я пришел к выводу, что в течение определенного времени марксизм-ленинизм претерпел изменения, это была уже другая идеология и образ мышления, которые пришли на смену марксизму-ленинизму. Этот новый образ мышления действительно впитал универсалистское мировоззрение, которое утвердилось в послевоенный период. Центральной здесь была идея, в соответствии с которой легитимность тех или иных решений в международном контексте достигалась путем получения согласия многих сторон в большинстве случаев через Организацию Объединенных Наций. А кроме того, демократический процесс — источник легитимности правительства страны.
Таким образом, на сегодняшний день все еще продолжают сохранять свою актуальность такие вопросы, как: исчезло ли все это или это все еще живет, вышли ли жители России на другую траекторию, возвращаются ли они к авторитаризму, куда это может привести в идеологическом отношении?
Мы провели ряд опросов общественного мнения в России, а в течение последних полутора лет совместно с "Глоубскан" два опроса для "Би-Би-Си". Мы также интересовались данными опросов, проводимых другими организациями. И я хотел бы обратить внимание на те выводы, которые, как мне кажется, важны для этой проблематики.
Выявлено, что преобладающее большинство жителей России до сих пор являются носителями универсалистского мировоззрения. На мой взгляд, наиболее важным был вопрос, который задавался в опросах для "Би-Би-Си". Он касался усиления значимости ООН в международных отношениях в будущем и основанных на этом позитивных или негативных сдвигов. По мнению 57% опрошенных, это даст позитивные результаты. И только 11% заявили, что это приведет к негативным последствиям. Доля тех, кто уклонился от ответа на вопрос, была не слишком велика.
В настоящее время у жителей России нет оптимизма относительно деятельности ООН, толь-
ко 38% дали ее деятельности положительную оценку. [...] Однако идея, что ООН играет существенную роль в мире, до сих пор очень популярна. Большинство поддерживают предложения о приеме новых членов в Совет Безопасности ООН. Задавался вопрос и об отношении респондентов к проблеме о полномочиях Совета Безопасности ООН накладывать вето на решения членов парламентов, в том числе и из их страны. В данном вопросе мнения жителей России разделились. Половина опрошенных не ответили на этот вопрос, а американцы высказались положительно.
Отходят ли сейчас жители России от принципов демократии? Очевидно, что после коллапса Советского Союза в 1991 г. в экономике и в политике не хватало порядка, а потому увлеченность населения лозунгами демократии пошла на убыль. Однако на вопрос, насколько значимо для России быть демократической страной, 61% респондентов ответили, что это важно. И только 21% — что это не важно. Доля первых еще больше среди тех, кто имеет высокий уровень образования. Если среди тех, кто имеет низкий уровень образования, за данную позицию высказываются 41%, то среди респондентов с высшим образованием этот показатель достигает 78%. Наблюдается и прямая зависимость от уровня дохода. Сторонников данной точки зрения больше в Москве. Важно как жители России представляют себе в этом отношении оценки других. 59% полагают, что для большинства россиян важно, чтобы Россия была демократической страной.
Что же сейчас жители России думают об авторитарной системе? В рамках исследования "Евразийский барометр”, отвечая на вопрос: "Что больше подходит для нашей страны — демократия или жесткое и централизованное управление?" — высказались за демократию 50%, а за жесткое и централизованное управление — 35%. Согласно опросу "Би-Би-Си", только 6% жителей России выразили негативное отношение к негосударственным организациям, а 53% высказались на этот счет положительно.
Эндрю Качинс. Прежде всего позвольте мне поблагодарить PIPA за помощь в финансировании сегодняшнего мероприятия и за предоставление нам действительно интересных данных. Позвольте лишь уточнить: я ни в коем случае не являюсь экспертом ни по исследованиям, проводимым в формате опросов, ни по международному мнению.
Я выскажу несколько соображений. Есть три позиции, являющиеся для меня своеобразной головоломкой и требующие дальнейших объ-
яснений и исследований. А также рассмотрим вопрос об Иране.
Первая позиция довольно очевидна. Полученные данные очень интересны, но они стали бы еще интереснее, если бы мы имели возможность посмотреть временные ряды и сравнить сегодняшние представления с представлениями жителей Америки и России пяти- или десятилетней давности.
Вторая позиция, на которой я бы хотел остановиться, касается того, что было бы действительно хорошо, если бы мы имели данные о жизнедеятельности жителей Китая и их взглядах на эти проблемы.
При сравнении данных, полученных в результате российских и американских опросов общественного мнения, меня удивило то, насколько неоднозначны ответы американцев по поводу практически каждой проблемы и насколько однозначны ответы русских. У американцев нет однозначного мнения относительно их президента, относительно использования силы, относительно роли России и Китая в международной политике. Единственное, в чем американцы не сомневаются, — это в том, что их политическая система превосходит российскую, китайскую и, возможно, любую другую, если сравнивать с другими доступными данными. В этом вопросе мы, кажется, относительно уверены.
Русские же в значительной мере уверены в том, что их президент достоин одобрения, с этим согласны 85%; что Россия играет позитивную роль в мире — 80%. Что удивительно, и я скажу об этом позже, их ответы однозначны и по вопросу о роли Китая в мире, которую они оценивают положительно. На мой взгляд, причины расхождений взглядов россиян и американцев в этом вопросе могут быть связаны с различиями в политической культуре жителей России и Америки.
Эти данные вызывают у меня три вопроса. Во-первых, как я уже говорил, жители России слишком высоко оценивают китайцев и проводимую Китаем внешнюю политику. Мне кажется несколько удивительным, действительно ли эта оценка настолько уж положительна. И я остерегся бы экстраполировать эти данные на представление о том, что в долгосрочной перспективе жители России рассматривают Китай как наиболее многообещающего международного партнера.
В ближайшие год-два в процессе дальнейшей работы над книгой я и собираюсь заняться этим вопросом. Однако я скептически настроен относительно этой проблематики, в частности, это касается данного вопроса. На мой взгляд, было бы полезно иметь по нему временные ряды. Как давно появилась позитивная установка относи-
тельно Китая? Как она изменялась во времени? Насколько это связано с негативным восприятием администрации Дж.Буша и проводимой американской внешней политикой? Я полагаю, что на представлениях жителей России сказывается то, как себя ведут Соединенные Штаты, и это влияет на их вид ение Китая. Эти установки россиян и их устойчивость вызывают у меня определенные сомнения.
С одной стороны, очень легко понять, почему россияне так думают. Во-первых, их подпитывает довольно стабильная телевизионная пропаганда, особенно это касается замечательных китайско-российских отношений, того, насколько они позитивны и т.п. Что же касается сюжетов о позитивном сотрудничестве с Соединенными Штатами, то их очень мало. Я прожил в Москве два с половиной года, вернулся назад только в конце 2005 г., и прошу прощения у присутствующих за повторение, но вот, что меня поразило. Вы включаете телевизор, идет информация о китайско-российских военных учениях, причем первой в ряду новостных событий вечернего выпуска, а в кадре — улыбающийся министр обороны Сергей Иванов. Вы могли бы подумать, что россияне и китайцы только что изобрели колесо, настолько они воодушевлены друг другом. Напротив, об американо-российских отношениях говорится очень мало и практически ничего хорошего. Это и понятно.
Другая очевидная позиция состоит в том, что жители Китая и России действительно имеют много общих представлений о международных отношениях. Они разделяют мнение, что США играет доминирующую роль в мировой системе. И те и другие стремятся к многополярной системе. Они возражают против выхода американцев из соглашения по ПРО, выступают против расширения НАТО. А кроме того, на данный момент особенно важно, что и те и другие имеют устойчивые представления о суверенитете, о важности национального суверенитета и о недопустимости посягательства других государств или международных акторов на национальный суверенитет. Все это-то и приводит к усилению позитивных оценок Китая и китайцев жителями России.
Но есть несколько факторов, которые в действительности являются компенсаторными, прежде всего фактор культурной привлекательности. На мой взгляд, американская и в целом западная культура намного более привлекательна для жителей России, чем китайская. К китайской культуре испытывают сильное уважение, но в смысловом отношении она не так привлекательна, как американская. Совсем недавно мы обсуждали это с Игорем Жевелевым в Пекине. Китай-
ско-российские отношения на высшем уровне весьма позитивны, но на уровне общества они становятся более слабыми. Эти данные весьма интересны и требуют дальнейшего изучения.
Важным, на мой взгляд, вопросом является изучение представлений американцев о проводимой Россией и Китаем внешней политики и использовании ими силы. Мне кажется, что расхождение во мнениях жителей Америки и России относительно потенциального использования силы китайцами можно довольно легко объяснить. Если представить, что Соединенные Штаты и Китай будут использовать силу, направленную против друг друга, по поводу Тайваня, то возможность американско-китайской войны не исключается. Что касается России, я не думаю, что это возможно, на мой взгляд, это гораздо менее реалистично. Таким образом, становится понятным гораздо более негативное представление Соединенных Штатов относительно использования силы Китаем.
Несколько больше меня беспокоят представления американцев о российской внешней политике. Задавался вопрос: Россия оказывает главным образом положительное или отрицательное влияние в мире? (Соответственно 40 и 53%.) Как Вам кажется, за последние несколько лет влияние российской внешней политики на США и их интересы было положительным? (Соответственно 51 и 38%.) Это не слишком большой разрыв, но тем не менее он кажется мне статистически значимым, и это заставляет задуматься. Мне не совсем понятно, почему это так. Размышляя об этом, я нашел одно объяснение. Война в Ираке настолько непопулярна среди самих американцев, что негативная позиция России по этому вопросу могла в значительной мере оказать влияние на Америку [...], таким образом, это может быть связано с войной в Ираке.
Теперь другой вопрос — о влиянии России в мире. Я не очень понимаю, почему между ответами на эти вопросы такое расхождение. Подобных расхождений нет между данными по вопросу о китайской внешней политике, здесь респонденты последовательны. Но в случае с Россией это не так. Мне трудно понять это, но какое-то объяснение этому должно быть.
И заключительный вопрос, возможно, самый интересный, касается представлений жителей России о политической системе. Полученные данные весьма содержательны. Американскую систему положительно или скорее положительно оценивают 54% жителей России, российскую систему — 47, китайскую систему — 56%.
Все три политические системы в настоящее время существенно отличаются друг от друга,
однако показатели их позитивных оценок достигают практически одного и того же уровня. Это напоминает мне старую историю мудрого раввина. А именно: «Некто говорит одно. И мудрый раввин отвечает: "Да, ты прав”. Затем другой говорит другое, и мудрый раввин отвечает: "Да, ты прав", — а третий спрашивает: "Но как так может быть? То, что сказал второй, противоречит тому, что сказал первый", — и мудрый раввин отвечает: "Да, и ты тоже прав"».
Каким образом жители России могут иметь скорее положительные установки относительно всех трех типов политических систем? Возможно, здесь они руководствуются определенного рода скользящей шкалой. Может быть, они думают: китайская система хороша для Китая, американская достаточно хороша для Америки, российская система не вполне, но подходящая для России. И по каждому вопросу приблизительно одно и то же число высказавшихся положительно. Это мне интересно.
Следующий комментарий, который я бы хотел сделать, касается выводов жителей России и Америки о демократии и суждений о том, какие страны являются более демократическими, данные значительно расходятся. Меня удивило, что жители России считают сходными российскую и китайскую демократию. Я обратился к Игорю и высказал мнение, что если бы в Китай ездило больше россиян, то они ответили бы иначе.
Но я не думаю, что жители России могут действительно соотносить свою демократию с какой-либо шкалой. На мой взгляд, относительно правдоподобна оценка жителями России своей демократии ниже среднего значения, ниже пяти. В чем я сомневаюсь, так это в том, что жители России достаточно легко классифицируют китайскую демократию и чрезвычайно высоко ее оценивают. Было бы на самом деле очень интересно посмотреть, как оценивают китайцы российскую и американскую демократию. Думаю, показатели бы отличались. А если бы у нас была возможность сравнить то, как китайцы оценивали российскую демократию сегодня и десять лет назад, то в целом сегодняшняя российская демократия им представлялась бы более хорошей, чем она была десять лет назад. Или их политическая система стала намного лучше. Когда мы с Игорем были в Пекине, я услышал понятие "Пекинский консенсус". Это противоядие против Вашингтонского консенсуса. Это другая политическая, экономическая и социальная модель, которая содержит в себе также установку относительно позиции в международных отношениях. Не исключено, что русские переняли эту модель Пекинского консенсуса. Интересно было бы иметь такие данные.
Заключительный комментарий по Ирану. Данные по Ирану действительно ошеломили меня. В них нет вопросов, требующих объяснения. То, что жители России не хотят, чтобы Иран стал ядерной державой, понятно и близко нам, в этом мы сходимся. Жители России также думают, что Иран стремится стать ядерной державой, и в этом мы также похожи. Отличие, тем не менее, имеется в степени обеспокоенности этим фактом. Россияне гораздо меньше переживают по этому вопросу, что неудивительно. Как уже говорил Стив, жители России представляют Иран несколько иначе. Я думаю, что было бы интересно, если бы вы противопоставили этому вопросу вопрос о том, что жители России думают, например, о возможности Пакистана стать ядерной державой. Мне кажется, что они больше бы беспокоились по поводу становления Пакистана ядерной державой, чем Ирана. Интересно посмотреть.
В заключение отметим значительные расхождения по вопросу о возможных экономических санкциях против Ирака. В этом нет ничего удивительного. Жители России усматривают в экономических санкциях тенденцию к перерастанию в военные действия, к которым они относятся резко отрицательно. Но, возможно, нам удастся прийти к некоторому согласию по вопросу санкций.
Игорь Жевелев. Спасибо, Стив. Со статистикой часто происходит так, что значение приводимых ею данных зависит от того, кто и как их интерпретирует. Трудно проводить кросскуль-турные сопоставления и, может быть, еще труднее, когда вопрос касается восприятия других наций. В нестабильных обществах общественное мнение имеет тенденцию радикально меняться за короткий период времени. Наиболее ошеломляющий и яркий пример — это данные электорального опроса жителей России в 1990 г. С распадом Советского Союза жители России растерялись. Коллективные установки многих групп совмещали в себе противоречивые идеи и представления. Многие представления и мнения не были ясно сформулированы и остаются противоречивыми даже сегодня, в 2006 г. Однако самое большое удивление вызвало у меня при изучении данных то, что я не заметил ничего неожиданного и серьезных противоречий. Я хотел бы обратить внимание на три момента.
Во-первых, восприятие Ирана и его ядерной программы. И Стив, и Энди уже сказали, что русские и американцы видят эту проблему сходным образом. Но есть два интересных исключения. Первое — различие установок жителей России и Америки относительно экономических санкций, и второе — оценка их угрозы.
Я полностью согласен с Энди, что жители России не видят в Иране, имеющем ядерное оружие, такой же большой угрозы, которую видят в нем американцы. Жители России рассматривают Иран, имеющий ядерное оружие, как неприятный факт, но с которым можно жить так же, как они живут с Пакистаном, имеющим ядерное оружие. И население, и элита одинаково относятся к этой проблеме, и угрозу этого в России видят сходным образом. Многое становится понятным, когда мы подумаем об официальной позиции России относительно Ирана.
Во-вторых, восприятие Китая. Судя по данным, Китай является положительным примером для жителей России, но, конечно, не для американцев. Жители России ко многим аспектам жизни этой страны относятся лучше. Энди предложил следующий подход к рассмотрению международных отношений: вероятно, когда они думают о Китае, они вспоминают о Соединенных Штатах и его мировой гегемонии.
Но я кое-что к этому бы добавил. Мне кажется, что может быть и другая причина расхождения в том, как воспринимают Китай жители России и Америки. На мой взгляд, во внутреннем российском дискурсе политическая стабильность и порядок, экономический рост и модернизация в настоящее время имеют гораздо большее значение, чем демократия. И когда россияне говорят о Китае, они думают о 10%-ном ежегодном росте, об их модернизации, о сокращении уровня бедности, и они не очень думают о демократии, в то время как американцы склонны обращать внимание именно на это. Для многих жителей России демократия связана с хаосом, крахом государства, материальным обогащением меньшинства в 1990-х годах.
С моей точки зрения, есть еще один фактор, который может способствовать более позитивному отношению жителей России к китайской модели. Мне кажется, что большинство российских респондентов полагают, что существует много моделей развития, больше, чем одна, в то время как многие американцы ожидают, что каждая страна в конечном счете придет к либеральной демократии. И этим также можно объяснить расхождения в оценках Китая.
В-третьих, восприятие друг друга. Наиболее важным, хотя и не неожиданным, результатом этого исследования для меня лично является восприятие президента В.Путина. Среди населения Америки число тех, кто положительно относится к президенту В.Путину, больше, чем среди американской элиты и прессы. 36% американцев хорошо характеризуют В. Путина. Среди жителей России, в свою очередь, положительную оценку В.Путину дают 85%.
Само по себе расхождение во мнениях относительно оценки В.Путина между жителями России и Америки не представляет особого интереса. Самое главное здесь заключается в том, что большинство американцев, которые не одобряют российского президента, полагают, что основной ошибкой В.Путина является отказ от демократии. Естественно было бы предположить, что жители России должны испытывать по этому поводу большее беспокойство, чем американцы. Но как ни парадоксально это может показаться, жители России, которых В.Путин якобы угнетает, поддерживают его. И как Стив уже упоминал, в других опросах наблюдается та же самая тенденция.
Теоретически можно предположить два объяснения. Первое: может быть, состояние демократии и свобод человека в России не столь уж плохое, как думают многие американцы. Но данные этого исследования не подтверждают подобную гипотезу. Как отметил Стив, это исследование показало, что жители России с трудом могут охарактеризовать демократию в своей стране, но они не оценивают ее слишком высоко. Однако, и это кажется мне важным, большинство жителей России полагают, что их страна становится все более демократичной. Между прочим, было бы интересно увидеть переломный момент, сравнить это с Советским Союзом и с 1990-ми годами. Где находится переломный момент? Это очень важно. Таким образом, это было первое объяснение, но оно не подтверждено данными.
Второе объяснение того, почему жители России поддерживают В.Путина, состоит в том, что они в демократии сегодня заинтересованы менее, чем в стабильности, росте и восстановлении статуса великой державы, России. В.Путин видится как лидер, который принес России стабильность, рост и международное влияние. По-моему, обе аргументации, обе гипотезы, которые я изложил, имеют право на существование. В обеих есть доля правды. Но это уже тема для другой дискуссии. Тем не менее, на мой взгляд, это различие в восприятии В.Путина и его образа жителями России и Америки создает напряженность, сказывающуюся на текущем состоянии американско-российских отношений.
В заключение я хотел бы дать высокую оценку исследованию и надеюсь увидеть и другие данные, полученные Вами совместно с Левада-Центром.
Майкл Макфол. Поздравляю вас с проведением исследования, а более всего с результатами, которые вы получили. Я рад быть среди тех, кто имел возможность воспользоваться этими данными. Я также занимаюсь опросами общест-
венного мнения в России. С моим партнером Тимом Колтоном мы их проводим уже около десяти лет, и теперь к нам присоединился Генри Хэйл. Мы являемся единственным коллективом, который проводит опросы каждые четыре года во время электоральных циклов. Мы задаем много вопросов по электоральным установкам, и если не получим финансирования, у нас никогда не будет тех временных рядов, которые каждый хочет иметь. Это на самом деле ужасно: каждый год находиться под угрозой, что мы его не получим. Я думаю, что это действительно свидетельствует о том, какое место сейчас занимает Россия. Изучение России стало менее приоритетным для американцев.
Коротко о вопросах, которые меня поразили. [... ] Сперва о российской политической системе. Очень важно не смешивать мнения о практике демократии или практике управления, и мнения о нормах практики. Это было очень важно в 1990-х годах. Если вы спрашивали людей о том, как осуществлялась демократия, то, естественно, в ответе на этот вопрос вы получили низкие показатели. Это происходило потому, что Б.Ельцин идентифицировал себя как демократ. И жители России прошли через социальную революцию именно под знаком демократии с лидером, называвшим себя демократом. Таким образом, это стоит разграничивать. Когда одно с другим смешивают, данные лишаются интереса. Разумеется, в 1990-х годах были не удовлетворены работой правительства. Это было действительно хаотическое время.
Но если вы в России задаете вопрос о демократических практиках, особенно если вы не используете слово "демократия", которое стало своего рода уничижительным, заметна значительная поддержка демократии.
Лидеров страны нужно избирать? Определенно. 80% — "за". Это даже не 61%. Должна существовать система сдержек и противовесов? Определенно. Пресса должна быть независимой? Абсолютно. Поразительные показатели. Если хотите, можно продемонстрировать их, пройдясь по вопросам.
Когда говорят, что жители России хотят сильной руки и заигрывают с моделью Пиночета, я в действительности этому не верю. Эти показатели были весьма устойчивы в период нестабильности в России. Кроме того, вы не можете задать вопрос о Пиночете, это некорректно, поскольку в России никто не знает того, что случилось в Чили во время Пиночета.
Нужно сформулировать вопрос более точно. Хотят ли россияне, чтобы Россией управляли военные? Или КГБ? Или Коммунистическая
партия? И три четверти жителей России однозначно ответят: нет, это будет диктатура.
Если сложно определить демократию в нескольких словах, то определение диктатуры, по-моему, является более понятным. Здесь, я думаю, мнения однозначны. Также очевидно, что прямо сейчас демократия для большинства жителей России не является приоритетом. Таким образом, у них есть представления о ней, и я думаю, что эти представления были достаточно устойчивы в течение всего времени, начиная с 1990-х годов вплоть до сегодняшнего времени.
Правда, то, что вопрос о предпочтениях и отрицательном отношении, который задавался в вашем исследовании, оказался для меня удивительным и неясным. Я ожидал, что показатели будут зависеть от популярности правительства. Но здесь заметен большой разрыв. В этом исследовании В.Путин получил 85%, намного больше, чем в других опросах, так же, как и Дж.Буш, который очень хотел бы иметь сейчас 45%. Но тот разрыв является для меня загадкой. Как Вы можете объяснить тот факт, что свою политическую систему положительно оценивают только 47%, а человека, который управлял ею в течение шести лет, — 85%? Есть два объяснения.
Во-первых, он недостаточно демократичен. Но я скептически отношусь к этому. Я в этом не уверен. Это оценка неудовлетворенности дается теми, кто болеет за демократию. Но, как показывают данные вашего опроса, это число в России является действительно весьма маленьким. Должно быть объяснение этому разрыву, но оно мне не приходит в голову.
У меня есть гипотеза, что в действительности В.Путин так популярен, потому что ему нет альтернативы. А это, между прочим, путь к автократии. Дж. Керри может выступать по радио, Эл Гор — снимать фильмы и ездить по стране, рассказывая о них. Потенциальные соперники В.Путина не имеют возможности выхода на столь широкую аудиторию. Таким образом, это одно из возможных объяснений. Но оно требует разъяснения. [...] Жители России на самом деле не считают себя столь же демократичными, как и жители Соединенных Штатов, об этом свидетельствуют данные ваших опросов. На мой взгляд, это весьма интересно и требует дальнейших объяснений.
Во-вторых, положительные оценки экономики. Здесь также большой разрыв, я имею в виду 85 против 31%. В.Путин пользуется поддержкой как гарант [...] российского экономического чуда, однако сегодня очевиден разрыв между популярностью В.Путина и оценкой экономической ситуации. Нам предстоит объяснить, как такое может быть. И на мой взгляд, это связано
с отсутствием альтернатив и недостаточностью критики роли В.Путина в экономике. Этот показатель кажется низким, но, по сравнению с 1995 г., 31% — гигантское число. Так что этот показатель движется в верном направлении. Все большее число людей склоняются к положительной оценке, их много, но еще не большинство, однако показатель имеет положительную тенденцию. И все же по-прежнему при сравнении обнаруживается большой разрыв между этим показателем и рейтингом популярности В.Путина.
В-третьих, только в качестве замечания. Я не думаю, что кто-то из присутствующих в этой аудитории удивлен, тем, что отношение россиян к Соединенным Штатам как к модели выражено, судя по ответам, в отрицательных показателях. И это действительно огромные перемены, по сравнению с данными 10—15-летней давности. Думаю, это объяснимо, но воспринимаю это как трагедию. Тенденция в значительной мере очевидна: эти данные очень и очень отличаются от данных начала 1990-х годов.
И еще несколько цифр по предпочтениям. Я действительно считаю, что важно понять, в чем кроется причина. Я не думаю, что здесь адекватно сравнение с Дж.Бушем. Если бы Дж.Буш мог контролировать все телевизионные каналы, все СМИ, и иметь в вечернем эфире первые 22 минуты для того, чтобы сообщать обо всем хорошем, что он сделал, если бы мы не слышали о резне в Ираке и об Абу Грей, по-моему, его рейтинг был бы, по крайней мере, выше 33%. Попробуем рассмотреть эти цифры, исходя из определенного политического контекста.
Кратко о данных по внешней политике. Энди затронул вопрос о том, что американцы скорее позитивно относятся к России, но скорее отрицательно — к российской политической системе. На мой взгляд, это в действительности означает, что американцы понятия не имеют, какую роль Россия играет в мире. Задавая наши вопросы на эту тему, этот вопрос мы ставили в первую очередь. У вас не может быть мнения о мистере В.Путине, если вы не знаете, кто такой мистер В.Путин. Путин, я предполагаю, получил бы кое-какой процент. Но когда я увидел данные, касающиеся Ху Цзиньтао (90% американцев высказали свое мнение о нем), я не мог в них поверить. Это не данные. Я думаю, что если бы задавали первым вопрос "Кто является лидером Китая?", то большинство не смогло бы на него ответить. Интересно, что, отвечая на такой же вопрос, жители России оказались более честными. Понятным является уровень отказов отвечать на вопросы, связанные с Китаем, достигший 50%. Американцы полагают, что должны иметь мнение, когда их спрашивают. Жители же России говорят: "Я не знаю".
[...] Россия, будучи предметом изучения для американцев, особенно тогда, когда речь заходит о внешней политике, является чем-то, чего нет на экране радара. Таким образом, меня не удивляет тот факт, что они теряются и в какой-то степени являются индифферентными при выражении своих мнений. Мое предположение заключается в том, что, если бы вы посчитали кросстабуляцию или регрессию по этому материалу, то мы могли бы увидеть, что это вызвано негативным представлением о России в целом, а отсюда и другие негативные установки, в том числе относительно демократии. Но это не относится в действительности к отношениям России и Ирана.
Я полагаю, что большинство понятия не имеет, в чем суть российских предложений по Ирану, и половина из присутствующих в этой аудитории также об этом не знают. Было бы слишком опрометчиво требовать от людей иметь мнение по этому вопросу, будь это американцы, россияне или кто-либо еще. Таким образом, эти данные свидетельствуют лишь о безразличии к вопросу. Люди просто не знают. И по поводу Китая я сказал бы то же самое.
Теперь несколько слов об американской политике, а затем о России и Китае. Позиция США по Ирану: дипломатия против бомбежки — три к одному. Другие опросы дают похожие результаты. Но если вопрос задается иначе, например, как его сформулировали в опросе "Эй-Би-Си": Иран с ядерным оружием или его бомбардировка? В этом случае 50 на 50. Давайте определимся. Когда вы предлагаете альтернативу: дипломатия или война, тут ответить легко. Правильно? Конечно, больше за дипломатию. Но когда вы предлагаете другой, двойной выбор: Иран с ядерным оружием или его бомбардировка? Для меня удивительно, что приблизительно 44—45% присоединяются к каждой позиции.
Теперь о России и Китае. Только повторю некоторые из интуитивных догадок, о которых говорил Энди, он знает эти отношения лучше, чем я. Но, на мой взгляд, ваши данные можно уточнить в двух направлениях. Первое — это мягкие техники опроса. [...]. Когда вы спрашиваете жителей России: куда бы вы отправили своего ребенка учиться, в Пекин или Пало-Альто? Мне ясен ответ на этот вопрос. По всем вопросам, сформулированным в режиме мягких техник, а также по вопросам о туризме становится видно, что жители России гораздо больше симпатизируют Америке. Я это тоже видел, и это нам всем известно [... ]
Перевод с английского Ольги Грязновой
