CC BY
20
УДК 94 (470.344)«1926»
ОТНОШЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА ЧУВАШИИ К РЕФОРМЕ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ 1926 ГОДА
THE ATTITUDE OF THE PEASANTRY OF CHUVASHIA TO THE TAX REFORM OF 1926
Е. В. Касимов
E. V. Kasimov
ГОУВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева», г. Чебоксары
Аннотация. Статья посвящена реакции крестьянства Чувашии на проведенную в 1926 году реформу единого сельскохозяйственного налога. Проанализировано, почему разные категории сельского населения отнеслись к реформе неоднозначно.
Abstract. The article is devoted to the reaction of the peasantry of Chuvashia on the reform of the single was carried out tax which in 1926. It is analyzed, why different categories of agricultural population treated the reform in different ways.
Ключевые слова: крестьянство, Чувашия, единый сельскохозяйственный налог, общественно-политические настроения.
Keywords: peasantry, Chuvashia, single agricultural tax, social and political attitudes.
Актуальность исследуемой проблемы. В 1926 г. в Советском Союзе была проведена радикальная налоговая реформа. Совершенно новая система единого сельскохозяйственного налога, ориентированная на расширение объектов обложения, усиление прогрессии налогообложения с переложением налогового бремени на зажиточные слои деревни, обозначила поворот советского правительства в сторону широкой поддержки маломощных хозяйств, бесперспективных с точки зрения экономической эффективности, но чрезвычайно важных в качестве социальной опоры власти. Радикализм проводимых мероприятий неизбежно должен был сказаться на настроениях крестьянства. Последнее для власти имело большое значение, так как сельское население составляло в то время в Чувашии абсолютное большинство (95 % от общей численности населения по переписи 1926 г.). Рассмотрение вопроса об отношении крестьянства Чувашской АССР к реформе единого сельхозналога в 1926 г. позволяет лучше понять предпосылки перехода в конце 1920-х годов к осуществлению политики сплошной коллективизации, так как реформа стала одним из первых «звонков», сигнализировавших крестьянству о бессмысленности дальнейшего развития собственного индивидуального хозяйства.
Материал и методика исследований. Эмпирическая база исследования представлена информационными сводками Чувашского отдела ОГПУ, хранящимися в фондах Государственного архива современной истории Чувашской Республики. В работе с этими уникальными документами автор опирался на методические приемы, апробированные составителями таких фундаментальных сборников ранее секретных материалов, как: «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране. 1922-1934 гг.» (в 15 томах. - М., 2001-2008. - Т. 1-8), «Советская деревня глазами ВЧК-ОГ11У-НКВД, 1918-1939. Документы и материалы» (В 4 томах. - М., 2000-2005. - Т. 1-3). Ввиду специфики информационных сводок как исторического источника важнейшее значение для проведения исследования имели индуктивный метод и экстраполяция, а также принцип объективности.
Результаты исследований и их обсуждение. Еще XIV конференция РКП(б) в апреле 1925 г. указала на необходимость разработки нового закона о сельхозналоге, который «обеспечивал бы беспрепятственное развитие сельскохозяйственного промысла и давал бы возможность защиты интересов тех слоев в деревне, кои являются опорой советской власти» [11, 383]. О совершенствовании налоговой системы говорилось на II Всесоюзном финансовом совещании, III Всесоюзном съезде Советов и XIV съезде ВКП(б). Основные направления налоговой реформы нашли отражение в постановлении апрельского пленума ЦК ВКП(б) 1926 г. «О хозяйственном положении и хозяйственной политике», определившем задачу построения «такой системы обложения крестьянского населения, которая, облегчая налоговое бремя для маломощных слоев крестьянства, по своему типу максимально приближалась бы к системе подоходного обложения». В структуру единого сельскохозяйственного налога на 1926 г. вносились такие существенные изменения, как: а) исчисление налога на основе определения доходов не в натуральной (пересчет на пашню), а в денежной форме; б) включение в число объектов обложения ранее не учитываемых (или недостаточно учитываемых) источников доходов крестьянского населения (виноградарство, пчеловодство, садоводство, огородничество, имевших промысловый характер, а также неземледельческие заработки и т. п.); в) изменение шкалы обложения в направлении большей прогрессивности с полным освобождением от налога наиболее маломощных групп и усилением обложения зажиточных и кулацких слоев крестьянства [13, 520].
Реформа налогообложения 1926 г. обуславливалась как переменами в социальной политике советского государства, так и экономическими причинами. Развитие новых (помимо полеводства и животноводства) отраслей сельского хозяйства и увеличение неземледельческих заработков крестьянства сделали недостаточными применявшиеся до 1926 г. внешние признаки мощности крестьянского хозяйства - размер пашни и наличие скота. С увеличением числа привлекаемых к обложению источников дохода натуральный способ выражения облагаемого дохода (в десятинах пашни) стал невозможным, что потребовало перехода к денежному выражению облагаемого дохода. Из-за невозможности определить фактические доходы от каждого объекта обложения в каждом индивидуальном крестьянском хозяйстве был применен нормативный метод определения облагаемого дохода в денежном его выражении - по специально устанавливаемым нормам условночистой доходности каждого объекта обложения - десятины пашни или посева, головы скота и т. д.
Однако созданная система налогообложения в реальности не стала максимально приближенной к подоходной, как это объявлялось. Устанавливаемые правительством нормы условно-чистой доходности оказались завышенными. На 1926/1927 г. Совнарком РСФСР определил применительно к Чувашской АССР следующие нормы доходности: десятина пашни - 24 руб., лошадь - 18 руб., корова - 16 руб., свинья - 4 руб., овца -1 руб. По подсчетам Наркомата финансов Чувашской АССР, условно-чистая доходность сельского хозяйства республики выражалась иными цифрами: десятина пашни - 11 руб. 59 коп., лошадь - 13 руб., корова - 10 руб. 32 коп., свинья - 2 руб. 55 коп., овца - 1 руб. 29 коп. [5, 34-35]. Но утверждение таких норм означало бы, что 99,3 % всех крестьянских хозяйств автономии следовало полностью освободить от уплаты налога на основании необлагаемого минимума. В конечном счете, Республиканская налоговая комиссия вынуждена была установить нормы доходности в соответствии с решениями Совнаркома РСФСР, которые затем утвердило и правительство республики [14, 90]. Одновременно были установлены ориентировочные нормы доходности по 33 видам неземледельческих заработков, кустарных производств и отхожих промыслов. С целью повышения точности учета степени платежеспособности населения нормы обложения устанавливались не только для отдельных уездов, но и для волостей и селений.
Переход к денежному выражению облагаемого дохода внес серьезные изменения в построении налога, сделал его более понятным крестьянским массам и более простым, дешевым и удобным с позиции его учета и сбора. Отпала необходимость устанавливать для каждой области или губернии особые таблицы ставок. Бедняцкие хозяйства начали освобождаться не по размерам пашни и количеству скота, а по совокупности облагаемого дохода от всех источников, что позволяло точнее учитывать действительное положение этих хозяйств. Раньше же возникали такие ситуации, когда, например, хозяйство инвалида, имевшего постоянный заработок в 60-70 руб. в месяц от использования лошади, освобождалось от налога, так как имело облагаемых единиц менее установленной нормы, а хозяйство вдовы, не имевшей никаких побочных заработков, но с облагаемыми единицами выше установленной нормы, облагалось налогом без применения льгот. Равным образом освобождались от уплаты сельхозналога два бедняцких хозяйства с одинаковым числом едоков, голов скота и с одинаковым земельным наделом, хотя в одной семье было три трудоспособных члена, имевших побочные заработки, а в другой - ни одного [10, 15]. С переходом к новой налоговой системе облегчалась также возможность усиления прогрессии ставок налога и предоставления всякого рода льгот по налогу. Постановление ЦИК и СНК Чувашской АССР «О введении положения о сельскохозяйственном налоге на 1926/27 г.» от 17 июня 1926 г. установило сложную прогрессивную шкалу налогообложения, согласно которой облагаемые налогом доходы делились на части с дифференцированными ставками обложения: с первых 20 руб. дохода на едока взимались 2 коп. с каждого рубля; с дохода от 20 до 30 руб. - 3 коп. ... от 50 до 60 руб. - 17 коп. ... свыше 100 руб. - 25 коп. [14, 90].
Один из недостатков прежней системы сельхозналога состоял в том, что налог с бедняцких хозяйств исчислялся на общих основаниях и лишь затем, посредством льгот и скидок, хозяйства полностью или частично освобождались от налога. Такой порядок усложнял труд налоговых работников и затруднял реализацию партийных и правительственных директив об освобождении бедноты от налога. Новым законом устанавливался дифференцированный по районам необлагаемый минимум дохода, приходившийся на едока в хозяйстве: в Чувашии не подлежали обложению хозяйства, у которых сумма облагаемого дохода не превышала 25 руб. на едока или 75 руб. - на хозяйство [14, 91].
Введение в практику налогообложения необлагаемого минимума доходов повлекло за собой освобождение бедняцких хозяйств от уплаты налога в больших размерах, чем раньше. Если в 1925/1926 г. полностью освобожденных было 26243 (14,7 % от общего числа крестьянских хозяйств), то в 1926/1927 г. - 74618 (40,8 %) хозяйств [6, 60], [7, 78]. В то же время, поскольку в основе льготы лежал размер дохода на едока, многие экономически слабые крестьянские хозяйства с малым количеством едоков не были освобождены от сельхозналога, тогда как часть крепких середняцких и даже зажиточных хозяйств из-за наличия большого числа едоков не платила налог. По данным обследования пяти волостей Цивильского уезда, от налоговых платежей было освобождено 57,7 % бедняков, 27,7 % середняков, 1,0 % зажиточных [6, 61]. При всей условности этих цифр (подразделение хозяйств на категории проводилось только по внешним признакам) первый год действия необлагаемого минимума наглядно продемонстрировал недостаток расчетов дохода на едока. Пока решался вопрос о создании особого фонда для освобождения бедняцких и маломощных середняцких хозяйств, не подпавших под действие необлагаемого минимума, Наркомфин Чувашской АССР циркуляром от 2 марта 1927 г. разрешил слагать налоговые платежи с маломощных хозяйств как безнадежные к поступлению [6, 126]. Бедняцкий фонд был образован в самом конце налоговой кампании 1926/1927 г., и за счет него было сложено 12,1 тыс. руб. (для сравнения, в следующем году сумма сложенного налога составила 49,9 тыс. руб., еще через год - 116,0 тыс. руб.) [8, 136], [9, 23], [12, 65]. За счет средств фонда освобождались безлошадные и бескоровные хозяйства, хозяйства вдов с небольшими неземледельческими заработками, а также хозяйства, располагавшие лошадью и коровой, но экономически слабые из-за отсутствия трудоспособных членов семьи, ветхости построек и т. п.
К реформе налогообложения 1926 г. крестьянство отнеслось неоднозначно. Широчайшее недовольство вызвало введение обложения различных неземледельческих заработков. Так, среди жителей с. Сиява Порецкой волости Алатырского уезда велись разговоры, что «с каждым годом нам становится жить труднее, советская власть добралась у нас в хозяйстве до учета яиц, приносимых курицей за год, мы и сами это не можем определить . работать на побочных заработках невозможно, а то моментально обложат налогом» [2, 319]. Аналогичное мнение было выражено жителем поселка Ибреси Батыревского уезда Кулагиным: «С крестьян дерут всевозможные налоги, в нынешнем году еще лучше поставили дело взимания налогов с крестьян, сильнее стали драть, облагая всякую ерунду налогами. Крестьянин идет работать на сторону, зарабатывать себе гроши для поддержания хозяйства, а его заработок облагают налогом как доход в хозяйстве» [2, 275].
Всеобщее возмущение вызывали завышенные нормы доходности скота, садов и др. Здесь, правда, следует отметить, что и в предшествующие годы крестьянство Чувашского края активно выражало недовольство обложением рабочего и крупного рогатого скота, аргументируя это бездоходностью и даже убыточностью содержания лошадей и коров. «После таких налогов и [страховых - Е.К.] сборов на скот отпадает всякое желание держать его», -говорили крестьяне и до, и после реформы 1926 г. [1, 128], [2, 250], [4, 86; 121]. Некоторые ностальгировали по старым временам, когда налог «брали только с земли» [2, 300]. Особо в сводках ОГПУ обращалось внимание на недовольство сельских жителей обложением садов и пчельников, проявлявшееся как в пассивной (уклонение от уплаты налога путем сокрытия объектов обложения и подачи ходатайств о низком урожае меда), так и в активной (угрозы членам сельских учетных комиссий) формах [2, 232; 243-244; 275].
Зажиточные слои деревни, особенно владельцы промышленных предприятий, крайне отрицательно отнеслись к усилению прогрессии ставок налога и расширению объектов обложения. При этом свои повышенные задания по уплате налога зажиточные крестьяне связывали с желанием советского правительства угодить бедноте, составлявшей социальную опору новой власти в деревне. Обложенные более или менее большой суммой налога говорили, что «беднота живет за их счет и сидит на их шее», что они «платить налог за бедняка не обязаны» и т. п. [2, 191; 286; 301]. Недовольство системой обложения по доходности выражали середняки: «Выходит, кто работает, тот облагается, а кто бездельничает - освобождается от налога» - и предлагали проводить обложение по едокам [4, 121]. Бывало, что такие настроения выливались в нападения на работников сельских и волостных Советов (например, во время проведения описей имущества), но все же случаи активного сопротивления проведению налоговой политики были редки.
Хотя реформа проводилась в интересах наиболее маломощных слоев крестьянства, у последних также оказалось немало поводов для недовольства. По мнению бедняков, обложение отхожих заработков было несправедливым, так как прибегать к ним приходилось исключительно с целью прокормления семьи. «Повсеместное и массовое недовольство бедняков и часто середнячества», как отмечал в своих сводках Чувашский отдел ОГПУ, вызывало то, что «тогда как зачастую зажиточные и кулаки или же совсем освобождались от сельскохозяйственного налога, или же оказывались обложенными незначительной суммой, они облагались и даже большей суммой, чем зажиточные и кулачество» [4, 316]. Например, в с. Алтышево Алатырской волости Алатырского уезда от уплаты подоходного и сельскохозяйственного налогов был освобожден лесопромышленник-кулак, тогда как местный пастух платил сельхозналог. Нередки были случаи, когда вдовы с малолетними детьми облагались налогом, а более мощные в экономическом плане хозяйства с несколькими работниками трудоспособного возраста освобождались от него [2, 316], [4, 34].
Подобные экономические коллизии возникали по двум причинам. Нередко налоговыми комиссиями целенаправленно (за взятки или угощения) или по ошибке проводилось переобложение бедняцких и середняцких хозяйств и сокрытие объектов обложения у зажиточных и «кулацких» хозяйств [2, 244; 266; 272], [4, 9]. Так, осенью 1926 г. в Сюн-дырской волости Чебоксарского уезда по этой причине 50 % налогоплательщиков подали заявление о вторичном пересмотре их доходностей [2, 300]. Однако в большинстве случаев обложение бедноты и освобождение зажиточных происходило на вполне законном основании в связи с учетом отхожих заработков в качестве неземледельческого дохода и установлением обязательного необлагаемого минимума дохода, приходившегося на едока в хозяйстве. Члены волостных исполкомов и сельсоветов, ответственные за сбор налога, возмущались: «Кто это выдумал нынешнюю систему налога? Там, видимо, сидели не умные: зажиточных освободили, а бедняков обложили». На предложение как можно скорее ликвидировать недоимки сельхозналога по первым срокам уплаты они отвечали, что «недоимки остались только за бедняками, с которых совестно и требовать налог» [4, 34].
Возмущаясь несправедливым обложением, бедняки отказывались платить даже небольшой налог. Обычно они мотивировали это тем, что «досадно платить налог», поскольку соседи, живущие более состоятельно, освобождены от него [3, 41], [4, 3]. Неприятность ситуации для маломощных домохозяев усугублялась насмешками освобожденных от налога зажиточных крестьян, которые беднякам и середнякам, активным участни-
кам борьбы за советскую власть в период Гражданской войны, говорили: «Вот-де вам, вы над нами смеялись, когда нас заставляли платить по несколько десятков пудов, а вот теперь праздник и на нашей стороне, попробуйте теперь платить, а мы посмотрим» [2, 316]. На основании сводок ОГПУ, фиксировавших подобные заявления, можно сделать вывод, что эти насмехательства приобрели широкое распространение. Неудивительно, что крестьяне-бедняки при получении окладных листов и в дальнейшем, испытывая нажим со стороны финансовых органов, говорили, что помощь бедноте оказывается только на словах [4, 316-317]. Более того, высказывались и упреки вроде того, что в действительности «власть теперь нашего брата не только что старается поднять, а, наоборот, давит» [2, 310319], [3, 40-41]. Недовольные своим обложением, бедняки говорили, что «налогом нужно облагать все хозяйства без исключения»; в ряде селений Ядринского уезда по инициативе бедноты были предприняты попытки разделить сумму налога, причитавшуюся на общество, поровну между всеми гражданами [2, 275; 282; 316].
И все же было бы ошибкой сильно драматизировать ситуацию, сложившуюся с общественно-политическими настроениями сельского населения. В середине 1920-х годов основная масса крестьянства, без сомнения, одобряла налоговую политику советского государства, в том числе реформу 1926 г. На собраниях граждан и в частных разговорах говорилось, что «налог на крестьян обложен правильно, лучше быть не может, кто это придумал - тому доброе здоровье», что советская власть «хорошо между нами распределила сельскохозяйственный налог» [2, 243]. В сводках ОГПУ отмечено немало случаев, когда граждане, по количеству едоков освобожденные от уплаты налога, выражали сожаление по данному поводу. Одни говорили при этом, что им «совестно перед налогоплательщиками, кои хотя и живут хуже, но налог платят», другие - будто в голову приходят мысли, что они «хуже других граждан, которые платят сельхозналог» [2, 243], [4, 379]. Крестьянами также выражалось удовлетворение по вопросу дальнейшего снижения размеров сельхозналога и возрастания льгот по сравнению с предшествующими годами: «Налог в нынешнем году очень маленький, не как прежде, видно, что соввласть заботится о нас, бедняках, и всячески старается улучшить наше положение»; «Нынешний налог больше чем справедлив, так как бедняки почти все освобождены от налога, а на середняков налог обложен в посильной сумме» и т. д. [2, 286]. Действительно, если в 1924/1925 г. в Чувашии сумма единого сельскохозяйственного налога была исчислена в 1285,1 тыс. руб., в 1925/1926 г. - 877,5 тыс., то в 1926/1927 г. - 624,7 тыс. руб. Фактическая же сумма налога по республике с учетом всех льгот и скидок составила соответственно 1071,1 тыс., 415,8 тыс. и 410,6 тыс. руб. [8, 25].
Недовольство отдельных домохозяев, попавшее в разработку местных спецслужб, нередко было вызвано не антисоветскими взглядами и неприятием экономической политики новой власти, а исключительно ошибками низовых финансовых органов, и преодолевалось посредством устранения недочетов. Бывало, что настроение крестьян относительно налогового вопроса резко менялось в положительную сторону после проведения разъяснительной работы [2, 275; 300]. Повлияло на изменение общественно-
политических настроений в благоприятную для власти сторону и создание в 1927 г. бедняцкого фонда.
В большинстве случаев недовольство крестьян было связано не с налоговой системой как таковой и не с размерами единого сельскохозяйственного налога, а с сопутствовавшими налоговой кампании факторами: низкими ценами на хлеб в осенние месяцы и
высокими ценами - весной и летом; отсутствием соответствующего рынка для сбыта сельскохозяйственной продукции; ограниченными возможностями для подсобных заработков; задержкой заработной платы сезонным рабочим; начислением пени за просрочку налоговых платежей. Все перечисленное не имело отношения к реформе 1926 г., поскольку наблюдалось на протяжении большей части 1920-х годов.
Резюме. В результате реформы 1926 г. система единого сельхозналога подверглась кардинальной перестройке. Характер преобразований был настолько радикален, что ни одна из социальных прослоек крестьянства не осталась равнодушной к реформе. В целом можно сделать вывод, что те крестьяне, которые и ранее были недовольны мероприятиями новой власти, получили дополнительный повод для недовольства. В наибольшей степени это касалось зажиточных и торговых слоев деревни. Наоборот, те, кто был убежден в том, что советское правительство твердо проводит линию защиты интересов бедняков и середняков, отнеслись положительно к налоговой реформе. Учитывая, что подавляющая часть сельского населения Чувашии представляла собой в середине 1920-х годов маломощное крестьянство, не выглядит удивительным факт, что основная масса деревни одобрительно восприняла перемены в проведении единого сельхозналога. Вместе с тем исчисление размера дохода по едокам и учет несельскохозяйственных заработков породили широкое и повсеместное недовольство со стороны бедняцких хозяйств, чего советская власть не могла проигнорировать. Поэтому во второй половине 1920-х годов реформирование системы налогообложения продолжилось.
ЛИТЕРАТУРА
1. Государственный архив современной истории Чувашской Республики (ГАСИ ЧР). - Ф. П-1. -Оп. 5. - Д. 25.
2. ГАСИ ЧР. - Ф. П-1. - Оп. 7. - Д. 34.
3. ГАСИ ЧР. - Ф. П-1. - Оп. 7. - Д. 35.
4. ГАСИ ЧР. - Ф. П-1. - Оп. 8. - Д. 51.
5. Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИА ЧР). - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 47.
6. ГИА ЧР. - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 238.
7. ГИА ЧР. - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 372.
8. ГИА ЧР. - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 392.
9. ГИА ЧР. - Ф. Р-18. - Оп. 1. - Д. 485.
10. ГИА ЧР. - Ф. Р-197. - Оп. 1. - Д. 167.
11. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). Т. 3. 19221925. - М. : Политиздат, 1984. - 494 с.
12. Отчет правительства Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики за 192627 и 1927-28 годы. - Чебоксары : Издание ЦИК и СНК ЧАССР, 1929. - 120 с.
13. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам, 1917-1967. Т. 1. 1917-1928. - М. : Политиздат, 1967. - 783 с.
14. Сборник узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского Правительства Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики (СУ ЧАССР). - 1926. - № 19-20.
