CC BY
172
УДК 94(470.331).083
ATTITUDE OF PEASANTRY TO STOLYPIN'S AGRARIAN REFORM (basing on Tver province)
Dauengauer Olga Vladimirovna, Candidate of historical sciences, associate professor, MESI (Moscow State University of Economics, Statistics and Informatics), Tver
branch, [email protected]
Abstract: The article considers peculiarities of peasants' perception of the agrarian reform, it analyses the main problems of hostility against changes, and there are described difficulties of interrelation between the authorities and the society during the reformatory process.
Keywords: agrarian reform, community, farm, land management, land tenure, resistance to the reform, officialdom, local authorities.
ОТНОШЕНИЕ КРЕСТЬЯН К АГРАРНОЙ РЕФОРМЕ П.А. СТОЛЫПИНА (на примере Тверской губернии)
Дауэнгауэр Ольга Владимировна, кандидат исторических наук, доцент Московского государственного университета экономики, статистики и информатики, Тверской Филиал, [email protected]
Аннотация: В статье рассматриваются особенности восприятия крестьянами аграрной реформы, анализируются основные причины неприятия преобразований, описываются сложности взаимодействия власти и общества в ходе реформаторского процесса.
Ключевые слова: Аграрная реформа, община, крестьянское хозяйство, землеустройство, землепользование, сопротивление реформе, чиновничество, местная власть.
Одним из важнейших условий результативности реформирования является восприятие этой реформы теми, на кого она направлена. Учитывая историческую запутанность земельных отношений российского крестьянства особую актуальность приобретает изучение социальной составляющей реформирования, анализ взаимодействия общества и власти.
Несмотря на то, что большинство землеустроительных комиссий уверяли, что крестьяне «сочувственно относятся к реформе» [6], при реализации любых преобразований не бывает так, чтобы все были довольны. Не была исключением и столыпинская аграрная реформа. Недовольство крестьян выливалось в два четко очерченных направления: противодействие крестьян землеустроительным работам и всем тем, кто обеспечивал их; систематическое давление на выделенцев, пытавшихся воспользоваться реформой.
Для крестьян любые вопросы, связанные с землей и правом пользования ею были самыми важными. Убеждения насчет «божьей», «ничьей» земли и трудового начала при ее распределении были основными составляющими крестьянского менталитета изучаемого периода.
«Идеальное» хозяйство для крестьян - это возможность обрабатывать всю землю, которая была бы разделена и обрабатывалась бы членами их семей. Все земли России, пригодные для сельскохозяйственного использования, должны были быть переданы крестьянским общинам, которые установили бы уравнительное землепользование в соответствии с размером семьи или «трудовой нормой», т.е. числом работников в каждой семье. Что касается отношения крестьян к формам землевладения, заслуживает внимания отношение крестьян к частной собственности как основного элемента земельной реформы. Наиболее частым призывом, встречающимся в крестьянских приговорах, было: продажу земли запретить, а частную собственность на землю отменить [3, с. 140]. Интересно, также, мнение части крестьянства, ожидающего от Думы «награждения землей». Именно поэтому многие сельские общества (не была исключением и Тверская губерния) отказались от выборов членов в уездные землеустроительные комиссии.
С этих позиций - протеста против частной собственности, часть крестьян выступала и против столыпинской реформы. Справедливо было бы отметить, что признавая недостатки существующего землепользования, крестьяне предлагали варианты: «Общинный строй и связанное с ним отсутствие самостоятельности у отдельных хозяев, возможность передела общинной земли, крайняя чересполосица наделов, причем по межам пропадает много земли, а при обработке много времени на переезд от одной полосы к другой - все это ставит крестьянина в положение краткосрочного арендатора и создает условия, при которых улучшения приемов хозяйства отдельными хозяевами, например, переход к более выгодной системе полеводства, является невозможным и крестьянское хозяйство обречено на полный застой. В виду этого мы считаем необходимым размежевать общинные земли подворно, на правах полного и вечного владения своим участком» [3, с. 140]. Однако это вовсе не означало, что они выступали за ликвидацию общины, ведь они не отказывались от привычной формы организации производственной деятельности [1, с. 94].
Эти утверждения были следствием порядка крестьянского наследования. Если крестьянин с малолетства участвовал в хозяйственной деятельности родительского двора, то считалось, что пра-
во на свою долю в общесемейном имуществе он «замозо-лил» [4, с. 95]. Известны случаи, когда община забирала в надельный фонд покупные земли крестьянской семьи, и это часто воспринималось как должное [4, с. 95]. Во время столыпинской аграрной реформы, разрешавшей укрепление и выдел, надельной земли общество зачастую занимало круговую оборону, не желая расстаться с надельной землей.
Самым распространенным проявлением пассивного сопротивления было несогласие общины на выход крестьянских хозяйств. Зачастую внутри общины складывалась достаточно сложная ситуация, когда выделявшийся непременно хотел получить лучшую землю, подчас жизненно необходимую для общества. Ярким примером подобного столкновения интересов является дело о выделении земли крестьянину дер. Дубки Оковецкой волости Федору Быкову [16, Л. 30]. Добровольного согласия между обществом и крестьянином не состоялось, т.к. выделявшийся «просит у общины тот участок земли, который обращен крестьянами под зарощение лесом уже более 50 лет и этот лес лучшего качества, и тщательно крестьянами охраняется» [16, Л. 30]. От другого участка Федор Быков отказался. В заключении распорядительного заседания по этому делу Осташковская землеустроительная комиссия постановила: «...дело прекратить, о чем объявить просителю через волостное правление». Дело в том, что землеустроитель, очевидно, совершенно справедливо, обнаружил в намерениях выделявшегося явно корыстные интересы: «по мнению землемера, Быков имеет скрытую цель - продать ценный лес, а это сильно затрагивает интересы общества» [16, Л. 30].
Тем не менее, невозможность достижения добровольного соглашения между выделявшимся и обществом объяснялось нежеланием общества отдать даже малую часть хорошей земли [11, Л. 10]. Непременный член Корчевской уездной землеустроительной комиссии указывал, что «согласие общества на выдел. равносилен отказу от выдела, так как земля там принадлежит не одной деревне, а составляет часть общего лесного надела с селом Негодяе-во» [13, Л. 12-13].
Домохозяину нередко предлагалась земля плохого качества, непригодная для успешного ведения хозяйства. Имело место открытое неповиновение общины. В деле о выделе земли к одному месту нескольким членам общества дер. Поляны Новинской волости возникли сложности: «Землемер-землеустроитель обратился к уряднику за содействием при исполнении, и несмотря на оказанное содействие, крестьяне дер. Поляны в числе тринадцати человек
воспрепятствовали производить работы по постановке столбов» [15, Л. 39]. Ожесточенное сопротивление общества, (с которым выделяющийся находился в тесных хозяйственных связях и не желал портить отношения) могло привести и действительно приводило к отказу от выдела. Несогласие на выдел, отказ составить приговор и нежелание отвести землю в требуемом месте были весьма частым явлением [12].
Примером может служить ситуация, имевшая место в Ста-рицком уезде. После того как все возможности добровольного урегулирования дела были исчерпаны, землеустроительная комиссия решила дело по своему усмотрению. В ответ на такие действия общество устроило «потраву сенокоса выделявшегося, не допустило вывоз удобрений на его поле, испортило изгородь. В частных разговорах общинники грозили выделявшемуся «красным петухом». А в феврале подожгли его амбар» [5, Л. 28-29].
Выявить и наказать виновных не представлялось возможным, потому что в подобных ситуациях крестьяне-общинники не выдавали своих односельчан. Принцип круговой поруки действовал и в таких случаях. Для крестьян, пожелавших уйти из общины при явном ее противодействии, оставалось два пути: выделиться и продать свой надел, так как вести хозяйство бок о бок с враждебно настроенными односельчанами не было никакой возможности; отказаться от выдела вообще и пойти на мировую с обществом. Как правило, выбирали второй вариант. В делах о выделах на хутора и отруба содержаться упоминания чиновников об отказах крестьян от своих ходатайств, но причины этих отказов, как правило, не указывались [14, Л. 42.].
Нередко выделявшийся настаивал на выделе и претендовал на определенную землю, которую общество никоим образом не желало отдавать. Тогда землеустроительная комиссия, (если выдел соответствует идее землеустройства и, по мнению землеустроителей, не стесняет общество) вставала на сторону заявителя и осуществляла работы в обязательном порядке. В этом случае общество могло оказывать более активное сопротивление. Чаще всего недовольство выказывали наиболее старшие домохозяева. Из секретного донесения бежецкого уездного исправника тверскому губернатору: «Непременный член Бежецкой уездной землеустроительной комиссии и производящий землемерные работы студент Жарков заявили о том, что крестьяне... не допускают до работ по выделу односельчан ... было установлено, что главный противник выдела есть крестьянин А. Широков, грозивший Жаркову лопатой, а также крестьяне А. Филиппов и Ф. Иванов, подбивавшие остальных не подчи-
няться принудительному выделу. Уговоры земского начальника и непременного члена комиссии сначала, как-будто, привели крестьян к миролюбивому соглашению... Но когда был составлен протокол, по предъявлению такового, выступившие крестьяне - А. Филиппов (62 года) и Ф. Иванов (67 лет) вызывающе заявили, что не согласны на выдел и пусть берут землю какую общество даст. тогда их примеру последовали остальные крестьяне. В виду этого, я, во избежание осложнений, нашел необходимым, впредь до выяснения дела, А. Филиппова и Ф. Иванова арестовать сразу же, а скрывшегося из деревни А. Широкова разыскать и также подвергнуть аресту до окончания расследования. выделяющиеся и общество пошли на обоюдные уступки, но уже не в тех пределах. А некоторые и вовсе отказались от выдела, вероятно боясь мести» [7, Л. 29].
Страх перед местью со стороны общества был серьезным стимулом, чтобы крестьяне отказывались от выделов. У общины имелись возможности испортить жизнь непокорным крестьянам. Из постановления Тверской уездной землеустроительной комиссии: «Домогательства общества склоняются к тому, чтобы сделать прогон для скота по усадебной земле Данилова (хотя для этого есть другое место) под самыми его окнами и даже через его колодец, тут же находящийся, который ему придется зарыть. и чтобы хоть этим заставить его отказаться от выдела. Причем свои требования крестьяне сами же признают безосновательными, так как на выдел Данилова они согласились до этого, и в настоящее время все они распахали под озимое поле свою землю по новому переделу не касаясь участков Данилова. т.е. требования общества о прогоне есть не что иное как месть и средство, чтобы стеснить Данилова за предпринятый им выдел» [10, Л. 15].
Непременный член Ржевской уездной землеустроительной комиссии в секретном донесении Тверскому губернатору сообщал: «Крестьяне деревни Бурцево, видя, что на почтовой тройке едут двое в фуражках вообразили, что едут землемеры и по наущению писаря разобрали мост, рассчитывая, что благодаря половодью, землемеры не в состоянии будут переправиться через реку» [10, Л. 18-18об]. Таким образом, сопротивление выделам носило как пассивный, так и активный характер. Основными методами общества в этих случаях были угрозы выделенцам, запугивания землемеров, затягивание времени.
Общество могло соглашаться на разверстание, чтобы выиграть время. В доказательство этого предположения можно привести определение непременного члена Калязинской уездной земле-
устроительной комиссии. После ходатайства нескольких членов общества о выделе и отказе мира, дело было возбуждено в обязательном порядке. Так как все средства удержать земли, были исчерпаны, общество неожиданно согласилось на полное разверста-ние, чем вызвало подозрение у непременного члена комиссии. Подозревая крестьян в запутывании дела, он определил: «в случае отказа общества от разверстания земли выдел отдельным домохозяевам отрубных участков возможен в западной части надела» [17, Л. 3об].
О подобной тактике общества упоминают в своих прошениях и крестьяне, готовящиеся на выдел, но получившие постановление землеустроительной комиссии о прекращении дела в связи с приговором общества о полном разверстании: «дело прекращать не стоит, так как заявление лишь маневр общины, желающей затянуть дело и не дать нам выделиться.» [9, Л. 1-2 об].
Несмотря на низкий уровень грамотности крестьянского населения, в вопросе защиты своих интересов общины и отдельные домохозяева проявляли настойчивость. Если не было возможности формально уладить сложности, крестьяне отправляли жалобы в уездную и губернскую землеустроительную комиссию. Жаловались крестьяне в основном на действия землемеров и землеустроителей: неправильно (по мнению крестьян) спроектированные планы; земля соседям отведена лучшего качества и пр. [8].
Говоря о сопротивлении общинников выделам, необходимо отметить, что официальные власти понимали, что добровольность в деле реформы значит очень много, и чиновничий произвол будет лишь отталкивать крестьян от реформы. В связи с этим тверской губернатор разослал секретный циркуляр непременным членам уездных землеустроительных комиссий: «В некоторых уездах Тверской губернии при производстве землеустроительных работ имели место случаи обращения за содействием к полиции непосредственно землемеров, помимо не только землеустроителей, но и непременных членов. прошу господ непременных членов обратить самое серьезное внимание на недопустимость вышеуказанного явления» [7, Л. 29].
Сопротивление общины объяснялось как объективными, так и субъективными обстоятельствами. По мнению исследователей, групповое общинное сознание пронизывало все сферы общественной жизни крестьянского сообщества. Крестьянин-общинник делил всех людей на «своих» и «чужих» [2, с. 26]. Нетрудно представить, кем становились в глазах мира, крестьяне, собиравшиеся покинуть общину. «Разорители деревни», «бунтовщики», - это, пожалуй, бы-
ли одни из самых мягких эпитетов, которыми миряне награждали выделенцев. Домохозяин, собиравшийся покинуть общину, да еще прихватить часть общественной земли в глазах остальных крестьян становился «чужаком», агрессором. И община, естественно, занимала круговую оборону, нередко переходящую в нападение (выделявшемуся не просто грозили расправой, но и могли устроить потраву или даже поджег). Даже после завершения землеустроительных работ крестьяне стремились стеснить новоявленных собственников, предъявляя им претензии (дать проход по своей новой земле общественному скоту, проложить сквозь усадьбу дорогу и пр.), порой необоснованные.
Отдельная роль в эскалации общинного сопротивления принадлежала старшим главам семей - большакам. Как правило, главами семей были весьма пожилые крестьяне (не даром землеустроители, описывая тот или иной случай сопротивления общества, акцентировали внимание на пожилом возрасте особо недовольных крестьян), консервативно настроенные и не желавшие расстаться с мирским укладом жизни.
Литература
1. Безгин В.Б. Крестьянство в аграрных преобразованиях начала XX века // Крестьянство и власть в истории России XX века: Сб. науч. ст. участников Межд. круглого стола журнала «Власть» и Института социологии РАН (12 октября 2010 г.). - М., 2011. - С. 89101.
2. Данилова Л.В. Крестьянская ментальность и община / Л.В. Данилова, В.П. Данилов // Менталитет и аграрное развитие России (XIX - ХХ вв.): мат. межд. конф. - М., 1996. - С. 22-39.
3. Сенчакова Л.Т. Крестьянское движение в революции 19051907 гг. / Л.Т. Сенчакова. - М.: Наука, 1989. - 262 с.
4. Яхшиян О.Ю. Собственность в менталитете русских крестьян / О.Ю. Яхшиян // Менталитет и аграрное развитие России ^К-ХХ вв.): мат. межд. конф. - М.: РОССПЭН, 1996. - С. 92-105.
5. Государственный Архив Тверской Области (далее - ГАТО). Ф. 56. Оп. 9. Д. 310. ЛЛ. 28-29.
6. ГАТО. Ф. 112. Оп. 1. Д. 15. Л. 6, 9 об, 21, 25, 35, 40.
7. ГАТО. Ф. 112. Оп.1. Д. 54. Л. 29.
8. ГАТО. Ф. 112. Оп. 1. Д. 97, 148, 208, 256, 328.
9. ГАТО. Ф. 112. Оп. 1. Д. 220. Л. 1-2 об.
10. ГАТО. Ф. 112. Оп. 1. Д. 255. Л 15.
11. ГАТО. Ф. 964. Д. 1. Л. 10.
12. ГАТО. Ф. 1044. Оп. 1. Д. 299, 1608, 697, 193; Ф. 1106. Оп. 1. Д. 1, 13, 14, 22, 26; Ф. 1057. Оп. 1 Д. 9; Ф. 1410. Д. 1; Ф. 1078. Оп. 1. Д . 25, 37, 70, 72, 96, 176, 514; Ф. 113. Оп. 1. Д. 10; Ф. 1181. Оп. 1. Д. 2; Ф. 1049. Оп. 1. Д. 3; Ф. 946. Оп. 1. Д. 1; Ф. 114. Оп. 1. Д. 75.
13. ГАТО. Ф. 1044. Оп. 1. Д. 706. Л. 12-13
14. ГАТО. Ф. 1044. Оп. 1. Д. 1639. Л. 42.
15. ГАТО. Ф. 1078. Оп. 1. Д. 150. Л. 39.
16. ГАТО. Ф. 1078. Оп. 1. Д. 174. Л. 30.
17. ГАТО. Ф. 1410. Оп. 1. Д. 2. Л. 3. об.
