CC BY
17
ре» (1926) похожие чувства испытывают герои, принадлежащие к противоборствующим станам. Несмотря на видимую разницу сюжетов (в «Повести» речь идет об отправке на фронт, а в «Песне о ветре» - о засаде, устроенной красными партизанами у разобранных железнодорожных путей), мотив дороги опредмечивает сходные экзистенциальные смыслы - бездомность, растерянность, подчинение враждебной силе.
В стихах-медитациях, посвященных событиям Великой Отечественной войны, нами отмечается усиление «экзистенциальное™» мотива дороги: «мы», характерное для «революционных» стихов (что, кстати, косвенно свидетельствует о почти сознательном отказе от рефлексии), все более явственно заменяется на «я»; описание внешних событий сменяется описанием рефлективной реальности персонажей. Одним из эффективных приемов «проникновения» в эту реальность становится прием остранения. Так, в стихотворении М.КЛуко-нина «В вагоне» (1942) герой начинает понимать, что мир не делится на «фронт» и «тыл», что «все живем одной бедой», а его «фронтовая походка» уже представляется ему чем-то показным, бравирующим: «А был я просто молодой». Нечто подобное переживает и герой стихотворения Е.М.Винокурова «По Руси» (1957). Автор подчеркивает постоянно возникающее в сознании этого героя ощущение контраста между внешним поведением и внутренним состоянием: все «дорожные» эпизоды в стихотворении сопровождаются «остраняющими» уточнениями, которые свидетельствуют о начавшемся в сознании героя значащем переживании, в результате которого он начинает понимать весь ужас и все величие происходящего.
Усиление «экзистенциальности» мотива дороги приводит к освобождению сознания лирического героя в момент значащего переживания от всего догматического, идеологически однозначного. В стихотворении М.К.Луконина такой настраивающей на однозначность деталью является награда, которая «блестит на левой стороне». Значащее переживание героя в том и состоит, что он понимает неуместность в данной ситуации своего демонстративного жеста - пройтись по вагону, сверкая новенькой медалью. В стихотворении Е.М.Винокурова такой деталью является упоминание о многочисленных справках: к этим жизненно важным в условиях военного времени документам герой относится иронично. Более важной оказывается для него предоставляемая этими «бумажками» возможность свободного перемещения «по Руси», в результате чего рождается ощущение себя ее «безвестным сыном».
Ситуация большого социального потрясения ломает привычный уклад жизни, заставляет человека принимать самостоятельные решения, стремиться к самопониманию и пониманию других. «Дорожная» ситуация, которая сама по себе провоцирует на искренность высказываний, накладываясь в стихотворных медитациях поэтов XX века на драматическую ситуацию, приводит к колоссальному усилению значащих «экзистенциальных» переживаний.
Человек и власть
Э. Е.Абдрашитов
Казань
Отношение к военнопленным в России/СССР в первой половине XX века
Отношение государства к своим военнопленным - индикатор того, насколько важны права и интересы собственных граждан для власти по сравнению с другими приоритетами. Активность государства напрямую связана с наличием экономических и политических ресурсов, а также с характером власти и состоянием общества. Государственная политика по отношению к пленным позволяет сделать выводы о характере власти и ее готовности к защите своих граждан в данный период времени, а также проследить, как изменялось отношение государства к своим гражданам.
Сравним отношение Российской власти к пленным в годы двух мировых войн (19141918 гг. и 1939-1945 гг.) последующим параметрам: государственная политика и идеология; роль общественных организаций.
Историки характеризуют ситуацию в России в начале XX века как кризис традиционной системы управления и зарождение общественных организаций. Короткая победоносная война была необходима для поднятия престижа царского дома, но армия была не готова к этой войне. Для боевых длительных действий не было ресурсов. Хотя Россия принимала участие в международных соглашениях по правам пленных, реальной защиты это им не да-
вало. Формально пленные находились на балансе министерства обороны, но эта организация не имела возможностей и ресурсов для исполнения международных соглашений. Не существовало и четкой внутренней политики. Поэтому в ходе войны общественные организации приобрели большие полномочия. Высокой активностью в области гуманитарной помощи отличался Красный Крест. Серьезное финансирование шло и от полугосударственных структур типа ЦВПК (Центрального военно-промышленного комитета), ЗемГора, которые отчасти компенсировали пассивность государства.
Российское общество формировало положительный образ пленного, что отразилось в независимой прессе. Их приравняли к беженцам, людям, нуждающимся в помощи. Эти идеи культивировались и на уровне государственной идеологии. Такой образ пленного просуществовал вплоть до гражданской войны, в ходе которой произошел перелом общественного сознания. Пленный стал приравниваться к перебежчику. Наиболее рациональное объяснение этого кроется в частых переходах из одной армии в другую. Укрепление такого стереотипа в массах произошло в 1930-х гг., когда в обществе был сформирован образ «врага народа». Эта социальная ниша была искусственно создана для уничтожения неугодных. Официальная идеология подавляла общественное мнение.
Во время Второй мировой войны пленные не были защищены ни международным, ни внутренним законодательством. Миллионы интернированных приравнивались к оккупантам. Была создана целая сеть фильтрационных лагерей под контролем НКВД. 27 декабря 1941 г. указ № 279 приравнял пленных к шпионам. Они и их семьи подлежали репрессиям.
Таким образом, отношение Российского/советского государства к военнопленным в годы Первой и Второй мировой войн существенно отличалось. В начале века проблема пленных не была идеологической. Инициатива в деле оказания помощи и создания имиджа исходила от общественных организаций. В 1940-х гг. государство использовало пленных как инструмент контроля над обществом. Современная Россия вновь строит гражданское общество. Общественные организации формируют имидж пленного Чеченской войны и оказывают существенную помощь в защите их прав. Однако заметны попытки власти использовать проблему пленных этой войны для решения идеологических задач и манипулирования общественным мнением. Отсюда прослеживаются аналогии со Сталинским режимом.
С.И.Панькин
Челябинск
Дезертирство на Южном Урале в 1920-1921 годах как проявление отклоняющегося поведенния
На последнем этапе Гражданской войны (1920-1922 гг.) в России большое развитие получило такое социальное явление, как дезертирство, с которым сталкивались как «белые», так и «красные». С восстановлением Советской власти на Урале обстановка в регионе оставалась крайне сложной. Промышленность, сельское хозяйство и транспорт находились в упадке. Налицо было состояние аномии, когда в обществе отсутствует социальное регулирование, развивается нетерпимость к социальному контролю и нормам поведения, Люди приспосабливаются к аномии путем конформизма либо через отклоняющееся (деви-антное) поведение. Одной из форм последнего являлось массовое дезертирство. Политика «военного коммунизма» вызывала недовольство населения. Армия как составная часть общества не была исключением и отражала все свойственные ему противоречия. Настроения в военных частях зависели прежде всего от условий службы, особенно в тяжелом 1920 г. Поданным Челябинской губчека, в воинских частях ощущалась постоянная нехватка обмундирования, продовольствия, казармы не отапливались и не освещались. Все это способствовало распространению эпидемий, а в госпиталях не хватало мест и врачей. Больных отправляли лечиться домой. Многие красноармейцы уже не возвращались. Главной причиной дезертирства было проникновение в среду бойцов сведений о тяжелой обстановке в селе через письма родственников. Формы дезертирства были различны: бежали из частей, эшелонов, госпиталей, сборных пунктов, не возвращались из отпусков, уклонялись от призыва. По данным прессы того времени с 1 ноября 1919 г. по 15 ноября 1920 г. в губернии было поймано 30230 дезертиров, однако по документам ГубЧК и ГубКомДез
