CC BY-NC-ND
419
Междисциплинарные исследования
Т.Д. Шевеленкова Н.А. Твердохлеб
ОТНОШЕНИЕ К ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНЫМ ЛЮДЯМ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
В работе изучаются факторы, определяющие отношение различных групп населения к психически больным. Впервые поднимаются вопросы влияния ценностных ориентаций респондентов, величины его субъективной дистанции с психически больным на его отношение к душевнобольным. Исследуется не изучавшаяся ранее проблема репрезентации в сознании современного человека образа психически больного в сравнении с представителями других социальных групп.
Ключевые слова: образ психически больного человека, социальная дистанция, эмоциональное отношение, система ценностей, семантическое пространство.
В нашей стране проблема отношения общества к душевнобольным относится к одному из наименее разработанных аспектов социальной психиатрии и клинической психологии. Целью данной работы и явилось изучение отношения к психически больным людям и определяющих его факторов.
В данной работе впервые предпринимается попытка направленного изучения факторов, определяющих отношение различных групп населения к психически больным. В частности, впервые поднимаются такие вопросы, как влияние ценностных ориентаций респондента, величины его субъективной дистанции с психически больным на его отношение к душевнобольным. Не изучалась ранее проблема репрезентации в сознании современного человека образа психически больного в сравнении с представителями других социальных групп.
Испытуемыми в нашем исследовании выступили лица, проживающие в Москве и имеющие высшее образование, а также студен-
© Шевеленкова Т.Д., Твердохлеб Н.А., 2015
ты старших курсов московских вузов. Всего в опросе приняли участие 135 человек. Среди них женщины составили 54,1% (73 чел.), мужчины - 45,9% (62 чел.).
В процессе работы были использованы следующие методы. Для изучения отношения населения к душевнобольным нами была разработана оригинальная анкета, способствующая выявлению образа психически больных, представлений об их возможностях и ограничениях, приемлемой социальной дистанции с психически нездоровыми людьми и т. д. Использовались также методика «Ценностные ориентации» Рокича и модифицированная методика «Семантический дифференциал»1, направленная на оценивание следующих объектов: «Я сам», «психически больной», «человек, совершивший правонарушение», «нищий», «человек, имеющий материальный достаток» и «человек, уважающий законы своей страны». В работе был применен также факторный анализ, позволивший выделить различные типы ценностей респондентов.
Анализ особенностей эмоционального отношения респондентов к людям, страдающим психическими расстройствами, их готовность к социальным контактам с такими людьми, основные представления о возможностях, ограничениях и положении душевнобольных в обществе показал следующее. В целом отношение к психически больным со стороны опрошенных нами лиц отличается некоторой двойственностью. С одной стороны, большинство респондентов считают, что умственные способности больных далеко не всегда оказываются сниженными, признают опасными для общества лишь некоторых, понимают, что душевнобольным лучше жить со своими семьями, общаться с нормальными людьми, не сомневаются в возможности уважать человека с психическим расстройством.
Однако поведение респондентов по отношению к пациентам психиатра в реальной жизни противоречит высказанным ими мнениям: большинство участников опроса не приняли бы душевнобольного на работу, не смогли бы быть ему другом. Несмотря на преобладание сочувствия и жалости по отношению к психически больным людям, большая часть опрошенных считают невозможным для себя испытывать чувство любви к таким людям, что также может свидетельствовать о неприемлемости более близких отношений с психически больными для большинства респондентов.
Считая, что психически больной может обучаться в вузах и состояться как специалист, большая часть респондентов называют самыми подходящими для больных те профессии, которые не требуют профессиональной подготовки и/или сводят контакты с
другими людьми к минимуму (художник, скульптор или дворник и грузчик).
Понимая, что человек не может сам справиться с психическим расстройством, значительное большинство опрошенных признает необходимость оказания ему психиатрической помощи. Но в то, что это может быть понятно самому больному, верят менее 7% респондентов. Целью помещения людей в психиатрические больницы более половины заполнивших анкету признают (наряду с оказанием медицинской помощи) законную изоляцию душевнобольного от общества.
Таким образом, мы видим, что, несмотря на признание респондентами права психически больных находиться среди обычных людей, чрезвычайно сильным остается стремление изолировать душевнобольных от общества и свести к минимуму контакты с ними. Данный вывод соответствует результатам некоторых исследований по изучению отношения населения к инвалидам2.
Надо заметить, что результаты зарубежных исследований показывают большую готовность людей к социальным контактам с пациентами психиатра, по крайней мере, в ситуациях, не требующих большой вовлеченности во взаимные отношения3. Так, анализируя результаты проводимых в Германии исследований, А. Финзен пишет: «Средний гражданин готов согласиться с тем, чтобы психически больные были его соседями или коллегами. Труднее, если речь идет о большей близости - будь то поднаниматель квартиры, член семьи в результате брака и т. д.»4.
В целом же, согласно результатам большинства зарубежных исследований второй половины XX века, более 70% респондентов отвечают положительно на вопросы следующего характера: «Могли бы Вы проживать по соседству (или работать рядом) с психически нездоровым человеком?»5.
Результаты нашего исследования показывают, что проживать по соседству или работать рядом готовы не более половины всех опрошенных. При этом показатели готовности к такого рода контактам с психически нездоровыми людьми в целом не отличаются от показателей готовности к более близким отношениям.
К выводу о меньшей толерантности к душевнобольным населения России по сравнению с западными странами пришли также томские ученые, показав значительную разницу показателей симпатической дистанции жителей Томска и Томской области по сравнению с жителями штатов Северная Каролина и Вирджиния в США6. К такому же заключению приводят и результаты исследования С.А. Завражина, свидетельствующие о гораздо менее со-
чувственном отношении российских респондентов по сравнению с гражданами США, Канады, Австрии, Германии7.
Таким образом, полученные нами данные о низкой степени готовности респондентов к социальным контактам с людьми, страдающими психическими расстройствами, подтверждают представления о меньшей толерантности к таким больным населения России по сравнению с западными странами.
Отношение респондентов к душевнобольным зависит от пола и возраста респондента. Мужчины-респонденты во всех случаях демонстрируют большую готовность к социальным контактам с психически нездоровыми людьми, большую веру в их возможности, чем женщины. Для женщин также в большей степени характерно стремление изолировать таких больных от общества, восприятие пациентов психиатра как инаких, опасных и эгоистичных. Для объяснения низкой толерантности женщин к душевнобольным томские ученые приводят концепцию В.А. Геодакяна о роли полов в передаче и переработке информации8. Согласно этой концепции, самки любой популяции являются носителями «консервативного» начала, олицетворяют как бы постоянную «память» вида, в то время как особи мужского пола представляют собой оперативную, временную «память» вида, воплощают в себе принцип изменчивости, теснее связаны с условиями внешней среды9. Таким образом, можно предположить, что в отношении к душевнобольным сказываются эволюционные особенности поведения полов: женщины, придерживаясь консервативных позиций, стараются минимизировать свои контакты с отклоняющимися от нормы людьми, в то время как мужчины готовы гораздо ближе «приблизиться» к таким людям.
Молодые респонденты демонстрируют большую готовность к социальным контактам с пациентами психиатра. Однако эмоциональное отношение отличается большей терпимостью со стороны именно пожилых участников опроса. Исходя из полученных данных, можно сказать, что молодые респонденты склонны мистифицировать психическую болезнь, оптимистичнее смотреть на возможности таких больных и их положение в обществе. С возрастом душевное расстройство начинает восприниматься именно как болезнь, как личная трагедия человека, связанная с неизбежным ограничением его возможностей. Поэтому пожилые респонденты значительно чаще говорят о сочувствии, жалости по отношению к пациентам психиатра.
Вместе с тем более старшие участники опроса, лучше понимая ограничения, накладываемые болезнью на человека, демонстрируют меньшую готовность к социальным контактам с психически
больными. Стремление избегать любых взаимодействий с психически нездоровыми людьми можно объяснить также большей эмоциональной насыщенностью для пожилых людей проблемы здоровья. Для более молодых участников опроса проблема здоровья (как психического, так и физического) не является столь эмоционально насыщенной, что и проявляется в большей готовности к взаимодействию с пациентами психиатра.
Разные системы ценностей по-разному проявляются в отношении респондентов к психически нездоровым людям. Рассмотрим основные проявления в этом отношении выделенных нами четырех систем ценностей.
Система ценностей «развитие - стагнация» проявляется в пристрастном или беспристрастном отношении к душевнобольным.
Для респондентов, выбирающих ценности благополучной стабильной жизни, проблема психического здоровья не является эмоционально насыщенной, что проявляется в их более безразличном, спокойном отношении к душевнобольным людям. Такие респонденты спокойнее относятся к пребыванию психически больных в социуме, могли бы доверить выполнение даже очень ответственного задания психически нездоровому человеку, если признаков его болезни в настоящее время не наблюдается. Респонденты данной группы не склонны задумываться о возможности самим заболеть психическим расстройством, что также не может не сказываться на их более спокойном отношении к проблеме безумия. Значимым фактором в отношении к психически нездоровым людям для них является, вероятно, недоступность ценностей благополучной стабильной жизни для психически больных, на которые и ориентированы респонденты этой группы (они достоверно чаще соглашаются с тем, что психически нездоровому человеку практически невозможно стать профессионалом и создать полноценную семью).
Отношение к психически больным людям со стороны респондентов, ориентированных на ценности развития, отличается большей противоречивостью. Психическая болезнь воспринимается респондентами данной группы как препятствие на пути развития, максимального использования своих возможностей, причем как для самого больного, так и для людей, его окружающих. Поэтому респонденты данной группы чаще высказываются за изолированное проживание таких больных в специальных учреждениях, чаще соглашаются с тем, что проживание с психически больным человеком в семье неизбежно влечет за собой трудности, что психически нездоровому человеку нельзя доверить выполнение ответственного задания. Вместе с тем для респондентов, выбирающих ценности
развития, характерна большая степень сопереживания, идентификации с душевнобольными людьми. Таким образом, для респондентов, ориентированных на развитие, характерно более эмоциональное, пристрастное отношение к психически больным людям.
Система ценностей «прагматизм - романтизм» проявляется в реалистичности и нереалистичности представлений о психически нездоровых людях. Для участников опроса, выбирающих «романтические» ценности, в большей степени характерно восприятие душевнобольных как принципиально инаких, неизлечимых, неспособных испытывать настоящее искреннее чувство любви. Вместе с тем респонденты данной группы чаще говорят о том, что умственные способности таких людей остаются сохранными, что неверие в их возможности, покровительственное отношение к психически больным отрицательно сказывается на их самоощущении.
Кроме того, респонденты, ориентированные на романтические ценности, демонстрируя низкую готовность к кратковременным контактам с психически больными людьми, с большей степенью уверенности говорят о том, что могли бы доверить воспитание своего ребенка женщине, лечившейся у психиатра. При этом согласие с утверждением: «Если бы мне потребовалась нянька для моего ребенка, я мог(ла) бы пригласить женщину, лечившуюся у психиатра» расценивается специалистами как свидетельство минимальной величины симпатической дистанции по отношению к душевнобольным10. Такая демонстрация крайних позиций, равно как и некоторая нереалистичность представлений о душевнобольных, в целом соответствуют романтической установке к жизни.
Система ценностей, условно названная нами «анархизм -регламентированность жизни», оказалась наиболее связанной с отношением к психически больным людям. Респонденты, выбирающие в качестве наиболее значимых «анархические» ценности, демонстрируют большую готовность к социальным контактам с психически нездоровыми людьми, большую веру в возможности (в том числе и исключительные) таких людей, чаще высказываются за интеграцию психически больных людей в общество. Для респондентов, стремящихся к регламентированности жизни, характерны противоположные тенденции в отношении к психически больным людям.
Наличие анархических ценностей у человека предполагает размытость его внешних границ, неприятие им каких-либо рамок, ограничений. Люди, ориентированные на такие ценности, находятся как бы по ту сторону принципа «мы - они», приводящего к желанию отгородить себя от представителей «не нас», в данном
случае от душевнобольных. Большую степень идентификации респондентов данной группы подтверждает тот факт, что они чаще задумываются о возможности возникновения у них психического расстройства. Любая психическая патология в какой-то мере предполагает наличие анархических проявлений, что влечет за собой еще большую степень идентификации людей, выбирающих анархические ценности, с психически больными.
Кроме того, люди, ориентированные на анархические ценности, в большей степени свободны от социальных стереотипов, норм, ожиданий. Такие люди не стремятся отгораживать себя от социально «неугодных» групп, поскольку в какой-то мере сами относят себя к таковым. Об этом свидетельствует также тот факт, что респонденты этой группы достоверно чаще говорят о том, что людей, как правило, приводят к психиатру силой, а основным назначением психиатрической больницы служит «законная» изоляция больных от общества. Поскольку психически больной не воспринимается респондентами, опирающимися на анархические ценности, непредсказуемым и опасным, такие ответы означают отношение ко всей сфере психиатрии как к репрессивной силе, как насилию общества над человеком.
Поскольку наличие анархической установки к жизни предполагает стремление выйти за рамки своего обыденного существования, респонденты данной категории видят в психической болезни не ограничения, а возможности. Такие респонденты значительно чаще говорят о возможности психически нездорового человека быть гениальным, видеть в мире нечто большее, чем дано знать обычному человеку.
Для людей, стремящихся к регламентированной жизни, напротив, любое отклонение от нормы может восприниматься как источник угрозы для их стабильного существования. Поэтому респонденты данной группы достоверно чаще говорят о том, что предпочли бы не иметь никаких контактов с психически больными людьми в повседневной жизни. От вопроса к вопросу такие респонденты демонстрируют стремление отгородить себя и свое окружение от любых взаимодействий с пациентами психиатра. Таким образом, мы установили, как стремление к неограниченной свободе, неприятие каких-либо внешних ограничений, характерные для людей, ориентированных на анархические ценности, проявляется в их позитивном отношении к психически больным людям.
Система ценностей, обозначенная нами как «гуманистическая позиция - эгоцентризм», также оказалась связанной с уровнем толерантности по отношению к психически больным людям. Рес-
понденты, находящиеся по данному фактору ближе к полюсу «гуманистическая позиция», то есть лица, ориентирующиеся на такие ценности, как чуткость, терпимость к недостаткам в себе и других, широта взглядов и т. д., демонстрируют большую готовность к социальным контактам. Для респондентов этой группы характерно отношение к психически больным людям именно как к людям, которых надо и можно лечить. Это неудивительно, поскольку гуманистическая позиция и предполагает субъект-субъектные отношения в общении, в то время как эгоцентризм характеризуется отношением к другому как к объекту. И действительно, мы видим, что респонденты, ориентированные на эгоцентрические ценности, достоверно чаще отмечают, что душевнобольные вызывают у них любопытство и смех, считают целью помещения в больницу - изоляцию и т. д.
Величина субъективной дистанции «Я - психически больной» сказывается на отношении человека к таким больным.
Респонденты с меньшей величиной субъективной дистанции «Я - психически больной» демонстрируют большую готовность к социальным контактам с такими больными, большую веру в возможность адаптации психически нездоровых людей в обществе. Для человека, который в большей степени идентифицирует себя с психически больными, чаще задумывается о возможном возникновении у себя психического расстройства, его отношение к душевнобольным, по сути, является предполагаемым отношением к себе самому, и потому оно не может быть нетолерантным. Если же человек рассматривает психически больных как принципиально «инаких», как социальную группу, к которой он сам не может принадлежать, то негативное отношение к душевнобольным, лишение их прав и т. д. никак не связано с отношением к себе, не наносит никакого ущерба собственному «Я».
Как было показано выше, идентификация себя с душевнобольными более характерна для молодых участников опроса. Для них грань между собой и психически больными не является, вероятно, столь очевидной, как для людей более старшего возраста. То, что величина субъективной дистанции «Я - психически больной» увеличивается с возрастом, может служить объяснением и тех изменений в отношении к психически больным, которые происходят в ходе взросления человека. Согласно результатам нашей работы, а также большинства зарубежных и отечественных исследований по данной теме, для более пожилых респондентов характерно устойчивое стремление к ограничению любых контактов с психически нездоровыми людьми как в личной, так и в деловой сферах общения.
Также было показано, что для людей, знакомых с психически нездоровым человеком, характерна меньшая величина субъективной дистанции «Я - психически больной». Уменьшение данной дистанции в результате приобретения опыта общения с таким больным также может служить объяснением значительно более толерантного отношения к пациентам психиатра респондентов, имеющих психически нездорового знакомого или родственника.
Таким образом, мы видим, что изучение механизмов идентификации населения с психически больными людьми и дальнейшее использование полученных данных на практике может явиться мощным средством повышения толерантности общества по отношению к таким больным.
Опыт общения респондента с психически нездоровым человеком в повседневной жизни влияет на его отношение к таким больным в целом. Респонденты, имеющие психически нездорового родственника или знакомого, демонстрируют более терпимое эмоциональное отношение, большую готовность к социальным контактам с больным, большую веру в их возможности, признают необходимость включения пациентов психиатра в социальную жизнь. Человек, имеющий опыт общения с психически больным, включается в систему отношений такого больного, легче встает на его позицию. Тогда проблемы, неудачи, достижения знакомого человека, страдающего психическим расстройством, начинают переживаться как свои собственные, что проявляется в увеличении эмоционального принятия, большей готовности общаться с душевно нездоровыми людьми и т. д. Кроме того, общение с психически нездоровым человеком приводит к разрушению негативных стереотипов, связанных с психической болезнью.
Рассмотрение особенностей репрезентации образа психически больного в сознании современного человека в сопоставительном анализе с представителями других социальных групп показало, что при построении образа душевнобольного значимыми являются представления о его маргинальности и низкой социальной активности.
В построенном нами семантическом пространстве современного человека (на основе использования методики «Семантический дифференциал», направленной на оценивание следующих объектов: «Я сам», «психически больной», «человек, совершивший правонарушение», «нищий», «человек, имеющий материальный достаток» и «человек, уважающий законы своей страны») образ психически больного оказывается среди представителей таких отвергаемых обществом социальных групп, как нищий и преступник. Полученные
данные соотносятся с представлениями М. Фуко о связи безумия с бедностью и пороком. По его мнению, эти связи установились в эпоху рационализма, когда душевнобольных помещали в дома-изоляторы вместе с неимущими, безработными, развратниками, преступниками и т. д. Именно тогда безумие поселилось по соседству с грехом, и, быть может, именно поэтому, считает М. Фуко, «неразумие на века породнится с виной: даже в наши дни душевнобольной ощущает это родство как свою личную участь»11.
Таким образом, мы видим, что по прошествии более трех столетий, несмотря на достижения современной психиатрии и усиление гуманистических тенденций в общественном сознании, образ психически больного человека остается связанным с образом представителей других маргинальных групп.
Вместе с тем если рассматривать положение изучаемых нами объектов в семантическом пространстве с точки зрения их социальной активности, то образ психически больного оказывается связанным с образом нищего и образом «Я сам». Образы представителей этих трех групп противостоят образам «преступника» и «человека, имеющего материальный достаток», которые рассматриваются респондентами как социально активные группы.
При целостном же рассмотрении полученного семантического пространства образ психически больного оказывается связанным, прежде всего, с образом нищего. Истоки таких представлений также можно найти в истории отношения к душевнобольным в нашей стране. На Руси отношение общества к психически больным всегда отличалось большей гуманностью, чем в странах Западной Европы, и было связано скорее с жалостью и почитанием, нежели со страхом и отвращением. Возможно, именно поэтому образ психически больного в большей степени связывается с образом нищего, чем преступника.
Образ психически больного среди других социальных групп представляется респондентам наиболее сложным, нереалистичным и неструктурированным. Чаще всего психически больной описывается респондентами такими категориями, как «многозначный», «абстрактный», «хаотичный», «смутный» и т. д. Таким образом, мы видим, что образ душевнобольного продолжает восприниматься как нечто мистическое, не поддающееся рациональному толкованию, то есть по существу сохраняется идущее с древнейших времен представление о нем как о человеке, находящемся за пределами объяснимой реальности.
Подводя итоги, следует заметить, что при разработке программ направленного изменения отношения общества к психически
больным необходимо не только знать особенности отношения к ним различных групп населения, понимать особенности влияния демографических, личностных и других характеристик человека на его отношение к душевнобольным, но и учитывать глубинные, формировавшиеся на протяжении всей истории человечества представления о сущности и специфике человека, страдающего психическим расстройством.
Примечания
Новые теоретико-методологические подходы к исследованию в клинической психологии: Сборник статей / Под ред. Т.Д. Шевеленковой. М.: Левъ, 2013. С. 52-87, 214-217.
Добровольская Т.А., Шабалина Н.Б. Инвалид и общество: социально-психологическая интеграция // Социологические исследования. 1991. № 5. С. 3-8. Trute B, Tefft B, Segall A. Social rejection of the mentally ill: a replication study of public attitude // Social Psychiatry and Psychiatric Epidemiology. 1989. Vol. 24. P. 69-76.
Финзес А. Психоз и стигма. М., 2001. С. 216.
Brockman J., D'Arcy C, Edmonds L. Facts or Artifacts? Changing Public Attitudes toward the Mentally 1ll // Social Science and Medicine. 1979. Vol. 13A. P. 673-682. Семин И.Р., Агарков А.П. Психически больной в обществе (отношение к душевнобольным в социуме, в семье, на производстве, оптимизация психиатрической помощи). Томск, 1997. С. 89.
Завражин С.А. Подростковая дилинквентность: транскультурная перспектива // Социологические исследования. 1995. № 5. С. 125-131. Семин И.Р., Агарков А.П. Указ. соч. С. 237. Кон И.С. Ребенок и общество. М., 1988. С. 167. Семин И.Р., Агарков А.П. Указ. соч.
Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С. 101.
3
4
5
6
7
8
9
10
11
