CC BY
34
О.В. Леонтьева
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ ПРИДНЕСТРОВЬЯ В ПРИДНЕСТРОВСКИХ, РОССИЙСКИХ И УКРАИНСКИХ ЭКСПЕРТНО-АНАЛИТИЧЕСКИХ ОЦЕНКАХ
Аннотация
В работе отмечается рост внимания к проблематике политических элит в самоопределившихся государствах. Элиты являются важными акторами внутриполитических и внешнеполитических процессов. Приднестровская политическая элита пока не подвергалась комплексному анализу, в то время как в литературе содержатся отдельные оценки ее различных отличительных черт, каналов рекрутирования и некоторых аспектов приднестровской политической системы. В настоящей работе исследуются оценки экспертов Приднестровья, России и Украины. Приднестровские авторы используют преимущественно исторический и ситуативный метод исследования, основное внимание уделяется этапу формирования элиты и ее действиям в конкретных ситуациях. Российские авторы преимущественно рассматривают приднестровскую элиту в контексте происходящих региональных процессов, а не как самостоятельный предмет исследования. Для российских исследователей характерно внимание к таким аспектам, как взаимосвязь приднестровской элиты и региональной идентичности, влияния на политэлиту крупного бизнеса, а также персонификация политической элиты. Что касается украинских авторов, то в их исследованиях четко прослеживаются два этапа: до 2014 года приднестровская элита выступала предметом серьезных исследований, а многие методы и выводы укра-
O. Leonteva
DISTINCTIVE FEATURES OF THE TRANSDNIESTRIAN POLITICAL ELITE IN THE TRANSDNIESTRIAN, RUSSIAN AND UKRAINIAN EXPERTS' ANALYTICAL ASSESSMENTS
Abstract
The paper notes the growing attention to the problems of political elites in self-determined States. Elites are important actors in domestic and foreign policy processes. The Pridnestrovian political elite has not yet been subjected to a comprehensive analysis, while the literature contains separate assessments of its various distinctive features, recruitment channels and some aspects of the Pridnestrovian political system. In this paper we investigate expert assessments of Transnistria, Russia and Ukraine. Pridnestrovian authors use mainly historical and situational method of research, focusing on the stage of formation of the elite and its actions in specific situations. Russian authors mainly consider the Pridnestrovian elite in the context of ongoing regional processes, and not as an independent subject of study. Russian researchers are characterized by attention to such aspects as the relationship of the Pridnestrovian elite and regional identity, the influence of big business on the political elite, as well as the personification of the political elite. There are two stages in the research of Ukrainian scientists: until 2014, the Transnistrian elite was the subject of serious research, and many methods and conclusions of Ukrainian authors were similar to those of Russia, but in Ukrainian works more attention was paid to the ethnicity of the elite of
инских авторов были схожи с российскими, однако в украинских работах больше внимания уделялось этнической принадлежности представителей элиты Приднестровья. После 2014 года превалируют политически мотивированные оценки, в которых элита Приднестровья выступает в качестве источника региональной нестабильности.
Transnistria. After 2014, politically motivated assessments prevail, in which the Transnistrian elite acts as a source of regional instability.
Ключевые слова:
политическая элита; Приднестровье; рекрутирование элит; политический процесс; политическая система.
Key words:
political elite; transdniestria; elites recruitment; political process; political system.
Политическая элита традиционно рассматривается как значимый субъект политического процесса в любом государстве, поскольку именно от нее в значительной степени зависит уровень благосостояния населения, степень развития демократических институтов и соблюдения прав человека, способность государственных институтов эффективно и своевременно отвечать на возникающие вызовы и уровень развития политической системы в целом.
Как представляется, особого внимания заслуживают политические элиты в особых государственных образованиях - т.н. «самоопределившихся государствах», которые имеют все атрибуты современных государств, за исключением официального международного признания своей независимости. Интерес к таким политическим элитам обоснован как с теоретической, так и с практической точек зрения, поскольку нередко политэлиты самоопределившихся государств имеют специфические черты, отличающие их от «классических» политэлит по ряду признаков (особенности рекрутирования, место в политической системе, функционал и др.). Кроме того, эти политические элиты, как правило, выступают активными субъектами региональных процессов, что обуславливает значимость понимания их политической природы и перспектив межэлитной коммуникации.
В числе политических элит на постсоветском пространстве выделяется политическая элита Приднестровья, провозгласившего свою независимость 2 сентября 1990 года.
Создание приднестровской политической элиты, становление местных государственно-политических институтов совпало с дезинтеграцион-ными процессами на территории Советского Союза и нарастанием открытых противоречий между властями Приднестровья и Республики Молдова,
в связи с чем политическую элиту Приднестровья нередко рассматривают исключительно через призму конфликта между Молдовой и Приднестровьем и переговорного процесса по его урегулированию с участием России, Украины, ОБСЕ в качестве посредников, а также Европейского Союза и США в качестве наблюдателей.
Между тем, такой подход ограничивает возможности для субстантивного анализа политической элиты Приднестровья как самостоятельного участника внутри- и внешнеполитических процессов и значительно снижает потенциал практической применимости получаемых результатов исследований. В качестве объекта анализа нами выбраны оценки, высказываемые представителями академических и экспертных кругов Приднестровья, России и Украины, наиболее активно вовлеченных в исследование региональных политических процессов.
Перед тем как непосредственно перейти к изучению экспертно-аналитических оценок в отношении политической элиты Приднестровья, необходимо уточнить сам предмет исследования, т.е. то, кого включать в состав политической элиты. Вопрос по-прежнему остается дискуссионным.
В современной политологии феномену политических элит, различным аспектам их формирования и функционирования посвящено значительное число исследований. При этом существует многообразие подходов к определению политической элиты и к тому, кого включать в её состав. В частности, одни авторы исходят из того, что политическая элита -это высшая, относительно самостоятельная социальная группа, в той или иной мере обладающая «выдающимися» профессиональными, социальными и психологическими качествами, обеспечивающими ей участие в принятии и реализации политических решений [4, с. 188]. Несколько иной точки зрения придерживаются авторы, указывающие, что политическая элита является «ядром политического класса», непосредственным субъектом принятия решений, совпадая по составу с высшим эшелоном административно-политической бюрократии [9, с. 46, 64], не ставя вопрос о персональных качествах соответствующих лиц в качестве обязательных условий для занятия ими постов в политэлите.
В рамках настоящей работы мы исходим из того, что определяющим признаком политической элиты является формально-юридически закрепленная способность ее членов принимать, участвовать в выполнении и контролировать исполнение общегосударственных решений, а также вли-
ять на их принятие. Личные качества представителей политэлиты, при всей их значимости, имеют значение для оценки эффективности и качества самой элиты, но далеко не всегда выступают детерминирующими для вступления лица в ее состав. Поэтому мы рассматриваем оценки, высказываемые в адрес прежде всего высшего руководства Приднестровья, вне зависимости от персональных качеств, если только эти качества не выступают отдельным предметом экспертных оценок.
Представители приднестровской науки и экспертного сообщества, как правило, рассматривают местную политическую элиту и политическую систему в рамках двух основных подходов: 1) исторического анализа; 2) ситуативного анализа. При этом нередко в приднестровских оценках заметны личные предпочтения того или иного эксперта.
Исторический анализ представлен преимущественно в работах, связанных с изучением различных этапов развития приднестровской политической элиты, в особенности ее отраслевых сегментов (исполнительной, законодательной, судебной ветвей власти). Наиболее полно исследован этап формирования и становления политической элиты и политической системы Приднестровья (1988-1992 гг.), который освещается как в рамках академической исторической науки, так и в воспоминаниях непосредственных участников событий. Ключевым тезисом большинства исследований можно считает тезис о том, что политическая элита Приднестровья стала легитимным выразителем интересов местного населения и формировалась в соответствии с демократическими принципами и стандартами [4, с. 11-12, 22-23].
Достаточно подробно исследован парламентский сегмент политической элиты, которому посвящен целый ряд работ различных авторов. Изучены социологические данные, итоги работы, каналы рекрутирования всех парламентских созывов, за исключением избранного в 2015 году. Итоги деятельности правительства в меньшей степени анализируются академическим сообществом на системной основе, хотя именно прези-дентско-правительственная вертикаль традиционно ассоциируется в общественном и экспертном мнении с ядром политической элиты.
Ситуативный анализ предусматривает изучение различных аспектов деятельности политической элиты на конкретных этапах и в конкретных ситуациях. Значительная активизация в ситуативных оценках наметилась после двух электоральных циклов, ознаменовавшихся сменами поколений
в приднестровской политической элите, - в 2011 году, когда после 20-летнего президентства первого руководителя Приднестровья И. Смирнова ему на смену пришел экс-председатель Верховного Совета Е. Шевчук, а также в 2016 году, когда Е. Шевчук и его команда утратили власть и президентом был избран В. Красносельский.
Итоги электорального цикла 2011 года представлялись некоторым приднестровским авторам настолько значительными, что, по их мнению, в этот период произошла «не просто смена поколений политических лидеров, но в систему государственного управления пришла совершенно новая генерация руководителей» [6, с. 46]. Оставив за скобками несколько искусственное различие между понятиями «поколение» и «генерация», отметим, что в 2011 году к власти пришло именно новое поколение приднестровской политэлиты, представители которого и ранее занимали значимые посты в ее составе.
Комплексное изучение исторического и ситуативного подходов позволяет выделить следующие отличительные черты приднестровской политэлиты в приднестровском политическом дискурсе:
- неразрывная связь политэлиты с региональной и гражданской (политической) идентичностью местного населения. Политэлита обладает пока достаточной степенью внутренней легитимности, а население в рамках избирательных процедур самостоятельно принимает решения о доверии тем или иным представителям элиты или претендентам на соответствующие посты;
- заметный «региональный» уклон в формировании политэлиты, причем «базисный» статус того или иного региона для рекрутирования элиты не оставался постоянным. На начальном этапе наибольшая активность была проявлена в Рыбнице [2, с. 9], затем в течение достаточно длительного времени не было выраженного «региона-лидера». Территориальный канал вновь проявил свою значимость в период президентства Е. Шевчука (г. Рыбница) и В. Красносельского (г. Бендеры);
- постепенная «автономизация» политической элиты от населения, стремление элиты к большей закрытости, что ведет к «отчуждению населения от государства», подрыву уверенности населения в способности политэлиты эффективно защищать права граждан [1, с. 157];
- существенное снижение роли экспертного сообщества как структуры, способной осуществлять информационно-аналитическое обеспече-
ние политэлиты, участвовать в разработке стратегически значимых решений, прогнозов политического развития [7, с. 61]. Эти функции осуществляются непосредственно властью или же во взаимодействии с лояльными общественными структурами, которые во многих случаях формируются самими же органами власти;
- формирование внутриэлитного консенсуса после завершения электорального цикла 2015-2016 гг., а также отсутствие институционализированной оппозиции. Основой этого внутриэлитного консенсуса на современном этапе является масштабное рекрутирование в политэлиту представителей крупного бизнеса (на основе местного финансово-промышленного холдинга «Шериф» и его политического «крыла» - партией «Обновление», располагающей большинством в парламенте) [20, с. 25], а также выходцев из системы МВД;
- низкий уровень развития политических институтов, способных быть каналами рекрутирования в политическую элиту, в особенности политических партий. В Приднестровье действует исключительно мажоритарная избирательная система, поэтому попадание в политэлиту посредством получения депутатских мандатов на основе партийных списков невозможно. Партии обладают слабой поддержкой в обществе и не способны генерировать собственные инициативы в сфере политического развития, что приводит к такому явлению, как «лабильность» приднестровских партий [5, с. 30];
- значительные риски в реализации функций межэлитной коммуникации и защиты государственного суверенитета из-за большого влияния крупного бизнеса на политэлиту Приднестровья, что обуславливает достижение компромиссов с Кишиневом, которые могут вести к «десуверени-зации» приднестровской государственности [8, с. 66]. При этом отметим, что ранее эти эксперты никак не проявляли своей критической позиции при осуществлении аналогичных шагов предыдущим поколением приднестровской политэлиты.
Российское научное и экспертное сообщество в целом достаточно объективно оценивает политическую элиту Приднестровья, однако вполне закономерно рассматривает её через призму региональных процессов, прежде всего в аспекте молдо-приднестровского урегулирования и взаимодействия в рамках согласованных позиций.
Тем не менее, для российского экспертного сообщества внутриполитическая ситуация в Приднестровье, динамика развития политических процессов в Приднестровье также представляет особый интерес, что подтверждается не только публикациями ученых, журналистов, политологов, но и вниманием государственных структур к местной ситуации, особенно в период электоральных процессов [28].
При анализе приднестровской политической элиты российские авторы, как правило, обращают внимание на следующие аспекты:
1. Доверие и поддержка населения являются ключевыми источниками для легитимности политической элиты Приднестровья. Приднестровская политэлита представляет совокупный интерес жителей Приднестровья, составляющих региональную и гражданскую (политическую) идентичность. При этом гипотетические попытки демонтировать приднестровскую государственность, предпринятые местной политэлитой самостоятельно или под внешним давлением, встретят сопротивление со стороны населения [22, с. 150]. Таким образом, прослеживается взаимосвязь между политэлитой и идентичностью, которую элита представляет: с одной стороны, политическая элита должна быть готова брать на себя ответственность за реализацию модернизационной функции, которая может предполагать и непопулярные решения; с другой стороны, для элиты в общественно-политическом сознании Приднестровья установлены своеобразные «красные линии», за которые выходить не следует - по крайней мере, это чревато риском утраты легитимности для населения.
2. Российское экспертное сообщество тяготеет к персонификации политической элиты Приднестровья, отождествляя в значительной мере деятельность политэлиты с деятельностью того лидера, который в конкретный момент возглавляет Приднестровье. При этом такая персонификация может содержать негативный контент (к примеру, политический режим в Приднестровье при первом Президенте И. Смирнове определялся как «умеренно-авторитарный» или «авторитарный с военизированным компонентом» [23, с. 234]). Напротив, Е. Шевчук и его команда рассматривался некоторыми авторами как основная, в целом нейтральная сила «способная реализовать модернизационную стратегию» [11, с. 71]. Впрочем, дальнейшее развитие событий показало, что ожидания, связанные с «модернизационными устремлениями» Е. Шевчука, оказались чрезмерно
завышенными. При этом тенденция к персонификации политической элиты в отношении Приднестровья сохранилась.
3. В российском экспертном сообществе уделяется значительное внимание влиянию крупного бизнеса на формирование политической элиты Приднестровья, на принятие политической элитой ключевых решений. Так, финансово-промышленный холдинг «Шериф», «владеющий в Приднестровье активами во всех доходных областях», считается «одной из главных сил, стоящих за [политической партией] «Обновлением» [10, с. 115]. Отмечалось даже деструктивное воздействие со стороны приднестровского крупного бизнеса, направленное на «подрыв» существовавшей властной вертикали [19, с. 76.], которое отождествлялось с «олигархическим» влиянием и попытками «подмять» под себя государственную власть.
4. Среди важных функций приднестровской политической элиты российские авторы указывают на модернизационную функцию (реформирование государства) и задачу сделать ее более комфортной для своих граждан [13, с. 117], при этом успешная реализация данных функций имеет не только внутри, но и внешнеполитическое измерение, поскольку дает новый импульс и предпосылки для реальной интеграции в рамках Русского мира [13, с. 117-118]. Кроме того, подчеркивалась значимость имиджевой функции политэлиты Приднестровья, поскольку от эффективности реализации данной функции зависит уровень межэлитной коммуникации [14, с. 47].
Следует отметить, что в российском экспертом сообществе были достаточно сильны алармистские настроения, связанные с возможностью противостояния между различными сегментами приднестровской политической элиты, особенно после электорального цикла 2011 года и в канун избирательного цикла 2015-2016 гг. В значительной степени эти настроения были связаны с возможным влиянием крупного бизнеса на приднестровскую политическую элиту.
В российском экспертном сообществе высказывались опасения относительно того, что отсутствие договоренностей между парламентским и президентским сегментами политэлиты относительно политического развития Приднестровья может привести к открытому противостоянию и даже параличу власти [11, с. 71]. Отмечалось также, что в Приднестровье отсутствует четкая и консолидированная элита, которой еще только
«предстоит приобрести качества сплоченности, активности и исключительной инициативности» [19, с. 76].
Действительно, электоральный цикл 2015-2016 гг. проходил в условиях жесткого внутриэлитного кризиса, который поставил всё общество на грань раскола. Однако следует отметить, что внутриэлитный кризис всё же не перерос в масштабное внутреннее противостояние, в значительной степени потому, что выбор приднестровского народа был вполне определенным. Е. Шевчук и его команда, не сумев реализовать связанные с ними ожидания и эффективно выполнить приоритетные функции элиты, понесли соответствующую политическую ответственность в виде поражения во время электорального цикла и утраты статуса членов политической элиты.
По итогам электорального цикла, напротив, возник не «паралич власти», а внутриэлитный консенсус между ключевыми сегментами политической элиты Приднестровья, что, естественно, не исключает внутри-элитных противоречий, но при этом и не придает им антагонистического характера. Проблемным вопросом может считаться то, не станет ли внутриэлитный консенсус политической монополией, но этот вопрос пока остается открытым.
На данном этапе российское экспертное внимание к Приднестровью существенно снизилось. Ключевая причина этого - ситуация в соседней Республике Молдова, которая едва не переросла в масштабное гражданское противостояние на фоне острого политического кризиса. Стабилизация ситуации в Молдове позволит, по-видимому, больше внимания уделять внимание и дальнейшему изучению приднестровской политической элиты.
Украинское экспертное и научное сообщество до определенного момента уделяло значительное внимание приднестровской политической элите как самостоятельному субъекту региональных процессов и как самостоятельному объекту исследований. «Водоразделом» стал украинский кризис 2014 года, когда отношение к приднестровской государственности в целом и приднестровской элите стало на Украине весьма критичным. В украинском политическом дискурсе представителям приднестровской политэлиты, как правило, отказывают в самостоятельном статусе и пытаются представить как неких «ставленников Кремля», сам факт существования которых якобы несет «угрозу национальной безопасности Украины» [24].
Тем не менее, представляется уместным рассмотреть не столько нынешние ангажированные оценки, далекие как от действительно экспертных, так и от подлинно академических, сколько оценки, которые делались до начала кризиса и предельной идеологизации украинских подходов.
Как и эксперты других государств, представители украинского экспертного и академического сообщества преимущественно исследуют политическую элиту Приднестровья в контексте региональных процессов, в первую очередь молдово-приднестровского урегулирования, а также национальных интересов Украины. В связи с этим приднестровская политическая элита, как и политэлита Молдовы, указывалась в качестве одного из наиболее существенных факторов, влияющих на сохранение ситуации неопределенности в регионе [26, с. 12].
В то же время в экспертном сообществе Украины предпринимались серьезные попытки исследовать приднестровские внутриполитические процессы, в частности, в аспекте рекрутирования политической элиты.
1. Для украинских экспертов важным является фактор этнического происхождения представителей приднестровской политической элиты - в частности, при назначениях на высшие государственные посты. Так, в 2013 году все основные новостные СМИ Украины обратили внимание на то, что новый председатель правительства Приднестровья Т. Туранская -«этническая украинка» [21], неоднократно отмечалось, что пришедший к власти в конце 2011 года Е. Шевчук - «также этнический украинец», а также выпускник Национальной аграрной академии Украины и Дипломатической академии при МИД Украины [18]. Другими словами, для украинского экспертного сообщества были важны оценки приднестровской по-литэлиты в категориях «свой - чужой» (по этническому признаку, по факту учебы в украинских вузах и т.п.).
2. В украинском экспертном сообществе обращалось особое внимание на личные качества представителей приднестровской политической элиты, которые, по мнению украинских экспертов, обеспечивали выполнение наиболее значимых функций на конкретных этапах развития приднестровской государственности. Так, применительно к первому Президенту Приднестровья отмечалось, что он обладает харизмой, «исключительными способностями антикризисного менеджера», которые неоднократно «спасали жизнь» Приднестровью. «Главным козырем» оппозиционного на тот момент Е. Шевчука называлась его «личная харизма», «приднестров-
ское происхождение», а также имидж оппозиционера [17], который он умело эксплуатировал в поездках по республике.
3. Представители украинского экспертного сообщества обращали внимание на нецелесообразность излишней политизации вопроса о формировании и функционировании политической элиты Приднестровья, установления зависимости между отношением к политэлите Приднестровья и непризнанным статусом приднестровской государственности. В украинских публикациях отмечалось, что непризнание международным сообществом приднестровских органов власти не должно лишать местных жителей права участвовать в выборах и определять тем самым свою судьбу, однако такое волеизъявление должно происходить по общепринятым демократическим принципам [12].
4. В украинском экспертном сообществе отмечалась такая отличительная черта, как стремление политической элиты Приднестровья к укреплению своей легитимности как внутри республики, так и за ее пределами. Особое значение это имело для тех сил, которые в середине 2000 -х только начинали свой путь к занятию постов в приднестровской политической элите. Это, по мнению украинских авторов, достигалось за счет формирования лоббистских групп в элите, институционализации структур, стремившихся к делегированию своих представителей в политэлиту, а также за счет формирования систем внутренних гарантий (договоренностей), на основе которых строился бы внутриэлитный консенсус.
5. В украинских публикациях отмечался низкий «удельный вес» политических партий в политической системе Приднестровья, их схожесть с общественно-политическими объединениями. Данный фактор, в сочетании с мажоритарной избирательной системой, не позволял в полной мере использовать партийный канал рекрутирования политической элиты Приднестровья, однако именно через этот канал и формирование устойчивой группы в парламенте, как предполагали украинские эксперты, «молодая бизнес-поросль» (представители финансово-промышленного холдинга «Шериф») смогут сформировать лобби в парламенте и усилить давление на другие сегменты политэлиты, включая президента [12]. В дальнейшем эта тенденция, отмеченная украинскими экспертами, только усиливалась.
6. Украинские эксперты одними из первых подвергли тщательному анализу серьезные изменения в политической системе Приднестровья,
связанные с масштабным рекрутированием во власть представителей крупного бизнеса, в частности, упомянутого холдинга «Шериф». Отмечалось, что по итогам парламентских выборов 2005 г. наиболее влиятельной силой в приднестровском парламенте стало общественно-политическое движение «Обновление», выражающее интересы «нарождающееся бизнес-элиты Приднестровья и конкретно - «крупнейшей и влиятельнейшей в Приднестровье структуры» - фирмы «Шериф» [15, с. 3]; год спустя «Обновление» стало политической партией. Было отмечено, что данная структура не только ищет новые, более эффективные формы хозяйствования и его правового обеспечения, но и стремится к политическому доминированию [15, с. 4], необходимому для решения насущных проблем: легализации собственности, создания эффективной системы защиты и продвижения своих интересов на общегосударственном уровне. Было также обращено внимание на усталость населения от «политического долголетия» своих руководителей, усиление имущественной дифференциации и недовольства низким уровнем жизни, высокий уровень коррупции и отсутствие механизмов самоочищения у действующего на тот момент поколения политэлиты, что чутко улавливалось представителями «Обновления» [15, с. 5]. В следующем электоральном цикле (2011 год) перечисленные украинскими экспертами факторы в действительности обусловили масштабную смену поколений политической элиты Приднестровья и приход к власти Е. Шевчука.
7. Украинскими экспертами отмечалась четкая взаимосвязь между политической элитой Приднестровья и населением, т.е. наличие у политэлиты мандата на легитимное представление совокупного общественного интереса во внутренней и внешней политике. Государственность и позиции политэли-ты обеспечивают сохранение приднестровской идентичности, при этом поддержка населения обеспечивает политэлите максимально высокий уровень субъектности [16, с. 10]. Впрочем, данная точка зрения не является единственной: высказывалось мнение о том, что политическая элита Приднестровье значительно ограничена в возможности принятия самостоятельных решений в силу влияния российской политэлиты [25, с. 31].
8. Важнейшей особенностью приднестровской партийной системы, по мнению украинских экспертов, была пророссийская ориентация практически всех приднестровских партий, что, однако, не означало отсутствия межпартийной и внутриэлитной дискуссии по наиболее значимым для
Приднестровья вопросам; партийная борьба рассматривалась в контексте растущей публичности и вынесения на открытое обсуждение «неприятных для приднестровской политэлиты сюжетов и явлений» [16, с. 27]. Приходится, однако, констатировать, что справедливые на конкретном этапе оценки украинских экспертов в настоящее время весьма далеки от сложившейся политической реальности: в Приднестровье политическая элита предпочитает разрешать спорные вопросы в рамках внутриэлитного диалога, без придания им публичного характера, а партийная система в значительной степени деградировала за последние годы. Впрочем, тезис о пророссийской ориентации приднестровских политических партий по-прежнему остается справедливым.
9. По мнению некоторых украинских экспертов, приднестровская политэлита весьма эффективно реализовывала мобилизационную, обеспечивая консолидацию местного населения преимущественно посредством регулярного обращения к теме «внешней угрозы». Это в значительной мере способствовало решению текущих задач политэлиты на конкретных этапах, в частности, по сохранению власти. Однако недостаток политической ответственности не позволял приднестровской политэлите использовать фактор консолидации общества для решения иных социально-политических задач [25, с. 10-11].
В целом украинские экспертные оценки до 2014 года отличались достаточно большим разнообразием: «умеренные» и «лояльные» представители экспертного и академического сообщества стремились к относительной объективности исследований, в то время как структуры, ориентированные на евроатлантические подходы, преимущественно поддерживали точку зрения молдавских властей, отказывая приднестровским политэлитам не просто в самостоятельности, но и в самом факте существования, предлагая считать их чуть ли не «иностранным оккупационным десантом».
После 2014 года попытки объективного анализа сведены к минимуму; украинские эксперты избегают визитов в Приднестровье, предпочитая «дистанционный» анализ ситуации или полемику в соцсетях. В свою очередь, приднестровская политэлита пока, по-видимому, не видит особой необходимости в более активной реализации имиджевой функции на украинском направлении, ограничиваясь рабочими контактами с представителями украинского дипломатического корпуса.
Подытоживая изучения вопроса о приднестровских, российских, украинских экспертно-аналитических оценках приднестровской элиты, мы считаем возможным обратить внимание на следующие факторы.
Во-первых, нами приведены наиболее типичные оценки, которые присутствуют в соответствующих материалах и публикациях. Естественно, что спектр оценок гораздо шире, причем значительный их объем остается непубличным, поскольку нередко такого рода оценки выполняются по конкретным заказам (в рамках проектов), и уже сам заказчик определяет, как распорядиться полученным экспертно-аналитическим материалом.
Во-вторых, изучение оценок приднестровской политической элиты является, безусловно, неполным без исследования того массива комментариев, материалов, мнений, которые высказываются экспертами из Республики Молдова, а также из государств дальнего зарубежья. Достаточно сказать, что одним из первых исследователей, детально проанализировавшим городскую политическую элиту г. Тирасполя, каналы ее рекрутирования и персональный состав, а также отличия региона от «остальной МССР», был ирландский автор Р. Хилл, который опубликовал результаты своей работы в виде отдельного издания [27]. Поэтому изучение этих оценок представляет значительный теоретический и практический интерес в рамках отдельной работы.
В-третьих, проведенный анализ, как представляется, может способствовать более глубокому пониманию заинтересованными субъектами различных аспектов приднестровского политического процесса, а также того, как оценивается этот процесс внешними акторами.
Что касается непосредственно оценок приднестровской политэлиты в приднестровских, российских и украинских источников, то целый ряд положений позволяет судить об общности подходов. Так, практически ни у кого не вызывает сомнений существование в Приднестровье региональной и гражданской (политической) идентичности и наличие прямой взаимосвязи этой идентичности с политэлитой, для которой население Приднестровья является ключевым источником легитимности.
Кроме того, в большинстве рассматриваемых нами оценок присутствует персонификация политической элиты Приднестровья, причем наиболее «рельефно» она проявляется в оценках украинских экспертов. Это, по-видимому, соответствует некоторым базовым принципам политического ана-
лиза, которыми пользуются эксперты на постсоветском пространстве, выделяя и анализируя прежде всего действия и качества конкретных лидеров.
Наконец, в рассмотренных нами оценках преобладает анализ приднестровской политэлиты через призму региональных процессов, прежде всего молдо-приднестровского урегулирования. Как представляется, системный анализ такого феномена, как политическая элита Приднестровья, должен начинаться с анализа существующих внутриполитических факторов, которые, в свою очередь, могут помочь в понимании тех или иных действия политэлиты на внешнем периметре.
Литература
1. Бобкова Е.М., Олейников С.В. Приднестровье как цивилизационно-исторический феномен. Тирасполь: Изд-во Приднестр. ун-та, 2015.
2. Бомешко Б.Г. История законодательной власти Приднестровской Молдавской Республики, 1990-2015 гг. Бендеры: Полиграфист, 2015.
3. Брусалинская Г.С. Органы законодательной и исполнительной власти Приднестровской Молдавской Республики на современном этапе. Тирасполь: Изд-во Приднестр. ун-та, 2008.
4. Вернигорова Т.П., Нечипоренко В.С. Теории лидерства и элиты как методологические основы кадровой политики и управления персоналом. Москва: Издательство ООО «Реал Принт», 2016.
5. Войт И.А. Политические партии в Приднестровье: проблемы и тенденции развития // Аналитический бюллетень Института социально-политических исследований и регионального развития. 2018. №1.
6. Галинский И.Н. Модернизация системы государственного управления Приднестровской Молдавской Республики в новых политических условиях // Общественная мысль Приднестровья. 2012. №2.
7. Галинский И.Н. Вопрос признания и будущее приднестровской государственности // Молдово-приднестровский регион. 2018. №1-2(44-45).
8. Галинский И.Н. Парламентские выборы в Молдове и суверенитет Прид-нестровья // Молдово-приднестровский регион. 2019. №1-2(52-53).
9. Гаман-Голутвина О.В. Политический класс: сущностные и структурные характеристики // Политический класс в современном обществе / под ред. О.В. Гаман-Голутвиной. Москва: Российская ассоциация политической науки (РАПН); Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012.
10. Девятков А.В. Перед вызовом европеизации: политика России в приднестровском урегулировании (1992-2012). Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2012.
11. Девятков А.В. Поствыборное Приднестровье // Общественная мысль Приднестровья. 2012. №1.
12. Енин Е., Левусь Д. Приднестровье на перепутье. Какая судьба ждет регион и кто позаботится о его жителях // Зеркало недели. 2005. (№29). 29 июля.
13. Кильдюшов О.В. Приднестровье: в поисках новой парадигмы // Дипломатический вестник Приднестровья. 2011. №3(5).
14. Колосов В.А. Имидж государства как препятствие для признания de-facto государства мировым сообществом (на примере ПМР) // Имидж государства и защита прав человека: реалии, проблемы, перспективы. Тирасполь, 2008.
15. Коробов В.К., Бянов Г.Н. Обновление Приднестровья. Херсон: Над-днепряночка, 2006.
16. Коробов В.К. Desiring machine (машина желаний) и образы будущего Приднестровья // Вестник Центра исследований южно-украинского по-граничья. 2007. №1-2.
17. Кулик В. Приднестровье: интриги не будет? // Зеркало недели. 2011. №45. 9 дек.
18. Кулик В. Е. Шевчук: «Приднестровье загнало себя в искусственную изоляцию от внешнего мира» // Зеркало недели. 2012. №2. 20 янв.
19. Сергеев А.Л. Приднестровье сегодня: проблемы и перспективы жизнедеятельности. Москва: Росс. ин-т стратег. исслед., 2015.
20. Табак В.Н. Внутриполитическое развитие Приднестровья (2017 / первое полугодие 2018 года) // Аналитический бюллетень Института социально-политических исследований и регионального развития. 2018. №1.
21. Украинка стала премьер-министром Приднестровья. URL: https://korrespondent.net/world/1579693-ukrainka-stala-premer-ministrom-pridnestrovya (дата обращения 17.04.2019).
22. Харитонова Н.И. Приднестровские сценарии: перспективы разрешения приднестровского конфликта // Проблемы национальной стратегии. 2015. №5.
23. Харитонова Н.И. Приднестровский конфликт (1988-2012 гг.). Москва: Линия-график, 2015.
24. Василой Р., Филипенко А. Явна й прихована загроза Придыстров'я [Явная и скрытая угроза Приднестровья] // Зеркало недели. 2018. №7. 24 фев.
25. Гетьманчук А., 6ын 6. та ш. Сценарп розвитку придыстровського конфлкту: Виклики европейсьюй безпец [Сценарии развития приднестровского конфликта: Вызовы европейской безопасности]. К.: 1нститут свтово'Т пол^ики, 2011.
26. бнш е.в. Забезпечення нацiональних iHTepeciB УкраТни у процесi врегулювання придыстровського конфлiкту [Обеспечение национальных интересов Украины в процессе урегулирования приднестровского конфликта]. Автореф. дис. ... канд. пол^. наук. КиТв: Нацюнальный шститут проблем мiжнародноТ безпеки РНБОУ УкраТни, 2010.
27. Hill R.J. Soviet Political Elites. The case of Tiraspol. New York. St. Martin's Press. 1977.
28. Shumilov A.V. Manipulation of results of elections in "young democrats" // В^ник Одеського нацюнального уыверситету. Соцюлопя i пол™чы науки. 2013. Т. 18. №2-3(18).
References
1. Bobkova E.M., Oleinikov S.V. Pridnestrov'e kak tsivilizatsionno-istoricheskii fenomen. Tiraspol': Izd-vo Pridnestr. un-ta, 2015.
2. Bomeshko B.G. Istoriya zakonodatel'noi vlasti Pridnestrovskoi Moldavskoi Respubliki, 1990-2015 gg. Bendery: Poligrafist, 2015.
3. Brusalinskaya G.S. Organy zakonodatel'noi i ispolnitel'noi vlasti Pridnestrovskoi Moldavskoi Respubliki na sovremennom etape. Ti-ras-pol': Izd-vo Pridnestr. un-ta, 2008.
4. Vernigorova T.P., Nechiporenko V.S. Teorii liderstva i elity kak metodologicheskie osnovy kadrovoi politiki i upravleniya personalom. Moskva: Izdatel'stvo OOO «Real Print», 2016.
5. Voit I.A. Politicheskie partii v Pridnestrov'e: problemy i tendentsii razvitiya. Analiticheskii byulleten' Instituta sotsial'no-politicheskikh issledovanii i regional'nogo razvitiya. 2018. №1.
6. Galinskii I.N. Modernizatsiya sistemy gosudarstvennogo upravleniya Pridnestrovskoi Moldavskoi Respubliki v novykh politicheskikh usloviyakh. Obshchestvennaya mysl' Pridnestrov'ya. 2012. №2.
7. Galinskii I.N. Vopros priznaniya i budushchee pridnestrovskoi gosudarstvennosti. Moldovo-pridnestrovskii region. 2018. №1-2(44-45).
8. Galinskii I.N. Parlamentskie vybory v Moldove i suverenitet Pridnestrov'ya. Moldovo-pridnestrovskii region. 2019. №1-2(52-53).
9. Gaman-Golutvina O.V. Politicheskii klass: sushchnostnye i strukturnye kharakteristiki. Politicheskii klass v sovremennom obshchestve / pod red. O.V. Gaman-Golutvinoi. Moskva: Rossiiskaya assotsiatsiya politicheskoi nauki (RAPN); Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2012.
10. Devyatkov A.V. Pered vyzovom evropeizatsii: politika Rossii v pridnestrovskom uregulirovanii (1992-2012). Tyumen': Izdatel'stvo Tyu-menskogo gosudarstvennogo universiteta, 2012.
11. Devyatkov A.V. Postvybornoe Pridnestrov'e. Obshchestvennaya mysl' Pridnestrov'ya. 2012. №1.
12. Enin E., Levus' D. Pridnestrov'e na pereput'e. Kakaya sud'ba zhdet region i kto pozabotitsya o ego zhitelyakh. Zerkalo nedeli. 2005. (№29). 29 iyulya
13. Kil'dyushov O.V. Pridnestrov'e: v poiskakh novoi paradigmy. Diplomaticheskii vestnik Pridnestrov'ya. 2011. №3(5).
14. Kolosov V.A. Imidzh gosudarstva kak prepyatstvie dlya priznaniya defacto gosudarstva mirovym soobshchestvom (na primere PMR). Imidzh gosudarstva i zashchita prav cheloveka: realii, problemy, perspektivy. Tiraspol', 2008.
15. Korobov V.K., Byanov G.N. Obnovlenie Pridnestrov'ya. Kherson: Naddnepryanochka, 2006.
16. Korobov V.K. Desiring machine (mashina zhelanii) i obrazy budushchego Pridnestrov'ya. Vestnik Tsentra issledovanii yuzhno-ukrainskogo pogranich'ya. 2007. №1-2.
17. Kulik V. Pridnestrov'e: intrigi ne budet? Zerkalo nedeli. 2011. №45.
18. Kulik V. E. Shevchuk: «Pridnestrov'e zagnalo sebya v iskusstvennuyu izolyatsiyu ot vneshnego mira. Zerkalo nedeli. 2012. №2. 20 yanv.
19. Sergeev A.L. Pridnestrov'e segodnya: problemy i perspektivy zhiznedeyatel'nosti. Moskva: Ross. in-t strateg. issled., 2015.
20. Tabak V.N. Vnutripoliticheskoe razvitie Pridnestrov'ya (2017 / pervoe polugodie 2018 goda). Analiticheskii byulleten' Instituta sotsi-al'no-politicheskikh issledovanii i regional'nogo razvitiya. 2018. №1.
21. Ukrainka stala prem'er-ministrom Pridnestrov'ya. URL: https://korrespondent.net/world/1579693-ukrainka-stala-premer-ministrom-pridnestrovya (data obrashcheniya 17.04.2019)
22. Kharitonova N.I. Pridnestrovskie stsenarii: perspektivy razresheniya pridnestrovskogo konflikta. Problemy natsional'noi strategii. 2015. №5.
23. Kharitonova N.I. Pridnestrovskii konflikt (1988-2012 gg.). Moskva: Liniya-grafik, 2015.
24. Vasiloi R., Filipenko A. Yavna i prikhovana zagroza Pridnistrov'ya [Yavnaya i skrytaya ugroza Pridnestrov'ya]. Zerkalo nedeli. 2018. №7. 24 fev.
25. Get'manchuk A., 6nin 6. ta in. Stsenariï rozvitku pridnistrovs'kogo konfliktu: Vikliki evropeis'kii bezpetsi [Stsenarii razvitiya pridnest-rovskogo konflikta: Vyzovy evropeiskoi bezopasnosti]. K.: Institut svitovoï politiki, 2011.
26. 6nin 6.V. Zabezpechennya natsional'nikh interesiv Ukraïni u protsesi vregulyuvannya pridnistrovs'kogo konfliktu [Obespechenie natsional'nykh interesov Ukrainy v protsesse uregulirovaniya pridnestrovskogo konflikta]. Avtoref. dis. ... kand. polit. nauk. Kiïv, 2010.
27. Hill R. J. Soviet Political Elites. The case of Tiraspol. New York. St. Martin's Press. 1977.
28. Shumilov A.V. Manipulation of results of elections in "young democrats" // В^ник Одеського нацюнального уыверситету. Соцюлопя i пол™чы науки. 2013. Т. 18. №2-3(18).
