CC BY
24
УДК 811.161.1
ВО! 10.24147/2413-6182.2020.7(3).615-626
!ББЫ 2413-6182 вШБЫ 2658-4867
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР В АСПЕКТЕ ЖАНРОВОЙ КОМПЕТЕНЦИИ СОБЕСЕДНИКОВ
Т.В. Матвеева
Пермский государственный национальный исследовательский университет
(Пермь, Россия)
Аннотация: Работа относится к проблемной области описания вторичного диалогического жанра речи на базе первичных. Ставится цель выявления жанровой специфики на основе интенционально обусловленных речевых поступков личности в соотношении с типовой интенцией жанра. Выявляется перечень использованных речевых тактик и подчеркивается значимость последовательного применения их групп. Материалом статьи послужила русская разговорная речь в жанре интенционального (возникшего по внутренней потребности, не вынужденного) откровенного разговора, представлен полный анализ связного разговорного текста, содержанием которого являются семейные проблемы одного из коммуникантов (откровенника). Основное внимание сосредоточено на речевых действиях его конфидента: отслеживается динамика тактических речевых действий и характер влияния конфидента на речевого лидера беседы, откровенно и драматично говорящего о своих трудностях. Применяемые методы базируются на деятельно-стной концепции языка и ее конкретизации в терминах речевых стратегий и тактик коммуникантов. Акцентируется момент речевого взаимодействия, прагматический смысл речевого поступка говорящего в составе интеракции. Тактико-стратегический анализ разговорного материала в плане жанровой компетенции собеседников приводит к заключению о формирующих ее речевых тактиках и прагматически обусловленной динамике коммуникативного взаимодействия.
Ключевые слова: интенция, речевой жанр, жанровая компетенция личности, речевой поступок, стратегия речевого взаимодействия, тактика речевого взаимодействия.
Для цитирования:
Матвеева Т.В. Откровенный разговор в аспекте жанровой компетенции собеседников // Коммуникативные исследования. 2020. Т. 7. № 3. С. 615-626. DOI: 10.24147/2413-6182.2020.7(3).615-626.
Сведения об авторе:
Матвеева Тамара Вячеславовна, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры стилистики русского языка
© Т.В. Матвеева, 2020
Контактная информация:
Почтовый адрес: 614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15 E-mail: tomat-44@mail.ru Финансирование:
Подготовлено при поддержке гранта РФФИ 18-012-00382 «Речевой быт семьи: аксиологическая реальность и методы исследования (на материале живой речи уральского города)»
Дата поступления статьи: 06.06.2020 Дата рецензирования: 08.06.2020 Дата принятия в печать: 13.08.2020
Введение
Жанры речи отражают виды социокультурной деятельности и представляют собой формы (модели] речевого и текстового осуществления такой деятельности [Салимовский 2002: 7]. Лингвистический интерес к жанровой проблематике нарастает уже несколько десятилетий [Goffman 1981; Салимовский 2002; Gajda 2009; Дементьев 2010; Месеняшина 2011; Гиндин 2015; Loewe 2016; Кантурова, Стексова 2019]. Деление речевых жанров на первичные и вторичные (по Бахтину] не отрицает их единой коммуникативной природы. Одной из нерешенных проблем жанроведе-ния является соотношение первичных жанров со вторичными [Dobrzynska 1992]. В соответствии с законами «синхронной речежанровой вторично-сти» оно определяется «противопоставлением речевых единиц разных уровней абстракции, таких как, например, речевой акт, субжанр, жанр, гипержанр» [Дементьев 2019: 11].
Сосредоточимся на проблеме соотношения речевых актов и субжанра, выбрав в качестве объекта один из субжанров диалогической разговорной речи, а именно откровенный разговор о сложной проблеме. Данный субжанр содержательно отклоняется от ядерного варианта жанра разговор по душам, сосредоточенного непосредственно на смысле жизни. По замечанию В.В. Дементьева, «разговор по душам - это разговор о душе», но важнее, что это должен быть «разговор о самом главном» [Дементьев 2010: 306] для коммуникантов (или хотя бы одного из них] при наличии их духовной близости. В русской речевой практике самое главное на момент разговора часто связано с жизненными проблемами, которые и составляют содержание доверительных разговоров. Общей интенцией собеседников при этом является сверка понимания проблемы при взаимном обмене симпатиями, что особенно важно для того, чья проблема обсуждается.
Как любая единица языковой системы (фонема, слово, предложение], а также тип композиционно-речевой структуры (сложное синтаксическое целое, функционально-смысловой тип речи, текст], жанр вариати-
вен. В самом общем виде к этому объекту применима инвариантно-вариантная модель, согласно которой его инвариантом является некая ментальная схема, а варианты связаны с реализацией этой схемы языковыми средствами и обусловлены коммуникативно-прагматической конкретикой данной реализации [Рабенко 2020: 7]. По совокупности критериев (в их списке доминирующая целеустановка, тип ситуации, степень близости участников общения, типовое содержание, тональность] [Рытни-кова 1996: 10-11] откровенный разговор входит в число жанровых вариантов беседы.
Участники откровенного разговора могут иметь «общее главное», но в разговоре о наболевшем чаще реализуется тот вариант коммуникативной ситуации, который связан с серьезной проблемой одного из коммуникантов. Он связан с интенциональной откровенностью, проистекающей из внутренней потребности человека. В таком случае необходимо уточнение термина секретник, введенного при анализе призыва к откровенности [Верещагин, Костомаров 2005: 515]. Человек, открывающий личные проблемы добровольно, по велению души, если и является секретником, то не для своего собеседника. Обозначим коммуникативную роль инициатора откровенности в доверительной беседе с конфидентом по той же модели словом откровенник. Интенциональный вариант откровенного разговора широко распространен как в силу ценностной значимости этого понятия в русской культуре, так и в силу русской речевой традиции, в соответствии с которой в неформальном общении нормально плакаться близкому по духу человеку [Дементьев 2010: 317-320]. Это особенно характерно для женского дружеского общения, нацеленного на психологический результат в виде сочувствия и понимания собеседницы.
В доверительном разговоре откровенник задает состав содержания и внутренне обусловленную тональность изложения (обычно драматичную], конфидент же, в конечном счете, отвечает за психологический результат общения. Данный вариант жанра реализуется в семейном и дружеском общении, а также в разговорах со случайным собеседником (например, попутчиком в поезде]. Объем и качество диалогического общения коммуникантов зависит от того, насколько конфидент соответствует жанровому «горизонту ожиданий» (Ст. Гайда], дает ли он выговориться откровеннику, поощряя его речевую активность, проявляет ли отзывчивость, выражает ли сочувствие, демонстрирует ли общность позиций.
При всей значимости диктумного состава данного жанра, его мо-дусное содержание несомненно является ведущим, поэтому доверительный разговор может рассматриваться «отсубъектно» - через призму жанровой компетентности его участников (понятие коммуникативной компетенции затрагивается нами только в связи с деятельностным коммуникативно-прагматическим компонентом, хотя обобщенная модель коммуникативной компетенции многокомпонентна [Сковородников 2003: 100-
101]]. Такой подход соответствует целостной концепции жанра, разработанной К.Ф. Седовым. Согласно ей, речевой жанр представляет собой «вербальное оформление типичной ситуации социального взаимодействия людей» [Седов 1999: 115] с закрепленными нормами коммуникативного взаимодействия, внутрижанровыми стратегиями и тактиками речевого общения [Седов 1999: 117-125]. Их исчисление и определение функциональной нагрузки представляет собой цель исследования речежанровой компетенции [Рогачева 2011].
Методы и материал
Каждый из участников непринужденного диалогического общения может выразить модусные смыслы своих речевых действий только с помощью речевых поступков, в основе которых лежит конкретная интенция личности, соотнесенная с типовой интенцией жанра - важнейшим из жанрообразующих признаков. Речевой поступок представляет собой реализацию коммуникативной тактики, которая выявляется путем генерализации смыслов ряда сходных по интенции высказываний [Верещагин, Костомаров 2005: 543]. Речевая тактика представляет собой план содержания первичного речевого жанра как знакового образования. Генерализация тактик, связанных с единством интенции говорящего, отражается термином речевая стратегия.
Использованные методы базируются на деятельностной концепции языка и применяются к диалогическому материалу естественной разговорной речи. В анализе акцентируется момент речевого взаимодействия, единицей наблюдения является речевая интеракция, что говорит о сближении данного подхода с методом конверсационного (трансакционного] анализа [Sacks 1992; Psathas 1995]. Тактико-стратегический подход связан с учетом коммуникативной роли коммуниканта и акцентированием коммуникативно-прагматического смысла его речевых поступков. Нацеленность современной лингвопрагматики на выявление набора речепо-веденческих тактик соотносительно со стратегиями речевого общения уже привела к значительным результатам: выявлен не только обширный репертуар тактик, но и предложена тактико-стратегическая систематизация (например, [Иссерс 2008]]. Исходя из того, что «вторичные жанры определяются через возможность включения в их состав первичных жанров» [Гиндин 2015: 57], можно отследить набор и последовательность использованных речевых тактик, а далее обобщить наблюдения в виде генерализованного представления об их типовой композиции в рамках вторичного жанра.
Проследим речевую партию конфидента в откровенном разговоре о семейных проблемах двух подруг зрелого возраста (материал из тек-стотеки разговорной речи филологического факультета Уральского федерального университета оригинальный, диалог зафиксирован с помо-
щью записывающей техники]. Этот разговор полностью лишен ситуативных включений, что косвенным образом говорит о значимости развиваемой в нем тематики. Обсуждается болезненная проблема, связанная с семьей сына откровенничающей собеседницы: сын женился на женщине с ребенком, который и является главной проблемой откровенницы. Объем разговора около 1 200 слов.
В темпоритмическом отношении доверительный проблемный разговор отвечает структуре разговорной беседы [Матвеева 2016], с той разницей, что мена коммуникативных ролей речевого лидера (откровенника) и конфидента не обязательна. Конфидент может на протяжении всего общения оставаться «на вторых ролях», что и наблюдается в избранном диалоге. Речевая партия конфидента С. включает в себя короткие и средние по величине реплики-реакции (в нашем диалоге ее партия почти в 6 раз меньше, чем у лидера, средняя длина реплик конфидента составляет 5 слов, тогда как откровенница А. преимущественно оперирует инициативными высказываниями в несколько десятков слов]. В общем виде речевое поведение конфидента обусловлено отчетливым желанием дать своему речевому партнеру возможность полноты высказывания в силу интенции сочувствия и нацеленности на соучастие в решении проблемах подруги.
Демонстрация интеракционного анализа
В речевой партии конфидента используются самые разные приемы речевого поддерживания информационно лидирующей собеседницы. В их числе поддакивания, реплики согласия, унисонные и одобрительные эмоционально-оценочные реакции (ого!; ни фига!], унисонное мнение-замечание (Я бы выпорола!], иногда в сочетании с развитием высказывания откровенницы (Ну да, чтобы он не зря учился]. Совокупность таких реакций ясно свидетельствует о том, что конфидент психологически находится на стороне откровенника. О том же говорят реплики расспрашивания, свидетельствующие о вдумчивом слушании и мыслительном участии в совместной разработке проблемы. Таких реплик много, и они рассредоточены по пространству диалога: Ну а что-то он еще может делать?; Он во втором классе уже?; Он на уроках просто... ну как бы в облаках витает?; Или он еще просто/еще ведет себя плохо? Дважды при этом происходит сдвиг темы с ребенка на взрослых: Антошка ходил к классному руководителю?; А Юлька как на эту ситуацию смотрит? (использованы имена взрослых детей откровенницы]. Нет сомнений, что конфидент заинтересованно относится к проблемам своей подруги. Об этом же говорят реплики, содержащие предложение конфидента: Ну а пусть Антон подойдет.
Сказанное не означает, что психологическая поддержка, которую подруга оказывает своей взволнованно и темпераментно жалующейся собеседнице, безоговорочна и позиция той не подвергается сомнению. По-
друга не разделяет мнения откровенницы о полной и окончательной запущенности обсуждаемого ребенка. Это выражается в неоднократных попытках объяснить или оправдать называемые прегрешения мальчика: А.: Он ничего не делает. - С.: У него где-то запущено; А.: Он может во второй обуви прийти, а ботинки оставить в раздевалке. - С.: Замечтался и пришел; А.: Где шапка? - Не знаю где шапка. - С.: Ну слушай, у меня Данька тоже был как бы. Подобные речевые поступки не сконцентрированы в каком-либо фрагменте текста. Они чередуются с унисонными поступками, так что разногласия говорящих не акцентируются. Периодически конфидентом используются также тактики сомнения и неуверенности в утверждениях откровенницы, причем речевые реализации такого рода могут группироваться в соседних диалогических единствах, например: м-м, странно; вообще странно.
Наконец, в данном диалоге есть фрагмент, в котором находит выражение позиция конфидента, полностью не совпадающая с мнением собеседницы. Характерно, однако, что данная позиция основывается на мнении третьего лица - дочери жалобщицы, т. е. ответственность за такую позицию, по крайней мере, делится на двоих:
С.: А Юлька/как на эту ситуацию смотрит?
А.: Она сказала // «Отстань от них»
С.: Ну значит отстань
А.: Она сказала / вообще «Мама/ отстань от них!»
С.: Ну так значит отстань
А.: Они всё равно /э-это э-э делают так как/э-э считают нужным
С.: Ну вот и отстань
А.: «Вот и отстань/говорит / от них»
В данном диалоге демонстрируется высокий уровень жанрово-сти-листической компетентности конфидента, репертуар коммуникативных тактик которого разнообразен, а комбинаторика и общая последовательность свидетельствуют о наличии единой стратегии речевого поведения. При этом различные по интенции и средствам речевого оформления тактики конфидента перемежаются, в совокупности образуя жанровую композицию в границах стратегии речеповеденческой помощи собеседнице, нуждающейся в понимании и сочувствии. Эта генеральная стратегия осложнена некоторым содержательным расхождением позиций с откровенни-цей, т. е. налицо дополнительная коммуникативная стратегия: конфидент не только сочувствует подруге, но и пытается если не переубедить, то сколько-то успокоить ее, уменьшив значимость проблемы. Перевод разговора на другую тему с помощью вопроса (Ну а на работе у Антошки?] производится конфидентом не ранее момента накопившейся тематической усталости обеих подруг.
Описание жанра с позиций дискурсивного мышления личности предполагает не только исчисление речевых поступков собеседника, но и оцен-
ку их комбинаторики и последовательности. К.Ф. Седовым очень точно вброшено, применительно ко вторичным речевым жанрам, понятие 'сюжет' [Седов 1999: 117]. Развитие психологического сюжета откровенного разговора задается жанровой стратегией и, при всей произвольности неформального диалогического общения, характеризуется направленной динамикой речевых партий коммуникантов. При этом доверительный разговор связан с замедленной динамикой речевого поведения откровен-ника, тогда как поведение конфидента отличается разнообразием тактик и выраженной динамичностью. Именно конфидент выступает «агентом влияния» на своего собеседника, и результативность его воздействующих речевых действий прослеживается в процессе речевого общения.
Отметим психологически бережное по отношению к собеседнице реактивное поведение конфидента в рассмотренном диалоге: вначале применяются приемы детализации и уточнения, подруга интеллектуально вникает в болезненную для собеседницы ситуацию. На этом этапе широко используются также речевые поддержки, сближающие говорящих. Неуверенность в правоте собеседницы, сомнения конфидента в том, что проблема понимается откровенником адекватно, проявляются только на предварительно созданном психологически благоприятном фоне, а также смягчаются контактными репликами коммуникативной близости говорящих или опорой на чужой авторитет, т. е. расхождение позиций с от-кровенником конфидент постоянно нивелирует.
Развитие диалога демонстрирует, как постепенно убывает накал чувств откровенницы, которая вначале ведет разговор на высоких тонах и с использованием экспрессивных средств (Какого репетитора?; Пусть сидит и уроки с ним делает!; Уже Данька знает / что такое угол / и жопа знает где место; я увидела как он в тетрадях пишет // Это пипец какой-то!; Его надо драть!!!; меня так это взбесило и др.], а позднее становится гораздо спокойнее. Когда же конфидент осуществляет последний речевой ход, закрывающий тему запущенного ребенка, то диалог и вовсе приобретает черты не равнодушного, но и не экстремального обсуждения семейных дел. Налицо свойственное дружескому общению в рамках русской коммуникативной культуры «удовлетворение потребности человека в дополнительной духовной и социальной опоре» [Байкулова 2010: 32]. Здесь эта потребность удовлетворена.
Заключение
Подход к анализу вторичного диалогического жанра с позиций личностной компетенции и описание жанра в терминах речевой деятельности выдвигает на первый план сферу целеполагания. Целесообразность речевого общения в диалогической речи может складываться на основе интенций коммуникантов, реализация которых требует как отдельного рассмотрения, так и анализа частных актов речевого взаимодействия, или
речевых поступков. Рассмотренный нами жанр характеризуется интенцией откровенного эмоционального раскрытия собственных трудностей инициатором определенной темы в сочетании с интенцией понимания и поддерживания (возможно, в сочетании с частичным оппонированием позиции откровенника со стороны конфидента].
В теоретическом плане проведенный анализ показывает статическую и динамическую взаимосвязь первичных жанров в рамках вторичного. Параметрами описания этой взаимосвязи являются набор использованных речевых тактик, их комбинаторика и последовательность предъявления в тематическом фрагменте или целом диалоге определенного жанра. Для коммуникативной роли конфидента значимо создание благоприятной для общения психологической базы разговора на первом его этапе и применение более широкого набора речевых тактик только на этой основе.
В практическом плане исследование вторичных речевых жанров в аспекте жанровой компетенции коммуникантов открывает возможность выявления принципов и правил ведения диалога определенного жанра. Компетентный в прагматическом отношении коммуникант, подобный конфиденту в рассмотренном тексте, по сути, проводит с откровенником речеповеденческий сеанс «разговорной психотерапии», способный снизить болезненное и сильное психологическое напряжение, владеющее речевым партнером. К подобной русской народной психотерапии часто прибегают женщины и нередко - мужчины. Данный речекультурный феномен требует дальнейшего изучения.
Список литературы
Байкулова А.Н. Коммуникативная компетентность в ситуациях дружеского общения // Проблемы речевой коммуникации: сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2010. Вып. 10. С. 30-42. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Три лингвострановедческие концепции: лексического фона, рече-поведенческих тактик и сапиентемы. М.: Индрик, 2005. 1037 с. Гиндин С.И. Болевые точки теории речевых жанров // Русский язык сегодня. М.: Флинта: Наука, 2015. Вып. 6: Речевые жанры современного общения: сб. докл. С. 55-62.
Дементьев В.В. Жанры в меняющемся мире: креационистские потенции речевых жанров и эпистемологические потенции теории речевых жанров // Жанры речи. 2019. № 1 (21). С. 6-21. DOI: 10.18500/2311-0740-2019-1-21-6-21. Дементьев В.В. Теория речевых жанров. М.: Знак, 2010. 594 с. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 284 с.
Кантурова М.А., Стексова Т.И. Производность и вариативность речевых жанров.
Новосибирск: Новосиб. гос. пед. ин-т, 2019. 128 с. Матвеева Т.В. О ритмическом параметре жанров разговорной речи // Stylistyka. Opole, 2016. Vol. XXV. S. 529-541.
Месеняшина Л.А. Жанры речи или жанры коммуникации? // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. №. 24 (239). Филология. Искусствоведение. Вып. 57. С. 37-40.
Рабенко Т.Г. Инвариантные и вариантные признаки жанров естественной письменной речи (на материале жанров «личный дневник», «личное письмо», «личная записка») // Жанры речи. 2020. № 1 (25). С. 6-14. DOI: 10.18500/23110740-2020-1-25-6-14.
Рогачева Н.Б. О «вторичности» речежанровой компетенции // Жанры речи: сб. науч. ст. Саратов: Наука, 2011. Вып 7: Жанр и языковая личность. С. 59-67.
Рытникова Я.Т. Семейная беседа: обоснование и риторическая интерпретация жанра: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 1996. 20 с.
Салимовский В.А. Жанры речи в функционально-стилистическом освещении (русский научный академический текст): автореф. ... д-ра филол. наук. Екатеринбург, 2002. 28 с.
Седов К. Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: психо- и социолингвистический аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. 179 с.
Сковородников А.П. О понятии «коммуникативная компетенция» // Культура речевого общения в образовательных учреждениях разных уровней: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 2003. С. 95-105.
Dobrzynska T. Gatunki pierwotne i wtorne (Czytaj^c Bachtina) // Typy tekstow / Zbior studiow, red. T. Dobrzynska. Warszawa, 1992. S. 75-80.
Gajda St. Gatunki wypowiedzi i genologia // Lingwistyka tekstu w Polsce i w Niem-czech / red. Z. Bilut-Homplewich, W. Czachur, M. Smykala. Wroclaw, 2009. S. 135-147.
Goffman E. Forms of Talk. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1981. 335 p.
Loewe I. Tekst okladki w ksi^zce dla mlodego odbiorcy. Analiza genologiczno-stylistychna // Stylistyka. Opole, 2016. Vol. XXV. S. 371-388.
Psathas G. Conversation Analysis: The Study of Talk-in-Interaction. Thousand Oaks, CA, 1995. 85 p.
Sacks H. Lectures on Conversation. Vol. I and II. Oxford: Blackwell, 1992. 1520 р. References
Baikulova, A.N. (2010), Kommunikativnaya kompetentnost' v situatsiyakh druzheskogo obshcheniya [Communicative competence in situations of friendly communication]. Problemy rechevoi kommunikatsii [Problems of verbal communication], Collection of scientific papers, Vol. 10, Saratov, Saratov University publ., pp. 30-42. (in Russian).
Dementyev, V.V. (2019), Genres in Changing World: Creationistic Potentials of Speech Genres and Epistemological Potentials of the Theory of Speech Genres. Speech Genres, No. 1 (21), pp. 6-21. DOI: 10.18500/2311-0740-2019-1-21-6-21. (in Russian).
Dement'ev, V.V. (2010), Teoriya rechevykh zhanrov [Theory of speech genres], Moscow, Znak publ., 594 p. (in Russian).
Dobrzynska, T. (1992), Gatunki pierwotne i wtorne (Czytaj^c Bachtina) [Primary and secondary species (Reading Bachtin)]. Dobrzynska, T. (Ed.) Typy tekstow [Types of texts], Collection of studies, Warsaw, pp. 75-80. (in Polich).
Gajda, St. (2009), Gatunki wypowiedzi i genologia [Genres of utterance and genology]. Bilut-Homplewich, Z., Czachur, W., Smykala, M. (Eds.) Lingwistyka tekstu w Polsce i w Niemczech [Text linguistics in Poland and Germany], Wroclaw, pp. 135-147. (in Polich).
Gindin, S.I. (2015), Bolevye tochki teorii rechevykh zhanrov [Problem issues of the theory of speech genres]. Russkii yazyk segodnya [Russian language today], collected papers, Vol. 6: Rechevye zhanry sovremennogo obshcheniya [Speech genres of modern communication], Moscow, Flinta publ., Nauka publ., pp. 55-62. (in Russian).
Goffman, E. (1981), Forms of Talk, Philadelphia, University of Pennsylvania Press, 335 p.
Issers, O.S. (2012), Kommunikativnye strategii i taktiki russkoi rechi [Communicative strategies and tactics of Russian speech], Moscow, LKI publ., 284 p. (in Russian).
Kanturova, M.A., Steksova, T.I. (2019), Proizvodnost' i variativnost' rechevykh zhanrov [Productivity and variability of speech genres], Novosibirsk, Novosibirsk State Pedagogical Institute publ., 128 p. (in Russian).
Loewe, I. (2016), Tekst okladki w ksi^zce dla mlodego odbiorcy. Analiza genologic-zno-stylistychna [Cover text in a book for a young recipient. Genological-stylistic analysis]. Stylistyka, Vol. 25, Opole, pp. 371-388. (in Polich).
Matveeva, T.V. (2016), O ritmicheskom parametre zhanrov razgovornoi rechi [On the rhythmic parameter of the genres of colloquial speech]. Stylistyka, Vol. 25, Opole, pp. 529-541. (in Russian).
Mesenyashina, L.A. (2011), Zhanry rechi ili zhanry kommunikatsii? [Speech genres or communication genres?]. Bulletin of the Chelyabinsk State University. Philology. Art criticism, Vol. 57, pp. 37-40. (in Russian).
Psathas, G. (1995), Conversation Analysis: The Study of Talk-in-Interaction, Thousand Oaks, CA, 85 p.
Rabenko, T.G. (2020), The Genres of Natural Writing "Personal Diary", "Personal Letter", "Personal Note": Invariant and Variant. Speech Genres, No. 1 (25), pp. 614. DOI: 10.18500/2311-0740-2020-1-25-6-14. (in Russian).
Rogacheva, N.B. (2011), O "vtorichnosti" rechezhanrovoi kompetentsii [On the "secondary" speech-competence]. Speech Genres, collection of scientific articles, Iss. 7, Saratov, pp. 59-86. (in Russian).
Rytnikova, Ya.T. (1996), Semeinaya beseda: obosnovanie i ritoricheskaya interpre-tatsiya zhanra [Family conversation: rationale and rhetorical interpretation of the genre], Author's abstract, Yekaterinburg, 1996, 20 p. (in Russian).
Sacks, H. (1992), Lectures on Conversation, Vol. I and II, Oxford, Blackwell publ., 1520 p.
Salimovskii, V.A. (2002), Zhanry rechi v funktsional'no-stilisticheskom osveshchenii (russkii nauchnyi akademicheskii tekst) [Genres of speech in functional and stylistic light (Russian scientific academic text)], Author's abstract, Yekaterinburg, 28 p. (in Russian).
Sedov, K.F. (1999), Stanovlenie diskursivnogo myshleniyayazykovoi lichnosti: psikho- i sotsiolingvisticheskii aspekty [The formation of discursive thinking of a linguistic personality: psycho- and sociolinguistic aspects], Saratov, Saratov University publ., 180 p. (in Russian).
Skovorodnikov, A.P. (2003), O ponyatii "kommunikativnaya kompetentsiya" [On the concept of "communicative competence"]. Kul'tura rechevogo obshcheniya v obrazovatel'nykh uchrezhdeniyakh raznykh urovnei [Culture of verbal communication in educational institutions of different levels], Proceedings of the conference, Krasnoyarsk, Krasnoyarsk State University publ., pp. 95-105 (in Russian).
Vereshchagin, E.M., Kostomarov, V.G. (2005), Yazyk i kul'tura. Tri lingvostranoved-cheskie kontseptsii: leksicheskogo fona, reche-povedencheskikh taktik i sapi-entemy [Language and culture. Three linguistic and regional concepts: lexical background, speech and behavioral tactics, and sapientems], Moscow, Indrik publ., 1037 p. (in Russian).
FRANK CONVERSATION IN ASPECT OF INTERLOCUTORS' GENRE COMPETENCE
T.V. Matveeva
Perm State National Research University (Perm, Russia)
Abstract: The work relates to the problem area of the linguistic description of the secondary genre based on primary speech genres. The author sets the goal of identifying genre specifics on the basis of intentionally determined speech acts of the personality in relation to the typical intention of the genre. The list of used speech tactics is revealed and the importance of the consistent application of their groups is emphasized. The material of the article is Russian colloquial speech in the genre of intentional (arising from an internal need, not forced) frank conversation and contains a complete analysis of a coherent colloquial text, the content of which is the family problems of one of the communicants (speaking frankly). The main attention is focused on the speech actions of the confidant: the dynamics of tactical speech actions and the nature of the confidant's influence on the speech leaders of the conversation, openly and dramatically speaking about their difficulties, are monitored. The methods used are based on the activity concept of the language and its concretization in terms of speech strategies and the communicant's tactics. The moment of speech interaction and pragmatic meaning of the speaker's speech act as part of the interaction are emphasized. The tactical and strategic analysis of colloquial material in terms of the genre competence of the interlocutors leads to the conclusion about the speech tactics that form it and the pragmatically determined dynamics of communicative interaction.
Key words: intention, speech genre, genre competence of a personality, speech act, strategy of speech interaction, tactic of speech interaction.
For citation:
Matveeva, T.V. (2020), Frank conversation in aspect of interlocutors' genre competence. Communication Studies (Russia), Vol. 7, no. 3, pp. 615-626. DOI: 10.24147/2413-6182.2020.7(3).615-626. (in Russian).
About the author:
Matveeva, Tamara Vyacheslavovna, Prof., Professor of the Department of Russian Language Stylistics
Corresponding author:
Postal address: 15, Bukireva ul., Perm, 614990, Russia
E-mail: tomat-44@mail.ru
Acknowledgements:
Prepared with the support of the RFBR grant in the framework of the scientific project 18-012-00382 "Family Speech life: axiological reality and research methods (based on the material of the living speech of the Ural city)"
Received: June 6, 2020 Revised: June 8, 2020 Accepted: August 13, 2020
