CC BY
54
© 2007 г. Т.В. Юдина
ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ РАБОЧИЕ НА КОНЦЕССИОННЫХ ПРЕДПРИЯТИЯХ СССР В 1920-е годы
После прихода большевиков к власти в октябре 1917 г. основной производительной силой восстановления разрушенной национальной экономики, ее модернизации становятся рабочие. Со стороны большевистской партии и государственных органов власти предпринимаются серьезные усилия для количественного и качественного увеличения числа рабочих на предприятиях всех форм собственности, в том числе и концессионных. В настоящей статье анализируются условия найма отечественных рабочих на концессиях, их численность. Изучение исторического опыта занятости населения, повышение его производственной квалификации с применением зарубежного опыта, технологий остается актуальным и сегодня.
Оценивая причины привлечения иностранного капитала в форме концессий в советское народное хозяйство, их значение не только с позиций экономического развития страны, но и занятости населения, исследователь В. Буянов пояснял, что «допущение частного капитала в советскую промышленность вызвано нашей бедностью и необходимостью скорее восстановить хозяйство, увеличить количество продуктов в стране, дать деревне необходимые товары. А все это крепит союз пролетариата и крестьянства и улучшает материальное положение рабочих и крестьян» [1, с. 15]. Другой современник М. Янин, опираясь на исторический опыт, уверенно полагал, что без концессий экономику страны восстановить невозможно, а следовательно, и удержать власть большевиков. «Надо было, во что бы то ни стало укрепить наши экономические командные высоты. Укрепить их можно было при помощи иностранного капитала, концессий» [2, с. 32].
Концессионерам разрешалось использовать иностранную рабочую силу с обязательным привлечением советской с условием повышения жизненного уровня отечественных концессионных рабочих путем предоставления им высокой зарплаты, лучших условий быта и труда по сравнению с оплатой и условиями труда рабочих на государственных предприятиях [3-6].
В 1920-е гг. было заключено 153 концессионных договора (с 1 января 1921 г. по 1 января 1931 г. по количеству предложений на I месте находилась Германия) [7]. Постоянных советских рабочих на концессиях насчитывалось 20 - 25 тыс. чел., 30 тыс. сезонников (в лесной отрасли промышленности), что составляло 0,7 % от общей численности рабочих в стране [6, с. 266-267].
Отсутствие точной цифры постоянных рабочих объясняется менявшимся числом действовавших концессионных предприятий. Например, в конце 1925 г. на 88 концессиях насчитывалось 35 тыс. рабочих (18 тыс. - в лесной отрасли, 14 тыс. - в горнодобывающей, 3 тыс. - в сельскохозяйственной, транспортной и др.), из которых иностранцы составляли 3-5 %. Имелись концессии, где в штате не числились рабочие и служащие, например в «Двинолес Лимитед» и «Репо-ла Вууд» [7, с. 195]. В 1925/26 хозяйственном году в
лесной отрасли: «Руссанглолес» (постоянных рабочих - 322, сезонных - 3 тыс.), «Русснорвеголес» (постоянных - 809, сезонных - 6180), «Руссголландолес» (постоянных - 642, сезонных - 5 тыс.) [7, с. 227] и «Мологолес» (постоянных рабочих - 1240, сезонных - 15 тыс.) насчитывалось 32 193 рабочих, из них сезонных - 29 180, постоянных - 3 013 [7, с. 226]. В обрабатывающей промышленности («Юнкерс», «СКФ», «Газоаккумулятор», «Ян Серковский», «Рейсер», «Бо-рунский», «Брюк», «Шток», «Рагаз», «Берсоль», «Бергер и Вирт», «Лео», «Шульман», «Альфтан», «Гам-мер», «Лопато», «Раабе») - 1825 рабочих [7, с. 229231]. В сельскохозяйственной («Маныч», «Друзаг», «Нансен», «Голландия-Украина», «Прикумское Товарищество», «Немволбанк», «Друаг») - 572 рабочих [7, с. 233]. В телеграфной отрасли: «Большое Северное Телеграфное Общество» - 66, «Индо-Европейская линия» - 22, всего - 88 рабочих [7, с. 235].
По прогнозам немецкого журнала «Экономическая служба», на всех концессионных предприятиях СССР в 1920-е гг. должно было быть занято в общей сложности 75 тыс. рабочих [8, 9]. Однако укомплектовать квалифицированной силой в таком количестве концессионные предприятия не представлялось возможным из-за недостатка «подходящих кадров из российской рабочей среды». Приходилось привлекать иностранных рабочих. В зависимости от отрасли народного хозяйства соотношение численности советских и иностранных рабочих на концессиях было разным. В сельскохозяйственных концессиях преобладали отечественные рабочие. В концессиях других отраслей в соответствии с договорами иностранных предпринимателей и советского правительства отечественных рабочих должно было насчитываться не меньше 50 % от общего числа занятых. Численность рабочих, занятых на концессионных предприятиях, составляла от нескольких десятков до нескольких тысяч. Эта зависимость была прямо пропорциональна размерам предприятий. На самых крупных концессиях «Лена Гольд-фильдс Лимитед», «Грузинский марганец», «Тетюхэ», «Мологолес» численность рабочих была самой высокой.
В Главном концессионном комитете при Совете Народных Комиссаров СССР была создана постоянная комиссия по наблюдению за выполнением обязательств иностранных предпринимателей по концессионным договорам, в том числе и по найму рабочей силы [7, с. 64].
Немецкий исследователь Г. Гершуни уверял читателей, что в советской России концессионеру невозможно было свободно принимать на работу людей, так как это являлось обязанностью государства [10, с. 53]. Действительно наем рабочих и служащих осуществлялся через посредничество Народного Комиссариата по труду (биржи труда и профессиональные союзы) и проводился концессионером самостоятельно лишь в определённых случаях, упомянутых в договоре. Для установления соотно-
шения численности иностранных и советских рабочих (в пользу последних) в концессионные и коллективные договоры в обязательном порядке включался пункт, где обозначались конкретные цифры приема рабочих.
Нередко концессионные договоры по вопросам найма нарушались. Администрация «Друаг» в Саратовской губернии «пользуясь тем, что хозяйство находится от района, где по закону должна иметься биржа труда, на расстоянии 100 верст, найм и увольнение рабочих производит без ведома профсоюза» [11, с. 90]. Из-за недостатка отечественных квалифицированных рабочих на концессиях острова Сахалин преобладали иностранные рабочие. На руднике Дуэ (концессия «Ми-цубиси Госи Кайся») в 1924 г. насчитывался 151 рабочий, из них: 136 - китайцы, или 90 % от общего числа рабочих; 5 - японцы, или 3,3 %; 10 - русские, или 6,7 %. На руднике Рогатом (та же концессия) из 360 рабочих - 77,5 %, или 279 чел. - китайцы, 22,5 %, или 81 - японцы и ни одного русского (подсчитано автором по [12, л. 25, 42]). Конечно, каменноугольные работы - весьма тяжелые. Но, по мнению автора, при отсутствии квалификации и возможности трудоустройства пренебрегать отечественным гражданам этой работой, наверное, было неправильно.
Часто возникающие разногласия по вопросам найма между концессионерами и профессиональными организациями становились предметом обсуждения на заседаниях центральных комитетов союзов. Концессионеры, по мнению профсоюзных работников, прибегали к различным уловкам. Председатель центрального правления профессионального союза рабочих горнодобывающей промышленности Грузии Р. Циркеидзе был уверен в том, что на концессии «Грузинский марганец» «каждое сокращение работ концессионер сопровождает отбором и увольнением нежелательных ему элементов рабочих» [13, л. 29 об.]. Основания для такого вывода имелись. Администрация концессии останавливала работы или сокращала определенные должности. Спустя какое-то время процесс возобновлялся, но уже с новыми рабочими. Р. Циркеидзе сокрушался: «Поскольку союз не имеет права вмешиваться в хозяйственную жизнь и в хозяйственные мероприятия концессионера, подобные его действия остаются безнаказанными» [13, л. 29 об.]. На самом деле возможности определения вины концессионера имелись, но для этого необходимы были свидетели и время.
Профсоюзы отстаивали сокращенное число ввоза иностранных рабочих и требовали обучения отечественной рабочей силы. Предложения предпринимателей о приглашении большего числа иностранных рабочих принималось тогда, когда не хватало своих. Этот вывод автор делает, изучив протоколы заседаний Дальневосточной концессионной комиссии. Из-за отсутствия квалифицированных служащих и рабочих, знающих нефтяное дело на Дальнем Востоке, предприниматели продолжали ввозить несколько больший процент иностранных (японских) рабочих и служащих на промыслы, чем это было предусмотрено концессионными договорами [14, л. 72-73]. Администрация «Кита Карафуто Секио Кабусики Кайся» неоднократно обращалась в Главный концессионный комитет с просьбой изменить 31 параграф концессионно-
го договора о соотношении японских и русских работников и разрешить использовать 50 % японских специалистов и рабочих. У японского концессионера имелись основания для таких просьб. Во Владивостокском и Хабаровском отделах труда не состояло на учете необходимое для его предприятия количество (75 %) квалифицированных рабочих. И тем не менее руководство Главного концессионного комитета настаивало, ссылаясь на заявления органов народного комиссариата труда, увеличить прием отечественных рабочих (90 %) и специалистов (60 %) на «Кита Карафуто Секио Кабусики Кайся», полагая, что невыполнение указанных норм «несет советской стороне определенный политический вред» [15, л. 28 об.].
В 1927 - 1928 гг. иностранных рабочих стали меньше привлекать в золотодобывающую отрасль промышленности на Дальнем Востоке. В конце 1927 - начале 1928 г. дважды на закрытых заседаниях Президиума ЦК профсоюза рабочих горнодобывающей промышленности СССР обсуждался вопрос о привлечении иностранной рабочей силы. Нецелесообразность ее использования, особенно китайской, объяснялась необходимостью занятости отечественных рабочих (протоколы № 42 от 16 ноября 1927 г. и № 50 от 17 февраля 1928 г. заседания президиума ЦК профсоюза рабочих горнодобывающей промышленности СССР) [16, л. 185, 211].
Но нарушения оставались. На «Тетюхэ» в начале 1930 г. не соблюдался концессионный договор: «По договору им разрешено иметь 45 % иностранной рабочей силы, в самом деле имеется 52,73 %» [17, л. 360], -сообщал 21 января 1930 г. председатель рудничного комитета Самарин в вышестоящие профсоюзные организации. Концессионер «Кита Карафуто Секио Кабуси-ки Кайся» в 1929 г. привлекал из-за отсутствия отечественной рабочей силы китайских и корейских сезонных грузчиков, лодочников. Следует добавить, что в 1937 г. сотрудников ГКК резко подверг критике исполняющий обязанности председателя ГКК З.М. Беленький за разрешение ввозить рабочую силу из Японии. К 26 июля 1937 г. на вышеназванном предприятии 34,3 % неквалифицированных рабочих и 71,5 % квалифицированных рабочих составляли японцы [15, л. 46; 7, с. 174-176].
Вопросам найма отечественных рабочих на концессии значительное внимание уделяли не только профессиональные организации, но и народные комиссариаты иностранных дел и труда. Из телеграммы от 15 сентября 1925 г. узнаем, что комиссия по переговорам с японской делегацией о нефтяных и угольных концессиях на острове Сахалине при Главном концессионном комитете «19 августа т. г. возложила на НКЗ, НКИД и ВЦСПС разработку вопроса о переселении на о. Сахалин квалифицированной и неквалифицированной рабочей силы...» [12, л. 75]. Протокол совещания при отделе рынка труда НКТ СССР от 18 сентября 1925 г. гласит «о необходимости предоставления японским концессионным нефтяным и угольным промыслам русской рабочей силы 75 % неквалифицированной и 50 % квалифицированной» [12, л. 68]. В телеграмме народного комиссариата иностранных дел отдела Дальнего Востока от 8 апреля 1926 г. читаем: «Отдел Дальнего Востока . просит сообщить, в каком положении находится подготовка мероприятий, связанных с не-
обходимостью снабжения рабочей силой японских концессионеров на Северном Сахалине» [12, л. 13].
Трудности в найме отечественной рабочей силы оставались не только на «Кита Карафуто Секио Кабу-сики Кайся», но и других дальневосточных концессиях. Большая потребность возникала в сезонных рабочих. Органы дальневосточного народного комиссариата труда не справлялись с заявками концессионеров из-за недостаточно налаженной ими работе по привлечению отечественной рабочей силы. Поэтому на концессиях преобладали корейцы, китайцы и японцы.
Профсоюзы и органы власти требовали от концессионеров при приеме работников знакомить их с условиями труда предприятия: «. граждане должны быть ознакомлены с основными возможными условиями труда применительно к Кодексу - зарплата, время работы, отпуска, компенсации и проч., чтобы не возникало надежд „на золотые горы" на этих предприятиях» [14, л. 14], заключать трудовые договоры. Не на всех концессионных предприятиях соблюдали трудовое законодательство. В «Мицубиси Госи Кайся» «никаких трудовых договоров или контрактов у предприятия с рабочими не имеется. Все рабочие наняты на месте и работают через подрядчика, который взимает 10 % с общей суммы всей выплачиваемой рабочим заработной платы» [12, л. 44-45], расчетные книжки не только рабочим, но и служащим не выдавали.
Концессионеры не всегда соглашались с советскими условиями по рабочему вопросу. Например, предложения японского предпринимателя Масао Окумура по угольным концессиям на западном берегу Северного Сахалина 14 августа 1925 г. сводились к следующему: «Рабочее законодательство СССР будет нами принято во внимание. Учитывая однако специальные условия на Северном Сахалине, я желал бы, чтобы Вы нашли возможным для настоящего времени применение нашего обычного права». Сотрудники Главного концессионного комитета отвергали предложения Масао Окумура и настаивали: «Ввиду того, что Кодекс о труде является основным законом СССР, регулирующим минимальную охрану условий труда по всей ее территории, с соблюдением которого заключены все концессии с иностранными подданными, никакие изменения в Кодексе о труде для концессионера невозможны. Точно также невозможно применение на территории СССР японского обычного права» [12, л. 118].
Органы власти требовали предоставления рабочим благоприятных условий труда и быта, справедливо полагая, что таким образом возможно привлечь отечественную рабочую силу на концессии. Состоявшееся совещание 18 сентября 1925 г. в народном комиссариате труда СССР «вынесло ряд постановлений, устанавливающих, что привлечение русской рабочей силы на японские концессионные промыслы возможно будет лишь при существовании особых преимущественных условий труда и быта, которые были бы направляющими на работу обеспечены концессионерами или государством» [12, л. 67].
Особенно острым был вопрос сокращения отечественных рабочих. Если профсоюзные организации на концессиях не могли решить вопрос о занятости рабочих, они принимали непосредственное участие в их дальнейшей
судьбе. В Бодайбинском районе концессионного предприятия «Лена Гольдфильдс Лимитед» рабочие, «не могущие быть использованными на приисках, должны быть вывезены органами НКТ и союза из пределов района» [18, л. 222-223].
Требования органов власти по вопросам занятости на концессионных предприятиях сводились если не к увеличению, то к сохранению численности рабочих. Заместитель председателя ВСНХ СССР Рухимович, обращаясь в СНК, НКТ, ГКК, ЦК горнорабочих, настаивал на том, что «необходимо наметить твердый курс в борьбе против дальнейшего сокращения рабочих на промыслах Лены. .Наша линия должна быть, путем разумных уступок добиться во чтобы то ни стало увеличения добычи золота, а следовательно, и числа занятых рабочих» [18, л. 281 об.-282].
По данным председателя ЦК союза горнорабочих С. Шварца, на 1929 г. концессия «Лена Гольдфильдс Лимитед» планировала «оставить всего 400 хозяйских работника (в конце 1928 г. рабочих насчитывалось свыше 2000. - Т.Ю.)». Шварц полагал, что сокращение рабочих концессия производит по причинам «стремления освободиться от норм советского трудового законодательства, вырвать рабочую массу из-под влияния профсоюза. в бодайбинских условиях это означало бы ликвидацию профсоюза и отдачу всего района (в части рабочего вопроса) на полное усмотрение концессионера» [18, л. 283 об.].
Сокращение рабочих на концессии «Лена Гольдфильдс Лимитед» вызывало беспокойство профессиональных работников. Заведующие тарифно-экономическим отделом Я. Абрамов и производственно-экономической частью И. Майзель ЦК союза рабочих горнодобывающей промышленности постоянно уведомляли Главный концессионный комитет, ВЦСПС, ВСНХ, НКТ СССР, НКТ РСФСР о том, что «происходит распыление ленского пролетариата, совершенное свертывание профсоюзной работы в районе и отдача ленских рабочих под полное и бесконтрольное влияние концессии», а «прогрессивный процесс сокращения пролетариата в Ленско-Витимском округе приводит к депролетаризации значительной части ленского рабочего класса» [18, л. 331].
К сокращению на «Лена Гольдфильдс Лимитед» на 1929 г. были представлены следующие рабочие специальности: забойщики - 682 чел.; чернорабочие - 360; слесари - 61; электромонтеры - 26; плотники - 66; горнорабочие - 504; машинисты - 14; железнодорожники - 44; квалифицированные рабочие - 84. Всего - 1841 чел. На предприятиях концессии к концу 1928 г. насчитывалось от 2 тыс. до 2300 рабочих [18, л. 284]. Поэтому опасения профессионального союза рабочих горнодобывающей промышленности не были лишены оснований. Сокращение рабочих могло привести к «деградации всего местного района», где добыча золота являлась фактически «единственным фактором хозяйственной жизни» [18, л. 331 об.].
Организация работ на другой крупной концессии -«Грузинском марганце» - также не являлась последовательной. Участники конференции рабочих Чиатурского района, констатируя «неплановость работы» концессии, «результатом чего является частое массовое сокращение рабочих», обращались в ЦК профсоюза рабочих горнодо-
бывающей промышленности «срочно поставить перед соответствующими организациями вопрос об урегулировании работы концессии» [13, л. 21]. Председатель центрального правления профессионального союза горнорабочих Грузии Р. Циркеидзе отмечал: «Рудник закрывается, рабочие ликвидируются, а через несколько дней на том же самом руднике начинаются опять работы» [13, л. 20]. Такие действия концессионера способствовали усилению напряженности среди рабочих, увольнению и пополнению рядов безработных. Руководители профсоюза не оставались безучастными и пытались регулярно запрашивать данные о предстоящих изменениях на концессиях, причинах увольнения рабочих. Однако увольнения продолжались. На Шукруто-Перевисской секции концессии «Грузинский марганец» до 1 апреля 1928 г. администрация предупредила об увольнении 190 рабочих, одновременно запросив на бирже труда 14 чел. на временные двухнедельные работы для этой же секции.
Квалифицированной отечественной рабочей силы по-прежнему не хватало. Советские рабочие обладали меньшей производственной квалификацией, чем иностранные. Например, сотрудники Главного концессионного комитета в связи с обследованием «Кита Карафуто Секио Кабу-сики Кайся» в 1928 г. отмечали не только недостаточную производственную квалификацию отечественных рабочих, но и ее понижение. От дальневосточного комиссариата труда ГКК требовал переводить «русских рабочих из разряда низших квалификаций в высококвалифицированные, пересмотрев для этого порядок испытания и установив наблюдение за правильностью производства испытания в интересах русских рабочих» [15, л. 46].
Освоение новых технологий отечественными рабочими происходило довольно сложно. Концессионеры утверждали, что по окончании нескольких месяцев обучения при постоянном контроле советские рабочие не могли достигнуть американского уровня, другие указывали на то, что, несмотря на приложенные усилия, производительность труда остаётся ниже, чем на Западе при наличии одинакового промышленного оборудования. Во многом это объяснялось низкой образованностью советских рабочих. Их неохотно принимали на концессии.
Иностранные предприниматели продолжали пригла-
шать наемную силу из своих стран, нарушая обязательства по концессионным договорам о соотношении иностранных и русских рабочих, что не способствовало разрешению проблемы занятости и повышению производственной квалификации отечественных рабочих.
Литература
1. Буянов В.А. О работе профсоюзов на частных и концессионных предприятиях. М.; Л., 1927.
2. Янин М. Новые черты в концессионной политике // Плановое хозяйство.1925. № 7.
3. Богданов Н.П. Профсоюзы и концессионные предприятия. М.; Л., 1928.
4. Экономическая жизнь СССР. Хроника событий и фактов. 1917 - 1959. М., 1961.
5. Очерки экономических реформ / Отв. ред. Ю.Ф. Воробьев. М., 1993.
6. Шишкин В.А. «Полоса признаний» и внешнеэкономическая политика СССР (1924 - 1928 гг.). Л., 1983. С. 246-273.
7. Иностранные концессии в СССР (1920 - 1930 гг.): Документы и материалы / Серия «Отечественный опыт концессий». Т. 2 / Под ред. М.М. Загорулько. М., 2005.
8. Wirtschaftsdienst. Hamburg, 1926. № 14. S. 473-474.
9. Wirtschaftsdienst. Hamburg, 1930. № 8. S. 321-322.
10. Gerschuni G. Die Konzessionspolitik Sowjetrusslands. Berlin, 1927.
11. Государственный исторический архив немцев Поволжья в г. Энгельсе, ф. 849, оп. 3 о/д, д. 12.
12. Государственный архив Российской Федерации, ф. 5459, оп. 6, д. 281.
13. Там же, оп. 9, д. 311.
14. Там же, оп. 6, д. 280.
15. Там же, оп. 9, д. 312.
16. Там же, оп. 7, д. 381.
17. Там же, оп. 10, д. 304.
18. Там же, оп. 9, д. 313.
Волгоградский государственный университет 23 марта 2007 г.
