CC BY
571
УДК 343.615.3
Винник С.В.
Помощник судьи Московского окружного военного суда, соискатель ученой степени кандидата юридических наук Российской правовой академии Министерства юстиции РФ,
кандидат филологических наук
ОТДЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ ПРИ ПРЕВЫШЕНИИ ПРЕДЕЛОВ НЕОБХОДИМОЙ
ОБОРОНЫ
Аннотация
В статье анализируются вопросы квалификации убийства и причинения тяжкого вреда здоровью как совершенных при превышении пределов необходимой обороны (ст.ст. 108, 114 УК РФ) и отграничение данных преступлений от смежных составов.
Ключевые слова: превышение пределов необходимой обороны, квалификация, убийство, тяжкий вред здоровью, соучастие, аффект
Keywords: Exceeding of limits of necessary defense, classification, murder, affect, serious bodily injury, complicity
В судебной и следственной практике часто возникают значительные трудности в отграничении убийства либо тяжкого вреда здоровью, причиненного при превышении пределов необходимой обороны от причинения тех же последствий в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного противозаконными действиями потерпевшего, так как между этими преступлениями имеется много общего.
Довольно часто в следственной и судебной практике возникают вопросы разграничения убийств, предусмотренных ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 105 УК РФ. Данные составы находятся между собой в соотношении как общая и специальная нормы, образуя их конкуренцию. В качестве общей нормы здесь выступает ч. 1 ст. 105, а специальной, соответственно, является норма, предусмотренная ч.1 ст.108 УК РФ. При условии установления в содеянном необходимой совокупности признаков, характеризующих состав убийства при превышении пределов необходимой обороны, то есть признаков специальной нормы, согласно теории квалификации преступлений следует применять ч. 1 ст. 108 УК РФ как специальную уголовно-правовую норму. «Специальный состав, - писал А.Н. Трайнин, - берет верх над родовым. Родовой состав, таким образом, как бы сохраняется в резерве для тех случаев, которые специальными составами не охватываются» [20, 233-234].
Организация преступления при эксцессе обороны и руководство им невозможны, поскольку в таких случаях необходим предварительный сговор, который отсутствует в преступлениях при превышении пределов необходимой обороны.
Важное значение для квалификации имеет вопрос о разграничения рассматриваемых и смежных с ними преступлений.
Соучастие в рассматриваемых преступлениях, как справедливо отмечает К.И. Попов, возможно в виде подстрекательства или пособничества (физического или интеллектуального) и в форме соисполнительства (простого соучастия) [14, 21-25].
Нельзя не согласиться с мнением Э.В. Кабурнеева, указавшего, что в случае, если субъект преступления руководствовался целью защиты от общественно опасного посягательства, лишение жизни нападающего должно быть квалифицировано по ч. 1 ст. 108 УК РФ. Однако после того как непосредственная угроза нападения устранена или посягательство предотвращено и защищающийся тем не менее преднамеренно причиняет
смерть нападающему, его действия при отсутствии отягчающих обстоятельств подпадают под признаки ч. 1 ст. 105 УК РФ, то есть под общую норму. Таким образом, установление в процессе расследования и судебного разбирательства целей совершения преступления, которые в качестве обязательных указаны в законе (ч. 1 ст. 37 УК РФ), предопределяет квалификацию содеянного по ч. 1 ст. 108 УК РФ [8, 122].
Определенные сложности связаны с разграничением преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 105 УК РФ, когда убийство совершается в драке. Общепризнанно, что убийство, совершенное в драке, при отсутствии отягчающих обстоятельств, предусмотренных ч. 2 ст. 105 УК РФ, квалифицируется как «простое» убийство, то есть по ч. 1 ст. 105 УК РФ. В то же время анализ судебной практики свидетельствует, что имеют место случаи, когда убийство в драке совершается в рамках правомерной необходимой обороны или при превышении ее пределов. Суды нередко необоснованно расценивают предотвращение посягательства как обоюдную драку, хотя на самом деле на стороне одного из участников драки имело место состояние необходимой обороны.
Во-первых: и при превышении пределов необходимой обороны, и в состоянии физиологического аффекта причинение вреда вызвано противоправными действиями потерпевшего.
Во-вторых: закон предусматривает, что оба преступления могут быть совершены другими лицами, а не только лицом, подвергшимся насилию.
В-третьих: одинаков результат преступлений - причинение смерти или тяжкого вреда здоровью.
Относительно различий названных преступлений в юридической литературе не выработано единых критериев. Так, В.А. Владимиров, Н.И. Загородников и Г.А. Кригер отграничивают их друг от друга главным образом по характеру тех действий потерпевшего, которыми вызвано причинение ему вреда. Например, В.А. Владимиров считает, что причиной возникновения душевного волнения может быть только насилие, не являющееся тяжким, т.к. в ст. ст. 104 и 110 УК РСФСР говорится лишь о тяжком оскорблении, а для насилия подобного указания нет, и если «насилие окажется тяжким, у подвергшегося ему лица безусловно возникает право на необходимую оборону, и в таком случае причинение вреда нападающему либо вообще не является наказуемым, либо образует преступление, совершенное в результате превышения пределов необходимой обороны» [4, 146].
Не отрицая важной роли характера насилия, И.С. Тишкевич напротив считает, что при одном и том же характере насилия со стороны потерпевшего причинение ему вреда в данном случае может быть превышением пределов необходимой обороны, если ответная реакция на насилие выразилась в несвоевременных или чрезмерных оборонительных действиях, в другом - убийством или нанесением телесного повреждения в состоянии аффекта. Не исключены случаи, когда насилие, не опасное для жизни и здоровья, может обусловить возникновение права на необходимую оборону... А поскольку возможна необходимая оборона, то может иметь место и превышение её пределов.
Эта точка зрения представляется правильной, так как не всегда лицо, к которому применено насилие, опасное для жизни и здоровья, преследует цель защиты. Иногда смерть или тяжкий вред здоровью обидчика причиняется лицу под влиянием злости, в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, а в этом случае ни необходимой обороны, ни её превышения не будет. Основное различие между рассматриваемыми деяниями состоит в неодинаковом характере мотивов преступления. Эту точку зрения поддерживают И.С. Тишкевич [17, 152] и Б.С. Волков [5, 65].
Г.А. Кригер, в целом соглашаясь с вышеназванными авторами, отводит мотиву в разграничении убийства и причинения тяжкого вреда здоровью в состоянии аффекта от
эксцесса обороны второстепенную роль и пишет, что в разграничении по мотиву «есть доля истины, так как иногда действительно... мотив может помочь в разграничении этих преступлений [9, 34]».
Действительно, мотивы преступлений, совершаемых, в состоянии аффекта и при превышении предела необходимой обороны, существенно различаются между собой.
В первом случае лицо причиняет вред потерпевшему для удовлетворения чувства мести. Стремление расправиться с обидчиком возникает в результате озлобления, вызванного противозаконными действиями потерпевшего, и при том в состоянии сильного душевного волнения. Такое состояние рассматривается, как обстоятельство, смягчающее уголовную ответственность. В состоянии физиологического аффекта учитывается способность отдавать отчет своим поступкам и руководить ими, что не может не учитываться при определении степени опасности деяния и самого субъекта, хотя сам по себе мотив поведения человека заслуживает порицания.
Мотивом превышения пределов необходимой обороны выступает стремление лица защитить охраняемые правом интересы от общественно опасного посягательства, и этот мотив становится преступным в случае превышения пределов необходимой обороны.
Очевидно, что мотивы рассматриваемых преступлений различны и это различие должно быть положено в основу их разграничения. На это указывает Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 16 августа 1984 года: «Суды должны отграничивать убийство, нанесение тяжких или менее тяжких телесных повреждений при превышении пределов необходимой обороны от умышленного убийства, нанесения тяжких или менее тяжких телесных повреждений в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, имея ввиду, что для преступлений, совершенных в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, характерно причинение вреда потерпевшему не с целью защиты, и, следовательно, в состоянии необходимой обороны. Кроме того для преступлений, совершённых в состоянии сильного душевного волнения, обязательным признаком является причинение вреда потерпевшему именно в результате внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного действиями потерпевшего, указанными в ст. ст. 104, 110 УК РСФСР, тогда как при совершении преступлений с превышением пределов необходимой обороны состояние сильного душевного волнения не является обязательным признаком» [15, 12].
Следует отметить, что в УК РФ, по сравнению с ранее действовавшим уголовным законом, расширен круг обстоятельств, способных вызывать состояние аффекта. В УК 1960 года к ним, помимо насилия и тяжкого оскорбления, относились и иные противозаконные действия потерпевшего, если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких. По действующему УК РФ для аффекта достаточно просто противоправных и даже аморальных действий (бездействия). В УК 1960 года считалось, что вред при превышении пределов необходимой обороны и причиненный в состоянии аффекта может иметь место как во время совершения противоправных действий, так и сразу после их окончания. Необходимо было, чтобы между действиями и причинением вреда потерпевшему не было длительного перерыва во времени. По действующему же УК РФ разрыв во времени между совершением противоправных и аморальных действий (бездействия) и убийством или причинением вреда здоровью в состоянии аффекта, допустим.
Затяжные конфликты, по нашему мнению, могут вызвать не только чувство ненависти, отнесённое некоторыми авторами к одному из видов аффекта [12, 32], но и чувства неприязни и неудовлетворённости чьим-то поведением, породить желание совершить убийство из мести, то есть убийство без смягчающих обстоятельств, которое будет трудно отграничить от убийства, квалифицируемого по ст. 107 УК.
Редакция указанной статьи нам предоставляется неудачной, так как ведёт к ее расширительному толкованию. На практике могут возникнуть определенные трудности в понимании содержания противоправных и аморальных деяний.
Характеризуя соотношение составов рассматриваемых преступлений с составами преступлений, предусмотренных ст. 107 и 113 УК РФ, следует отметить, что в практике встречаются случаи, когда действия, начавшиеся в состоянии необходимой обороны, в том числе при превышении ее пределов, перерастают в преступления, совершающиеся в состоянии аффекта.
Так, Гражданин Л. был осужден Смоленским областным судом за убийство в состоянии аффекта граждан Л. и К. Потерпевшие Л. и К. встретили осужденного Л. и стали предъявлять ему претензии по поводу дачи показаний, уличающих брата одного из потерпевших в совершении кражи чужого имущества, за что потребовали от осужденного заплатить 2000 долларов США. На отказ осужденного Л. потерпевшие Л. и К. стали наносить ему удары по груди и лицу. Л. сумел вырваться и убежать. Тогда К. догнал его и под угрозой расправы назначил время для продолжения разговора вечером в 23 часа, на что осужденный согласился. Л. пошел на указанную встречу, при этом взяв с собой нож, опасаясь расправы. Потерпевшие Л. и К. подъехали на машине и, посадив в нее Л., вновь стали избивать его. В это время подбежала мать осужденного Л. и стала просить отпустить сына.
К. стал кричать на нее, оскорблять нецензурно, сломав ей палец руки, а затем ударил ее кулаком по лицу. Во время избиения осужденный Л. стал наносить ножом удары Л. и К. Потерпевший К. выбежал из машины, но Л. догнал его и ударил ножом в грудь. От полученных ранений Л. и К. скончались [2, 41].
Данные действия следует квалифицировать по совокупности ч. 1 ст. 108 и ст. 107 УК РФ. Потерпевший К. выбежал из машины, чтобы скрыться, но осужденный Л., находясь в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевших по отношению к нему и его матери, причинил смерть К., которые обоснованно были квалифицированы по ст. 107 УК РФ. Потерпевшему Л. был причинен вред непосредственно в момент преступного посягательства в отношении осужденного Л., но средства защиты были превышены и потому данные действия Л. следовало квалифицировать по ч. 1 ст. 108 УК РФ.
Если одному и тому же лицу сначала причиняется тяжкий вред здоровью при превышении пределов необходимой обороны, предусмотренный ч. 1 ст. 114 УК РФ, а затем в состоянии аффекта причиняется смерть (ст. 107 УК), возможно два варианта уголовно-правовой оценки:
1) деяние квалифицируется по ч. 1 ст. 108 УК РФ в случае, если виновный, находясь в состоянии аффекта, не мог объективно оценить факт окончания преступного посягательства. В соответствии в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», «действия оборонявшегося, причинившему вред посягавшему, не могут считаться совершенными в состоянии необходимой обороны, если вред причинен после того, как посягательство было предотвращено или окончено и в применении средств защиты отпала необходимость. Однако в целях правильной юридической оценки таких действий подсудимого суды должны выяснить, не совершены ли им эти действия в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного общественно опасным посягательством» [16, 51-54].
Таким образом, из общего правила сделано исключение, продиктованное особенностями психического состояния обороняющегося. Как справедливо отмечает В.В. Меркурьев, «хотя защищающийся является вменяемым, состояние сильного душевного
волнения в значительной мере затрудняет ему самоконтроль над своими поступками, их осмысливанием, мешает подобрать соразмерные средства для защиты правоохраняемых интересов, приводит к ошибкам в выборе этих средств и определении временных границ посягательства» [11, 138]. Если суд установит, что обороняющийся, причиняя смерть посягающему, находился в состоянии аффекта и не осознавал факт прекращения преступного посягательства, деяние квалифицируется как убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны;
2) сложнее оценить преступление, совершенное лицом при осознании факта прекращения посягательства. Различная мотивационная направленность причинения тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны и убийства в состоянии аффекта не позволяет говорить о конкуренции части и целого и исключает возможность «поглощения» одним деянием другого. Буквальное толкование норм УК РФ убеждает в необходимости квалификации деяний по совокупности ч. 1 ст. 114 УК РФ и ч. 1 ст. 107 УК РФ. Поскольку они являются преступлениями небольшой (ч. 1 ст. 114 УК РФ) и средней тяжести (ч. 1 ст. 107 УК РФ), то окончательное наказание виновному, в соответствии с принципом гуманизма, может быть назначено путем поглощения менее строгого наказания более строгим.
Если вред, независимо от его последствий, причиняется двум и более лицам, это деяние представляет повышенную общественную опасность и должно иметь соответствующую уголовно-правовую оценку. В этой связи предлагается дополнить ст. 108 УК РФ ч.3, которую изложить в следующей редакции:
«3. Убийство двух и более лиц, совершенное при превышении пределов необходимой обороны или превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, - наказывается лишением свободы на срок до четырех лет».
С предложенными изменениями согласились 87% опрошенных сотрудников правоохранительных органов.
Если вред причиняется одному при аффекте, другому - при превышении пределов необходимой обороны, при перерастании одних действий в другие, о чем говорилось выше, то в данном случае эти действия необходимо квалифицировать по совокупности преступлений.
Ввиду неопределенности критериев насилия, характерного для убийства в состоянии аффекта, и насилия, создающего право на необходимую оборону, разграничение указанных преступлений в правоприменительной практике вызывает значительные трудности.
С целью индивидуализации признака «насилие» необходимо проанализировать его характер и особенности применительно к рассматриваемым составам преступлений. Согласно диспозиции ст. 107 УК РФ, в качестве причин возникновения у лица состояния аффекта, негативно влияющего на интеллектуальную и волевую сферу психологической деятельности человека, указываются «насилие, издевательство или тяжкое оскорбление со стороны потерпевшего либо иные противоправные или аморальные действия, а равно длительная психотравмирующая ситуация». Ситуации, когда поводом для совершения преступления выступают издевательство, тяжкое оскорбление или длительная психотравмирующая обстановка, то есть поведение, не связанное с конкретными физическими действиями, а лишь воздействующее на психику лица, в плане квалификации являются более определенными и не вызывают особых сложностей. В качестве иных противоправных действий применительно к данному составу могут выступать шантаж, клевета, невозвращение долга и т.п. Особенность указанных действий состоит в том, что они не связаны с причинением конкретного физического или материального вреда, а лишь ущемляют определенные интересы личности (честь, достоинство, репутацию, право собственности и т.д.).
Если насилие со стороны потерпевшего объективно оценивалось как посягательство, угрожающее телесной неприкосновенности или создающее угрозу причинения существенного вреда, содеянное образует состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 108 УК РФ, и не может быть квалифицировано как убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, независимо от фактического наличия у лица состояния аффекта. В данном случае имеет место конкуренция двух специальных норм со смягчающими обстоятельствами, при которой отдается предпочтение специальной норме, содержащей большее количество специальных смягчающих субъективных признаков (в данном случае наличие цели защиты правоохраняемых интересов) и, соответственно, менее жесткую санкцию, то есть норме, предусматривающей ответственность за убийство, совершенное при эксцессе обороны. Однако это положение, являющееся основополагающим исходя из теории квалификации преступлений, не всегда учитывается судебными органами.
В качестве разграничительного критерия анализируемых преступлений также выступает продолжительность агрессивной реакции на насилие. Применительно к составу убийства при эксцессе обороны действия нападающего, как правило, порождают быстротечную реакцию в виде незамедлительного акта противодействия. Необходимая оборона, как известно, возможна либо в процессе самого посягательства, либо при непосредственной угрозе его осуществления, либо непосредственно после его окончания. Таким образом, в условиях общественно опасного посягательства, предоставляющего право на применение мер необходимой обороны, отрезок во времени между насильственными и оборонительными действиями предполагается минимально возможный. Аналогичная ситуация преимущественно складывается и при совершении убийства, предусмотренного ст. 107 УК РФ, когда состояние аффекта, генерирующее решимость совершить убийство, возникает у виновного внезапно. Однако допустимы ситуации, когда между состоянием аффекта и совершением убийства имеется определенный разрыв во времени. Это, в частности, характерно для длительной психотравмирующей ситуации либо случаев, когда лицо спустя определенное время после совершенного противоправного действия в полной мере осознает всю тяжесть и значимость последствий. При условии установления судом указанных обстоятельств содеянное квалифицируется как преступление, совершенное в состоянии аффекта.
Представляется, что основной разграничительный критерий сопоставляемых преступлений заключается в особенностях их субъективной стороны. Для убийства, совершенного в состоянии сильного душевного волнения, аффект является обязательным конструктивным субъективным признаком состава, в то время как состояние аффекта, вызванное насилием со стороны потерпевшего, применительно к убийству при эксцессе обороны выступает в качестве дополнительного, факультативного элемента субъективной стороны. Кроме того, если убийство при эксцессе обороны совершается в состоянии физиологического аффекта, вызванного противоправным или аморальным поведением потерпевшего, то этот факт согласно действующему уголовному законодательству в качестве смягчающего обстоятельства должен учитываться судом при назначении наказания (п. «з» ст. 61 УК РФ).
Необходимым условием для квалификации по ст. ст. 107, 113 УК РФ является внезапность возникновения аффекта, т.е. его возникновение немедленно и неожиданно для самого лица, т.е., как правило, не должно быть разрыва во времени между противоправными действиями лица и совершенным преступлением, либо этот разрыв должен быть минимальным. Но встречаются случаи, когда аффект и вслед за ним преступление возникали через какой-то отрезок времени. Это возможно тогда, когда лицу через определенное время становится известно о противоправном поведении или когда он осознает его значимость либо в случаях длительной психотравмирующей ситуации.
Что же касается такого признака, как насилие со стороны потерпевшего, то здесь необходимо точно установить мотив и цель субъективной стороны состава преступления.
Если судом будет установлено, что лицо, осуществляя оборонительные действия, превысило пределы необходимой обороны в результате внезапно возникшего сильного душевного волнения, то данное лицо должно быть освобождено от уголовной ответственности.
При отграничении убийства и причинения тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны от преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 108 и ч. 2 ст. 114 УК РФ, устанавливающих ответственность за убийство и причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершённые при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, важное значение для правильной квалификации имеет цель.
В УК РСФСР вопрос об ответственности за причинение вреда задерживаемому решался по правилам необходимой обороны и превышения ее пределов. Действующий УК РФ в ст. 38 специально предусмотрел причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Превышение пределов необходимой обороны и превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, имеют ряд сходных признаков. Оба названных действия заключаются в причинении лицу вреда. Основанием для их осуществления являются противоправные действия. У обоих действий одинаковая правовая и близкая социальная сущность. Совпадает, по существу, и характеристика соразмерности тех и других действий и признаков их превышения.
Превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, есть умышленное применение для задержания лица таких мер, которые явно не соответствуют характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом деяния и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный, не вызываемый обстановкой вред. Понятие явного несоответствия в данном случае идентично аналогичному понятию, относящемуся к превышению пределов необходимой обороны [12, 95].
Вместе с тем имеются и существенные различия. Превышение пределов необходимой обороны имеет одно основание - совершение лицом общественно опасного действия. У задержания лица как института их два: совершение им преступления и бегство или противодействие тем, кто пытается его доставить в соответствующие органы власти. То есть при осуществлении задержания, задерживаемый не совершает общественно опасных деяний.
В отличие от убийства при превышении пределов необходимой обороны потерпевший, когда его убивают или наносят вред здоровью, не совершает общественно опасного посягательства. Лицу причиняется вред после совершения им преступления. Объём этого вреда зависит от тяжести преступления.
Что касается обстоятельств задержания, то они играют второстепенную роль, ибо при любых обстоятельствах задержания (при условии, если не возникает состояние необходимой обороны) нельзя, например, причинять смерть или тяжкий вред здоровью лицу, совершившему преступление небольшой или средней тяжести.
По поводу причинения смерти при задержании лица, совершившего тяжкое или особо тяжкое преступление, в юридической литературе высказаны различные мнения. Одни авторы считают, что в этих случаях возможно причинение смерти как средство пресечения деятельности, опасной для общества [3, 52]. В данном случае усматривается аналогия с лишением жизни при необходимой обороне и при
превышении её пределов, так как речь идёт о деяниях, совершенных при возникновении опасности для общества.
По мнению Б.В. Здравомыслова, такой деятельности в момент задержания еще нет. Что же касается опасности, то она является лишь предполагаемой, она еще не выразилась в каком либо деянии, предусмотренном нормами УК. Поэтому причинение смерти в этих случаях является неправомерным [6, 47].
Превышение пределов необходимой обороны допускается в процессе посягательства и по времени не отдалено от него. Задержание лица, совершившего преступление, возможно, как правило, после его окончания.
Но главное отличие состоит в том, что целью действий при необходимой обороне является защита интересов, указанных в ст. 37 УК, от причинения им вреда, пресечение посягательства, прекращение лицом общественно опасных действий. При задержании лица, совершившего преступление, целями применения насилия являются доставление его в соответствующие органы власти для реализации задач правосудия и пресечения возможности совершения им новых преступлений [6, 322-323].
Самостоятельную уголовно-правовую проблему образует вопрос о возможности покушения в этих преступлениях и здесь нет единодушия. Одни ученые считают, что покушение на преступления, предусмотренные при превышении пределов необходимой обороны невозможно из-за особенности необходимой обороны или субъективной стороны преступлений [18, 16]. Другие занимают противоположную позицию, признавая допустимым покушение на убийство при превышении пределов необходимой обороны, исходя из общего правила о возможности покушения на преступление при прямом умысле [10, 42; 13, 450].
Последняя позиция представляется правильной. Материальным признаком рассматриваемых преступлений является наступление последствия, ибо только при его наличии правомерно говорить о наказуемом эксцессе обороны вообще. Однако представляется, что умышленные действия, непосредственно направленные на причинение посягающему вреда, явно не соответствующего характеру и степени общественной опасности посягательства, но не достигшие такого результата по не зависящим от обороняющегося обстоятельствам, необходимо квалифицировать как покушение на преступление при превышении пределов необходимой обороны.
Покушение на рассматриваемые преступления может быть совершено только с прямым конкретизированным умыслом. При этом, как справедливо указывает К.И. Попов, обороняющийся:
а) осознает, что его действия являются общественно опасными, явно не соответствуют характеру и степени общественной опасности посягательства, и непосредственно направлены на причинение ненужного вреда посягающему;
б) предвидит возможность или неизбежность причинения последствий соответственно в виде смерти либо тяжкого вреда здоровью посягающего (интеллектуальный элемент умысла);
в) желает наступления указанных последствий (волевой элемент), однако преступные последствия не наступают, преступление не доведено до конца по не зависящим от обороняющегося обстоятельствам (например, ввиду активного сопротивления посягающего, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.) [14, 37].
Подводя итог анализу спорных вопросов квалификации различных вариантов причинения смерти или тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны, следует указать на необходимость более точного установления объективных и субъективных факторов, способствующих причинению смерти либо тяжкого вреда здоровью посягающего.
Определенный интерес вызывает вопрос санкций, установленных за совершение рассматриваемых преступлений. Убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, совершенные при превышении пределов необходимой обороны, действующее законодательство относит к преступлениям небольшой тяжести (ст. 15 ч. 2 УК РФ). Основанием для этого служит то, что при совершении подобных действий виновный, как и при необходимой обороне, руководствуется стремлением пресечь общественно опасное посягательство на государственные или общественные интересы, на права и интересы личности. Нельзя не учитывать также, что лицо, подвергшееся нападению, находится в состоянии сильного душевного волнения и часто лишено возможности соизмерить средства защиты со средствами нападения. Поэтому законодатель рассматривает превышение пределов необходимой обороны как обстоятельство, смягчающее уголовную ответственность (п. «ж», ч. 1. ст. 61 УК РФ), а убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, совершенные при превышении пределов необходимой обороны, караются мягче (ст.ст. 108 ч. 1 ст. 114 ч.1 УК РФ).
С учетом социального назначения института необходимой обороны, полагаем, что санкция за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны должна быть ниже санкции за убийство, совершенное в состоянии аффекта или причинения смерти по неосторожности, поэтому следует смягчить санкцию ч. 1 ст. 108 УК и снизить высший предел лишения свободы до 1 года и одновременно расширить перечень менее строгих видов наказаний.
Также целесообразным видится исключить из санкции ч. 1 ст. 114 УК РФ такой вид наказания как лишение свободы и расширить перечень наказаний не связанных с лишением свободы.
С предложенными изменениями согласились 76% опрошенных сотрудников правоохранительных органов.
Литература
1. Архив Верховного Суда РФ, надзорное производство № 19- 19-КП006-7вт-2006 г.
2. Архив Верховного Суда РФ, надзорное производство № 36-098-8.
3. Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по Российскому праву. М., 1994.
4. Владимиров В.А. Признаки и квалификация преступлений, совершаемых в результате превышения пределов необходимой обороны // Труды Высшей школы МВД СССР. - 1968. - выпуск 3.
5. Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965.
6. Здравомыслов Б.В. Уголовное право Российской Федерации. Часть общая. М., 1996. Т. 2.
7. Здравомыслов Б.В. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. М., 1996. Т. 2.
8. Кабурнеев Э.В. Ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.
9. Кригер Г.А. К вопросу о разграничении убийства в состоянии аффекта и убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны // Вестник Московского университета. 1961. № 1.
10. Кузнецова Н.Ф., Решетников Ф.М. Основные черты нового Уголовного кодекса Испании // Вестник Московского ун-та. Серия 11. Право. 1998. № 2.
11. Меркурьев В.В. Необходимая оборона (уголовно-правовые и криминологические аспекты). Диссертация канд. юрид. наук. М., 2002.
12. Панченко П.Н. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Нижний Новгород , 1996. Т. 1.
13. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961.
14. Попов К.И. Уголовная ответственность за превышение пределов необходимой самообороны. М., 2007.
15. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 года // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1984. № 5.
16. Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М.: ТК Велби; Проспект, 2005.
17. Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М., 1969.
18. Тишкевич И.С. Уголовная ответственность за превышение пределов необходимой обороны // Советская юстиция. М., 1967. № 13.
19. Ткаченко Т. Ответственность за преступления против жизни и здоровья, совершённые в состоянии аффекта // Законность. 1996. № 7.
20. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1970.
21. Якубович М.И. Необходимая оборона и задержание преступника: Пособие для слушателей. М., 1976.
