CC BY
18DOI: 10.24411/2541-9587-2019-10022
Богословие и культура
Н.А. Тарнакин
отдельные аспекты богословского наследия архиепископа Михаила
(мудьюгина) (1912-2000)
В статье сформулирован ряд актуальных вопросов для анализа богословского наследия архиеп. Михаила (Мудьюгина), из которых подробно рассматриваются три: 1) его отношение к католической экклезиологии и евхаристическому богословию; 2) его отношение к представителям зарубежного богословия (на примере Г. Кюнга); 3) особенности личности архиеп. Михаила. Делаются выводы: 1) кандидатская диссертация архиеп. Михаила более значима с исторической точки зрения, т. к. носит скорее описательный характер, нежели критический; 2) рассмотренные публикации архиеп. Михаила не утратили своей актуальности в свете современной критики концепции евхаристической экклезиологии; 3) архиеп. Михаил очевидно был знаком с богословскими взглядами Г. Кюнга, и его оценочные суждения показывают явное несогласие с ними; 4) архиеп. Михаил обладал весьма высоким уровнем правовой культуры. Уточняется отношение автора статьи к мнению о том, что архиеп. Михаил не может быть прообразом современного теолога, и сегодня большее значение имеет его личность, нежели богословское наследие. Делается вывод — с этим утверждением можно согласиться лишь отчасти, т. к.: 1) научная деятельность Владыки не отвечает современным формальным требованиям; 2) его труды отличаются строгостью научного подхода, четкостью аргументации и логической последовательностью изложения, что является одной из задач современных теологов.
Ключевые слова: архиепископ Михаил (Мудьюгин), католическая эк-клезиология, евхаристическая экклезиология, Ганс Кюнг, кардинал Йозеф Ратцингер (папа римский на покое Бенедикт XVI), указы.
Введение
Архиепископ Михаил (в миру Михаил Николаевич Мудьюгин) скончался 28 февраля 2000 года. Вскоре после смерти Владыки начали появляться публикации, посвященные его личности, жизни и трудам. Так, в том же 2000 г. прот. Александр Ранне опубликовал в Журнале Московской Патриархии наиболее полную на то время биографию архиеп. Михаила (Ранне, 2000). Впоследствии, в ряде статей, посвященных личности и трудам Владыки, можно обнаружить дословные заимствования из статьи о. Александра (Памяти пастыря, 2000; Никитин, 2005).
27 февраля 2009 года в просветительском лектории Свято-Исидоровского храма г. Санкт-Петербурга по инициативе свящ. Константина Костромина
Николай Александрович Тарнакин — бакалавр теологии, студент II курса магистратуры Санкт-Петербургской духовной академии ([email protected]).
состоялся вечер памяти архиеп. Михаила — первый после его кончины (Музей, 2019). На этом вечере было принято решение подготовить к изданию ранее не издававшуюся магистерскую диссертацию Владыки Михаила.
В качестве подготовительного этапа был издан сборник «Разрозненные мысли вслух. Штрихи к портрету архиепископа Михаила» (Разрозненные мысли вслух, 2009). Следующим этапом стало издание (в 2-х кн.) его магистерской диссертации «Основы православного учения о личном спасении по Священному Писанию и святоотеческим высказываниям». Первая вышла в 2010 году — «Православное учение о личном спасении. Спасение как цель и как состояние» (Мудьюгин, 2010). Вторая книга издана в 2012 году — «Православное учение о личном спасении. Спасение как процесс» (Мудьюгин, 2012).
Статья диакона Кирилла Киселева представляет собой отрывок из его дипломной работы, в которой на основе архивных данных, ранее опубликованных статей и устных свидетельств З. М. Чавчавадзе приводятся сведения из Вологодского периода служения Владыки Михаила (Киселев, 2009). Статья А. П. Жамкова, также благодаря использованию обширного пласта впервые опубликованных архивных данных, представляет большую ценность, раскрывая особенности личности архиеп. Михаила (Жамков, 2010). Отметим и опубликованные к 10-летию со дня смерти архиеп. Михаила статьи Юрия Ивановича Рубана и Александра Бурова, носящие публицистический характер (Рубан, 2010; Буров, 2010).
14 мая 2012 года в Санкт-Петербургской православной духовной академии прошла конференция по случаю 100-летия со дня рождения архиеп. Михаила. Материалы конференции были изданы в 2014 году в Издательстве СПбПДА под названием «Архиепископ Михаил (Мудьюгин) в воспоминаниях и размышлениях» (Архиепископ Михаил, 2014). В этом сборнике представлен ряд докладов, которые освещают разные грани служения архиеп. Михаила: его деятельность как епархиального архиерея, как профессора Санкт-Петербургской духовной академии, как церковного администратора, а также его вклад в дело развития межхристианского диалога. Особое внимание уделено яркой и многогранной личности Владыки Михаила, кругу его интересов и последнему периоду жизни. Также характерной чертой данного сборника является первая публикация собранной воедино биографии архиеп. Михаила.
Следующим заметным этапом, связанным с изучением наследия архиеп. Михаила, стало издание книги прот. Константина Костромина «Архиепископ Михаил (Мудьюгин) (1912-2000): музыкант, полиглот, инженер и богослов» (Костромин, 2015). В ней представлено наиболее полное, на сегодняшний день, жизнеописание архиеп. Михаила, которое было составлено на основе архивных, письменных и устных свидетельств. Следует отметить, что подготовка к изданию этой книги началась задолго до ее выхода в свет. Например,
в статье 2012 года о. Константин на основе дел из архива СПбПДА освещает деятельность архиеп. Михаила в стенах Санкт-Петербургских (Ленинградских) духовных школ (Костромин, 2012).
26 февраля 2019 года в Санкт-Петербургской духовной академии прошел круглый стол, организованный кафедрой богословия, на тему: «Архиепископ Михаил (Мудьюгин) как прообраз современного теолога» (Научная жизнь, 2019). В ходе обсуждения участники пришли к выводу, что современные академические междисциплинарные исследования, связанные с именем архиеп. Михаила, перешли от биографии Владыки к рассмотрению его личности и богословского наследия. Тем не менее, большинство участников круглого стола сошлись во мнении, что архиеп. Михаил не может являться прообразом современного теолога, и наибольшее значение имеет его уникальная личность, нежели богословское наследие.
Однако, по нашему мнению, данный тезис является далеко не бесспорным. Так, проблема заключается в том, что богословское наследие архиеп. Михаила в настоящее время изучено недостаточно глубоко (Костромин, 2017, 28; Тарнакин, 2017), чего, как показано выше, нельзя сказать о его личности.
Таким образом, исходя из приведенных опубликованных материалов и вышесказанного, мы можем сформулировать следующий круг актуальных направлений исследований: 1) отношение архиеп. Михаила к течениям зарубежной богословской мысли; 2) отношение архиеп. Михаила к отдельным представителям зарубежного богословия; 3) характерные особенности личности архиеп. Михаила; 4) архипастырское служение архиеп. Михаила на Астраханской и Вологодской кафедрах; 5) общественно-просветительская деятельность архиеп. Михаила на покое (преподавание, выступления в СМИ, проповедь инославным); 6) роль и значение архиеп. Михаила в Русской Православной Церкви 2-й пол. XX века.
В рамках подготовки настоящей статьи автором были сделаны доклады на научно-богословских конференциях1, с целью подробнее раскрыть первые три вопроса, а также апробировать отдельные положения магистерской диссертации. Таким образом, в задачи настоящей статьи входит обобщение полученного опыта и выводов, а также уточнение отношения автора к выводу
1 Доклад «Деятельность архиепископа Михаила (Мудьюгина) (1912-2000) в годы управления Вологодской и Великоустюжской епархией. Опыт комплексного исследования» на Всероссийской научно-богословской конференции «Православная письменность и культура: тексты, практики, ценностные ориентиры» (к 1150-летию преставления равноапостольного Кирилла, учителя Словенского) 12-13 мая 2019 г. в Вологодской духовной семинарии, г. Вологда.
Доклад «Отношение архиепископа Михаила (Мудьюгина) (1912-2000) к евхаристическому богословию. По материалам межхристианских богословских собеседований» на Национальной научной студенческой конференции «Актуальные вопросы современной богословской науки» 14-15 мая 2019 г. в Московской духовной академии, г. Сергиев Посад.
Доклад «К вопросу о некоторых богословских разногласиях архиепископа Михаила (Мудьюгина) и кардинала Йозефа Ратцингера (Бенедикта XVI)» на XI Международной студенческой научно-богословской конференции 16-17 мая 2019 г. в Санкт-Петербургской духовной академии, г. Санкт-Петербург.
круглого стола о том, что архиеп. Михаил не может являться прообразом современного теолога.
Отношение архиепископа Михаила (Мудьюгина) к течениям зарубежной богословской мысли
Как известно, архиепископ Михаил (Мудьюгин) был активным участником богословских собеседований (Костромин, 2015, 91-106; Добыкин, Тарнакин, 2018), поэтому при изучении богословского наследия Владыки, естественно возникает вопрос об его отношении к различным течениям зарубежной богословской мысли2. В дальнейшем рассуждении мы исходим из посылки, что архиеп. Михаил имел возможность знакомиться с трудами зарубежных богословов.
В настоящей статье будет рассмотрено отношение архиеп. Михаила к католической экклезиологии и евхаристическому богословию, поскольку именно им Владыка Михаил уделил особое внимание в своих трудах.
Католической экклезиологии посвящена кандидатская диссертация архиепископа (тогда священника) Михаила: «Состояние Римско-Католической эккле-зиологии к началу Второго Ватиканского Собора» (Мудьюгин, 1964). В работе, основанной на католических учительных книгах и документах, а также на трудах западных ученых, таких как К. Адам (1948), М. Шмаус (1958), Й. Ратцингер (будущий папа Бенедикт XVI) (1961), проводится сравнительный анализ католической экклезиологии и экклезио-логии Православной Церкви (Мудьюгин, 1964, 18, 26, 45, 50, 53, 91, 135, 175, 182). В качестве примера существенных различий приводится определение невидимой части Церкви, которая, согласно католической экклезиологии, разделена на «торжествующую и страждущую», а также указывается на учение о чистилище, как «чуждое Православной догматике» (Мудьюгин, 1964, 64-67). Отметим,
что католическое учение рассматривается автором по состоянию до II Ватиканского Собора, когда оно было кардинально пересмотрено вследствие существенных изменений в жизни общества, отразившихся в процессе «развития религиозного самосознания самой Католической Церкви, равно как и в других христианских Церквах» (Мудьюгин, 1964, 199).
2 Это тем более актуально, поскольку в кандидатской диссертации архиеп. Михаила обнаруживаются многочисленные цитаты из зарубежной богословской литературы.
Стоит отметить, что в тексте также встречаются сравнения либо даже противопоставления католического учения с позицией протестантских Церквей. Так, по вопросу «руководства членов Церкви в деле спасения» (Мудьюгин, 1964, 58) протестантскому богословию, относящему спасение человека только воздействию благодати, противопоставляется мнение Католической Церкви, которая «подчеркивает правомерность и необходимость активного участия в деле спасения людей как самой спасающейся личности, так и окружающих его людей, иначе говоря — Церкви» (Мудьюгин, 1964, 58).
Делая вывод о том, что «католическая Церковь считает свое учение непрерывно развивающимся», о. Михаил указывает на «склонность к провозглашению новых догматов, столь ярко проявившаяся за последнее столетие» (Мудьюгин, 1964, 143): догмат о свободе Св. Девы Марии от первородного греха (учение о непорочном зачатии) (1854 г.), догмат о непогрешимости3 папы в вопросах вероучения (ex cathedra) (1870 г.), догмат о вознесении Божией Матери с телом после Ее успения (1950 г.). Отметим, что автор, указывая на такую склонность, тем не менее не выносит оценочных суждений, но остается предельно корректным в своих умозаключениях.
В целом указанную работу священника Михаила Мудьюгина можно назвать историческим памятником эпохи II Ватиканского Собора (поскольку она написана в годы его проведения), и в этом ее несомненная историческая и научная ценность. Особо отметим, что сам автор характеризовал свой труд так: он «может послужить православному читателю пособием в деле ... ознакомления с современными католическими воззрениями по основным проблемам экклезиологии» (Мудьюгин, 1964, 202). Однако, по нашему мнению, указанную работу следует рассматривать как своего рода подготовку будущего архиеп. Михаила к богословским собеседованиям, о которых упоминалось выше.
Евхаристическому богословию (экклезиологии) посвящены четыре статьи архиеп. Михаила, которые представляют собой опубликованные доклады с межхристианских богословских встреч. При этом следует отметить, что лишь одна статья (самая поздняя, 1984 г.) целиком посвящена рассмотрению евхаристической экклезиологии, в то время как остальные затрагивают эту проблематику лишь частично.
Одно из принципиальных положений евхаристической экклезиологии заключается в попытке поставить знак равенства между Таинством Евхаристии и Церковью (Легеев, 2019a, 292-293; Легеев, 2019b). По мнению архиеп. Михаила, «понятие Церкви шире понятия Евхаристии, о чем опять-таки говорит наличие в Церкви других Таинств, других модусов сотериологической благодати» (Мудьюгин, 1984, 154). Также архиеп. Михаил указывает, что и Церковь, и евхаристическое Тело все же являются разными модусами Тела Христова, при том, что именуются одинаково Телом Христовым.
Другое принципиальное положение — особая значимость епископской Евхаристии, предполагающая, что епископ является «отцом» евхаристического
3 О. Михаил подчеркивает, что употребляет распространенное написание догмата, «звучащее на русском языке не совсем адекватно своему догматическому содержанию» (Мудьюгин, 1964, 113).
собрания по образу Бога Отца. Таинство же, совершаемое на приходе, есть лишь продолжение епископской Евхаристии (Афанасьев, 1952; Шишков, 2014). Открытой полемики с этим положением в трудах архиеп. Михаила не обнаруживается, однако он отмечает естественность совершения Таинства Евхаристии «"старшими" (т. е. епископами и пресвитерами)» (Мудьюгин, 1980а, 116). Также в другом труде мы находим указание на «действительность совершения Евхаристии только епископом или пресвитером» (Мудьюгин, 1980Ь, 85). Это позволяет сделать вывод, что архиеп. Михаил не дифференцирует епископскую и пресвитерскую Евхаристии, что можно расценивать как его критику приведенного положения.
Положение евхаристической экклезиологии, согласно которому единение со Христом всех христиан достигается в Таинстве Евхаристии, а различие между ними утверждается лишь в эсхатологической перспективе (Шишков, 2015, 31), у архиеп. Михаила находит как подтверждение, так и возражение. Так, он полагает, что в причащении Тела и Крови совершается преобразование человеческой природы, по своей интенсивности граничащее с эсхатологическим преображением (Мудьюгин, 1980с, 97). В то же время архиеп. Михаил отмечает, что преобразующее действие Евхаристии по преимуществу индивидуально (Мудьюгин, 1980с, 98).
В рамках настоящей статьи не представляется возможным более детально рассмотреть отношение архиеп. Михаила к евхаристической экклезиологии, что будет сделано автором в отдельной публикации, однако, даже из приведенных примеров очевидна необходимость углубленного изучения этой темы.
Отношение архиепископа Михаила (Мудьюгина) к представителям зарубежного богословия
Данный вопрос рассматривается на примере отношения архиеп. Михаила к воззрениям профессора священника Ганса Кюнга (далее Г. Кюнг) и кардинала Йозефа Ратцингера (ныне Папа римский на покое Бенедикт XVI), которых объединяют следующие обстоятельства: 1) оба являются современниками архиеп. Михаила; 2) Владыка высказывал свое личное отношение к их богословским трудам; 3) Г. Кюнг и кард. Й. Ратцингер были оппонентами по отношению друг ко другу4; 4) они остаются единственными ныне здравствующими теологами-консультантами, принимавшими непосредственное участие в работе II Ватиканского Собора (Черный, 2018, 53).
Ранее автором была опубликована статья, посвященная сопоставлению богословских взглядов архиеп. Михаила и кард. Й. Ратцингера, рассмотренных на основе представлений о месте богослова в современной для него жизни (Тарнакин, 2019). В настоящей статье рассмотрим соотношение богословских
4 Г. Кюнг, будучи идеологом модернизации католицизма, не раз подвергался критике со стороны Ватиканской Конгрегации Доктрины Веры, которую, с 1981 по 2005 гг. возглавлял кардинал Йозеф Ратцингер. А уже к Папе Бенедикту XVI Г. Кюнг обратился в 2010 году с открытым письмом, в котором критиковал его за консерватизм и политику, не отвечающую вызовам времени.
взглядов архиеп. Михаила и Г. Кюнга. Это представляет интерес еще и потому, что, по свидетельству очевидцев, в 1980 году на одной из своих лекций по Основному богословию Владыка с возмущением отозвался о «богословском либерализме» профессора Г. Кюнга.
Отметим, что по воспоминаниям людей, знавших архиеп. Михаила, он делил всех богословов на две условные группы: «более-менее адекватные» и «совершенно невозможные», к последним явно был отнесен Г. Кюнг. Кроме того, по свидетельству одного из студентов — Сергея Павлова (затем, иеромонаха Иннокентия) — Владыка называл «невозможным богословом», например, Дитриха Бонхёффера, отмечая при этом, что как борец с нацизмом Бонхёффер был героем.
На каком основании архиеп. Михаил отнес одного из самых известных современных западных богословов XX века к «богословским либералам»5, а, не исключено, что даже к «невозможным богословам»? Безусловно, эти выражения — личные оценочные суждения архиеп. Михаила, но они заставляют задуматься, насколько хорошо Владыка был знаком со взглядами проф. Г. Кюнга?
В уже упомянутой кандидатской диссертации (1964), свящ. Михаил Му-дьюгин ссылается на книгу Г. Кюнга «Собор, реформа и воссоединение» (1962), что указывает на знакомство с творчеством католического теолога. Более того, зная, что Владыка прекрасно владел немецким языком, можно предложить, что он мог читать труды Г. Кюнга в оригинале. Таким образом, есть достаточные основания полагать, что архиеп. Михаил был знаком с богословскими взглядами Г. Кюнга, и его оценочные суждения иллюстрируют явное несогласие с таковыми.
Г. Кюнг, принимавший непосредственное участие во II Ватиканском Соборе (1962-1965) в качестве теологического консультанта, в 1979 году Папой Иоанном Павлом II был лишен права на выполнение образовательных функций от лица Церкви, прежде всего, за критику догмата 1870 года о папской безошибочности в вопросах веры и нравственности (Declaration, 1979).
Так, в своей книге «Безошибочен? Нужны разъяснения» (1970) Г. Кюнг, рассматривая папские энциклики и послания, Священное Писание и историю Церкви, приходит к выводу об ошибочности самого догмата о папской безошибочности, поскольку «нет априорной непогрешимой учительской
5 Сегодня такая формулировка звучит достаточно резко, но отметим, что, во-первых, архиеп. Михаил употреблял это выражение исключительно в устной речи, в том числе на лекциях, а во-вторых, скорее всего, к этой категории у него относились богословы, выдвигавшие не столько неправильные идеи, сколько спорные, неоднозначные, с которыми Владыка не мог сразу и безусловно согласиться.
должности» (Кй^, 1971, 219). Также автором книги отмечается, что учение Церкви не может автоматически освободиться от ошибок, потому что она является «сообществом верующих и не обладает безошибочной пропозицией» (Кй^, 1971, 219). Г. Кюнг предлагает заменить безошибочность понятием «indefectibility» (неуязвимость), которое понимается как продолжительность существования Церкви, ее вечность в истине слова Божьего, как то, что она всегда будет институтом спасения, несмотря на возможные ошибки или изменения, которые не влияют на ее сущность6.
Однако архиеп. Михаил, своего рода полемизируя с Г. Кюнгом и рассуждая о непогрешимости Церкви — учении, разделяемом и Православной, и Католической Церквами, — указывает на расхождение «лишь в определении органов Церкви, на которых распространяется непогрешимость, которые являются ее носителями и выразителями» (Мудьюгин, 1964, 114-115). Для Православной Церкви — это Вселенские Соборы, что сохраняла и Западная Церковь «вплоть до 1870 г., когда решением I Ватиканского Собора была признана непогрешимой еще одна церковная инстанция, а именно Римский Папа» (Мудьюгин, 1964, 115).
Отметим, что Г. Кюнг, раскрывая как позитивные, так и отрицательные стороны догмата, называет несвободу участников I Ватиканского Собора, принимавших догмат под ощутимым давлением папы Пия IX, одной из главных причин негативного отношения к папской безошибочности (Кй^, 1971, 126-127). В то же время автор высказывал мнение о том, что догмат мог бы использоваться в Церкви как крайняя мера для увещевания оступившихся (Кй^, 1971, 154).
Стоит упомянуть, что у православных богословов долгое время велись оживленные дискуссии вокруг догмата о папской безошибочности, а потому книга крупного католического богослова, появившаяся к 100-летию принятия догмата и фактически ставшая первым трудом с его критикой, вызвала заметный резонанс на международном уровне и, что вполне естественно, отрицательную реакцию церковной власти. Именно этот резонанс и привел впоследствии к отстранению Г. Кюнга от права преподавания католической теологии.
После II Ватиканского Собора в католическом богословии начинает активно развиваться дискуссия вокруг священства в целом, места священника в Церкви и его отношения к мирянам. Эти вопросы привлекают внимание множества западных теологов, в частности, Г. Кюнга, «новое богословие священства» которого можно кратко сформулировать следующим образом: 1) коринфская первохристианская община как харизматическая структура, без иерархии — это эталон для Церкви. Последующее же появление институтов в церковной жизни было постепенным, приведшим к «клерикализму» (Кюнг, 2012); 2) Христос есть единственный Священник и Посредник между Богом и людьми, а духовные жертвы ожидаются от всех верующих, составляющих царственное священство (2 Пет 2:9); 3) народ Божий составляет всеобщее священство без разделения на клириков и мирян (Черный, 2018). Хотя данные положения Г. Кюнга и отличаются от традиционного католического учения
6 Сравн. со значением «infallibility» (Toner, 1910). Богословие и культура
Проф. свящ. Г. Кюнг
о священстве, все же они «не вызывали возражений, что можно объяснить их соответствием общему направлению в развитии католического богословия» (Черный, 2018, 53). Стоит также отметить, что в отличие от К. Ранера и В. Каспера, которые стремились удержаться в рамках Предания и вероучения Древней Церкви, «в осмыслении перспектив богословия Гансом Кюнгом церковность и традиционализм не играют какой-либо заметной роли» (Пилипен-ко, 2017, 83).
Вероятно, своеобразной реакцией на развернувшуюся дискуссию после II Ватиканского Собора является изложенное архиеп. Михаилом в одной которое по ряду вопросов сильно отличается от идей
из статей мнение, Г. Кюнга.
Соглашаясь с Г. Кюнгом, что в Древней Церкви на почве всеобщего священства существовало разнообразие харизматической практики, о которой упоминает апостол Павел в Послании к Коринфянам (1 Кор 12, 14 гл.), архиеп. Михаил тем не менее отмечает, что отрицательные последствия для всеобщего священства имела секуляризация мирян после превращения христианства в государственную религию (Мудьюгин, 1980а, 108). В то же время Владыка как бы возражает Г. Кюнгу, утверждая, что, согласно Новому Завету, Сам Христос и Его ученики считали необходимым существование в Церкви, наряду со всеобщим священством, также и священства иерархического (Мудьюгин, 1980а, 111).
Архиеп. Михаил отмечает, что принцип всеобщего священства не прижился не только в Кафолических церквях, но и во многих протестантских, которые практически не смогли обойтись без той или иной иерархической структуры (Мудьюгин, 1980а, 107). Этот частный случай демонстрирует, на какой почве более консервативная позиция архиеп. Михаила могла войти в конфликт с действительно либеральной позицией Г. Кюнга. Однако у разности этих позиций можно усмотреть глубинное основание, сформированное мировоззренческими постулатами обоих богословов. Данный тезис проиллюстрируем следующим образом. Возможно, разные взгляды архиеп. Михаила и Г. Кюнга объясняются тем, что они исходили из разных стремлений: Владыка выступал за единение христианства, а профессор отстаивает идею единой мировой этики. Отметим, что эти столь разные взгляды двух богословов сформировались на почве единого экуменического движения. Однако, если архиеп. Михаил видел в этом, прежде всего, возможность евхаристического общения всех христиан, то Г. Кюнг в экуменическом богословии «видит возможность перехода от партикулярного мышления к подлинно универсальному, направленному на выявление мирового этоса» (Пилипенко, 2017, 82).
В процессе подготовки настоящей статьи естественно возник вопрос, связанный с активной деятельностью архиеп. Михаила на богословских собеседованиях: а могли ли встретиться на одной из таких встреч Владыка и Г. Кюнг? Однозначно ответить на этот вопрос практически невозможно, однако из простого сопоставления биографий архиеп. Михаила и Г. Кюнга можно предположить, что, скорее всего, они не встречались. Тем более такая встреча не могла состоятся после 1979 года, когда профессора лишили права выступать от лица Церкви. Также необходимо учитывать, что архиеп. Михаил чаще встречался с представителями протестантских Церквей, нежели с католическими богословами.
Таким образом, архиеп. Михаил очевидно имел основания сформулировать свое личное отношение к Г. Кюнгу как к «богословскому либералу» или, возможно, даже «невозможному богослову». В рамках настоящей статьи невозможно более глубоко раскрыть вопрос о принципиальных расхождениях позиций двух богословов, однако очевидно, что у Г. Кюнга достаточно расхождений с православным вероучением, которые в последние годы начинают рассматриваться исследователями. Справедливости ради следует отметить, что архиеп. Михаил, назвавший в 1980 году Г. Кюнга «богословским либералом», спустя всего десятилетие сам станет церковным либералом, автором книги «Русская православная церковность» (Мудьюгин, 1995).
В заключение упомянем следующее. В августе 2019 года, в процессе написания настоящей статьи, автор предпринял попытку связаться с профессором Г. Кюнгом и задать несколько вопросов, уточнив его отношение к современным тенденциям развития богословия: 1) евхаристическая экклезиология и т. н. «новое богословие священства»; 2) его мнение насчет перспектив экуменического движения; и 3) отношение проф. Г. Кюнга к суждению архиеп. Михаила, охарактеризовавшего его как «известного католического богослова». К сожалению, в связи с весьма преклонным возрастом и ухудшающимся состоянием здоровья 91-летнего проф. Г. Кюнга, нам не удалось получить ответы на заданные вопросы.
особенности личности архиеп. михаила (мудьюгина) (по материалам вологодского Епархиального управления)
Рассмотрим некоторые ранее неопубликованные документы из Вологодского Епархиального управления7. Эти документы8, по нашему мнению, дают определенные представления прежде всего об особенностях личности архиеп. Михаила, а также о его деятельности в период управления Вологодской и Ве-ликоустюжской епархией (1979-1993 гг.).
Один из первых указов архиеп. Михаила после назначения на Вологодскую кафедру (№ 2 от 6 мая 1980 г.) [Приложение №1], посвящен урегулированию
7 Данные документы были получены автором в мае 2019 года в результате научно-исследовательской работы в Вологодском Епархиальном управлении, с благословения митр. Вологодского и Кирилловского Игнатия.
8 Полные тексты документов см. в Приложениях к настоящей статье.
ситуации с отдельными певцами хора Кафедрального собора. Указ представляет интерес по ряду причин: 1) это административное взыскание, накладываемое архиереем на провинившихся певчих; 2) обращает на себя внимание чрезвычайно любопытная, можно сказать, «анти-бюрократическая» форма изложения указа; 3) бросаются в глаза нечасто встречающиеся в официальных документах9 уточнения такие как «старая дура», «Баба-яга» и др., что иллюстрирует такие качества как дотошность и педантичность архиеп. Михаила. Особо отметим нехарактерное для указов пространное, чисто литературное вступление.
Схожий по проблематике указ (урегулирование взаимоотношений между певчими, регентом хора, настоятелем собора) архиеп. Михаила (№ 64/611 от 26 августа 1992 г.) [Приложение № 4] сходен с предыдущим, в том числе, по стилистике — это подробное описание предыстории и сути конфликта. Можно предположить, что таким образом Владыка старался придать указу назидательный характер, изложить, в чем он видит суть конфликта, для исключения подобного в других приходах. Из текста документа следует, что это не первый указ, направленный на урегулирование возникшего в соборе конфликта, и можно предположить, что таким образом архиеп. Михаил ранее призывал общину самостоятельно разобраться в ситуации, без санкций со стороны правящего архиерея. Особо отметим такое качество архиеп. Михаила как педантичность, выразившееся в уточнении священника, возглавляющего соборные богослужения10.
9 Указ подлежал зачтению в присутствии всего хора.
10 Кстати отметим, что в одном из пунктов указа и. о. настоятеля собора назначается о. Николай Балашов, ныне заместитель председателя ОВЦС.
Другой указ архиеп. Михаила (№ 18 от 9 ноября 1980 г.) [Приложение № 2] представляет собой пример уже канонического документа, поскольку содержит в себе каноническое прещение — запрещение в священнослужении. Отметим ряд особенностей указа: 1) устанавливая наказание, архиеп. Михаил не дает ссылки ни на один канон; 2) содержит указание на меры предварительного, до наложения наказания, воздействия — неоднократные устные беседы архиерея с провинившимся священником. Указ архиеп. Михаила (№ 23 от 25 декабря 1980 г.) [Приложение № 3] о снятии запрета с того же священника любопытен тем, что содержит увещевание и взывание к его совести молодого, начинающего священника.
Указ архиеп. Михаила (№ 91/639 от 24 ноября 1992 г.) [Приложение №5] также является примером наложения епархиальным Архиереем канонического наказания — запрещение в служении. Как и в предыдущем указе, ссылки на каноны или какие-либо другие правовые документы отсутствуют. Отметим, что в настоящее время в указе о запрещении должны быть указаны как причина, так и церковно-правовое обоснование прещения (Положение о церковном суде, 2017; Положение о практике запрещения, 2014).
Таким образом, рассмотрев несколько указов архиеп. Михаила, можно — конечно, достаточно условно — сделать выводы о некоторых особенностях его личности, в данном случае касающихся как общей культуры Владыки (стилистика, использование литературного введения), так и правовой, канонической культуры (и это при отсутствующих ссылках на каноны!). Также из указов видно, что несмотря на долгие годы управления кафедрой, архиеп. Михаил неизменно уделял внимание деталям, точности и даже дотошности описания ситуаций. Стоит упомянуть, что особенности кано-ническо-правового мышления архиеп. Михаила будут рассмотрены автором в отдельной публикации.
Эаключение
Таким образом, по итогам рассмотрения ряда публикаций, посвященных архиеп. Михаилу (Мудьюгину), во введении был сформулирован ряд актуальных вопросов для анализа его богословского наследия, из которых в статье подробно рассмотрены три:
1) отношение архиеп. Михаила к течениям зарубежной богословской мысли;
2) отношение архиеп. Михаила к представителям зарубежного богословия;
3) особенности личности архиеп. Михаила.
Первый вопрос — отношение к католической экклезиологии и евхаристическому богословию — был рассмотрен на примере кандидатской диссертации архиеп. Михаила и четырех его публикаций в журнале «Богословские труды». Отметив, что диссертация носит скорее описательный характер, нежели критический, приходим к выводу, что эта работа актуальна и значима с точки зрения исторической, поскольку современное состояние католической эккле-зиологии претерпело значительные изменения по сравнению с описанным архиеп. Михаилом.
Рассмотрев публикации, относящиеся к вопросам евхаристического богословия, приходим к следующим выводам: 1) указанные публикации архиеп. Михаила направлены скорее на полемику с этой концепцией; 2) аргументы и положения, сформулированные архиеп. Михаилом, не утратили своей актуальности в наши дни, что представляется особенно важным в свете разворачивающейся полемики вокруг концепции евхаристической экклезиологии.
Второй вопрос — отношение архиеп. Михаила к представителям зарубежного богословия — был рассмотрен исходя из оценочного суждения архиеп. Михаила, а также попытки реконструкции его отношения к богословским взглядам Г. Кюнга. Можно сделать вывод о наличии достаточных оснований полагать, что архиеп. Михаил был знаком с богословскими взглядами Г. Кюнга, и его оценочные суждения иллюстрируют явное несогласие с таковыми. На примере отношения к учению о непогрешимости Церкви и к учению о всеобщем священстве можно увидеть своего рода полемику с взглядами Г. Кюнга. Так, архиеп. Михаил признавал непогрешимость Церкви, в то время как Г. Кюнг предлагал заменить ее понятием «indefectibility» (неуязвимость). Также Владыка считал необходимым существование в Церкви, наряду со всеобщим священством также священства иерархического, аргументируя это, в том числе, историческими фактами. Г. Кюнг же, являясь католическим священником, ратует лишь за принцип всеобщего священства. В этих примерах мы видим разность позиций двух богословов — консервативной (архиеп. Михаил) и либеральной (Г. Кюнг).
Третий вопрос — особенности личности архиеп. Михаила — в статье рассмотрен достаточно лаконично, и, тем не менее, позволяет убедиться в том, что Владыка обладал высокой культурой, проявляющейся, в том числе, и в особенностях его церковно-правового мышления. Также отметим, что указы и циркуляры архиеп. Михаила, как выяснилось, дают широкое поле для дальнейших исследований (в том числе канонического характера) как его личности, так и деятельности в качестве епархиального архиерея11.
Таким образом, приходим к выводу, что в любой своей деятельности, будь то полемика с представителями западной богословской мысли, либо служение епархиального архиерея (что подразумевает написание указов и циркуляров), архиеп. Михаил остается, в первую очередь, ученым со своим уникальным стилем, который отличают строгое логическое мышление и, в то же время, присущий лишь ему характерный язык.
Во введении к статье говорилось про уточнение отношения автора к выводу круглого стола о том, что архиеп. Михаил не может являться прообразом современного теолога, что наибольшее значение имеет его уникальная личность, нежели богословское наследие. Отметим, что участниками круглого стола термин «прообраз» рассматривался преимущественно с точки зрения актуальности и ценности богословского наследия архиеп. Михаила, в связи с чем и был сделан соответствующий вывод. Мы же в значение понятия
11 Как представляется, приведенные в статье метод и результаты изучения деятельности епархиального архиерея советского периода на основе указов и циркуляров могут стать прецедентом для подобных исследований деятельности других преосвященных.
«прообраз» вкладываем также и характеристику личности архиеп. Михаила. Таким образом, исходя из различных подходов к раскрытию понятия «прообраз», мы вступаем в полемику с выводом круглого стола.
Так, если понятие «прообраз» воспринимать с точки зрения научно-богословского наследия:
- с одной стороны, если рассматривать научную деятельность архиеп. Михаила с позиции современных формальных требований к научному работнику, то с этим выводом можно согласиться;
- с другой стороны, поскольку богословские труды архиеп. Михаила отличаются строгостью научного подхода, четкостью аргументации, логической последовательностью изложения, что однозначно может служить примером для трудов современных теологов, то с этим выводом согласиться нельзя.
Если же рассматривать понятие «прообраз» с точки зрения совокупности как богословского наследия, так и характеристик личности, то архиеп. Михаил (Мудьюгин) определенно может служить прообразом современного теолога именно в силу своей многогранной и уникальной личности и оставшихся до сих пор актуальными работ, что сегодня для богословской науки не менее важно, чем анализ и формирование тех или иных концепций.
Источники и литература
источники
1. Архиепископ Михаил (2014) — Архиепископ Михаил (Мудьюгин) в воспоминаниях и размышлениях. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения архиепископа Михаила (Мудьюгина), 1912-2000 / Отв. ред. свящ. К. Костромин и Д. В. Волужков. СПб.: Изд-во СПбПДА, 2014. 108 с.
2. Мудьюгин (1964) — Мудьюгин М., свящ. Состояние Римско-Католической эк-клезиологии к началу Второго Ватиканского Собора: курсовое сочинение. Ленинград, 1964. 207 с.
3. Мудьюгин (1980а) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Евхаристия и священство // Богословские труды. 1980. №21. С. 103-117.
4. Мудьюгин (1980Ь) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Евхаристия по учению Православной Церкви // Богословские труды. 1980. № 21. С. 71-89.
5. Мудьюгин (1980с) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Благодатное преобразование-преображение мира и святая Евхаристия // Богословские труды. 1980. №21. С. 90-102.
6. Мудьюгин (1984) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Церковь и Евхаристия в православном сопоставлении // Богословские труды. 1984. № 25. С. 154-160.
7. Мудьюгин (1995) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Русская православная церковность. Вторая половина XX века. М.: ББИ, 1995. 126 с.
8. Мудьюгин (2010) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Православное учение о личном спасении. Спасение как цель и как состояние. СПб.: Сатис, 2010. 226 с.
9. Мудьюгин (2012) — Михаил (Мудьюгин), архиеп. Православное учение о личном спасении. Спасение как процесс. СПб.: Сатис, 2012. 224 с.
10. Музей (2019) — Музей архиепископа Михаила (Мудьюгина). URL: https:// izdat-spbda.ru/muzey/mudyugin-muzey (дата обращения 15.09.19).
11. Küng (1971) — Küng H. Infallible? An Inquiry / Trans. by E. Quinn. New York: Doubleday, 1971. 262p.
12. Кюнг (2012) — Кюнг Г. Церковь. М.: ББИ, 2012. 677 с.
литература
13. Афанасьев (1952) — Афанасьев Н., прот. Трапеза Господня // Православие и современность. Париж, 1952. № 2-3. 93 с.
14. Буров (2010) — Буров А. Путь к Воскресению. Исполнилось десять лет со дня кончины архиепископа Михаила (Мудьюгина) // Кифа. 2010. № 3 (109). С. 8.
15. Добыкин, Тарнакин (2018) — Добыкин Д.Г., Тарнакин Н.А. Православные би-блеисты в богословских диалогах с инославными (1964-1982 гг.) // Христианское чтение. 2018. № 2. С. 68-78.
16. Жамков (2010) — ЖамковА.П. Советское государство и Русская Православная Церковь в переходный период (на материалах Вологодской епархии: 19851991 гг.) // Сборник студенческих научных работ / Под ред. А. К. Светозарского; Кафедра Церковной истории МПДА. Сергиев Посад, 2010. С. 95-123.
17. Киселев (2009) — Киселев К., диак. Церковная жизнь на Вологодчине после войны. Архиепископ Михаил (Мудьюгин) 1979-1993 гг. // Благовестник. 2009. № 7-9. С. 45-49.
18. Костромин (2012) — Костромин К., свящ. Архиепископ Михаил (Мудьюгин) (1912-2000) как студент, ректор и профессор Санкт-Петербургских (Ленинградских) Духовных школ. К 100-летию со дня рождения (на материале личных дел из архива СПбПДА) // Христианское чтение. 2012. № 2. С. 6-42.
19. Костромин (2015) — Костромин К., прот. Архиепископ Михаил (Мудью-гин) (1912-2000): музыкант, полиглот, инженер и богослов. СПб.: Издательство СПбПДА, 2015. 144 с.
20. Костромин (2017) — Костромин К., прот. Стили православного богословия ХХ века. К оценке трудов архиепископа Михаила (Мудьюгина) // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2017. № 1. С. 25-38.
21. Легеев (2019a) — Легеев М., свящ. Богословие истории как наука. Опыт исследования. СПб.: Изд-во СПбПДА, 2019. 656 с.
22. Легеев (2019b) — Легеев М., свящ. «Сакраментологический барьер» в эккле-зиологии XX века и пути его преодоления сегодня // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2019. № 1 (3). С. 140-159.
23. Научная жизнь (2019) — Научная жизнь кафедры богословия // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2019. № 1 (3). С. 186-189.
24. Никитин (2005) — Августин (Никитин), архим. Крутой маршрут архиепископа: Михаил Мудьюгин прошел путь от инженера до архиерея // Независимая газета. 2005. № 41 (3437). 02.03.2005. С. 4.
25. Памяти пастыря (2000) — Памяти пастыря, ученого, богослова. Архиеп. Михаил (Мудьюгин) // Страницы. 2000. Т. 5. № 1. С. 137-139.
26. Пилипенко (2017) — Пилипенко Е.А. Карл Ранер, Вальтер Каспер и Ганс Кюнг о положении, задачах и путях современного богословия // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. Религиоведение. 2017. №71. С. 69-86.
27. Положение о практике запрещения (2014) — Положение о практике запрещения клириков в служении и почисления клириков за штат (ред. Священный Синод 2014 г.). URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/3664784.html (дата обращения 30.09.19).
28. Положение о церковном суде (2017) — Положение о церковном суде Русской Православной Церкви (Московского Патриархата) (ред. Архиерейский Собор 2017 г.). URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/5082532.html (дата обращения 30.09.19).
29. Разрозненные мысли вслух (2009) — Разрозненные мысли вслух. Штрихи к портрету архиепископа Михаила / Отв. ред. свящ. К. Костромин; вступ. ст. Ю. А. Соколова. СПб., 2009. 42 с.
30. Ранне (2000) — Ранне А., прот. Архиепископ Михаил (Мудьюгин) // Журнал Московской Патриархии. 2000. № 7. С. 57-61.
31. Рубан (2010) — РубанЮ.И. Интеллигент — профессор — архиерей // Вода Живая. 2010. № 2 (121). С. 20-23.
32. Тарнакин (2017) — Тарнакин Н.А. Анализ статей по библейскому богословию в журналах Московской Патриархии с 1946 г. по 1991 г. // Материалы IX международной студенческой научно-богословской конференции к 100-летию подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской (10-11 мая 2017 г., Санкт-Петербург). Ч. 2. Доклады студентов бакалавриата / Под ред. прот. К. Костромина. СПб: Изд-во СПбПДА, 2017. С. 399-407.
33. Тарнакин (2019) — Тарнакин Н.А. К вопросу о некоторых богословских разногласиях архиепископа Михаила (Мудьюгина) и кардинала Йозефа Ратцингера (Бенедикта XVI) // Актуальные вопросы церковной науки. 2019. № 1. С. 67-73.
34. Черный (2018) — Черный А. И. «Новое богословие священства» или Богословский антиклерикализм // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Богословие. Философия. Религиоведение. 2018. №80. С. 52-63. DOI: 10.15382/sturI201880.52-63.
35. Шишков (2014) — Шишков А.В. Первенство в Церкви в богословии митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа) // Вестник РХГА. 2014. Т. 15. № 1. С. 32-41.
36. Шишков (2015) — Шишков А. В. Структура церковного управления в евхаристической экклезиологии // Вестник ПСТГУ. Серия 1: Философия. Богословие. 2015. № 1 (57). С. 25-38.
37. Declaration (1979) — Declaration regarding certain aspects of the theological doctrine of Professor Hans Küng on Dec. 15, 1979. URL: http://www.vatican.va/roman_ curia/congregations/cfaith/documents/rc_con_cfaith_doc_19791215_christi-ecclesia_ en.html (дата обращения 15.09.19).
38. Toner (1910) — TonerP.Infallibility // The Catholic Encyclopedia. Vol.7. New York: Robert Appleton Company, 1910.
Nikolay Tarnakin. Selected Aspects of Theological Heritage Archbishop Michael (Mudyugin) (1912-2000).
Abstract: The article formulates a series of topical questions for the analysis of the theological heritage of Archbishop Michael (Mudyugin), of which we considered three problems in detail: 1) his attitude to Catholic ecclesiology and Eucharistic theology; 2) his attitude to representatives of foreign theology (by the example of Hans Kung); 3) peculiarities of personality of Archbishop Michael. Conclusions:
1) Ph.D. thesis of Archbishop Michael is more significant from a historical perspective, because it is descriptive, not critical; 2) the articles of Archbishop Michael have not lost their relevance in the context of modern criticism of the concept of Eucharistic ecclesiology; 3) Archbishop Michael was obviously familiar with the theological views of Hans Küng, and his value judgments show disagreement with them; 4) Archbishop Michael had a high level of legal culture. The author of the article explains his attitude to the opinion that Archbishop Michael cannot be a prototype of a modern theologian, and his personality is more important than the theological heritage. The conclusion is drawn — one can either agree with this or not, because: 1) the scientific activity of Archbishop Michael does not meet modern formal requirements; 2) his works are distinguished by the rigor of the scientific attitude, the clarity of argumentation and the logical sequence of presentation, which is one of the tasks of modern theologians.
Keywords: Archbishop Michael (Mudyugin), Catholic ecclesiology, Eucharistic ecclesiology, Hans Küng, Cardinal Joseph Ratzinger (Pope emeritus Benedict XVI), diocesan decrees.
Nikolay Aleksandrovich Tarnakin — Bachelor of Theology, graduate student at the St. Petersburg Theological Academy ([email protected]).
