CC BY
8
ISSN 1026-5627
Русский орнитологический журнал 2022, Том 31, Экспресс-выпуск 2258: 5421-5431
Отчёт о научной работе за 1966-1970 годы
А.И.Иванов
Александр Иванович Иванов. Зоологический институт РАН. Санкт-Петербург, Россия Поступила в редакцию 21 декабря 2022*
В начале срока; за который я сейчас отчитываюсь, я в основном был занят подведением итогов своей работы в Таджикистане, которая с некоторыми перерывами и разной степенью интенсивности велась на протяжении 14 летних и нескольких зимних сезонов. Во второй половине 1966 года большая часть работы была готова, и я надеялся к концу года сдать готовую рукопись книги «Птицы Памиро-Алая», но заполучил инфаркт и на добрых полгода должен был бросить всякую работу. После «реабилитации», как говорят медики, я с середины 1967 года начал понемногу продолжать начатое дело и к сентябрю довёл его до конца. Но, как известно, готовая рукопись это ещё далеко не всё, так как нужно было ещё пройти все издательские рогатки. Однако мне повезло. Несмотря на большой объём (40 уч.-изд. листов) книга была благожелательно принята РИСО ЗИН, а самое главное - она не вызвала раздражения у РИСО АН СССР, крайне отрицательно относящегося ко всем рукописям, имеющим объём свыше 30-35 листов. Л.А.Портенко очень хорошо знает это по своему горькому опыту+. Несмотря на задержку, вызванную длительной болезнью издательского редактора, книга благополучно вышла в свет в середине 1969 года. Таким образом, я всё же подвёл итог таджикского периода своей жизни и работы. Худо или хорошо я это сделал — об этом я могу судить только для себя и только про себя, потому что, к сожалению, никакой деловой критики со стороны ни устной, ни в печати я не слышал. Краткую рецензию Ч.Вори, опубликованную в журнале «Auk»i, серьёзным критическим разбором считать, разумеется, никак нельзя. Ничего не содержит и библиографическая заметка в журнале «L'Oiseau et la Revue Française d'Ornithologie»§.
* Публикация этой хранящейся в архиве лаборатории орнитологии Зоологического института рукописи, датированной 10 марта 1971, приурочена к 120-летию со дня рождения лидера советской орнитологии профессора Александра Ивановича Иванова (1902-1987), который более четверти века проработал в Зоологическом институте, где он заведовал лабораторией наземных позвоночных и отделением орнитологии, был заместителем директора института по Музею. Оказалось, что в формальном отчёте А.И.Иванов рассказал о себе лучше, чем написано в немногочисленных биографических источниках. Текст отчёта, примечания и добавления в квадратных скобках подготовил к печати сотрудник лаборатории орнитологии ЗИН РАН В.Г.Высоцкий.
t Леонид Александрович Портенко (1894-1972) — известный орнитолог, работал вместе с А.И.Ивановым в отделе орнитологии ЗИН АН СССР. Здесь речь идёт о трудностях издания из-за большого объёма его двухтомной работы «Птицы Чукотского полуострова и острова Врангеля» (Л., изд-во Наука. Ч. 1. 1972, Ч.2. 1973).
í Vaurie Ch. 1970. Ptitsy Pamiro-Alaya [Birds of the Pamir-Alai]. — F.I. Ivanov. 1969. Leningrad. Izdatel'stvo «Nauka". 488 pp. IlAuk 87, 4: 828-829.
§ Cuisin M. 1970. Ivanov A.I. Les oiseaux du Pamir et du l'Alaï. Editions "Sciense", Leningrad, 1969, 448 pp. // L'Oiseau et la Revue Française d'Ornithologie 40, 2: 180-181.
Поневоле пожалеешь, что сейчас орнитологи не имеют такого критика, каким был С.А.Бутурлин. Уж он бы с пристрастием потыкал автора носом во все огрехи, так что потом пришлось бы публиковать «Мой ответ С.А.Бутурлину»*.
Едва закончилась страда с книгой, как в конце лета 1969 года Ленинградское отделение издательства «Наука» предложило Б.К.Штегману и мне подготовить второе, исправленное и дополненное издание нашего «Краткого определителя птиц СССР». Первое издание определителя было выпущено непривычно большим тиражом — 26000 экземпляров и, несмотря на это, было распродано очень быстро. Издательство «Наука», выпустив 2-е издание определителя, хотело заработать на нём какие-то капиталы. Нам был дан жёсткий срок с тем, чтобы в конце декабря 1969 года мы сдали переработанную рукопись, причём Издательство даже предлагало взять на себя перепечатку. Разумеется, что отказываться от этого предложения было бы не логично, и надо было начинать работу. Пришлось прежде всего собрать все письма, полученные от орнитологов, которым мы посылали Определитель, чтобы собрать все очень немногочисленные критические замечания, содержащиеся в этих письмах, пересмотреть всю фаунистическую литературу по СССР, вышедшую после 1960 года, и, наконец, обратиться к ряду орнитологов с просьбой о критике, поправках и пожеланиях. Как всегда в таких случаях кое-кто ограничился формальной отпиской или совсем ничего не ответил на письма. Некоторые же товарищи приняли в этом деле самое горячие участие и внесли очень много ценных добавлений, исправлений и пожеланий. Пожелания были самые различные. Одни орнитологи просили увеличить объём описаний видов и дать более подробные сведения по биологии, другие же — настаивали на предельном сокращении объёма текста, так чтобы определитель стал действительно кратким и его можно было положить в любой карман; одни хвалили фотографии, другие же считали это излишним украшательством, так как по фотографиям птиц определять нельзя, а, следовательно, и фотографии излишни.
Были и такие предложения, на основании которых определитель следовало написать заново, превратив его в определитель птиц в природе по полевым признакам. Пришлось тщательно изучить все эти предложения, выбрать из них рациональное зерно, а уж после этого каждый из нас начал действовать в своей «сфере влияния»: Борис Карлович переделывал или составлял заново по коллекционным материалам те определительные таблицы, которые ему самому казались неудовлетворительными или в которые нужно было ввести виды, новые для фауны СССР. При этом мы без посторонней помощи обнаружили, к своему огорчению,
* Известный орнитолог и специалист по охотничьему хозяйству Сергей Александрович Бутурлин (1872-1938) был ещё и активным критиком. Например, см. ответы М.А.Мензбира на критику Бутурлина в журнале «Природа и Охота»: 1898, авг.: 1-10; 1902. янв.: 66-72.
в таблицах серьёзные огрехи. Мне же пришлось вносить в текст новые данные о распространении ряда видов, особенно в Сибири и Казахстане, исправлять характеристики групп и описания отдельных видов, вносить исправления и дополнения в список видов птиц СССР и т.д. «Сферы влияния» у нас, разумеется, были разграничены весьма условно, так что всё делалось при постоянном контакте. Для второго издания было подобрано много новых фотографий. В.С.Рождественская исправила в таблицах некоторые неудачные рисунки. Словом, дела весьма хлопотного и кропотливого было очень много. Тем не менее черновик рукописи был готов к нужному сроку. К сожалению, и для нас, и для Издательства оказалось, что всё это были, как говорят, «пустые хлопоты в казённом доме». Ленинградское отделение издательства «Наука» обратилось в РИСО АН СССР с просьбой разрешить ему переиздание ряда книг, в том числе и нашего определителя. Ответ был получен отрицательный. РИСО заявило, что сейчас, когда книги и по первому разу издаются с трудом, несвоевременно говорить о переизданиях.
Летом прошлого года меня попросили принести в Издательство рукопись в её первозданном виде. то есть в виде листов бумаги, на которые наклеены клочки разодранного определителя, перемежающиеся с бесчисленными вставками. Ожидался приезд видной персоны из Москвы из издательства «Наука» и предполагалось, что личные контакте помогут лучше, чем обмен письмами. Персона приехала, но оказалось, что это персона в «ранге министра» и сама столь важные вопросы не решает и что переговоры нужно вести на самом высшем уровне. Состоится ли такая встреча глав издательств и когда - я не знаю. Пока же рукопись лежит в Издательстве. Особого огорчения у меня это дело пока не вы -
зывает и я не спешу взять рукопись, чтобы довести её до полной готов*
ности к печати .
Дело в том, что мне хотелось бы свести до минимума расхождения между списком птиц СССР, который имеется в определителе, и тем списком птиц СССР, который должен подготовить Постоянный орнитологический комитет (вернее, одна из его комиссий) в соответствии с решением, принятым на 4-й Всесоюзной орнитологической конференции. Некоторые из присутствующих здесь возможно помнят, что в сентябре 1965 года я выступил на 4-й Всесоюзной орнитологической конференции, проходившей в Алма-Ате, с предложением о подготовке и последующем издании списка птиц СССР с тем, чтобы это список, составленный компетентными орнитологами, был одобрен на последующей Всесоюзной конференции и рекомендован для пользования орнитологам СССР. Опубликование такого списка помогло бы заметно сократить хаос в системе и номенклатуре, существующий сейчас в нашей орнитологической литературе. Моё предложение было принято, внесено в резолюцию конференции и была избрана комиссия во главе с Г.П.Дементьевым. На этом всё дело и кончилось. На 5-й конференции в Ашхабаде я не присутствовал, но насколько знаю, серьёзных разговоров о списке там не было. В апреле 1970 года в Москве, во время первой встречи членов вновь организуемого Постоянного орнитологического комитета вопрос о списке всплыл на поверхность, и мне пришлось возглавить Комиссию по составлению списка, а тем самым надеть на себя тяжёлое ярмо. В 1965 году в Алма-Ате в комиссию, кроме Георгия Петровича Дементьева, были избраны Николай Алексеевич Гладков, Леонид Александрович Портенко, Лео Суренович Степанян и я. В Москве в прошлом году был кооптирован Константин Алексеевич Юдин. Всех членов Комиссии присутствующие здесь орнитологи хорошо знают. Знают, что каждый из них имеет свои определённые взгляды на систематику и свои принципы, зачастую совершенно несокрушимые. Впрочем, в процессе дальнейшей работы пришлось столкнуться не только с принципиальностью, а и с её антиподом, и с непониманием задач комиссии. Эти обстоятельства отнюдь не облегчили работу комиссии. Надо ещё отметить, что в 1969 году Л.С.Степанян опубликовал свой «Список птиц СССР», а Н.А.Гладков является одним из основных авторов только что [1970 год] вышедшего 5-го тома «Жизни животных», посвящённого птицам. Естественно, что каждый из этих членов комиссии будет стойко держать свои позиции, закреплённые в печатном слове.
В первое время я был настроен излишне оптимистично. Мне казалось, что при наличии доброй воли у членов комиссии вполне можно прийти к приемлемому для всех соглашению и за сравнительно корот-
* Определитель был переиздан после выхода на пенсию первого автора и смерти второго: Иванов А.И., Штегман Б.К. 1978. Краткий определитель птиц СССР. 2-е изд. Л., Наука: 1-560.
кий срок - скажем, за полгода - подготовить список и напечатать его ротапринтом как заказное издание ЗИН или МГУ. Очень скоро от моего оптимизма осталось очень немного. Так как два члена комиссии — Гладков и Степанян — находятся в Москве, то пришлось прибегнуть к длительной и сложной переписке. Сначала была подготовлена длинная преамбула с изложением основ, на которых, как мне казалось, можно было подготовить список, причём за исходное была взята система Ветмора*.
Одновременно был составлен проект списка для неворобьиных птиц, с тем чтобы каждый член комиссии мог высказаться конкретно, с чем он согласен, а против чего возражает. После ознакомления членов комиссии с этими материалами началось «согласование и увязка». В первом же ответном письме Н.А.Гладков заявил, что комиссия занимается не своим делом, что мы должны только исправлять номенклатуру, а составление списка и исправление системы не наше дело. Это никак не соответствовало действительности, так как в решениях 4-й Всесоюзной орнитологической конференции задачи комиссии были определены достаточно точно. При этом в письме Н.А. говорилось, что если уж столько великих умов не смогли предложить систему, которая удовлетворила бы всех, то и нашей комиссии не стоит этим заниматься, а просто нужно взять одну из существующих систем и на ней остановиться. С этим можно согласиться, но какую систему Н.А.Гладков считает наиболее подходящей — мне так и не удалось от него добиться. Так или иначе, но первая половина списка была обсуждена и выявились все разногласия. При обсуждении же второй половины списка, прежде чем обсуждать частности, нужно было установить в каком порядке следует располагать семейства воробьиных птиц. Так как идеального и устраивающего всех порядка нет, то я предложил принять так называемый Базельский поря-док+. В ответ на это Л.А.Портенко внёс предложение: «так как мы всё равно ни до чего не договоримся, то надо сделать так — опубликовать сразу три порядка расположения семейств воробьиных птиц — по Ветмо-ру, по Вори$ и Базельский порядок, чтобы орнитологи Советского Союза знали, что есть такие порядки, а уж что они предпочтут — это их частное дело». По-моему, такое предложение — это просто поощрение анархии, которая существует и пока никак не затихает. Думаю, что этих двух примеров вполне достаточно, чтобы показать всю сложность решения вопроса. Из литературы мы знаем, что при составлении списка птиц Северной Америки между членами комиссии возникали серьёзные разногласия, и тогда всё решал арбитр, которому беспрекословно подчинялись
* Wetmore A.A 1960. Classification for the Birds on the World II Smithsonian Miscellaneous Collections 139, 11: 1-37.
t В рамках XI Международного орнитологического конгресса в Базеле (1954 год) прошла Конференция по номенклатуре и классификации птиц Европы, на которой были выработаны соответствующие рекомендации.
i Vaurie Ch. 1959. The birds of the Palearctic fauna. A systematic reference. Order Passeriformes. London: 1-762. Vaurie Ch. 1965. The birds of the Palearctic fauna. A systematic reference. Non-Passeriformes. London: 1-763.
члены комиссии. У нас такого арбитра нет, и всё нужно решать путём личных переговоров. Для этого нужно собирать членов комиссии для длительных разговоров за круглым столом. Я надеялся на такую встречу во время недавней поездки в Москву, но по ряду причин встреча не состоялась : Л.А. в Москву не поехал, Л.С. на заседании не был, а Н.А. очень торопился. Пока же в ожидании более благоприятной обстановки я составил список на карточках, использовав при этом для русских названий материалы комиссии по русским названиям птиц СССР.
Таковы те трудности, с которыми мне пришлось столкнуться при выполнении этого важного с моей точки зрения общественного поручения.
Значительно хуже и сложнее обстоит дело с работой, которая на протяжении ряда лет была моей плановой темой. Это написание тома Фауны СССР по куриным птицам. Я уже много раз ругал себя за то, что необдуманно взялся за выполнение этой темы, тем более что никто мне эту тему не навязывал силой, а я взялся за неё сам по своей доброй воле. На последнем заседании Учёного совета ЗИН, посвящённом итогам работы над Фауной СССР, К.А.Юдин очень хорошо вскрыл внутренние причины, которые теперь так осложняют работу над орнитологическими томами Фауны. Так как на этом заседании присутствовали все интересующиеся жизнью Института, то у меня нет надобности повторять сказанное К.А.Юдиным, тем более что я с ним вполне согласен. У меня действуют две основные причины, которые не дают мне возможности вести работу на должном уровне. Прежде всего, я всегда был фаунистом и у меня нет ни должной подготовки, ни склонности к морфологическим исследованиям. Тем, кто был на нашем орнитологическом семинаре на докладе Ф.Я.Дзержинского, должно быть ясно, насколько сложна и трудоёмка работа по исследованию хотя бы только челюстного аппарата куриных птиц. А ведь это ещё далеко не всё. Самому мне восполнять по ходу работы свои пробелы в морфологическом образовании, имея за плечами почти 70 лет, несколько поздно. И кооперирование с кем-нибудь осуществить очень трудно, если не сказать невозможно, так как морфологи в дефиците. Тут я полностью зашёл в тупик, выход из которого мне пока не виден. Что же касается биологической части работы, то тут очень мешает недостаточное знакомство с куриными, в особенности с тетеревиными птицами, в природе. Тема эта сейчас снята с плана, но мне от этого не легче, так долг остаётся за мной. Пока по теме сделано следующее. Обработан материал и написаны очерки по белой и тундряной куропаткам и кавказскому тетереву (внутривидовая систематика, географическое распространение и биология). Что касается коллекционного материала, то в порядок приведена коллекция белых и тундряных куропаток (около 1600 экз.) и серия кавказских тетеревов. Летом я собираюсь приводить в порядок и остальных тетеревиных птиц. Работа эта нелёгкая во всех отношениях.
Совсем недавно завершился первый этап одного большого мероприятия, в котором я оказался замешанным. В конце февраля в издательство «Наука» сдана рукопись первого выпуска библиографии по птицам СССР. Составляли её сотрудники Библиотеки Академии наук Э.А.Кононова и А.Д.Сыщиков и сотрудница нашей библиотеки Л.А.Афанасьева. Моё участие в этом деле было в значительной степени вынужденным. Зная, что я на протяжении ряда лет составляю подсобную библиографию по птицам СССР, Э.А.Козак договорилась с БАН о включении в план библиографического отдела БАН подготовки библиографии по птицам, составленной по всем правилам библиотечной науки. У Э.А., видимо, было представление, что у меня имеется уже готовая библиография, которую нужно будет только слегка «причесать», поставить где нужно запятые и дело в два счёта будет сделано. Предполагалось, что этим займутся сотрудники БАН — библиографы, о которых я уже говорил, а в отборе и систематизации литературы будет помогать М.В.Коло-ярцев, меня же лишь изредка будут привлекать для консультации в сложных вопросах. В первоначальных планах, как и всегда на бумаге, всё это выглядело очень мило и просто, на деле же всё пошло совсем иначе. Прежде всего выяснилось, что М.В.Колоярцева*, работающего в отделе систематизации БАН, не хотят отпускать для работы в отделе библиографии. Правда, ему со скрипом разрешали работать один час в неделю, что было явно мало, а если ещё учесть, что Марк каждые полчаса ходит курить, то становилось ясно что так дело не пойдёт. Пришлось мне включиться в это дело, так как без орнитолога библиографы-гуманитарии ничего сделать не могли. Затем, после того как я извлёк из недр Орнитологического отделения коробки с библиографическими карточками, которые много лет собирали сначала Ф.Д.Плеске, потом В.Л.Бианки+ и с тех пор карточки 50 лет лежали без движения, а потом присоединил и свои материалы, то библиографам стало ясно, что это просто куча из многих тысяч карточек, а не почти готовая библиография. Как и все непрофессиональные библиографии, это собрание карточек страдало очень серьёзным пороком — при нём не было перечня просмотренных источников, если не считать очень неполного списка, составленного ещё Ф.Д.Плеске. Ни В.Л.Бианки, ни я учёт источников не вели. А это означало, что нужно начинать всё с начала — с постраничного просмотра изданий, в которых могли быть статьи, имеющие отношение к орнитологии. А такие работы могли оказаться в самых неожиданных изданиях. Так, например, в Трудах общества акушеров могла
* Марк Владимирович Колоярцев — выпускник 1952 года кафедры зоологии позвоночных Ленинградского университета. Автор книги «Ласточки» (1989, серия «Жизнь наших птиц и зверей», вып. 10. Л.: 1-248).
+ Академик Фёдор Эдуардович Плеске (1858-1932) был сотрудником (1886-1896 и 1918-1932) и директором (в 1893-1897 годах) Зоологического музея Императорской Академии наук. Валентин Львович Бианки (18571920) заведовал Орнитологическим отделением Зоологического музея почти 25 лет. Оба работали над созданием библиографии по птицам России.
оказаться диссертация на учёную степень доктора медицинских наук, основанная на изучении нервной системы цыплёнка, в Трудах Русского технического общества — статьи о механике полёта птиц, а в трудах Русского химического общества — статьи по химии альбуминов яичного белка. В таких случаях очень помогали старые карточки, написанные Ф.Д. Плеске или В.Л.Бианки, играя роль наводчиков. Поначалу, разумеется, было страшно браться за это дело, но как говорится, «глаза страшатся, а руки делают». Всю черновую работу по розыску источников и писанию карточек вели библиографы, на мне же лежал контроль — брать или не брать ту или иную работу, и подготовительная работа по составлению карточек для предметного указателя. Трудностей было много — нужно было сработаться с незнакомыми людьми и понимать их требования, трудно было отбирать действительно нужное и ценное из бесчисленного множества охотничьих и фенологических статей и заметок, которые так скрупулёзно собирали Плеске и Бианки: брать всё — это значило утонуть в массе всякой мелочи и по меньшей мере вдвое превысить объём издания, намеченный по плану. Были и другие трудности. Например, как ни странно, чтобы не сказать глупо это выглядит, но со стороны руководства Библиографическим отделом БАН были поползновения ограничить использование литературы на иностранных языках, и нужно было популярным языком разъяснять, что было время, когда Бюллетени самого русского научного общества — Московского общества испытателей природы почти целиком печатались на иностранных языках, не говоря уж об изданиях Академии наук. Всё это в конце концов удалось преодолеть, и работа пошла вполне слажено. Первые этапы работы требовали от меня лишь небольших затрат времени — 3 часа в неделю было достаточно, чтобы справиться с обработкой литературы, подготовленной библиографами. На заключительном же этапе пришлось потратить очень времени и энергии.
Первый выпуск Библиографического указателя, сданный сейчас в печать, охватывает период с 1881 по 1917 год включительно. За исходную дату был взят 1881 год, потому что до этого года доведён «Указатель книг и статей охотничьего и зоологического содержания», опубликованный Л.П.Сабанеевым в 1883 году. При подборе литературы библиографы использовали фонды БАН, библиотек ЗИН и ЛГУ, Государственной публичной библиотеки, Библиотеки имени В.И.Ленина. В качестве подсобного источника использовались картотека орнитологической лаборатории МГУ, каталоги петербургских книгопродавцев и списки Цензурного комитета. Хотя первый выпуск охватывает дореволюционный период, то есть времена Российской империи, географически же была взята территория СССР в границах 1945 года. По этой причине не была включена литература по Польше и Финляндии, если она не относилась к территориям, ныне входящим в состав СССР. Отсортировывать такую
литературу было очень сложно. Тематический охват указателя очень широк, но некоторые направления: птицеводство, паразиты и болезни птиц, способы охоты и ряд других, — не включены, так как для этого нужны специализированные справочники. Для удобства пользования составлен предметный указатель, примерно по тому же плану, что и в «Zoological Record», но не столь детальный. Сейчас в последнем указатель занимает ровно половину объёма выпуска.
Будет наш первый выпуск и последним или же удастся подготовить ещё два выпуска, охватывающие периоды 1918-1945 и 1946-1970 годов — этого я не знаю*. Сейчас в БАН новый директор, генетик по специальности. Он уже хочет, чтобы те же самые библиографы составляли библиографию по эволюционной теории. К птицам же он интереса не проявляет. А.А.Стрелков как член Учёного совета БАН заверил меня, что библиография по птицам включена в пятилетний план работы БАН. Поживём и если доживём — увидим. Во всяком случае жаль было бы пойти по стопам Ф.Кеппена, проработавшего 30 лет и так и не опубликовавшего полностью своей БШПоШеса zoologica говв1са. Вышли только первый [1905 год] и второй [1907 год] тома с работами общего содержания, а птицы должны были быть в пятом томе.
Как и в прежние годы, мне приходилось заниматься весьма малоблагодарной редакторской работой. Так, мне пришлось редактировать пятый выпуск сборника «Миграции животных» объёмом в 12.5 листа. Сборник вышел из печати в 1968 году. Затем я редактировал 47-й том Трудов Зоологического института — «Орнитологический сборник», по-свящённый памяти П.П.Сушкина. Объём этого сборника, вышедшего в 1970 году, 23.4 листа.
По сути дела, мне самому пришлось вести всю редакторскую работу по изданию своей книги «Птицы Памиро-Алая», так как А.А.Стрелков, т.н. титульный редактор, был редактором только номинально и не вни-
* Первый выпуск вышел в 1972 году, второй выпуск был закончен после выхода автора на пенсию и опубликован в 1979 году, третий — в 1992 году, уже после смерти А.И.Иванова.
кал во все детали и хлопоты, связанные как с подготовкой рукописи к печати, так и с дальнейшим ходом производства. Тут уж всё было основано на товарищеском доверии к моему редакторскому опыту.
Года полтора тому назад по просьбе Биолого-почвенного института ДВЦ АН СССР я редактировал сборник орнитологических работ по птицам Южного Приморья. Объём сборника 17 листов. Надо сказать, что это один из худших случаев редакторской работы, когда отмечаешь все недостатки, а как их там исправили и что учли — остаётся неизвестным. Со всеми допущенными при этом огрехами знакомишься уже после выхода книги в свет. Сборник этот пока лежит без движения. Такого рода печальный опыт был у меня с «Птицами Киргизии».
По просьбе редакции сборника «Орнитология» я редактировал несколько очень небольших статей.
Большую редакторскую нагрузку мне приходится нести в качестве редактора-консультанта редакции биологии третьего издания Большой советской энциклопедии. Эту нагрузку я получил благодаря Б.Е.Быхов-скому*. Правда, занятие это чисто домашнее, так как в Зоологическом институте приходится лишь иногда наводить нужные справки.
Ни в каких конференциях я за эти годы не участвовал и с докладами не выступал.
Помимо своих основных нагрузок по заведыванию лабораторией и орнитологическим отделением, я получил в конце 1964 года ещё одну — кураторство над Центром кольцевания птиц и мечения млекопитающих, находящимся в Москве. Центр кольцевания был передан в Зоологический институт после расформирования Комиссии по охране природы АН СССР. Формально на мне лежит общее научное руководство деятельностью Центра кольцевания, но это не совсем так. Центр кольцевания был передан нам после того, как он целый год находился между небом и землёй и была угроза его полной ликвидации, а вместе с тем и утрата ценнейших научных архивов по кольцеванию за 40 лет. Сотрудники Центра кольцевания были временно прикреплены к Госплану СССР для получения зарплаты так же, как и остальные сотрудники Комиссии по охране природы. Вся же научно-организационная деятельность Центра кольцевания была наполовину парализована. В частности, Центр был лишён возможности вести нормальное снабжение кольцами заинтересованных организаций и лиц, тогда как это очень важная функция Центра. При разделе сметы Центра кольцевания и Комиссии по охране природы не всё удалось предусмотреть, много трудностей возникло и возникает при налаживании нормального производства колец и т.д. Помощь сотрудникам Центра в борьбе со всеми этими трудностями и составляет сущность моей деятельности в качестве куратора Центра кольцевания.
* Академик Борис Евсеевич Быховский (1908-1974) был в то время директором Зоологического института. 5430 Рус. орнитол. журн. 2022. Том 31. Экспресс-выпуск № 2258
Так как Центр находится в Москве, то очень многое приходится выяснять, согласовывать и улаживать путём длительной и утомительной переписки. К счастью, Дирекция ЗИН АН СССР в большинстве случаев идёт навстречу нуждам Центра кольцевании, хотя и не всегда это бывает легко, особенно если дело идёт о деньгах. Кроме того, и старший по Центру — младший научный сотрудник М.И.Лебедева — человек весьма инициативный и деятельный. Оба эти обстоятельства, разумеется, облегчают жизнь, но в целом эта нагрузка достаточно ощутительна, а моральное удовлетворение от неё весьма невелико.
В качестве основной общественной нагрузки я уже много лет несу обязанности члена библиотечного совета ЗИН, в частности, обязанности куратора международного книгообмена. Дело это очень докучливое, так как приходится заниматься закупкой книг в коллекторе, вести всю бухгалтерию, рассылать книги, а главное вести бесконечную и часто совершенно бесплодную переписку с зарубежными учреждениями и частными лицами. Правда, в конце концов эта скучная работа оказывается полезной для нашей библиотеки и для библиотеки орнитологического отделения, в частности. Благодаря всем этим операциям удалось пополнить наши серии журналов «Ardea», «Ornithologische Beobachter», «Emu», «Condor», «Tori», «Ornis fennica», «Wilson Bulletin», выписать журнал «Living Bird», получить некоторые интересные для нас книги. По этому же обменному каналу библиотека получает «Bonner Zoologische Beitrage», в котором много орнитологических статей. Иногда обмен идёт очень просто и гладко, иногда же с большим скрипом, либо вообще по тем или иным причинам получаешь отказ: иногда потому, что нужный тебе том давно распродан, иногда же учреждение обмена совсем не ведёт и нужное издание можно получить только за деньги. Так, например, обстоит дело с нужным нам «Bulletin of the British Ornithologists' Club».
Иногда на обмен идут охотно, но не штука на штуку (piece per piece), а по валютному эквиваленту, что при обмене дорогих зарубежных книг на дешёвые советские оказывается очень накладным. Так, например, было с получением лакун журнала «Ardea».
Таковы благополучные, менее благополучные и совсем неблагополучные результаты моей деятельности за истекший период. Как видите, мне пришлось вести работу в нескольких направлениях, которые взаимно перекрывались. Говорят, что это большой порок, но я так и не научился надевать на себя шоры, чтобы, отстроившись от всего на свете, делать лишь одно узко отграниченное дело. К сожалению, у меня сейчас уже не остаётся времени на самоусовершенствование и избавление от этого порока.
