CC BY
131
1 Здесь и далее под «мажоритарной» будет пониматься система относительного большинства в одномандатных округах (SMD-plurality).
2 Глубоцкий, Кынев [Glubockijj, Kynev]
2003.
3 См., напр. Кынев
[Kynev] 2009: 6; Golosov 2011a: 398.
4 Федеральный за-
кон [FederaVnyjj zakon] 2013.
_____________РОССППСШ юлптги_______________
М.С.Турченко
ОТ СМЕШАННЫХ К МАЖОРИТАРНЫМ?
О ЛОГИКЕ ИЗМЕНЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ
в современной России
Ключевые слова: избирательная система, электоральная формула, региональные выборы, «Единая Россия»
Согласно принятому в 2002 г. федеральному закону «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», с 15 июля 2003 г. как минимум половина состава региональных законодательных собраний должна была формироваться по пропорциональной системе. В результате во многих субъектах РФ была установлена смешанная система с соотношением пропорционального и мажоритарного1 компонентов 1 к 1. Поскольку в течение первого постсоветского десятилетия регионы, за редкими исключениями, пропорциональную систему не использовали2, ряд авторов расценил подобную новацию как широкомасштабную региональную избирательную реформу3.
Больше десяти лет основное содержание этой реформы — избрание не менее половины депутатов региональных ассамблей по спискам политических партий — не подвергалось пересмотру, но 2 ноября 2013 г. В.В.Путин подписал федеральный закон № 303-ФЗ4, изменивший status quo. В соответствии с новыми правилами, минимальная доля депутатов-списочников в региональных легислатурах была снижена вдвое — до 25% от состава депутатского корпуса, а для городов федерального значения упразднена вообще. Кроме того, из законодательства была исключена введенная двумя годами ранее норма об обязательном использовании пропорциональной системы на выборах представительных органов муниципальных районов и городских округов с численностью более 20 депутатов.
Законодательная инициатива члена Совета Федерации А.А.Кли-шаса, направленная на изменение порядка избрания региональных парламентов и представительных органов муниципальных образований, вызвала бурные дебаты в Государственной Думе. Не скрывая своего негативного отношения к предлагаемым новациям, члены фракций КПРФ, «Справедливая Россия» и ЛДПР подготовили поправки к законопроекту, полностью менявшие его суть: вместо сокращения
84
ТОЛПГЛТ № 2 (73) 2014
юсспАсмю юмппа
5 Таблица [Tablica] б.г.
6 Справка [Spravka] б.г.
7 Стенограммы [Stenogrammy] б.г.
8 Голосов [Golosov] 2012: 114; Panov, Ross 2013:
743—744.
обязательной доли депутатов-списочников в региональных ассамблеях было предложено повысить ее до 75%5. Но усилия парламентской оппозиции не увенчались успехом, и 25 октября 2013 г. закон был принят. За него проголосовал 241 депутат, включая всех членов фракции «Единая Россия», против — 2026. Таким образом, Госдума раскололась почти пополам, причем «Единой России» на этот раз противостояли все три оппозиционные парламентские партии, опасавшиеся, что переход к новым правилам обернется сокращением и так невысоких возможностей для политической конкуренции в регионах.
Но зачем правящей группе понадобилось менять федеральное законодательство в части, регламентирующей особенности проведения региональных выборов? И почему это было сделано именно сейчас — спустя десятилетие после начала его применения?
На официальном уровне введение нормы, позволяющей региональным законодателям сокращать долю депутатов, избираемых по пропорциональной системе, оправдывалось желанием удовлетворить появившийся в последнее время «общественный запрос на персонификацию политики»7. Однако данное объяснение выглядит неубедительным. На мой взгляд, в основе этой законодательной новеллы лежало скорее стремление «Единой России» обезопасить себя от утраты электорального доминирования в «проблемных» регионах, где ее выдвиженцы в одномандатных округах добиваются лучших результатов, чем список партии в едином общерегиональном округе8. Обоснованию этого тезиса и посвящена настоящая статья.
Причины изменений избирательных систем: рамки анализа
9 Boix 1999.
10 Ahmed 2010.
11 Cusack, Iversen, Soskice 2007.
12 Colomer 2004, 2005.
13 Colomer 2004: 3.
Причинам изменений избирательных систем в исторической ретроспективе и в современном мире посвящена обширная литература. Среди исследований первого типа стоит упомянуть тексты К. Боша9, А.Ахмеда10, Т.Кьюзака, Т.Иверсена и Д.Соскиса11. Ярким примером исследований второго типа являются работы Ж.Коломера12.
Рассматривая избирательные системы как производные от систем партийных, Коломер фиксирует следующую закономерность: при изменении электорального законодательства режимы с доминирующей партией или двумя основными партиями склонны двигаться в направлении ограничительных или исключающих формул, базирующихся на принципе большинства, тогда как в плюралистичной среде наблюдается тенденция к принятию более инклюзивных правил, в частности пропорционального представительства13. Причины подобного положения вещей он видит в рациональном поведении политических акторов. Крупные партии, будучи уверены в своем потенциале, стремятся исключить из электоральной конкуренции и сферы принятия решений менее влиятельных игроков. В свою очередь, малые партии, не рассчитывающие на значимый успех, равно как и сталкивающиеся с серьезными электоральными вызовами правящие партии, отдают предпочтение правилам игры, позволяющим им сохранять
ТОЛП1Г № 2 (73) 2014
85
юсспАсмю юмппа
1/4 Benoit 2004.
15Ibid.: 373.
16 Colomer 2004: 3; Benoit 2007: 378—379.
17 См., напр. Golosov 2011b; Ross 2011a; Гельман [Gel’man] 2012.
18 Diaz-Cayeros, Magaloni 2001.
19 Мажоритарные избирательные системы использовались авторитарными режимами для сдерживания оппозиции и в таких странах, как Зимбабве или Хорватия при Ф.Туджмане (см. Schedler 2002: 107).
20 Diaz-Cayeros, Magaloni 2001: 271—272.
шансы на парламентское представительство даже при неблагоприятных условиях.
С рациональным поведением политических акторов (партий), стремящихся обеспечить себе максимальное количество мест в ассамблеях, связывает изменения избирательного законодательства и К.Бе-нуа14. По его мнению, утверждение и трансформация избирательных систем суть следствие коллективного выбора политическими партиями институциональных альтернатив, в наибольшей степени отвечающих их интересам15.
В настоящей работе я тоже исхожу из того, что в качестве рациональных акторов политические партии отдают предпочтение электоральным правилам, способным максимизировать их долю мест в парламенте (относительно доли мест других партий), и что крупные партии склоняются в пользу скорее ограничительных правил, а малые — инклюзивных16. Рассмотренные выше обстоятельства внесения поправок в российское избирательное законодательство наглядно иллюстрируют этот тезис.
Среди работ, анализирующих причины выбора тех или иных параметров избирательных систем в конкретных страновых контекстах, особый интерес с точки зрения проводимого здесь исследования представляют те, где описывается опыт режимов электорального авторитаризма (каковой утвердился в последние годы и в России17). Наиболее показательным в этом плане является случай Мексики.
По заключению А.Диаса-Кайероса и Б.Магалони18, изучавших эффекты мексиканского избирательного законодательства, многолетнее доминирование Институционально-революционной партии (ИРП) в палате депутатов мексиканского конгресса обеспечивалось с помощью электоральных правил, диспропорционально награждавших правившую партию и вместе с тем препятствовавших образованию прочных оппозиционных коалиций. Для получения диспропорционально большого количества мандатов ИРП использовалась система относительного большинства в одномандатных округах. При этом, хотя оппозиционные партии стабильно добивались успеха в многомандатных округах, у них не возникало стимулов ни к координации вокруг единых кандидатов, ни к формированию антиинкумбентских коалиций, поскольку даже в сумме число завоеванных ими мандатов всегда было меньше, чем у ИРП19. Таким образом, снижая в краткосрочной перспективе входные барьеры для обретения парламентского представительства, многомандатные округа, по сути, лишь консервировали систему, при которой большинство всегда оставалось за ИРП. Именно эта комбинация электоральных правил и позволяла ей долгое время удерживать лидирующие позиции, несмотря на падение народной поддержки, затяжной экономический кризис и коррупционные скандалы20.
Не будучи в состоянии обойти правящую партию на выборах, оппозиция лишается возможности инициировать избирательную реформу, которая бы изменила диспропорциональную природу сущест-
86
Т10ЛПГЛГ № 2 (73) 2014
21 Schedler 2002: 111.
«Законодательный маневр» 2013 г.
22 Reuter, Remington 2009.
23 Ibid.: 11.
24 Ibid.: 18—21.
25 Turovsky 2014: 71.
26 Reuter 2013: 102—103.
27 Ibid.: 121.
ЮССПАСМЮ ЮА1Ш
вующих электоральных институтов. Тем самым создается дополнительная преграда на пути преодоления режима электорального авторитаризма; «самораспускающаяся спираль»21, которая могла бы подорвать и институциональную, и электоральную базу авторитарных инкумбентов, просто не имеет шансов быть запущенной.
Я полагаю, что, внося изменения в российское законодательство, разрешающие регионам избирать ббльшую долю депутатов законодательных собраний по мажоритарной системе, правящая группа преследовала двуединую цель: облегчить «Единой России» получение парламентского большинства и затруднить координацию действий оппозиционных партий. Но прежде чем обосновывать эту точку зрения, представляется целесообразным ответить на два вопроса: почему подобные правила не были введены в ходе избирательной реформы 2002— 2003 гг. и почему их принятие стало необходимым сейчас?
Установление обязательной доли депутатов региональных парламентов, избираемых по спискам политических партий, на уровне 50% было одним из механизмов, который использовал федеральный центр, чтобы решить «проблему приверженности»22 глав регионов проводимой им политике. Расчет делался на то, что «партия власти» станет для региональных элит основным объектом аффилиации, обеспечив им лучшие возможности для получения выборных должностей, и, соответственно, вынудит губернаторов отказаться от стратегии «раскладывания яиц» по разным «партийным корзинам»23. К концу 2000-х годов «проблема приверженности» была решена. Не последнюю роль в этом сыграла и отмена прямых губернаторских выборов24.
Однако, как продемонстрировали федеральные выборы 2011— 2012 гг., в стране наметилась тенденция к росту числа недовольных сложившимся политическим режимом; реальностью стало падение поддержки «Единой России»25. Отмена прямых губернаторских выборов привела к тому, что многие влиятельные главы регионов были заменены бюрократами, не обладавшими контролем над региональными политическими машинами и клиентелистскими сетями26. В итоге возможности для мобилизации населения в поддержку «партии власти» на региональном уровне сократились, что и продемонстрировал единый день голосования 4 декабря 2011 г.27 Кроме того, вследствие принятия в 2012 г. пакета поправок к закону «О политических партиях» появились новые партийные организации, теоретически способные отбирать голоса у «партии власти» на региональных выборах, тем более что в большинстве субъектов Федерации для получения депутатского мандата им достаточно преодолеть 5-процентный барьер. Эти обстоятельства, по-видимому, и заставили политическую элиту заблаговременно озаботиться мерами, которые могли бы нивелировать потерю «Единой Россией» влияния в электорально «ненадежных» регионах. Одной из таких мер и является расширение мажоритарного компонента избирательной
ТОЛПШ” № 2 (73) 2014
87
юсспАсмю ЮАтпа
28 Lijphart 1994: 20—21; Norris 1997: 299—301.
29 Birch 2007:1539.
30 Panov, Ross 2013: 738; Turovsky 2014: 73.
31 Colomer 2004: 6.
системы, в силу самой своей природы благоприятствующего крупным партиям28. Данное нововведение выгодно правящей группировке и потому, что мажоритарная система дает больше возможностей для искажения результатов выборов в свою пользу — и с меньшими издержками, чем пропорциональная29.
Как показали недавние выборы мэра Москвы, несмотря на то что «Единая Россия» сейчас обладает большинством в 80 из 83 региональных ассамблей30, ее доминирующему положению может быть брошен серьезный вызов в случае даже частичной координации действий оппозиционных сил, особенно под руководством популярного политического лидера. Более того, среди российских регионов все еще сохранились такие, где электоральная поддержка «партии власти» не слишком велика. К их числу относится, например, Республика Карелия, в законодательном собрании которой к «Единой России» принадлежат только 19 из 50 депутатов.
Я полагаю, что именно стремлением к сохранению status quo в условиях роста числа партийных структур, перманентного падения рейтинга «партии власти», слабости президентских назначенцев на постах глав регионов и грядущей неопределенности перед федеральными выборами 2016 г. и было вызвано принятие поправок, разрешающих регионам избирать по партийным спискам всего четверть состава своих легислатур. В данном случае «Единая Россия» действовала как рациональный актор, в условиях доминирования отдающий предпочтение ограничительным избирательным правилам31. Вполне рациональным, как будет показано ниже, был и отказ от предоставления регионам (за исключением Москвы и Санкт-Петербурга) права полностью перейти на мажоритарную систему, что сохраняло за оппозиционными партиями возможность приобретения мандатов в региональных парламентах, одновременно препятствуя их кооперации.
Одномандатные округа и «партия власти»
32 Голосов [Golosov] 2012: 114; Panov, Ross 2013: 743— 744.
33 При построении графика на рис. 1 использовались данные по тем же 73 регионам.
Распространенную точку зрения, согласно которой в одномандатных округах «Единая Россия» выступает успешнее, нежели в едином общерегиональном округе32, можно проиллюстрировать графически, представив распределение региональных ассамблей в зависимости от доли мест, полученных «партией власти» по мажоритарной и по пропорциональной системе (см. рис. 1).
Для того чтобы более выпукло отразить эту тенденцию, я попытался смоделировать результаты выборов в условиях, когда все регионы избирают по спискам партий четверть состава своих парламентов, а также когда региональные выборы проходят исключительно по пропорциональной и мажоритарной формуле. Для этого мною были проанализированы данные о выборах депутатов 73 региональных парламентов33. Из рассмотрения были исключены 10 регионов, где выборы полностью проводились по пропорциональной системе, так как применительно к ним невозможно обоснованно рассчитать, сколько бы
88
110АПГКГ № 2 (73) 2014
юсспАсмю ЮАтпа
Рисунок 1 Распределение региональных ассамблей в зависимости
от результата «Единой России» в одномандатных округах и едином общерегиональном округе по пропорциональной системе
34 http://www.vibory.
ru/electi.htm.
35 http://www. vybory.izbirkom.ru/ region/izbirkom.
36 ht://db.geliks.
org/.
37 http://ivo.garant. ru/SESSION/ PIL O T/mn.htm.
38 Границами каждого «ящика» служат первый и третий квартили (таким образом, между ними находится половина всех рассматриваемых случаев); линия в середине — медиана; концы «усов» — края статистически значимой выборки; точки, выходящие за пределы «усов», — выбросы.
мест получила «Единая Россия», если бы три четверти списочного состава легислатур избирались в одномандатных округах. В случае Ханты-Мансийского и Чукотского автономных округов, а также Красноярского края депутаты, победившие в многомандатных округах, приравнивались к депутатам, победившим в одномандатных округах. При анализе использовались данные Независимого института выборов34 и ЦИК РФ35. Информация о методике перевода голосов в места, а также об особых положениях региональных избирательных законов почерпнута из базы данных Центра содействия демократии и правам человека «Геликс»36 (для выборов, прошедших до 4 декабря 2011 г. включительно), а также из региональных избирательных законов, содержащихся в правовой базе данных «Гарант»37.
На рис. 2 представлены четыре распределения региональных парламентов в зависимости от процентной доли мест, которую в них занимают депутаты от «Единой России». Первый «ящик с усами» (box-and-whiskers plot, или boxplot)38 отображает фактическое распределение, существующее на сегодняшний день.
В основе второго «боксплота» — распределение региональных парламентов, смоделированное так, как если бы все они избирались на 25% по партийным спискам и на 75% в одномандатных округах. Моделирование результатов выборов по партийным спискам проводилось с учетом количества голосов, набранных каждой партией на последних
‘ЮАП1Г № 2 (73) 2014
89
юсспАсмю ЮАтпа
Рисунок 2 Распределение региональных ассамблей в зависимости
от доли представительства в их составе депутатов от «Единой России»
региональных выборах, и всех особенностей местного избирательного законодательства (методы перевода голосов в места, заградительные барьеры и т.д.). Количество депутатов, избираемых по пропорциональной системе, определялось путем вычисления одной четвертой от размера региональных ассамблей (если итоговое число было дробным, оно округлялось до целого таким образом, чтобы его значение составляло не меньше 25% от численности парламента). Моделирование результатов выборов в одномандатных округах строилось на предположении о сохранении пропорции мест, доставшихся каждой партии. В случае если полученное число оказывалось дробным, оно округлялось к ближайшему целому числу.
Третий и четвертый «боксплоты» показывают предположительные результаты последних региональных выборов, если бы те проводились по мажоритарной или пропорциональной формуле. Моделирование здесь проводилось по тем же алгоритмам, которые использовались при вычислении результатов партийных списков и определении числа мест, полученных кандидатами от «партии власти» в одномандатных округах, при системе 25 на 75. Отличие заключалось лишь в том, что каждый из двух алгоритмов применялся ко всей численности парламента и если в одномандатных округах «Единая Россия» получала 100% мест, то от ее итогового результата отнимался один мандат.
Из рис. 2 видно, что электоральные показатели «Единой России» улучшаются по мере увеличения доли депутатов, избираемых
90
110АПГКГ № 2 (73) 2014
39 Diaz-Cayeros, Magaloni 2001.
Пропорциональная составляющая: разделяй и властвуй
юсспАсмю ЮАпт
в одномандатных округах. С этой точки зрения поправки, разрешающие проводить региональные выборы преимущественно по мажоритарной системе, безусловно, выгодны «партии власти». Но еще более выгодной для нее была бы полная отмена ограничений на формирование региональных легислатур в одномандатных округах, как это было сделано в отношении городов федерального значения. Тем не менее этого не произошло. Основная причина, на мой взгляд, состояла в том, что такое решение не оставило бы шансов на региональное представительство даже парламентским партиям, что могло бы подтолкнуть их к протестным стратегиям.
Однако, сохранив возможность для прохождения в региональные парламенты иных партий, «Единая Россия» предусмотрительно создала институциональные условия, призванные воспрепятствовать их кооперации. Судя по всему, в российской ситуации ту роль в ограничении коалиционного потенциала оппозиции, которую в Мексике играли многомандатные округа39, будет выполнять пропорциональная избирательная система.
Когда (и если) российские регионы станут переходить к избирательным системам с меньшим пропорциональным компонентом (допустим, что он составит 25%), им нужно будет решить, сохранить ли прежние правила перевода голосов в места или принять новые. Скорее всего, случаи расположатся вдоль континуума, на одном конце которого будут относительно инклюзивные правила, а на другом — ограничительные. Учитывая практику избирательного законодательства российских регионов, можно предположить, что в первом случае речь будет идти о пропорциональных системах с 5-процентным заградительным барьером и квотой Хэйра, а во втором — о системах с 7-процентным барьером и методом делителей Империали.
Для того чтобы выяснить, как будет выглядеть в таких условиях распределение мест, получаемых списками политических партий, я проанализировал результаты 22 региональных выборов, прошедших после смягчения партийного законодательства (то есть 14 октября 2012 г. и 8 сентября 2013 г.). На рис. 3 смоделированы результаты этих выборов по пропорциональной составляющей в ситуации, когда по партийным спискам избирается 25% депутатского корпуса, в случае применения различных заградительных барьеров и техник перевода голосов в места. Полностью отдавая себе отчет в условности подобного пересчета, можно тем не менее утверждать, что «Единая Россия» получает большинство мест в региональных парламентах по пропорциональной составляющей вне зависимости от параметров избирательной системы. При инклюзивных правилах ей достается 66% депутатских мандатов, при ограничительных — 76%, а в промежуточном варианте, когда при 5-процентном барьере используются модифицированные делители Им-периали, — 70%.
ТОАП1Г № 2 (73) 2014
91
Рисунок 3
юсспАсмю юмппа
Доли мест, получаемых списками политических партий при избрании 25% депутатов по пропорциональной системе
Таким образом, в случае формирования региональных парламентов по формуле, предусматривающей избрание по пропорциональной системе 25% депутатов, «Единая Россия» может рассчитывать на подавляющее большинство не только в одномандатных округах, но и в едином округе. При этом максимальное количество мест, завоеванных представителями оппозиционных партий, едва ли позволит им образовывать фракции хотя бы из нескольких человек. Шансы партий, появившихся после либерализации партийного законодательства, на прохождение в региональные парламенты будут очень невелики. Соответственно, оппозиции в региональных парламентах окажется мало — и она будет крайне фрагментированной. У ее представителей не будет стимулов к коалиционной политике, ибо их голоса, даже вместе взятые, никак не смогут повлиять на законотворческий процесс.
При системе 25 на 75 рассчитывать на прохождение в региональные парламенты смогут только лидеры партийных списков, что, скорее всего, приведет к борьбе за руководство и череде расколов в региональных отделениях оппозиционных партий. Но оппозицию ждут не только организационные, но и финансовые проблемы, ибо в силу указанного ограничения она больше не сможет проводить в региональные легислатуры по своим спискам представителей бизнеса. Это неминуемо выльется в снижение агитационной активности и, как следствие, падение привлекательности в глазах избирателей.
92
Т10ЛПГЛГ № 2 (73) 2014
40 Голосов [Golosov] 2006.
41 Wahman 2011: 655.
42 Gandhi, Lust-Okar 2009: 408; Reuter 2013: 101.
Заключение
43 Turovsky 2014.
44 Reuter, Remington 2009.
ЮССПАСМЮ ЮА1Ш
Поскольку списки оппозиционных партий, по всей видимости, будут использоваться их лидерами для продвижения своих кандидатур в одномандатных округах40, следует ожидать не просто отсутствия какой-либо координации между оппозиционными партиями, но и упадка самих партийных организаций на региональном уровне. Неразвитая же партийная система с преобладанием прагматичных партий, не обремененных идеологией (а партии, используемые конкретными политиками в своих целях, именно таковы), как показал в своем исследовании М.Вахман41, не создает условий для электорального вызова авторитарному status quo. Более того, в такой ситуации «Единая Россия» еще больше укрепит свои позиции в качестве партии, контролирующей распределение общественных ресурсов, что может принести ей дополнительные голоса избирателей42.
Внесение поправок в федеральное законодательство, позволивших регионам избирать по пропорциональной системе вдвое меньше депутатов, чем прежде, стало следствием достижения центром достаточного контроля над основными сегментами элит в большинстве российских регионов. Ни одна из партий не способна служить альтернативой «Единой России» в получении выборных постов. Несмотря на частичное возвращение прямых выборов глав регионов, губернаторы по-прежнему зависят от центра, будучи связаны с ним тесными узами клиентелист-ских отношений экономического характера43. Таким образом, стоявшая в начале 2000-х годов «проблема приверженности» региональных элит федеральному центру, референтом которого на партийной арене выступает «Единая Россия»44, была решена. Совокупность этих обстоятельств и позволила правящим кругам осуществить законодательные преобразования, актуальность которых стала очевидной вследствие снижения уровня поддержки «Единой России», а также появления пусть ограниченных, но возможностей для кооперации оппозиционных сил на партийном уровне.
Последние по времени региональные выборы подтвердили, что большинство мест в региональных парламентах «Единая Россия» получает по мажоритарной системе. По этой причине, как представляется, регионам и было разрешено избирать ббльшую часть своих парламентов в одномандатных округах. При этом, хотя полностью мажоритарная система сулила «Единой России» еще ббльшие выгоды, от данной институциональной модели было решено отказаться, так как она могла подтолкнуть оппозиционные партии к координации действий на внеэлекторальном уровне, тем более что в преддверии новых федеральных выборов подобная стратегия была бы для них отнюдь не бесполезной. Но, сохранив за оппозицией возможность прохождения в региональные парламенты, власть позаботилась о том, чтобы кусок «электорального пирога», на который оппозиционные партии могут рассчитывать при новой системе, был очень невелик и схватка за него способствовала
ТОЛП1Г № 2 (73) 2014
93
45 См., напр. Ross 2011b: 435—436.
Библиография
ЮССПЙСМЮ ЮА1Ш
их организационному ослаблению, а также ограничению их коалиционного потенциала и готовности (и без того, впрочем, невысокой) к взаимному сотрудничеству.
На основе проведенного анализа можно выдвинуть гипотезу, что в тех регионах, где «Единая Россия» сталкивается с серьезными вызовами, доля депутатов-списочников будет сокращена до 25%. В свою очередь, в регионах, отличающихся высоким уровнем консолидации власти в руках губернаторов, не только может быть сохранен status quo, но и не исключен переход к полностью пропорциональным избирательным системам (как это уже случилось, например, в Чеченской Республике). Эти предположения уточняют прогнозы относительно развития региональных избирательных систем в сторону все большей «пропорционализации»45. Их оправданность можно будет проверить статистически, когда (и если) регионы в очередной раз начнут менять свое избирательное законодательство, что, судя по всему, будет происходить по мере приближения региональных выборов, ближайшие из которых намечены на сентябрь 2014 г.
Гельман В.Я. 2012. Расцвет и упадок электорального авторитаризма в России // Полития. № 4 [Gel'man VJa. 2012. Rascvet i upadok ehlek-toral’nogo avtoritarizma v Rossii // Politeia. № 4].
Глубоцкий А.Ю., Кынев А.В. 2003. Опыт смешанных выборов в российских регионах // Полис. № 2 [Glubockijj A.Ju., Kynev A.V 2003. Opyt smeshannykh vyborov v rossijjskikh regionakh // Polis. № 2].
Голосов Г.В. 2006. Российская партийная система и региональная политика 1993—2003. — СПб. [Golosov G.V 2006. Rossijjskaja parti-jjnaja sistema i regional’naja politika 1993—2003. — SPb.].
Голосов Г.В. 2012. Демократия в России: инструкция по сборке. — СПб. [Golosov G.V 2012. Demokratija v Rossii: instrukcija po sbor-ke. — SPb.].
Кынев А.В. 2009. Выборы парламентов российских регионов 2003—2009: Первый цикл внедрения пропорциональной избирательной системы. — М. [Kynev A.V 2009. Vybory parlamentov rossijjskikh re-gionov 2003—2009: Pervyjj cikl vnedrenija proporcional’nojj izbiratel’nojj sistemy. — M.].
Справка о голосовании по проекту федерального закона № 303825-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Spravka o golosovanii po proektu federal’nogo zakona № 303825-6 «O vnesenii izmenenijj v otdel’nye zakono-datel’nye akty Rossijjskojj Federacii»] (http://vote.duma.gov.ru/vote/83303).
Стенограммы обсуждения законопроекта № 303825-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»: Выступление председателя комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству В.Н.Плигина [Stenogrammy obsuzhdenija zakonoproekta
94
ТШГЛТ № 2 (73) 2014
_______________________росспАсмю подпита____________________________
№ 303825-6 «О vnesenii izmenenijij v otdel’nye zakonodatel’nye akty Rossi-jjskojij Federacii»: Vystuplenie predsedatelja komiteta Gosdumy po konstitu-cionnomu zakonodatel’stvu i gosudarstvennomu stroitel’stvu V.N.Pligina] (http://api.duma.gov.ru/api/transcript/303825-6#2013_10_25_r7_22_30).
Таблица поправок № 2 к проекту федерального закона № 303825-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», рекомендованных Комитетом к отклонению [Tablica popravok № 2 k proektu federal’nogo zakona № 303825-6 «O vnesenii izmenenijij v otdel’nye zakonodatel’nye akty Rossijjskojj Federacii», rekomendovannykh Komitetom k otkloneniju] (http:// asozd2.duma.gov.ru/work/dz.nsf/ByID/A190A5E3C42691C443257C07005 14EFE/$File/Таблица%20поправок%20N^2%20поправок%20к%20откл. doc?OpenElement).
Федеральный закон от 2 ноября 2013года № 303-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Federal’nyjj zakon ot 2 nojabrja 2013 goda № 303-FZ «О vnesenii izmenenijij v otdel’nye zakonodatel’nye akty Rossijjskojij Federacii»] (http:// ntc.duma.gov.ru/duma_na/asozd/asozd_text.php?nm=303^3&dt=2013).
Ahmed A. 2010. Reading History Forward: The Origins of Electoral Systems in European Democracies // Comparative Political Studies. Vol. 43. № 8-9.
Benoit K. 2004. Models of Electoral System Change // Electoral Studies. Vol. 23. № 3.
Benoit K. 2007. Electoral Laws as Political Consequences: Explaining the Origins and Change of Electoral Institutions // Annual Review of Political Science. Vol. 10.
Birch S. 2007. Electoral Systems and Electoral Misconduct // Comparative Political Studies. Vol. 40. № 12.
Boix C. 1999. Setting the Rules of the Game: The Choice of Electoral Systems in Advanced Democracies // American Political Science Review. Vol. 93. № 3.
Colomer J.M. 2004. The Strategy and History of Electoral System Choice // Colomer J.M. (ed.) Handbook of Electoral System Choice. — N.Y.
Colomer J.M. 2005. It’s Parties that Choose Electoral Systems // Political Studies. Vol. 53. № 1.
Cusack T.R., Iversen T., Soskice D. 2007. Economic Interests and the Origins of Electoral Systems // American Political Science Review. Vol. 101. № 3.
Diaz-Cayeros A., Magaloni B. 2001. Party Dominance and the Logic of Electoral Design in Mexico’s Transition to Democracy // Journal of Theoretical Politics. Vol. 13. № 3.
Gandhi J., Lust-Okar E. 2009. Elections under Authoritarianism // Annual Review of Political Science. Vol. 12.
Golosov G.V. 2011a. Russia’s Regional Legislative Elections, 2003— 2007: Authoritarianism Incorporated // Europe-Asia Studies. Vol. 63. № 3.
ТОДПШ” № 2 (73) 2014
95
_______________________росспАсмю подпита_____________________________
Golosov G.V. 2011b. Regional Roots of Electoral Authoritarianism in Russia // Europe-Asia Studies. Vol. 63. № 4.
Lijphart A. 1994. Electoral Systems and Party Systems: A Study of Twenty-Seven Democracies, 1945—1990. — Oxford.
Norris P. 1997. Choosing Electoral Systems: Proportional, Majoritarian and Mixed Systems // International Political Science Review. Vol. 18. № 3.
Panov P., Ross C. 2013. Sub-National Elections in Russia: Variations in United Russia’s Domination of Regional Assemblies // Europe-Asia Studies. Vol. 65. № 4.
Reuter O.J., Remington T.F. 2009. Dominant Party Regimes and the Commitment Problem: The Case of United Russia // Comparative Political Studies. Vol. 42. № 4.
Reuter O.J. 2013. Regional Patrons and Hegemonic Party Electoral Performance in Russia // Post-Soviet Affairs. Vol. 29. № 2.
Ross С. 2011a. The Rise and Fall of Political Parties in Russia’s Regional Assemblies // Europe-Asia Studies. Vol. 63. № 3.
Ross С. 2011b. Regional Elections and Electoral Authoritarianism in Russia // Europe-Asia Studies. Vol. 63. № 4.
Schedler A. 2002. The Nested Game of Democratization by Elections // International Political Science Review. Vol. 23. № 1.
Turovsky R. 2014. Opposition Parties in Hybrid Regimes: Between Repression and Co-optation. The Case of Russia’s Regions // Perspectives on European Politics and Society. Vol. 15. № 1.
Wahman M. 2011. Offices and Policies — Why Do Oppositional Parties Form Pre-electoral Coalitions in Competitive Authoritarian Regimes? // Electoral Studies. Vol. 30. № 4.
96
юлп™
№ 2 (73) 2014
