CC BY
17
DOI 10.37614/2307-5252.2020.6.19.001 УДК 069(087)(470.21)
О. В. Шабалина, М. В. Иванова
Центр гуманитарных проблем Баренц региона
ФИЦ «Кольский научный центр Российской академии наук»
«...ОТ ЛОПАРСКОЙ ВЕЖИ ДО ДВОРЦА НАУКИ»:
ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ОРГАНИЗАЦИИ И СТРОИТЕЛЬСТВА «ТИЭТТЫ» (ХИГС — КБАН СССР) ИЗ ФОНДОВ МУЗЕЯ-АРХИВА ЦГП КНЦ РАН
Аннотация
Осуществлена археографическая публикация двух нарративов академика А. Е. Ферсмана и поэта Л. И. Ошанина, представленных читателям газеты «Хибиногорский рабочий» 29 сентября 1934 г., и рабочих чертежей-планов здания «Тиэтты» — Хибинской горной станции (1930-1934), с 1934 г. — Кольской базы АН СССР — первого периферийного стационарного учреждения АН СССР. Первоисточники хранятся в фондах Музея-Архива ЦГП КНЦ РАН. Ключевые слова:
история науки, «Тиэтта», А. Е. Ферсман, Л. И. Ошанин, Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН.
Olga V. Shabalina, Medeya V. Ivanova
Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Center of RAS
"...FROM LAPP TENT ("VEZHA") TO THE PALACE OF SCIENCE": SOURCES ON THE HISTORY OF ORGANIZATION AND CONSTRUCTION OF "TIETTA" (KHIBINY MOUNTAIN STATION — KOLA RESEARCH BASE OF THE USSR ACADEMY OF SCIENCES) FROM THE FACILITIES OF THE MUSEUM-ARCHIVE OF THE BCH KSC RAS
Abstract
The article presents an archaeographical publication of two narratives of academician A. E. Fersman and poet L. I. Oshanin, presented to the readers of the newspaper "Khibinogorsky Rabochiy" on September 29, 1934, and working drawings-plans of the building of "Tietta" — the Khibiny mountain station (1930-1934), since 1934 — the Kola base of the USSR Academy of Sciences — the first peripheral stationary institution of the USSR Academy of Sciences. The primary sources are kept in the funds of the Museum-Archives of the Central State Archive of the KSC RAS. Keywords:
History of Science, "Tietta", A. E. Fersman, L. I. Oshanin, Museum-Archive of the BCH KSC RAS.
Музей-Архив истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН в городе Апатиты Мурманской области существует 45 лет. Главными идеологами проекта были два географа — сотрудники Кольского филиала АН СССР, действительные члены Географического общества (ГО) СССР канд. геогр. наук Борис Иванович Кошечкин (1931-1995) и д-р геогр. наук Иона Лазаревич Фрейдин (1896-1991). По их замыслу, экспозиция музея, который, без сомнения, должен был состояться в маленьком заполярном городе, была посвящена истории научных исследований на Европейском Севере России. К этому времени практически все филиалы ГО Северо-Запада объединились в Северный филиал ГО СССР (СФ ГО СССР) с центром в г. Апатиты. И именно на этот период приходится особенно активная его деятельность, костяк которого состоял из ученых трех филиалов АН СССР — Кольского, Карельского, Коми, а также
специалистов Мурманского филиала Института Арктики и Антарктики, Гидрографической службы Северного военно-морского флота и многих других. В СФ ГО был создан Музейный совет.
В такой благоприятной атмосфере и с научным подходом в 1973 г. энтузиасты приступили к организации Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера, начав активную собирательскую деятельность, направленную прежде всего на создание музейной экспозиции. В рамках инициативного комплектования велась обширная переписка с исследователями Севера и их семьями. Почти все адресаты не оставили без внимания просьбы о помощи в создании музея и передавали для экспонирования свои материалы и материалы своих родственников, предметы экспедиционного обихода, научный инструментарий, книги, художественные работы. Многие приезжали лично, привозили уникальные документы, фотографии [Петров и др., 2012: 24-25].
Для серьезной музейной деятельности в академической среде Кольского филиала АН СССР имелись исторические предпосылки. Его основатель акад. А. Е. Ферсман всегда уделял большое внимание музейной работе. В статье «Музейное, выставочное и лекционное дело» (1927 г.) он, в частности, писал: «Музеи Академии Наук, еще согласно старым академическим традициям, не являются просто местом хранения и накопления научного материала, а представляют такие научно-исследовательские институты, в которых сочетается научная работа с просветительными и научными выставками...» [Ферсман, 1927: 178].
28 января 1974 г. в Москву ушел запрос за подписью Б. И. Кошечкина на имя Екатерины Матвеевны Ферсман (вдовы академика А. Е. Ферсмана), в котором сообщалось, что «естественно [в готовящейся экспозиции нового Музея-Архива], в отделе Советского периода [освоения и изучения Европейского Севера] больше всего места будет уделено исследованиям Александра Евгеньевича» и выражалась надежда на получение «1-2 страницы подлинного текста, посвященного Кольскому п-ову, написанных рукой Александра Евгеньевича и 1-2 предмета, служивших ему в период экспедиций (полевой дневник, перо и т. п.)» [Переписка, 1974. Исх. № 27]. Екатерина Матвеевна ответила незамедлительно 5 февраля 1974 г.: «Конечно, с удовольствием помогу Вашему музею всем, чем располагаю» [Переписка, 1974. Вх. № 22]. И пожелала больших успехов в организации музея.
В течение 1974 гг. Музей-Архив получил в дар от вдовы А. Е. Ферсмана различные фотоматериалы, рукописи, документы, личные вещи академика. В дальнейшем фонд продолжал пополняться материалами из переписки академика с различными адресатами, газетными вырезками и другими историческими источниками, переданными И. К. Зеленым и семьями М. А. Лавровой, П. Н. Лукницкого, Б. М. Куплетского и Э. М. Бонштедт-Куплетской для Музея-Архива.
Сегодня наиболее интересные материалы из фонда А. Е. Ферсмана представлены в разделах музейной экспозиции, посвященных экспедиционной деятельности академика и его сподвижников и освещающих первые годы стационарной работы АН СССР в Заполярье (см. рис. 1). Они традиционно привлекают внимание посетителей Музея-Архива ЦГП КНЦ РАН. В этом видна определенная закономерность, так как в 1920-1930-е гг. было сделано такое количество научных открытий, которое практически предопределило все дальнейшее развитие и освоение Кольского п-ова, основанное на изучении его
минеральных ресурсов, морей, растительности, биологических запасов, культуры и быта коренного и старожильческого населения. В своей книге А. Е. Ферсман признавался: «Среди всех переживаний прошлого, среди разнообразных картин природы и хозяйственной деятельности человека самыми яркими в моей жизни были впечатления от Хибин — целого научного эпоса, который почти 20 лет заполнял все мои думы, силы, владел всем моим существом, закалял волю, будил новую научную мысль, желания, надежды» [Ферсман, 1960: 139].
Рис. 1. Фрагмент экспозиционного раздела Музея-Архива ДТП КНЦ РАН, посвященного деятельности А. Е. Ферсмана на Кольском п-ове
В данной публикации представлены тексты статей из «Хибиногорского рабочего» — газеты комитета ВКП(б) Хибиногорских апатитовых разработок, Совета Рудкома горняков и Рабочкома строителей, созданной в г. Хибиногорск (с 1935 г. — г. Кировск) по инициативе С. М. Кирова. Авторами статей являются акад. А. Е. Ферсман (1883-1945), поэт-песенник Л. И. Ошанин (1912-1996); последний в 1930-е гг. выпускал молодежные страницы и был разъездным корреспондентом этой газеты. Тексты из местной периодики дополнены публикацией рабочих чертежей, планов здания «Тиэтты» — Хибинской исследовательской горной станции (1930-1934), с 1934 г. — Кольской базы АН СССР — первого периферийного стационарного учреждения АН СССР. Поэтажные планы информируют о размещении внутри здания структурных научных (геологическая, биологическая, ботаническая, химическая лаборатории), технических (разборная комната, кладовая для снаряжения) подразделений и хозяйственных помещений на 1-м этаже; жилых комнат на 2-м этаже. На 1 -м этаже также предполагалось разместить кабинет заведующего станцией, столовую, музей и библиотеку. «Проект Торной станции Академии Наук» утвержден начальником Колонизационного отдела Мурманской железной дороги
7 октября 1930 г. и «согласован с Академией Наук» в лице А. Н. Лабунцова и Б. М. Куплетского (см. рис. 2).
Рис. 2. Разрезы по осям А-Б, Б-Б. Фрагмент «Проекта Горной станции Академии Наук». 7 декабря 1930 г. [Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 1]
Эти единицы хранения никогда не экспонировались. Чертежи визуализируют мечты Александра Евгеньевича Ферсмана «о новом доме, об электричестве; <.. .> целой аудитории для хибиногорцев, музее, лаборатории и библиотеке.», высказанные на страницах газеты. А Лев Иванович Ошанин в рамках своей статьи провел для читателей «виртуальную» экскурсию по этажам станции и представил сотрудников и гостей ХИГС АН СССР, рассказывая о сферах их научных интересов и рабочих местах — лабораториях. В этих газетных нарративах академик и молодой поэт вспоминают, как начиналось научное изучение «полярной окраины» страны, только первый — с позиции главного идеолога и непосредственного участника событий, а второй — с позиции современника «эпохи Ферсмана», наполненной энтузиазмом познания и радостью созидания.
Публикация текстов осуществлена с сокращениями и соблюдением авторской орфографии и пунктуации.
№ 1
Статья академика А. Е. Ферсмана в газете «Хибиногорский рабочий»
г. Хибиногорск
29 сентября 1934 года № 225
«Академия Наук в Хибинской тундре: от лопарской вежи до дворца науки»
Пронизывающий ветер, косой дождь, смешанный со снегом, встретили нас на вершинах Тахтарвумчорра1; наш отряд, измученный неудачным переходом через болото у разъезда Белый2 с большим трудом карабкался к едва видневшемуся среди тумана ущелью.
На большом снежном поле с прекрасной эвдиалитовой3 жилой, мы отдохнули, согрелись спиртом и вновь нагрузили на себя палатки, снаряжение,
мешки, продовольствие. Внизу, под обрывом лучи солнца играли на небольшом озерке, а на берегу стояла покрытая берестой лопарская вежа с камельком и убогой утварью.
Так пришли мы в 1921 году на Малый Вудъявр4, расположившись лагерем там, где сейчас стоит база Академии Наук. Очень скоро мы установили сообщение через ущелье Рамзая с заброшенной железнодорожной станцией — Хибины и стали проносить продовольствие и собрание коллекций через долину Лутнермайок5. Мы очень скоро свыклись с нашим лагерем; стада оленей развлекали наш отряд, а мы изучали Кукисвум, <.. .> и грозный Тахтар6.
Уже тогда, сидя в палатке, мы мечтали об устройстве в разных частях Хибин горных хижин типа альпийских убежищ, в которых можно было бы найти в непогоду дрова и сухой кров.
Эта идея нас особенно увлекала в следующие годы работы, когда наш центр исследований на много лет мы перенесли на север, на берег озера Кунъявр, откуда нам были более доступны центральные части Хибин и Ловозерские тундры. В 1923 году у меня созрела мысль создать на берегу самого живописного хибинского озера — Верхнего Кунъявра7 — настоящий научный центр летних работ и построить там домик.
Уже в 1925 году я вошел в Академию Наук с ходатайством об отпуске нам 10 тысяч рублей на организацию этой станции, но должен признаться, что мое предложение было встречено весьма холодно, т.к. казалось совершенно излишним строить дом для нашей работы трех четырех месяцев и моя затея не осуществилась.
Между тем, уже в 1926 году началась борьба за апатит. Настойчивые попытки найти средства для поисков и разведок долгое время наталкивались недоверие геологических учреждений, но тем не менее на немногие сотни рублей мы продолжали наши исследования и вновь вернулись к Малому Вудъявру как базе для наших северных экспедиций. Здесь в эти годы Лабунцовым8 был устроен очень удобный «комфортабельный» лагерь, который еще сейчас сохранился почти в неприкосновенном виде, недалеко от места наших построек.
Наконец пришел 28-й год с первой разведкой Кукисвумчорра, когда В. И. Влодавец9 в долине Ворткеуай построил первый в Хибинах «каменный дом» — избушку из уртита10 с плоской крышей и одним окном. Необходимо было, однако, скорее перейти к созданию постоянного убежища для научных работ, тем более уже намечалась постройка дороги от разъезда Белый. Вновь обратился я в Академию Наук с указанием на необходимость постройки здесь дома, на этот раз мое заявление было встречено сочувственно, но ассигнования в 35 тысяч рублей были отнесены на следующий год.
Тод 29-й был годом решительного поворота в Хибинском деле, на смену завалившейся избушки Влодавца пришло три дома НИУ11 в долине Лопарской, на смену оленьих троп не без борьбы, наконец, стала протягиваться колесная дорога от разъезда Белый.
Осенью 1929 года судьба апатита была решена. Через три месяца был организован трест и начались героические месяцы первой борьбы за полярное хозяйство.
Надо было скорее строить Научную базу; ее место мы выбрали еще осенью и чтобы точнее наметить колышками почву постановки дома, в ноябрьский буран и непогоду со станции Хибины направили группу наших работников <...> с известным корреспондентом «Комсомольской правды» М. Розенфельдом12,
в качестве «историографа». Полуживыми вернулись они обратно, и «история» не была написана.
В хаосе стройки железной дороги города, рудника, фабрики, в удивительном подъеме энтузиазма рабочих — пионеров полярного дела, проходила весна 1930 года. Транспортных средств не хватало, с огромным героизмом все было мобилизовано
13
для перевозок, начиная с американских клетраков и кончая оленями.
Выделенный трестом стандартный дом в 8 тыс. пудов весом, надо было перевезти к малому Вудъявру. Ранняя весна необычайно усложнила работу. Несколько раз, барахтаясь в снегу мы с Е. П. Кесслер14, В. И. Кондриковым15 и Р. П. Акитом16, пробирались к озеру Малый Вудъявр и впервые намечали трассу автомобильной дороги. Дом был прекрасно отстроен, но. дороги к нему не было. Сообщение шло вьюками с 25 километра т.к. переход через реку Лопарку ниже был затруднителен. Через морену с трудом мы стали протаскивать телеги с оборудованием к дому. Все были увлечены новым делом, тем более, что Мурманская дорога, в качестве некоторого подарка Академии Наук, взяла на себя постройку автомобильной дороги.
Так, к осени 1930 года был готов стандартный дом — наша первая станция — и была готова дорога.
Уютно, как на корабле, заброшенном среди полярных льдов и снегов, дружная семья хибинцев проводила месяцы в этом доме, обрабатывая материалы и организовав химическую лабораторию на площади двух квадратных метров.
В зимние вечера за керосиновой лампой, мы мечтали о новом доме, об электричестве; я мечтал о цветниках, прекрасном легковом автомобиле, целой аудитории для хибиногорцев, музее, лаборатории и библиотеке.
Мало-помалу мечты стали осуществляться. Академия Наук ассигновала первые 100 тыс. рублей, трест прибавил сначала еще столько же, а потом еще. Откуда то, даже, откровенно говоря, не помню откуда, получались новые кредиты. На полмиллиона было построено новое здание (см. рис. 3).
Рис. 3. Фасад «Тиэтты». Фрагмент «Проекта Горной станции Академии Наук». 7 декабря 1930 г. [Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 1]
И вот. нарядные цветники встречали членов Менделеевского конгресса17, собственная электрическая станция позволила первоклассно оборудовать лаборатории, 10 тыс. томов заполнили комнату библиотеки, наконец, появился проекционный фонарь, радио, а легковая машина. смогла возить приехавших ученых в собственный ботанический сад.
Работа станции завертелась; она больше не опорный пункт временных экспедиций, она самостоятельное научно-исследовательское учреждение, которое призвано, по постановлению Академии Наук, свою пионерскую деятельность широко развить по всей территории Кольского полуострова.
Но это только начало, начало еще слабое силами и темпами работы; настоящие исследования в том углубленном подходе, как мы их задумали, требуют дальнейшей упорной работы. Мы уже спроектировали и скоро приступаем к постройке каменной химической лаборатории с рентгеновским кабинетом; на месте стандартного дома уже готовится к стройке большое каменное здание — жилой корпус для постоянных сотрудников; к главному зданию мы пристраиваем каменный зал — читальню и книгохранилище библиотеки.
Работа по организации условий научных исследований идет наравне с организацией самой работы. Мы хотим создать здесь и создадим прочную опору для наших исследований Кольского заполярья. Мы стремимся перенести из центров на места живую научную творческую мысль и сблизить ее с огромной работой социалистической промышленности. Ряд специальных совещаний и съездов ближайших лет мы свяжем через НИС Наркомтяжпрома18 с нашей станцией, а в 1937 году надеемся осуществить пожелание американских геологов — организовать именно сюда, в Хибины, большую экскурсию международного геологического конгресса.
Так постепенно на месте берестовой вежи должен создаться настоящий дворец науки, рожденной к жизни великой социалистической стройкой наших полярных окраин.
Академик А. Е. Ферсман
Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ 29а. Л. 1.
№ 2
Статья корреспондента газеты «Хибиногорский рабочий» Л. И. Ошанина
г. Хибиногорск
29 сентября 1934 года № 225
«Тиэтта»19
<...> Так всегда, когда приближаешься к базе, усиленно бьется сердце. <...> Все на месте. Зал заседаний — холл, высокие чистые лаборатории, библиотека, вышка для наблюдений [см. рис. 4. — О. Ш., М. И.].
Все так же. нет, лучше, шире и интереснее, работает горная база Академии Наук.
Если пройти по верхнему балкону, видно, как в своем кабинете нагибается над корректурой академик Ферсман [см. рис. 5. — О. Ш., М. И.].
Рис. 4. Фасад «Тиэтты» со стороны дороги. Фрагмент «Проекта Горной станции Академии Наук». 7 декабря 1930 г. [Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 2]
Рис. 5. План 2-го этажа «Тиэтты». Фрагмент «Проекта Горной станции Академии Наук». 7 декабря 1930 г. [Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 2]
Присутствие этого человека, ученого, старшего товарища и руководителя, воодушевляющего целую армию научных работников, — вселяет уверенность и спокойствие. В каждой мелочи здесь чувствуется его творческая мысль, направляющая работу базы.
И невольно вспоминаются горячие морозные годы бездорожья, когда геологические молотки первого отряда северной научно промысловой экспедиции <.> нарушили тишину тундры.
<...> Они шли и им открывались сказочные богатства тундры. 75 пудов минералов, вынесенных ими в заплечных мешках, встали занумерованные на полки музеев Академии.
И огромная фигура Ферсмана вела их сквозь невиданные открытия.
.Дождь. Все сидят в палатке. Не хочется высовывать носа, не хочется мочить ног и одежды. Но вдруг встает Ферсман, он натягивает свою «геохимическую» кепку, выглядывает из палатки. — Пора, пора, — говорит академик — идем. — Куда идем? — раздаются жалобные голоса — дождь.
Тогда А. Е. объявляет, что дождь лучшее время, для перехода. В хорошую погоду можно работать, значит дождь надо использовать для перехода. Это же так понятно!
И отряд поднимается, собирает палатку и идет навстречу дождю.
И Александр Евгеньевич как руководитель и как рядовик, всегда идет впереди, идет в самые трудные маршруты, несмотря на погоду. <...> Простой и веселый, он умеет быть настойчивым и непримиримым. <.> Таков он — Ферсман, академик и организатор. Он пришел исследовать край, когда этот край считался ненужным и страшным, когда немногие железнодорожники с проклятьем ехали работать на его станции, когда по железной дороге полупустые ходили два поезда в неделю.
Прошло всего несколько лет. Упорство людей, направленных сюда партией и правительством, создало величайшую в мире фосфатную промышленность. И вместе с ростом города, рудников, фабрик, росла горная научная станция.
И снова шли отряды академии, уже не один, а четыре, восемь, двенадцать, четырнадцать. И их, как старых знакомых, встречали саамы <...>. И саамка Матрена, что с испокон веков живет и рыбачит на Сейтявре20, прочувствованно спрашивала: — А где же Саша?
И «Сашей» оказывался никто иной, как Александр Евгеньевич. Матрена представляла Ферсмана как «самого главного начальника», который должен вести обязательно все отряды, который знает мудрую Тиэтту (науку) и рассказывает им, саамам, множество всяких интересных вещей.
А академик сидел в это время в нагорной станции и обдумывал решение проблемы расположения элементов в земной коре.
Над столом нового здания станции горела керосиновая лампа и Ферсман доказывал бессменной «хозяйке» и заботливой «мамаше» экспедиции — Елене Павловне Кесслер, что непременно у них будет своя легковая машина, будет своя электростанция. Тогда Елена Павловна заключала с ним производственное пари.
.Еще один год прошел и принес новые победы большевикам тундры. И горную базу21, как ее торжественно переименовала Академия, посетили гости, делегаты Менделеевского конгресса. Они уехали в восторге от Хибин, в восторге от горной базы, от огромной творческой работы, проделанной научной мыслью в Хибинах.
И, слушая гудки легковой машины под окном, купаясь в ярком электрическом свете, А. Е. обдумывал вид зимнего транспорта, зимней связи базы с городом. Теперь он заключил пари с ученым секретарем базы Оранжереевой22, обязавшись достать аэросани.
***
База залита электрическим светом. В удобных первоклассно оборудованных лабораториях работает Ирина Димитривна Старынкевич-Борнеман23, приехавший погостить блестящий химик Ломоносовского института — Петр Андреевич Волков, аспирант Ченцов [См. рис. 6. — О. Ш, М. И.].
Наверху, над высоким залом заседаний, сидит в своем кабинете климатолог Николай Михайлович Каратаев24. Он беседует с молодым коллегой из Мурманска т. Богдановой.
Рис. 6. План 1-го этажа «Тиэтты». Фрагмент «Проекта Горной станции Академии Наук». 7 декабря 1930 г. [Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 2]
<...> Каратаев бежит наверх на вышку. Зеркало гальванометра отбрасывает на шкале чуть заметный солнечный зайчик. По зайчикам, по делениям, ученый климатолог вычисляет число солнечный калорий. Так через каждый час от восхода до захода солнца. Это изучение солнечной радиации — актиниметрия <...>. Он кончает здесь и бежит на площадку к озеру — там у него тоже наблюдения, тоже записи, по которым он будет искать новые точные методы изучения климата.
.А в соседнем маленьком домике сидит за столом пионер севера биоценотик профессор Владимир Юльевич Фридолин25. Он изучает флору и фауну в их взаимодействии. <.>
Кабинет Владимира Юльевича — скопище банок, пакетов с растениями, сушеными листьями. Он наблюдает за ростом насекомых.
— О, биоценотика, — говорит профессор Фридолин, — может много дать для изучения края.
Он влюблен в север; серьезный, скромный, глубокий ученый, он раскладывает животный и растительный мир Хибин, он ищет и находит его взаимодействие. Он может рассказать множество замечательных вещей. А впереди еще непочатый край работы.
Так работают в своих кабинетах, в ботаническом саду, в маршрутах, в лабораториях геохимики, геологи, биоценотики, химики, климатологи — ученые великой социалистической страны. Они изучают северный мир и комплекс его замечательных богатств, чтобы поставить их на службу социализму.
Над лучшими научными трудами мира склоняются их седые головы; вдумчивая горячая молодежь непрерывно пополняет их ряды. <...> Вместе с великой страной овладевай тайнами Тиэтты.
Лев Ошанин
Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ 29б. Л. 1.
Примечания
1 Тахтарвумчорр — горный хребет в Хибинах.
2 Разъезд Белый Мурманской железной дороги.
3 Эвдиалит — минерал, кольцевой силикат натрия, кальция, циркония. На Кольском п-ове его еще называют «лопарская кровь».
4 Малый Вудьявр (саам. «горное озеро») — озеро, расположенное у подножия горного массива Кукисвумчорр, находящегося в центре Хибинских гор (Хибины).
5 Долина Лутнермайока — самая длинная долина Хибин, в которой протекает р. Лутнермайок.
6 Кукисвум, Тахтар — горные вершины Хибин.
7 Верхний Кунъявр (Пайкунъявр — саам. «верхнее зольное озеро») — теперь оз. Гольцовое.
8 Лабунцов Александр Николаевич (1884-1963) — русский военный и советский минералог. Первооткрыватель промышленных залежей апатита в Хибинах.
9 Влодавец Владимир Иванович (1893-1993) — советский петрограф и вулканолог. Первым обосновал наличие крупных залежей апатитовых руд в Хибинах.
10 Уртит — ультраосновная магматическая щелочная горная порода. Название дано в честь Ловозерского массива (Луяврурт — саам. «Ловозерские тундры»), где впервые был обнаружен.
11 НИУ — Научно-исследовательский институт удобрений Главного управления химической промышленности Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР (1919-1933).
12 Розенфельд Михаил Константинович (1906-1942) — русский-советский писатель-фантаст, журналист, путешественник, сценарист и драматург, фронтовой корреспондент. Его называли «королем репортажа».
13 Клетрак — гусеничный трактор с керосиновым шестицилиндровым четырехтактным вертикально расположенным двигателем, выпускавшийся в Соединенных Штатах Америки.
14 Кесслер Елена Павловна (1892-1940?) — в 1921-1923 гг. участница экспедиций акад. А. Е. Ферсмана в Хибины. Хозяйственник-организатор, заведующая Хибинской горной станцией (ХИГС) (1931-1936).
15 Кондриков Василий Иванович (1900-1937) — советский хозяйственный деятель. Организатор апатитовой промышленности в Хибинах.
16 Акит Роберт Петрович (1886-1937) — химик, в 1937 г. — начальник Главного управления лесохимической промышленности Наркомата лесной промышленности СССР.
17 VII Менделеевский съезд, посвященный 100-летнему юбилею Д. И. Менделеева, где обсуждались теоретические вопросы химии, прошел в Ленинграде с выездными сессиями в Москве и Харькове. По завершении работы съезда группа делегатов, в числе которых были В. И. Вернадский, А. Е. Ферсман, П. Н. Чирвинский и др., посетила Хибиногорск и Кольскую базу АН СССР, где были обсуждены проблемы кольской геологии и геохимии.
18 НИС Наркомтяжпрома — Научно-исследовательский сектор Наркомата тяжелой промышленности СССР.
19 «Тиэтта» (саам. «наука») — название главного здания ХИГС — КБАН СССР (1930-1941), сгоревшего в начале Великой Отечественной войны.
20 Сейтявр (Сейдозеро, саам. Сейдъявврь) — озеро в Ловозерских тундрах на Кольском п-ове.
21 Кольская база АН СССР, КБАН СССР (1934-1949) — в 1934 г. ХИГС АН СССР была переименована в КБАН СССР.
22 Оранжереева — Оранжиреева Антонина Михайловна (1897-1960) — в 19341937 гг. ученый секретарь ХИГС АН СССР.
23 Борнеман-Старынкевич Ирина Дмитриевна (1891-1988) — советский химик, минералог. В 1932-1936 — основатель и руководитель химико-аналитической лаборатории ХИГС — КБАН СССР.
24 Каратаев Николай Михайлович (1875-1942) — географ, климатолог.
25 Фридолин Владимир Юльевич (1879-1942) — специалист в области энтомологии, биоценотических, фаунистических и зоогеографических исследований. В 1931-1938 — старший научный сотрудник Кольской базы Академии наук СССР.
Статья выполнена в рамках темы государственного задания № 0226-20190066 «Социокультурное и научно-техническое развитие северо-западной части Арктической зоны РФ вXX-XXвв.: исторический и антропологический ракурсы».
Список источников и литературы
Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. НВФ 1290а. Л. 1-2. Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ 29а. Л. 1. Музей-Архив ЦГП КНЦ РАН. ОФ 29б. Л. 1.
Переписка по организации Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН. 1974. Вх. № 22.
Переписка по организации Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН. 1974. Исх. № 27.
Петров В. П., Пация Е. Я., Шабалина О. В. История организации и создания Музея-Архива истории изучения и освоения Европейского Севера ЦГП КНЦ РАН (1974-2012) // Вестник Кольского научного центра РАН. 2012. № 4 (11). С. 24-36.
Ферсман А. Е. Музейное, выставочное и лекционное дело // Академия наук Союза Советских Социалистических Республик за 10 лет. 1917-1927. Л.: Изд-во АН СССР, 1927. С. 178-187.
Ферсман А. Е. Путешествия за камнем. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 392 с.
Сведения об авторах
Шабалина Ольга Вячеславовна
ведущий научный сотрудник
Центр гуманитарных проблем Баренц региона ФИЦ КНЦ РАН e-mail: oshabalina@yandex.ru Иванова Медея Владимировна
доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник Центр гуманитарных проблем Баренц региона ФИЦ КНЦ РАН e-mail: mv.ivanova@ksc.ru
Olga V. Shabalina
PhD (History), Leading Research Fellow of Barents Centre of Humanities, FRC KSC RAS, Apatity e-mail: oshabalina@yandex.ru Medeya V. Ivanova
Dr. Sci. (Economics), Leading Research Fellow of Barents Centre of Humanities, FRC KSC RAS, Apatity e-mail: mv.ivanova@ksc.ru
, Апатиты
, Апатиты
