CC BY
70
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 4 (16). С. 30-37. УДК 94 (571)
DOI 10.25513/2312-1300.2017.4.30-37
В. В. Серов
ОТ КОЛЫВАНИ ДО СУЗУНА: ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ МОНЕТНОГО ПРОИЗВОДСТВА В СИБИРИ
Рассматривается проблема отсутствия в историографии сибиреведения общепризнанного определения места чеканки так называемой сибирской монеты, когда одновременно используется несколько определений, ни одно из которых не является исчерпывающе корректным с точки зрения имеющихся источниковых данных. Обозначается задача выявления наиболее верного названия местоположения монетного двора в Сибири и введения его в научный оборот. Утверждается, что достижение этой цели придаст импульс развитию сибирской нумизматики, которая как научная дисциплина находится пока на стадии становления.
Ключевые слова: Сибирская монета; монетная чеканка; Колывань; Нижне-Сузунский завод; монетный двор.
V. V. Serov
FROM KOLYVAN' TO SUZUN: HISTORICAL AND GEOGRAPHICAL IDENTIFICATION OF THE "SIBERIAN COINS" PRODUCTION
The Siberian numismatics as a scholar discipline is only forming now. That new discipline has not yet own special scientific instruments, namely the certain research aims, correct concepts and adequate methods. For example, the correct definition of Siberian mint is lacking in the special literary. The purpose of this article is to analyze the historical sources of the 18th and 19th centuries as well as to observe the modern historiography of the so-named "Siberian coin" to reveal the most historically right definition of the Siberian mint.
Keywords: Siberian copper coins; mintage; Kolyvan'; Nizhne-Suzunsk factory; mints.
Всем обращавшимся к тематике сибирской монеты - и учёным, и коллекционерам -знакомо, вероятно, чувство неуверенности, возникающее при первой попытке определить точное географическое наименование монетного двора, на котором производилась чеканка этой монеты. Недвусмысленно отмеченное в исторических источниках, место чеканки сибирских монет, тем не менее, не обладает до настоящего времени безусловной или хотя бы общепризнанной топонимической фиксацией. Выбор же современными авторами того или иного определения места чеканки основательно не подтверждён и вызывает сомнения именно в части доказательства правомерности его использования в специальной литературе.
© Серов В. В., 2017
В связи с вышесказанным может возникнуть вопрос о том, насколько необходима корректная, научно обоснованная дефиниция места чеканки сибирской монеты, ведь всерьёз интересующимся соответствующими разделами истории Сибири оно хорошо известно, а условность и, как следствие, взаимозаменяемость исторически сложившихся топонимических обозначений его позволяет разнообразить дискурс исследования. Ответ на этот гипотетический вопрос очевиден: точность и основательность при рассмотрении сколь угодно малой проблемы суть неотъемлемые условия научной работы; в данном же случае речь идёт ни много ни мало о базовом определении для целого исследовательского направления в отечественной нумизматике. Тот факт,
что поднятый вопрос до сих пор не обсуждался в специальной литературе, свидетельствует об отсутствии всестороннего научного изучения чеканки монеты в Сибири. И его постановка и разрешение представляются необходимыми именно для развития сибирской нумизматики.
Неуверенность исследователя, впервые обращающегося к выбору более правильного наименования места чеканки не только сибирской монеты как таковой, но и, в значительной мере, - общегосударственной монеты, выпускавшейся потом в Сибири, порождена ситуацией, которая сложилась в историографии горнозаводского кабинетского производства, а также в российской нумизматике периода второй половины XVIII - первой половины XIX в. В ней сложились и существуют, по меньшей мере, три позиции.
Одна из них, представленная мнением нескольких известных коллекционеров-нумизматов, отдаёт очевидное предпочтение в качестве места чеканки сибирских монет топониму «Колывань». Необходимо заметить, что число приверженцев этой позиции в целом невелико, а их уверенность в данном выборе не абсолютна (например: [1]1; [2]2); решение представить эту позицию в качестве самостоятельной основано на её историческом приоритете.
Другая позиция, более уверенная и преобладающая в современной историографии, предпочитает именовать монетный двор в Сибири Сузунским. Впервые такое однозначное определение появилось, по-видимому, в издании справочного характера [3], что предполагает определённые трудности на пути, который проделал термин перед тем, как получил возможность быть опубликованным в широкой печати3. До этого он встречается в литературе, прежде всего, в качестве альтернативного одновременно с другими названиями сибирского монетного двора. Впрочем, широкое применение в специальных публикациях термин «Сузунский монетный двор» получил лишь в последние два десятилетия (например: [5, с. 87; 6, с. 139; 7, с. 114 и след.; 8; 9; 10, с. 102; 11]).
Наконец, третья историографическая позиция, которую условно можно назвать смешанной или альтернативной, представляется наиболее характеризующей современное
состояние проблемы выбора адекватного названия для монетного двора, располагавшегося в Сибири. Попытки обозначить более точное место чеканки сибирской монеты при отсутствии в официальных документах определённой дефиниции местного монетного двора предпринимались в литературе начиная с конца XVIII в.4; не были они (подчас неуклюжие5) оставлены и в последующие столетия, однако к положительному результату - определённости выбора и его научному обоснованию - не привели. Применявшиеся в рамках данной позиции понятийно-терминологические конструкции группируются следующим образом: во-первых, на основе традиционного с конца XVIII в. избегания единственного и односложного наименования места чеканки сибирской монеты [15, с. 783; 16, с. 126; 17, с. X; 18, с. 189]; во-вторых, с приданием доминирующего значения в группе известных альтернативных определений топониму «Колывань»6; в-третьих, с приданием определяющего значения топониму «Сузун» .
В специальной литературе ни одна из перечисленных выше позиций и точек зрения не получила серьёзного обоснования . Понятно, что любая историческая концепция основывается на данных источников. Вопрос в том, какие данные и в каком объёме при этом использовались, а также - какой метод был применён для их интерпретации.
Впрочем, наибольшее значение имеет цель исследования, сопровождающаяся постановкой определённых вопросов. В связи с отсутствием в историографии сибирских монет чётко сформулированного вопроса о корректном определении места их чеканки можно уверенно констатировать и отсутствие же таковой цели изучения и, как следствие, поверхностное знакомство с соответствующими источниковыми материалами всех авторов публикаций, в которых оно (место чеканки) так или иначе упоминается. Следовательно, постановка данного вопроса должна привести к более внимательному и последовательному анализу источников, прежде всего исторических документов периода становления и существования монетного двора в Сибири.
Целесообразно рассмотреть по отдельности и с учётом принципа хронологической
последовательности сведения, содержащиеся в императорских указах и сенатских постановлениях, в переписке официальных лиц, в документах ведомств, подчинённых Кабинету и другим инстанциям, которые курировали чеканку монеты, а также в бумагах частноправового характера, т. е., в общем, -в нарративе трёх уровней: высшего (столичного), среднего (местного административного) и низшего (местного повседневно-бюрократического или даже простонародного, связанного с производством ). Выявление в нём всех форм для обозначения места чеканки сибирских монет и общеимперских монет, отчеканенных в Сибири, позволит определить наиболее адекватную форму и предложить её в качестве научно обоснованной и пригодной для использования при изучении истории горнозаводской промышленности в Западной Сибири, а также нумизматического материала известного периода.
Из вышеперечисленных источники высшего уровня следует, очевидно, признать определяющими вследствие того, что использовавшиеся верховной властью понятия и термины во все времена воспринимались как своего рода матрицы при последующем вторичном их использовании подчинёнными государственными структурами, которые, в свою очередь, определяли состав соответствующего тематического сегмента общеупотребительной речи в стране. Поэтому, несмотря на свою немногочисленность, императорские и сенатские указы, посвящённые медному переделу в Сибири, весьма важны для решения поставленного вопроса.
Наиболее употребительной в них была фраза (здесь она схематизирована, с сохранением основных элементов): «медная монета, сделанная в Сибири на наших Колывано-Воскресенских заводах» [24, т. XVI, с. 445, № 11983 - 05.12.1763 г.; т. XXI, с. 133, № 15168 - 07.06.1781 г.; 1, с. 49, № 65 -11.11.1763 г.]. Подобная формулировка, ставшая квинтэссенцией официального представления о явлении под названием «сибирская монета», включала в себя и производственную специфику, и локализацию чеканки, и, пожалуй, отношение власти к описываемому явлению с точки зрения его финансово-юридического значения. Возникнув по конкретному поводу, эта формулировка, тем не
менее, пережила время чеканки собственно сибирской монеты, поскольку не была заменена на иную в связи с прекращением этой чеканки и началом производства в Сибири на прежнем месте монеты общегосударственного образца, сохранившись в какой-то мере в виде отдельных своих элементов, которые употреблялись в указах одновременно (в промежутке времени между «сибирским» и собственно «сузунским» периодами чеканки), но разрозненно10. Новое официальное обозначение места чеканки сложилось в кон -це 1820-х гг. [25, с. 31-32]11, вероятно, в связи с началом крупных структурных преобразований с участием Кабинета и, соответственно, с необходимостью идентифицировать и точно описать все кабинетские имущества, а в именном указе оно - Сузунский монетный двор - появилось лишь однажды (см.: [26, т. V, с. 334, № 3604 - 14.04.1830 г.]) - за год до того, как на монетах сибирского чекана появилось новое буквенное обозначение места чеканки - СМ (сузунская монета).
Прочие документы высшего уровня в значительной мере повторяют формулировки верховной власти. В имперском документообороте практиковалось цитирование текста императорских указов, что исключало возможность для обширных интерпретаций заданной формы. Уточнения по сути обсуждаемого дела появлялись в официальной документации по необходимости - например, когда той или иной инстанции нужно было объяснить невозможность точного исполнения ею высшей воли вследствие объективных причин. Тогда в устоявшиеся, но абстрагированные от действительности указные формулировки вклинивались реальные термины и названия, которые, впрочем, высшая власть затем не включала в свой словарь тематического общения. Для иллюстрации сказанного можно привести указы Кабинета Е. И. В. , ведомственную переписку (в качестве адресанта) Монетного департамента Берг-Коллегии с Кабинетом и начальством Колывано-Воскресенского горного округа14, а также письма высших должностных лиц, в круг обязанностей которых входил контроль над производством монеты в Сибири: президента Берг-Коллегии И. А. Шлаттера15, статс-секретаря Екатерины II сенатора А. В. Олсуфьева16, генерал-прокурора А. А. Вяземского17
и Главного директора Департамента горных и монетных дел М. Ф. Соймонова18. Как можно заметить из рассмотренных примеров, в терминологический оборот столичных чиновников постепенно, в течение почти четверти века, входят дополнительно к первоначальным такие специфические словосочетания, как «Сузунский завод», «Нижнесузунский завод» и «Колыванский монетный передел». Нельзя утверждать, что они составили завершённую систему понятий о производстве медных денег в Сибири, поскольку императорскую власть и всю бюрократическую систему в целом подробная картина монетного производственного цикла не интересовала. Важно, что в период до 1828 г. у высшего руководства страны не сформировалось устойчивого и точного представления о том месте в Сибири, где чеканилась вначале особая, а затем и типовая государственная медная монета. Место её чеканки тогда предполагало употребление нескольких обязательных ориентиров (вместе или отдельно) -«Колывано-Воскресенские заводы», «Нижне-сузунский (или, коротко, Сузунский) завод», а также субсидиарных определений типа «колыванское (монетное дело)» и «колыван-ская (медь или монета)», в том числе и на самих монетах в виде аббревиатуры КМ. В описанной системе понятий наиболее часто встречались определения, имевшие в качестве корневого слова «Колывань»; таковых больше употреблялось в документах, в том числе официальных высшего ранга, и они являлись общими, т. е. базовыми по отношению к остальным специальным терминам и определениям.
Для полноты картины необходимо упомянуть особый случай словоупотребления по поводу монетного передела в Сибири, относящийся ко времени до официального принятия наименования «Сузунский монетный двор». Речь идёт о неожиданном появлении в документах высшего уровня «Барнаульского монетного двора» , который смущает умы современных исследователей. Тогда, в 1796 г., правительство приняло решение о перечеканке медной монеты и создало для проведения этого мероприятия особый Комитет при Высочайшем Дворе. Он просуществовал меньше года и в деле, ради которого был сформирован, не преуспел. Члены Комитета,
по роду своей основной деятельности далёкие от понимания особенностей монетного дела на землях Кабинета [28, с. 97-98], разумеется, знали об отсутствии точного - в одно слово - официального наименования места чеканки; наверняка знали они и о том, что главным городом Колыванского горного округа был Барнаул. Очевидно, оба эти обстоятельства и послужили основанием для того, чтобы, не вдаваясь во второстепенные детали при рассмотрении важного государственного вопроса, ввести для простоты общения новый термин, который был забыт сразу же после отмены начатой перечеканки в том же 1796 г. Словосочетание «Барнаульский монетный двор», таким образом, нужно признать историческим курьёзом и не использовать его для обозначения места чеканки сибирских монет.
Гораздо больший научный интерес представляет другой замечательный факт, а именно полное отсутствие выражения «монетный двор» во всех официальных и почти всех неофициальных определениях места чеканки как собственно сибирской, так и ко-лыванской монеты вплоть до упомянутого выше курьёзного случая с Барнаульским монетным двором, а если не принимать его во внимание, то и до 1828 г. - времени появления в официальном понятийно-терминологическом обиходе словосочетания «Сузун-ский монетный двор». В рассмотренных документах отчётливо просматривается игнорирование этого понятия властными структурами. Изредка в источниках того времени (не вполне официальных и составленных специалистами в медном производстве или монетном деле по своей частной инициативе) появлялось выражение «денежный двор» (например, в путевых записках горного инженера И. Германа [12, с. 261], в докладе М. Ф. Соймонова о состоянии увиденных им Колывано-Воскресенских заводов [1, с. 228, № 305]), значение которого для современников отличалось, по-видимому, от понятия «монетный двор» из официальных документов. В источниках, отнесённых нами к среднему уровню (местной администрации), подобное выражение можно обнаружить в письме начальника Колывано-Воскресен-ских заводов А. Г. Порошина князю А. В. Олсуфьеву20, а также в отчёте Канцелярии Ко-
лывано-Воскресенского горного начальства Кабинету, составленном на основе донесения управляющего Нижнесузунским заводом (А. А. Слатина?) о состоянии дел на нём . Эти послания также трудно назвать сугубо бюрократическими, так что версия о появлении необычного выражения «денежный двор» в таких «полуофициальных» документах (когда автор занимает административный пост, но пишет не безликий бюрократический отчёт, а профессиональное сообщение в свободной форме, оперируя привычными для специалиста, но не входящими в словарь высшей власти фразеологемами) находит дополнительное подтверждение. Во всех остальных, официальных документах среднего уровня использовалась «указная» терминоло-
22 тт
гия . Из чего следует непреложный вывод: изначально и довольно продолжительное время императорское правительство по некой причине не желало называть монетным двором место при Нижнесузунском медеплавильном заводе, где чеканилась монета.
Для дополнительного подтверждения этому можно взглянуть на практику применения словосочетания «монетный двор» к прочим местам чеканки монет в России того же времени: Московский монетный двор [1, с. 106, № 114 - 16.04.1765 г.], Санкт-Петербургский монетный двор [1, с. 118, № 121 - 21.09.1765 г.], Сестрорецкий монетный двор [1, с. 139, № 151 - 03.09.1769 г.], Екатеринбургский монетный двор [1, с. 216, № 275 - 23.02.1782 г.], Феодосийский монетный двор [1, с. 230, № 306 - 26.03.1786 г.]. Применявшееся в специализированном словесном обиходе выражение «денежный двор», которое в XVIII в. уже не являлось синонимичным «монетному двору» , в устах тех персон, которые его использовали, было, тем не менее, своеобразной заменой необходимому для дела, но нежелательному для власти понятию «монетный двор», именно - в пространных документах, нуждающихся в адекватных заменителях длинных фраз вроде «медного монетного передела при Нижнесузунском заводе Колыванской области».
Вопрос - почему императорское правительство и кабинетское начальство избегали называть место производства монеты в Сибири монетным двором - остаётся открытым
ввиду отсутствия твёрдых указаний на причину этого удивительного явления. Впрочем, для цели настоящего исследования ответ на него представляется сравнительно неважным. Важно то, что в период чеканки сибирской монеты и после того - общеимперской монеты со знаком КМ - отсутствовало удобное современному коллекционеру и нумизмату компактное определение места монетного производства, аналогичное всем прочим подобным местам Российской империи.
Таким образом, имеющиеся в современной специальной литературе определения (Колыванский монетный двор, Сузунский монетный двор и др.) не корректны в полной мере, поскольку не соответствуют историческим реалиям и не отражают их суть. С этой точки зрения правильным будет именовать место сибирской чеканки (по меньшей мере, до 1828 г.) только как «Нижнесузунский (медеплавильный) завод».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В данном издании, которое является первой специальной публикацией по нумизматике периода правления Екатерины Великой, санкционировавшей чеканку сибирской монеты, названная историографическая позиция отражена в названиях, которыми автор издания снабдил отобранные им документы, имевшие отношение к чеканке ко-лыванской меди - Колыванский монетный двор, -тогда как в аналитической части своей работы Георгий Михайлович уклонился от того, чтобы определённо назвать монетный двор, производивший сибирскую и общеимперскую монету в Сибири; ср.: [1, с. VII].
2 В этой публикации упоминаются и другие наименования монетного двора, хотя автор явно предпочитает им название «Колыванский» [2, с. 77].
3 Отголоски чего видны хотя бы в том же самом издании словаря Брокгауза-Ефрона (ср.: «В 1763 г. в Колывани (Томская губерния) также был устроен монетный двор... В 1830 г. устроен монетный двор в Сузуне (С.М.), около Колывани.» [4, с. 764]).
4 Например: «Канцелярия. почла за необходимо нужное построить для сего особливый завод... на реке Нижнем Сузуне.» [12, с. 245]; «Су-зунский завод. В нём. Денежный двор, загороженный стоячим тыном.» [12, с. 261]; «Сузун-ский завод стоит при речке Нижнем Сузуне. На заводе находится плавильня и монетный двор. Оба составляют общий, но раздельный двор» [13, с. 502]. Судя по приведённым цитатам, традиция называть в обиходном речевом обороте Нижнесу-зунский завод Сузунским тоже берёт начало во второй половине XVIII в.
5 Например: «Колывано-Воскресенск || Медный завод в Томской губернии с 1766 г. || КМ -
Колыванская монета. || Сузун. Зависящий от Колывани с 1830 г. || СМ - Сузунская монета» [14, с. VIII].
6 Например: Колыванский (Нижне-Сузунский) монетный двор [19, с. 196, 205]; Колыванский (Нижне-Сузунский) монетный двор [20, с. 117]; Колыванский (Сузунский) монетный двор [21, с. 100].
7 Например: Сузунский (Колыванский) монетный двор [22, с. 197]; «Сузунский (Барнаульский) монетный двор в поселке Сузун» [23, с. 454].
8 Справедливости ради следует отметить некоторое знакомство авторов как с историческими источниками, сформировавшими особую ситуацию в историографии (например: «Строительство монетного двора (в докладах того времени он именовался Барнаульским или Нижне-Сузунским, а затем за ним... закрепилось название "Колыванский") началось в 1764 г.» [2]), так и с ситуацией в историографии данной темы (например: «Для её изготовления на Алтае был построен специальный Сузунский завод (в литературе иногда называют Колыванским или Барнаульским)» [7, с. 115]).
9 Впрочем, этот третий уровень в известных документах представлен минимально, поскольку речевой контент простонародья, обитавшего при и на Нижнесузунском заводе, до нас не дошёл, а такой источник, как частный эпистолярий (вещь весьма редкая для того времени) или описание путешествий, создавался людьми, которые были некоторым образом связаны с административными структурами и формировали свой специальный вокабулярий на базисе общения с ними. Необходимо отметить, что источники этого третьего уровня в данной работе практически не использованы из-за фактического отсутствия таковых.
10 Например: «монета сибирского чекана» [24, т. XXVII, с. 208, № 20351 - 30.07.1802 г.]; «Ко-лывано-Воскресенские заводы ведомства Кабинета нашего» (как универсальный производственный комплекс) [24, т. XXII, с. 516-517, № 16312 -21.01.1786 г.].
11 Учреждение об управлении Колывано-Вос-кресенских горных заводов (16.04.1828 г.): «Су-зунская горная контора, управляющая Сузунским медеплавильным заводом и монетным двором».
12 Например, в Канцелярию Колывано-Воскре-сенского горного начальства (09.10.1765 г.): «. из новосделанной на Сузунском заводе медной сибирской монеты.» [1, с. 119, № 122]; начальнику Колыванских заводов (16.06.1781 г.): «...сделанную на Колывановоскресенских заводах сибирскую монету оставить в хождении.» [1, с. 211, № 270]. Кроме того, имеются данные из окладной книги (с распоряжениями о расходах) Кабинета за 1785 г., где посреди длинного списка расходных статей значится «содержание и распространение колывано-воскресенских заводов» [27, с. 373], тогда как доход от чеканки медной монеты на этих заводах не отмечен.
13 Например, донесение от 27.01.1765 г.: «. на Колывановоскресенские заводы для сортирования и приведения тамошней меди. в положенную для новой сибирской монеты указную пробу...» [1, с. 111, № 104]; донесение от 27.05.1773 г.: «.о производимом на Нижнесузун-
ском заводе медной сибирской шестисортной монеты переделе.», «.у передела из колыванской золотистой и серебристой меди денег.» [1, с. 167, № 185].
14 Например, распоряжение от 21.09.1765 г.: «.на Колывановоскресенские заводы для произведения там новой сибирской монеты.», «.оный Нижнесузунский завод построен и к монетному делу, и к очищению меди.», «.Колыванскому монетному делу штат ещё не сочинен» [1, с. 116118, № 121].
15 Например, донесение в Кабинет от 23.02.1765 г.: «Колыванский медный передел», «оный же передел на Колывановоскресенских заводах», «колывановоскресенская медь», «Ниж-несузунский завод, на котором передел меди производиться имеет», «передел оной меди при Ко-лыванском заводе» [1, с. 105-106, № 113].
16 Например, А. А. Вяземскому от 23.02.1782 г.: «.несколько новых Колыванского тиснения медных пятикопеечников.» [1, с. 216, № 275].
17 Например, А. В. Олсуфьеву от 18.06.1782 г.: «.в Колыванской области тиснение и прочей мелкой медной монеты» [1, с. 216, № 276].
18 Например, в докладе на имя императрицы от 17.11.1785 г.: «И вследствие сего именного Вашего И. В. о сём указа, состоявшегося 7 числа Ноября 1763 года, устроен для выплавки и очистки меди Сузунский завод и при нём денежный двор.» [1, с. 228, № 305].
19 «.На. монетных дворах Екатеринбургском и Аннинском, да на Барнаульском ведомства Кабинета Ея Императорского Величества.» [1, с. 313, № 412, с. 323, № 427].
20 «.А при оном <Нижнесузунском> заводе к тому денежному делу. на особом месте учреждён нарочно двор. И ныне же. всё оное дело намерен устроить на вышепомянутом. денежном дворе.» [1, с. 112, № 119 - 03.07.1765 г.].
21 «.При Нижнесузунском заводе. а особливо в денежном дворе.» [1, с. 197, № 250, приложение - 07.10.1776 г.]; «.и, выпланировав место по надлежащему, для денежного двора на пристойное расстояние обнести тыном.» [1, с. 202].
22 Например, из рапорта Екатеринбургской монетной экспедиции в Сенат (04.12.1763 г.): «.при оном Колывановоскресенском переделе медной монеты.» [1, с. 55, № 70], «.при новоуч-режденном в Колывановоскресенском заводе тиснении медной монеты.» [1, с. 56, № 70]; из рапорта Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства в Кабинет (16.11.1764 г.): «В делаемой на Нижнесузунском заводе монете.» [1, с. 102-103, № 110]; из рапорта Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства в Кабинет (02.09.1766 г.): «О вступлении при Нижнесузунском заводе. в передел меди. в деньги.» [1, с. 129, № 130]; из рапорта Канцелярии Главного правления сибирских, казанских и оренбургских заводов в Сенат (14.07.1780 г.): «.колыванской монеты копеечные штемпеля.», «.медной колыванской десятикопеечной монеты.» [1, с. 210, № 264].
23 При внешней аналогичности понятий «денежный двор» и «монетный двор», особенно в применении к истории денежного производства
в России до петровской реформы, они различаются, как минимум, семантически. Использование понятия «денежный двор» во второй половине XVIII в. могло быть либо нарочитым анахронизмом , либо оборотом из просторечья . В качестве этого последнего оно и встречается в «полуофициальном» документообороте того времени, где служило заменителем табуированного для Сибири понятия «монетный двор».
ЛИТЕРАТУРА
1. Великий князь Георгий Михайлович. Монеты царствования императрицы Екатерины II. Т. I: Документы для истории монетного дела царствования императрицы Екатерины II. -СПб. : Типография А. Бенке, 1894. - XIV, 362 с.
2. Львов М. А. Первые шаги Колыванского монетного двора // Советский коллекционер. -1966. - № 4. - С. 76-80.
3. Малеин А. И. Сибирская монета // Энциклопедический словарь / Издатели Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. - Т. XXIX А. - СПб. : Типография Акционерного общества «Издательское дело», 1900. - С. 741.
4. Мурашкинцев А. А. Монетные дворы // Энциклопедический словарь / Издатели Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. - Т. XIX А. - СПб. : Типолитография И. А. Ефрона, 1896. - С. 763-765.
5. Уздеников В. В. Объём чеканки российских монет на отечественных и зарубежных монетных дворах. 1700-1917. - М. : Нумизматика, 1995. - 170 с.
6. Мельникова А. С., Уздеников В. В., Шикано-ва И. С. Деньги в России. История русского денежного хозяйства с древнейших времен до 1917 г. - М. : Стрелец, 2000. - 224 с.
7. Кожевникова В. В. Сибирская монета в нумизматической коллекции Алтайского государственного краеведческого музея // Краеведческие записки. - Вып. 4. - Барнаул, 2001. - С. 112-118.
8. Масленниковский С. И. Сузунский монетный двор. - Барнаул, 2006. - 68 с.
9. Мещеряков В. Н. Два эпизода из истории чеканки медной монеты на Сузунском монетном дворе в XVIII в. // Нумизматика. - 2007. -№ 15. - С. 14-18.
10. Семёнов В. С. Монетное дело Российской империи. - СПб. : Конрос-Информ, 2010. -184 с.
11. Ведерников В. В. Сузунская медь и монета в 1766-1848 гг. // Гуманитарные науки в Сибири. - 2015. - Т. 22. - № 1. - С. 88-93.
12. Герман И. Сочинения о сибирских рудниках и заводах. Ч. I. - СПб. : Императорская Академия наук, 1797. - VIII, 294 с.
13. Фальк И. П. Записки путешествия : пер. с нем. // Полное собрание учёных путешествий по
России, издаваемое Императорской Академией наук. Т. 6. - СПб. : Императорская Академия наук, 1824. - 446 с.
14. Шодуар С. де. Обозрение русских денег и иностранных монет, употреблявшихся в России с древнейших времен : пер. с фр. - Ч. II. -СПб., 1841. - XII, 320 с.
15. Шторх П. А. Материалы для истории государственных денежных знаков в России с 1653 по 1840 год // Журнал Министерства народного просвещения. - 1868. - Ч. CXXXVII. - С. 772847.
16. Кашкаров М. А. Денежное обращение в России. Т. I. - СПб. : Государственная типография, 1898. - XVI, 226 с.
17. Ильин А., Толстой И. Русские монеты, чеканенные с 1725 по 1801 г. - СПб. : Типография А. Бенке, 1910. - XII, 130 с.
18. Карпенко З. Г. Промышленные города и поселки Западной Сибири в XVIII в. // Сибирь XVII-XVIII вв. / отв. ред. В. И. Шунков. - Новосибирск : Изд-во Сибирского отделения АН СССР, 1962. - С. 186-206.
19. Спасский И. Г. Русская монетная система. Ис-торико-нумизматический очерк. - Л. : Аврора, 1970. - 256 с.
20. Зварич В. В. Нумизматический словарь. -Львов : Вища школа, 1980. - 160 с.
21. Адрианов Я. Медные монеты Российской империи 1700-1917 годов : каталог. - Пермь : Звезда, 2008. - 169 с.
22. ЮхтА. И. Русские деньги от Петра Великого до Александра I. - М. : Финансы и статистика, 1994. - 336 с.
23. Уздеников В. В. Монеты России 1700-1917. -М. : Интерпресс, 2004. - 498 с.
24. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. - СПб. : Типография II Отделения собственной его императорского величества Канцелярии, 1830.
25. Сборник указов по монетному и медальному делу в России, помещённых в Полном собрании законов с 1649 по 1881 г. / сост. М. Дем-мени. - Вып. III. - СПб. : Типолитография А. М. Вольфа, 1887. - 127 с.
26. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. - СПб. : Типография II Отделения собственной его императорского величества Канцелярии, 1831-1884.
27. Варыпаев П. И. Кабинет при императрице Екатерине II // 200-летие Кабинета Его Императорского Величества. 1704-1904. Историческое исследование. - СПб. : Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1911. - С. 351-407.
28. Шунин А. А. «.Чтобы в пуде составляло денег более шестнадцати рублей». Проекты повышения достоинства медной монеты в России (конец XVIII - начало XIX в.) // Нижегородский музей. - 2004. - № 1-2. - С. 95-104.
Информация о статье Article info
Дата поступления Received
9 августа 2017 г. August 9, 2017
Дата принятия в печать 30 октября 2017 г.
Сведения об авторе
Серов Вадим Валентинович - д-р ист. наук, доцент, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Алтайского института экономики - филиала Санкт-Петербургского университета технологий управления и экономики (Барнаул, Россия)
Адрес для корреспонденции: 656011, Россия, Барнаул, пр. Ленина, 106е
E-mail: [email protected] Для цитирования
Серов В. В. От Колывани до Сузуна: историко-географическая идентификация монетного производства в Сибири // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 4 (16). С. 30-37. DOI: 10.25513/23121300.2017.4.30-37.
Accepted October 30, 2017
About the author
Serov Vadim Valentinovich - Doctor of Historical sciences, Associate Professor, Professor at the Civil Law Department of the Altay Institute of Economics by the Saint Petersburg University of Management Technologies and Economics (Barnaul, Russia)
Postal address: 106e, Lenina pr., Barnaul, 656011, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Serov V. V. From Kolyvan' to Suzun: Historical and Geographical Identification of the "Siberian Coins" Production. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 4 (16), pp. 30-37. DOI: 10.25513/2312-1300.2017.4.3037 (in Russian).
