От грамматической теории детерминации к когеренции дискурса Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ФИЛОЛОГИЯ

УДК 81'42; 801.7

ОТ ГРАММАТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ДЕТЕРМИНАЦИИ К КОГЕРЕНЦИИ ДИСКУРСА

© В.А. Бурцев

Проблема когеренции дискурса рассматривается как центральная для анализа дискурса. Показывается, что в одном из своих ракурсов она имеет источником грамматическую теорию детерминации и что формулирование этой теории послужило импульсом для определения специфического предмета исследования дискурса в терминах интердискурса, преконструкта и эффекта опоры.

Ключевые слова: преконструкт; эффект опоры; интердискурс; когерентность дискурса.

ВВЕДЕНИЕ

Понятие контекста является центральным в некоторых ведущих направлениях анализа дискурса. В частности, им, как важнейшим концептуальным понятием, оперируют критический анализ дискурса и коммуникативная лингвистика, особенно то ее направление, которое задействует интеракци-онную модель коммуникации [1]. Достаточно сказать, что критический анализ дискурса определяет термин «дискурс» как «текст в контексте» [2]. Выдвижение контекста на концептуальный уровень анализа дискурса обусловлено обращением к проблеме связности текста, а в свете этой проблемы поднимаются вопросы и его связи с внешним для него окружением. Как показано в работе М.Л. Макарова [1, с. 147], и когезию, и коге-ренцию текста достаточно трудно интерпретировать как чисто грамматические категории и использовать в анализе исключительно речевой контекст. Поэтому генеральный подход к дискурсу с позиций критического анализа дискурса и коммуникативной лингвистики состоит в том, чтобы соотнести типы связности текста «с социально-культурными и когнитивными процессами» [1, с. 147], т. е., помимо собственно речевого контекста, определять и другие типы контексту-альности, которые, таким образом, представляются как чрезвычайно важные для исследования коммуникации.

В нашей работе также затрагивается проблема когеренции дискурса. Мы бы хотели показать, что в одном из своих ракурсов она имеет источником грамматическую теорию детерминации и что формулирование этой теории стало импульсом для определения специфического предмета исследования дискурса в терминах интердискурса, прекон-структа, эффекта опоры, относительной автономии языка как базы дискурсных процессов. В свете сказанного мы рассмотрим грамматическую теорию детерминации, предложенную представителем французской школы анализа дискурса П. Анри в статье под названием «Относительные конструкции как связующие элементы дискурса» [3]. Кроме того, будут привлечены исследования другого представителя французской школы, М. Пеше. Его работы считаются основополагающими для выработки дисциплины «анализ дискурса» [4].

Обычно ссылки на указанную статью П. Анри даются лишь в связи с указанием на те грамматические формы, которые содержат преконструкт. С нашей точки зрения, смысл сделанных П. Анри наблюдений состоит в том, чтобы показать взаимосвязь между элементами высказывания и тем, что в дальнейшем во французской школе анализа дискурса получило развитие в терминах интердискурса и интрадискурса. Из анализа функционирования придаточных относительных в определительном значении выводится понятие преконструкта. По нашему мнению, оно

является производным операциональным понятием, необходимым для объяснения фактов, иллюстрирующих «примат интердискурсно-сти» в качестве специфического подхода к анализу языковых выражений [4, с. 29].

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Преконструкт как форма языка и как факт дискурса. Рассмотрим высказывание из материала П. Анри:

1. Жан, дурак, разбил вазу.

Оно может иметь две разные интерпретации - аппозитивную и определительную:

(1) Аппозитивная: Жан дурак, потому что разбил вазу.

(2) Определительная: Жан дурак (Жан тот, который дурак) разбил вазу.

Существуют, как показывает П. Анри, два способа объяснения двойной интерпретации. Первый связан с позицией порождающей грамматики, которая, по мнению П. Анри, пытается усматривать здесь два разных способа деривации поверхностных структур; им, следовательно, должны соответствовать две разные глубинные синтаксические структуры. Однако П. Анри, опираясь на результаты некоторых работ по генеративной грамматике, полагает, что на самом деле относительным придаточным определительным и аппозитивным с точки зрения языка соответствует одна структура, т. к. она порождается, в сущности, только сочинительной трансформацией [3, с. 173-175]. Вывод П. Анри: относительные придаточные «с синтаксической точки зрения нельзя дифференцировать. Различаются они только с точки зрения дискурса» [3, с. 182].

Второй подход основан на учете референциальных свойств антецедента и является продолжением логико-грамматической концепции «Грамматики Пор-Рояля». П. Анри цитирует следующее определение «Грамматики Пор-Рояля»: «Между вещами, или субстанциями, и способами бытия вещей, или акциденциями, имеется следующее различие: субстанции могут существовать сами по себе, в то время как акциденции существуют только в субстанциях» [3, с. 160]. Из этих соображений следует, что референциально зависимое употребление дурак в (1) и референциально автономное в (2) являются результатом употребления двух разных имен-

ных единиц. Именно такой способ интерпретации выбирает Ж.-К. Мильнер, концепцию которого П. Анри подробно разбирает [3, с. 167-169].

По мнению П. Анри, «те свойства, которые Мильнер приписывает «необычным» существительным (дурак в выражении (2). -В. Б.), не присущи этим единицам изначально, а являются скорее свойствами контекста, и тем самым встает вопрос о расщеплении так называемых качественных существительных» [3, с. 168] при их употреблении.

Сам П. Анри предлагает рассматривать эффекты двойной интерпретации придаточных относительных именно сквозь призму употребления. Он показывает, что в действительности определительное или аппозитивное значения принадлежат не придаточному самому по себе, а являются свойствами контекста, поэтому «мы можем говорить только об определительном или аппозитивном функционировании придаточного относительного» [3, с. 181].

П. Анри, опираясь на понятие контекста, имеет в виду прежде всего условия взаимного соответствия главного и придаточного предложений. В их число включены два фактора: синтаксический, основанный на относительной автономии языковых единиц, и семантический, связанный с дискурсными формациями как тем, что обусловливает «способность единиц выступать в качестве замены данной единицы в данной ситуации и с данной позиции» [3, с. 169]. В целом новое формулирование теории детерминации,

предложенное П. Анри, заключается в учете обоих этих факторов, поскольку при детерминации они всегда действуют совместно, так что вне контекста высказывания, априори, отделить действие одного фактора от действия другого невозможно. На этом формулируется определение относительной автономии языка, которое, как мы сказали выше, служит одним из исходных понятий теории дискурса французской школы. «Автономия относительна, так как при производстве и интерпретации того, что мы назовем дискурсными последовательностями (курсив П. Анри. - В. Б.), т. е. «конкретных» дискурсов, невозможно a priori определить границу между тем, что свидетельствует об относительной языковой автономии, и тем, как эти «конкретные» дискурсы зависят от дискурс-

ных формаций» [3, с. 177-178]. В примечаниях к своей работе П. Анри пишет: «В принципе, граница между языком и дискурсом в каждом «конкретном» дискурсном процессе каждый раз должна определяться заново. Между тем на практике относительно этой границы должна строиться некоторая гипотеза, для того чтобы начинать с синтаксического анализа, лишь потом переходя к анализу дискурса» [3. с. 183].

Рассмотрим действие отмеченных выше факторов на следующем примере:

2. Тот, кто открыл эллиптическую форму планетарных орбит, умер в нищете.

Как показал М. Пеше, анализируя данный пример [5], в этом, как и во многих других, случае предложение может допускать объяснительную интерпретацию, несмотря на то, что смысловые отношения между компонентами сложного предложения совершенно независимы от реальных отношений между обозначаемыми ситуациями. Так, нельзя вполне определенно сказать, существует ли необходимая связь между астрономическим фактом открытия формы планетарных орбит и материальными условиями существования ученого. Тем не менее, если возможно указать на существование данной связи, исходя из дискурса, следовательно, возможно рассматривать условия производства высказывания как с точки зрения относительной автономии языка, так и с точки зрения дискурса. Иначе говоря, вопрос состоит в том, чтобы выяснить, какой из указанных выше факторов действует при производстве данного высказывания.

В работе П. Анри, как нам представляется, содержится несколько идей, которые можно положить в основу процедур анализа дискурса с точки зрения учета взаимодействия синтаксического и семантического факторов. Прежде всего это идея взаимного соответствия главного и придаточного предложений как контекстуальный фон выявления типа соответствия придаточного либо актуальному, либо внешнему дискурсу. Чтобы определить отношение придаточного к дискурсу, формулируются парафразы придаточного и принимается в расчет тип соотношения парафразы и главного предложения. Придаточное может соотноситься с главным по типу внутреннего соотношения и по типу внешнего соотношения. Внутреннее соотно-

шение характеризует случаи соотнесения дискурсной последовательности с самой собой, внешнее - с другим дискурсом. Говоря иначе, если между главным и придаточным предложением устанавливаются смысловые отношения внутри самого высказывания, то мы можем говорить об отношениях импликации между частями сложного предложения. Если между главным и придаточным устанавливаются такие отношения, когда связь главного и придаточного определяется как заимствование (в форме придаточного) высказывания из другого дискурса, то можно говорить об отношениях эквиваленции. Так как отношения эквиваленции могут связывать в единое целое как изотопные, так и неизотопные ситуации, то они являются синкретичными.

В теории П. Анри для обозначения внутреннего и внешнего соотношения используются понятия насыщенной и ненасыщенной формулировки. «Формулировка (мы намеренно употребляем этот расплывчатый термин, чтобы показать, что эти «единицы» дискурсной парафразы не обязательно совпадают с теми единицами, которые выделяются на основе относительной автономии языка) называется насыщенной, если ее можно соотнести с другой формулировкой в другой дискурсной последовательности, где она связана с такими же насыщенными формулировками, или внутри той же дискурсной последовательности» [3, с. 179].

Вслед за П. Анри понятие насыщенной формулировки использовал также и М. Пеше, обозначая им синтаксические структуры, в отношении которых можно говорить о реализации отношений эквивалентности и импликации. Будем считать, что формулировка считается насыщенной, если между элементами синтаксической структуры устанавливаются любые отношения импликации; ненасыщенная формулировка свойственна для единиц с отношениями эквивалентности.

Возможные парафразы примера (2) могут быть построены с учетом референтного значения, которое свойственно придаточному. В данном случае это значение идентификации.

(2.а) Кеплер, который первым открыл эллиптическую форму планетарных орбит, умер в нищете.

(2. б) Этот, о котором мне сказали, что он первым открыл эллиптическую форму планетарных орбит, умер в нищете. (Примеры парафраз М. Пеше: [5, с. 244-245]).

Первое решение в связи с данными парафразами может быть следующим. Придаточное функционирует в определительном значении и служит средством связи между утверждением говорящего, которое выражается главной частью, и утверждением, которое говорящий не делал, а заимствовал его из другого дискурса, из другого акта высказывания. Придаточное в таком случае является связующим элементом между актуальным дискурсом говорящего и дискурсом, который оказывается внешним для дискурса говорящего. Именно в этой функции придаточное указанного типа рассматривается П. Анри как преконструкт, «как субъективный эффект предшествования, имплицитно признанного» [3, с. 181].

Приведем более показательный пример преконструкта в высказывании:

3. Тот, кто спас мир, умерев на кресте, никогда не существовал [5, с. 239].

Здесь в главном предложении отрицается существование того, кто признан существующим в придаточном. Этот пример использует М. Пеше, чтобы проиллюстрировать следующий тезис Г. Фреге: «Когда высказывается какое-то утверждение, всегда предполагается без слов, что имена собственные, фигурирующие в этом утверждении, будь то простые или сложные, имеют определенный денотат» [5, с. 239]. Денотат сложного собственного имени «Кто спас мир, умерев на кресте» - Иисус Христос. В свете тезиса Г. Фреге данное высказывание отнюдь не представляется как лишенное смысла или абсурдное. М. Пеше полагает, что лучше считать, что в этом высказывании «имеется разделение, дистанция или расхождение между тем, что мыслится раньше, где-то в другом месте или независимо, и тем, что содержится в общем утверждении высказывания» [5, с. 239].

Выражение «Кто спас мир, умерев на кресте» - преконструкт, обозначение того, что является отсылкой к информации, которую говорящий не утверждает, не высказывает, а заимствует из другого дискурса, внешнего по отношению к действительному высказыванию.

Если в связи с примером (3) использовать трансформации придаточного, основанные на изменении лексических и грамматических форм компонентов придаточного, то ими, по свидетельству М. Пеше, могут быть следующие парафразы:

(3.а) Тот, кто откроет ...

(3.б) Тот, кто открыл бы...

(3.в) Тот, кто допускает...

Тогда в (3а)-(3в) возможно установление импликативной связи между главным и придаточным предложением, вопреки конструкции как таковой, представлявшей в (3) иллюстрацию действия исключительно синтаксического фактора, который не позволял интерпретировать придаточное как аппозитивное. Таким образом, для (3а)-(3в) можно привлечь интерпретацию:

Если кто-то откроет эллиптическую форму планетарных орбит, то он умрет в нищете.

В этом случае для объяснения (3) необходимо привлечь семантический фактор, или данные дискурса, которые позволят интерпретировать нищету как расплату за гениальность, «выкуп за знание, воспринимаемое как нарушение» [5, с. 238].

Определяя высказывание как такое, в котором дискурсная последовательность соотносится с другой последовательностью по типу внутреннего соотношения, мы тем самым устанавливаем связь придаточного не с внешним дискурсом, а с ним самим, с актуальным дискурсом.

Эффект опоры. М. Пеше, развивая теорию П. Анри, считает нужным для случаев внутреннего соотношения ввести термин «эффект опоры» [5, с. 247]. В другом месте М. Пеше называет эффект опоры «стыковкой высказываний» [5, с. 248]. Понятие эффекта опоры привлекается М. Пеше как обозначение еще одного, наряду с преконструктом, механизма интердискурса. Эффект опоры «выступает как опора мысли, содержащейся в другом предложении, посредством отношения импликации между двумя свойствами, а и в, отношения, которое мы выразили формулой «то, что есть а, есть Р»... Именно оно осуществляет стыковку (articulation) (курсив М. Пеше. - В. Б.) между составляющими его предложениями» [5, с. 247].

По нашему мнению, в высказываниях с эффектом опоры связь между сказанным и

интердискурсом определяется позицией, которую неизбежно должен занять субъект акта высказывания по отношению к другим участникам коммуникации и к действительности. Последняя может быть представлена в виде языковых форм-преконструктов. М. Пеше пишет, что стыковка - это то, что «определяет господство формы-субъекта» [5, с. 268]. Иначе говоря, дискурсный процесс при стыковке состоит в том, чтобы облечь говорящего в ту или иную субъектную форму («форму-субъект»), благодаря которой выражается отношение к смыслу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сказанное дает повод сделать следующий вывод. Когерентность дискурса обусловливается языковыми формами преконст-руктов и стыковки высказываний, связывающих актуальный дискурс с интердискурсом. Когерентность дискурса может быть проявлена в языковых формах. Поэтому об особенностях конкретного дискурса можно сделать выводы, опираясь на дискурсный процесс, в котором одновременно участвуют и языковые факторы, и дискурсивные (см. например, [6]). Преконструкт и стыковка определяют субъект акта высказывания как форму-субъект, подчиненную интердсикур-су. Здесь следует отметить, что М. Пеше для описания способов подчинения субъекта вводит понятия «забвение 1» и «забвение 2».

В работе, которая готовится к печати, мы пытаемся выявить особенности русского религиозного дискурса в свете изложенной концепции на материале высказываний с предикатами необходимости. По нашему мнению, большая часть таких высказываний, если исходить из выделенных в них форм преконструктов и стыковки, носит в русском религиозном дискурсе не нормативный, а персональный характер. Это дает повод утверждать, что «необходимость» в религиозном дискурсе предполагает от говорящего и слушающего принятие позиции, т. е. обязательное представление другого участника

коммуникации в той субъектной форме, которая детерминируется формой интердискурса. Поэтому мы не считаем, что в религиозном дискурсе отражается снижение аген-тивности участников общения, по крайней мере для тех участков религиозного дискурса, где высказываются утверждения об актуальном положении дел.

1. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М., 2GG3. С. 38-4G.

2. Карасик В.И. Реф. кн.: Водак Р. Нарушение дискурса I Wodak R. Disorders of discourse. L.; N. Y., 199б. 2GG p. II Языкознание. Реферативный журнал. 2GG4. № 1. С. 18.

3. Анри П. Относительные конструкции как связующие элементы дискурса II Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса I общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М., 1999. С. 158-183.

4. Серио П. Как читают тексты во Франции II Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса I общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М., 1999. С. 34.

5. Пеше М. Прописные истины. Лингвистика, семантика, философия II Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса I общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М., 1999. С. 23б.

6. Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализа-ций II Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса I общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М., 1999. С. 337-383.

Поступила в редакцию 6.10.2009 г.

Burtsev V.A. From grammatical theory of determination to the coherence of discourse. The problem of discourse coherence is regarded as the central one for the discourse analysis. It is shown that one of its dimensions is rooted in the grammatical theory of determination and that formulating this theory served as an impulse for defining a specific subject of discourse investigation in terms of interdiscourse, preconstruct and effect of rest.

Key words: preconstruct; effect of rest; interdiscourse; coherence of discourse.