От экологии города к экологии человека Текст научной статьи по специальности «Прочие социальные науки»

УДК 130.2 : 574 : 911.375 : 111.32 : 502

Е. Н. Устюгова От экологии города к экологии человека*

В статье анализируются перспективы развития городов. Показывается, что сегодня на первое место выдвигаются задачи экологии человека, на которые начинают работать и экология природы, и экология культуры. Экология природы, истории, культуры человека - не разрозненные отрасли спонтанной урбанистики, а грани единой, теоретически и практически продуманной концепции развития городов. Делается вывод, что такой подход способствует становлению нового образа города «ради человека» и нового образа повседневности; при этом именно эстетика непосредственно гармонизирует взаимодействие города, природы и человека.

The paper deals with city development perspectives, the author arguing that problems of human ecology are becoming of utmost importance, embracing both natural and cultural ecology. Ecology of nature, history, culture, and a human being are facets of the integral, theoretically and practically thought over concept of city development rather than separate branches of spontaneous urbanistics. The author comes to the conclusion that the said approach brings to life a new image of a city «for people», as well as a new one of everyday life, thus, aesthetics harmonizing the interaction of a city, the nature and human beings.

Ключевые слова: экология, эстетика, культура, человек, природа, история, город, среда, дизайн, ландшафт, архитектура, идентичность.

Key words: ecology, atsthetics, culture, human being, nature, history, city, environment, design, landscape, architecture, identity.

Город - это особый тип Бытия, судить о котором можно только системно, учитывая взаимозависимость всех аспектов его существования. Хотя города возникали, прежде всего, исходя из политических, религиозных, экономических потребностей общества, их существование и развитие были неразрывно связаны с жизнью населяющих их людей. В зависимости от этого складывались и отношения «человек -город» и «город - человек». Само географическое расположение городских поселений оказывалось неслучайным, они располагались обычно у реки или моря, или у подножия горы, что было продиктовано, прежде всего, потребностями жизнеобеспечения, а также необходимостью военной защиты. Вместе с тем, будучи искусственным

© Устюгова Е. Н., 2013

* Статья опубликована при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 12-03-00533 «Роль экологической эстетики в сохранении ценностей культуры».

образованием, город отделял жизнь человека от естественной природной среды, что в конечном счете приводило к их противостоянию (город начинал восприниматься как защита от стихийных сил природы - наводнений, селевых потоков с гор, иногда даже вулканических извержений). Но строителям города была присуща вера, что город -это защита от хаоса, что он находится под божественным покровительством. Нередко городам давали имена святых, в честь которых возводились храмы, что также вселяло веру в то, что это место сакрально и охраняемо силами более мощными, чем природные стихии. Горожане терпели урон от наводнений, но не уходили с этих мест. Более того, противоборство города и стихии входило в городскую мифологию и становилось одним из ценимых культурных смыслов в восприятии истории города. Впоследствии и акватория, и расположение города на определенном рельефе местности начинают восприниматься как доминанты, создающие неповторимый образ каждого города. Связь с местной природой проявлялась также практически - в материалах, из которых возводились города, и в применявшихся строительных технологиях. Укоренившиеся в практике градостроения материалы и технологии становились впоследствии характерной чертой облика городов и вписывались в культурно-историческую память, как ереванский розовый туф, серо-бежевый парижский известняк или цветная штукатурка петербургских домов. Так складывается ландшафт города, который «представляет собой наложение <...> собственно природного ландшафта, то есть тех или иных форм рельефа, покрытых растительностью, и культурного ландшафта, то есть совокупности свидетельств деятельности человека в этом ландшафте» [2, с. 137].

В дальнейшем, в эпоху индустриального развития городов, появились новые универсальные материалы и технологии, применение которых нивелировало облик городских строений. Так, с появлением железобетонных конструкций в разных городах мира стали разрастаться целые районы похожих панельных домов, что в наше время расценивается как одна их больных проблем городского развития. Сейчас повсеместно разрабатываются технологии их преобразования, с приданием фасадам разнообразия за счет цветности, изменения плоскостного вида при помощи различных пластических архитектурных аксессуаров, а также за счет наделения этих районов разнообразными, а не только жилищными, функциями.

Голландская школа - одна из ведущих в настоящее время национальных архитектурно-ландшафтных школ. Специфические географические условия в этой стране (территория, на которой она

расположена, ниже уровня моря) и небольшие площади, пригодные для роста городов, заставили искать оптимальные решения в новом строительстве. Одним из таких подходов стало создание искусственных рельефов с использованием технологии намывных территорий, приподнятых над естественным рельефом, а также строительство городских объектов над водой на сваях, расширяющее пространство города за счет акватории. Это делает ландшафты более разнообразными по высотности и придает приподнятым над землей и водой зданиям воздушность и легкость. Так ландшафт включается в городскую среду как искусственное образование, причем эстетический фактор играет большую роль в его визуальном оформлении, создавая новую гармонию естественного и искусственного. Архитекторы не стремятся к доминированию над природой, а стараются вписать в нее строения таким образом, чтобы человек повседневно чувствовал свою тесную связь с природой (как например, в голландских домах-кораблях, где из каждого окна открывается водное пространство. Так отступает образ природы как стихии и хаоса и городской ландшафт становится произведением творческого диалога культуры и природы.

В настоящее время проблема гармонизации человека, природы и города становится одной из центральных в стратегиях современной урбанистики. Решение проблем возрождения национальной, местной идентичности градостроения через сближение человека и природы посредством архитектуры осуществляется через внедрение региональных подходов: «Пейзаж очень трудно перенести с места на место, и в его подлинности мы пока не сомневаемся» [7, с. 4].

Эта тенденция, ставшая своего рода современной идеологией развития городов, особенно ярко проявляется в современной архитектуре североевропейских стран. Поиски современных архитекторов и средовых дизайнеров ведутся в направлении природной и национальной контекстуальности - «архитектура Севера, по крайней мере в том, что касается материалов и технологий строительства, <...> дружественна социуму и природе. Она не стремится к показному богатству и скорее кажется декларативно бедной, простой, привязанной в конкретному озеру или кварталу, чем успешной, напыщенной и нечувствительной к окружающему пространству» [7, с. 5].

Вопреки еще весьма авторитетной сегодня точке зрения, что современная архитектура наднациональна, финские архитекторы, например, считают, что надо следовать таким местным традициям, как практичность и прагматизм, чувство укорененности в среде. Они предлагают такие решения, как: использование экологичных материалов и местных технологий, привилегия малых архитектурных

форм, органично входящих в природную среду, приемы так называемой «архитектурной бионики», т. е. организации архитектурного пространства с учетом принципов формообразования живой природы.

В стратегии развития городской архитектуры Голландии также заложены принципы комфорта и прагматики. Каждый осуществляемый проект предваряет глубокое концептуальное исследование, опирающееся на особенности природного ландшафта и климатических условий и на их преобразование для получения новых возможностей городского развития (например, строительство многокилометровых дамб, использование энергии воды, ветра, солнца и экологически безопасных материалов, а также такие новации преобразования ландшафтного рельефа, как насыпные острова, так называемая «плавучая архитектура» и целые кварталы, размещенные на сваях среди воды).

Существуют интересные подходы и к планировке городов. В Голландии, например, вокруг крупных городов разрастается целая сеть небольших городов-спутников, в которых преобладают невысокие, горизонтально расположенные дома сельского типа, позволяющие включать сад в границы каждого домового участка. Плотно застроенные и малофункциональные «спальные районы», которых много во всех странах, предлагается делить на небольшие микрообразования, внутри которых размещать всё необходимое для жизни и отдыха (спортивные площадки, культурные центры, библиотеки), окольцовывать их парками, а в самих зданиях использовать такой элемент архитектуры, как открытые озелененные террасы, сады и даже огородные парники на крышах. Все эти проекты направлены не просто на увеличение площадей озеленения, но, прежде всего, на то, чтобы благодаря близкому контакту с природой житель города оказывался бы в более соразмерной ему и психологически дружественной естественной среде. При таком походе меняется облик и структура городской среды, она становится маломасштабной, уютной, домашней. Таким образом, нивелируя напряжение между отдельным человеком и мегаполисом, можно одновременно решать и гуманитарные, и социальные проблемы городов.

Вместе с тем, с тех пор как сформировалось устойчивое пространство искусственной городской среды, начался процесс культивирования противопоставления образа жизни человека в городе и среди природы. Природа стала заключаться в зоны садов и парков, относительно обособленных от городской жизнедеятельности. Природа, представленная таким образом, была не столько органичной частью городской среды, сколько относительно самостоятельным

произведением садово-паркового искусства. Постепенно сложилось представление, возобладавшее в эпоху романтизма, о том, что в городе человек утрачивает свойственные его натуре свободу, естественность, чувствительность, его жизнь все больше становится подчиненной функциям, ритмам, порядку города. Город начинает противопоставляться Природе как таковой и природе Человека.

Эпоха индустриализма выдвинула принцип техногенного превосходства и несоразмерности частного коллективному, подавляя интимную человеческую среду жизни. В 70-е гг. XX столетия появилось немало футурологических проектов, предлагавших возведение над городом гигантских куполов, строительство несоразмерных с человеком небоскребов, создание протяженных подземных зон, призванных защитить человека от неблагоприятных климатических условий. Все аспекты жизни горожанина - бытовые, транспортные, информационные, досуговые - оказываются при этом включенными в систему общегородского порядка и управления. Даже сфера отдыха и культуры все больше зависит от запросов массового потребления - организация массовых праздников, реклама, СМИ. В России, например, популярно строительство мегацентров торгово-развлекательного назначения, в которых люди проводят время с утра до вечера в полной изоляции от окружающей среды, пассивно потребляя торговые и развлекательные услуги. В городах возникает целая индустрия развлечений, ориентированная на массовое общество, а не на традиции культурной истории данного города. Зрелищная ориентация атрофирует такое базовое качество эстетического сознания, как самодеятельность, перекрестное взаимодействие эмоционального и духовного опыта. Подобного рода суперурбанизация, агрессивная или безразличная к природе и к личности, подавляет присущую человеку как части природы тягу к гармонии и красоте, к ее нравственному и эстетически-творческому восприятию и, в конечном счете, усиливает ощущение отчужденности человека от мира, делает его функционально и эмоционально зависимым от искушений мегаполиса, стимулирующего жажду потребления. Город, став техногенным организмом, начинает разрушать самого себя, загрязняя среду жизни человека химически, рекламой, избыточными потребительскими предложениями. Такой образ города, скорее, пугает, чем привлекает красотой.

Итак, между городом, природой и человеком складывается сложная система отношений, в которых до последнего времени определяющим фактором был сам город, создававший контексты самосознания человека, его отношения к природе, восприятия хронотопа города, его эстетического образа и поведения в нем.

Сторонники инвайроментальной эстетики полагают, что в восприятии ландшафта города участвует весь спектр чувственной рецепции человека, не только визуальной, но и аудической и тактильной. Тем не менее, нельзя не видеть, что направляет чувственное восприятие все же культурно-смысловой контекст, который активизирует разные аспекты рецепции города как целого, в частности, его пространственного, эстетического образа.

Эта закономерность восприятия действует на протяжении всей истории развития городов. Изначально преобладали практическая и сакральная мотивации восприятия города как целого. Лишь с эпохи Ренессанса возникает визуальный образ города вообще в природном обрамлении, который предстает в театрализованном виде на ренессансных картинах. С этого времени можно говорить о начале эстетического восприятия городского ландшафта, о культурном образе города. Эстетическое видение городского образа, именно визуального, преобладало вплоть до XIX в. Начиная с этого времени восприятие города изменилось, и тому было две главные причины. Во-первых, эпоха Романтизма противопоставила упорядоченной, скученной жизни города, погруженной в практические и бытовые заботы, поэтический образ вольной и динамичной, одушевленной природы, с которой каждая индивидуальность может найти свой собственный язык интимного лирического общения. Во-вторых, в этом столетии, неслучайно названном Александром Блоком «железным веком», действительно город стал превращаться в промышленную машину, с одной стороны, и с другой - в разночинно-буржуазное, ориентированное на быт и развлечения публичное пространство.

Г. Каганов неслучайно ссылается на мысль Павла Флоренского о том, что «пространствопонимание есть жизнепонимание», выявляя, как в середине XIX в. изменилось восприятие Санкт-Петербурга: «Из художественного образа города начинает выветриваться архитектурная композиция пространств, целиком ориентированная на зрительные впечатления. Ее место занимает среда непосредственных человеческих взаимоотношений, регулируемая не только зрением, но не в меньшей мере слуховыми, обонятельными, осязательными и мышечными ощущениями» [3, с. 130]. В это время оформилось пространство повседневной жизни уличных низов и среднего класса, озабоченных потребностями благоустроенного быта. С этой точки зрения былой «высокий» аристократичный образ Петербурга «становится предметом осмеяния вплоть до полной отчужденности. Если ранее смысловым пределом зрения было «неподвижное созерцание

горизонта», то теперь - «осязательно-двигательный опыт», тактильное пространствопонимание вместо дистантного поведения, свойственного аристократической культуре» [3, с. 148-151].

Нечто подобное в восприятии архитектурно-ландшафтного образа Петербурга можно наблюдать и в наше время, когда жизненными интересами значительной массы городского населения стали прагматизм и потребление. В отечественной практике организации городских праздников и эстетических акций преобладают ориентации на массовую культуру, невзыскательные вкусы, рассчитанные на стремление поразить впечатление зрелищными эффектами, разжигающими чувственные реакции, стандартными образными ходами, примитивной лубочно-комиксовой театрализацией. Городской праздник по типу массовых гуляний лишен индивидуального своеобразия. Шаблонная модель эстетической культуры воспитывает горожанина стандартными приемами и культурными симулякрами, а не средствами художественно-эстетическими, проникнутыми осмысленным, выразительным и разнообразным образным языком, обращенными к личности человека, который идентифицирует себя как житель данного города.

Наряду с направленностью на очеловечивание городской среды посредством развития ландшафтно-архитектурных комплексов важной проблемой является судьба и развитие городов - культурноисторических памятников. Сейчас сосуществует несколько основных стратегий подхода к этой проблеме. Ключевым фактором здесь оказывается трактовка задач и функций архитектуры в современном городе.

Согласно концепции наднациональной и надисторической суперурбанизации развитие города должно опираться на собственную урбанистическую энергию, которую должна использовать архитектура. Она даже должна провоцировать ситуации нового внутреннего напряжения, вступая в рискованную игру с городским сообществом, стремясь к осуществлению сенсационных проектов, радикально и агрессивно вторгающихся в городские ландшафты и исторические центры. Если исторически город мыслился как защита от внешних угроз и также от угроз самого мегаполиса, то теперь, как предлагает известнейший голландский архитектор Рем Колхас, архитектор должен эксплуатировать урбанистическую энергию и работать на контрастах города [6, с. 28]. Если современная архитектура универсальна и глобальна, то незачем сохранять в неприкосновенности исторические города, достаточно делать это фрагментарно, отдельными участками, а освободившееся пространство подвергать авангардной реновации.

Задачи авангардной архитектуры состоят в том, чтобы продемонстрировать «власть над формой» и создать новое Бытие для социума. Но сознает ли архитектор свою ответственность перед практической, психологической, духовной жизнью людей?

Существует и другая модель градостроительных стратегий, которая состоит в том, что современная архитектура больше не является искусством, что она должна быть предельно утилитарна. Известно радикальное высказывание культуролога Грега Линка, утверждавшего, что «наступает период, когда неприлично будет позиционировать архитектуру <...> как искусство. Никаких архитектурных манифестов - только проектные услуги!»1. К сожалению, в такой интерпретации архитектура оказывается зависимой от рынка услуг и потребления и становится одним из инструментов современной глобалистики, утрачивая образное лицо, национальный, культурный колорит.

Описанные концепции, активно используя пространственные качества городской архитектуры, оставляют в стороне ее временную координату. Между тем, сама онтология архитектуры говорит, что ее хронотоп не может не включать в себя и понятия прошлого и образ вечности. Архитектура вносит в жизнь человека вертикальное историческое измерение, а это способствует становлению его как личности. Человек нуждается в образном структурировании времени посредством архитектуры, онтологизирующей культурную память. Архитектура осуществляет важнейшую эстетически-созидательную функцию воспроизведения-репрезентации, в отличие от восприятия, совершающего акт первичного конституирования. По мнению видного немецкого теоретика и критика искусства Д. Бирнбаума, именно репрезентация ставит перед нами объект в образе, и лишь то, что было представлено, можно вспоминать. Между тем, современное искусство не создает предметов искусства, а лишь экспериментальную среду и перцептуальные ситуации. Следовательно, оно пронизано отсутствием, оно не воспроизводит ничего, что является иным, в то время как «живое настоящее следует рассматривать как включающее в себя принцип гостеприимства, сознание ждет трансценденции» [1, с. 63-65]. В этом контексте возрастает значимость культурноисторических образов городов как гуманитарной и культурной ценности, но возникает вопрос, как их сохранять и как совмещать с современной средой жизнеобитания людей?

1 Цит. по [4, с. 110].

Нежелание что-либо менять на своей территории именуется «нимбизмом». Эту крайнюю позицию следует отличать от здоровой осторожности по отношению к агрессивному вторжению авангардной или коммерческой архитектуры в исторические архитектурные и ландшафтные контексты. Здесь решающее слово должно принадлежать профессиональному экспертному сообществу и городской общественности. В Голландии, например, забота о сохранении культурного наследия осуществляется не только на государственном, но и на муниципальном уровне. Наряду с комитетами сохранения исторического наследия там существуют также и независимые муниципальные комиссии по красоте, которые борются против архитектурно-строительного волюнтаризма.

Есть несколько вариантов стратегий развития исторических городов в диалоге с современностью. Самый прямолинейный из них -это реконструкция со стилизацией под исторический архитектурный образ на месте утраченных памятников, так называемые новоделы -симулякры культурно-исторических образов, выхолащивающие ауру, почерк времени. Архитектурно-историческая аутентичность является важным средством воспитания развитого высокого эстетического вкуса.

Наиболее удачен опыт творческого осмысления исторической культурной традиции, позволяющий строить новые здания с использованием старинных мотивов фасадов, аллюзий с прошлыми стилями. Например, в некоторых скандинавских городах поддерживается архитектурный образ северного модерна с присущими ему строгостью линий, суровостью, массивностью, характерным декором, использованием традиционных материалов (гранита и дерева). При этом здания могут иметь современные функциональные качества.

Отношение к исторической архитектуре в Голландии определяется вполне прагматическим принципом - прошлое должно работать! Поэтому здесь совмещается забота о сохранении аутентичности экс-терьеров и интерьеров на основе научной реставрации и сохранения структуры и фрагментов старых зданий (потолков, дверей, рам, частично - мебели), с использованием старых зданий для служения людям в новом назначении (так бывшая тюрьма превращается в комплекс архитектурных мастерских, фабрика становится культурным центром).

Если архитектура позиционирует себя как сфера услуг или пространство экспериментов над формой, она теряет диалогическую связь с историей и традицией, свою мифопоэтическую основу, связь с художественным процессом, следовательно, перестает репрезентиро-

вать смысл (в том числе и эстетический) самоопределения человека в мире историческом, культурном, природном. По мнению многих современных архитекторов, размышляющих о стратегиях будущего градостроительства, источник новой культуры находится внутри людей. По мысли финского архитектора и теоретика искусства Юхана Палласмаа, новая эра развития архитектуры городов будет связана, прежде всего, с ее переориентацией на человека: «Архитектура не возникает из рациональности, строительных задач, эстетических устремлений или жажды славы и самоутверждения. Архитектура, как и поэзия, рождается из глубочайшего экзистенциального опыта» [5, с. 20-24].

Опыт раскрытия содержания человеческого фактора в современных градостроительных концепциях уже существует. Прежде всего, это утверждение идеи необходимости отказа от универсального городского планирования и перехода к индивидуально ориентированному структурированию городского пространства. При таком подходе исторические центры старых городов будут сохранять свою аутентичность; в них должны применяться методы консервации и реставрации, а не реконструкции и модернистского вмешательства. Вместе с тем, другие городские зоны будут развиваться по принципу «городской акупунктуры», предполагающей комплексное решение социальных (функциональных, коммуникативных) и гуманитарных (эстетических, психологических, духовных) задач. С этой целью предлагается новый принцип обустройства микрорайонов, насыщение их разнообразными, а не только жилыми, функциями. Соразмерность города и жизни человека обеспечивается синтезом архитектуры, дизайна и искусства в формировании визуальной, коммуникативной и рукотворной среды обитания. В 2010 году в Таллине прошел фестиваль «Дни урбанистики и ландшафта», в программе которого прошло обсуждение роли человеческого фактора как определяющего жизнь города, улицы как главной артерии урбанистской среды, новых коммуникативных практик в ней, использующих близкое общение людей (соседей), совместный досуг, игровые практики, спорт, социальный дизайн, включающий разнообразные самодеятельные инициативы. Решение этих задач связано с архитектурным преобразованием «спальных районов». Оказывается, что и в одинаковых панельных структурах и обликах может крыться потенциал творческого обновления, сохраняющего в то же время собственное обаяние и оригинальность послевоенных городов.

Итак, перспективы развития городов связаны с отходом от стандартных урбанистических решений и обращением к человеку, с забо-

той об удобстве, комфорте, безопасности, эстетическом разнообразии его жизни. По сути дела, на первое место выдвигаются задачи экологии человека, на которые начинают работать и экология природы, и экология культуры. Природа и культура при этом понимаются широко, не только как простое озеленение и памятники, хранящие историческое наследие, но и как сфера, раскрывающая и обеспечивающая разносторонность качеств жизни человека. При таком подходе повседневность предстает уже не столько как сфера функционирования и потребления, сколько как сфера многообразной, умно организованной жизни - со спортом, библиотеками, культурными центрами, оригинальной архитектурой и включенностью природы в ближний круг жизни. При этом оказывается, что эстетика играет важную роль в формировании этого нового хронотопа жизни человека, так как именно она непосредственно и зримо гармонизирует взаимодействие города, природы и человека.

Таким образом, экология природы, истории, культуры, человека -не разрозненные и самодостаточные виды деятельности, призванные реагировать на отдельные проблемы, возникающие вследствие бессистемной спонтанной урбанистики, но грани единой, теоретически и практически продуманной концепции развития городов, которая должна соединять между собой деятельность в разных сферах приложения сил. Соответственно, это будет способствовать становлению и нового образа города «ради человека», и нового очеловечено-окультуренного образа повседневности.

Список литературы

1. Бирнбаум Д. Хронология. - М.: Новое литературное обозрение, 2007.

2. Голд Д. Психология и география: основы поведенческой географии / пер. с англ. - М.: Прогресс, 1990.

3. Каганов Г.З. Санкт-Петербург: Образы пространства (2-е изд., перераб. и доп.). - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2004.

4. Лихачева Л. «Архитектон-2010»: Плоды проектных услуг // Проект Балтия. - 2010. - № 3. - С. 110.

5. Палласмаа Ю. Эстетика и экзистенциальное пространство: диалектика искусства и архитектуры // Проект Балтия. - 2010. - № 3. - С.18-24.

6. Уроки Голландии. Уроки России. Интервью с Бартом Голдхорном // Проект Балтия. - 2013. - №2. - С. 26-33.

7. Фролов В. Что такое северная идентичность сегодня? Вступительная статья // Современная архитектура северных стран. Каталог выставки Nordic ID. -СПб.: Изд-во «Проект Балтия», 2012.