CC BY
36
УДК 930(476)(092)Кравченко
ОТ ДНЕПРА ДО ВОЛГИ, ИЛИ ВЕКТОРЫ СУДЬБЫ ПРОФЕССОРА НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА КРАВЧЕНКО
О.А. Яновский
Белорусский государственный университет, кафедра истории России E-mail: [email protected]
Прослежены перипетии жизненного пути, научного и педагогического творчества одного из выдающихся юристов-международников, универсального специалиста в области истории международных отношений Н.Н. Кравченко. Они пришлись на сложное время предреволюционных и революционных потрясений. Рожденный в семье могилевского интеллектуала в городе на Днепре, этот незаурядный ученый учился и работал в университетах многих городов России и Европы (Одесса, Берлин, Париж, Рим, Берн, Базель, Томск, Казань, Саратов, Ярославль, Москва). В 1920-е гг. его знания были востребованы на родине - в только что открывшемся Белорусском государственном университете. Представлены новые данные об этом ученом, о его работе в БГУ. В том числе дан предварительный анализ его первых работ, опубликованных в европейских изданиях. Они до сих пор не были введены в научный оборот.
Ключевые слова: Н.Н. Кравченко, советские университеты, интеллектуалы, адаптация «старой» профессуры, международное трудовое право, история международных отношений.
FROM DNIEPER TO VOLGA OR VECTORS OF FATE OF PROFESSOR NIKOLAY NIKOLAEVITCH KRAVCHENKO
O.A. Yanovski
It traces the vicissitudes of lifers journey, the scientific and pedagogical work of one of the most prominent international lawyers, a universal expert in the field of history of international relations N.N. Kravchenko. They fell on hard time's pre-revolutionary and revolutionary upheavals. Born into a family of intellectuals in the city of Mogilev on the Dnieper River, this extraordinary scientist studied and worked in universities in many Russian and European cities (Odessa, Berlin, Paris, Rome, Bern, Basel, Tomsk, Kazan, Saratov, Yaroslavl, Moscow). In the 1920s, his knowledge was in demand at homeland -in the just opened the Belarusian State University. Shown new data about this scientist during his work at BSU. Including a preliminary analysis of his first works published in European journals. They still have not been introduced in the scientific turnaround.
Key words: N.N. Kravchenko, the Sovietuniversities, intellectuals, adaptation of the «old» professors in law, international labour law, history of international relations.
С сожалением приходится констатировать, что до последнего времени биография и творческий путь выдающегося ученого Ни -колая Николаевича Кравченко были в различных информационных средах очерчены лишь отрывочно, с позиций достаточно си -юминутных, текущих. Его имя можно встретить в некоторых справочных изданиях, в различных по характеру публикациях тех университетов, в которых в разное время пришлось работать профессору: Одесский, Томский, Казанский, Саратовский, Ярославский, Московский. Из фрагментарных сведений сложно воссоздать более или менее полную картину жизни и творческого пути этого интеллек -туала. В приводимых биографических данных лишь иногда обозначена информация о белорусском периоде деятельности уроженца города Могилева, что на Днепре.
Долгое время этот выдающийся ученый оставался вне интересов и белорусских исследователей. И это в то время, когда существует достаточно простой путь воссоздания первых, но определяющих этапов его биографии - обращение к фондам Национального архива Республики Беларусь. В них хранится масса разнообразной информации и в целом о деятельности БГУ, и конкретно об университетских преподавателях и студентах. Есть в нем и материалы (некое «личное дело») о Н.Н. Кравченко1. Они содержат весьма разнообразную информацию не только о годах его профессорства в БГУ, но и сведения о предшествующих этапах жизни, некоторые подробности личного характера. Имя ученого не раз называется в делах по другим описям 205-го (университетского) фонда.
Буквально в последние годы именно этот поисковый путь был пройден исследователями из Гомеля2. Их работа значительно облегчила подготовку данного текста. В ней о профессоре повествуется в специальном очерке под несколько интригующим названии-ем: «Юрист, международник, трудовик Н.Н. Кравченко: о спорных
1 Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 1-30.
2 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Очерки по истории трудового права Беларуси. Гомель, 2015.
и новых биографических данных»3. Надо отдать должное коллегам -ими весьма детально были проработаны архивные материалы. Но все же осталась возможность их собственного прочтения, учитывая многолетний опыт изучения биографий многих представителей первого поколения преподавателей Белорусского государственного университета. Удалось привнести некоторые новые детали, раскрывающие роль и значимость творческой деятельности Николая Николаевича.
В Беларуси замечательному земляку, профессионалу высшего уровня все еще требуется воздать должное. Определенным шагом станет на этом пути включение его имени в ряды первой профессуры БГУ, которая внесла решающий вклад в становление в 1920-е гг. интеллектуальной сферы Беларуси. Под руководством нынешнего ректора университета, академика НАН Беларуси С.В. Абламей-ко идет подготовка специальной серии книг под условным названием «Интеллектуалы БГУ - гордость Беларуси». И в первой среди них будет названо имя Кравченко. Только сегодня происходит утверждение непреложного факта, что Николай Николаевич внес огромный вклад в организацию в Беларуси полноценного юридического образования, наполнение его разделов теорией и практикой международной юриспруденции. При этом в целом история международных отношений, которой сегодня повсеместно уделяется так много внимания в университетской системе подготовки гуманитариев, также впервые была осмыслена и представлена в виде различных исследовательских публикаций и развернутых учебных курсов с глубоким их научным сопровождением именно этим энциклопедической подготовки профессором.
Отметим, что Н.Н. Кравченко известен в советской юридической науке как разносторонний специалист. Но, прежде всего, как специалист в области международного трудового права. Таковым он представлен в некоторых научных работах, опубликованных в последнее время российскими исследователями (к примеру, А.М. и М.В. Луш-никовыми). Особо отмечается тот факт, что Николай Николаевич стал не только автором первой в России монографии по междуна -родно-правовому регулированию трудовых отношений, но и основал новое направление в науке - международное рабочее право. А белорусские экономисты, хотя и без основательной прора-
3 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Очерки по истории трудового права Беларуси. С.155-186.
ботки научного наследия ученого, даже зачисляют его в когорту тех, «кто заложил основы исследований истории народного хозяйства зарубежных стран». Одновременно определяют особый личный вклад в «классификацию направлений в буржуазной экономической мысли», в разработку проблемы «решения рабочего во -проса в либеральном направлении современной экономической мысли Запада» и др.4. Вот только такие оценки даны со ссылкой лишь на одну статью Н.Н. Кравченко, опубликованную в научном сборнике Белорусского университета5. Иные его работы, вышедшие за пределами Беларуси, не были взяты в расчет. Но в них -то как раз и отражены не столько оценки ученого, типа, что «пока существует капитализм, невозможно решить рабочий вопрос», навеянные временем свертывания нэпа и развертыванием социалистической индустриализации, но основательное осмысление многих юридических, политических, социальных и экономических вопросов. Вопросов, актуальность которых была очевидной и для социалистического Советского Союза, и для капиталистического Запада.
Различные стороны его биографии отражены в публикациях ученых Томского, Саратовского и Ярославского университетов. Но более всего преуспел названный выше профессор А.М. Лушников6. В феврале 2013 г. в Казанском (Приволжском) федеральном университете ученые-юристы провели «круглый стол», приуроченный к столетию издания работы Н.Н. Кравченко «Идея международно-правовой регламентации фабричного труда в ее историческом развитии до Берлинской конференции 1890 г.». Современные исследователи воздали дань коллеге, назвав многие интересные и малоизвестные страницы его творческой биографии. Например, указывалось, что в 1919/1920 учебном году профессор Н.Н. Кравченко на факультете общественных наук Казанского университета одним из первых в России читал курс «Международное социальное
4 Адамович Т.И., Бусько В.Н. Вклад ученых БГУ в развитие экономического образования и экономической мысли Беларуси / под общ. ред. М.М. Ковалева. Минск, 2002. С. 9, 60-61.
5 Кравченко Н.Н. Пути решения рабочего вопроса и проблемы охраны труда в капиталистической Европе / / Труды Белорусского государственного университета. 1928. № 21. С. 97-121.
6 Лушников А.М. У истоков российской науки международного и зарубежного трудового права: жизнь и научное наследие Н.Н. Кравченко и Г.Г. Швит-тау / / Российский ежегодник трудового права. 2005. № 1. С. 582-588.
251
право»7. Отметим, что такой курс среди нескольких прочих в скором времени он первым станет читать и в БССР, в ее первом университете8. Разумеется, всестороннему анализу было подвергнуто содержание монографии Николая Николаевича, которую он опу -бликовал в период своей работы в Томске. Помимо прочих в рамках научного мероприятия, в котором приняли участие специалисты из Томска, Ярославля, Казани, Москвы (но, к сожалению, не было ученых из Минска), обсуждалась тема «Вклад Николая Николаевича Кравченко в становление отечественной науки международного трудового права». Об этом специальные доклады сделали профессор А.М. Лушников и доцент Р.Ш. Давлетгильдеев.
Можем констатировать, что пока не создан комплексный труд, в котором возможно было бы соединить информацию о Н.Н. Кравченко, почерпнутую из многих имеющихся оригинальных источников, но, прежде всего, - из архивов указанных университетских городов, в которых в разные годы пересекались векторы судьбы ученого.
Обратимся к событиям далеко минувших дней, когда в семье мо-гилевского служащего, коллежского асессора, родился сын, названный в честь деда и отца Николаем. Так случилось, что день рождения 30 октября 1880 г. станет для будущего профессора БГУ вдвойне символичным - через 41 год этот день войдет в историю белорусского высшего образования, всей белорусской науки и культуры как день рождения первого университета новой государственности. Так что университетский профессор в течение нескольких лет своей работы в БГУ отмечал сразу два праздника - свой личный день рождения и день рождения в родной Беларуси, впервые обретшей свою государственность, первого университета.
Его отец Николай Николаевич и мать Александра Александровна были православными. Истоки родословной будущего профессора исследователи усматривают в начале XIX в., приводя дан -ные о том, что его дед, крестьянин Могилевской губернии, принимал участие в военных событиях 1812 года. Он смог дать достойное образование своему сыну Николаю, родившемуся в 1847 г. Тот окончил физико-математический факультет Императорского Киевского университета, стал магистром физической географии и
7 Круглый стол. / / URL: http:// electronic.ruzh.org/ ?q=system/files/круг-лый+cran.pdf (дата обращения: 28.12.2015).
8 НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 2об.
252
первоклассным гимназическим преподавателем. С 1875 г. он отмечен в документах как авторитетный начальник вначале Моги-левской женской гимназии, а затем Мариинской гимназии в Минске. Не чужда ему была и общественная работа - несколько лет избирался в мировые судьи9.
Отец будущего ученого внес значимую лепту в развитие белорусского образования. Он известен своей неординарной деятельностью на посту руководителя одной из лучших минских гимназий -Мариинской. Притом, что в наследство от прежнего директора досталось учебное заведение с четко очерченной структурой, налаженными принципами преподавания, атмосферой творчества, устремленности к знаниям, ему удалось преумножить достигнутое10. Вот только в полной мере реализовать незаурядные административные способности Н.Н. Кравченко-отцу помешала Первая мировая война. В условиях, когда Минск оказался под угрозой оккупации, наиболее ценное имущество и архив Мариинской гимназии были эвакуированы в г. Пропойск (современный - Славгород). Но война мировая, потом революционные потрясения и война гражданская уничтожили не только этот очаг образования, но погиб и гимназический архив.
Разумеется, в те годы нужно было просто выживать. Семья Кравченко, если судить по косвенным данным, осталась на разоренной белорусской земле, потеряв многое из прежнего налаженного быта и достатка. Это впоследствии стало одним из аргументов для сына, уже известного профессора-юриста, отдать предпочтение БГУ, а не претендовавшему на него Саратовскому университету: из Минска легче было заботиться о родителях.
Но это случится гораздо позже - в 1923 году. К этому времени Н.Н. Кравченко, с детства подававший большие надежды своими способностями, станет не только отрадой и надеждой семьи, но абсолютно самостоятельным, востребованным в своем любимом деле - науке - профессионалом. Для этого могилевскому мальчишке пришлось пройти сложный путь становления характера и досконального познания профессии, к которой он прикипел на всю
9 URL: http://repo.gsu.by/xmlui/handle/123456789/4540 (дата обраше-ния: 28.12.2015).
10 Национальный исторический архив Беларуси. Ф. 468. Ед. хр. 904; Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Указ. соч. С. 179.
253
жизнь, и которая обеспечила ему всеобщее признание в университетской и научной среде.
Азы наук смышленый сын схватывал на лету - атмосфера, царившая в семье белорусского интеллектуала, с самых первых шагов располагала к постижению различных знаний. Так что, когда в десятилетнем возрасте Николай был принят в Могилевскую гимназию, учиться там ему было легко. Начальное домашнее образование, полученное от заботливой матери, заложило хорошую основу для дальнейшего постижения наук. Успешное овладение программным материалом подталкивало к самостоятельному поиску дополнительной информации, в особенности в области гуманитарных наук. Бесспорно, что развитию «вкуса» к наукам способствовал при -мер отца. Гимназические годы пробежали незаметно. С получением в 1899 г. аттестационных документов юноша осознанно выбрал путь продолжения образования в еще достаточно молодом (открылся в 1865 г.) императорском Новороссийском университете. Можно предположить, что университет Одессы ему порекомендовал отец.
Выбор пал на юридический факультет, учеба на котором позволяла не только получить престижную и «хлебную» профессию, но и реализовать свои научные наклонности прирожденного гуманитария. По окончании традиционного для тогдашних императорских университетов четырехлетнего срока обучения в 1903 г. Н.Н. Кравченко получил диплом первой степени и золотую медаль за сочинение «Иностранцы в России. Историко-догматичес-кое исследование»11. В отмеченной наградой работе выпускник реализовал свой интерес, как сейчас можно судить, к междисциплинарной области общественно-гуманитарных наук. В равной степени важно было в научном осмыслении совместить предметы исследования, характерные для истории, правоведения, философии, социологии. Совместить, чтобы попытаться объективно осветить внешне простую проблему - «иностранцы в России». Судя по результату, научные усилия были оценены по достоинству.
Способности к науке не остались не замеченными. Закономерным итогом успешной учебы и заключительной исследовательской работы стало прикрепление молодого выпускника университета к кафедре международного права «для приготовления к профессорскому званию». Несколько лет прошли с колоссальным напря-
жением, которого потребовала подготовка к сдаче сложнейших магистерских испытаний. В течение 1906/07 учебного года они были успешно выдержаны. Венцом - и терновым, и лавровым одновременно - этих испытаний стал допуск к чтению двух пробных лекций. И вновь следует подчеркнуть тот факт, что темы для своих лекций на получение звания приват-доцента Николай (нет, уже Николай Николаевич!) избрал таким образом, чтобы оттенить свои познания в двух достаточно разных областях - юриспруденции и истории (политической, международных отношений). Студенты Новороссийского университета прослушали системное изложение, оценки и рассуждения молодого преподавателя об «Источниках международного права» и о «Политических союзах государств»12.
С 1907/ 08 учебного года молодой приват-доцент стал преподавать в своей alma mater. Однако уже осенью 1908 г. Николай Николаевич, ощущая в себе стремление выйти на европейский уровень в избранной сфере (сам он позже определял ее как «юриди-ко-политические науки, международное и государственное право»13) добился научной командировки в ведущие университеты Европы. И почти 3 года в Берлине, Париже, Риме, Берне, Базеле и других университетских городах Старого Света посвятил изучению мало разработанных, но становившихся чрезвычайно актуальными, проблем международного рабочего права. Усердно работал в библии-отеках и архивах. В начале XX в. состояние прав рабочих стало одной из тех «нервных точек», которые определяли перспективы дальнейшего развития европейской цивилизации. Для России они актуализировались революционными событиями 1905-1907 годов. История, состояние и перспективы столь политически и социально важного переплетения вопросов должны были найти научное осмысление в магистерской диссертации молодого ученого.
Годы загранкомандировки пролетели быстро. В 1912 г. искомая должность приват-доцента была не только подтверждена новыми научными изысканиями, но и вскоре (скорее всего, весной 1913 г. в Томском университете) закреплена успешно защищенной магистерской диссертацией на тему «Идея международно-правовой регламентации фабричного труда в ее историческом разви-
тии до Берлинской конференции 1890 г.»14. На обширной источ-нико-историографической базе ученый рассмотрел и историю, и смысловые аспекты нового направления в юриспруденции - международного рабочего права.
Находясь за границей, Николай Николаевич не только собирал и анализировал многочисленные данные по избранным сюжетам для диссертации, но и стремился наладить связи с профильными издательствами, престижными научными журналами, имея в виду в скором времени опубликовать в них первые свои исследования. Судя по результатам, такие контакты были установлены. Молодой соискатель ученой степени магистра как до защиты дис -сертации, так и после смог заинтересовать европейских издателей и коллег своими исследованиями и опубликовал в Европе несколько статей. Уже по прошествии многих лет он пунктуально будет их указывать в списках своих работ. В том числе и в документах, которые ему приходилось заполнять во время работы в Минске.
Эти восемь зарубежных публикаций, лично вписанные в требуемые формуляры Николаем Николаевичем, только недавно были предоставлены в распоряжение белорусских исследователей. Ознакомиться с ними помогла Ольга Келлер - выпускница истфака БГУ, белорусский доктор наук и доцент немецкого Тюбингского университета. По просьбе автора данной статьи она в университетской библиотеке выявила интересующие нас работы Н.Н. Кравченко15.
14 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Указ. соч. С. 162; НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 9.
15 Von Privatdozent Nikolaus Krawtschenko (Odessa). J.-A. Blanqui - der erste Verkunder der Idee des internationalen Arbeiterschutzes // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistic, Jena, 1910; Nikolas Krawtchenko, privat-docent de l'Université d'Odessa. Robert Owen a-t-il eu véritablement l'idée d'un droit international ouvrier? / / Revue de droit international privé et de droit pénal interna -tional. Tome sixième. Paris, 1910; Nikolas Krawtchenko. Privat-docent de l'Université d'Odessa. Quelques mots sur l'importance des théories politiques / / Revue de droit public et de la science politique. Tome vingt-septième. Paris, 1910; Nikolas Krawtchenko, Privat-docent à la Faculté de droit de l'Université d'Odessa. Un précurseur du Droit International ouvrier. Daniel Legrand (1783-1859) / / Revue générale de droit international Public. Tome XVII. Paris, 1910; Krawcenko Nikolaj Nikolaewic. Daniel Legrands Briefe uber die internat. Regulierung einiger Seiten der Arbeiterfrage / / Schweizerische Blatter fur Wirtschafts- und Sozialpolitik. Bern, 1910; Krawtchenko N. Privat-docent de l'Université d'Odessa. Jurisprudence. Russie» / / Revue de droit international privé et de droit pénal international. Paris, 1911; Nikolas Krawtchenko, Professeur de droit international à l'Université de
256
К сожалению, пока не удалось найти еще одну работу, указанную профессором16. Поэтому, представляя ее, полагаемся на данные, записанные им самим в одном из библиографических списков.
Содержание присланных в Беларусь оттисков и электронных версий статей Н.Н. Кравченко на французском и немецком языках (этими языками он владел в совершенстве) поражает глубиной проникновения в проблематику исследуемой темы. Ученый демонстрирует умение органично сочетать осмысление исторической подоплёки и эволюции трудового права с точностью юридических выкладок, современных ему правовых аспектов, выводов и предложений.
Эти работы ученого, изданные в Европе, еще не подвергались системному анализу современных исследователей. Такой анализ впереди. Однако уже теперь можно отметить, что молодой приват-доцент Новороссийского университета в 1910 г. смело заявлял, оценивая важность осмысления политических теорий, что «какой бы разнообразной не была у разных народов организация государства, какой бы различной не была политическая структура этих народов в те или иные эпохи, мы никогда и нигде не встречаем организации, которая могла бы быть признана идеальной, другими словами, мы не находим в предшествующие эпохи ни одной организации общественной жизни, которая бы не нуждалась в трансформации и совершенствовании, мы не находим совершенной социальной организации, где бы все потребности общества, все надежды и интересы граждан постоянно находили справедливое и полное удовлетворение»17. Отметим, что подобная оценка явно расходилась с официальным для того времени тезисом об органичном единстве российских «самодержавия, православия и народности». Дух европейских свобод, отголоски недавней российской ре -волюции не могли не повлиять на умозаключения ученого.
С его точки зрения, «...связи, которые всегда существуют между теориями права государства и его (государства) реальной жизнью, отчетливо свидетельствуют о том, что знание истории политических доктрин служит ключом к пониманию и правильной оцен-
Tomsk (Russie). Une tentative française pour l'établissement d'un droit international ouvrier // Revue générale de Droit International Public. Tome XXIII. Paris, 1916.
16 Daniel Legrand et son oeuvre. Etude sur l'histoire de droit international ouvrier // Revue de droit international, 1914.
17 Nikolas Krawtchenko. Privat-docent de l'Université d'Odessa. Quelques mots sur l'importance des théories politiques / / Revue de droit public et de la science politique. Tome vingt-septième. Paris, 1910. P. 239.
257
ке общего хода развития реальной жизни государства», а «...изу -чение истории политических теорий важно еще и потому, что это открывает перед нами источники идей, для которых мы живем и которыми вдохновляемся и поныне, оно (изучение) облегчает понимание нынешних политических взглядов и догм. Наконец, зна -ние истории политических теорий важно еще и потому, что оно служит хорошей базой для критики существующего общественного устройства.». Юрист и историк, ориентируя свои научные выкладки на совершенствование общественно-политических реалий начавшегося XX века, считал, что «диагностика - это первый этап любого лечения.»18.
Одновременно молодой ученый провел историко-правовое исследование, определяя истоки европейской мысли, высказанной в защиту положения рабочих. Он опроверг утверждения некоторых французских авторов, считавших Роберта Оуэна инициатором создания международного трудового (рабочего) законодательства. «Внимательное изучение двух его записок (которые послужили основанием для такого мнения), позволяет утверждать обратное», - пишет Н.Н. Кравченко. - «Хоть Оуэн и показывает необходимость улучшения положения рабочего класса, он никоим образом не говорит об этом, как мы увидим, так, чтобы можно было, как бы мы этого ни желали, приписать ему славу инициатора образования международного союза государств с целью создания общего рабочего (трудового) законодательства для всех стран. В записках Оуэна ничего подобного нет». И далее автор представил подробный анализ записок и пришел к выводу о том, что, будучи практиком, на деле много сделавшим для улучшения положения рабочего класса, тот «не имел ясного и четкого представления о международном трудовом праве». Интересно отметить, что свое исследование Николай Николаевич сопроводил словами Вольтера в качестве эпиграфа: «Если мы что-то и задолжали мертвым, то только правду»19.
В то же время иная оценка прозвучала в отношении Даниеля Леграна. В двух статьях, опубликованных в Париже и Берне, Н.Н. Кравченко, дав в целом историю становления международного трудо-
18 Nikolas Krawtchenko. Privat-docent de l'Université d'Odessa. Quelques mots sur l'importance des théories politiques / / Revue de droit public et de la science politique. Tome vingt-septième. Paris, 1910. P. 240-244.
19 Nikolas Krawtchenko, privat-docent de l'Université d'Odessa. Robert Owen a-t-il eu véritablement l'idée d'un droit international ouvrier? / / Revue de droit international privé et de droit pénal international. Tome sixième. Paris, 1910. Р. 257-261.
258
вого законодательства, акцентировал внимание именно на этом эльзасском фабриканте и филантропе. Он был высоко оценен за опубликованную им статью о необходимости законодательной защиты прав рабочих. В ней предлагалось правительствам Франции и других индустриальных стран конкретные меры, которые надо было принять в этом направлении20. Особого внимания в качестве «первого провозгласителя идеи международной охраны труда рабочих» был удостоен и Жером-Адольф Бланки21.
В ряду этих сугубо научно-теоретических работ, хотя и с очевидным их уклоном в сторону актуальных текущих политико-экономических проблем общеевропейского уровня, выделяется небольшая публикация, которая воспринимается как бы юридический комментарий. По сути она и была таковой: знакомила европейцев с особенностями российского законодательства. Молодой юрист объяснял, отвечая на запрос, который один иностранец направил в адрес, как указано в статье, российского «Министерства государственных имуществ и сельского хозяйства» (разумеется, на то время -Главного управления землеустройства и земледелия, которое занималось проведением столыпинских аграрных реформ). Этот иностранец получил в наследство от российского подданного земель -ный участок в Черноморской губернии, но узнал, что он в данной губернии мог владеть недвижимостью только с разрешения властей и только для того, чтобы учреждать фабрики, заводы, металлургические предприятия. Но для иных целей не мог приобретать (и продавать) легальным путем недвижимость, даже получая ее по наследству. Со ссылками на российское законодательство, Н.Н. Кравченко в деталях разъяснил эти и иные аспекты владения иностранцами недвижимостью в Черноморской губернии22.
20 Nikolas Krawtchenko, Privat-docent à la Faculté de droit de l'Université d'Odessa. Un précurseur du Droit International ouvrier. Daniel Legrand (17831859) / / Revue générale de droit international Public. Tome XVII. Paris, 1910. P. 221-225; Krawcenko Nikolaj Nikolaewic. Daniel Legrands Briefe uber die internat. Regulierung einiger Seiten der Arbeiterfrage // Schweizerische Blatter fur Wirtschafts- und Sozialpolitik. Bern, 1910. P. 48-59.
21 Von Privatdozent Nikolaus Krawtschenko (Odessa). J.-A. Blanqui - der erste Verkunder der Idee des internationalen Arbeiterschutzes / / Jahrbucher fur Nati-onalokonomie und Statistic, Jena, 1910. P. 349-352.
22 Krawtchenko N. Privat-docent de l'Université d'Odessa. Jurisprudence. Russie / / Revue de droit international privé et de droit pénal international. Paris, 1911. P. 456-457.
По прошествии пяти лет, в разгар Первой мировой войны и накануне новых революционных потрясений, Н.Н. Кравченко уже как профессор Томского университета продолжил знакомить европейского читателя с проблематикой, которой занимался. Он в 1916 г. опубликовал не столько свой анализ проекта регламентации промышленного труда, который в 1885 г. Мари-Эдуард Вайян, член французской социалистической партии, представил муниципальному совету Парижа, сколько свое видение решения «рабочего вопроса» в масштабах всей современной Европы. Ученый подробно изложил суть проекта, в котором его французский автор на исходе пред ы-дущего столетия обрисовал тяжелейшее положение рабочего класса и для его облегчения настаивал на необходимости ограничения свободной конкуренции, которую практиковали владельцы различных предприятий. Согласно Вайяну, самое эффективное средство -международное регулирование условий труда. И Франция должна была показать пример и вступить в дипломатические переговоры с другими странами. Здесь Николай Николаевич отчетливо проявил себя сторонником данного пути решения вопроса. Профессор с сожалением констатировал, что этот проект «постигла судьба многих предшествующих проектов, направленных на создание международного трудового законодательства». Однако, по его мнению, он «не заслуживает того, чтобы кануть в небытие». Ученый утверждал: «Если и существует в настоящее время некоторый свод международных норм, касающихся трудящихся, таких, например, как нормы, установленные коллективным соглашением, выработанным на дипломатической конференции в Берне в сентябре 1906 г., а также нормы, предусмотренные франко-итальянским соглашением от 15 апреля 1904 г., то, в конечном счете, все это в какой-то степени стало результатом процесса подготовки общественного сознания и толчок этому процессу дал проект, о котором шла речь...»23.
После нескольких лет работы в родном университете молодой, амбициозный преподаватель рискнул переехать из солнечной Одессы в суровый Томск. С 1912/13 учебного года приват-доцент стал читать там курсы международного права и государственного права.
23 Nikolas Krawtchenko, Professeur de droit international à l'Université de Tomsk (Russie). Une tentative française pour l'établissement d'un droit international ouvrier // Revue générale de Droit International Public. Tome XXIII. Paris, 1916. P. 297-300.
В Томском университете, как было выше отмечено, состоялась долгожданная защита диссертации. Николай Николаевич получил степень магистра международного права и с 20 августа 1913 г. был утвержден в профессорском звании. Первым официальным итогом признания нового статуса стало получение в 1913 г. «табельного» чина, и тут же последовали официальные награды - вначале скромная юбилейная медаль в честь 300-летия царствования дома Романовых, а через два года - значимый орден Святой Анны III степени24. Подобные сведения о себе профессор Белорусского университета не приводил. Но они имеются в материалах, раскрывающих историю Томского университета, а сегодня - в век Интернета -оперативно доступные и для белорусских исследователей.
Особую актуальность научные разработки Н.Н. Кравченко приобрели в предреволюционное время. В немалой степени этому способствовала общественно-политическая обстановка в России, осложнившаяся с началом Первой мировой войны. Так, в 1914 г. большой резонанс вызвал его научный доклад в Томском юридическом обществе, прочитанный на тему «Мировая империалистическая война и международное право»25. Молодой ученый совместил интерпретацию развернувшегося глобального столкновения великих держав с тематикой своих научных изысканий в области права. В данном случае он соединил проблематику трудовых отношений и социального права с рассказом о том хаосе, который воцарился в международном праве.
В сибирском университете Н.Н. Кравченко оставался до революционного 1917 г., когда увидел новые перспективы для приложения своих знаний и организаторских способностей. С весны 1917 по 1922 г. уже как советский профессор по кафедре международного права, а вскоре и как декан юридического факультета (с начала 1918 г. до середины февраля 1919 г.) он работал в Казанском университете. В Казани для Николая Николаевича открылся новый простор для проявления незаурядных талантов. Ведь помимо преподавания на его плечи была возложена нелегкая ноша академического администрирования. Уже вскоре реформаторские ветры разрушили проверенную временем форму подготовки правоведов. Новой власти, как ей казалось, нужна была совершенно иная академическая форма организации учебного процесса. Но вот какая?
Вначале остановились на повсеместном создании так называемых ФОНов (факультетов общественных наук) - академических структур, невнятных по организации и смыслу подготовки специалистов. Такой факультет в 1921 г. и возглавил бывший декан юридического. Но уже вскоре неудавшийся эксперимент заставил московских и местных руководителей высшей школы пуститься в очередные организационные новации. Они увлекли и Н.Н. Кравченко. Он даже разработал свои предложения по случаю намечавшегося закрытия ФОНа26. Этот его проект предусматривал создание целого института гуманитарных наук. Разумеется, с юридической составляющей. Вместе с тем, достойное место, по задумке Николая Николаевича, должны были занять все прочие направления гуманитарных знаний - история, история международных отношений, политика, социология, наука об управлении и др.
Но этот проект, как и другие предложения профессора, увлеченного возможностью в полной мере претворить в жизнь свои идеи «гуманитаризации» нового общества, так и остались на бумаге... Сославшись на болезни и переутомление, весной 1921 г. Н.Н. Кравченко сложил с себя полномочия декана, но остался профессором ФОНа. А когда правовое отделение этого факультета осенью 1922 г. закрыли, в который раз встал вопрос о продолжении карьеры. Неспокойное время и бытовые проблемы (порой профессору прихо -дилось самому и колоть дрова для отопления жилища, и заниматься огородничеством для поддержания рациона питания) заставили искать варианты»27. Крупный специалист в актуальной для новой власти области знаний был востребован, что способствовала быстрому определению маршрутов.
Прежде чем представить обстоятельства «белорусского периода» научной карьеры профессора, не лишним будет еще раз обратиться к пребыванию в Казани. Есть все основания предполагать, что уже в те годы Николай Николаевич размышлял о необходимости возвращения на родину, где в Быховском уезде Гомельщины проживали родители. Без сомнения, он имел достаточную информацию о начале работы в Минске первого белорусского университета. Развитие же событий в Казани не вселяло особых надежд. Кроме университетского преподавания ему приходилось читать лекции в Политехническом институте (на экономическом факульте-
те), в Высшем институте народного образования, в Высшей школе водного транспорта28. Он даже был отмечен как активный работник на ниве культурно-просветительской деятельности и организационной работы, так как проявлял заметную активность в популяризации научных знаний, информировании населения о ме -ждународной обстановке.
Стремясь отойти от политических проблем и не углубляться в оценки столь непредсказуемой действительности, профессор пытался сконцентрироваться по мере своих сил на участии в создании новой высшей школы, образовательных учреждений, посредством которых можно было, на его взгляд, остановить лавину хаоса в умах, настроениях, жизненном укладе. С этих позиций сегодня воспринимаются его публичные лекции рубежа 1920-х гг., с которыми он выступал перед различным по составу и уровню подготовки населением Казани: «О Народном Университете» (в Казанском обществе народных университетов, 1917 г.); «О постановке преподавания на юридических факультетах» (в Томском юридическом обществе, незадолго до ликвидации юрфака Казанского госуниверситета); «О желательной организации факультета общественных наук» (в Казанском отделе народного образования); «О приемах и методах университетского преподавания общественных наук» (для всего студенчества факультета общественных наук Казанского госуниверситета, 27 декабря 1920 г.) и др.29
Вместе с тем, как истинный ученый, Николай Николаевич не мог не продолжать «общественную апробацию» не приостановленных исследований в области своих научных интересов. Известно, что летом 1919 г. по приглашению Казанского отдела народного просвещения он читал научно-популярные лекции по истории международных отношений и разработал специальный цикл научно -популярных лекций по «государствоведению», который прочел на устроенных при Казанском статистическом бюро особых курсах статистиков. Этот цикл лекций оказался актуальным и для слуша -телей Казанских мусульманских командных военных курсов. Не менее востребованным был и другой цикл научно-популярных лекций профессора - по новейшей дипломатической истории. Даже члены Казанского профсоюза работников банковско-кредитного дела, как и культурно-просветительского отдела архитектурно-стро-
ительных рабочих Казани и Казанского общества народных университетов, проявили свою заинтересованность услышать профессиональные комментарии специалиста по актуальным вопросам дипломатии европейских стран30. Эти и другие сюжеты из истории и практики международной жизни Европы ученый доводил до полуграмотного населения Поволжья, расширяя его кругозор и понимание реалий того времени. Одновременно его публичные лекции уважительно встречали и более подготовленные аудитории: не раз разносторонний в своих познаниях гуманитарий выступал в своем университете, на Высших женских курсах, в студенческой Казанской ассоциации для изучения общественных наук и т.д.
Именно с этой точки зрения воспринимаются сегодня его пу -бличные доклады, прочитанные немногим позднее - уже в условиях некоторой политической определенности. Так, 18 мая 1921 г. не без его инициативы студенты ФОНа Казанского университета организовали вечер памяти профессоров В.К. Соколова и П.А. Никольского, на который были приглашены студенты Казанского политехнического института, Казанского Высшего института народного образования, официальные представители научного сектора Тат-наркомпроса. Тема выступления прозвучала и по-научному академично, и актуально - «Профессор В.К. Соколов как историк куль-тур-кампфа в Германии». Некоторое время спустя, уже в период точного определения нового места работы, когда перед профессором остро стояла дилемма - или Саратов, или Минск, - он покорил саратовскую аудиторию своей научной эрудицией и ее актуализацией посредством глубоких оценок современного полити -ческого положения, прочитав в праздничный день 7 ноября 1923 г. на расширенном заседании Совета Саратовского университета доклад на тему «К вопросу о современном международном положении и судьба международного права»31. Обратим внимание на то, что доклад был сделан по просьбе Правления СГу. О «перетягивании каната» между Минском и Саратовом, а точнее - о намерениях двух университетов заполучить в ряды своей профессуры Николая Николаевича и возникших в этой связи коллизиях - несколько ниже.
Немало сил и организаторских способностей Н.Н. Кравченко тратил на налаживание учебно-методической работы не только в
Казанском университете, но и в создававшемся в те годы Казанском политехническом институте (в особенности его экономического факультета). Многие вопросы необходимо было решать в Москве. Летом 1920 г. профессор в составе делегации этого института «обивал пороги» высоких московских кабинетов, испрашивая и разрешений, и денег, и кадровой поддержки. Возможно, во время этой командировки он мог сталкиваться в этих кабинетах с представителями комиссии по созданию Белорусского университета. И стать объектом их «кадровых интересов». Во всяком случае, вариант возвращения на родину в качестве профессора для Николая Николаевича возник где-то в это время.
Посылая Н.Н. Кравченко в Москву, казанское руководство делами образования и ректорат университета рассчитывали, что столь активный профессор сможет свой организаторский и научный талант проявить в реализации установок на создание вышеназванного факультета общественных наук. В особенности ответственной оказалась для молодого декана разработка учебных планов, от чего постоянно отвлекали заседания в различных комиссиях - университетских и Казанского отдела народного просвещения. В последнем случае пришлось озаботиться также проблемой организации в Казани экономического отделения Высшей школы водного транспорта. Возникавшие на каждом шагу проблемы требовали скорейшего, «революционного» разрешения. Без Москвы было не обойтись. Как можно понять из документов личного дела, в том же 1920 г. Николай Николаевич в составе делегации деканов Казанского университета вновь оказался в столице РСФСР32. Решение чисто практических вопросов совместили с участием в совещании по обсуждению реформы высшей школы. Не встретить коллег из советской Беларуси он просто не мог. Хотя бы из -за своего постоянного интереса к родине. Так что вполне могли состояться предварительные переговоры о белорусском варианте продолжения карьеры столь заметного специалиста и организатора деятельности факультетов, институтов, университета. Для Беларуси он был просто находкой, мог стать ценнейшим приобретением для пополнения рядов про -фессуры.
Разумеется, в первую очередь представители двух комиссий (минской и московской) по организации Белорусского университета брали в расчет научную квалификацию юриста и историка,
а также его немалый педагогический опыт. Очевидно востребованными были и конкретные, уникальные специализации Николая Николаевича - юрист-международник и историк-международник, которые были отшлифованы в знаменитых научно-учебных центрах Европы и в трех авторитетных университетах России. А то, что он к тому же был родом из Беларуси, делало его кандидатуру абсолютно «проходной» для развертывания полноценной деятельности первого университета Беларуси.
Несомненно, членам двух организационных комиссий был известен научный послужной список Н.Н. Кравченко. За 1904-1918 гг. он наполнился почти 30 печатными работами (не считая различных статей и заметок критико-библиографического характера), некоторые из которых были просто уникальными для юриспруденции и истории. Их названия возможно дать на основе все того же личного дела, хранящегося в Национальном архиве Беларуси. Сам Николай Николаевич в дополнение к своей автобиографии, которую в декабре 1923 г. он представил в канцелярию БГу, все-таки приняв решение связать свою научную и педагогическую карьеру с Беларусью, приложил список печатных работ. В хронологическом порядке указаны все ранее написанные работы ученого.
Не будет лишним их назвать, тем более что некоторые из них и сегодня малоизвестны, забыты или просто к ним затруднен доступ для ознакомления. Выше были указаны публикации начала XX в., вышедшие за рубежом на французском и немецком языках и более не переиздававшиеся и отсутствующие в советских библиотеках. В целом же все работы Николая Николаевича говорят об его уникальной научной специализации, которая даже в Европе того времени только получала свое становление. Представим те из них и в том порядке, как это сделал сам автор (без уточнения полных библиографических данных):
«Несколько слов о международных следственных комиссиях» (Одесса, 1904 г.); «Договор о третейском разбирательстве между Россией и Швецией и Норвегией» (Журнал Министерства Юстиции, 1905 г.); «О постепенном создании кодекса международного права» (Журнал Министерства Юстиции, 1906 г.); «О всемирном почтовом союзе» (Киев, 1906 г.); «О первой Гаагской конференции Мира в связи с вопросом о мире вообще» (Журнал Министерства Юстиции, 1907 г.); Дополнение к 3-му изданию курса «Юридической Энциклопедии» проф. Н.К. Ренненкампфа (совместно с сыном покойного Н.К. Ренненкампфа — В.Н. Ренненкампфом, Ки-
266
ев, 1909 г.); диссертация «Идея международно-правовой регламентации фабричного труда в ея историческом развитии до Берлинской конференции 1890 г.» (1913 г.); «Институт международного права» (Новый энциклопедический Словарь «Брокгауза-Эфрона». Т. XIX. Санкт-Петербург, 1914 г.); «Граф Альберт де-Мен как поборник идеи международно-правовой защиты рабочих» («Право», 1914 г.); «А.Н. Радищев как один из провозвестников освобождения крестьян» (Томск, 1915 г.); «Красный Крест» (Новый энциклопедический Словарь «Брокгауза-Эфрона». Т. XXIII. Санкт-Петербург, 1915 г.); «Институт Военнопленных в понимании Германского Генерального Штаба» (Томск, 1915 г.); «Памяти Вольтера как одного из сторонников международного рабочего права» («Право», 1916 г.); «Монроэ» (Новый энциклопедический Словарь «Брокгауза-Эфрона». Т. XXVII. Санкт-Петербург, 1916 г.); «Официальная Германская доктрина о военнопленных» (Известия Министерства иностранных дел, 1916 г.); «Полеты немецких цеппелинов и международное право» («Право», 1916 г.); «Общая теория войны в построении Германского Генерального штаба» («Проблемы Великой России». Журнал внешней политики и права, 1916 г.); «О германском толковании принципа гуманности на войне» («Проблемы Великой России». Журнал внешней политики и права, 1916 г.); «О ближайшей задаче Казанского Общества Народных Университетов» (Казань, 1918 г.).
Столь весомый научный капитал, с которым возвращался на родину Николай Николаевич, представлял интеллектуальную и практическую ценность не только для его обладателя, но более всего для молодой страны, ее научных кадров и университетских студентов. Им профессор с первых лекций и стал демонстрировать высший уровень познания прошлого в теснейшей связи с проблематикой текущей жизни. Сопровождая при этом выверенными юридическими комментариями с неопровержимым обоснованием правомерности или противозаконности действий власти, общественных структур, конкретных людей. Для будущих белорусских юристов, историков, экономистов и прочих специалистов-гуманитариев это были бесценные мастер-классы, демонстрировавшие возможности человека, устремленного к познанию сложнейших процессов развития человеческой цивилизации.
В Минске ученый нисколько не снизил свою научную активность. С присущей ему педантичностью он, в силу существовавших возможностей, продолжал накапливать материалы для профессионального осмысления проблем в интересующих его областях пра-
ва. В самом начале профессорской деятельности в БГУ профессор заявил о намерении завершить подготовку к печати двух статей на французском языке по международному рабочему праву (видимо, получив предложение об их написании от редакций парижских научных журналов, с которыми он сотрудничал на протяжении многих лет)33. Этот вектор европейской научной заангажированности белоруса, становление которого как ученого проходило в аудиториях и библиотеках от Могилева до Парижа, для первых студентов БГу сам по себе демонстрировал возможные перспективы их собственного движения по пути к овладению знаниями и будущей профессией.
Кроме статей, рассчитанных в большей степени на зарубежного читателя, Николай Николаевич запланировал подготовку к публикации в советских изданиях статьи «Интернационал и международная защита рабочих», очерка по «литературной истории» международного права с акцентом на деятельность и роль знаменитого голландского юриста и государственного деятеля первой половины XVII в. Гуго Гроция, ряда очерков по истории западноевропейской политической мысли (вновь же с концентрацией внимания читателя на ее выдающихся представителях). Обобщающей взгляды и знания ученого должна была стать книга об исторических основах и причинах Первой мировой войны. И, как бы в дополнение к этим объёмным работам, профессор занимался написанием почти 200 статей и заметок по различным вопросам международного права и внешней политики, которые ему были заказаны редакцией «Малой Русской Энциклопедии» - издательским проектом статусного советского «Главполитпросвета», который возглавляла Н.К. Крупская.
Не мог Николай Николаевич остаться в стороне и от осмысления задач, стоявших непосредственно перед белорусской системой высшей школы. Для него были небезразличными методические проблемы преподавания тех дисциплин, в которых он не без основания мог считать себя специалистом. Поэтому, учитывая опыт подобных публикаций учебно-методического характера в Казани, он стал осмысливать накопленные новые материалы для их обобщения в статье о постановке преподавания международного права в БГУ и в университетах в целом. А вскоре юридическим издательством Наркомата юстиции РСФСР ему было предложено напи-
сать руководство по международному публичному праву, столь необходимое в подготовке юристов. В первой половине 1920-х гг. под влиянием «старой» профессуры в практику работы советской высшей школы еще оставалась возможность внедрять элементы классического образования, а не только принципы «революционного обновления» всего и вся.
Эта научная работа развернется в период «штатного» преподавания профессором широкого цикла учебных курсов в аудиториях двух-трех факультетов БГУ. Развернется после многотрудного переезда в Минск, после решения массы бытовых проблем, обустройства на новом месте. Небезынтересны некоторые обстоятельства начала работы Н.Н. Кравченко в БГУ. В официальной письменной рекомендации профессора Владимира Эммануиловича Грабаря, к которому Центральная комиссия по улучшению быта уче -ных при СНК РСФСР (ЦЕКУБУ) ранее обратилась за отзывом о Кравченко, Николай Николаевич был назван «единственным специалистом в России в области международного социального права и конкретно - в области международной регламентации труда». И другие рекомендации утверждали, что БГУ заполучает в ряды своей профессуры крупного специалиста в области историко-диплома-тических и международно-правовых вопросов. В особенности отмечалось в научной квалификации нового белорусского профессора свободное владение им проявлением данных вопросов в связи с только что завершившейся мировой империалистической войной. В характеристиках не осталось без внимания и то, что Н.Н. Кравченко за последние годы показал себя несомненным специалистом в постановке преподавания в советских университетах общественно-юридических наук. Все подобные характеристики сам Николай Николаевич представил руководству БГУ, подписав документы декабрем 1923 года34.
Однако известно, что в июне 1923 г. Николай Николаевич принял предложение о переводе на кафедру международного права Саратовского университета35. Более того, «всемогущий» на то время ГУС утвердил профессора в штатах этого университета36. Точные обстоятельства этого «трудоустройства» (как и датировку решений) сегодня сложно восстановить, находясь в Минске и не имея пока
34 НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 2об.
35 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Указ. соч. С. 164.
36 НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 3.
269
возможности ознакомиться с архивами Саратова и Москвы, сравнить с имеющимися в нашем распоряжении материалами. Белорусские же архивы говорят о том, что именно в это время профессор откликнулся на приглашение из Минска стать полноправным членом профессорско-преподавательского коллектива БГУ.
Уже 22 мая 1923 г. Правление Белорусского государственного университета было намерено просить «отдел социально-экономического образования Главпрофобра РСФСР» утвердить Н.Н. Кравченко («вследствие поступившего заявления») профессором по кафедре международного права факультета общественных наук и разрешить переезд в Минск37. Отметим, что именно согласие профессора приехать на работу в БГУ и позволило его Правлению впервые официально обозначить название такой «кафедры» (кафедрой до конца 1920-х гг. традиционно продолжали называть именно учебный курс, чтение которого обеспечивал высококвалифицированный преподаватель). Так что Н.Н. Кравченко ехал в Минск со «своей» кафедрой - своим научно-педагогическим потенциалом.
Листая страницы документов из 205-го фонда (фонд БГу) Национального архива Республики Беларусь, убеждаешься, что «борьба» за право получить в свое распоряжение столь крупного специалиста, которая развернулась между Минском и Саратовом, была нешуточной38. Оказывается, Н.Н. Кравченко уговорил написать заявление о переезде в Минск его старший коллега, специалист по административному праву профессор А.В. Горбунов, который действовал по поручению деканата ФОНа. И это объяснимо: Александр Владимирович и Николай Николаевич долгие годы вместе работали в Томском университете. Потом А.В. Горбунов в 1917-1920 гг. организовывал юридическое образование в Саратовском университете. А уже с осени 1922 г. стал штатным профессором БГу39. Так что известного ученого «приметили» давно (и, видимо, не без подсказки того же Горбунова), а декан этого факультета С.Я. Вольфсон и секретарь Е.И. Боричевский - знаковые для Беларуси ученые-гуманитарии - реализовали сложную кадровую задачу. Именно Боричевскому Кравченко должен был передать свое заявление, «адресованное в ФОН БГУ с просьбой возбудить ходатайство в ГУС о
37 НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 5.
38 Там же. Оп. 1. Ед. хр. 1145. Л. 43, 49, 57. 66-69, 97; Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 4-7.
39 Там же. Оп. 3. Ед. хр. 2019. Л. 2, 6.
270
назначении в Минск». Факультетский секретарь просил Николая Николаевича «благоволить уведомить заблаговременно» о времени переезда и о составе семьи, чтобы выслать аванс и подготовить квартиру40.
Отметим, что тем же 22 мая датирован протокол заседания Правления БГУ, на котором принималось решение о приглашении Н.Н. Кравченко. Уже на следующий день выписка из него (сложно понять, каким образом она оказалась в Москве?!) и «куррику-люм витэ» Н.Н. Кравченко были представлены в «отдел социально-экономического образования Главпрофобра РСФСР». Этим же 23 мая 1923 г. датировано письмо от руководства минского ФОНа, направленное Николаю Николаевичу. В нем профессор убеждается, что вопрос решен о его переводе, так как состоялось его избрание «по кафедре международного права» БГУ и необходимые документы направлены на утверждение в ГУС. Изумляет дотошность в заверениях: что все самое необходимое сделано, что все выдвинутые условия переезда «являются приемлемыми», что будут выделены необходимые средства (даже на извозчика), что квартира будет предоставлена, что «неприкосновенность гарантирована». Письмо передал Е.И. Боричевский, которому было поручено в устной форме оговорить все детали. Данное письмо проясняет один важный факт: оказывается, личное заявление в деканат ФОНа БГУ Н.Н. Кравченко написал еще 15 мая41. Так что у Правления Белорусского университета была неделя для принятия решения об его избрании профессором с последующим «выходом на Москву».
И все же данная оперативность в решениях и действиях Минска натолкнулась на факт недавнего утверждения Н.Н. Кравченко в Саратов. В разрешение ситуации был вынужден вмешать лично ректор В.И. Пичета. Активное участие в «заполучении» Н.Н. Кравченко приняли заместитель ректора философ В.Н. Ивановский и социолог С.З. Каценбоген. Было инициировано совместное обра -щение Правления и деканата ФОНа БГУ во все тот же ГУС: 26 ию -ля 1923 г. в Москву было послано письмо с просьбой дать возможность Н.Н. Кравченко выехать на постоянную работу в Минск. В письме приводились убедительные аргументы. Мол, хотя Николай Николаевич и утвержден профессором в Саратове, но живет в Москве и «переезжать в Саратов не предполагает». Однако он со-
гласен «приезжать в Саратов на определенное время», а остальную часть «академического года жить в Минске». В особенности акцентировались два обстоятельства. Во-первых, это личное решение ученого, который согласился связать свою дальнейшую судьбу с родной Беларусью и намерен навсегда вернуться на родину. Во-вторых, Белорусскому университету «во что бы то ни стало» необходим специалист такого уровня42.
Потом актуализировались бытовые проблемы, которые чуть было не зачеркнули все предыдущие усилия. Но переезд в Минск все-таки состоялся, хотя еще долгое время Саратов не оставлял попыток переманить Николая Николаевича к себе. Однако он был непреклонен. О чем им и было окончательно заявлено в августовском 1923 г. обращении к руководству БГу: «Выражаю согласие на занятие в БГУ кафедры международного права и охотно готов взять на себя кроме того преподавание общего государственного права <...>. Выражаю искреннюю благодарность за столь настойчиво выражаемое желание иметь меня профессором по означенной кафедре. Я, со своей стороны, считаю необходимым снова подтвердить горячее стремление связать себя с университетом родного мне Белорусского края <...>»43. Но даже впоследствии из Саратова продолжали поступать запросы по поводу уточнения ситуации с Н.Н. Кравченко. Так, Управление делами минского университета 20 февраля 1925 г. вновь вынуждено было слать на Волгу подтверждение, что тот «состоит штатным профессором по кафедре международного права ФОН БГу»44.
Так что переезд в Минск не был простым. Кроме соблюдения бюрократических формальностей и решения деликатных этических проблем нужно было озаботиться и решением массы бытовых вопросов. Н.Н. Кравченко и его жене Ксении Николаевне выделили квартиру в профессорском общежитии по ул. К. Маркса (быв. Подгорной), 4. Отметим, что это было одно из самых престижных зданий Минска (бывшее управление Либаво-Роменской железной дороги), но требующее серьезного ремонта. И сегодня оно украшает белорусскую столицу своей изысканной архитектурой. Вскоре быт наладился. Ксении Николаевне Правление БГу даже выдало удостоверение за № 1779 от 31 мая 1924 г., засвидетельствовавшее, что
42 НАРБ. Ф. 205. Оп. 1. Ед. хр. 4115. Л. 7.
43 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Указ. соч. С. 166.
44 НАРБ. Ф. 205. Оп. 1. Ед. хр. 4115. Л. 17.
272
она «действительно является женой профессора БГУ по кафедре международного права Н.Н. Кравченко»45. Позже, с отъездом жены, профессор будет довольствоваться номером гостиницы, который оплачивал БГУ46.
Очевидной данностью того времени, которая хорошо осознается при изучении документов, была заинтересованность Правления БГУ в приезде в Минск не только отличного специалиста, но и... его личной библиотеки. Искушенные в академической работе руководители первого университета Беларуси прекрасно понимали, что организовать достойный учебный процесс, основанный на научной составляющей хотя бы важнейших общих и специальных курсов, невозможно без обеспечения студентов как учебной, так и сугубо научной литературой. И невозможно было представить преподавателя университета, оторванного от живительного источника его интеллектуальной сущности - книг.
Поэтому с первых дней шла напряженная работа по формированию хорошо оснащенной университетской библиотеки, ее фондов. Характерно, что она тут же превратилась в первую Государственную библиотеку!47 Ставка делалась и на обеспечение университетской деятельности за счет личных библиотек тех профессоров, которых приглашали в Минск. Содействие (финансовое, транспортное и пр.) в перемещении таких библиотек из различных мест разоренной страны оказывало Правление БГУ, которое не раз обращалось за соответствующей помощью к правительству Беларуси. И находило поддержку.
Вот и Н.Н. Кравченко ехал в Беларусь с самым дорогим своим имуществом - научной библиотекой, с сотнями бесценных томов. Деньги на ее перевозку были выделены особо. Сегодня, как стало известно дотошным исследователям, с интеллектуальным богатством этого собрания, значительно возросшего за последующие годы творческой работы Николая Николаевича, можно ознакомиться в фонде редких книг и рукописей научной библиотеки Московского государственного института международных отношений48. После смерти ученого она была выкуплена институтом. Среди почти тысячи различных печатных работ, помимо настоящих науч-
45 НАРБ. Ф. 205. Оп. 1. Ед. хр. 4115. Л. 11, 12, 15.
46 Там же. Л. 29.
47 Ореховская И.В. Библиотечные тайны. Минск, 2001. С. 24.
48 Ковалева Е.А., Ковалева Т.В. Указ. соч. С. 178.
273
ных раритетов, в библиотеке профессора присутствуют самые разные издания, которые были необходимы в исследовательской повседневности - брошюры, журналы, газеты, вырезки из разноязычной прессы по истории дипломатии, праву, философии.
Затронув подобный вопрос нельзя не привести два любопытных, на наш взгляд, факта. Так, в Национальной библиотеке Республики Беларусь имеется оттиск статьи Николая Николаевича, опубликованной в Ученых записках Саратовского университета (1925. Т. IV, вып. 4)49. Это его «Эльзас-Лотарингский вопрос (к истории французско-германского антагонизма)». На обложке данного оттиска-брошюры имеется дарственная надпись автора, датированная 4 июня 1925 года. К сожалению, значительная часть надписи оторвана, но можно предположить, что оттиск был подарен именно университетской библиотеке. Во-вторых, коллега по историческому факультету БГу доцент Михаил Федорович Шумейко, также активно занимающийся историей нашего первого белорусского университета, ознакомил с любопытным экземпляром первого номера «Трудов БГу» за 1922 год. Это первый научный журнал не только университета Беларуси, но и всей нашей страны. Так вот - обложка и все 218 страниц номера буквально усеяны овальными штампами (они проставлены 20 раз!) с надписью: «Библиотека Сарат[овской] ученой Архивной Комиссш». Какие маршруты преодолел этот номер и в чьём портфеле - можно только догадываться. Тем более интересно, каким образом штамп библиотеки уже ликвидированного научного сообщества, деятельность которого хорошо изучена50, оказался проставленным на белорусском издании? И вполне возможно, что этот научный сборник, как и другие издания, был «попутчиком» в постоянных разъездах по советской стране креативного по характеру и по вынуждавшим обстоятельствам минского и саратовского профессора.
Но, возможно, экземпляр «Трудов БГу» проделал путь от минской Свислочи до саратовской Волги и обратно вместе с кем -то из достаточно большой «саратовской диаспоры» в тогдашнем Белорусском университете. В 1920-е гг. в Минске работало весьма значительное количество ученых, имевших прочные связи с Са-
49 Кравченко Н.Н. Эльзас-Лотарингский вопрос (к истории французско-германского антагонизма). Саратов, 1925.
50 URL:http://vestarchive.ru/issledovaniia/822--917-1918-.html (дата обращения: 12.02.2016).
ратовым. Это и почвовед Я.Н. Афанасьев, и медик А.П. Бестужев, и химик Э.В. Змачинский, и астроном А.А. Михайловский, и психолог В.И. Бухаркин, и коллеги-юристы Николая Николаевича профессора А.В. Горбунов и М.О. Гредингер, и др.
Все творческие усилия Николая Николаевича были направлены на подготовку профессионалов-юристов для БССР. И эта его деятельность продолжалась почти семь лет - вплоть до декабря 1929 года. А первая лекция состоялась в субботний вечер 8 декабря 1923 г. во 2-й аудитории «Дома № 3 БГУ», располагавшегося по улице Университетской. В ней с 18.50 до 20.30 профессор посвящал жаждущую знаний белорусскую молодежь в таинства пока неизвестной им области - международного права51. Отметим определенный символизм: здесь рядом, в аудитории № 1, двумя годами ранее была прочитана первая лекция в первом белорусском университете. Теперь БГУ выходил на новый качественный уровень преподавания.
Энциклопедические знания Н.Н. Кравченко были востребованы сначала на ФОНе, а с 1925 г. на новом факультете - права и хозяйства (для этого пришлось переутверждаться на должность профессора по кафедре международного права нового факультета). Сразу по приезду в Минск он заявил о своей готовности читать не только свое любимое международное право, но и ряд других юридических курсов: лекции по общему учению о государстве, конституционное право иностранных держав и др. Накопленный преподавательский опыт и колоссальная эрудированность позволяли профессору быть специалистом в большинстве направлений юриспруденции. Так, параллельно с работой в БГУ Николай Николаевич как профессор факультета советского права читал лекции по консульскому праву в Московском университете. Часто ез -дил в Москву и в командировки - для научных занятий. Видимо, один из отъездов в Москву не позволил профессору лично принять участие в праздновании первого юбилея БГУ - пятилетия со дня основания. Но он по этому случаю прислал поздравительную телеграмму и тем самым засвидетельствовал свое причастие к празднику. Телеграмма в числе других была зачитана на торжественном заседании, прошедшем с участием «первых лиц» советской Белоруссии52.
51 НАРБ. Ф. 205. Оп. 3. Ед. хр. 4115. Л. 8.
52 Працы Беларускага Дзяржаунага Ушверсытэту. 1927. № 13. С. 208.
275
Преподавательская «нагрузка» Н.Н. Кравченко была весьма разнообразной и, как можно предположить, определялась стремлением молодого университета дать своим воспитанникам как можно более глубокую и вместе с тем разностороннюю подготовку. Вот почему для преподавания приглашались ведущие специалисты в области истории, экономики, права и т. д. И они работали по максимуму - сами наполняли учебные планы наиболее современными курсами, сами же их и реализовывали в студенческих аудиториях. Так работал и Николай Николаевич, олицетворяя своими знаниями новейшие направления и области юриспруденции. Он читал и свое любимое международное право - публичное и частное, и другие общие курсы - государственное право, международные экономические отношения, трудовое право, историю международных отношений, эволюцию политической мысли. В автобиографии, написанной в феврале 1926 г., профессор указывал, что, помимо общих курсов, преподавал несколько специальных: международное социальное право, международные отношения европейских держав в связи с началом мировой империалистической войны 1914 г., эволюция дипломатических сношений держав, консульское право, а также общую теорию государства и права, историю политической мысли, общее и иностран -ное государственное право, международные экономические отно -шения53. Сложно утверждать, что все эти курсы слушали белорусские студенты. Но интеллектуальный потенциал профессора был необычайно разнообразен. В его лекциях всегда присутствовал сравнительный аспект, делался акцент на правовые системы ведущих европейских стран не только в связи с регулированием труда, но и в целом.
О том, что с годами творческий потенциал и инициативность Николая Николаевича не угасали, свидетельствует небольшой документ, найденный буквально случайно в недрах белорусского Национального архива молодым исследователем истфака БГу Артемом Михайловичем Назаренко. С его разрешения полностью он публикуется впервые с сохранением археографических особенностей:
«В Деканат Ф[акульте]та Права и Хозяйства
Белорусского Государственного университета
Профессора Н.Н. Кравченко
Заявление.
В связи с исполнившимся 10-летием Октябрьской революции представлялось бы весьма целесообразным организовать при Университете особый цикл лекций (в своём роде специальный небольшой курс) по международному положению и внешней политике Союза С.С.Р.: целью означенных лекций должно быть надлежащее ознакомление широких кругов нашего студенчества вообще (а не только студенчества Фак[ульте]та Права и Хозяйства) с вопросами, которые - при всей их животрепещущей важности, - являются, однако, наименее разработанными в текущей литературе.
Предлагая, с своей стороны, в качестве профессора-интернационалиста подобного рода факультативный курс (применительно, примерно, к 2-часовой еженедельной норме в течение 11-го семестра), я прошу Деканат поддержать это культурно-просветительное начинание перед Правлением Ун[ивер-сите]та.
Программу (краткую) проэктируемых лекций прилагаю.
2 янв. 1928 г. Проф[ессор] Н. Кравченко»54.
Этот текст убеждает, что прочной основой преподавательской деятельности в БГУ Николая Николаевича была его научная квалификация, постоянное отслеживание профессиональной информации. Автор многих исследований, он и раньше, и в Минске стремился в них гармонично совмещать теоретические выкладки и обобщения с исторической конкретикой, с рассмотрением правового положения трудящихся в европейских странах. Во время работы в БГУ профессор продолжил исследовать проблему правовой защиты рабочих, но издательской активности в местных журналах почему-то не проявил. В начале марта 1928 г. он выступил с научным докладом в стенах специализированного научного учреждения БССР - Института белорусской культуры. Текст выступления тут же был опубликован - в № 21 «Трудов Белорусского государственного университета». Это хорошо известная сегодня фундаментальная статья на тему «Пути решения рабочего вопроса и проблема охраны труда в капиталистической Европе». Она вышла также отдельными оттисками55. Можно предположить, что подобная тематика для формирующегося советского права могла быть востребована только лишь в части «обнажения язв капита-
54 НАРБ. Ф. 205. Оп. 1. Ед. хр. 1193. Л. 53.
55 Кравченко Н.Н. Пути решения рабочего вопроса и проблемы охраны труда в капиталистической Европе / / Труды БГУ. 1928. № 21. С. 97-121; Кравченко Н.Н. Пути решения рабочего вопроса и проблема охраны труда в капиталистической Европе. Минск, 1928.
277
лизма», но не всестороннего научного анализа. Для настоящего ученого политизация науки была неприемлема. В этой своей работе ученый продемонстрировал глубочайший уровень анализа проблемы охраны труда в европейских странах. Современные специалисты провели подробный анализ этой работы и, как отмечается, сделанные ученым оценки не утратили своей научной значи-мости56. Вопросы международного и национального трудового права остаются актуальными и в мире, и в белорусском обществе.
Сложно восстановить все обстоятельства, вынудившие профессора оставить Минск. Однозначно можно утверждать только то, что история Беларуси второй половины 1920-х гг. характеризуется атмосферой, с одной стороны, национальной эйфории и продолжения поиска своего белорусского пути, с другой, - нагнетанием всеобщей подозрительности, навешиванием политических ярлыков, шельмованием оппонентов. Примеры судеб многих интеллектуалов БГу (историков А.А. Савича, Д.П. Кончаловского, Д.А. Жа-ринова, В.М. Игнатовского, юристов М.А. Сегаля, Б.В. Чредина, социолога и философа С.З. Каценбогена, биолога В.В. Лепешки-на, филологов Н.Н. Дурново, А.Н. Вознесенского и других гуманитариев), одним из которых удалось вовремя покинуть неспокойный Минск, а многим нет, вполне можно принять, как объяснение нового поворота в судьбе Н.Н. Кравченко.
Возможно, он смог счастливо уберечься от неизбежных ее изломов и не быть причисленным, как многие его коллеги, то ли к лагерю «нацдемов», то ли «великодержавных шовинистов». Он благоразумно и вовремя определил, что достоин отправки на «акаде -мическую пенсию», хотя в ноябре 1927 г. Наркомпросом БССР (по представлению Правления БГу и деканата факультета права и хозяйства) был вновь утвержден в должности профессора и даже на срок в 7 лет - по кафедре международного права)57. Решение о пенсии по личному заявлению профессора принял деканат факультета права и хозяйства 3 декабря 1929 года. Оно было поддержано университетским Правлением. Этот путь несколько ранее прошел, например, коллега-историк Д.А. Жаринов. И оба смогли продолжить профессиональную деятельность в вузах советской России.
Н.Н. Кравченко после БГу работал в Москве (МГу, Государственный институт кинематографии, Московский пединститут им.
Н.К. Крупской и др.), в Сталинградском, Ивановском, Ярославском пединститутах. Повсюду приходилось совмещать учебные лекции с общественно-популярными. Он свободно владел материалом по российской и зарубежной истории и истории культуры, техники, по историографии. Конечно, его «коньком» оставались вопросы истории международных отношений. Эта деятельность не осталась незамеченной, и беспартийный профессор в традициях времени даже отмечался званиями «ударника» и «отличника».
Накануне Великой Отечественной войны Николай Николаевич обосновался в Ярославле: все же не так далеко от Москвы, где проживала семья. Его жена Ксения Николаевна была известным живописцем, членом Союза художников СССР. Видимо, поэтому переезд в Ярославль не входил в ее творческие планы. А профессору-юристу пришлось согласиться на «спартанские» бытовые усло -вия и на достаточно радикальную смену сферы преподавания: возглавил кафедру всеобщей истории. Война порушила и этот «провинциальный» ритм жизни и деятельности. Летом 1943 г. московское вузовское начальство перевело Н.Н. Кравченко на усиление кадров в Пензенский пединститут, а затем он оказался в Московском городском пединституте. Все эти сведения можно почерпнуть в достаточном количестве источников, «выброшенных» в Интернет. Хотя они не дают возможности в точности, детально проследить биографию ученого по-за Минском. Работа над созданием цельного его жизнеописания впереди.
Приходится констатировать, что чуть ли не семь «белорусских университетских лет» в биографии выдающегося специалиста в области юриспруденции оказались и самыми «устойчивыми» в карьере, и плодотворными в творческом плане. В Минске Николай Николаевич смог реализовать себя (в полной ли мере - это уже другой вопрос) и как незаурядный ученый, и как первоклассный лектор, которому были под силу сложнейшие курсы. Студенты, посещавшие лекции своего профессора, коллеги гуманитарии, и не только, считали за честь быть как можно ближе к творческой «кухне» Николая Николаевича. Не случайно его элегантная, с подчеркнутой безукоризненностью в одежде фигура украсила групповые фото первых выпускников БГУ. Советско-белорусские юристы таким образом, через право быть рядом на фотоснимке, отдали дань благодарности и уважения своему учителю - общепризнанному знатоку всех тонкостей тех наук, в которые он глубоко вник сам и в которые смог посвятить их. Даже внешний вид
279
профессора являл собой образец для подражания. Сохранившиеся фотографии как бы дают пример классического университетского мэтра, в котором все гармонично: и высокий лоб, и гордая осанка, и горящие глаза, и утонченный костюм с неизменным изысканным галстуком. В этом своем облике Николай Николаевич абсолютно походил на отца. Как, впрочем, и в отношении к делу.
Кончина профессора датируется 1950-ми годами. Причем даты смерти в различных источниках не совпадают. Бесспорно лишь то, что Николай Николаевич умер в Москве. Похоронен он на Введенском кладбище. Через годы рядом будет похоронена и его жена Ксения Николаевна. Современные информресурсы утверждают, что на надгробии профессора датой смерти обозначен 1955-й год. Хотя повсеместно в кратких биографических очерках ученого указывается 1952-й. Полагаем, что следует принять первую дату.
