CC BY
24
Филология и журналистика
ОСВОЕНИЕ КЛАССИЧЕСКОЙ МЕТРИКИ В МОРДОВСКОЙ ПЕРЕВОДНОЙ ПОЭЗИИ
А. П. ФЕОКТИСТОВ, кандидат философских наук
С первых дней своего существования мордовская поэзия развивается под флагом освоения художественио-эстетиче-ских ценностей устно-поэтического творчества и классической литературы. Оказавшись в фарватере мощных художественных стихий и окунувшись в самые их глубины, мордовская оригинальная поэзия за исторически короткий срок достигла высоких вершим искусства слова и слога.
Начало было положено в XVIII в., в эпоху «призрачной славы» и «жалкой подражательности» [6, с. 182], когда и на мордовские языки пытались переводить и сочинять на них ораторские «речи» хвалебного содержания. Среди последних были также панегирические канты. Вот один из образчиков подобных «речей» в переводе на эрзянский язык [2]:
Мязснь тантемань мари ней минек сядейнек. Покшт кульцуныцят и паро промкс Вясемедс вадря минянек неяви. Минек тонавтомонь кульцонодо ней парсте, Теде паро тявьдс арась мязеяк; Тонавтомо ломанень и пазнень вяльть паро
неяви.
Минь теса тонавтозь Радувукшнутанок, сюпалгавтыванок И вяльть пекь ляздованок. А тон, Инешке паз, виевть вясемень, Конат теса тонавтлить эсь славазот, Церкованснь, инязоро аванень.
Другую такую панегирику опубликовал Н. И. Новиков в типографии Московского университета в 1782 г. иод названием «Сочинения в прозе и стихах, на случай открытия Казанского наместничества, в публичном собрании на разных
языках говореиные в тамошней семинарии декабря 26 дня, 1781 года». «Стихи мордовские» в этих «Сочинениях...» были написаны ио-мокшаиски [12, с. 57 —
59].
В первое послеоктябрьское десятилетие и позже переводческой практике в мордовской поэзии придавалось исключительно большое значение. На мордовские языки переводились революцион-но-патриотические стихи и песни, гражданская лирика Н, А. Некрасова, Д. Бедного, А. Кольцова, В. В. Маяковского и других поэтов, но, пожалуй, больше лирика А. С. Пушкина. Без преувеличения можно сказать, что переводческое дело в мордовской литературе довоенного периода превратилось в школу высокого поэтического искусства и мастерства. Вместе с переводами шло освоение классической метрики и внедрение силлабо-тонической системы стихосложения в мордовскую оригинальную поэзию. Наряду с этим в мордовской книжной поэзии довольно долго сохранялся строй народного стиха, который, как известно, по своей природе не отделим от силлабического стихосложения и в определенной степени напоминает хорей. Так, например, в довоенном сборнике стихов тогда еще начинающего мокшанского поэта Петра Клещуно-ва все стихотворения по форме силлабические и близки к хорею, по к хорею нечистому и с неполной рифмой. Характерная черта таких стихов — изменение акцептуации поэтической строки, иначе говоря, употребление входящих в поэтическую строку слов с не свойственным
© А. П. Феоктистов, 2001
для них в свободной речи ударением. См.: Шинясь кеворсъ / Бугорть фталу... Качам лаца/ Туманцъ срацъ...// Акта мацикс/ Сияпъ ковсъ...//Виръ трваста/ Лугать келес... // Туманцъ кепоцъ/
Туцякс вяри... [7, с. 13, 17].
В сборнике другого мокшанского поэта Федора Дуриова лишь одно стихотворение выдержано в трехсложном классическом метре — дактиле [5, с. 10]:
Ся кизоть школаса Тонафнень мон. Эх, эста фатямань Пленц Аполлон. Эста пяк ттотмосон Палсь одонь толсь, Кельгома ялгазе Ульсь комсомолсь Цебярьста тонафни Мазы фкя стирсь Эста пяк лама Мялезень кирдсь. Васьфтине весть сонь, — И шамац крьвязсь, Монценьге седизень
Вастстонза сязсь...
Среди произведений Михаила Безбо-родова тоже нет стихов в силлабо-тоии-ческой версификации в законченном виде. Классическая метрика — чистый хорей (греч. «хоровой», «плясовой»), ямб (греч. 1ашЬо5 — смысл не ясен), анапест (греч. апара15^з — «отраженный назад»), дактиль (греч. ёакШоэ — «палец»), амфибрахий (греч. отрЫ — «с обеих сторон», ЬгасЬоэ — «краткий») — утверждается в мокшанской поэзии в творчестве поэтов следующего поколения. Наиболее ярким образцом тесной связи поэтического творчества поколения Безбородова с традициями устной народной поэзии является его известная поэма «Ёфкс, кона ульсь» (Сказка-быль). См. начальные строки поэмы:
Мес тячи, атяй,
Тон аф весялат, • ■ *
Ефкс аф азондат, Морот аф морат? Мес тячи, атяй, Улоце нолдаф, Кода акта лов Шамаце олаф? Али од пингце Тонь мялезот лядсь? Али седицень Токазс илядсь?.. Тяфта кизефнихть Куз атянь эса Эсь уноконза —
■ ■
Емла иднянза, Конатненди сон Эрь шиня корхнесь, Ёфкскат, моронят Эрь илять ёфнесь Азонкшнезе сон, Кода мокшетне Эрьсесть инголе, Сире пингоне... [1, с. 90].
— Что ж ты, дед, сегодня Голову повесил? Что с тобой случилось? Отчего не весел? Ты сидишь печальный. От тебя — ни слова. Расскажи нам сказку, Слушать мы готовы, — Так заговорили С дедушкой внучата. Шустрые пострелы, Славные ребята! Знал старик немало Самых разных сказок. Никогда внучатам Не было отказа. И внучата очень Дорожили этим. Но не только сказки Говорил он детям. Знал он много былей О далеком прошлом. Было интересно Слушать далее взрослым. [9, с. 118 - 119].
Этот фрагмент, как и вся поэма, написан характерным народным стихом по принципу создания поэтической строки с одинаковым количеством слогов и с ритми-ко-иитонационным ударением на одном и том же нечетном — третьем — слоге. Следует при этом иметь в виду, что ритмомелодическая акцентуация как народной песни, так и авторского стиха часто не совпадает с акцентуацией словесной, т. е. с ударением отдельного слова в ничем не связанных контекстах. Схема поэтической строки (—+—), в которую укладывается текст поэмы М. Безбородова, является, по существу, копией модели пятисложного дольника, характерного для многих народных песен и русской авторской поэзии (так называемого кольцовского пятисложпика). См. начало народной песни [8, с. 79]:
Уштань Улюнясь — Кудонь гулянясь, Кудонь гулянясь, Сон — куд меченясь, Вай, колмогемонь Киза стирькс эрясь,
Эсь мяльнянц молемс, Эсь валнянц мярьгомс. Пиле вакскане Улго шаржиясь, Щека прянява Пакарьс кярьмонявсь. — Вешемак, алькай, Вешемак, тряйняй, Аф пяк козянди Аф пяк ашунди, Самай середнай Эряй алянди. Сёрода сёрос Сёроц сатоза, Базарда базаре
Салоц сатоза...
В этом же ритме и мегре создана другая популярная народная песня «Фи-лянь Ягорнясь». См. первую часть этой
песни [13, с. 162]:
Вай, сюдуфт, сюдуфт Вирень беглайхне, Вирень беглайхне — Сембод беднайхне. Сембода беднайсь Филянь Ягорнясь, Филянь Ягорнясь — Вишке наборнясь, Вишке наборста Ягор примафкясь. Ягорнянь аляц Вихца максозе, Вихца максозе Сонне служама, Вихца максозе Оцю брадонц вастс, Вай, кота кизос Солдатке служама...
И точно такой же темп в простом пятисложнике у А. Кольцова: Не шуми ты, рожь,/ Спелым колосом!/ Ты не пой, косарь,/ Про гиироку степь!..
Этим размером написано самое известное, проникнутое любовью и нежностью к родному краю и природе, стихотворение
М. Безбородова «Вирь» [9, с. 125]:
Кизонда, вирняй, Пиже лопаняй, Пси мани шиня Шида кяшиняй, Яксян потмоват, Шуфттнень ёткова, А пингонь-пингонь Ляйге, лоткова, Кулхцондан эсот, Кода тон увнат, Тифтень лопаня Модати прафнят; Мастору лопась Либордезне прай: «Вай, курок сёксесь Якшамть мархта сай...».
Лес мой ветвистый, Густо-зеленый, Тень подарили мне Ясени, клены, Часто брожу я В чаще отрадной, Шум твой протяжный Слушаю жадно. Вьется порою Над головою Лист, оброненный Ветвью густою; Вьется листочек, Шепчет и тужит: «Близится осень, Близится стужа...».
Безбородовские традиции как в злободневности тематики, так и, особенно, в структуре стиха сказались в творчестве мокшанского поэта Г. И. Ельмеева. Его поэма «Полю» была написана тем же пятистопным дольником, что и знаменитая поэмаМ. И. Безбородова. См, фрагмент из поэмы «Полю» [И, с. 56]:
Шашнихть менельге Равжа туцятне, Увнайхть, вяшкондихть Кяжи варматне. Галощкодсь вирнясь, Лопанянза прасть, Начка модать лангс Ацамня ацаеть. Полюсь вирь усксесь, Пяле веста сась, Вастозонза сон Кода кула прась. Стирнясь кунтф уды, Штада мяштеняц, Мяштенц кепсесы Тотнай сединяц...
Расширение метрического репертуара и освоение законов силлабо-тонического стихосложения в мордовской поэзии начались в лаборатории поэтов-переводчиков. Но еще раньше к освоению классической метрики приступил 3. Ф. Дорофеев, который создавал свои стихи и на русском и на родном языке. В стихотворном сборнике «Песни и думы народного учителя» (М., 1912) он воплотил практи-
чески весь метрическии репертуар русской поэзии — от дольника до сложных классических форм. Вот несколько конкретных иллюстраций из «Песен и дум...».
Дольник пятисложный (--+--):
Говорил бы, друг, Говорил бы, брат, Да боюсь в селе Стану сказкою,
Сказкой-басенкой Завечернею, Дивной песенкой... Кабы сеяной Был бы рожью я Уродился бы Друг сторицею... От межи к меже Наклонялся я, За межой бы, друг, Стлался по земле... В пору страдную Тучным колосом Я качался бы Во все стороны Красны-девицы С молодицами, С молодицами Да с солдатками Стали б жать меня С утра до ночи... И тела у всех Были б чистые, И рубашечки Светло-белые... На конях за мной Поздно вечером Добры-молодцы Прикатили бы, Кони лихие Все заржали бы, Добры молодцы Засвистали бы. К богачу меня Увезли б они Да сложили бы На гумне в скирды.
[3, с. 135 - 136:
«Говорил бы, друг»].
Хорей (+- /+-/+-/+-/ /+-/+-/
Миновали, пролетели Стужи, вихри и метели Вместе с матушкой-зимой. Поле вновь зазеленело. Дело быстро закипело В деревушечке родной. Небо чисто и спокойно Не прохладно и не знойно, Даль лазурная ясна. Вскрылись почки и побеги С ароматом сладкой неги... Славься, юная весна!
[3, с. 32: «Весна»].
Ямб /+/+/-/+У
Я вновь люблю тебя, как прежде, И вновь я ожил всей душой... Вчера ты снилась мне в одежде, Подобной ризе неземной. И вся она была прозрачна, Как воздух, небо или свет... Я не узнал. Была ты мрачна, Как будто ты и будто нет.
И ризой той меня обвила
Ты в полуночной тишине,
Сердито, страстно говорила,
Сжимая руку мне.
И я узнал тебя, родная.
Манила ты меня в ту даль,
Где, день и ночь не умолкая,
Звенит над алой кровью сталь.
Где ничегошеньки не слышно
От свистопляски злой вражды,
Где смерть свой пир справляет пышно
Над прахом горя и нужды.
[3, с. 170: «Я вновь люблю тебя,
как прежде»].
Дактиль (+--/+--/+-//+--/+-/
Реют красивым багрянцем Тихие воды реки. Даль загорелась румянцем, Встали от сна мужики. С шумом снялся подворотник Грубой рабочей рукой: Вышел хозяин-работник С старой служанкой-сохой. Медленно тянется стадо Улицей узкой, глухой. Веет немая прохлада Утренней нежной росой. Птички в сиянии новом Вьются, чернеют толпой, В воздухе сине-лиловом Песни их льются волной. Плавно колеблется нива, Колос лелеет зерно. Рожь золотую ревниво Режут серпами давно [3, с. 37: «Лето»].
Амфибрахий {-+-/-+-/-+-//-+-/-+-/-+//-+-/-+-/-+-/ /-+-/-+-/-+):
Бушует метель, заметая Дороги в лесах и полях... Пушинками снега играя, Кружится на льдистых морях. Когда же к деревне подходит Морозной вечерней порой, Тоскливые песни заводит, Блистая своей пеленой... И льются те песни волною В избёнке во мраке ночном, Где девы с сердечной тоскою Гадают о счастье своём. Но горе тому, кто по полю В ту пору проходит тропой, — Метель, насмеявшися вволю, Покроет его пеленой. Со свистом и шумом взыграет, Печальный прольёт она вой... И снежный сугроб вырастает Тогда над погибшей душой. Метель все следы заметает, Гудит по степям и полям, И снежною пылью бросает, И вьётся по белым путям. [3, с. 28: «Метель»].
Анапест (--+/--+):
От межи до межи, Средь некошеной ржи Тихо шепчут цветки: Васильки, васильки. Их головки порой Лепестками, листвой Никнут наземь в тиши Переливной глуши... Но лишь утра заря, Днём багряным горя, Луч прольёт золотой Тёплой, нежной струей, Лепестки от земли, В хлебной мягкой пыли Тёмно-синей красой Встретят утра покой [3, с. 46: «Васильки»].
Как уже было подчеркнуто в начале статьи, у мордовских поэтов освоение принципов силлабо-тонического стихосложения тесно связано с многолетней практикой перевода русской классики на мок-шаиский и эрзянский языки. Погщтад сохранить метр оригинальных стихов при их переводе на мордовский, как правило, порождают неожиданные препятствия, на которые переводчик наталкивается каж-
дый раз, как только приступает к распределению ударных и неударных слогов и стоп в поэтической строке заданного метра. Об этом свидетельствует анализ сти= хотвореиия А. С. Пушкина «Зимняя дорога» (хорей /+-/) в переводе на мокшанский язык (--/+-/--/+-//--/+-/--/+).
В переводе 3. Ф. Дорофеева [А, с. 211]:
1] Пачк нулнай-валнай туманга
2] Якай менельть эзга корсь;
3] Ризнай валдонц паксять ланга
4] Ризназь кирни акша ловсь.
5] Тялонь лажатфты кинява
6] Тройкась вишкста ардозь сай,
7] Весь пяк кельме. Паксясь шава.
8] Сизезь пайгонясь цинняй.
9] Сед инь калафтома мора
10] Морай озада ямщиксь:
11] Морось пара, тят и тора,
12] Аньцек шарьхкодьсы сонь кись.
13] Аш аф тол, аф куд... И сетьме,,.
14] Лов и лов... Пяк кельме сон...
15] Аньцек китьксу вайгяльбетнень
16] Васьфнян эсь каршезон мон.
В переводе М. Бебапа [10, с. 12]:
1] Пяльдезь шары суфнень фталга
2] Олаф шама уи ковсь,
3] Сумораста валы валда,
4] Ризфу кужес валдоц повсь.
5] Скучнай киньке ловса ацаф,
[6] Борзай тройкась ардозь мольсь;
[7] Горяй пайгонясь фкя лаца
[8] Мялень мольфтезь жольдерьф жольдсь.
[9] Кати-мезь родной мон марян
[10] Пефтем морстонза ямщикть:
[11] То сон вольнай эряф морай,
[12] То мянь сединь пичефксшить.
[13] Аяш кутт, аф няян толга.
[14] Шава пакся, лов и — ве...
[15] Аньцек потайхть сёрмав столбат —
[16] Киньконь вакска вайгяльбет.
[17] Лажатфсь эсон, ризфса палан...
[18] Ванды, Нина, куду сазь,
[19] Пси каминти эжме аран,
[20] Дангозт ванан, прянь юкстазь.
[21] Частонь стрелкась кайгозь шашты,
[22] Пингонь лувозь, кругова,
[23] Скучендаманеконь маштомс
[24] Весь аф явфтсамазь куватьс. 25' Скушна, Нина, скучнай кизе, 26] Нувфеь ни моронц нельгсь ямщикть,
[27] ЖОЛИЯЙ цайгоняське сизесь,
[28] Сувса вельхтяф ковонь ликсь.
Как и у А. С. Пушкина, в обоих вариантах мокшанского перевода «Зимней дороги» ударные стопы вторая и четвертая В первых (начальных) стопах поэтических строк характерно употребление двусложных слов — у Дорофеем: аньцек (12, 15),
васьфнян (16), морай (10), морось (11), ризназь (4), ризнай (3), сединь (9), сизезь (8), тялонь (5), якай (2); в переводе Бебана: аньцек (15), аяш (13), ванды (18), горяй (7), жольняй (27), киньконь (16), лажатфсь (17), лангозт (20), мялень (8), олаф (2), пефтем (10), пингонь (22), пяльдезь (1), ризфу (4), сувса (28), шава (14), В начале поэтической строки два односложных и неударных слова — в переводе Дорофеева: аш аф... (13), весь пяк... (7), лов и... (14); у Бебана: весь аф..., (24), нувфсь ни... (26), то мянь... (12), то сон,.. (11), В начале строки первое слово односложное, второе с ударением на втором слоге — у Дорофеева: пачк нул-най... (1); у Бебана: пси каминти (19). Начало поэтической строки снабжено многосложным словом с ударным третьим слогом, но только у Бебана: сумораста (3), скучендаманеконь (23). В целом же при воссоздании формы хореического стиха искомыми лексическими средствами мордовского языка у переводчика не возникает трудностей чрезвычайного характера. Это обстоятельство, в частности, связано со спецификой мокшанского ударения, падающего преимущественно на первый слог слова.
Рассмотрим стихотворение А. С. Пуш кииа «К морю», иаписанпое ямбом (-+).
В переводе С. А. Самошкина [10, с. 10 -11 ] (-+/-+/-+/-+/-/ /-+/-+/-+/-+):
Свободнай моря, тячи тяса Тонь няйхте мекольцеда мои, Волнатнень тёждяста лийфтасайть И жольнят мазыста пяк тон. И кода ялгань ризфу вайгяль Прощандам пингста терди: сак, Тонь шумцень, пичефксуста кайгить, Мон тяда ламоксть аф кульса. Монь сянди седиезе касы — Пяк ламоксть якань берягть крайс, И пара мяль мон кирдень прясон, Кувать сон седистон аф прай! Эх, кода вайгяльцснь мон кельгса, Мсс пефтомат, фалу шумнат — И кашт аф молят мес илять, И тиендят тон мезе мяльсот! Вов кал кундайнь венчке уйсь, Тон, кда мяльце, эста ванфтсак, Волнатнень ёткса кинц сон муй, Но тон люкштядят, венчкять шарфтсак И сон вов потмаксти ни туй. Тейнь марнек кадомс ашезь сафтов, Пяк скушнай, шава берягть тянь, Тейть радостезе ашезь няфтев, Поэтти ворьгодемс изь сафтов, Волнатнень лангс изень мянь. Тон тердеть, учеть... Пара васта Монь сотнеф ваймозти изь мув: Тумс оцю мяльса ёрань тяста, Но сякокс тязкан, изень ту в. Ужяльдемс мезе? Ков 6а тяни Мон тяста ёралень срхкамс? Пустынясот предмет лишь фкяне Монь пачфтель седизень дивамс. Тя славань лазксне панда пряса... С я вастса кода пара он, Пяк оцюфт лятьфнематне тяса: Сей калмаф ульсь Наполеон. Сон тоса кулось пичефксть эзда. А меле бурянь вайгялькс кульф, Што генийсь омбоцесь тусь эздонк, Сон азоркс думоньконди ульсь. Свободась ольксесь кулофть инкса, Сон тусь, но мирти славанц кадсь. Шумнак жа, моря, вармать пингста, Тонь колгат морсесь сон пяк лад. Фалу сонь прясонза тон ащеть, И кода духстот шачфоль сон: Тонь лацот вийнзон песна ашет, Крхка и кели, кода тон. Мирсь шамсь... И тяни тяста коза Монь кандолемайть, океан? Ков молемс, эряфсь стама тожа: Пяк цебярь васткятненди озафтфт Иль просвещенья, иль тиран. Шумбра, ульхть, моря! Аф юкстаса Тонь мазышицень, аф туят Монь прястон ламос, ламос тяса Кульса тонь шумцень эрь илять. И оцю вири, шава паксяв Туян, штоб ёрдамс прястон ризфть,
И мархтон пара мяльса кандсайнь
Тонь цильфцень, панттнень, волнань бризфть.
Нетрудно заметить, что при переводе ямбического стиха переводчику предсто-
U
яло преодолеть немало трудностей, связанных с необходимостью поиска единственно верных и уместных слов и словоформ
U
для первой — ударной — стопы в каждой поэтической строке. Для достижения этой
u
цели известный поэт и опытный переводчик С. А. Самошкин привел в движение следующие ресурсы мокшанской лексики:
1) двусложные лексемы и словоформы со вторым ударным слогом — кувать, фалу, крхка, шумбра, кульса, туян и др.;
2) заимствованную лексику с ударением на втором слоге — свободась, свободнай, волнатнень, прощандам, поэтти, ужяльдемс, пустынясот, шумнак и др. Употребление относительно большого количества русских слов в начале ямбических строк со всей очевидностью свидетельствует о том, что опора лишь на исконный фонд мордовской лексики при переводе ямбического стиха оказывается недостаточной;
3) односложные слова и среди них местоимения, наречия, союзы, частицы,
KJ
междометия, которые в мокшанской речи обычно занимают безударную позицию. Эти группы слов исключительно широко
привлекаются при переводе первой стоны ямбической строки. В переводе «К морю» начало 18 строк снабжено служебными словами без ударения: а, а, вов, пяк, эх, ся, тя и др.
«Песнь о вещем Олеге» (амфибрахий
В переводе Ф. Атянина [10, с. 15 — 18] (-+-/-+-/-+-/-+//-+-/-+-/-+-):
Олегсь тячи оцю походу срхкась, Кяж атна хазархненди пандомс: Мярьксь велеснон, видефснон срафтомс,
плхтамс,
Тол-мархненди, мечненди кандомс. Дружинанек, щаф цареградскяй броняс, Князсь паксява арды, пульсь мельганза стясь. А шобда вирть потмоста савор пульхкяй, Сей воражья атяня шашты, Лиш ёндол — шкайть инголе сон сюконяйсь, Сай пинге шинь арьсефнень пачфнись, Кинь озондозь, воражьязь кизонза маштсть, Олегсь мудрай атяти кистонза шаштсь. — Эрь, воражья атя, вельф кельгомац шкайть, Азк, мезе монь эряфсон у ли? И курок ли петеви седиец врагть, —
Монь калмама шизень сон кули? Тон видеста корхтак, монь эздон тят пель, И содамда лишмс сяфть кодама кельк. «Волхватненди пелендемс аяш туфтал, И казьне аф эряви князень; Синь вольнайста, видеста азсазь эрь валть И менельске тянкса синь шназень. Сай кизотнень кяшсыне шобда туманць; Но пачканза няйса тейть мезе сон ванфтсь. Тяк юксне тон валозень вестеньге монь: Честь сяськити, слава проке тянкса; Вдь сяськомась касфтозе славацень тонь, Тонь щитце Царьградть ортанц лангса; И ведтьке и модатьке вийхне сюлмазь; И сельме врагсь каяй тейть, павазу князь. И сянгяря моряса кривда валбрясь, Стяй аньцек бурясь и аф манись, И пращськс, и налське, и пеель сиясь Най сяськихнень кизоснон ваныхть... Тейть грознай бронять ала аяш зыян, — Аф няеви аралайсь няфти ки-ян. И лишмоце пелькста аф эводи тонь, Сон, азоронц мяльс аньцек токай, То вражескяй налське аф тандафтсы сонь, То боень толть пачканга цокай, И толти и якшамти сон аф юмай... Но тонь куломаце эсь лишмодот сай». Хоть мзолдсь Олегсь, а сонь шамац ризнай И ванфоц сумбраняста бралги. Каштмолезня камбразти кядец кундай, Князсь пичедезь мастору валги; И кельгома ялганц ужяльдезь сюдряй, Сюдряй сон и сеенди, гриванц кудряй. «Прощай-ка, тон ялгай и вернай слугай, Сась теенек явома времась; Архт ваймосек, кядезе монь аф кундай Сия валдокс пиндолды стремязт. Шумбра ульхть, тят лажна и тямак юкста! Тинь лишмозень сявостя, ялгат-слугат! Папонаса вельхтястя тя лишмонять И вятесть луганенди тяста; Сонь эшелясть, кайседе клёк пинемня, И симнестьке сонь лихтибряста». Од цёратне, ялгатне лишмонек тусть, А князти синь лишме лия эсток мусть. Пиравай дружинанек смузю Олегсь Толке палы стаканонь гайф ёткса, И акшелдсть кудрясна синь шобдавань
лешке
Проке лятфнемань пандонять бокса... Синь лятфнекшнесть ётаф ни пингть, —
коса ульсть, И бойхнень, и сянь, кода сабляса тюрьсть. «Эрь, коса монь ялгазе, — корхтай Олегсь, — Куване шта лишмозе якай? Шумбра ли? Кштизь ардоманц, мяляфтса,
кельксь
И тячимс ли ардомста лакай?»
И кули сон вайгяль: курганть лангса тяй
Сон тоса ни уды и оду аф стяй.
Инь вии Олегсь алу нолдазе прянц
И арьси: «Эрь мезе сон содась?
Эх, ёньфтома атя, тон васькафнеть ряц!
Аф верондамс, валхнень ба ёрдамс!
И лишмозе арнефтель тянемс 6а монь». Князсь пакарьхнень ванома ёрай тумс
сонць.
Инь вии Олегсь ласьтя кудста срхкась, Тусть мельганза Игорсь и конакт, И няихть синь пандалда, коса Днспрась, Срадсть алашань пакарьхть и понат; Синь пульське ни вельхтясь и пиземськс штась, И вельхкссостка вармась шяйть алу
люпштась.
Валомня князсь шятязе алашань прять И корхтай: «Тон, ялганяй: удок! Тонь эрянзе азорце, тон вага прать; Монь калмамста, кона ни курок, Аф тон узерть алдонза мазептсак нарть, И калмозон каясак толке ащи вярть. Вай, вага сон коса юмамазе ульсь! Лиссь пакарьста монь куломазс!». И кулопрять потмоста серепря куйсь Шаштсь вяшкозь, князть пильгта кундазс И перьфканза равжа тюс ашкодфокс мяндсь Пупазе и пешкодсь вельф шапамста князсь. Тусть кядьта-кяц кечетне, шовти тжнасть, Паминканза молихть Олегонь, И Игорсь и Ольгась князть лятфнеме састь, Дружинась узада симсь медень; Синь мяляфнесть ётаф ни пингть, —
коса ульсть,
И бойхнень, сянь, коданя сабляса тюрьсть.
Следует подчеркнуть, что при переводе стихов, иаписаииых амфибрахием, в основном используются лексические средства такого же типа и звучания, какие обычно привлекаются для перевода ямба или трехсложного анапеста. В мокшанском переводе «Песни о вещем Олеге» они были следующие:
1) исконные слова с ударением на втором слоге — куване, пупазе, сия, сюдряй, шумбра и др.;
2) заимствования со вторым ударным слогом — валомня, волхватненди, дружинанек, дружинась, Олегсь, паминканза, папонаса, пиравай, прощай-ка;
3) односложные слова из знаменательных и служебных частей речи. Наибольшее количество строк, как и в ямбическом стихе, начинается с односложных союзов, междометий, местоимений. Только союз и в переводе «Песни о вещем Олеге» оказался в начале 28 строк!
Примечательно, что и в авторской поэзии наблюдается примерно такое же словоупотребление, а в начале поэтических строк в зависимости от формы стиха происходит такое же чередование исконной лексики с заимствованиями.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Безбородое М. Сочиненият. Васенце томсь. Саранск, 1939.
2. Государственный архив Нижегородской области. Ф. 2013, оп. 602, д. 1450.
3. Дорофеев 3. Ф. Собр. соч. Т. 1. Стихотворения и песни 1908 — 1920 гг. Саранск, 1964.
4. Дорофеев 3. Ф. Кочкаф сочиненият. Омбоце томсь. Стихотвореният, проза, персвотт и фольклор. Саранск, 1965.
5. Дурнов Ф. Нюди. Саранск, 1940.
6. Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Казань, 1903. Т. 19, вып. 3-4.
7. Клещунов П. Стихт. Саранск, 1935.
8. Колхозонь эряф. [Саранск]. 1941. № 4.
9. Мордовская литература: Учеб. хрестоматия для 7 — 8 классов. Ч. 1. Саранск, 1989.
10. Пушкин А. С. Кочкаф сочиненият. Саранск, 1949.
11. Родной вайгяль. Великай Отечественнай войнаса шавф писателснь произвсдсният / Сост. И. Чумаков. Саранск, 1948.
12. Феоктистов А. П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков: (Ранний период). М., 1976.
13. Эрзя-мокшонь морот, сказт ды балладат. Саранск, 1958.
Поступила 21.09.01.
ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ ФОРМУЛА В МОРДОВСКОМ ОБРЯДОВОМ ТЕКСТЕ*
Я. В. ВАСИЛЬКОВ, кандидат филологических наук
Настоящая статья во многих аспектах инспирирована научным творчеством Владимира Николаевича Топорова. Начать можно с того, что она представляет собой неожиданный побочный продукт поиска в том направлении, которое проложено для отечественных индологов именно В. Н. Топоровым, и в частности его работами о Мир-Сусьне-хуме и других арийских элементах в традиции обских угров. Стремление выявить новые следы индоиранского влияния в финно-угорских культурах и побудило автора этих строк, индолога, к ознакомлению с текстами мордовской обрядовой традиции. Но обнаруженная в результате поэтическая формула оказалась представляющей другую категорию индоевропейских заимствований.
В «Мордовском этнографическом сборнике» (Санкт-Петербург, 1910) А. А. Шахматов опубликовал два варианта эрзянского свадебного обряда, записанные в двух селах Саратовского уезда — Оркине и Сухом Карбулаке.
Вариант из Сухого Карбулака, который записал кириллицей сельский учитель-мордвин Р. Ф. Учаев, содержит текст песни, исполняемой в доме жениха при приготовлении большого свадебного пирога с начинкой (\ukia). Приводим по этой публикации текст песни и его русский перевод (Шахматов, 1910, с. 216 — 218):
Перьть перьть благый бурьгине, Уш перьть ёнкски пурьгине, И серьгедеть верьгедеть, Каракарчы васыдить. Кинь гудыньть сынь зерьгэтцезь
* Работа выполнена в рамках проекта, поддержанного грантом Российского фонда фундаментальных исследований (№ 97 — 06 — 80326).
© Я. В. Васильков, 2001
