CC BY
30
ПСИХОЛОГИЯ СТРЕССА И СОВЛАДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ
йО!: 10.34216/2073-1426-2019-25-3-108-111 УДК 159.9:616-006
Никитина Дарья Алексеевна
Институт психологии РАН, г. Москва d.a.nikitina@yandex.ru
ОСОБЕННОСТИ ЖИЗНЕННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ У ПАЦИЕНТОВ С ДИАГНОЗОМ «МЕНИНГИОМА»
Работа подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ, проект №18-013-00324 А
В настоящей статье представлена часть результатов комплексного эмпирического исследования, посвященного изучению последствий воздействия стрессора высокой интенсивности - опасного для жизни заболевания «ме-нингиома». Полученные результаты позволили подтвердить предположение о том, что при переживании опасного для жизни заболевания «менингиома» - жизненная перспектива больного будет иметь свою специфику, которая сопряжена с особенностями наиболее стабильных внутренних условий - базисными убеждениями о ценности, значимости и компетентности собственной личности (образ Я, удачливость, способность контролировать ситуацию). При снижении данных показателей: стратегия жизненной перспективы, такая как физическое восстановление, характеризует состояние застревания в психотравмирующей ситуации, а желание кардинально поменять жизнь свидетельствует об избегании переработки травматического опыта. Высокие показатели данных базисных убеждений в сочетании со стратегией вернуться к прошлому распорядку свидетельствуют о наличии внутренних ресурсов.
Ключевые слова: посттравматический стресс, жизненная перспектива, личностные ресурсы, совладание со стрессором высокой интенсивности, базисные убеждения, угрожающее жизни заболевание, менингиома.
Комплексное изучение психологии человека в современной науке невозможно без понимания проблематики отношения личности с миром и учета контекста жизненного пути, который в свою очередь включает проблему темпоральности. В работах К.А. Абуль-хановой-Славской, например, показано, что специфика отношений индивида с окружающим миром проявляется в его субъектности. Субъектность индивида отражается в способности индивидуально интерпретировать окружающую действительность, меняя свою позицию при необходимости, в зависимости от контекста ситуации. В свою очередь именно данная способность делает индивида субъектом жизни со своей жизненной позицией, субъективным восприятием жизненной перспективы. Жизненная перспектива включает субъективное восприятие и реализацию жизненных отношений, данные отношения сопоставляются и анализируются индивидом в зависимости от потребностей и ценностей личности [1].
Само понятие жизненной перспективы в современных литературных источниках не находит однозначного определения. Однако возможно выделить ряд центральных составляющих данного концепта: субъективность и мотивация (С. Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев, К.А. Абуль-ханова-Славская, А. Адлер, А. Маслоу), пространственно-временной континуум (Б.В. Зейгарник, Т.Н. Березина), наличие цели (П.Я. Гальперин, П. К. Анохин). Таким образом, авторы в данном конструкте (жизненная перспектива) выделяют не только само восприятие пространственно-вре-
менного аспекта, но и субъективно-эмоциональный компонент.
В свою очередь субъективно-эмоциональный, а также содержательный аспект жизненной перспективы отражается в специфике базисных убеждений индивида. Данная концепция была создана Р. Янофф-Бульман, в рамках когнитивной теории психической травмы. Базисные убеждения представляют ту самую картину мира, которая обеспечивает необходимую опору в постоянно изменяющейся окружающей действительности. Структура включает в себя стабильные положительные или негативные представления о себе и мире, которые могут меняться в ситуациях воздействия стрессоров высокой интенсивности [9].
Акцент современных исследований, в связи с ростом экстремальных ситуаций в повседневной жизни, смещается в сторону рассмотрения темпоральных аспектов экстремальных событий. В данном контексте раскрывается специфика изменений жизненной перспективы при столкновении со стрессорами высокой интенсивности. Благодаря вкладу Н.В. Тарабриной в понимание проблемы исследования последствий воздействия стрессоров высокой интенсивности, в отечественной психологии наряду с исследованиями посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) проводятся также исследования, посвящённые посттравматическому стрессу (ПТС). Последний конструкт охватывает весь спектр проявления посттравматических реакций и позволяет изучать последствия воздействия стрессоров высокой интенсивности при разном уровне психотравматизации [6].
108
Вестник КГУ 2019
© Никитина Д.А., 2019
При интенсивном переживании воздействия стрессоров высокой интенсивности темпоральные характеристики включают в себя феномены сужения жизненной перспективы, обрыва временной перспективы, застревание в психотравмирующей ситуации или полное отсутствие субъективного построения жизненной перспективы. В работах М. Хо -ровитца, а также других психологов когнитивного подхода, раскрывается специфика застывания человека в психотравмирующем событии. С позиций данного подхода психотравмирующая ситуация не включена в когнитивную схему индивида, по этой причине её ментальная переработка затруднена, в связи с чем она не воспринимается как нечто прошлое, а наоборот выступает актуальным недоработанным состоянием [8]. Неспособность ориентации на длительную жизненную перспективу косвенно связана с симптомами посттравматического стресса, в частности - вторжением и избеганием. Данные симптомы заставляют человека словно застревать в психотравмирующей ситуации. После воздействия стрессора высокой интенсивности могут наблюдаться навязчивые воспоминания аспектов психотрав-мирующего события и\или присутствовать тенденция избегания аспектов, которые напоминали бы о психотравмирующей ситуации. Сжатие временной перспективы в свою очередь может быть сопряжено с другим симптомом посттравматического стресса - физиологической возбудимостью, когда наблюдается настороженность, присутствует постоянное ощущение надвигающейся угрозы. В зависимости от природы стрессора по-разному видоизменяются когнитивные и эмоциональные компоненты жизненной перспективы, например, в случае военной травмы больше деформируется эмоциональный компонент [3]. Жизненная перспектива может включать аспекты возможных последствий пребывания человека в экстремальной ситуации, как например, для ликвидаторов аварии на ЧАЭС перспектива будущего включала ожидаемые физические последствия, независимо от степени психотравматизации [3]. При переживании психотравматизации вследствие постановки диагноза - опасное для жизни заболевание, наблюдается, в ряде случаев, ощущение укороченной жизненной перспективы, при этом будущее воспринимается в черных красках, например, как безнадежное, безрадостное, присутствует снижение чувства контроля собственной жизни [7].
Однако, изучение жизненной перспективы также важно с позиций анализа возможных ресурсов человека. В работах С. Мадди жизненная перспектива выступает фактором совладания со стрессом. Он описывает жизнестойкость индивида в экстремальных ситуациях как некий ресурс, который помогает человеку при выборе стратегии дальнейшего жизненного пути [10]. Следовательно, жизненная перспектива в контексте переживания последствий стрессоров высокой интенсивности
может также рассматриваться с позиций анализа личностного роста, где индивид стремиться к поиску новых ценностей, или позитивно переоценивает жизнь до столкновения со стрессором высокой интенсивности, имеет позитивный взгляд в будущее.
Таким образом, жизненная перспектива при столкновении со стрессором высокой интенсивности в ряде случаев претерпевает изменения, характер изменений может быть специфичным в зависимости от природы стрессора высокой интенсивности и базисных убеждений личности, как наиболее стабильных внутренних условий, которые участвуют в переработке психотравматического опыта.
Целью исследования стала оценка специфики жизненной перспективы и сопряженных с ней базисных убеждений у людей, переживающих воздействие стрессора высокой интенсивности -опасного заболевания «менингиома».
Гипотеза настоящего исследования представлена предположением о том, что в зависимости от характера базисных убеждений, связанных с оценкой собственной личности (Образ Я, убеждения о контроле и удачливость), специфика жизненной перспективы при переживании стрессора высокой интенсивности - постановки диагноза опасного заболевания «менингиома» будет иметь свою специфику.
Методики исследования: 1. Полуструктурированное интервью, разработанное сотрудниками лаборатории развития субъекта в нормальных и посттравматических состояниях ИП РАН. Структура интервью включает ряд вопросов рекомендованных в руководстве С. Квале, позволяет оценить такие показатели как самочувствие и эмоциональное состояние пациента, включая особенности субъективного восприятия своего заболевания, внутренних и внешних ресурсов для совладания с психологической травмой. Интервью также включает ряд вопросов, направленных на оценку жизненной перспективы респондента [2]; 2. Шкала оценки влияния травматического события (ШОВТС) (Impact of Event Scale - IES-R) применяется для выявления признаков и степени психотравматизации респондента. Методика включает оценку симптомов посттравматического стресса (ПТС) - вторжение, избегание и физиологическая возбудимость, а также общего уровня психотравматизации, для данной цели предусмотрен подсчет Интегрального показателя (ИТ) [5]; 3. Шкала базисных убеждений (World Assumptions Scale - WAS) использовалась для оценки специфики когнитивной сферы у пациентов с диагнозом «ме-нингиома», включая анализ таких базисных убеждений как: Образ «Я»; Доброжелательность окружающего мира; Справедливость; Удача; Убеждение о контроле. Использовался вариант в адаптации М.А. Падун, А.В. Котельниковой [4].
Статистический анализ проводился с помощью программы STATISTICA_10, включал расчеты описательной статистики (Min, Max, Med), коэффици-
Педагогика. Психология. Социокинетика ^ №3
109
ПСИХОЛОГИЯ СТРЕССА И СОВЛАДАЮЩЕГО ПОВЕДЕНИЯ
ента корреляции Спирмена (ге), а также критерий £/-Манна-Уитни (на уровне значимости р<0,05).
В статье представлена часть результатов комплексного исследовательского проекта, который проводится в рамках договора между Институтом психологии РАН и исследовательской базой, представленной НМИЦ нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко. Исследование включает в себя два этапа, на каждом из которых пациент проходит индивидуальное комплексное психологическое обследование, с использованием пакета методик, разработанного и подобранного сотрудниками лаборатории развития субъекта в нормальных и посттравматических состояниях ИП РАН. В исследовании приняли участие респонденты с минимальным уровнем когнитивного дефицита. Первичный отбор респондентов осуществляется группой психиатров (руководитель - д.м.н., гл.н.с. О.С. Зайцев) НМИЦ нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко. Перед началом комплексного обследования респонденты подписывают информированное согласие.
Участниками исследования стали респонденты с диагнозом доброкачественная опухоль паутинной оболочки головного мозга «менингиома» в постоперационном периоде, с наличием минимального когнитивного дефицита, подписавшие информированное согласие на участие в исследовании. Общее число респондентов 41 человек, из них 36 женщины и 5 мужчин в возрасте от 30 до 70 лет (ММ=53).
На основе анализа полуструктурированного интервью были выделены три группы ответов описания жизненной перспективы у пациентов с диагнозом «менингиома». В первую группу ответов вошли формулировки, связанные с планами, нацеленными на физическое восстановление (п=16): «хочу восстановиться, чтобы не быть обузой семье», «хочу восстановиться, чтобы скрыть внешние последствия заболевания». Данная категория также чаще встречалась у мужчин по сравнению с другими вариантами ответов.
Во вторую группу вошли формулировки связанные с желанием вернуться к прошлому распорядку дня (п=13). Здесь респонденты указывали, что довольны своей жизнью: «менять ничего не хочу, я довольна своей жизнью, с нетерпением жду возвращения к своему саду, я люблю ухаживать за растениями». Сообщали, что болезнь, скорее всего, не изменит их жизнь: «я не чувствую, что буду болеть всю жизнь, это временное испытание». Имели оптимистические планы на будущее: «впереди много планов, нужно достраивать дом». Респонденты данной группы также указывают, что испытывают чувства своей значимости в жизни в целом: «хочу вернуться на работу, меня там ценят», «хочу вернуться домой, увидеть внуков, я нужна детям», «в семье все держится на мне, плачу ипотеку, помогаю детям».
Третья группа ответов характеризовалась форму -лировками, описывающими желание кардинально
поменять жизнь (п=12). Респонденты данной группы связывают заболевание с избытком стрессовых ситуаций в жизни и неправильным распределением собственных ресурсов. Они не испытывают чувства удовлетворенности по отношению к прошлому: «к прошлому точно не вернусь, хочу поменять отношение к жизни, не переживать за все и всех», «хочу сменить работу, я слишком себя перегружала, это не ценили, только болезнь себе заработала».
Анализ признаков посттравматического стресса и уровня его выраженности не показал значимых различий в зависимости от стратегии планов на будущее р>0,05 (1 группа: Субшкала «вторжение» Med=6; Субшкала «избегание» Med=8; Субшкала «физиологическая возбудимость» Med=4,5; «ИТ» Med=25; 2 группа: Субшкала «вторжение» Med=8; Субшкала «избегание» Med=13; Субшкала «физиологическая возбудимость» Med=5; «ИТ» Med=20; 3 группа: Субшкала «вторжение» Med=10; Субшкала «избегание» Med=14,5; Субшкала «физиологическая возбудимость» Med=6; «ИТ» Med=26). По всей видимости, для пациентов с диагнозом «менингиома» может быть характерна нелинейная связь показателей психотравматизации с характеристиками жизненной перспективы. Однако выраженные показатели по симптомам ПТС и его уровню свидетельствуют о признаках психо-травматизации в исследуемой выборке.
При анализе базисных убеждений были выявлены различия в исследуемых группах по ряду показателей. Респонденты, которые в планах говорили о восстановлении, имеют: более негативное мнение о себе, убеждены в своей неудачливости, мир воспринимают как менее контролируемый; в отличие от респондентов, которые сообщали о желании вернуться к прошлому распорядку (Образ Я: и=40, р=0,006; Удача: и=20, р=0,0003; Убеждения о контроле: и=48, р=0,015). Респонденты, которые сообщали, что планируют вернуться к прошлому распорядку, также оказались более благополучными и при сравнении с группой, где респонденты указывали на желание кардинально поменять жизнь. В данной диаде респонденты, планирующие вернуться к прошлому распорядку: считают себя более удачливыми, а мир воспринимают как более контролируемый; в отличие от тех, кто планирует кардинально поменять планы (Удача: и=13, р=0,00002; Убеждения о контроле: и=16, р=0,0007). Отметим, что респонденты всех трех групп оценивают окружающий мир как доброжелательный, справедливый и не различаются по данным показателям базисных убеждений.
Для пациентов с опасным для жизни заболеванием, в зависимости от специфики жизненной перспективы, наиболее характерными оказались различия в базисных убеждениях, связанных с их личностью. Данная тенденция вполне оправдана характером стрессора высокой интенсивности.
110
Вестник КГУ 2019
В случае с заболеваниями опасность исходит изнутри организма, в связи с этим локус внимания сужается до анализа собственной личности. Убеждение о собственной удачливости и способности контролировать ситуацию, Образ Я - оказываются значимыми при содержательном анализе жизненного пути личности и позволяют немного иначе раскрыть специфику данных траекторий. Стремление вернуться к прошлому распорядку может быть охарактеризовано с точки зрения наличия в личности внутренних ресурсов, где прошлое является по-прежнему гарантом безопасности. Стремление поменять кардинально жизнь в этом случае представляется как избегание переработки воздействия стрессора высокой интенсивности. Данная группа планов действительно может напоминать побег от проблемы, т.к. в своих ответах респонденты не указывают конкретные стратегии по улучшению своего настоящего и будущего. Ответы носят глобальный, абстрактный характер и сконцентрированы на негативной оценке своего прошлого. С другой стороны на первый взгляд рациональное желание восстановиться может свидетельствовать о наличии ряда проблем связанных с застреванием в психотравмирующей ситуации.
Таким образом, гипотеза исследования подтвердилась, действительно для пациентов с диагнозом «менингиома» наибольший вклад в содержание специфики жизненной перспективы делают базисные убеждения, связанные с личностью, а не с оценкой и восприятием внешнего мира:
1) низкие показатели по таким базисным убеждениям как Образ своего Я, оценка собственной удачливости и способности контролировать мир при выборе стратегии жизненной перспективы - физически восстановиться, в ряде случаев, свидетельствует о застревании в психотравмирующей ситуации;
2) низкие показатели по таким базисным убеждениям как оценка собственной удачливости и способности контролировать мир при выборе стратегии жизненной перспективы - кардинально поменять жизнь, может указывать на стремление избегания переработки травматического опыта;
3) высокие показатели базисных убеждений о значимости и компетентности собственного Я при выборе стратегии вернуться к прошлому распорядку свидетельствует о наличии внутренних ресурсов личности и более рациональном совлада-нии с травмой.
Библиографический список
1. Абульханова К.А., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. - СПб.: Алетейя, 2001. - 304 с.
2. Квале С. Исследовательское интервью. - М.: Смысл, 2003. - 301 с.
3. Миско Е.А., Тарабрина Н.В. Особенности жизненной перспективы у ветеранов войны в Афганистане и ликвидаторов аварии ЧАЭС // Психо-
логический журнал. - 2004. - № 3. - С. 44-52.
4. Падун М.А., Котельникова А.В. Методика исследования базисных убеждений личности. - М.: ИП РАН, 2007. - 23 с.
5. Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса. - СПб.: Питер, 2001. - С. 146-181.
6. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса - новое научное направление в клинической психологии // Материалы XV съезда психиатров России. - М.: ИД «Медпрактика-М», 2010. - 329 с.
7. Тарабрина Н.В. Онкопсихология: посттравматический стресс у больных раком молочной железы / Н.В. Тарабрина, О.А. Ворона, М.С. Курчатова, М.А. Падун, Н.Е. Шаталова. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2010. - 175 с.
8. Horowitz M.J. Stress response syndromes. (2nd. ed.). - New York: J. Aronson, 1986.
9. Janoff-Bulman R. Shattered assumptions: Toward a new psychology of trauma. - New York: Free Press, 1992. - 256 р.
10. Maddi S.R. The story of hadiness: twenty years of theorizing, research and practice // Consulting psychology journal. - 2002. - № 54. - P. 173-185.
References
1. Abul'hanova K.A., Berezina T.N. Vremya lichnosti i vremya zhizni. - SPb.: Aletejya, 2001. - 304 s.
2. Kvale S. Issledovatel'skoe interv'yu. - M.: Smysl, 2003. - 301 s.
3. Misko E.A., Tarabrina N.V. Osobennosti zhiznennoj perspektivy u veteranov vojny v Afganistane i likvidatorov avarii CHAES // Psihologicheskij zhurnal. - 2004. - № 3. - S. 44-52.
4. Padun M.A., Kotel'nikova A.V Metodika issledovaniya bazisnyh ubezhdenij lichnosti. - M.: IP RAN, 2007. - 23 s.
5. Tarabrina N.V. Praktikum po psihologii posttravmaticheskogo stressa. - SPb.: Piter, 2001. -S. 146-181.
6. Tarabrina N.V. Psihologiya posttravmaticheskogo stressa - novoe nauchnoe napravlenie v klinicheskoj psihologii // Materialy HV s"ezda psihiatrov Rossii. -M.: ID «Medpraktika-M», 2010. - 329 s.
7. Tarabrina N.V. Onkopsihologiya: posttravmaticheskij stress u bol'nyh rakom molochnoj zhelezy / N.V. Tarabrina, O.A. Vorona, M.S. Kurchakova, M.A. Padun, N.E. SHatalova. - M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN», 2010. - 175 s.
8. Horowitz M.J. Stress response syndromes. (2nd. ed.). - New York: J. Aronson, 1986.
9. Janoff-Bulman R. Shattered assumptions: Toward a new psychology of trauma. - New York: Free Press, 1992. - 256 р.
10. Maddi S.R. The story of hadiness: twenty years of theorizing, research and practice // Consulting psychology journal. - 2002. - № 54. - P. 173-185.
Педагогика. Психология. Социокинетика J №3
111
