CC BY
362
12. Шефер Б., Шредер Б. Социальная идентичность и групповое сознание // Психологический журнал. — 1993. — № 1. - С. 12-15.
13. Кудринская Л.А. Результаты социологического исследования «Повседневные практики и основные виды рискованного поведения учащейся молодежи г. Омска». — Омск : Изд-во ГУ «Омский региональный бизнес-инкубатор», 2007. — 46 с.
АГАРКОВ Анатолий Алексеевич, старший преподаватель кафедры социологии, социальной работы и политологии.
E-mail: [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 05.06.2009 г.
© Агарков А.А.
УДК 301 085:15 В. П. СВЕТЛАКОВА
Омский государственный педагогический университет
ОСОБЕННОСТИ ЖЕНСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРСТВА В РОССИИ: ИСТОРИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ
В статье поднимаются вопросы гендерной политики и гендерного равенства в сфере политики. Также на примере выдающихся женщин-политиков рассматриваются типично женские черты, отличающие их от мужчин-политиков, и которые способствуют успеху женщины в политической деятельности.
Ключевые слова: гендер, женщина-политик, стереотип, власть, политическая деятельность.
Проблема лидерства привлекает внимание ученых разных мировоззрений и научных интересов на протяжении многих веков. Но традиционно эта проблема изучалась почти без учета пола, поскольку лидерская роль считалась маскулинной. Многие феномены, экспериментальные факты, теории установлены на «мужском материале». И, хотя эта традиция полностью не исчезла, все же в настоящее время ряд исследователей пересматривает достижения современной психологии лидерства с привлечением фактора пола.
В последние годы в мире возрос интерес к женскому правлению вообще и историческим прецедентам в частности. В истории человечества невозможно найти период, когда бы женщины на равных участвовали в управлении государством. Предубеждения в отношении женщин существуют практически в каждой культуре, любом обществе, уходя корнями в тысячелетнюю историю человечества. Одним из первых, кто поднял проблему различия и сходства способностей мужчин и женщин к выполнению общественных обязанностей был Платон, который 24 века тому назад писал: «Способна ли женская часть человеческого рода принимать участие во всех делах наряду с мужчинами, или же она не может участвовать ни в одном из этих дел... В частности, если мужчины и женщины отличаются только тем, что «самка рожает, а мужчина оплодотворяет, то мы скажем, что это вовсе не доказывает отличия женщины от мужчины в отношении к тому, о чем мы говорим (по отношению к занятиям, относящимся к государственному устройству») [1]. В конце концов, Платон заключает, что» не может быть, чтобы у устроителей государства было в
обычае поручать какое-либо дело женщине, потому, что она женщина, или мужчине, только потому, что он мужчина», хотя великий философ все-таки не до конца уверен в способностях женщин: «Этот пол во всем уступает тому (мужскому). Правда, многие женщины во многих отношениях лучше многих мужчин». Таким образом, Платон первым не только выдвигает тезис о необходимости подходить к занятию должностей на основе природных способностей или предрасположенности человека, но и доказывает его. Он, правда, предполагает обращать внимание на физические возможности исполнителя, но уверен, что разнообразие обязанностей в государстве позволит каждому проявить себя с наилучшей стороны [2, С.77].
В истории России случалось, когда страной правили волевые и умные «монархини» (правда, восходили на трон российские царицы либо после смерти мужей, либо в результате государственных переворотов). Действительно, такого количества самостоятельных властительниц, начиная с княгини Ольги, которая покорила своим умом и дипломатическим тактом императора Византии, не было ни в одном государстве, и народная память эту информацию хранит в глубинах подсознания. В России уникален опыт и XVIII века — ключевой в истории отношений женщин и власти, поскольку в течение более чем 70 лет с небольшими перерывами именно женщины осуществляли высшую власть в государстве (Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II), в результате чего оформилась целая эпоха и сложилась политическая традиция. Екатерина II — единственная из всех монархов после Петра заслужила от потомков определение «Великая». И 34 года ее правления — это и успешные
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
русско-турецкие войны, взятие Крыма и политика просвещенного абсолютизма, переписка с Вольтером и жалованная грамота дворянству, закрепившая все привилегии главного сословия и подавление пугачевской смуты. Фавориты и государственные деятели той эпохи приобрели статус легенд уже в начале 19-го столетия, создав образ «золотого века» Российской империи [3]. В этот период политические органы власти, общественные, а не государственные по своей сути, мало зависимые от бюрократии и официальной иерархии, от мифологии российской власти, способствовали зарождению в стране общественного мнения нового типа, связанного с личными впечатлениями и оценкой персональных качеств представителей власти, а не их соответствие сакральному прототипу, отражением которого они являлись [4]. По мнению историка И. Ионова, Екатерина II в политике использовала «женский», провокативный принцип, а также средства соблазнения общества. Традиция женского правления в России была прервана на заре XIX века.
В целом же в патриархальной, дореформенной России существовали стереотипы, которые активно регулировали общественные отношения, распределив традиционным образом роли между мужчинами и женщинами. В середине XIX века на фоне бурного развития буржуазных отношений, повлекшего за собой социокультурные изменения в обществе, социальное, экономическое и политическое бесправие женщин оставалось неизменным. Вместе с революционными потрясениями XX век принес России и надежду на установление гражданского равенства, связанную с учреждением нового законодательного органа государственной власти — Государственной думы. Именно в стенах первого российского парламента женский вопрос приобрел статус государственной проблемы. На одном из заседаний Государственной думы первого созыва (27 апреля — 8 июля 1906 года) профессор Л. И. Петражицкий выступил с речью «О Пользе политических прав женщин». В своей речи он буквально переворачивал традиционное представление о роли женщины в обществе: «Желательно, чтобы женщина занималась политикой. Заниматься политикой — значит заботиться об общей благе, значит интересоваться не «шкурными» своими интересами, эгоистичными, а интересами общего блага...»[5]. По мнению Л.И. Петражицкого, женщина была призвана привнести в политическую среду идеи гуманизма и высокой культуры — того, чего так часто не хватает политикам-мужчинам. Традиционное представление о женском образе не должно выступать причиной лишения женщины ее общественных прав и обязанностей [6]. Но в начале ХХ века органы законодательной власти Российского государства выступали носителями патриархальных идей в отношении равноправия полов и не смогли внести заметного вклада в улучшение положения российской женщины.
Одним из важнейших лозунгов Октябрьской революции было освобождение женщин и установление полного правового и социального равенства полов. Это была искренняя и серьезная попытка одним ударом, раз и навсегда покончить с половым неравенством и эксплуатацией женщин. Советская Россия была первым государством в мире, провозгласившем в Конституции 1918 года юридическое равноправие мужчин и женщин во всех сферах социальной жизни. Советская пропаганда всегда гордилась тем, что женщины впервые в истории были вовлечены в общественно-политическую и культурную жизнь страны. Но «социальное равенство» полов, как и прочее равенство, понималось
механистически, как их одинаковость и возможность уничтожения всех и всяческих социально-групповых и даже природных различий. «Освобождение женщин» в данный период обсуждалось, прежде всего, в социально-экономических и политических терминах. «Уравняйте женщину в правах с мужчиной, дайте ей свободно развиваться, и она будет делать все то же самое и не хуже, чем мужчина» [7].
В первом советском правительстве (октябрь 1917— 1922) из 67 занимавших различные посты народных комиссаров, была единственная и первая женщина член-правительства — А.М. Коллонтай, возглавлявшая народный комиссариат государственного призрения. «В своих деловых отношениях, — писала в своих воспоминаниях А.М. Коллонтай, — я не чувствовала, что со мной не хотят иметь дело из-за того, что я женщина». Но это можно объяснить тем, что в годы становления Советской власти остро давал о себе знать «кадровый голод» на руководителей и специалистов, в связи с чем женщинам довольно часто приходилось занимать руководящие посты в промышленности и государственном управлении. За период с 1923-гопо 1991 год в руководящие органы правления в разное время входило всего семь женщин: Землячка Розалия Самойловна, Жемчужная Полина Семеновна, Фурцева Екатерина Алексеевна, Ковригина Мария Дмитриевна, Бирюкова Александра Павловна, Дав-летова Людмила Ельматовна, Прунскенс Казимира Дануте Прано. Но только две женщины — Е. Фурцева и А. Бирюкова были удостоены чести быть членами Политбюро (за всю историю КПСС). В советский период всех этих женщин объединяло одно — они являлись членами правящей партии — КПСС. Ни для кого тогда не было секретом, что для успешной карьеры, как мужчины, так и женщины должны были быть членами КПСС, проявляя огромную тягу к общественной работе помимо профессиональной деятельности [8]. За всю историю советского периода самая яркая женщина-политик — Екатерина Фурцева — министр культуры с «железной» волей и одна из самых элегантных женщин своего времени.
Сейчас бытует стереотип, что женщины в советское время «имели власть» и эту власть им гарантировали «квоты». На самом деле, на долю женщин, выдвинутых по квотам от общественных организаций, приходилось лишь 22,5% от общего числа депутатов, если не считать 80 женщин от Комитета советских женщин, то процент выдвинутых женщин по квотам был равен 14,7%. Соответственно, квотная система обеспечивала 77,5% мест мужчинам и не являлась системой исключительно продвижения женщин [9]. Патерналистская стратегия искусственного продвижения женщин в высшие законодательные и исполнительные органы власти, создавала иллюзию успешного воплощения провозглашенного принципа равноправия женщин и избавление их от сексизма. Но последнее десятилетие развеяло иллюзию и выявило истинное положение женщин в России [10].
В постсоветский период, несмотря на Указ Президента «О повышении роли женщины в системе федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (1996 год), как в правительстве, так и в парламенте, женщины представлены слабо. Так, число женщин в законодательных органах власти в советское время составляло 33%, а в 1989 году снизилось до 15,7% и в 1990 году до 5,7% в России. Представительство женщин — депутатов в 1993 году составляло: Государственная дума — 13,5%, Совет Федерации — 5%; в 1995 году: Государственная дума — 10,5%, Совет Феде-
рации — 0,5%; в 1999 году представительство женщин депутатов в Государственной Думе чуть больше 7%, в 2003 году — 45 женщин-парламентариев (10%). На 17 февраля 1999 года в состав депутатов законодательных органов власти субъектов Федерации, было избрано депутатов — женщин 354, а мужчин депутатов 3376 (9% и 91% соответственно) [11]. На региональном уровне в 1997 году картина следующая. Если в 1982, 1985, 1987 годах при выборах в краевые, областные, окружные, районные, поселковые и сельские Советы народных депутатов женщины в среднем составляли 50%, то в 1997 году — только 9%. Следует заметить, что разброс вокруг среднего значения — широкий: в 4 региональных органах законодательной власти (Смоленском, Курском, Омском, Томском областных собраниях) женщины вообще не участвовали [9]. В федеральном правительстве на три десятка мужчин на начало 1994 года трудилась единственная женщина-министр — Э. А. Панфилова, возглавлявшая Министерство социальной защиты. В президентских структурах работали советниками Г. Старовойтова и Е. Лахова. Женщины отсутствовали в высшем управленческом аппарате, дипломатическом корпусе. В 1997 году в состав правительства вошли две женщины — министры здравоохранения и культуры (Т. Дмитриева и Н. Дементьева). Три женщины возглавляли федеральные комитеты, имеющие ранг министерств. Однако все эти государственные посты не являлись ключевыми при разработке и осуществлении внутренней и внешней политики государства. В сентябре 1998 года впервые заместителем Председателя Правительства РФ по социальным вопросам в правительстве Е. Примакова стала женщина — В. И. Матвиенко (ныне губернатор г. Санкт-Петербурга). В настоящее время в Правительство РФ входят две женщины — Э. Набиуллина, глава Минэкономразвития, и Т. Голикова — глава Минздравсоцразвития. На 2009 год в состав правительства Омской области входят также две женщины — заместитель председателя правительства И. Прозорова и Министр финансов Омской области Р. Фомина (две из 17 членов правительства).
На наш взгляд, с приходом перестройки женщины гораздо больше потеряли как в политической сфере, так и в представлениях об их месте и роли в обществе. Быстрое вытеснение женщин из политической сферы и распространение патриархальной идеологии в решающей степени были обусловлены: во-первых, способом их включения в политическую жизнь (система «квот»), на первых же более или менее свободных выборах это формальное представительство рухнуло. Несколько энергичных и честолюбивых женщин стали действительно политическими фигурами — Г. Старовойтова, В. Матвиенко, И. Хакамада и др., зато общее число женщин депутатов снизилось. И, во-вторых, слабостью женского движения.
В 1996 году впервые в истории России женщина депутат Государственной думы, лидер партии «Демократическая Россия» Г. В. Старовойтова — заявила о своем намерении баллотироваться на высший государственный пост на президентских выборах. Но ей не удалось тогда собрать нужного числа подписей избирателей в свою поддержку для того, чтобы зарегистрироваться в Центральной избирательной комиссии. Она сошла с дистанции на предварительном этапе избирательной кампании, создав, однако, прецедент участия женщин в борьбе за президентское кресло. Возможно, что демарш Г. Старовойтовой добавил решимости другой соискательнице — Э. Панфиловой, которая сумела преодолеть необходимый барьер. Э. Панфилова, вступая в борьбу, надеялась не столько
на победу, сколько на приобретение дополнительного политического капитала, который дает участие в кампании столь высокого уровня [12]. В 2004 году в президентских выборах успешно участвовала и И. М. Хакамада.
В общем, в постсоветский период влияние жен-щин-политиков, согласно исследованиям неуклонно падает. Причем, если в 1993 году все же были представлены фигуры, олицетворяющие широкий спектр политических сил от крайне левых до крайне правых (от Нины Андреевой до Валерии Новодворской), то в последующие годы все явственнее становится влияние новейшей номенклатуры — персонаж определяется не столько убеждениями, сколько должностью (министр, банкир).
Но там, где демократия существует лишь номинально (как и в славное советское время, когда женщины составляли треть от всех представителей выборных органов), женский голос не будет услышан в политике. Как увеличить представительство российских женщин на выборных постах? Стоит ли вновь вводить систему квот? Относительно эффективности системы квот, ее справедливости среди женщин нет единого мнения. По мнению бывшего спикера грузинского парламента Нино Бурджанадзе «квотирование женщин — это еще большее ущемление их прав. Среди них немало очень образованных, квалифицированных, хорошо подготовленных профессионалов. Они не нуждаются ни в каких квотах. Они сами по себе сильны, и они должны прийти в политику, управление, не потому, что они женщины, а потому, что они именно профессионалы» [13, С.9].
С точки зрения экспертов ООН, для ощутимого влияния женской культуры и ценностей на принимаемые политические решения, недостаточно номинального присутствия одной или двух женщин на уровне принятия решений — необходима значимая группа не менее 30%. Современная политика, которую определяют в основном мужчины — это политика силового нажима, агрессии, конфликта и противостояния. В современной культуре глубоко укоренился взгляд на политику как на мужское занятие, поскольку политика создавалась мужчинами и в ней нашли отражение мужские нормы и мужская система ценностей. В большинстве индустриальных стран общественные структуры, распределяющие богатство, престиж и власть, симпатизируют «мужественным» чертам характера, таким как: рациональность, логика, агрессивность, амбициозность и независимость. А такие черты, которые ассоциируются с женственностью, как интуиция, эмоциональность, пассивность, слабость, готовность к самопожертвованию, — недооцениваются. В результате женщины получают меньший, чем мужчины доступ к власти и общественным ресурсам [14]. То есть в обществе, где главенствуют мужчины и где господствуют чисто мужские установки и эталоны, женщина должна приложить особые усилия, чтобы добиться признания. Женщина-политик вынуждена сталкиваться с двойной проблемой: что значит для нее быть лидером-женщиной и чего от нее ожидают как от женщины — политического лидера. Большинство женщин, достигших вершины власти в рамках мужской цивилизации, — это, если так можно выразиться, «улучшенные мужчины», т.е. женщины, усвоившие правила игры в мужской культуре, лучше, последовательнее, чем сами мужчины.
Что же вносят женщины в политику? Политические программы и приоритеты женщин, прежде всего, отражают роль женщин на рынке труда, сегментированного по половому признаку. Они исходят из глу-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
бинного понимания повседневной жизни, домашних обязанностей и той центральной позиции, которую занимают в их сознании дети, семья и проблемы окружающих их людей. В целом женщин на руководящих постах, как правило, интересуют такие вопросы, как детские учреждения и школьное образование, проблема насилия в семье, охраны здоровья женщин, защита жертв сексуального насилия и сексуальных домогательств, равенство в заработной плате. Таким образом, приходя во власть, женщины, прежде всего, придают значение вопросам качества жизни, социальной политике во всех ее аспектах. Многовековая патриархальная культура, традиционное разделение ролей женщин и мужчин в обществе, специфический гендерный опыт в детстве в родительской семье, во взрослом возрасте в собственной семье, в школе, в вузе и на работе, привел к тому, что женщины принесли в политику такие взгляды, нравственные ценности и приоритеты, которые были сформированы опытом их жизни, как женщин [15]. Российский политик Л. Слиска отмечает, что депутаты женщины добросовестнее, ответственнее, творчески относятся к обязанностям, дисциплинируют обстановку в Думе знанием предмета дискуссий, эрудицией, самообладанием, доброжелательностью к оппонентам.
Для развивающихся демократий полезно устранение барьеров, которые не пускают женщину во власть, и открытие дороги новым лидерам из множества разнообразных сообществ и социальных слоев. И устройство общественной жизни с «гендерным лицом» будет способствовать постепенному построению демократии, где предполагается «как минимум относительно равное представительство мужчин и женщин на всех уровнях власти, которое будет на деле демонстрировать равные возможности в государственных структурах и равный доступ к лидерству. Новыми лидерами будут те, кто способен к конструктивному сотрудничеству, кто в своей политической деятельности проявляет уважение ко всем категориям граждан в государстве и создает возможности для всех [14]. Растущее представительство женщин в системе власти будет иметь огромное влияние на содержание и стиль принятия государственных решений. В начале XXI века, чтобы стать лидером, женщине уже не нужно будет отказываться от своих признанных гендерных преимуществ. Им будет легче служить обществу во всех интересующих их сферах. Кроме того, ступая на традиционно мужскую территорию, они привнесут с собой новый взгляд на вещи. В условиях растущей непредсказуемости, как в общественном развитии, так и в политике, все большее значение приобретает не волевой принцип постановки и достижения определенных целей, а создание имиджа, провоцирующего человека на определенное отношение к данному руководителю или политическому течению, растормаживающего его активность, заставляющего продемонстрировать свои возможности, пойти на согласованную деятельность, что может дать лучшие результаты, чем последствия агитации или принуждения. Так, «мужской» волевой принцип в политике сменяется «женским», «провакативным» (манипуля-тивным) [4]. Женщина — политик могла бы проявить себя в качестве общепризнанного примера нового стиля поведения и жизни, одновременно обозначив пределы приличий в политической и экономической сферах и закрыв их нарушителям доступ в подведомственную ей сферу власти и личных контактов.
«Для власти нужна воля, воля и еще раз воля» — твердят ученые исследователи, полагающие, что главное препятствие для достижения женщиной высот в
«большой политике» именно в том, что не хватит у нее сил, терпения и выдержки на длительный марафон борьбы за власть. Если же женщина все же отстояла свое право на высокий государственный пост, сразу же возникает вопрос: сможет ли она распорядиться властью. Но, по мнению Р. М. Канапьяновой, женщины по своим природным и профессиональным качествам подготовлены исполнять технократическо-бюрократические функции гражданских служащих высшей иерархии государственных должностей [16]. Как показало время, из женщин, которым в начале перестройки было около тридцати, медленно, но, тем не менее, формируется слой политиков-управленцев. Яркий пример современной женщины-политика — Оксана Дмитриева, депутат Государственной думы нескольких созывов. Она политик, ученый-экономист, много работает, при этом у нее хорошая семья. Как политик, О. Дмитриева вполне подходит под идеологию «нового социализма». Она сторонник рыночной экономики, свободной конкуренции, развития предпринимательской активности, однако при условии обеспечения основных социальных гарантий, достижения социальной справедливости, убежденный сторонник бесплатного образования и здравоохранения для всех. Пример Оксаны Дмитриевой и других женщин-политиков показывает, что они способны составить настоящую конкуренцию мужчинам в руководстве страной, чтобы более эффективно решать ее проблемы.
Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод, что история политики — это одна из множества историй о мужчинах. В начале 21-го столетия средний гражданин каждый день видит в теленовостях, что политическое руководство состоит главным образом из мужчин — президентов, конгрессменов, губернаторов, партийных лидеров, советников и официальных представителей правительства. Некоторые мужчины до сих пор видят в женщинах незваных гостей на своей территории — или, по крайней мере, необычных участников политического процесса, к присутствию которых нужно специально адаптироваться. Поэтому общество должно заботиться о подготовке женщин-политиков, если желает иметь нормальное государство, где приоритетом являются права человека и качество жизни каждого гражданина.
Библиографический список
1. Платон. Государство. — М. : Харьков. — 1999. — 527 с.
2. Древаль И.В. Роль женщины в управлении государством (по трудам классиков философии). Гендерные проблемы в современном обществознании : материалы первой межвуз. студ. конф. — СПб., 2001. — С. 77-79.
3. Костикова Е. Женщины, которые сделали Англию // Время новостей. — 2007. — 8 февраля. — № 22. — С. 6 — 9.
4. Ионов И.Н. Женщины и власть в России: история и перспективы // Общественные науки и современность. —
2000. — № 4. — С. 75 — 87.
5. Россия. Государственная дума. Созыв 1, сессия 1 : стенографический отчет. 41. — СПб. — 1906.
6. Карабанова А.М. Женский вопрос в Государственной Думе в 1906-1917 годах (По материалам стенографических отчетов) // Женщина в российском обществе. — 2002. — № 1. — С. 32 — 38.
7. Кон И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. — М. : ОГИ. — 1997. — 464 с.
8. Литвинова Л.Г. Женщины и власть // Гендерные исследования в гуманитарных науках, современные подходы : материалы Междунар. науч. конф., Иваново, 15—16 сентября 2000 г. — Иваново, 2000. — Часть II. — С. 125—128.
9. Кочкина Е. Женщины в российских органах власти // Общественные науки и современность. — 1999. — № 1. — С. 173 — 183.
10. Попова Л.В.Проблемы самореализации одаренных женщин // Вопросы психологии. — 1996. — № 3. — С. 31 — 41.
11. Шведова Н. Почему прогресс в улучшении статуса женщин во всех сферах жизни не становится реальностью? // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. —
2001. — № 14 (30). — С. 25 — 27.
12. Айвазова С.Г., Кертман Г.Л. Президентские выборы 2000 года // Гендерные исследования в гуманитарных науках, современные подходы, материалы Междунар. науч. конфер., Иваново, 15-16 сентября 2000. — Иваново, 2000. — Часть II. — С. 85 — 87.
13. Петриашвили Г. Нино Бурджанадзе: «Я открыта для диалога с женским движением» // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. — 2002. — № 16 (32). — С. 9— 11.
14. Клецина И.С. От психологии пола — к гендерным исследованиям в психологии // Вопросы психологии. — 2003. — № 1. — С. 61—78.
15.Мандель Р. Прошлое и будущее // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. — 2001. — № 14 (30). — С. 9 — 15.
16.Канапьянова Р. Женщины во властных структурах // Социологические исследования. — 2007. — № 2. — С. 68—75.
СВЕТЛАКОВА Валентина Павловна, кандидат социологических наук, доцент кафедры общей и педагогической психологии.
E-mail: [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 28.05.2009 г.
© Светлакова В.П.
УДК 301.085: 62: 330.14 С. А. ШТЫРБУЛ
Московский государственный университет им М. В. Ломоносова
СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ: К ВОПРОСУ О КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ТЕРМИНА____________________________
В статье приводится теоретический анализ категории «социальный капитал» с точки зрения различных экономических школ. Делается попытка анализа противоречий социального капитала с помощью метода компаративистики.
Ключевые слова: социальный капитал, экономика, общество, социальные связи.
Актуальность вопроса обусловлена возрастающей значимостью социального капитала как фактора экономического развития в условиях глобализации и перехода к обществу знаний, для которого особенно важны доверие, социальная толерантность, солидарность и другие слагаемые социального капитала.
В настоящей статье предпринята попытка рассмотрения категории «социальный капитал» в контексте противоречий ее становления и развития в рамках экономики переходного периода.
Исследование социального капитала осложняется множественностью подходов к его толкованию, отсутствием единого мнения касательно природы и способов его измерения, производства, а так же цели использования. Это неудивительно, ведь по своей природе социальный капитал неоднозначен и сложен. К тому же здесь сталкиваются интересы и методы исследования не только различных школ внутри экономической науки, но и различные теоретические и прикладные дисциплины, такие, как экономика, социология, психология, философия, политология, антропология, теория организации.
Существуют два основных направления в объяснении и описании социальных действий. Первое — социальное — рассматривает актора как социализированный субъект, а действие — как регулируемое
социальными нормами, правилами и обязательствами. Любое действие рассматривается как социальное, оформленное, ограниченное и направленное социальными условиями. Второе направление — экономическое, — рассматривает актора, как имеющего независимые цели, действующего самостоятельно в собственных интересах. Главный интерес — максимизация полезности [1]. Оба направления подвергаются критике. И, на наш взгляд, небезосновательно.
Сам термин «социальный капитал» двойственен по своей природе, т. к. содержит принципиальное противоречие уже даже в своем названии: «капитал» — рыночная категория, в то время как «социальный», «социальное» — категории, выходящие за пределы рынка [2]. Обращаясь к понятию «капитал», необходимо вспомнить неоклассическую и марксову трактовки данной категории. К. Макконнелл и С. Брю дают нестрогое определение капитала: «капитал» или «инвестиционные ресурсы», охватывает все произведенные средства производства, т. е. все виды инструментов, машины, оборудование, фабрично-заводские, складские, транспортные средства и сбытовую сеть, используемые в производстве товаров и услуг и доставке их к конечному потребителю... Реальный капитал — инструменты, машины и другое производительное оборудование — это экономичес-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
