CC BY
43
К. Р. Елканов
ОСОБЕННОСТИ ЖАНРОВОЙ СТРУКТУРЫ ОСЕТИНСКОГО РОМАНА
В статье рассматриваются особенности жанровой структуры осетинского романа 60-80-х гг. XX в., который характеризуется широким охватом большого круга явлений, показом исторического, социального опыта людей, что является художественным содержанием романа и определяет его структуру.
Осетинскому роману присуще стремление осмыслить историческую, жизненную правду через правду характеров, в причинно-следственных связях личных и общественных черт.
В романе указанного периода раскрывается историческое и национальное самосознание народа и личности. Изучается человек, сочетая социальный и психологический анализ.
В идейно-художественной практике своеобразно отразился процесс формирования осетинской нации.
Роман выработал свое понимание национального характера, показал сложную эволюцию самосознания горца. Эта сложная эволюция отражает новое жанровое качество романа.
The article deals with peculiarity of genre structure of the Ossetian novel of 60ies-80ies XX c. which is characterized by a great variety of phenomena, shows historical and social experience of people. They are artistic contents of the novel and determine its structure.
The desire to comprehend historic and life-like truth through true-to-life characters and their personal and social features is so characteristic of the Ossetian novel.
Historic and personality is revealed in the novel of above mentioned period. Social and psychological analysis is combined with studying of a man.
The process of formation of Ossetian nation was originally reflected in the artistic message of the novel.
The novel worked out its understanding of national character, showed complicated evolution of self-consciousness of a highlander. This complex evolution reflects a new genre quality of the novel.
Жанровое своеобразие осетинского романа 60-80-х гг. XX в. вообще выражается в широком охвате большого круга явлений, требующих определенного объяснения, определенной интерпретации. Историческая романистика стремится показать исторический, социальный опыт людей, который становится художественным содержанием романа и «организует» его структуру: сюжет, конфликтные узлы и т. д. В осмыслении прошлого историзм - важнейший ценностный ориентир и критерий.
Критерий исторической осознанности в осетинской литературе позволяет раскрыть национальное самосознание народа. Эпическое мышление показывает, как превращается народ в субъекта активного социально-исторического действия.
Концепция героя, субъекта истории, меняет саму жанровую структуру романа, обогащает и
© Елканов К. Р., 2008
усложняет ее. Эпический характер героя отличается способностью ума и чувств, стремлением объять все происходящее. Увидеть бытие в его целостности и нерасторжимых связях, в свете идеала, т. е. в его поступательном движении к своей важнейшей исторической цели. Эволюция структуры эпических форм познания заметно проявляется в изменении соотношения диалектики субъективного и объективного, в художественном раскрытии многообразия связей человека и действительности, характера и обстоятельств.
Роману, анализирующему значительные, судьбоносные исторические события и их роль в духовном самосознании народа и личности, свойствен глубокий интерес к социально-психологическому исследованию человека, его активного, творческого взаимодействия с миром; присуще стремление осмыслить историческую, жизненную правду через правду характера, в нерасторжимых причинно-следственных связях личных и общественных черт. Литература настойчиво пытается высветить духовность, познать то, что запрятано глубоко в душе героя, стремится изучать человека «изнутри», сочетая социальный и психологический анализ. Это, естественно, присуще не только осетинской, но и в равной степени другим литературам: литературе народов СССР, литературе народов России. Чем же в таком случае показателен опыт именно данной литературы? Прежде всего тем, что в ее идейно-художественной практике своеобразно отразился процесс формирования осетинской нации, нового типа духовной культуры, которая родилась в результате сложного взаимодействия народно-этических идеалов с насущными потребностями общественного развития.
Сама жизнь выдвинула идеал социально-активной личности, которая испытывает острую внутреннюю потребность к созиданию новых отношений между людьми. Народ - главный герой осетинского романа - представлен в нем как активная созидательная сила. При этом он особо акцентирует типы, воплотившие в себе основные противоречия эпохи, ее суть. Решение романным мышлением данной творческой задачи расширяет социально-исторический и философский кругозор жанра романа, обогащает его познавательные и социологические функции.
Идейно-художественные изыскания такого порядка не случайны на интересующем нас этапе развития осетинской литературы. В них выражено стремление художественного сознания взглянуть на мир проблемно, эпически масштабно, осмыслить само возрастание значимости социальных требований к человеку. Чем глубже художественная правда, тем ярче представлено в литературе национальное бытие, по своему раз-
К. Р. Елканов. Особенности жанровой структуры осетинского романа
маху эпически масштабное. В поисках ответа на вопрос о том, как соотносится человеческая личность с реальной действительностью, романное мышление стремится создать более углубленную и обогащенную, более масштабную историю человеческой души, емкий национальный характер, отражающий основные противоречия и духовные искания эпохи. Роман выработал свое понимание национального характера как исторически конкретного, социально обусловленного явления, отразившего в процессе своего развития сложную эволюцию самосознания горца.
Эта сложная эволюция отражает новое жанровое качество романа, способствующее накоплению национальных художественных традиций. Осетинское романное мышление, как мы могли видеть на примере романа В. Гаглойты «Осетинское сказание» [1], выработало концептуальный, проблемный подход к истории, целостное восприятие исторического процесса.
В жанровой структуре осетинского романа все сущее обретает свои качественные черты и многозначность. Становится целостной картина национального бытия, формулируются общечеловеческие законы жизни. Это, собственно, и составляет «зерно» жанра романа, цель и смысл его художественного бытия в структуре национальной литературной системы. Функции его, как мы могли уже заметить из сказанного, довольно многообразны. Роман моделирует реальную действительность, т. е. структурно организует ее художественный аналог. Осетинский роман, как модель социальной жизни, содержит в себе философское и эстетическое объяснение мира и его оценку. Каждый раз при рождении нового романа конкретные законы художественного моделирования действительности приводятся в соответствие с целым жизненным процессом человечества и спецификой горского бытия как части целого. Структурно эта связь «материализуется» в романной жанровой форме. Конечно же, каждая новая веха в историческом бытии народа заметно обогащает романные представления о человеке и мире, ценностные критерии жанровой структуры. Расширяет его философский и эстетический кругозор, раздвигая рамки художественного видения человека в целом. Словом, суть диалектики романной структуры в осетинской литературе не что иное, как формирование нового взгляда на мир, оценка его мирообъясне-ния. Так появляется познавательно-ценностный смысл жанра романа. Ведь мир познаваемым становится через его конкретную структуру как художественной модели действительности. То есть осетинский роман акцентирует целостность бытия, его всеобъемлющий характер, через конкретные пространственно-временные измерения горской жизни на определенном изломе исто-
рии. А они в романной трактовке становятся формами проявления духовной сути, духовной содержательности человеческого мира. Так, своеобразно организованный частный мир национальной действительности однако же «повторяет» все тенденции, процессы и связи, определяющие как конкретную жизнь отдельного человека, так и бытие всего общественного организма в целом. Здесь, в лаборатории художественных поисков романной жанровой структуры, одинаково важны связи, исходящие от большого мира к частному миру и, наоборот, от частного - к всеобщему. В основе художественного миросозидания жизненного процесса в романном мышлении лежит эта диалектика. Отсюда следует мнение, что роман надо рассматривать «как художественную форму мира (или самый общий коэффициент этой формулы)» [2], выражающую всеобщие законы жизни. А это в принципе и обусловливает его эпический характер, эпический размах и масштабы.
В романе В. Малиева «Дом Сурме» изображена сложная судьба старой женщины, в которой, как в капле воды, отражается нелегкая история нашего народа, перенесшего все тяготы эпохи тридцатых годов и последующих десятилетий.
...Письмо, продиктованное умирающей Сур-ме Зарине, как исповедь, как откровение, объясняющее многое как в характере старухи, ставшей как бы живой, непосредственной совестью народа, так и в реальной народной жизни. Оно поражает своей леденящей душу правдой, искренностью, чистотой человеческого сердца и в то же время той мерой, на которую только способен человек в своем нравственном падении, когда только критериями шкурнических интересов ориентируется он в мире себе подобных.
Письмо заставляет задуматься о том, до каких нравственных высот может подняться человек, если осознает, что он не один в мире, а следовательно, надо считаться с интересами и совестью другого; и в какую нравственную пропасть проваливается, если он - всего лишь «сам-для-се-бя».
Проявиться этим людям полностью, в наготе их нравственной сущности, помогли бесчеловечно жестокие обстоятельства жизни народа на рубеже 20-30-х гг.
Созурико, писавший доносы на всех неугодных ему односельчан, погубил таким доносом мужа Сурме, через месяц поругался с Афаем Дзасболовым, отцом профессора Солтана, и пригрозил ему расправиться с ним. Тем временем Сурме, на попечении которой остались два маленьких сына - Дзамбулат и Цараг, решила совершить справедливую месть: убить Созурико.
Принять такое, прямо скажем, не легкое и не естественное решение Сурме заставило не толь-
ко личное горе: обида за себя и детей. Справедливая кара должна была, по мнению женщины, настичь его из-за того, что он опозорил село, мог оговорить других. Потому и вынесла ему смертный приговор эта маленькая, слабая на вид женщина.
Взяв ружье, Сурме настигла Созурико в лесу и, когда он крутил спокойно самокрутку, прицелилась. Но что-то помешало ей совершить задуманное: женщина, призванная от природы давать жизнь, не может ее отнять.
И еще поняла тогда Сурме: со злом, царящим в мире, надо бороться только одним оружием -добром.
Однако в ту же минуту она услышала выстрел: месть все же совершилась. Стрелял Афай, испугавшись угрозы Созурико.
Решив, что в убийстве Созурико обвинят Дзам-булата, Сурме прогнала из села старшего своего сына. Символичен последний разговор матери с сыном перед ее скорой смертью.
Женщина, конечно же, и тут верна себе: логика характера героини романа железная. «Я благодарна людям, которые взяли тогда моего малолетнего сына к себе, сделали из него человека, - замечает она, - только в надежде на этот народ и его благородство я отправила тебя из отчего дома». «Но если ты отвернешься от своего народа, - наставляет мать сына, - то кто тебе это простит?.. не будет тебе доверия, не назовет тебя народ своим сыном.» [3]
Такая позиция матери не совсем понятна сыну: знать имя настоящего убийцы и промолчать, облечь тем самым малолетнего сына своего на страдания, голод, одиночество. «Почему я должен был страдать из-за кого-то?» - не понимает сын. Думать о другом, о чужом тебе человеке и не подумать о сыне? Это не укладывается в сознании Дзам-булата, человека уже пожившего, прошедшего, как говорится, огонь и медные трубы, ставшего большим начальником. Сын, не понимая позиции матери, не приемлет ее. Более того, он облекает в слова, то есть материализует, произносит вслух приговор, который вынесла себе Сурме, - жить и умереть в одиночестве. Ведь те, резонно подчеркивает Дзамбулат, из-за которых загубила она себя, детей своих, никогда не придут к ней на помощь, не помогут облегчить ее последний час.
Но сын не удивил этим замечанием мать: она всегда знала, осознавала это, но ведь не из-за людской благодарности решилась на такое: надо было ей прежде всего убить очаг вражды в селе, не дать разгореться пламени.
Судьбе было угодно, чтобы Сурме стала свидетельницей еще одной страшной тайны, которая могла иметь последствия в жизни родного села не меньше, чем убийство Созурико: это изнасилование несовершеннолетней Олимпиады.
Если первая тайна, которую скрыла Сурме, а именно убийство Созурико, погубила старшего ее сына Дзамбулата, то вторая грозила младшему сыну, Царагу, которого несправедливо обвинили в изнасиловании несовершеннолетней дочери председателя колхоза.
Но сама-то Сурме знала, что сын ее не виновен, и опять промолчала. Не желая больше нести тяжелый нравственный груз, груз моральной ответственности, она призывает к себе Асланбека, истинного виновника несчастья.
В разговоре с Асланбеком, как ему показалось, старуха хотела вынести кару, а в кару вложить вековое презрение народа к нарушителям святых норм морали.
Горе, когда человек умирает своей смертью, но это горе, без которого наша жизнь была бы не жизнью, а раем. А рай живому человеку не нужен.
Поле жизни пашет плуг, который тянут два вола: рождение и смерть, уверена Сурме, кто родился, тот должен готовить себя к смерти. Красиво умереть может только тот, кто красиво жил.
В разговоре с Асланбеком Сурме пытается внушить ему мысль о том, как важно и необходимо человеку избегать поступков, которые другому, себе подобному, причиняют боль. А испытаний на жизненном пути встречается всегда много и в разных проявлениях, в виде дорогих вещей, прекрасного женского тела, безграничной власти. Ведь фундамент человеческого дома не камнями крепок: камень можно разрушить другим камнем. Дом же должен держаться на справедливости, совести, чести, тогда только, по мнению Сурме, он и будет держаться вечно и будет полон радости и счастья.
.Такой дом всю свою нелегкую жизнь и пыталась строить Сурме, так же как и жить исключительно по человеческим нормам морали и нравственности.
Конечно, Сурме понимает, что уповать только на божью кару и обязательное возмездие недостойно - это удел слабых, беспомощных. Она уверена, что с каждым плохим, безнравственным человеком надо бороться, кто как умеет.
Но что могла противопоставить злу эта бедная женщина, как она-то могла бороться?
Сурме оказалась очень сильной. Она принесла в жертву единственное, что у нее было в жизни: двух своих сыновей. Обрекла саму себя на немыслимые бесчеловечные страдания, жертвы, одиночество.
На пороге смерти, не жалея ни о чем, Сурме задает себе вопрос: а имела ли она право так жестоко и своевольно, как ей кажется теперь, распоряжаться судьбой своих детей?
Не найдя утвердительного ответа на этот вопрос, женщина в своем письме-исповеди предла-
Т. И. Зайцева. Генрих Перевощиков и современная удмуртская проза: суть перемен
гает детям своим судить ее строгим, беспощадным сыновним судом: право на это за ними умирающая полностью признает, ведь это и их она обрекла на тяжелые многолетние страдания и муки, на голод, холод и безрадостную юность и на страшное обвинение младшего в насилии над несовершеннолетней.
На краю могилы, чувствуя, что часы и минуты ее жизни сочтены, мучается Сурме, не может успокоиться. И больше всего терзает старую женщину мысль о том, что зло, в борьбе с которым она отдала главное, что она имела, - детей своих, семейное благополучие, свой собственный душевный покой и обеспеченную старость, - все еще не уничтожено, не побеждено.
Видимо, мало стараний и самопожертвований одного человека: со злом, в каком бы обличии оно ни выступало, порой даже и в очень привлекательном, соблазнительном, надо бороться всем и сообща.
Примечания
1. Гаглойты, В. Осетинское сказание. Роман [Текст] / В. Гаглойты; пер. с осет. Г. Ковалевича. М.: Современник, 1988. 311 с.
2. Гей, Н. К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль [Текст] / Н. К. Гей. М.: Наука, 1975. С. 346.
3. Малиев, В. Дом Сурме. Роман [Текст] / В. Ма-лиев. Орджоникидзе: Ир, 1986. С. 83.
Т. И. Зайцева
ГЕНРИХ ПЕРЕВОЩИКОВ И СОВРЕМЕННАЯ УДМУРТСКАЯ ПРОЗА: СУТЬ ПЕРЕМЕН
Повесть Г. Перевощикова «В пору цветения земляники» рассматривается в связи с основными тенденциями развития современной удмуртской прозы, прослеживается открытие писателем нового для удмуртской литературы героя-интеллигента, перенесение коллизии во внутренний мир человека, что и обусловило обновление традиционных повествовательных приемов.
The story When wild strawberry is in bloom by G. Perevoshikov is analyzed in the context of the main tendencies of present-day Udmurt literature. The author of the article focuses on the character of an intellectual, which is new for the Udmurt literature, and traces the way collisions are transferred into inner life of a man, which caused renovation of prosaic genres.
С именем удмуртского прозаика Генриха Пе-ревощикова связаны четыре десятилетия литературной жизни в республике. Одним из первых стремится он осознать драматические коллизии современности, отозваться на то, чем живет эпо-
© Зайцева Т. И., 2008
ха и что волнует его народ. Если своим психологизмом современная удмуртская проза многим обязана Геннадию Красильникову, то усиление в ней философского начала неотделимо от художественных исканий Перевощикова. Этапными в этом смысле стали для него повести «Гужем лымы» («Летний снег», 1981-1983), «Шелеп» («Щепка», 1999-2000), «Узы сяськаян вакытэ» («В пору цветения земляники», 2002), рассказ «Па-лэсмурт» («Леший», 2002). Произведения Пере-вощикова реально востребованы читателем республики, и новый интерес к его творчеству усилен тем, что в 2005 г. повесть Г. Перевощикова «В пору цветения земляники» была удостоена главной литературной премии общества М. А. Кастрена (Финляндия). Между тем писатель остается одним из малоизученных современных удмуртских авторов. В чем же своеобразие его пути и каково направление его творческих поисков?
В удмуртской прозе рубежа 1980-1990-х гг. возобладало, как и во всей отечественной литературе, повышенное внимание к негативным сторонам действительности. Пугающе темные стороны народной жизни предстали в повестях и рассказах В. Агбаева («Зудэм чож» - «Оторопелая утка», «Ашкынэм пиос» - «Обнаглевшие парни»), Р. Игнатьевой («Сьолыклэн емышез» -«Плод греха», «Анай-атайёслэн нуналзы среда» - «Среда - день родителей»), К. Ломагина («Вир» - «Кровь»), Г. Мадьярова («Аналтэм сяська» - «Заброшенный цветок»), Н. Никифорова («Куар толэзе кисьма узы» - «Земляника зреет в мае»), Л. Нянькиной («Берпум конь-дон» - «Последние деньги») [1].
Пожалуй, впервые по отношению к произведениям удмуртской литературы, отзывающимся на современную проблематику, стали применимы такие определения изображенного мира, как «дно жизни», «перевернутый мир», «жестокий реализм» и др. «Человеком на обочине» чаще всего является в них городской удмурт, оставшийся без работы: опустившийся люмпен, «сломавшийся» инженер - торгаш, уголовник или бомж. Причину потерянности героя в современной действительности удмуртские писатели видят не в нем самом и не в роковом стечении обстоятельств, в которых оказался герой, а в тех кардинальных изменениях, которые произошли в стране. Герой, отторгнутый от заводского коллектива или отпавший от любого иного трудового процесса, не имеет реальной возможности участвовать в новой жизни. Отсюда основные черты литературного героя эпохи безвременья -душевное одиночество, безысходность, отчаяние.
Удмуртским писателям удалось уловить и запечатлеть состояние беззащитного человека, оказавшегося «на дне» жизни, и представить раз-
