CC BY
116
УДК 72.03(09)(086.6)
ББК ТЗ(2Р36)-7 + Т52(2=Р)
Е.В. Пономаренко
ОСОБЕННОСТИ ЮЖНОУРАЛЬСКОГО ЖИЛИЩА РАЗЛИЧНЫХ ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП В XVIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX вв.
История формирования жилой застройки южноуральских поселений XVIII—первой половины XIX вв. определялась традициями этнических групп населения региона. Эта застройка сочетала многочисленные типы зданий. Принудительное переселение на Южный Урал казаков и крестьян из разных губерний привело к переплетению своеобразных элементов строительной культуры часто очень удаленных друг от друга частей России. Эти традиции смешивались с башкирскими. Поэтому в одном поселке можно было встретить и крытые тесом дворы древненовгородского типа с резными наличниками и крышей с резьбой, и южнорусские мазанки. Разнообразие жилищ во многом определялось наличием строительных материалов в регионе. С.И. Руденко отмечал, что «в то время, как горные скотоводы, в изобилии располагающие строевым лесом, имеют возможность строить не только бревенчатые избы для постоянного жилья, но даже рубленные постройки на местах своих многочисленных временных кочевок, обитатели южных и восточных степей принуждены мириться с мазанками, полуземлянками и жилищами из сырцового кирпича» [1, с. 166].
У кочевых башкир — основного населения края до русской колонизации — были распространены следующие типы переносных и летних жилищ: шалаш, юрта (кибитка), аласык и балаган. Конусообразный шалаш состоял из десяти-двенадцати жердей, воткнутых в землю и связанных вверху. Материал покрытия мог быть разным: трава и сено, солома, хворост, еловые ветки, кора. Внутри шалаша земля покрывалась корой, расстилались половики и тряпье. С.И. Руденко свидетельствует, что «иногда подобные шалаши на кочевках служат жилищем наравне с кибитками» [1, с. 169]. Помимо кочевьев, шалаши строили и в деревнях, но назначение их было не везде одинаково. Шалаши ставили во дворах и использовали как летнее жилье, как навес над погребом или как летнюю кухню.
Шалаш являлся наиболее древним типом жилища у финно-угорского населения. Н.Н. Харузин отмечал, что в XIX в. «шалашеобразные постройки ... не исчезли вполне даже у мордвы, хотя она вообще и сильно подвергается русскому влиянию. У мордвы и у чувашей ... встречаются риги, сложенные из жердей либо непосредственно над поверхностью земли, либо над ямой. Среди этой конусообразной риги устраивается совершенно открытый очаг. Вход в ригу образуется тем, что некоторые из жердей короче остальных и не достигают земли» [2, с. 8].
Другой тип переносного жилья башкир — решетчатая юрта (кибитка, тэрма). По форме можно
было различить калмыцкую (монгольскую) кибитку и киргизскую. Первый тип представлял собой цилиндрический остов из четырех-шести складных решеток, покрытый конической крышей из круглых жердочек. Киргизская юрта отличалась формой покрытия — полусферической, а не конической. Интерьер юрты имел два центра. Первый центр — очаг, другой своеобразной точкой отсчета внутреннего пространства было место напротив входа, считавшееся наиболее престижным. Там обычно раскладывали на подставке высокую гору разноцветных подушек, узорных войлоков, перетянутых декоративно оформленной лентой [3, с. 11].
Внутри юрта разделялась на две части занавеской. Правая от двери часть предназначалась для женщин, большая часть — мужская — служила для приема гостей. Стены нижней части юрты завешивались разноцветными занавесками и половиками, чтобы не видно было решетки. Земля устилалась кошмами, половиками, камышовыми циновками. В XIX в. В.М. Черемшанский еще отмечал наличие посреди юрты очага, для которого делалось углубление в земле [4, с. 146]. Позднее очаг в юрте устраивать перестали.
В зимних поселениях существовали простые надворные постройки для скота. «Зимою, когда уже выпадает глубокий снег, для скота своего подле зимней юрты делают небольшие задворки, калды называемые, следующим образом. Ставят 4 столба, между которыми пространство хитят сучьями и колками, а щели затыкают сеном, хворостом и тростником; покрывают их жердями, на которые наметывают также хворост. Внутри никаких приделок не бывает, как-то яслей и прочего; но корм кладут на пол. Ягнят и телят по рождении несколько времени держат в своих кибитках в особливых загородках или в углу кибитки выкапывают для них ямы» [5, с. 237—238].
Распространены были у башкир и временные жилища прямоугольной формы, например, балаганы (аласык). Аласык мог быть стационарным или переносным. Переносной аласык состоял из четырех лубковых полотнищ, из которых делался балаган. Это сооружение не требовало другого особого покрытия. Остов постоянного аласык состоял из вбитых в землю четырех угловых кольев и нескольких промежуточных кольев с каждой стороны. Колья поперечных стенок заканчивались вверху развилками, на которые укладывались продольные жерди, поддерживающие крышу. Аласык имел дверь и не имел окон. Внутри не было ни очага, ни нар.
Еще один тип временного жилища — срубчатый балаган (бурама). Это примитивный четырехугольный сруб из тонких бревен с двускатной крышей, которая сильно выступала вперед и по бокам. Дверь была одностворчатая, окна отсутствовали, но свет проникал через щели между бревнами. Внутри у дальней стены устраивались нары, а в переднем углу — очаг. Обычно очага для приготовления пищи во временных постройках не делали. Очаги с вмазанными в них котлами на кочевках устраивали вне жилья и огораживали плетнем или загородкой. В бревенчатых срубах кроме камина для отопления, мог быть сбоку очаг с котлом.
Среди постоянных жилищ наиболее примитивной была пластовая изба-полуземлянка. Они встречались у всех этнических групп населения Южного Урала, особенно в степной части региона, где не было леса. Для пластовой избы делался котлован глубиной на 20—40 см, а сверху котлована возводились стены из пластов дерна. Вверху несколько рядов жердей поддерживали настил из хвороста, камыша или бересты, закрытый дерном. Внутри стены обмазывались глиной, глинобитным устраивался и пол. Ближе к двери располагался очаг для приготовления пищи. У противоположной от двери стены находились нары.
Долгое время землянки были распространены у разных этнических групп Южного Урала для хозяйственных сооружений. Например, H.H. Хару-зин описывал риги-землянки, увиденные им у марийцев: «Этот вид риги представляет яму локтя 3 длины, локтя 2 ширины и более 2 локтей глубины. Крыша над ямой сложена ... из досок и покрыта землей, причем она находится по одной плоскости с поверхностью почвы, кроме той части крыши, которая поднимается над печкой. В этом месте над дымовым отверстием устроен конус из жердей» [6, с. 12].
Аналогично пластовым жилищам было устройство саманных изб — из сырцовых кирпичей. В степной зоне Южного Урала и в настоящее время встречаются глинобитные и саманные жилые избы и хозяйственные постройки, сохранившиеся с середины XIX в. Например, хозяйственная постройка в селе Подгорном Троицкого района Челябинской области, глинобитная изба и надворные строения в станице Лейпциг.
В районах богатых камнем-плитняком строили избы из этого материала аналогичной конструкции. Камни неправильной формы скреплялись между собой глиной. Каменные избы были, как правило, небольшие, имели одно окно и дверь. Во многих селах во всех районах Южного Урала сохранились хозяйственные постройки из плитняка. Например, в селе Губернском Челябинской области.
В безлесной полосе были широко распространены плетневые избы, которые встречались из одинарного или из двойного плетня. По периметру квадрата в землю вбивался ряд кольев, которые перепле-
тались лозой или ветвями березы. Снаружи и внутри стена обмазывалась толстым слоем глины. В двойном плетне пространство заполнялось землей. Оба плетня соединялись между собой. Избы из двойного плетня могли быть обмазаны глиной только изнутри. Крыша устраивалась так же, как и в предыдущих типах домов.
Наиболее распространенным типом постоянного жилища были бревенчатые избы. Они встречались как примитивные, так и со сложной конструкцией и архитектурой. В этом типе жилища, как в композиции, так и в декоре наблюдается наиболее выраженное разнообразие этнических традиций. У первых переселенцев дома были двухкамерными (изба-сени) или даже однокамерными, сооружались из крупных, до полуметра в диаметре, лиственничных или сосновых бревен. Первый венец сруба ставился на вкопанные в землю пни или столбы. Постепенно усложнялась планировка домов: появилась «изба-связь» (две избы через сени), «пятистенки» (сени, изба, горница), «шестистенки», дома углом (Г-образные), крестовый дом и другие. В.М. Черем-шанский отмечал, что «дома крестьян строятся на фундаментах или столбах, а старой постройки — на земле. Большая часть домов имеет по две избы, а многие и по три, из коих одна всегда содержится в чистоте и опрятности» [4, с. 216].
В середине XIX в. в селах, особенно северной зоны Южного Урала, распространились каменные жилые дома. Вблизи городов-заводов, выпускавших чугунное литье, таких как Каслинский и Кусинский, они декорировались металлическими решетками и другими подобными элементами. Например, жилые дома, расположенные в центре села Огнево Челябинской области, не уступают городским. Они декорированы пилястрами и фигурными наличниками, а также металлическими парапетами над домами и воротами усадьбы.
Постоянное жилище башкир имело такую же структуру, как и юрта. Дом делился на две части занавесью — шаршау [3, с. 10], Между отделениями башкирской избы не было сообщения, имелись разные входы снаружи. Подпольная часть изб у них никогда не использовалась для погреба.
При строительстве дома башкиры соблюдали целый ряд ритуалов. Уже на стадии выбора места для нового дома предусматривались магические действия. Его нельзя было строить на месте старого, так как прежние домовые не дадут жить спокойно. Перед закладкой фундамента очерчивали квадрат. Чтобы хорошо жить в будущем доме, старики читали молитву из Корана, которая приобретала в данном случае функцию оберега. В фундамент дома закладывали серебряные монетки [3, с. 9]. Переплетение исламских, христианских и языческих традиций характерно для Южного Урала с его обилием этнических и субэтнических групп. Аналогичные поверья существовали у русских. Язычество в сво-
Е.В. Пономаренко
их земледельческих и бытовых формах существовало. Например, в качестве домовых.
И.И. Лепехин описывал особенности интерьера башкирской избы начала XIX в.: «Избы у них [башкир в деревне Емангуловой] построены так, как у татар: однако такой чистоты в домах как у татар примечается, у них не видно. Вместо печи сделан у них камин, наподобие полуцилиндра, а труба составлена из жердей, обмазанных внутри глиною. От сего камина, который на их языке чувал называется, имеют свою теплоту. Но, чтобы лучше теплота держалась, то, когда прогорят дрова, затыкают из избы отверстие камина рогожным мячиком, приперши двумя колышками. Кроме сего камина есть у них еще небольшой очажок, в котором вделан котел. На сем очажке варят они свою салму и круть. Против камина ставится у них всегда самое лучшее их сокровище — Ейрян. Ейрян сей, держат они в шестигранном турсунке или мешке, сделанном из копченой коровьей или коневой кожи, и вверху сведенном наподобие голенища. Оный мешок нарочито пространен и может вместить около 10 ведер. Но чтобы он не сжимался, то сделано ему деревянное подножие, к которому дно мешка прибито гвоздями, а рукав его или верхнее отверстие прищеплено на веревочках к потолку. Сей мешок каждое утро, и каждый вечер наполняют свежим надоенным молоком, и налив оное болтают через несколько минут с простоквашею, которая всегда в турсунке находится, дабы свежее молоко со старым смешалось и закисло» [5, с. 530—531].
В большой степени на башкирские традиционные деревянные дома были похожи дома татарские. Это объяснялось мусульманскими бытовыми традициями. По мнению Г.Н. Айдаровой тип традиционного деревянного дома казанских татар в основных чертах сложился в Поволжье еще в булгарский период. Его основные признаки присутствовали в татарских деревнях до середины XX века. Богатый дом представлял собой пятистенок или шестисте-нок, имел два этажа. Вход располагался в центре длинной стороны, он вел в большие сени, разделявшие дом на две половины. В первом этаже размещались кухня, кладовые, жилые комнаты для прислуги. Второй этаж —- жилой, хозяйский. Чердачный уровень служил летним жилищем для молодых девушек. Взрослые сыновья строили дом рядом, он соединялся по второму этажу с родительским домом остекленной галереей [7, с. 26].
Это подтверждает В.М. Черемшанский, изучавший Оренбургскую губернию в середине XIX в.: «Внутренне расположение татарских домов у всех одинаково, — различие заключается только в размерах домов и чистоте отделки. Дом зажиточного татарина обыкновенно состоит из двух жилых изб, между которыми ставятся глухие сени, — к сеням примыкает высокое крыльцо, покрытое тесом, а с боков открытое. Одна из жилых изб занимает мес-
то кухни, и в ней живут постоянно, другая, содержащаяся в чистоте и опрятности, служит более для приема гостей и спальнею самого домохозяина, — в ней заметна уже некоторая роскошь, — впереди, например, на нарах — разосланы ковры, набросаны перины, подушки; по стенам развешаны полотенца, на печке стоит самовар и поднос с чашками; комната разделяется ситцевой или пестрядинной домашней работы занавесью, за которой обыкновенно прячется женский пол. И по наружному виду дома у зажиточных татар довольно щеголеваты: крыши большей частью тесовые или дранневые, крытые всегда конем; соломенных крыш в татарских деревнях почти совершенно нет; окна о восьми стеклах украшены снаружи наличниками с резьбой, со створными или простыми ставнями, нередко раскрашенными зеленой краской (любимый цвет татар); двор с лицевой стороны загорожен высоким заплотом, ворота одно- и дву-полотняные — тесовые под крышею, во дворах разбросаны амбары, сараи, конюшни для лошадей и особые хлева для рогатого и другого скота; у многих есть огороды и особо устроенные гумна, примыкающие ко двору или отдельно стоящие. Дома менее зажиточных татар по внешнему виду и внутреннему расположению хотя и сходны с домами богатых, но не так обширны, не так опрятны ..., у некоторых, хотя имеются по две избы, но они меньше и ниже, и далеко уступают по отделке и убранству; сени между ними часто открытые, или вовсе без сеней, двор из жердяной загородки, надворное строение состоит из нескольких малоухоженных лачуг, ни гумна, ни огорода нет, и часто сам двор бывает без всякой загородки» [4, с. 170].
Н.И. Воробьев так описывал в 1926 г. облик татарских деревень: «Вдоль узких и кривых улиц тянутся бесконечные заборы, то простые, то богато раскрашенные и украшенные решетками, да амбары и бани. Домов совершенно не видно — они прячутся в глубине дворов за зеленью, выставляя на улицу только свои фронтоны, так, что проезжая по улице нельзя составить представление о домах. Среди традиционных сельских усадеб различаются по своему расположению усадьбы середняка, зажиточного и богатого владельца. У первого дом ставится торцом к улице. Небольшой сад разбивается перед домом за забором. У зажиточного крестьянина дом стоит в глубине двора. Богатый дом стоит также посреди двора, но — он двухэтажный с несколькими расположенными рядом флигелями. Кроме бедняцких, все усадьбы имели высокий глухой забор 2—2,5 метра с хорошими воротами. Перед домом забор понижался или украшался решеткой. Столбы забора украшались цветными шарами. Основная часть забора или не окрашивалась, или окрашивалась в зеленый или желто-коричневый цвет. Решетки раскрашивались яркими цветами: белым, красным, синим, зеленым» [7, с. 26].
Значительным своеобразием отличались планировка усадеб, устройство изб и интерьер у черемисов (марийцев) и у вотяков (удмуртов). Это своеобразие объяснялось сохранившимися древними верованиями и бытовыми традициями. Планировка дома «связью» была характерна для черемисов. Их дома строились без сеней, для перехода из одной избы в другую устраивался помост. В .М. Черемшан-ский описывал интерьер черемисской избы: «Внутреннее расположение избы таково: вдоль передней стены делаются нары, на коих черемисы спят и едят, внутри нар хранятся их пожитки; у многих есть и столы; от нар идут лавки — с одной стороны до дверей, с другой — до печки; кроме того у некоторых имеются и полати; печки кладутся как у русских, но только менее по объему и с котлом, вмазанным по правую сторону отверстия; избы большей час-тию белые» [4, с. 195—196].
В усадьбе черемисов все строения были отдельностоящими. H.H. Харузин утверждал, что в устройстве черемисского двора русское влияние в XIX в. было мало заметно: «в нем, как жилое помещение, так и хозяйственные постройки стоят обособленно. Ворота выходят на улицу, против них помещается изба, около них находится коровник соседнего дома. Отдельно стоит на дворе куда, клеть и погреб с конусообразной крышей, и коровник» [6, с. 40]. Функции строения, называемого «кудо» не ограничивались хозяйственными нуждами. По черемисским преданиям там проживал «дух дома», которому следовало приносить «жертвы» в виде еды. H.H. Харузин описывал устройство этой постройки: «Черемиское кудо представляет собой четырехугольный сруб, с двускатной, удлиненной над входной стороной крышей. Он вмещает только одну комнату, пол земляной. Внутри помещается первобытный очаг, состоящий из камней. Он обыкновенно открыт, по крайней мере, с одной стороны. Над очагом на перекладине подвешивают котел. Дым выходит через скважины в потолке... Кудо в настоящее время служит обыкновенно кухней или летним жильем» [6, с. 20].
Со временем черемисские деревни и дома во многом стали соответствовать русским строительным традициям, а также традициям других этнических групп, представители которых жили рядом. «В настоящее время черемисские дома строятся по приказанию властей все более и более по русскому образцу; но этот порядок не вполне еще укоренился у них, так как они... строили свои дома и деревни совершенно неправильно, так что угол одного здания подчас был обращен к стороне другого» [6, с. 36].
Наличие двух изб у зажиточных крестьян перекликался с мусульманскими традициями. Косвенно подтверждая влияние на черемисов и вотяков соседних русских и мусульманских традиций И.Н. Смирнов в своих трудах приводит несколько слов, несомненно, заимствованных этими народами из тюркс-
кого: «двор по вотякски азбар, по-черемиски — сарай; ворота по-вотякски и черемиски — капка; пол деревянный по-черемиски кюбар; погреб по-чере-миски — нореп и так далее... Многие черемисские названия свидетельствуют о своем русском происхождении: овин, чулан, кутник, клеть, сусек, ларь. Русское влияние в интерьере дома, кроме подробностей обстановки, выразилось в устройстве полов по бревенчатому накату, а не по земле, как было раньше» [6, с. 83]. Однако разделение на две избы у черемисов объяснялось наличием зимнего и летнего помещения, а не мужской и женской половины.
Архитектурные традиции удмуртов (вотяков) на Южном Урале очень напоминали черемисские. Особенностью являлась традиция особого устройства очага в избе. По свидетельству H.H. Харузина: «У вотяков... почти все избы курные одноэтажные, но они выше изб русских. Низенькие окна числом не больше трех, обращены большей частию во двор. Одно из окон обыкновенно косящатое, другие же волоковые... Только у зажиточных вотяков изба делится сенями на две половины: летнюю — белую, зимнюю — черную. Дверь, ведущая из сеней в черную избу, всегда отворяется внутрь. В отличие от русских: у дверей налево битая из глины печь, которая служит только для печения хлеба, отчего и зимой она топится не каждый день. Все же остальное вотяк предпочитает варить над огнем, вследствие чего на шестке у печи устраивается особый огонь с чугунным котелком, подвешенном на деревянном крюке.
... Вдоль стены идут нары... В нарах хранятся дорогие женские уборы и одежды. Полатей и полок, как у русских, в избе вотяков никогда не бывает, на всю избу поставлен один стул для отца семейства, в переднем углу стоит стол.... Зимою в избу загоняют на ночь всех домашних животных: коров, овец, кур, гусей, уток... Вотяки спят на полу» [6, с, 50].
В.М. Черемшанский отмечал сходство архитектурных традиций черемисов и вотяков: «Жилища вотяков не столь грязны и неопрятны, как жилища черемисов. Внутреннее расположение их жилищ представляет следующую обстановку: около дверей — по одну сторону — большей частию глиняная печь с горнушкою, в которою они выгребают жар по истоплении печи; по другую сторону дверей маленькие нары, служащие для спанья, на них расстилается войлок, а в углу — перины и подушки, которые составляют у них украшение комнаты...; над нарами вверху полати; нары устраиваются и впереди, а иногда вместо них делаются просто лавки; в переднем углу ставится обыкновенно стол... Жилища вотяков служат зимою приютом для домашних животных.... Надворное строение у вотяков состоит из анбарушек, в которых хранится хлеб и другие домашние пожитки, холодных для скота хлевов и т. п. — все это, впрочем, разбросано на дворе без всякой симметрии, у многих же совершенно нет и загороженных дворов. Зимой вотяки
Е.В. Пономаренко
живут в избах, а летом большей частию во дворе — по амбарушкам...; избы преимущественно черные с двумя или не более как тремя окошками, из коих одно или два волоковые. Внутри нет никакой другой утвари, кроме стола, жбана» [4, с. 195—196].
Планировка вотякской усадьбы, также как и у черемисов, отличалась отдельностоящими постройками и наличием летнего помещения. «Во дворе вотяка, кроме обширной избы и клети, встречается и большой амбар, который тянется через весь длинный двор (в этом амбаре часто семья проводит жаркое летнее время), изба, в которой имеют свое местопребывание женатые члены семьи, иногда еще несколько клетей, наконец, на дворе же стоит куа —■ маленький шалаш, в который приносят жертвы духу — покровителю семьи» [6, с. 40].
Здесь мы снова встречаемся с традицией возведения домашнего «храма». «Подобно черемисской куде, вотякская куа имеет значение не только жилья, но и храма. Здесь обитает домовое божество — воршуд, здесь приносятся ему жертвы и молитвы» [6, с. 21]. В глубокой древности «куа» была единственным жильем вотяков, по своему устройству она напоминает жилые постройки древнейших культур, которые являлись предками удмуртов. «В вотякском эпосе —- преданиях и сказках — ква (куа) является единственным жилищем человека» [6, с. 22].
Кроме «куа» традиционной постройкой вотякской усадьбы была летняя клеть. «Подражая соседям в устройстве избы, вотяк вполне самостоятелен в устройстве клети (кенос). Вотяцкий кенос имеет более разнообразное назначение, чем русская клеть. Это не только кладовая, но и летнее помещение, и, кажется, преимущественно женское. Каждая брачная пара имеет в кеносе особое отделение, где хранит свое имущество. Здесь же стоит закрытая холщевой занавеской или пологом грубая кровать. В кеносе женщина спит, работает и одевается» [6, с. 52].
Уровень жизни чувашей в Оренбургской губернии XIX в. был сравнительно низким, поэтому у них часто отмечают наличие только одной небольшой избы. В интерьере ее: «вдоль передней стены устраивается саган или подмостки — вышиною от пола на аршин и шириною аршина два с половиной, точно такие же, как и у татар, называемые нарами, которые служат им вместо лавок и кроватей. Сбоку печи вмазывается котел, в котором они приготовляют для себя пищу. Котел этот во время лета вынимается и привешивается в особенной анбарушке, которая служит им столовой. В боковых стенах изб прорубается одно или два маленьких волоковых окна, почему избы их бывают большей частью темные; дверь отворяется внутрь, вместо скобы продевается или веревочка или же вколачивается вроде гвоздя — деревянная палочка» [4, с. 178].
Архитектурно-строительные традиции мордвы наиболее близки русским. Тем не менее, в старых деревнях сохранялся обычай ставить дома главным
фасадом во двор. «Что особенно бросается в глаза, пишет Гейкель, при входе в мордовскую деревню — это неудобное положение окна на фасаде дома, выходящего на улицу. Окно помещается довольно странным образом, обыкновенно ближе к углу здания, а не в середине стороны. Это странное положение окна объясняется расположением комнаты... Часть комнаты, обращенная к улице, представляет заднюю часть ее. Печка, согласно обычаю мордвы помещать ее в задней стороне комнаты, должна помещаться в одном из углов, обращенных к улице. Следствием будет то, что при прорубании окна, последнее должно прийтись ближе к другому углу. Этот же обычай... отмечается у черемисов» [6, с. 42].
В жилище мордвы H.H. Харузин особо выделял избы мокша. «Мы видим здесь сени, разделяющие избу на две половины, из сеней двери ведут в жилые помещения, дверь ведет на крытое крыльцо, на котором расставлены скамейки и поставлен стол. С крыльца несколько широких ступеней ведут в свободное пространство, соединяющее улицу с садом по левую сторону от лестницы. Из двух разделенных сенями комнат -— более древняя это куц, она выходит окнами во двор. Другая — пристроенная русская изба и выходит окнами на улицу. При входе в куц бросается, прежде всего, в глаза печь с трубой, печное отверстие направлено в сторону, к окнам... Печь прислоняют непосредственно к стене, нижнюю часть ее закрывают резными досками... Пол от печки к двери несколько приподнят, над остальным полом. В этой части ... проделано небольшое отверстие, в которое могут проходить небольшие домашние животные. Одна из досок пола поднимается и оттуда можно проникнуть в подпольное помещение... У задней стены против двери стоят нары. Кроме других скамеек там находится коник — скамейка с ящиком. Боковая перегородка образуется толстой резной, поставленной стоймя доской, заканчивающейся грубым изображением конской головы или другого животного и носящей название боронка» [6, с. 57].
В XIX в. в Оренбургской губернии отмечалась нарядность мордовских изб, сравнительно большее количество декора. «Внешность мордовской избы уклоняется от первобытного типа. Крыша двускатная и сторона фасада украшена резьбой, так же как и оконная рама» [6, с. 58]. В интерьере особенно сильно влияние русских традиций «как по устройству, так и по расположению» [4, с. 199].
В целом значительно различался интерьер домов мусульманских и немусульманских этнических групп. В мусульманских избах устраивались нары, которые закрывались коврами и войлоками. На этих нарах ели и спали. На стенах развешивались цветные полотенца и оружие. Изба разделялась цветной занавеской на мужскую и женскую половины. Печь в мусульманских избах примыкала к стене одной задней стороной, а иногда вовсе не примыкала. Поэтому в них было теплее, чем в русских.
В немусульманских избах — ставились лавки, столы, стулья, размещались полати и полки. Освещались дома лучинами и жировыми светильниками. В интерьере русских изб находились: «по одну
сторону двери — печь, от нее по другой стороне-
вверху полати, а под ними кутник (подмар); к переднему углу с двух смежных сторон идут лавки, параллельно им над окнами тянутся полки (палицы); в переднем углу божница с несколькими образами; около топки печи — к стене — устраивается залавок для кухонных и столовых принадлежностей, над ним тоже полки. К боковой стороне печи (около двери) делается голбец (казенка), внутри которой устраивался ход в подполье; избы делятся иногда надвое дощатой перегородкой» [4, с. 217].
Еще один вид застройки крупных сел, особенно заводских, возник в связи с законодательным введением «образцовых» проектов жилья. Для многих заводских сел составлялись проекты общественных зданий одновременно с проектами для заводов.
Госпиталь в деревне Тургоякской Златоустовских заводов внешне напоминал крестьянскую усадьбу с внутренним двором, домом с мезонином и службами. Дом и хозяйственные постройки были сруб-ной конструкции. Территория была отгорожена забором с воротами, также напоминающими крестьянские. Основной дом госпиталя имел Г-образную форму в плане с широким крыльцом с внутреннего двора, был перекрыт вальмовой крышей [8].
Казенные дома (конторы) небольших заводов и деревень, к ним приписанных, также строились по принципу крестьянских усадеб. Например, казенный дом в деревне Тургоякской имел обширный внутренний двор со службами и одноэтажный дом, построенный по типу избы со связью. Все строения были срубной конструкции. Баня представляла собой небольшой сруб с вальмовой крышей [8].
Каменный казенный дом в деревне Сыростанс-кой Златоустовских заводов был решен в традициях классицизма. Он представлял собой одноэтажное здание с вальмовой крышей. Выразительность фасаду придавал дорический четырехколонный портик с фронтоном в центре. Большие прямоугольные окна были декорированы на фасаде выступающей подоконной доской на двух кронштейнах. Ворота усадьбы решались как триумфальный вход с четырьмя дорическими пилястрами и со ступенчатым аттиком. Более парадно был решен главный фасад каменного госпиталя в той же деревне. Классический дорический портик фасада дополнялся высоким крыльцом с лестницей, имевшей встречные марши. Окна были декорированы аналогично казенному дому. Провиантские склады представляли собой бревенчатый сруб с вальмовой крышей [9].
Казенный дом в деревне Веселовской Златоустовских заводов был спроектирован по типу крестьянской усадьбы с двумя внутренними дворами. Строения бревенчатые, ограждение двора, также, из бревен. Дом по планировке — типичная изба со связью [10].
Каменный казенный дом в деревне Кувашинс-кой Златоустовских заводов представлял собой усадьбу с одним большим внутренним двором. Главное здание — Г-образное в плане было решено в стиле классицизм. Несмотря на небольшие размеры, оно имело два входа — парадный, расположенный с главного фасада и дворовой. Вход и портик главного фасада представлял исключительно репрезентативное значение. Дорический шестиколонный портик с треугольным фронтоном располагался на высоком крыльце с круговыми ступенями. Вся композиция выглядела несколько надуманно для такого небольшого сооружения [11].
Таким образом, жилая архитектура сел Южного Урала в XVIII — первой половине XIX вв. отличалась значительным разнообразием. Тенденции ее развития определялись многонациональностью населения региона и централизованным введением образцовой классической застройки.
Литература
1. Руденко, С.И. Башкиры / С.И. Руденко. — Пг.: Якорь, 1916. — 312 с.
2. Харузин, H.H. История развития жилища у кочевых и полукочевых тюркских и монгольских народностей России /H.H. Харузин. — М.: Тов-во «Левикон», 1896. — 124 с.
3. Неретина, Л.В. Декоративно-прикладное искусство Южного Урала / Л.В. Неретина // Культура народов Южного Урала. Традиции, быт, образ жизни. — Магнитогорск : Изд-во Магнитогорск, гос. ун-та, 2002, с. 109—115.
4. Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии / В.М. Черемшанский. — Уфа: Губ. тип., 1859, —406 с.
5. Лепехин, И.И. Записки путешествия академика Ивана Лепехина / И.И. Лепехин. — СПб.: Импе-рат. Акад. наук, 1821. — 423 с.
6. Харузин, H.H. Очерк развития жилища у финнов / H.H. Харузин. — М.: Тов-во «Левикон», 1895,— 125 с.
7. Айдарова-Волкова, Г.Н. Архитектурная культура Среднего Поволжья XVI — XIX веков. Модель развития. Структура типов. Влияния / Г.Н. Айдарова-Волкова. — Казань : Изд-во Казанск. унта., 1997, —208 с.
8. РГИА, ф. 37, оп. 63 И, д. 22, л. 22.
9. РГИА, ф. 37, оп. 63 II, д. 22, л. 21.
10. РГИА, ф. 37, оп. 63 II, д. 22, л. 24.
11. РГИА, ф. 37, оп. 63 И, д. 22, л. 20.
