CC BY
81
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 6
СТАТЬИ
Е.М. Чекалина
ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ СИТУАЦИИ И ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА В СОВРЕМЕННОЙ ШВЕЦИИ
Федеральное государственное бюджетное учреждение высшего образования
«Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», 119991,
Москва, Ленинские горы, 1
Языковая ситуация в Швеции последней трети XX — начала XXI в. сложилась под влиянием характерных для современного мира в целом общественных процессов:
1) постоянно возрастающего с начала 1970-х годов притока иммигрантов, в результате которого 15—20% населения страны составляют носители почти двухсот языков, для которых шведский язык не является родным;
2) все более широкого использования английского языка в различных сферах шведского общества и его влияния на лексический состав шведского языка.
Обусловленная этими процессами социокультурная ситуация мультилингвизма находит отражение в функционировании шведского языка, который является родным для преобладающего большинства населения. В иерархии многоязычного общества наиболее высокий социальный статус имеют шведский и английский. Английское влияние на шведский язык проявляется:
1) в увеличении числа английских заимствований (тройогё);
2) в переключении языковых кодов при устной и письменной коммуникации (коёуахИщ);
3) в вытеснении шведского языка английским в области науки, техники и образования, а также в деятельности крупных концернов (ёошапИэйш!).
Наиболее опасным для сохранения стабильности родного языка шведские языковеды считают последний фактор. В условиях глобализации существует опасность, что английский язык приобретет более высокий социальный статус, что нарушит иерархию, определяющую ведущую роль шведского языка как объединяющего нацию фактора общественной жизни. В языковой ситуации многоязычного общества особую актуальность приобретает деятельность Совета по шведскому языку и других институций, занимающихся вопросами шведского языка и языков национальных меньшинств. Сохранение и укрепление ведущей роли шведского национального
Чекалина Елена Михайловна — доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: etch1@yandex.ru).
языка определяет основные направления официальной языковой политики и обсуждается в общественной дискуссии, особенно в средствах массовой информации и в интернете. Языковая политика в отношении этнических групп населения, для которых шведский не является родным, направлена на то, чтобы представители национальных меньшинств и иммигранты имели возможность сохранять и развивать свою культуру и язык. Взаимодействие этих тенденций в условиях развитой демократии позволяет лингвистам предполагать, что риск исчезновения шведского языка в будущем очень невелик.
Ключевые слова: современный шведский язык; мультилингвизм; английское влияние; мультиэтнические социолекты; закон о языке; закон о языках национальных меньшинств.
Введение. С середины ХХ в. языковая политика является одним из важных направлений общественно-политической жизни Швеции и осуществляется специально созданными для этого государственными институциями1. В 1944 г. был образован Комитет по охране и нормализации шведского языка (Namnden for svensk spr&kv&rd)2. В него вошли представители университетов, Управления среднего образования, Клуба публицистов, Шведского радио, Шведского объединения книгоиздателей, Союза писателей Швеции, Шведской Академии, Королевской Академии словесности, истории и антиквариата, Ассоциации скандинавских стран «Нурден» и некоторых других государственных и общественных организаций. В задачи Комитета входили не только вопросы нормализации и кодификации шведского языка, но и ориентированная на широкие слои шведского общества консультативная деятельность по проблемам чистоты и правильности шведского языка, которая с самого начала носила и продолжает носить просветительский характер. В 1973 г. эта организация получила более короткое название — Комитет по шведскому языку (Svensk spr&knamnd)3, а в 2006 г. она была переименована в Совет по шведскому языку (Svenska spr&kr&det). В том же году начал выходить красочно иллюстрированный научно-популярный журнал "Spr&ktidningen" (букв. «Журнал о языке»), в котором публикуются научно-популярные статьи известных языковедов, а также увлека-
1 В 1941 г. по инициативе Королевской Академии инженерных наук был создан Центр технической и профессиональной терминологии (Tekniska nomenklaturcentra-len), в 2001 г. переименованный в Центр терминологии (Terminologicentrum).
2 Швеция стала первой из скандинавских стран, где был создана специальная организация по охране и нормализации языка. Аналогичные организации вскоре после этого появились и в других скандинавских странах — Датский языковой совет в 1955 г., Норвежский языковой совет в 1974 г.
3 С 1947 г. эти организации осуществляли издание орфографических справочников «Svenska skrivregler» («Правила шведского правописания») и толковых словарей шведского языка. С 1965 по 2005 г. четыре раза в год выходил журнал "Sprfkv&rd" (букв. «Охрана языка»), в котором обсуждались вопросы функционирования шведского языка и языковой политики.
тельные заметки и репортажи не только о шведском и других скандинавских, но и о различных языках мира4.
1. Ситуация многоязычия и меры, направленные на укрепление статуса шведского языка. Языковая ситуация в Швеции последней трети ХХ — начала XXI в. сложилась под неизбежным и сильным влиянием характерных для современного мира общественных процессов:
1) постоянно увеличивающегося с начала 1970-х годов притока иммигрантов, в результате чего 15—20% шведского населения составляют носители почти двух сотен различных языков мира, для которых шведский язык не является родным [Josephson, 2018: 139];
2) постоянно возрастающего использования английского языка в различных сферах шведского общества и его влияния на лексический состав шведского языка.
Современная Швеция стала многоязычной страной и, как пишет бывший председатель Совета по шведскому языку профессор Стокгольмского университета Улле Юсефссон, в будущем она останется таковой [Josephson, 2004: 127]. Ключевым словом, определяющим языковую ситуацию в современной Швеции, стал композит flerspräkighet 'мультилингвизм' (букв. 'многоязычие'), который активно используется шведскими лингвистами и входит в название одной из ведущих кафедр Стокгольмского университета — Institutionen för svenska och flerspräkighet (в официальном переводе — 'Кафедра шведского языка и мультилингвизма'). Языковая политика в отношении различных этнических групп населения, для которых шведский язык не является родным, ранее ставившая своей целью их ассимиляцию, теперь направлена на то, чтобы представители национальных меньшинств и иммигранты имели возможность сохранять и развивать свою культуру и язык при активной поддержке государства. Социокультурная ситуация многоязычия оказывает заметное влияние на функционирование современного шведского языка, который является родным для 80—85% населения страны [Josephson, 2018: 126]. Задачи сохранения его ведущей роли определяют направление официальной языковой политики и обсуждаются в ходе оживленной общественной дискуссии, в том числе в средствах массовой информации и в Интернете.
В языковой ситуации многоязычного общества деятельность Шведского языкового совета и других институций, занимающихся вопросами шведского языка, приобретает особую актуальность.
4 В каждом номере имеются постоянные рубрики о новых словах, топонимах и о недавно вышедших книгах. Есть также раздел вопросов читателей и ответов, которые дают опытные эксперты, и раздел читательских находок, например, самого первого употребления неологизма или самого непонятного предложения, а также непростые упражнения по так называемой лингвистической гимнастике — кроссворды, объяснения трудных слов и игра в слова.
В условиях происходящей в современном мире и все более нарастающей глобализации особую важность приобретает планомерно осуществляемая разносторонняя деятельность, направленная на укрепление шведского национального языка как объединяющей основы шведского общества5. Во всех официальных документах подчеркивается, что шведский является основным языком, который используется во всех областях общественно-политической и культурной жизни современной Швеции. Важность этого тезиса и необходимость специальных долгосрочных мер, направленных на его реализацию, стала особенно остро осознаваться на рубеже веков не только языковедами и нормализаторами, но и шведскими политиками. В конце 1990-х годов была создана правительственная комиссия по подготовке закона о языке. Итогом ее работы стало многостраничное экспертное заключение "Mât i mun" (букв. 'Речь во рту')6. На основе экспертного заключения 7 декабря 2005 г. шведский Риксдаг принял специальное решение о языковой политике Швеции и сформулировал четыре ее главные цели [Josephson, 2004: 128-129]:
1. Шведский язык должен быть в Швеции основным.
2. Шведский должен быть функционально полноценным и общественно значимым языком.
3. Официальный шведский язык должен быть нормализованным, простым и понятным.
4. Все должны иметь возможность реализовать свое право на язык: изучать шведский язык и использовать его, развивать и использовать собственный родной язык и языки национальных меньшинств, получать возможность изучать иностранные языки.
С 1 июля 2009 г. вступил в силу Закон о языке, в котором окончательно провозглашена ведущая роль шведского как основного языка, обеспечивающего функционирование всех сфер шведского общества, а также право всех граждан страны на изучение родного и иностранных языков. С 1 января 2010 г. в связи с вступлением в Совет Европы по правам человека в Швеции вступил в силу Закон о национальных меньшинствах и языках национальных меньшинств, обеспечивающий им государственную поддержку. Статус языков национальных меньшинств получили семь языков, которые непрерывно исполь-
5 В официальных документах, принятых правительством Швеции на рубеже веков, статус шведского языка определяется трудно переводимым на русский композитом samhattsbarande (букв. 'являющийся основой общества'), в состав которого входит основа существительного samhatte 'общество' и причастие 1 от глагола bara 'нести' в значении 'быть опорой'.
6 В названии использовано устойчивое словосочетание с аллитерацией, которое входит в состав фразеологического оборота: Har du inte mât i mun? ' Ты что, язык проглотил/лишился дара речи? (букв. ' Ты не имеешь речи во рту?).
зовались их носителями на территории Швеции не менее ста лет или на протяжении жизни трех поколений; в скобках приводятся цифры о количестве говорящих по данным 2016 г. .оБерИБоп, 2018: 126]: финский (более 200 тыс.), торнедальский финский7 (25 тыс.), саамский (7 тыс.), романи — язык различных групп проживающих на территории Швеции цыган (25 тыс.) и идиш (1,5—2 тыс.).
2. Характер и степень английского влияния на современный шведский язык. В иерархии многоязычного общества шведский и английский являются двумя имеющими наиболее высокий статус языками. Как отмечают шведские специалисты, английский язык не только активно используется современными шведами в целях международного общения, но становится по существу вторым языком для значительной части говорящих по-шведски, владение которым становится все более необходимым для успешной коммуникации в важных сферах внутри страны .оБерИБоп, 2018: 125]8.
Английское влияние на шведский язык проявляется трояко:
1) в увеличении числа английских заимствований — Шрог1огсС ('импортных слов'), создающем проблемы их ассимиляции;
2) в переключении языкового кода при устной и письменной коммуникации, проявляющемся во вкраплении английских синтагм различной протяженности в шведскую речь — коСуахИщ ('смена языкового кода');
3) в вытеснении шведского языка английским в области науки, техники и образования, а также в деятельности крупных концернов — Сотап/ог1ш1 ('утрата области использования').
Наиболее опасным для сохранения статуса шведского языка специалисты считают последний аспект9. Существует вероятность
7 Северный региональный вариант финского языка с самоназванием теапШеИ (букв. 'нашязык'), испытавший значительное влияние шведского языка, на котором говорят жители северо-восточной Швеции и северо-западной Финляндии в долине реки Торне.
8 По данным проведенного в 2012 г. в странах ЕС социологического исследования, 86% участвовавших в анкетировании шведов ответили, что владеют английским языком на уровне разговорной речи, а 40% оценили свои знания английского по трехмерной шкале («очень хорошие, хорошие и элементарные») как очень хорошие. Эти показатели являются одними из самых высоких среди тех стран современного мира, где английский не является официальным языком, и свидетельствуют о высоком уровне шведского образования [.ТоБерЬюп, 2004: 132].
9 В научной деятельности и высшем образовании в технических и естественнонаучных областях, а также в медицине используется главным образом английский язык, на котором публикуются научные исследования и защищаются диссертации; кроме того, в системе высшего образования используются преимущественно написанные на английском языке учебники. Это приводит к тому, что специалисты, работающие в этих областях, не владеют терминологией на шведском языке, что препятствует успешной коммуникации с другими представителями шведского общества. Кроме того, психологи и психолингвисты обращают внимание на то, что сложная интел-
того, что английский язык может приобрести более высокий социальный статус, чем шведский, и нарушить иерархию, определяющую ведущую роль шведского языка как объединяющего нацию фактора общественной жизни. Напротив, переключение со шведского на английский язык в условиях хорошего владения им большинством современных шведов в процессе не только устной, но и письменной коммуникации, по мнению специалистов, не угрожает шведскому языку. Синтагмы различной протяженности на английском языке включаются в шведскую речь преимущественно в прагматических целях и приобретают экспрессивную функцию или служат для установления контакта между участниками коммуникации10. Экспрессивная функция английских вкраплений ярко проявляется в рекламных текстах, часто в сочетании с английскими заимствованиями: Attention. Interest. Design. Action. Allt fler tanker bade print och webb nar det ar dags att fordela mediabudgeten. Vi forstarvarfor! [Josephson, 2004: 81] 'Внимание. Интерес. Дизайн. Действие. Все больше людей думает про печатные издания и интернет, когда приходит время распределять бюджет, предназначенный для информационных средств. Мы понимаем почемуР
Рост числа англицизмов современные шведские языковеды и нормализаторы считают позитивной тенденцией, расширяющей выразительные возможности носителей шведского языка. Их отношение к этому процессу определяется как «мягкий пуризм и прагматизм»: «Было бы лучше употреблять шведские слова, но, вероятно, не всегда это так» [Josephson, 2018: 53]. Английские заимствования составляют 3—4% от общего количества новых слов; в то же время частотность их употребления в газетных текстах составляет не более трех промилле [Ellegárd, 1989: 69]. Большинство из них не входит в основной словарный состав шведского языка: они не вытесняют исконные шведские лексемы, а приобретают чаще всего статус цитатных слов и в условиях свободного владения английским языком воспринимаются носителями шведского языка как более
лектуальная деятельность осуществляется более успешно не на иностранном, а на родном языке. В работе крупных шведских корпораций, имеющих широкие международные контакты, английский язык также вытесняет шведский и используется в качестве основного рабочего языка, получившего название koncernsprak (букв. 'корпоративный язык'). Это усиливает социальные различия между различными слоями шведского населения и грозит появлением социальной и интеллектуальной элиты, изолированной от большинства населения страны.
10 В молодежном общении английские обороты речи употребляются примерно один раз в минуту; такие «островки английской речи» используются в диалоге не для передачи информации, а для установления контакта и взаимопонимания между участниками коммуникации: — Men du kan ju ta sana har ocksa!Но ведь ты тоже можешь взять такие! — Ja! Ja! Yes of course! Да! Да! Да, конечно! — I presume. Допускаю [Josephson, 2004: 78].
экспрессивные лексические средства. При частом употреблении такие англицизмы быстро становятся устоявшимися, а их английское написание делается привычным и не требует орфографической ассимиляции11.
Проблема морфологической ассимиляции английской лексики в словоизменительной системе шведского языка является более актуальной. Для глаголов она обязательна, что обусловлено вербо-центрическим характером синтаксической структуры предложения12. В ХХ в. наблюдается тенденция к заимствованию английских существительных в форме множественного числа с показателем -s, что делает сложным их употребление с постпозитивным определенным артиклем:
blinkers 'указатели поворота' (с мигающей светящейся стрелкой), broilers 'бройлеры', containers 'контейнеры', covers 'кавер-версии', evergreens 'долго остающиеся популярными шлягеры', gangsters 'гангсте-ры\ managers 'менеджеры', outsiders 'аутсайдеры', trailers 'трейлеры' и др. Рекомендации языковедов носят неоднозначный характер. Так, в последнем издании Словника Шведской Академии для большинства таких слов рекомендуется использование исконной модели: broilrar, -na 'бройлеры', containrar, -na 'контейнеры', gangstrar, -na 'гангстеры', trailrar, -na 'трейлеры' [SAOL, 2015]. В других случаях предлагаются формы множественного числа с нулевым показателем как более предпочтительные, чем вариативная английская модель: manager/managers, outsider/outsiders; для отдельных лексем дается, однако, только английская модель, например, evergreens, что, возможно, обусловлено собирательным значением. Показательно, что даже при морфологической ассимиляции в большинстве случаев сохраняется английское написание.
В целом языковая политика шведских специалистов относительно ассимиляции английских заимствований определяется понятием blandsprâkpolicy (букв. 'смешаннаяязыковая политика'), отражающим специфику происходящих в этой области процессов, которая предполагает осторожный интернационализм в словоупотреблении и
11 Примером этого может служить существительное juice [ju: s] натуральный сок, заимствованное после 1950 г., которое ассимилировалось фонетически и морфологически, сохранив при этом английское написание. Попытки изменить его, приспособив к шведской орфографии, и придать ему формуjos не получили поддержки ни у языковедов, ни у носителей шведского языка.
12 Все заимствованные глаголы, как и неологизмы, относятся к единственному продуктивному в шведском языке первому спряжению, например: dejta 'назначать время встречи', fejka 'фальсифицировать, фабриковать', lajva 'участвовать в ролевой игре', levla 'подниматься на одну ступень' (в компьютерной игре), tejpa 'заклеивать скотчем', trigga 'раскручивать', outsourca 'передавать часть заказов сторонним организациям' .
сдержанный, умеренный пуризм в орфографии и словоизменении [Josephson, 2004: 73; 2018: 201].
3. Мультиэтнические социолекты современного шведского языка. Под влиянием языков различных этнических групп в регионах плотного проживания иммигрантов на окраинах крупных городов Швеции возникли особые языковые коды, которые определяются социолингвистами как мультиэтнические социолекты [Thelander, 1996: 179; Гиренко, 2015]13. Для них характерно заимствование лексем из арабского, турецкого, испанского, сербского и некоторых других языков, нарушение синтаксической нормы в области словопоряд-ка, употребление существительных среднего рода с согласовательными показателями общего рода [Kotsinas, 2005: 43]. Иноязычные заимствования представлены главным образом экспрессивной, обсценной и пейоративной лексикой, названиями наркотических веществ и криминальных действий, а также словами сексуального характера. Показательно, что мультиэтнические социолекты используются в обиходно-разговорной речи при общении не только иммигрантской, но и шведской молодежи и приобретают в таком случае характер сленга; большинство молодых людей могут свободно переключать коды и переходить на литературный шведский язык в официальных ситуациях [Löwgren, 2009]. О месте мультиэтнических социолектов в функциональной парадигме современного шведского языка свидетельствует то, что они вошли в язык литературных произведений начала XXI в., авторы которых — дети иммигрантов, и стали использоваться как особые стилистические средства, характеризующие не только речь, но и внутренний мир их носителей [Josephson, 2004: 65—69]. Наиболее известными стали сборник новелл Алехандро Лейвы Венглера "Till vär ära" («В нашу честь») 2001 г. и роман Юнаса Хассена Кемири "Ett öga rött" («На красном глазу») 2003 г. [Josephson, 2004: 66-67]14.
4. Вопросы гендерногоравноправия и новое местоимение семантического общего рода hen. Направленность и содержание обсуждаемых проблем шведского языка обусловлены процессами демократизации современного шведского общества. В начале XXI в. актуальными темами научной и общественной дискуссии стали гендерное равноправие, а также упрощение коммуникации между административными
13 Они получили общее наименование rinkebysvenska по названию одного из таких районов Стокгольма Rinkeby [Bijvoet, 2001: 102-103]. Для обозначения социолектов, сложившихся в Гётеборге и Мальмё, используются названия, обусловленные топонимикой этих городов — gärdstenska (в пригороде Гётеборга) и rosengärdska (в пригороде Мальмё).
14 Алехандро Лейва Венглер (Alejandro Leiva Wengler) родился в 1976 г. в Чили; в девятилетнем возрасте переехал вместе с родителями в Швецию. Юнас Хассен Кемири (Jonas Hassen Khemiri) родился в 1978 г. в Стокгольме; его мать — шведка, отец переехал в Швецию из Туниса.
органами различного уровня и гражданами страны. С 1970-х годов встал вопрос о новом анафорическом местоимении семантического общего рода, позволяющем избегать указания на гендерную принадлежность, которая содержится в местоимениях З-го лица han 'он' и hon 'она'. Поскольку большинство антропонимов общего рода в шведском языке исторически относилось к мужскому роду, при их замещении традиционно использовалось местоимение han: Läraren bör inse att han är till för eleverna 'Учителю следует понимать, что он существует для учеников' [Widmark, 1992: 1б].
Однако его употребление стало восприниматься как проявление дискриминации лиц женского пола; кроме того, потребность в «нейтральном» варианте все чаще стала ощущаться в контекстах с общеродовой отнесенностью (подобных английским he or she). Как отмечают исследователи, в последние десятилетия происходит процесс включения в грамматическую систему шведского языка нового, нейтрального в гендерном отношении личного местоимения З-го лица hen; см. подробнее в [Савицкая, 2015: 188—199]. Выбор этой формы обусловлен фонетическим сходством как с личными местоимениями мужского и женского рода han и hon, так и с анафорическим местоимением den, которое используется при замещении неодушевленных существительных общего рода15. Определенную роль при его выборе сыграло также контактное влияние финского языка, в котором отсутствует родовая дифференциация и имеется поэтому только одно местоимение З-го лица hän16.
Закреплением статуса hen можно считать его включение в качестве нового местоимения в последнее по времени 14 издание Словника Шведской Академии с формами генитива hens и объектного падежа hen. В словарной статье даются два варианта его употребления: 1. Нейтральное обозначение лица без указания на гендерную принадлежность: Läraren kan fritt välja vilken metod hen vill 'Учитель может свободно выбирать методику, которую хочет использовать'; Om nâgon kör mot rött ljus, sâ blir hen bötfälld 'Если кто-нибудь поедет на красный свет, то будет оштрафован'. 2. Обозначение лица, которое не хочет или не может отнести себя ни к категории мужчин, ни к категории женщин [SAOL, 2015: 4б9].
Можно предположить, что тенденция к образованию личного местоимения семантического общего рода в шведском языке (в отли-
15 В грамматической системе современного шведского языка два рода — общий (как результат слияния мужского и женского) и средний и, соответственно, два анафорических местоимения — den и det.
16 Финское влияние проявляется не только в речи представителей самого большого по численности национального меньшинства, проживающего в Швеции, но и в финляндском варианте шведского языка как второго государственного на территории соседней дружественной Финляндии.
чие, например, от трехродового немецкого или не имеющего родовой дифференциации английского) обусловлена «давлением» системы грамматического рода, в которой среднему роду противопоставлен общий род. Под влиянием экстралингвистических факторов идеологического характера, которые, очевидно, служат катализатором происходящего процесса, семантический общий род и в плане выражения, и в плане содержания как бы «дублирует» грамматический общий род, выражаемый местоимением den; ср.: Den som lever fârse. 'Тот, кто доживет, увидит' [Teleman, 1995: 9] — Hen som lever fâr se 'Тот, кто доживет, увидит'' [Asp, 2013].
5. Упрощение официального языка административных органов и программа Klarsprâk. Важное направление языковой политики реализуется в рамках программы Совета по шведскому языку, которая получила название Klarsprâk (букв. Понятный язык). Она носит рекомендательно-консультативный характер и направлена на то, чтобы тексты документов, создаваемые в органах государственной власти, муниципалитетах, ландстингах (органах областного самоуправления), университетах, различных организациях и на предприятиях, были написаны на правильном, простом и понятном шведском языке. Основной целью программы является осуществление права всех граждан страны на доступ к таким текстам и их понимание. Для этого Шведский языковой совет 4 раза в год издает в электронном и печатном виде распространяемый бесплатно бюллетень "Klarsprâk", в котором содержится информация о деятельности языковых экспертов и представителей различных государственных учреждений. Так, второй номер бюллетеня за 2018 г. посвящен вопросам языка в сфере медицинского обслуживания и медико-социальной помощи, а третий номер — политическому языку в связи с проходившими в Швеции в первое воскресенье сентября 2018 г. выборами в Риксдаг и органы местного самоуправления. Для реализации этой программы существуют консультативные группы экспертов по языку в рамках профессионального объединения "Föreningen Examinerade sprâkkonsulter" («Объединение прошедших специальную подготовку консультантов по языку») и общественного объединения "Sprâkrâdgivning och textvârd" («Консультирование по языковым вопросам и нормализации текстов»), созданного в 2011 г. в Университете имени Линнея (г. Вэкше). По инициативе объединения разрабатывается двуязычный файл, помогающий коммуникации пациентов и медицинского персонала в женских консультациях для снижения риска во время беременности и родов. Создан также специальный форум, на котором могут общаться родители детей с пороками сердца. Программа Klarsprâk играет важную роль и в кампании медицинского просвещения Skydda antibiotikan ('Защитить
антибиотики') для распространения информации об их резистентности.
Заключение. Языковую политику Швеции в конце ХХ — начале XXI в. определяет ключевой вопрос: имеет ли язык этой страны будущее? [Westman, 1996: 182—194]. Отвечая на него, языковеды опираются на объективные факты и приводят статистические данные. Шведский язык имеет устойчивую письменную норму и высокий уровень кодификации в грамматиках и словарях. В рейтинге устойчивости среди шести тысяч языков мира он занимает шестидесятое место и является родным для преобладающего большинства жителей страны с одним из самых высоких показателей уровня грамотности и числа регулярно читающих книги и газеты людей [Josephson, 2004a: 15—16]. Немногим более ста языков мира имеют официальный статус, в то время как шведский является также вторым государственным в соседней дружественной Финляндии17 и тем самым входит в группу, состоящую всего из 25 языков [Parkvall, 2006: 108]. Поэтому, размышляя о судьбе родного языка в эпоху глобализации, современные шведские лингвисты предполагают, что риск его исчезновения очень невелик.
^исок литературы
1. Гиренко М.А. Скандинавские мультиэтнолекты как особые языковые коды // Скандинавская филология. Вып. 13. СПб., 2015. С. 5—14.
2. Дементьева А.М. Лексические особенности шведского языка в Финляндии: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 2018.
3. Савицкая А.В. Новое местоимение в шведском языке: история и перспективы // Скандинавская филология. Вып. 13. СПб., 2015. С. 188—199.
4. Asp J. Hen-debatten — ett sprâkpolitiskt skeende. URL: www.pluggasvenska. nu/hen-debatten-ett-sprakpolitiskt-skeende (accessed: 29.04.2013).
5. Bijvoet E. Röster frân Rinkeby // Sprâkbitar. Stockholm, 2001. S. 102-103.
6. Ellegärd A. Engelskan i svenskan // Sprâk i Norden. Nordisk sprâksekretariats skrifter, 10. Gyldendal, 1989. S. 67-76.
7. Josephson O. Engelskan i 2000-talets Sverige // Engelskan i Sverige. Sprâkval i utbildning, arbete och kulturliv. Smâskrift utgiven av Svenska sprâknâmnden. Stockholm, 2004a. S. 7-24.
8. Josephson O. "JU". Ifrâgasatta självklarheter om svenskan, engelskan och alla andra sprâk i Sverige. Falun, 2004b.
9. Josephson O. Sprâkpolitik. Falun, 2018.
10. Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska. Uppsala, 2005.
11. Löwgren J. Kodväxling och multietniskt ungdomssprâk — form och funktion. Göteborg, 2009.
17 Подробнее о месте и роли шведского языка в Финляндии см. [Дементьева, 2018].
12. ParkvallM. Vad är spräk? Köping, 2006.
13. Sahlström E. Hen-debatten blossar upp igen. URL: www.gp.se/nyheter/sveri-ge/1.874481-sa-borjade-debatten-om-hen (accessed: 19.09.2012).
14. Spräktidningen. 2012. November. S. 12—13.
15. Svenska Akademiens ordlista över svenska spräket (SAOL). Utgiven av Svenska Akademien. Fjortonde upplaga, första tryckningen. Stockholm, 2015.
16. Teleman U. Han, hon eller vem son helst // Spräkvärd. 1995. № 1. S. 3—9.
17. Thelander M. Frän dialekt till sociolekt // Svenska i tusen är. Glimtar ur svenska spräkets utveckling. Redaktörer Lena Moberg och Margareta Westman. Studier utgivna av Svenska spräknämnden, 81. Falun, 1996. S. 163-181.
18. Westman M. Har svenska spräket en framtid? Svenskan i tusen är. Glimtar ur svenska spräkets utveckling. Red. Lena Moberg och Margareta Westman. Skrifter utgivna av Svenska spräknämnden, 81. Falun, 1996. P. 182-194.
19. Widmark G. Kongruensförändring i spräkvärderingsperspektiv. Svenska i harmoni. Fyra uppsatser om kongruens. Ord och stil, 23. Uppsala, 1992. S. 7-30.
Elena Chekalina
THE LINGUISTIC SITUATION AND LANGUAGE POLICY
IN MODERN SWEDEN
Lomonosov Moscow State University
1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The linguistic situation in Sweden in the last third ofthe 20th — early 21st century has formed under the influence ofprocesses, typical ofthe modern world in general: a) the ever increasing flow of immigrants since the early 1970's, as a result ofwhich 15-20% of the country's population are native speakers of almost 200 languages, hence Swedish for them is a foreign language and b) the constant expansion of the use of English in various spheres of the Swedish society and its influence on the vocabulary of Swedish. The sociocultural situation caused by these processes of multilingualism finds its reflection in the functioning of Swedish, which is the native tongue ofthe majority ofthe population. In the hierarchy of the multilingual society the highest social status belongs to Swedish and English. English influences Swedish in the following ways: a) there is a growing number of English loanwords (importord 'imported words'), b) there is code-switching in oral and written communications (kodvaxling 'code change'), and c) English is ousting Swedish from some domains of science, technology and education (domanforlust 'domain loss'). The latter factor is considered by Swedish linguists to be the most dangerous for the native language. Under globalisation there is a danger that English will gain a higher social status, which will upset the hierarchy identifying the leading role of Swedish as a factor of social life that unites the nation. The Swedish Council
and other institutions concerned with Swedish and the languages of national minorities have a special relevance in the linguistic situation of the multinational society. The maintaining and strengthening of the leading role of the Swedish national language determines the main directions of the official language policy and is discussed in the society, especially in the media and internet. The language policy regarding ethnic groups for whom Swedish is not the native language is designed to enable the national minorities and immigrants to preserve and develop their own cultures and languages. The interaction of these trends in the conditions of a developed democracy suggests that the risk of Swedish disappearing in the future is very low.
Key words: modern Swedish; multilinguism; English influence; multiethnic (al) sociolects; the Swedish language law; the Sweden's national minorities law.
About the author: Elena Chekalina — Prof. Dr., Head of the Department of Germanic and Celtic Philology, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (e-mail: etch1@yandex.ru).
References
1. Girenko M.A. Skandinavskie mul'tietnolekty kak osobye iazykovye kody [Scandinavian multi-ethnolects as special language codes]. Skandinavskaya filologiya [Scandinavian Philology], 2015, 13, pp. 5-14. (In Russ.)
2. Dementyeva A.M. Leksicheskie osobennosti shvedskogo iazyka v Finliandii [Lexical features of the Swedish language in Finland]: diss. ... kand. filol. nauk. Moscow, Moscow State Lomonosov University, 2018, 200 p. (In Russ.)
3. Savitskaia A.V. Novoye mestoimeniye v shvedskom iazyke: istoriya i perspek-tivy [A new pronoun in Swedish: history and perspectives]. Skandinavskaya filologiya [Scandinavian Philology], 2015, 13, pp. 188-199. (In Russ.)
4. Asp J. Hen-debatten — ettspräkpolitisktskeende [The hen-discussion — a language policy event]. URL: www.pluggasvenska.nu/hen-debatten-ett-sprak-politiskt-skeende (accessed: 29.04.2013).
5. Bijvoet E. Röster frän Rinkeby [Voices from Rinkeby]. Spräkbitar [Language pieces]. Stockholm, Svenska Förlaget Publ., 2001, pp. 102-103.
6. Ellegärd A. Engelskan i svenskan [English in Swedish]. Spräk iNorden [Languages in Scandinavia]. Nordisk spräksekretariats skrifter [The Nordic language secretariat's publications], 10. Gyldendal, Esselte Studium Publ., 1989, pp. 67-76.
7. Josephson O. Engelskan i 2000-talets Sverige [English in Sweden in the 20th century]. Engelskan iSverige [English in Sweden]. Spräkvali utbildning, arbete och kulturliv [Language choice in education, work and culture life]. Smäskrift utgiven av Svenska spräknämnden [A small paper published by the Swedish Language Council]. Stockholm, 2004a, pp. 7-24.
8. Josephson O. "JU". Ifrägasatta självklarheter om svenskan, engelskan och alla andra spräk i Sverige ["WHY'. Questionable matters of course about Swedish, English and all the other languages in Sweden]. Falun, Morfem Publ., 2004b, 191 p.
9. Josephson O. Spräkpolitik [Language policy]. Falun, Morfem Publ., 2018, 320 p.
10. Kotsinas U.-B. Invandrarsvenska [Immigrant Swedish]. Uppsala, Hallgren & Fallgren Publ., 2005, 264 p.
11. Löwgren J. Kodväxling och multietniskt ungdomsspräk — form och funktion [Codeswitching and multiethnic youth language — form and function]. Studentuppsatser [Student papers]. Institutionen för svenska spräket [The Department of Swedish]. Göteborgs universitet [University of Gothenburg], 2009. URL: http: // gupea.ub.gu.se/handle/2077/20500 (accessed: 23.03.2019), 29 p.
12. Parkvall M. Vad är spräk? [What is language?]. Köping, Bokförlaget Natur och Kultur Publ., 2006, 151 p.
13. Sahlström E. Hen-debatten blossar upp igen [The hen-discussion flares up again]. URL: www.gp.se/nyheter/sverige/1.874481-sa-borjade-debatten-om-hen (accessed: 19.09.2012).
14. Spräktidningen [The Language Journal]. November 2012, pp. 12-13.
15. Svenska Akademiens ordlista över svenska spräket [The Swedish Academy Wordlist of the Swedish Language]. Utgiven av Svenska Akademien [Published by the Swedish Academy]. Fjortonde upplaga, första tryckningen [Fourteenth edition, first print]. Stockholm, Nordetdts Publ., 2015, 1596 p.
16. Teleman U. Han, hon eller vem som helst [He, she or anybody]. Spräkvärd [Language purity preservation], № 1, 1995, pp. 3-9.
17. Thelander M. Frän dialekt till sociolekt. [From dialect to sociolect] Svenska i tusen är. Glimtar ur svenska spräkets utveckling [Swedish in the last thousand years. Glimpses from the development of the Swedish language]. Red. [Ed.] Lena Moberg och Margareta Westman. Studier utgivna av Svenska spräknämnden [Essays published by the Swedish Language Council], 81. Falun, Norstedts Förlag AB Publ., 1996, pp. 163-181.
18. Westman M. Har svenska spräket en framtid? [Does the Swedish language have a future?] Svenskan i tusen är. Glimtar ur svenska spräkets utveckling. [Swedish in the last thousand years. Glimpses from the development of the Swedish language]. Red. [Ed.] Lena Moberg och Margareta Westman. Skrift-er utgivna av Svenska spräknämnden [Essays published by the Swedish Language Council], 81. Falun, 1996, pp. 182-194.
19. Widmark G. Kongruensförändring i spräkvärderingsperspektiv [Change in congruence from the perspective of language evaluation]. Svenska i harmoni. Fyra uppsatser om kongruens. [Swedish in harmony. Four essays about congruence] Ord och stil [Word and style], 23. Uppsala, Hallgren & Fallgren Publ., 1992, pp. 7-30.
