CC BY
25
ЛИНГВОКУЛЬ ТУРОЛОГИЯ LANGUAGE AND CULTURE STUDIES
УДК 811А
10.36622/AQMPJ.2021.95.74.010
Московский областной филиал РАНХиГС, Россия, Красногорск,
Преподаватель кафедры «Английский язык»
Алексеев А.Б.,
Россия, г. Красногорск,
тел. 89636414696
e-mail: neuausstatten@mail. ru
The Moscow oblast subsidiary of the Russian
Academy of Economy and Public Administration,
Teacher of the chair 'English Language'
Alexeyev A.B.,
Russia, Kransnogorsk,
tel. 89636414696
e-mail: neuausstatten@mail. ru
А.Б. Алексеев
ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПОЛИТИКА-МАРГИНАЛА
В последнее время формируется новое научное направление - лингвополитическая персонология -призванное изучать языковую личность (ЯЛ) политика, еще не окончательно обособившееся от политической лингвистики. К сожалению, на данный момент в рамках политической лингвистики отсутствует разработанная типология ЯЛ политика. Несмотря на этот пробел, считаем возможным вести речь о ЯЛ политика-маргинала, или внесистемного политического агента, заимствовав этот термин из политологии. Анализ политического дискурса разных стран - США, ФРГ, Украины, России - показывает, что многие политики, в том числе очень успешные, пользуются стратегией маргинализации, которую можно рассмотреть в том числе в качестве коммуникативной стратегии. Установлено, что, как правило, такая коммуникативная стратегия сопряжена с манипуляциями и может осуществляться несколькими способами, с одной стороны, более или менее универсальными, но с другой, сохраняющими и национальную специфику. Суть изучаемой стратегии - в представлении себя неагентом политического дискурса, внесистемным политиком. Распространенные способы самоидентификации, избираемые политиками-маргиналами, следующие: «Я не политик», «Я нетипичный политик», «Я женщина». В российском политическом дискурсе политики-маргиналы могут пользоваться также формулой «Я против всех», но этот способ политической маргинализации, характерный, по всей видимости, только для российского политического дискурса, заслуживает отдельного рассмотрения.
Ключевые слова: языковая личность, политическая лингвистика, политический дискурс, коммуникативная стратегия, маргинализация, гендерная манипуляция, политейнмент.
A.B. Alexeyev
PECULARITIES OF THE LANGUAGE PERSONALITY OF THE POLTICIAN-AS-
MARGINAL
A new linguistic discipline has been developing recently, viz. political linguistic personology. This discipline is meant to study the language personality of politician and as such it is not fully separated from political linguistics. Unfortunately, in modern political linguistics there is no advanced classification of types of the language personality of politician. Despite this, we believe it is possible to speak about the language personality of politician-as-marginal having taken this term from the political science. The analysis of the political discourse of different countries - the USA, Germany, the Ukraine, Russia - shows that many politicians, including the ones that are very successful, use the strategy of marginalization. It can be analyzed as a communicative strategy. It has been found out that such a strategy, as a rule, is linked to manipulations and can be realized in different ways, on the one hand, quite universal but, on the other, still retaining the national specifics. The gist of the strategy under consideration is to present oneself as a non-agent of the political discourse, as an anti-system politician. The common forms of self-identification chosen by the politician-as-marginal are as follows: 'I am non-politician', 'I am not your typical politician', and 'I am a woman'. In the Russian political discourse, the politician-as-marginal can also use the formula 'I am against everybody'. However the latter
© Алексеев А.Б., 2021
means of marginalization is so specifically Russian that it deserves to be analyzed in another research
Key words: language personality, political linguistics, political discourse, communicative strategy, marginalization, gender manipulation, politainment.
Теория языковой личности (далее ЯЛ) оформилась благодаря исследованиям, проведенным, прежде всего, в области русской ЯЛ. Несомненная заслуга в ее развитии принадлежит научной школе Ю.Н. Караулова. Ученый и его последователи заложили основу для грамотного лингвистического рассмотрения всех аспектов ЯЛ. Особенно ценным представляется выделение в структуре ЯЛ трех уровней - вербального, лингвокогнитивного и лингвопрагматического [5]. Вербальный уровень - это собственно языковое воплощение личности; он репрезентирован базовыми лексическими и грамматическими единицами. Однако, как известно, язык оказывает влияние на когнитивные процессы, на наше видение окружающей действительности - отсюда возникает возможность обращения через призму языка к внутреннему миру человека, его мыслям, сфере мотиваций, интересов, целей.
Исследователи феномена ЯЛ постоянно расширяют область своих научных поисков - они ведут речь, например, о вторичной ЯЛ, гендерной ЯЛ, диалектной ЯЛ, маргинальной ЯЛ горожанина, элитарной ЯЛ и т.д. [10, с. 20-21]. Таким образом, уже сейчас существует много работ, посвященных различным типам ЯЛ - и разработка типологии ЯЛ остается одной из наиболее актуальных лингвистических проблем.
Базовое разграничение - между индивидуальной ЯЛ и коллективной ЯЛ, или лингвоперсоной и лингвоперсонемой [Там же, с. 281] - восходит к диалектической трактовке универсального и индивидуального в языке. Лингвоперсона - конкретный носитель языка, обладающий уникальными, неповторимыми языковыми способностями. Лингвоперсонема - гипотетический, типичный, наиболее распространенный носитель языка, представитель общества, характеризующийся усредненными, особенно заметными свойствами. Изучение лингвоперсонем предполагает освещение профессиональных, гендерных, национально-культурных и возрастных особенностей ЯЛ.
Науку, занимающуюся рассмотрением, на самом деле, очень сложного, многогранного феномена ЯЛ, называют лингвоперсонологией [Там же, с. 281]. Профессор А.П. Чудинов и его ученики предлагают выделить лингвополитическую персонологию, понимая под ней одно из новых направлений политической лингвистики [7]. Наша статья написана в рамках именно лингвополитической пер-сонологии, и ее актуальность определяется в первую очередь необходимостью разработки теоретических положений и методологического аппарата этого пока еще подраздела политической лингвистики с тем, чтобы в будущем данная дисциплина могла существовать самостоятельно. Конечно, нельзя не отметить и то, что изучение политического дискурса было всегда неизменно востребованным, поскольку, как точно замечает В.А. Борисенко и ее коллеги, политическая коммуникация имеет витальную значимость для современного общества: через нее структурируются все социальные процессы и явления [2, с. 5].
Язык политики уже достаточно хорошо изучен, но он подвержен постоянным - большим или меньшим - изменениям. В XXI в., например, можно наблюдать то, что в политическом дискурсе возрастает удельный вес невежливой, неполиткорректной лексики - и это отнюдь не случайно - это необходимо лингвистам объяснить. Политический дискурс все чаще превращается в своеобразный политейнмент (от англ. слов politics - политика и entertainment - развлечение), т.е. политическое развлечение, зрелище, шоу, что является новацией. И таких новых особенностей политической коммуникации - немало, - а значит, теория политической лингвистики должна непрестанно развиваться, увеличивая свой экспланаторный потенциал.
ЯЛ политика исследована значительно менее чем язык политики. Одним из важных аспектов лингвополитической персонологии можно считать разработку типологии ЯЛ политика. По имеющимся у нас данным, работ в данной области почти нет. Правда, мы уже пытались в какой-то мере восполнить этот пробел, предложив следующую классификацию ЯЛ политического деятеля: политик-манипулятор, политик-мифотворец, политик-алармист, политик-агрессор, политик-джентльмен (политик-леди), политик-маргинал [1]. Эта статья посвящена ЯЛ политика-маргинала.
Феномен политической маргинальности рассматривается редко даже политологами. Нам известно лишь одно диссертационное исследование, написанное на эту тему. В своей работе А.М. Вафин подчеркивает, что «Политическая маргинальность - малоизученный феномен современной политической науки» [3, с. 3]. Как замечает автор, все внимание ученых до последнего времени было сконцентрировано на социальных аспектах маргинальности.
Термин «маргинал» был предложен Р. Парком - одним из классиков науки об обществе. Р. Парк не трактовал явление маргинальности в негативном ключе, отмечая, что маргинал живет между различными социальными классами, культурами и т.п., но вопреки этой традиции, долгое время маргиналов даже в науке рассматривали исключительно как изгоев, социально невостребованных людей, в своем крайнем проявлении - люмпенов.
По определению A.M. Вафина, политик-маргинал - это «внесистемный политический агент». Причем исследователь обращает внимание на ситуативный статус политика-маргинала, т.е. один и тот же субъект политики может выступать и как представитель системы, и как политик-маргинал в зависимости от ситуации [Там же].
Российский философ A.^^ Aшкеров тоже обращает внимание на то обстоятельство, что часто политиками-маргиналами становятся люди, долгое время принадлежавшие мажоритарной партии, политическим элитам, т.е. те, кто, по идее, были неотъемлемой частью политической системы, ее главными бенефициарами. Тем не менее, используя политическую стратегию маргинализации, они стараются выйти из системы, снять с себя всякую ответственность за политический курс, проводниками которого они были, потому что таким способом они хотят вновь обеспечить себе обладание властью [б, с. 19]. По мнению исследователя, «....маргинализация... является политической стратегией со своими маленькими и большими хитростями - иногда очень выгодной стратегией. Она, например, не предполагает ответственности, не связана с рутинной деятельностью... В итоге маргиналом оказывается не просто тот, кто не может быть никем другим, но тот, кто находит в этой возможности определенное удобство» [Там же]. И далее: «Эстетизация маргинальности как политического юродства связана с тем, что кому-то просто не предоставили клубного членства „во власти" (или лишили этого клубного членства)» [Там же].
Полагаем, что стратегия маргинализации, как она описывается A.^^ Aшкеровым, является по существу манипулятивной коммуникативной стратегией, ибо политика и язык в принципе неразрывно связаны, а основная деятельность политика - это речевая. Не стоит понимать речевую деятельность заведомо в негативном ключе, будто бы много говорящий человек не способен выполнять работу - эта ложная оппозиция «говорить - работать», к сожалению, закрепилась в обыденном языковом сознании людей. Она еще более усиливается политиками-маргиналами. Так, Д. Трамп в ходе президентской кампании 2015-2016 гг. неоднократно заявлял, что его противники - сенаторы, губернаторы и т.д. - «много говорят, ничего не делают»: 'All talk, no action'.
I don't want to say politicians all talk, no action. But a lot of what we talked about is words and it will be forgotten very quickly (URL: https://www.youtube.com/watch?v=Dkom8nLdqpU)
Перевод: Я не хочу сказать, политики много говорят, ничего не делают. Но многое из того, о чем мы говорим здесь, будет очень скоро забыто.
Обратим внимание на типичный для Д. Трампа способ манипуляции: кандидат заявляет, он не хочет сказать, что его коллеги ничего не делают, но тем самым он произносит как раз именно это! Такая манипуляция особенно эффективна, если политик желает оскорбить кого-то: она позволяет оратору издеваться над нормами политкорректное™, и часто создает лудический (от лат. ludo - играю) эффект, что соотносится со становлением пространства политейнмента.
TRUMP: We have a president who doesn 't have a clue. I would say he's incompetent, but I don't want to do that because that's not nice (https://www.youtube.com/watch?v=2rU4W3yfd58)
Перевод: У нас - президент, у которого нет ключа к разгадке. Я бы сказал, что он не компетентен, но я не буду так говорить - это невежливо.
Или: TRUMP: ...Bush, just to put an end to that, because I don't want to mention him: he is a very nice person, very low-energy, but very nice (https://www.youtube.com/watch?v=-5ErVH-Vn3E).
Перевод: ...Буш - просто, чтобы положить этому конец, поскольку я не хочу упоминать о нем: он очень приятный человек, очень флегматичный, но очень приятный -
Или: TRUMP: Jeb Bush ... who was a very low-key person, very low-key person, I wonna be low-key because it is nicer than saying low-energy (https://www.youtube.com/watch?v=UeGfbkGMq_8)
Перевод: ДжебБуш ... который был очень флегматичным, очень флегматичным - и я хочу сказать - флегматичный - потому что это вежливее, чем говорить неэнергичный.
«Я не хочу говорить», «Я не хочу упоминать» и т.д., - сообщает о своих намерениях Д. Трамп, - но тем самым он говорит и упоминает как раз то, что не «желает», причем подает мысль сразу несколько раз -в эвфемистическом и дисфемистическом вариантах (ср. «президент - у которого нет ключа к разгадке» -«некомпетентный президент»; «флегматичный» - «неэнергичный»). Употребление эвфемизмов и лексем с
дисфемистическим значением ведет, если воспользоваться словами С.Е. Эрлиха, к «конфликту двух смысловых оболочек» [9, с. 65], способствует манипуляции.
Говорение не противоречит действию. Напротив, классики марксизма утверждали: язык возник благодаря труду, он был необходим для развития человека. Современные ученые указывают на креативную функцию языка - слова, по их мнению, обладают созидающей силой, они способны сами по себе менять мир [8, с. 31], [4, с. 5]. Это положение особенно важно для критической лингвистики [11, p. 248].
Конечно, наивно бы было требовать от политиков всегда следовать логически правильным и философски выверенным принципам. Однако почему же Д. Трамп придерживался мнения, что его коллеги только говорят, и ничего не делают? Простая дискредитация?
Вся риторика Д. Трампа, впрочем, как и ряда других кандидатов-республиканцев, вращалась вокруг идеи «Я (мы) не-политики» (неологизм «не-политик» образован нами по аналогии с англ. non-politician). Приведем примеры, многие из которых содержат элементы явной манипуляции, основанной на использование многозначности слов «политик», «политика»:
CRUZ: If you are fed up with Washington, if you 're looking for anyone to stand up to career politicians in both parties. I'm the only one on this stage who's done that over and over again (https://www.youtube.com/watch?v=Dkom8nLdqpU)
Перевод: Если вы устали от Вашингтона, если вы ищите кого-нибудь, кто может бросить вызов политикам-карьеристам обеих Партий... Я единственный на этой сцене, кто неоднократно боролся с ними.
Кандидат использует понятие «политик-карьерист», причем себя (а Т. Круз был тогда сенатором) он считает противником Вашингтона.
TRUMP: I've actually been in politics all my life, although I've been on that side as opposed to this side. I'm now a politician for about three months (https://www.youtube.com/watch?v=Dkom8nLdqpU)
Перевод: Я был на самом деле в политике всю жизнь, хотя я всегда был по ту сторону политики. Я стал политиком три месяца назад.
С помощью манипуляции Д. Трамп противопоставляет выражения «быть в политике» и «быть политиком». Кандидат прагматически выделяет основную идею, на основании которой он маргинализируется, создает себе имидж внесистемного, антисистемного политика, не-политика.
TRUMP: I left private business for public life. Do you believe I 'm in public life - can you believe this ? Am I a politician ? I hope not. Because I understand that our country is in bad shape and needs to be turned around fast (https://www.youtube.com/watch?v=4OwggVdiU18).
Перевод: Я бросил личный бизнес ради общественной деятельности. Вы верите, можете ли вы поверить, что я общественный деятель? Неужели я политик? Надеюсь - нет. Потому что я понимаю, что в нашей стране все плохо, и это надо исправить в ближайшее время.
Ведя с избирателем как бы диалог, задавая аудитории вопросы, и сам же отвечая на них, бизнесмен утверждает: он не-политик.
Д. Трамп противопоставлял себя системе, называл аутсайдером.
TRUMP: The system wasn't meant for me as an outsider who built a great company (https://www.youtube.com/watch?v=sLZIEDF_bUk)
Перевод: Эта система создавалась не для меня, аутсайдера, который построил прекрасную компанию.
Лексема «аутсайдер» встречалась в речах и коллег Д. Трампа, и в большинстве случаев она употреблялась в положительном значении.
CHRISTIE: As far as being an outsider is concerned, as far as being that kind of concern, let me tell this, Jake, I am Republican in New Jersey. I wake up every morning with the democratic legislature who is trying to beat my head in and fight me because I am trying to bring conservative change to a state that needed it desperately (https://www.youtube.com/watch?v=Dkom8nLdqpU)
Перевод: Если же речь идет о том, кто из нас аутсайдер, если речь идет об этом, позвольте мне сказать, Джек, что я республиканец в Нью-Джерси. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, что сенаторы-демократы хотят победить меня и борются со мной, поскольку я пытаюсь изменить штат, сделать его консервативным, и это как раз то, что было нужно для Нью-Джерси.
К. Кристи изображает себя не только аутсайдером, но и борцом с политической системой.
Можно говорить о нескольких способах осуществления коммуникативной стратегии маргинализации. Один из наиболее эффективных способов выражается уже упомянутой формулой «Я не-политик»: в
обществе сложился стереотип о том, что политики - коррумпированные, нечестные, неискренние люди, и внесистемные (и даже вполне системные!) кандидаты проводят выгодное для них сравнение себя с «типичными» политиками. Этот тренд дает о себе знать не только в политическом дискурсе США, но и в русскоязычном пространстве политики.
ЗЕЛЕНСКИИ: У меня есть юридическое образование - и это плюс. Но у меня нет опыта работы в политике и это - жирный плюс [смех]. Хотя многие считают, что это минус (https://www.youtube.com/watoh?v=RD2Wf9itjIw)
В. Зеленский, на тот момент один из кандидатов в президенты Украины, признал, что у него нет политического опыта - с точки зрения традиционной логики, серьезный недостаток для человека, претендующего на такой высокий и ответственный пост. Однако для политика, стремящегося предстать в образе внесистемного агента политики, - это действительно плюс.
Отметим, что В. Зеленский активно обращался к развлекающей стороне политики. В вышеприведенном высказывании можно наблюдать эффект обманутого ожидания: оратор строит фразу, как будто он хочет согласиться с тем, что отсутствие политического опыта - серьезный минус, - вместо этого звучит совсем другая мысль.
Людический эффект в сочетании с дискредитацией может достигаться также с помощью риторических вопросов и парадоксальных, нестандартных ответов на них.
ЗЕЛЕНСКИИ: Дальше вопрос: можно ли стать президентом и не воровать? Вопрос риторический. Пока никто не пробовал [аплодисменты]. Есть другой вопрос: можно ли воровать, но так, чтобы никто не заметил? Все пробовали, ни у кого не получилось [смех] (https://www.youtabe.com/wateh?v=RD2Wf9itjIw)
Обратим внимание на параллельные конструкции (можно ли ... можно ли...), являющиеся весьма характерными для языка политики.
Тяготение к самоидентификации в качестве политиков-маргиналов - пусть этот политологический термин не употребителен в политических дискуссиях - заметно в среде ультраправых деятелей ФРГ. Особенно часто о своей аполитичности говорят члены партии АдГ (Альтернатива для Германии - Alternative für Deutschland) - сегодня самой крупной оппозиционной фракции в немецком Бундестаге.
WEIDEL: Es ist schon wirklich mühsam sich wirklich geschlagene anderthalb Stunde - oder war es fast zwei Stunden? - sich die Plattitüden anzuhören. Und ich bin wirklich in der Politik gegangen zusammen auch mit allen meinen Kollegen wie viele tausende von Mitgliedern in AFD. Wir sind in der Politik gegangen aus der Mitte der Gesellschaft, aus der Arbeitnehmerpositionen, wir sind keine Berufspolitiker. Warum? Weil uns die Hutschnur irgendwann gerissen ist und darum gibt es auch AFD... (https://www.youtube.com/watch?v=4luVIvFR-eg)
Перевод: На самом деле, слушать битые полтора часа, почти два часа, банальности - нелегко. Я пришла в политику, как и все мои коллеги, как тысячи членов нашей партии из самой гущи немецкого общества, из рабочих, - мы не профессиональные политики. Почему мы занялись политикой? Потому что в какой-то момент нас взяли за горло, и по этой самой причине возникла АФД- Альтернатива для Германии.
А. Вайдель - один из лидеров АдГ - рассказывает о том, насколько скучны и банальны выступления политиков из других партий. Далее оратор утверждает, что она и все другие члены АдГ пришли в политику из сравнительно низких социальных слоев населения, - представители АдГ - это типичные немцы, рабочие, служащие, но никак не профессиональные политики (Berufspolitiker). Они возмущены происходящим в стране.
Фактически отрекаясь от статуса политика, А. Вайдель дискредитирует немецких государственных деятелей на основании их некомпетентности и вытекающей отсюда неспособности добиться положительных результатов ни в одной сфере.
WEIDEL: Es ist ein' komplett politisierte, ideologisierte Debatte und das Ergebnis ist immer gleich, wenn Politiker am Werke sind, die keine Ahnung haben, dann verheißt das nie was Gutes, sehr geehrte Damen und Herren. (https://www.youtube.com/wateh?v=4luVTvFR-eg)
Перевод: Это политизированные, идеологизированные дебаты, и результат всегда один и тот же, когда за дело берутся политики, не имеющие малейшего понятия. Уважаемые дамы и господа, из этого никогда ничего хорошего не выходит.
Заметим, что выражение 'keine Ahnung haben' (не иметь малейшего представления), использованное А. Вайдель, на английский может переводиться как 'have no clue'. Последнее - употреблялось Д. Трампом. Возможно - совпадение, - но не вызывает сомнения, что коммуникативная стратегия маргинализации бы-
ла взята на вооружение представителями АдГ, стремившимся предстать перед немецким избирателем в свете не-политиков.
Не всегда государственный деятель может отказаться от своего статуса политика. Тогда, используя манипуляцию, кандидат может сказать, что он/она «нетипичный» политик.
PAUL: I'm a different kind of Republican. I've introduced a five-year balanced budget. I've introduced the largest tax cut in our history. I stood for ten and a half hours on the Senate floor to defend your right to be left alone. ... I'm a different kind of Republican (https://www.youtube.com/watch?v=2rU4W3yfd58)
Перевод: Я другой республиканец. Я предложил бюджет на 5 лет. Я предложил самое большое снижение налогов за всю историю нашей страны. Я стоял более десяти часов перед Сенатом, чтобы защитить ваше право на неприкосновенность. ... Я другой республиканец.
Речь Р. Пола построена на приеме известном литературоведам как симплока: оратор начинает и заканчивает свое выступление одной и той же фразой «Я другой республиканец». Тем самым говорящий подчеркивает особую значимость идеи, передаваемой этими словами: он встает в оппозицию системе и даже своей собственной партии.
Порой стратегия маргинализации по принципу «Я нетипичный политик» может и не принести успеха: кандидату необходимо объяснить, пусть даже искажая логику, почему он/она не-политик или нетипичный политик. В ходе президентской кампании 2015-2016 гг. Х. Клинтон, заявляя, что она неестественный политик, имела в арсенале только один аргумент: «Я женщина». Это было тоже своеобразной маргинализацией - в ретроспективе можно сказать не очень удачной, поскольку кандидат совместила, по сути, два различных способа маргинализации «Я не-политик» и «Я женщина». Характеризуя себя в качестве неестественного политика, Х. Клинтон, к сожалению, только усиливала негативные стереотипы о государственных деятелях, а хотела она того или нет, именно в образе сенатора, госсекретаря ее видело большинство американцев.
CLINTON: I am not a natural politician, in case you haven't noticed, like my husband or President Obama (https://www.youtube.com/watch?v=OqgTFA1HnUM)
Перевод: Если вы не заметили, я не естественный политик, я не мой муж, я не президент Обама.
Гендерные манипуляции, конечно, имели определенное положительное воздействие на американцев, о чем в следующем примере свидетельствуют аплодисменты аудитории:
CLINTON: Well, look, I've got to just jump in here because, honestly, Senator Sanders is the only person who I think would characterize me, a woman running to be the first woman president, as exemplifying the establishment. And I've got to tell you that it is... [applause] ...it is really quite amusing to me (https://www.nytimes.com/2016/02/05/us/politics/transcript-of-the-democratic- presidential-debate.html)
Перевод: Послушайте, я должна возразить, поскольку, давайте будем честными, сенатор Сандерс - единственный человек, который, как мне кажется, может назвать меня, женщину, стремящуюся стать первой женщиной-президентом, представительницей политического истеблишмента. И я должна вам напомнить вам об этом... [овации] ...меня все это забавляет.
Кстати, Х. Клинтон даже характеризовала себя в качестве аутсайдера на основании того, что она женщина.
CLINTON: I can't imagine anyone being more of an outsider than the first woman President. I mean really, let us think about this now (https://www.youtube.com/watch?v=sXH0zFhCdCU)
Перевод: Я не могу себе представить, что кто-то больший аутсайдер, чем первая женщина-президент. Я имею в виду, давайте только задумаемся об этом.
Употребляя лексему «аутсайдер» в позитивном смысле, Х. Клинтон невольно способствовала популяризации Д. Трампа, который, как известно, говорил о себе как об аутсайдере, внесистемном кандидате, -и у него для этого было больше оснований, хотя, конечно, его главным оружием тоже являлась манипуляция.
На митингах Д. Трампа лексемы «не-политик», «аутсайдер» гармонично сочетались с призывами к переменам.
Kellyanne CONWAY: So if you consider yourself a change-maker, an outsider, a non-politician, if you are sick of empty promises and lousy results ...
(https://www.youtube.com/watch?v=Dj1L0TNNHTg)
Перевод: Таким образом, если вы считаете себя людьми, изменяющими мир, аутсайдерами, неполитиками, если вы устали от пустых обещаний и никудышных результатов....
К. Конуэй - сторонница Д. Трампа - обращаясь к собравшимся на митинг, проводит параллели между Д. Трампом и людьми, поддерживающими его: все они аутсайдеры, не-политики, все они устали и хотят перемен. Лексемы 'change-maker', 'outsider', 'non-politician' - контекстуальные синонимы. Оратор употребила и слово со сниженной стилистической окраской (lousy - досл. «вшивые», в нашем переводе -«никудышные»).
Д. Трамп неоднократно использовал слово 'change' в своих речах.
TRUMP: Politicians are all talk, no action. You've seen where they've taken you to. ... We need a change. We need a very big change. We're going to make our country great again (https://www.youtube.com/watch?v=Nyl4xIVS-jw)
Перевод: Политики много говорят, ничего не делают. Вы видите, к чему они вас привели... Нам нужны перемены. Нам нужны очень большие перемены. Мы снова сделаем страну великой.
Или: TRUMP: We are on the cusp of an incredible historic change that transfers power from a failed political establishment and returns that power to our families, communities and citizens - to you (https://www.youtube.com/watch?v=icy4GyUHjqM)
Перевод: Мы на пороге невероятных, исторических изменений, которые поспособствуют падению неэффективного политического истеблишмента и передаче власти нашим семьям, населенным пунктам и гражданам - вам.
Или: TRUMP: Real change begins with immediately repealing and replacing Obamacare [Miami, 02.11.16].
Перевод: Настоящие перемены начинаются с отмены закона о защите пациентов и доступном здравоохранении, принятым Обамой (Obamacare).
Или: TRUMP: Real change also means restoring honesty to our government (https://www.youtube.com/watch?v=icy4GyUHjqM)
Перевод: Настоящие перемены также предполагают, что наше правительство снова станет честным.
Ср.: TRUMP: Hillary Clinton's message is that things will never change - never ever. My message is that things have to change and they have to change right now (https://www.youtube.com/watch?v=4CVTuOyZDI0)
Перевод: Месседж Х. Клинтон - ничто не изменится, во веки веков. Мой месседж - перемены необходимы, и они необходимы прямо сейчас.
Ничего подобного в выступлениях Х. Клинтон не наблюдалось: заявив о том, что она «неестественный политик», постоянно повторяя идею «Я женщина», экс-госсекретарь не призывала к радикальным переменам, - напротив, она была готова продолжать политический курс своих предшественников. В этом смысле маргинализация Х. Клинтон была неокончательной, половинчатой, и ей необходимо было бороться против негативных стереотипов в отношении политиков, истеблишмента, политических элит и т.п. Х. Клинтон только усиливала их.
Маргинализация с использованием гендерных манипуляций встречается в российском политическом дискурсе. Ограничимся одним, но, наш взгляд, очень ярким примером:
ГОРДОН: Я, вероятно, буду единственным кандидатом, несогласованным с администрацией президента. ... Я учредила собственную юридическую компанию и уже пятый год занимаюсь защитой прав женщин и детей в нашей стране. Я знаю на практике, как работает судебная система в нашей стране, как женщины тянут детей, а мужчины уходят от ответственности, и в моей позиции нет ничего мужененавистнического, просто это статистика: после разводов дети чаще остаются с женщинами, и права этих женщин не защищены... Мы страна матерей-одиночек, на которых всем плевать... Когда-то я принимала участие в оппозиционных акциях, пыталась найти общий язык с прокремлевскими представителями. Я поняла, что все кормятся в одной и той же лоханке и по факту удовлетворяют или свои амбиции, или пытаются заработать на нас деньги. Я не голосовала никогда, и сейчас в силу опыта, в силу своих убеждений, я хочу воспользоваться этим правом и стать голосом для женщин, чьи права попраны. Я не представитель гламура, я не родилась с серебряной ложкой во рту, я из простой семьи... (http://www.mk.ru/politics/2017/10/30/ekaterina-gordon-sobralas-v-prezidenty-za-prava-bab.html)
Заявив о себе как о внесистемном кандидате, «несогласованным с администрацией в президенты», Е. Гордон начала свою впоследствии несостоявшуюся президентскую кампанию с того, что идентифицировала себя со всеми российскими женщинами, которым нелегко пришлось в жизни. Причем телеведущая четко провела базовую политическую оппозицию «мы - они», «свои - чужие»: мы - это «матери-одиночки», «женщины, чьи права попраны»; они же - это все остальные. Соответственно, лозунг «Я про-
тив всех» (это тоже способ «типично российской» маргинализации, заслуживающий отдельного рассмотрения), провозглашенный К. Собчак, был в какой-то степени симптоматичным для всей российской оппозиции. Характеризуя «их», Е. Гордон использует лексику сниженного регистра («плевать», «лоханка»).
Итак, проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы:
1. ЯЛ политика-маргинала, почти не исследованная, в современных политических дискурсах представлена широко. Основной способ маргинализации, который избирают западные внесистемные агенты политики, соотносится с формулами «Я не-политик» или «Я нетипичный политик». Это связано с тем, что в обществе сложились негативные стереотипы о политиках и политические маргиналы - часто неискренние - активно этим пользуются.
Другим способом мартигализации является актуализация тендерного фактора.
2. ЯЛ политика-маргинала активно пользуется манипуляциями. Во-первых, само заявление «Я неполитик» уже является манипуляцией, потому что с точки зрения здравой логики, человек, стремящийся стать главой государства, чем бы в прошлом он ни занимался, уже является политиком. Не менее противоречиво утверждение «Я нетипичный (неестественный) политик», ибо оно апеллирует к стереотипам: оратор принимает за аксиому, что есть некие типичные политики - коррумпированные, «жуликоватые», неискренние и т.д. Это неоправданная генерализация, т.к. наряду с нечестными политиками, существуют и те, кто самоотверженно работает на благо избирателей, кто не замешен в воровстве.
«Я женщина» - это гендерная манипуляция, используемая не только в политическом дискурсе. Акцентируя гендерный фактор, представительницы прекрасного пола хотят получить определенные преимущества.
3. Одним из ключевых концептов для политика-маргинала является понятие 'change' (перемена; нем. der Wandel). По всей видимости, политику маргиналу необходимо предстать перед избирателем в образе агента перемен, - отказ от этого может привести к провалу всей стратегии маргинализации: стратегия маргинализации выходит как бы незавершенной, половинчатой. Получается, что человек, идентифицируя себя с недовольными слоями населения, представая в образе внесистемного политика, тем не менее не готов к борьбе с политическим истеблишментом.
4. Можно предположить, хотя требуются дальнейшие исследования, что политики-маргиналы охотно превращают политический дискурс в политейнмент, т.е. развлечение, зрелище. Не имея должного политического опыта или соответствующих знаний, внесистемные агенты политики не готовы обсуждать серьезные вопросы: они склонны оскорблять своих соперников, говорить о том, какие те нечестные, неискренние, «вороватые», «жуликоватые» и т.п. В такой парадигме продуктивный диалог между кандидатами часто бывает невозможным, и политический дискурс вращается вокруг бытовых аспектов, личной жизни участников дебатов, стереотипов, но никак не насущных политических проблем - даже если они и упоминаются, кандидаты-маргиналы предлагают упрощенные способы их решения, уводя дискуссию в сторону.
5. Является феномен политической маргинальности отрицательным явлением? Считаем, что нет: он возник не случайно, а в связи с тем, что избиратели перестали доверять «типичным» политикам. При этом стоит напомнить слова А.М. Вафина: маргиналы либо изменяют систему, либо приспосабливаются к ней [3, с. 3]. Дальнейшее изучение политической маргинальности в рамках политологии и стратегии маргинализации, понятой в качестве коммуникативной стратегии, в рамках политической лингвистики призвано пролить свет на это малоисследованное явление.
Библиографический список
1. Алексеев А.Б. К вопросу выделения типов языковой личности политического деятеля // Материалы международной научно-практической конференции «Большое Евразийское партнерство: лингвистические, политические и педагогические аспекты». М.: ИИУ МГОУ, 2018. С. 29-35.
2. Борисенко В.А., Мкртчян Т.Ю., Самофалова М.В. Вербальная репрезентация образа политика в политическом дискурсе: прагмалингвистический подход: монография. - Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального университета, 2017. 160 с.
3. Вафин А.М. Феномен политической маргинальности: теоретический и эмпирический аспекты: дис. ... канд. полит. наук. М., 2013. 131 с.
4. Дашинимаева П.П. Философия языка и теория значений. Улан-Уде: Изд-во БГУ, 2010. 248 с.
5. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Изд. 7-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 264 с.
6. Кто сегодня делает философию в России: т. 1. под ред. А.С. Нилогова. М.:О.О.О.".Изд-во Поколение", 2007. 576 с.
7. Никифорова М.В., А.П. Чудинов. Лингвополитическая персонология: методологический основы и методики анализа // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2017. № 1. С. 2229.
8. Филинский А.А. Критический анализ политического дискурса предвыборных кампаний 19992000 гг.: дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 2002. - 163 с.
9. Эрлих С.Е. Война мифов. Память о декабристах на рубеже тысячелетий. СПб.: Нестор-История, 2016. 552 с.
10. Языковая личность: моделирование, типология, портретирование / Сибирская лингвоперсоно-логия. Вып. 2. Под ред. Н.Д. Голева. М.: ЛЕНАНД, 2015. - 432 с.
11. Boyd M. Participation and recontextualization in new media. Political discourse analysis and You Tube. In: From text to political positions: text analysis across disciplines. Ed. By B. Kaal, I. Maks & A. van Elfrinkhof. 2014. Amsterdam/Philadelphia: Benjamins. pp. 245-268.
References
1. Alekseev A.B. On the question of differentiating of language personality types // Materials of international practical science conference 'Big Eurasian Co-operation: linguistic, political and pedagogic aspects'. M.: IIU MGOU, 2018. P. 29-35.
2. Borisenko V.A., Mkrtchyan T.YU., Samofalova M.V. Verbal representation of the image of the politician in the political discourse: linguopragmatic approach: monography. Rostov-na-Donu: Izd-vo YUzhnogo feder-al'nogo universiteta, 2017. 160 p.
3. Vafin A.M. The phenomenon of political marginalization: theoretical and empirical aspects: the candidate dissertation of political science. M., 2013. 131 p.
4. Dashinimaeva P.P. The philosophy of language and the theory of meaning. Ulan-Ude: Izd-vo BGU, 2010. 248 p.
5. Karaulov YU.N. The Russian language and language personality. Izd. 7-e. M.: Izd-vo LKI, 2010. 264 p.
6. Who makes philosophy in Russia nowadays: V. 1. Ed. By A.S. Nilogoa. M.: O.O.O.".Izd-vo Pokole-nie", 2007. 576 p.
7. Nikiforova M.V., A.P. CHudinov. Linguopolitical personology: the methodology basics and methods of analysis // Actual questions of philology and pedagogical linguistics. 2017. № 1. P. 22-29.
8. Filinskij A.A. The critical analysis of the political discourse of the election campaign of 1999-2000: the candidate dissertation of philology. Tver, 2002. 163 p.
9. Erlih S.E. The war of myths. The memory about Decembrists on the borderline of millennia. SPb.: Nes-tor-Istoriya, 2016. 552 p.
10. Language personality: types and portraits / Sibirian linguopersonology. Iss. 2. Ed. By N.D. Golev. M.: LENAND, 2015. 432 p.
11. Boyd M. Participation and recontextualization in new media. Political discourse analysis and You Tube. In: From text to political positions: text analysis across disciplines. Ed. By B. Kaal, I. Maks & A. van Elfrinkhof. 2014. Amsterdam/Philadelphia: Benjamins. pp. 245-268.
