CC BY
30
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
2018. No. 3
УДК 93
DOI 10.23683/0321-3056-2018-3-66-74
OСОБЕННОСТИ ТРУДОВОЙ ЭТИКИ ДОНСКИХ ШАХТЕРОВ В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА)1
© 2018 г. Н.Г. Мануковский а
а Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
PECULIARITIES OF LABOR ETHICS OF THE DON MINERS DURING POST-REFORM PERIOD (THE SECOND HALF OF THE 19th CENTURY)
Анализируются особенности трудовой этики и трудового поведения донских шахтеров в пореформенные годы второй половины XIX века в России. Установлено, что шахтеры в этот период имели много праздников и прогулов и работали в среднем от 200 до 264 дней в году, что было меньше, чем в среднем по стране. Анализ средней годовой производительности труда показал, что при повышении сдельной заработной платы шахтеры вырубали угля меньше, чем прежде, т. е. меньше, чем могли. При понижении заработной платы повышали производительность своего труда. В то же время в пореформенный период они были склонны нарушать трудовые договоры и правила безопасности и распорядка, что свидетельствует об отсутствии у них ответственного отношения к выполнению своих профессиональных обязанностей. В целом на основе данных о продолжительности рабочего года, годовой производительности труда рабочих и фактах нарушения ими трудовой дисциплины и договоров найма сделан вывод, что большинство донских шахтеров в пореформенный период придерживалось принципов традиционной трудовой этики.
Ключевые слова: модернизация, индустриализация, трудовая этика, трудовое поведение, прогулы, самоэксплуатация, производительность труда, трудовая дисциплина, ответственное отношение к труду, стремление к минимизации трудовых усилий.
The article describes analysis ofpeculiarities of labor ethics and labor behavior of the Don miners during in-reform period. It is stated that Don miners had many holidays and absence from work and worked from 200 to 264 days, which was less than average in the country. Analysis of average annual labor productivity of miners during in-reform period indicates that wage rising made miners work less and mine less coal than before thus they worked less, than they could. At the same time Don miners during in-reform period tended to break contracts of engagement and office regulations, which shows that they didn't have responsible attitude to fulfillment of their professional duties. In whole, on the basis of data on the duration of the working year, the annual labor productivity of workers and the facts of violation of labor discipline and hiring agreements, it was concluded that the majority of the Don miners in the in-reform period adhered to the principles of traditional labor ethics.
Keywords: modernization, industrialization, labor ethics, labor behavior, absences, self-exploitation, labor productivity, labor discipline, responsible attitude to labor, tendency to minimization of labor efforts.
1 Статья написана в рамках исследования «Модернизация России: исследовательский опыт и образовательные практики» при финансовой поддержке гранта Южного федерального университета (ЮФУ) (проект № ВнГр-07/2017-16).
а
N.G. Manukovskiy а
Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
а
Мануковский Николай Георгиевич -младший научный сотрудник, кафедра отечественной истории Средних веков и Нового времени,
Институт истории и международных отношений, Южный федеральный университет, ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082, Россия.
Е-тай: [email protected]
Nikolay G. Manukovskiy -
Junior Researcher,
Department of National History
of the Middle Ages and Modern Times,
Institute of History and International Relations,
Southern Federal University,
Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don,
344082, Russia.
E-mail: [email protected]
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
Различаются два идеальных типа трудовой этики, один из которых можно назвать потребительским, традиционным, или минималистским, а другой - современным, или максималистским. Согласно принципам традиционной трудовой этики, следует работать до удовлетворения потребностей в питании, одежде и жилище. Максималистская трудовая этика, напротив, ориентирует работника на достижение в труде максимально возможного результата. Традиционная трудовая этика была общим явлением практически для всех обществ в доиндустриальную эпоху. Поэтому перестройка ее в максималистскую стала объективной необходимостью в эпоху модернизации и индустриализации, которая требовала грамотного, инициативного и дисциплинированного работника, способного интенсивно и качественно трудиться. В этой связи предстоит выяснить, какой трудовой этики придерживались российские рабочие в период модернизации и индустриализации, развернувшейся в России в пореформенный период (вторая половина XIX в.). Основанные на общероссийском материале выводы по данной проблеме ряда современных исследователей (в первую очередь Б.Н. Миронова [1]) нуждаются в дополнении и конкретизации за счет привлечения регионального материала. Особый интерес представляет вопрос о характере и постепенной трансформации в период модернизации трудовой этики различных региональных и профессиональных подотрядов российского пролетариата в пореформенный период, в особенности тех, которые сохраняли сезонный характер труда и связь с деревней. Одним из таких подотрядов были шахтеры Области войска Донского.
Отношение к труду включает много аспектов. Эмпирическими признаками, позволяющими дать ему операционную интерпретацию, могут служить: уровень самоэксплуатации, проявлявшийся в продолжительности рабочего времени и реальная производительность труда в ее соотнесении с предельно возможной производительностью. Еще одним важным признаком, указывающим на характер трудовой этики, являются нарушения работниками трудового договора и правил внутреннего распорядка [1].
С точки зрения определения характерных особенностей трудовой этики показательным является продолжительность рабочего дня. Такие данные могут указать на степень самоэксплуатации и интенсивность труда рабочего. Наиболее подробно рабочий день донских шах-
теров в 1890-е гг. был описан штейгером Е.К. Колодубом. Смена горнорабочих, по его словам, производилась в 6 часов утра и в 6 часов вечера. Спуск в шахту начинался ровно в 6 часов и продолжался при большом количестве шахтеров 1,5 - 2 часа. Далее рабочий должен был добраться до места своей работы иногда за 300 - 400 сажен от ствола шахты. «Прибыв в уступ, - отмечал Е.К. Колодуб, - только забойщики и отбойщики немедленно готовятся к работе, то есть осматривают место работы, если нужно, подставляют стойки и упоры, затем, выкурив "цыгарку", начинают работу. Тягальщики и вагонщики ждут, пока для них накопится материал. ... Полная работа обыкновенно начинается не ранее 9 часов. Среди смены обычно бывают отдых и закуска. ... хорошие, опытные горнорабочие, зарубщики и выдавщики, оканчивают работу за 2-3 часа до смены и только плохие работники досиживают до конца смены». Таким образом, по его словам, «горнорабочий, находясь в руднике и рудничном здании много часов, на производство затрачивает не более 8-9 часов в сутки» [2, с. 116].
Еще одним из важных показателей, характеризующих особенности трудовой этики, является продолжительность рабочего года. Абсолютное большинство донских шахтеров в период 1860-1880-х гг. проводили на рудниках от 5 до 9 зимних месяцев. Как отмечал Ю. И. Гессен, для крестьян-отходников работы в шахте по непривычке «представлялись очень изнурительными». Поэтому из 9 месяцев в году, проводимых ими на шахтах, у самых «усердных» выходило не более 6 полных рабочих месяцев, так как после месяца работы шахтеры часто «устраивали себе двухнедельный перерыв для отдыха», в результате чего из 180 рабочих дней они отрабатывали лишь 120, совершая до 60 прогулов в течение рабочего периода [3, с. 102].
В официальных документах того времени, в первую очередь в годовых отчетах донских Наказных атаманов за 1880-1890-е гг. и в отчетах управляющего Горной и Соляной частями Области войска Донского, средняя продолжительность рабочего года определялась в 200 дней [4, с. 13]. Как следует из основанных на данных общероссийской официальной статистики расчетов суточной производительности труда шахтеров ряда крупных рудников Дона в 1895 г., приводимых И. П. Хлыстовым, продолжительность рабочего года на шахте РОПИТ составляла от 198,6 до 204,53 дней в году, на
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
шахте Кошкина - от 196,3 дней до 200,57 дней в году, а на шахтах Иловайских - от 199,63 дней до 201,2 дней [5, с. 156-157]. Эти цифры подтверждаются расчетами Г. Тигранова, отмечавшего, что в конце XIX в. в Донбассе в целом «вследствие обилия праздников, число рабочих дней в году не превышает 240, а вследствие неявок на работу оно сокращается и остается не более 200 дней» [цит. по: 6, с. 79].
В последние годы XIX в. под влиянием усиления капиталистической эксплуатации продолжительность рабочего года у шахтеров несколько возросла. Так, комиссия, собиравшая в 1900 г. данные об условиях труда и быта рабочих Донбасса (в том числе и в Области войска Донского), определила, что при 10-часовом рабочем дне на каменноугольных копях рабочий год составлял не более 250 дней. Причем было отмечено, что у шахтеров число рабочих дней «менее среднего в России. по причине частых прогулов и праздников, празднуемых разными артелями» [6, с. 79].
Согласно более подробным данным Статистического бюро Совета съездов горнопромышленников Юга России за конец XIX века, среднегодовое число выходов шахтеров на работу в 1900 г. составило уже 264 дня вместо прежних 200: у забойщиков (учтено 14,6 тыс.) - 267 дней, у прочих подземных (учтено 23,3 тыс.) -262 дня, у возчиков, грузчиков, сортировщиков, чернорабочих (учтено 6,3 тыс.) - 247 дней, у мастеровых (учтено 3,5 тыс.) - 308 дней. В целом же, по данным того же источника, 101 нерабочий день на Донбассе в 1900 г. включал в себя 52 воскресенья, 27 праздников и еще 22 дня приходилось на прогулы (число которых в сравнении с 1860-1880-ми гг. сократилось) и предпраздничные сокращенные рабочие дни, в которые многие шахтеры не выходили на работу [6, с. 79].
Причем на мелких уголедобывающих предприятиях продолжительность рабочего года шахтеров из-за праздников, прогулов и сезонного ухода с рудников на полевые работы была еще меньше, так как на них работали преимущественно местные жители, для которых шахтерский труд был не основным, а дополнительным источником дохода. Так, согласно рапорту окружного инженера в Управление Горной и Соляной частями Области войска Донского, в течение 1896 г. на рудниках второго горного округа Области Войска Донского, где преобладали мелкие предприятия, число рабочих дней за год не превышало 100 [7, л. 103].
О сокращении продолжительности рабочего года шахтеров из-за большого количества праздников свидетельствуют и воспоминания штейгера Е. К. Колодуба, управлявшего в 1890-е гг. шахтой Епифанова на Грушевском руднике: «Много говорится и пишется о числе рабочих часов, забывают только выяснить число действительных рабочих дней в году. Не принимаются во внимание полу-Петры, десятые пятницы и звон большого колокола, услыхав который, рабочие на работу не пойдут и без всяких пятниц и понедельников» [2, с. 121].
Таким образом, общая продолжительность рабочего года шахтеров Дона при 8 - 9-часовом рабочем дне в период 1890-х гг. составляла от 200 до 264 дней, и была меньше, чем в среднем по стране. Во многом это было обусловленно, как свидетельствуют приведенные данные, большим количеством прогулов и праздников, что указывает на наличие у них стремления к минимизации трудовых усилий. В целом представленные выше данные о продолжительности рабочего дня и рабочего года и количестве праздников и прогулов позволяют сделать вывод о приверженности большинства донских шахтеров к традиционной трудовой этике.
Еще одним показателем уровня самоэксплуатации шахтеров в пореформенный период служат данные о колебании производительности их труда в зависимости от размера заработной платы. Уже в 1840-х гг. на Грушевских копях установилась сдельная оплата труда подземных рабочих. Как отмечал наказной войсковой атаман в своем рапорте в военное министерство от 9 марта 1846 г., на Грушевском руднике «рабочие нанимаются от пуда и получают за каждый пуд добытого угля или антрацита от 2 до 4 копеек: средняя плата - 3 копейки серебром за пуд» [8, с. 63]. В 1859-1860 гг. за пуд добытого угля на шахтах Дона платили 2,5 коп., но когда рабочих на шахтах было мало, сдельный заработок возрастал до 4,5-5 коп. за пуд [9, с. 414415]. В 1878 г. на шахте РОПИТ за пуд добытого антрацита рабочим платили от 3 до 3,5 коп. [5, с. 302]. В качестве примера, наглядно иллюстрирующего условия такого найма, можно привести договор, который в декабре 1870 г. горный инженер Отто заключил с подрядчиками крестьянином Князевым и казаком Улановым о найме артели численностью в 30 человек для работы на шахте Маркова. Условия, на которых артель согласилась приступить к работам, заключались в том, что ей с каждого пуда выдан-
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
ного на поверхность угля должно было выплачиваться 3,75 коп., причем за каждый пуд угля, добытого в первую неделю работы, платилось 5 коп. [10, л. 73-90]. В 1870 г. на рудниках Донбасса, по данным Ю. И. Гессена, платили за пуд добытого угля по 5 коп. [3, с. 84]. Плата в 11,5 коп. за пуд добытого угля была минимальной и встречалась крайне редко. По данным И.П. Хлыстова, «в течение сорока лет пореформенного периода рабочий-шахтер получал за выработку одного пуда угля 2 - 3 копейки» [5, с. 307].
В период 1880-1890-х гг. на крупных предприятиях произошло снижение расценок сдельной оплаты труда. Так, в 1887 г. на руднике Горного и Промышленного Общества шахтерам за выработку вагона в 30 пудов угля платили по 24, 26, 28, 33, 35 коп. в зависимости от тяжести работ, что составляло от 0,8 коп. за пуд угля до 1,17 коп. [11, с. 189]. Еще на двух шахтах того же рудника, где условия труда были тяжелее, платили по 42 и 45 коп. за вагон, или 1,41,5 коп. за пуд [11, с. 189]. По данным комиссии А. А. Штофа, в 1900 г. на Рыковском руднике Общества Рыковских копей за вагон в 30 пудов угля рабочим платили 27 коп. в «продольных печах» и 30 коп. в «лавках», или от 0,9 до 1 коп. за пуд. На Григорьевском руднике того же общества за вагон в 25 пудов угля - от 30 до 45 коп., или от 1,2 до 1,8 коп. за пуд [12, л. 7678]. На Берестовском руднике Пастухова, по данным того же источника, в это же время шахтерам за вагон в 28 пудов платили 40-50 коп., или 1,5-1,9 коп. за пуд. На Кальмиус-Богодуховском руднике Алексеевского горнопромышленного общества в 1900 г. за вагон в 30 пудов платили 40 копеек при вырубке «в столбах», или 1,4 коп. за пуд, и 60-90 коп. при вырубке «в резке», что составляло 2-3 коп. за пуд. На рудниках Общества Прохоровских копей в 1900 г. платили 60-70 коп. за вагон в 35 пудов, или 1,72-2 коп. за пуд [12, л. 76-78].
Таким образом, если в период 1860-1870-х гг. на рудниках Дона рабочим обычно платили от 2 до 5 копеек за пуд добытого антрацита или угля, то в 1890-е гг. произошло снижение расценок. В это время плата размером более 2 копеек за пуд добытого угля или антрацита на крупных рудниках встречалась крайне редко. В большинстве случаев она была ниже 2 коп. за пуд, а иногда -даже ниже 1 коп.
На Дону средняя добыча угля и антрацита на одного подземного рабочего в 1860-е гг. при
установившейся сдельной системе оплаты труда (в среднем 3 коп. за пуд добытого угля) и ручной вырубке угля из пласта составляла около 20-30 пудов в сутки, или от 4000 до 6000 пудов в год [5, с. 157]. Причем по отдельным годам она была даже ниже средней, например, в 1869 г. - 13 пудов на одного рабочего в день, или 2600 пудов в год, а в 1871 г. - 26 пудов в день, или 5200 пудов в год [5, с. 156-157]. Согласно данным, переданным Смотрителем Грушевских угольных копей в Новочеркасский статистический комитет в 1862 г., в среднем грушевский шахтер при плате 3 коп. за пуд добытого антрацита вырабатывал 30 пудов в сутки, или около 6000 пудов в год [13, л. 156].
В 1880-1890-е гг. при прежних физических условиях труда и сохранении ручного его характера производительность труда донского шахтера несколько возросла. Так, согласно расчетам, представленным в годовых отчетах наказных войсковых атаманов за 1880-е гг., в 1881 г., пришедшемся на период промышленного подъема, производительность труда каждого донского шахтера составила 7055,6 пуда в год, или 35,28 пуда в сутки при 200 рабочих днях в год [14, с. 95], в 1884 г., на который пришлось начало экономического кризиса, - 7064,9 пуда в год, или 35,33 пуда в сутки [15, с. 77-78], а в кризисном 1885 г. она даже возросла до 7952,23 пуда в год, или 39,76 пуда в сутки [16, с. 85-86], существенно превзойдя таким образом уровень 1881 г. В 1888 г. произошло снижение до 6672,63 пуда в год [17, с. 71-72]. В 1889 г., когда начался новый промышленный подъем, годовая производительность шахтера составила лишь 6956 пудов, что было ниже уровня кризисного 1884 г., а в 1890 г. отмечен рост до 7288,68 пуда в год [18, с. 43], но при этом, что примечательно, оказалась меньше, чем в кризисном 1885 г.
В дальнейшем, в период мощного промышленного подъема 1890-х гг., производительность труда на донских шахтах при сохранении ручного труда забойщика и прежних физических условий добычи угля возросла в сравнении со средней производительностью 1880-х гг. и составила в 1892 г. 8330,69 пуда в год, или 42 пуда в сутки [19, с. 45-46], в 1894 г. она возросла до 10 353,7 пуда в год [20, с. 41-42], а в 1896 г. достигла максимального для пореформенного периода значения в 13 923,8 пуда, превысив, таким образом, почти в два раза показатель 1881 г. [21, с. 49-50].
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
В последние годы XIX в. годовая производительность донских шахтеров несколько снизилась в сравнении с 1896 г. Так, в 1898 г. она составила 11 679,36 пуда в год (или на 16 % меньше, чем в 1896 г.) [22, с. 54-55], в 1899 г. годовая производительность шахтера возросла до 12 508 пудов, не достигнув, однако, уровня 1896 г., а в следующем 1900 г. она составила лишь 10 413,8 пуда, приблизившись к уровню
1894 г. [23, с. 55].
Кроме того, в этот период выработка угля или антрацита на одного подземного рабочего на разных донских рудниках была неодинакова. Так, в 1895 г. на шахте РОПИТ она равнялась 6545 пудам в год (32-33 пудам в сутки), у Кошкина - 9427 пудам в год (47-48 пудам в сутки), а на шахтах Макеевского рудника наследников И.Г. Иловайского составляла 26 951 пуд в год (134-135 пудов в сутки) [5, с. 157]. Между тем в 1890-е гг. на указанных рудниках вырубка угля продолжала оставаться ручной. На шахтах Иловайского, отличавшихся самой большой на Дону производительностью труда одного подземного рабочего, по свидетельству Л. А. Либермана, зарубка и отбойка угля ничем не отличалось от того же процесса на других рудниках: «Забойщик лежал как в гробу, с запрокинутой головой, и рубил, рубил, рубил» [24, с. 49].
С 1885 по 1895 г. на Макеевском руднике И.Г. Иловайского годовая добыча угля возросла более чем в два раза (с 8 911 700 пудов в 1885 г. до 15 056 648 пудов в 1890 г. и до 20 078 769 в
1895 г.), в то время как число рабочих значительно уменьшилось (с 1178 чел. в 1885 г. до 865 чел. в 1895 г.) [5, с. 152-153].
В целом рост производительности труда донских шахтеров в течение пореформенного периода не может быть объяснен ни механизацией, ни изменением условий труда. Не всегда он был связан и с увеличением доли опытных квалифицированных рабочих, так как рост производительности одного рабочего часто совпадал по отдельным годам с увеличением общей численности шахтеров, что всегда происходило за счет притока на рудники неопытных крестьян.
Следовательно, данные о динамике производительности труда шахтеров могут свидетельствовать о том, что при господствовавшей в 1860-1870-е гг. системе сдельной оплаты труда, предполагавшей расчет в 2, 3, 4 или 5 коп. за пуд добытого угля, большинство донских шахтеров предпочитало придерживаться определенной меры самоэксплуатации, предполагав-
шей выработку в год от 2 до 6 тыс. пудов угля или антрацита и дававшей им в день средний сдельный заработок, достаточный, по их мнению, для удовлетворения основных потребностей. Как показывает опыт двух следующих десятилетий, шахтеры при тех же условиях и характере труда могли производить существенно больше. Изменение расценок сдельной оплаты труда в 1880-1890-е гг. в сторону их понижения в условиях сохранения ручной вырубки угля привело к росту уровня самоэксплуатации донских шахтеров, выразившемуся в увеличении продолжительности рабочего года и повышении годовой производительности труда до 7-8 тыс. пудов в 1880-е гг. и до 10-14 тыс. пудов в 1890-е гг. Это свидетельствует о том, что шахтеры в условиях повышения сдельной оплаты труда стремились работать меньше, чем могли, т. е. сознательно снижали уровень самоэксплуатации, что является признаком традиционной трудовой этики.
Этот вывод находит подтверждение в словах штейгера Е. К. Колодуба, долгое время управлявшего одной из крупных копей в Грушевском руднике: «Приходилось нам переживать несколько периодов повышения и понижения заработной платы. Повышения иногда доходили до тройного размера нормального заработка, но в такие периоды совершенно не наблюдалось ни улучшения благосостояния, ни повышения гражданского самосознания. Больше в день зарабатывалось, меньше дней работалось» [2, с. 123]. В этой связи также примечательно высказывание одного из авторов «Горнозаводского листка», заявившего, что «горький опыт 1892 года, когда ощущался недостаток в рабочих, убеждает нас, что экономический закон, утверждающий, что повышение заработной платы влечет за собой увеличение производительности рабочего, на каменноугольных рудниках подтверждается только крайне редкими исключениями. Общим же правилом является факт, что с повышением платы производительность рабочего уменьшается, а его средний месячный заработок остается постоянным, то есть, другими словами, с повышением зарплаты рабочий начинает работать меньше, делает большие прогулы, зная, что повышенная плата обеспечит ему прежний хороший заработок при меньшем числе рабочих дней. Поэтому повышение заработной платы является только средством привлечь рабочих с одного рудника на другой» [25, с. 3603].
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
В рассматриваемый период на шахтах Дона практиковалась поденная оплата труда, но преимущественно для работающих на поверхности, а также для мастеровых и машинистов (где они имелись) [26, л. 13]. В отношении же подземных рабочих такая система оплаты применялась крайне редко в связи с особенностями их трудового поведения. Известно, что в 1870 г. на шахте Маркова за повременную плату был нанят комплект горнорабочих из местных крестьян и казаков. Согласно заключенным условиям, зарубщики получали 21 руб. в месяц, отбойщики -22 руб., тягальщики - 19 руб. [10, л. 73-90]. Однако, как отмечал управляющий рудником инженер Отто, из-за большого числа прогулов и праздников у рабочих, производительность их труда оказалась «недостаточна для обеспечения нормального функционирования предприятия» [10, л. 73-90].
Еще одной особенностью трудового поведения донских шахтеров в изучаемый период являлось то, что они часто сознательно нарушали договоры найма. Причем не только переходили с рудника на рудник или на полевые работы до истечения срока найма, но и сразу после приезда на рудник и получения задатка. Так, в 1889 г. администрация Рутченковских копей выписала две партии рабочих из Тульской и других губерний. Однако рабочие вопреки заключенному с предприятием соглашению ушли с рудника на другой день после приезда, оставив в конторе паспорта и не отработав задатков. Как отмечал корреспондент Горнозаводского листка в 1890 г., «часто, рабочие, приехав на место назначения и зная, что наниматель не имеет никакой возможности удержать их и их паспорта, решают, что им нет никакого расчета работать у нанявшего их и рассеиваются по окрестным экономиям и рудникам, куда поступают на работу» [27, с. 697]. В этой связи горнопромышленник из западной части Донбасса А. М. Завадский в докладной записке по рабочему вопросу, присланной в адрес XII съезда горнопромышленников в ноябре 1887 г., отмечал: «Нам нужны постоянные рабочие, которые бы обеспечивали нам правильный ход предприятия и не бросали бы нас во всякое время, когда им вздумается» [8, с. 140].
Почти всегда причиной перехода шахтера с одного предприятия на другое до истечения срока найма являлось то, что они искали лучших условий труда и более высокой оплаты. Пользуясь этим, некоторые горнопромышлен-
ники переманивали рабочих к себе. О распространенности такого рода переходов шахтеров на другое предприятие вопреки заключенному договору о найме свидетельствует то, что в 1892 г. на собрании донских углепромышленников в числе прочего обсуждался вопрос о том, чтобы «обязать углепромышленников не принимать на работу артелей и подрядчиков, которые уже обязаны договорами; последних следует принимать на работу не иначе, как с возмещением потерпевшему всех убытков, причиненных артелью вследствие нарушения договора» [28, л. 1]. В целом, опираясь на приведенные выше данные, можно утверждать, что нарушение шахтерами трудовых договоров представляло собой массовое явление. Очевидно, что эта черта их трудового поведения указывает на то, что они придерживались традиционной трудовой этики.
Трудовое поведение большинства донских шахтеров в пореформенный период также определялось характерным для традиционной трудовой этики низким уровнем трудовой дисципи-ны, что в свою очередь приводило к частым несчастным случаям на производстве, происходившим по вине самих шахтеров. Об этом свидетельствует большое количество протоколов окружных горных инженеров, составленных на месте происшествия и рассмотренных на заседаниях совета Управления Горной и Соляной частями в Земле Войска Донского за 1870, 1871, 1875 и 1879 гг.
Так, 11 июня 1870 г. в 8 часов по полудни крестьянин Тульской губернии Белевского уезда Поляновской волости Борис Моисеев, поднимаясь из шахты на вагоне с углем, выпал из клети и разбился насмерть. Вместе с ним поднимались еще четыре шахтера. Этот несчастный случай произошел несмотря на то, что конторой рудника было дано предписание «воспретить рабочим подыматься в вагонах с углем». Контора вывесила это распоряжение на здании шахты для сведения рабочих. Между тем за нарушение распоряжений рудничной администрации, согласно договору о найме, записанному в расчетных книжках шахтеров, с каждого рабочего взыскивался штраф в размере 3 рублей. Однако, как было отмечено в журнале совета Управления Горной и Соляной частями Области при обсуждении этого инцидента, «несмотря на такое распоряжение, рабочие, не сознавая своей опасности, продолжают его нарушать и поднимаются из шахты вместе с углем» [29, л. 306].
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 3
12 марта 1879 г. на шахте Кушнарева, расположенной на Грушевском руднике, погиб рабочий Кудрявцев, крестьянин Тамбовской губернии Моршанского уезда. Во время спуска в шахту Кудрявцев вопреки установленным правилам решил спуститься в шахту не в бадье, а по канату. Примерно на пятой сажени он сорвался с каната и разбился насмерть [30, л. 9597] .
В 1888 г. на крестьянской шахте в поселке Верхний Нагольчик, разрабатываемой товариществом из 10 крестьян, один из них, рабочий Афанасий Головков, при подъеме на канате из шахты для перерыва на обед не закрепил страховочный пояс и сорвался. Как сообщал окружной горный инженер, товарищи погибшего признали, что он проявил неосторожность [31, л. 36-39].
Частыми на донских рудниках, как было отмечено на заседании совета Управления Горной и Соляной частями ОВД за 1879 г., были случаи выпадания кусков угля из бадьи при ее подъеме. Так, в 1879 г. на шахте Юганова из-за этого погибли шахтеры братья Земцовы [30, л. 63]. Между тем, согласно ст. 65 Правил безопасности ведения горных работ, за «нагрузку ящиков в таком количестве, что куски угля при подъеме выпадали из ящика, полагался штраф в размере 10 рублей» [30, л. 63].
По данным окружного инженера второго горного округа ОВД, в 1896 г. произошло 25 несчастных случаев. При этом, отмечал окружной инженер, 12 из них произошли от собственной неосторожности шахтеров. Среди указанных 12 несчастных случаев с шахтерами присутствовали такие, как взрыв динамита в казарме, взрыв пистона в руках, падение вагона в шахту из-за нарушения правил, травмы при движении конного ворота из-за нарушения правил эксплуатации, ожог паром из котла. Очевидно, что эти несчастные случаи с рабочими произошли в силу не только недостатка у них опыта или из-за неосторожности, но и также из-за нарушения известных им правил безопасности [32, л. 16].
В 1901 г. на Кальмиус-Богодуховском руднике Алексеевского горнопромышленного общества по вине шахтеров, по расчетам Л. Ли-бермана, произошло 20 % несчастных случаев. Из них собственная неловкость и неосторожность шахтеров была причиной 10,8 % несчастных случаев, неосторожность другого рабочего, повлекшая за собой несчастный случай - 5,7 %,
неисполнение правил безопасности - 0,6 % [33, с. 11].
Приведенные примеры лишь некоторых несчастных случаев такого рода показывает, что достаточно часто шахтеры погибали или получали травмы или увечья из-за недостатка опыта и низкого уровня дисциплины. Также шахтеры проявляли склонность к риску и часто нарушали правила безопасности.
Таким образом, анализ продолжительности рабочего года показывает, что донские шахтеры имели большое количество праздников и прогулов и работали от 200 до 264 дней, что было меньше, чем в среднем по стране. Динамика годовой производительности труда одного шахтера в течение пореформенного периода указывает на ее рост с 4000-6000 до 10000-14000 пудов, несмотря на сохранение прежних условий труда и ручного его характера и при постепенном снижении расценок сдельной оплаты. Это говорит о том, что при повышении заработной платы шахтеры вырубали угля меньше, чем при ее снижении, т. е. меньше, чем могли. В то же время нарушались договоры найма и правила распорядка, что дает основание утверждать, что для шахтеров было не свойственно ответственное отношение к труду, к исполнению своих профессиональных обязанностей. В целом такая модель трудового поведения указывает на то, что большая часть донских шахтеров в пореформенный период была носителем традиционной трудовой этики.
Литература
1. Миронов Б.Н. Послал Бог работу, да отнял черт охоту // Социальная история. Ежегодник. 1998/1999. М. : РОССПЭН, 1999. С. 243-286.
2. Колодуб Е.К. Труд и жизнь горнорабочих на грушевских антрацитовых рудниках. М., 1905. 127 с.
3. Гессен Ю.И. История горнорабочих СССР. М. : ЦК Союза горнорабочих, 1929. Т. 2. 294 с.
4. Отчет управляющего горной, горнозаводской и соляной частями Области Войска Донского за 1894 год // ГАРО, библиотека.
5. Хлыстов И.П. Дон в эпоху капитализма. Ростов н/Д. : Изд-во Рост. ун-та, 1962. 331 с.
6. Кирьянов Ю.И. Жизненный уровень рабочих России (конец XIX - начало ХХ в). М. : Наука, 1979. 208 с.
7. ГАРО. Ф. 32. Оп. 2. Д. 1179.
8. Потолов С.И. Рабочие Донбасса в XIX веке. М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1963. 256 с.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION.
SOCIAL SCIENCES.
2018. No. 3
9. Горный журнал. 1861. № 1. С. 414-415.
10. ГАРО. Ф. 32. Оп. 2. Д. 680.
11. Рабочее движение в XIX веке : сб. документов и материалов / под ред. А.М. Панкратовой. М. : Госполитиздат, 1952. Т. 3, ч. 1 (1885-1889 гг). 898 с.
12. ГАРО. Ф. 455. Оп. 2. Д. 282.
13. ГАРО. Ф. 353. Оп. 1. Д. 93-а.
14. Отчет Войскового наказного атамана за 1881 год. Новочеркасск, 1882. 115 с.
15. Отчет Войскового наказного атамана за
1884 год. Новочеркасск, 1885. 88 с.
16. Отчет Войскового наказного атамана за
1885 год. Новочеркасск, 1886. 97 с.
17. Отчет Войскового наказного атамана за 1888 год. Новочеркасск, 1889. 90 с.
18. Отчет Войскового наказного атамана за 1890 год. Новочеркасск, 1891. 54 с.
19. Отчет Войскового наказного атамана за 1892 год. Новочеркасск, 1893. 56 с.
20. Отчет Войскового наказного атамана за 1894 год. Новочеркасск, 1895. 47 с.
21. Отчет Войскового наказного атамана за 1896 год. Новочеркасск, 1897. 47 с.
22. Отчет Войскового наказного атамана за 1898 год. Новочеркасск, 1899. 60 с.
23. Отчет Войскового наказного атамана за 1900 год. Новочеркасск, 1901. 59 с.
24. Либерман Л.А. В угольном царстве. Очерки условий труда и развития промышленности в Донецком бассейне. М., 1918. 132 с.
25. Горнозаводский листок. 1898. № 24.
26. ГАРО. Ф. 32. Оп. 2. Д. 696.
27. Горнозаводской листок. 1890. № 11.
28. ГАРО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 1085.
29. ГАРО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 963.
30. ГАРО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 308.
31. ГАРО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 527.
32. ГАРО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 1178.
33. Либерман Л. Условия труда и жизни горнорабочих Юга России // Вестн. фабричного законодательства и профессиональной гигиены. 1905. № 1. C. 1-27.
References
1. Mironov B.N. [God sent the work, but took the devil out of the hunt]. Sotsial'naya istoriya. Ezhegodnik. 1998/1999 [Social History. Yearbook. 1998/1999]. Moscow: ROSSPEN, 1999, pp. 243-286.
2. Kolodub E.K. Trud i zhizn' gornorabochikh na grushevskikh antratsitovykh rudnikakh [Work and Life of Miners on the Hrushev Anthracite Mines]. Moscow, 1905, 127 p.
3. Gessen Yu.I. Istoriya gornorabochikh SSSR [History of Miners of the USSR]. Moscow: TsK Soyuza gornorabochikh, 1929, vol. 2, 294 p.
4. Otchet upravlyayushchego gornoi, gornozavod-skoi i solyanoi chastyami Oblasti Voiska Donskogo za 1894 god [Report of the manager of the mining, mining and salt parts of the Don Military Region for 1894]. GARO [SARR], biblioteka.
5. Khlystov I.P. Don v epokhu kapitalizma [Don in the Era of Capitalism]. Rostov-on-Don: Izd-vo Rost. unta, 1962, 331 p.
6. Kir'yanov Yu.I. Zhiznennyi uroven' rabochikh Rossii (konets XIX - nachalo XX v.) [The Living Standard of Workers in Russia (Late 19th - Early 20th Century)]. Moscow: Nauka, 1979, 208 p.
7. GARO [SARR]. Fund 32. In. 2. File 1179.
8. Potolov S.I. Rabochie Donbassa v XIX veke [Workers of the Donbass in the 19th Century]. Moscow; Leningrad: Izd-vo AN SSSR, 1963, 256 p.
9. Gornyi zhurnal. 1861, No. 1, pp. 414-415.
10. GARO [SARR]. Fund 32. In. 2. File 680.
11. Rabochee dvizhenie v XIX veke [Workers in the 19th Century]. Ed. A.M. Pankratova. Moscow: Gospolitizdat, 1952, vol. 3, ch. 1 (1885-1889), 898 p.
12. GARO [SARR]. Fund 455. In. 2. File 282.
13. GARO [SARR]. Fund 353. In. 1. File 93-a.
14. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1881 god [The Report of the Ataman of the Military in 1881]. Novocherkassk, 1882, 115 p.
15. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1884 god [The Report of the Ataman of the Military in 1884]. Novocherkassk, 1885, 88 p.
16. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1885 god [The Report of the Ataman of the Military in 1885]. Novocherkassk, 1886, 97 p.
17. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1888 god [The Report of the Ataman of the Military in 1888]. Novocherkassk, 1889, 90 p.
18. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1890 god [The Report of the Ataman of the Military in 1890]. Novocherkassk, 1891, 54 p.
19. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1892 god [The Report of the Ataman of the Military in 1892]. Novocherkassk, 1893, 56 p.
20. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1894 god [The Report of the Ataman of the Military in 1894]. Novocherkassk, 1895, 47 p.
21. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1896 god [The Report of the Ataman of the Military in 1896]. Novocherkassk, 1897, 47 p.
22. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1898 god [The Report of the Ataman of the Military in 1898]. Novocherkassk, 1899, 60 p.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
23. Otchet Voiskovogo nakaznogo atamana za 1900 god [The Report of the Ataman of the Military in 1900]. Novocherkassk, 1901, 59 p.
24. Liberman L.A. V ugol'nom tsarstve. Ocherki uslovii truda i razvitiya promyshlennosti v Donetskom basseine [In the Coal Realm. Essays on Working Conditions and Industrial Development in the Donetsk Basin]. Moscow, 1918, 132 p.
25. Gornozavodskii listok. 1898, No. 24.
26. GARO [SARR]. Fund 32. In. 2. File 696.
27. Gornozavodskoi listok. 1890, No. 11.
2018. No. 3
28. GARO [SARR]. Fund 32. In. 1. File 1085.
29. GARO [SARR]. Fund 32. In. 1. File 963.
30. GARO [SARR]. Fund 32. In. 1. File 308.
31. GARO [SARR]. Fund 32. In. 1. File 527.
32. GARO [SARR]. Fund 32. In. 1. File 1178.
33. Liberman L. Usloviya truda i zhizni gorno-rabochikh Yuga Rossii [Working and Living Conditions of Mining Workers in the South of Russia]. Vestn. fabrichnogo zakono-datel'stva i professional'noi gigieny. 1905, No. 1, pp. 1-27.
Поступила в редакцию / Received 30 августа 2018 г. / August 30, 2018
