CC BY
30
Перспективы Науки и Образования
Международный электронный научный журнал ISSN 2307-2334 (Онлайн)
Адрес выпуска: https://pnojournal.wordpress.com/2022-2/22-02/ Дата публикации: 30.04.2022 УДК 159.9.072
К. В. Мартиросян
Особенности суверенности психологического пространства студентов в контексте этнической идентичности: кросскультурный аспект
Введение. Исследование суверенности психологического пространства личности в контексте этнической идентичности весьма актуально в современных условиях распространения глобализма и размывания культурных ориентиров. Одним из прикладных значений такого исследования может стать использование его результатов в практике организации воспитательной работы образовательного учреждения. Цель исследования - выявить статистически значимую взаимосвязь между суверенностью психологического пространства (СПП) и этнической идентичностью (ЭИ) у армянских и русских студентов.
Материалы и методы. Исследование было проведено в 2021 г. в России (в Волгограде) и Армении (в Ереване). Всего в нем приняли участие 166 человек, представители армянской и русской национальностей, юноши (76 человек - 36 армян, 40 русских) и девушки (90 человек - 48 армянские и 42 русские девушки) в возрасте от 18 до 25 лет. Для определения уровня развития СПП использовался опросник «СПП» (С.К. Нартова-Бочавер), а для определения этнической идентичности - методику «Типы ЭИ» (Г.У. Солдатова, С.В. Рыжова).
Результаты исследования. Установлено различия в показателях СПП, и взаимосвязи между СПП и типом ЭИ. Полученные результаты в целом и в каждой из групп позволяют сделать следующие выводы. Во-первых, средне-нормальный показатель СПП в выборке в целом свидетельствует об отсутствии явных невротизаций и девиаций. Во-вторых, более высокий уровень СПП у армян (преимущественно армян диаспоры) соответствует предположению о такой реакции на условия существования вне материнского этноса (по таким секторам ППЛ как «территория» (p = 0,003), «мир вещей» (p = 0,014), «социальные связи» (p = 0,004). В-третьих, сопряжение уровня СПП с преобладающим типом ЭИ обусловлено актуализацией этничности в условиях поликультурного существования (К = 0,509, при р = 0,000).
Заключение. Сравнительный анализ СПП и этнической идентичности у респондентов двух этногрупп показал, что действительно, степень выраженности проблемы суверенности в целом и актуальность различных ее аспектов могут быть связаны с атрибуциями принадлежности. Были обнаружены статистически значимые различия СПП, связанные с этнической принадлежностью респондентов, а также взаимосвязи СПП и доминирующего типа этнической идентичности.
Ключевые слова: хронотоп, психологическое пространство личности, суверенность, этническая идентичность, этническое самосознание
Ссылка для цитирования:
Мартиросян К. В. Особенности суверенности психологического пространства студентов в контексте этнической идентичности: кросскультурный аспект // Перспективы науки и образования. 2022. № 2 (56). С. 408-422. doi: 10.32744^е.2022.2.24
Perspectives of Science & Education
International Scientific Electronic Journal ISSN 2307-2334 (Online)
Available: https://pnojournal.wordpress.com/2022-2/22-02/ Accepted: 12 December 2021 Published: 30 April 2022
K. V. MARTIROSYAN
Features of the sovereignty of the psychological space of students in the context of ethnic identity: a cross-cultural aspect
Introduction. The study of the sovereignty of the psychological space of the individual in the context of ethnic identity is highly relevant in the modern conditions of the spread of globalism and the erosion of cultural reference points. One of the applied values of such a study can be the use of its results in the practice of organizing the educational work of an educational institution. The aim of the study is to identify a statistically significant relationship between the sovereignty of the psychological space (SPP) and ethnic identity (EI) in Armenian and Russian students.
Materials and methods. The study was conducted in 2021 in Russia (Volgograd) and Armenia (Yerevan). A total of 166 people took part in it, representatives of the Armenian and Russian nationalities, boys (76 people - 36 Armenians, 40 Russians) and girls (90 people - 48 Armenian and 42 Russian girls) aged 18 to 25 years. To determine the level of development of SPP, we used the SPP questionnaire (S. K. Nartova-Bochaver), and to determine ethnic identity - the method "Types of EI" (G.U. Soldatova, S.V. Ryzhova).
Research results. Differences in the indicators of SPP, and the relationship between the SPP and the type of EI have been established. The results obtained in general and in each of the groups allow us to draw the following conclusions. First, the average-normal SPP in the sample as a whole indicates the absence of obvious neurotization and deviations. Secondly, the higher level of SPP among Armenians (mainly Diaspora Armenians) corresponds to the assumption of such a reaction to the conditions of existence outside the mother ethnic group (for such sectors of the PPP as "territory" (p = 0.003), "world of things" (p = 0.014), "social ties" (p = 0.004) Third, the conjugation of the level of SPP with the prevailing type of EI is due to the actualization of ethnicity in the conditions of multicultural existence (K = 0.509, at p = 0.000).
Conclusion. Comparative analysis of SPP and ethnic identity among respondents of two ethnic groups showed that, indeed, the severity of the problem of sovereignty in general and the relevance of its various aspects may be associated with attributions of belonging. We found statistically significant differences in the SPP related to the ethnicity of the respondents, as well as the relationship between the SPP and the dominant type of ethnic identity.
Keywords: chronotope, psychological space of personality, sovereignty, ethnic identity, ethnic self-awareness
For Reference:
Martirosyan, K. V. (2022). Features of the sovereignty of the psychological space of students in the context of ethnic identity: a cross-cultural aspect. Perspektivy nauki i obrazovania - Perspectives of Science and Education, 56 (2), 408-422. doi: 10.32744/pse.2022.2.24
_Введение
Актуальность исследования пространственной составляющей хронотопа (психологического пространства и суверенности как характеристики (СПП)) в контексте этнической идентичности обусловлена влиянием процессов урбанизации, унификации, глобализации и стереотипизации жизни на содержание и способы оформления того пространства-времени (хронотопа), которое человек может считать своим, личным. Интерес к исследованию этнопсихологического аспекта определяется все чаще проявляющимися межэтническими и межконфессиональными различиями в понимании личной суверенности и оснований сосуществования и взаимодействия этнических групп и их представителей в едином сообществе - от организаций и учреждений до государства в целом.
В психологии интерес к проблемам, связанным с пространственно-временными аспектами человеческого существования, рос на протяжении всего ХХ века, но особенно стремительно - во второй его половине.
Психологического пространство-время - один из традиционных предметов для зарубежных и отечественных исследователей, работающих в разных направлениях психологии и в смежных науках.
Традиции исследования психологического пространства личности и суверенности как характеристики психологического пространства связаны с операционализацией категории субъекта [1; 2], содержание которой позволяет уточнить собственно природу психологической суверенности и возможные направления ее исследования.
К настоящему времени наиболее полную проработку и операционализацию понятие СПП получило в оригинальной концепции, предложенной С.К. Нартовой-Боча-вер, согласно которой психологическая (личностная) суверенность определяется, как способность человека контролировать, защищать и развивать свое психологическое пространство на основе обобщений опыта успешного автономного поведения [3; 4].
В контексте субъектно-средового подхода постулируется тезис о целесообразности рассмотрения человека и мира как взаимодействующих и взаимопроникающих систем, что может рассматриваться преемственно идее отношения «Человек - Мир», обоснованию которой посвящена последняя книга С.Л. Рубинштейна [5]. СПП может быть понята как состояние границ психологического пространства, являющихся инструментом равноправного взаимодействия с другими людьми и селекции внешних влияний, обозначающих пределы личной ответственности и определяющих идентичность человека [6].
В теории С.К. Нартовой-Бочавер СПП - «способность человека контролировать, защищать и развивать свое психологическое пространство, основанная на обобщенном опыте успешного автономного поведения. Несколько иначе суверенность может быть понята как состояние границ психологического пространства, являющихся инструментом равноправного взаимодействия и селекции внешних влияний, обозначающих пределы личной ответственности и определяющих идентичность человека» [4, с. 160-161].
Предполагается также, что СПП репрезентирует границы, определяющие приватность составляющих (секторов) ППЛ, и может характеризоваться уровневыми показателями [7].
Показатели (уровни) изучаемого личностного образования (СПП) представляются следующим образом:
• сверхсуверенность - генерализованная сверхкомпенсация, вызванная высоко-интервентными воздействиями или пренебрежением потребностями человека в построении автономного хронотопа ППЛ: вмешательствами в построение временной перспективы, приводящими к отчуждению в отношении к своей жизни и к истории; вторжениями в личное пространство и отчуждением от того, с чем человек ассоциирует свое существование;
• нормальная суверенность - показатель аутентичности, адекватности, причастности к мотивационно-ценностным основаниям своей жизни; агентами нормальной суверенности выступают как среда, так и сам человек в качестве субъекта построения ППЛ - реализуется механизм реципрокного детерминизма;
• депривированность - проявления «прозрачности», проницаемости границ хронотопа ППЛ, когда субъективный хронотоп подвержен внешним влияниям и человек следует логике обстоятельств и воле других людей, не имея и не строя средств сохранения преемственности переживаний; проявляется то, что в терминологии К. Левина может быть определено как нарушение психологической экологии. В этом случае (на этом уровне) агентом депривации выступает внешняя среда, а у человека не обнаруживается ресурсов установления психологической экологии или эти средства оказываются разрушенными.
Поскольку показатель «депривированность» применялся нами в эмпирическом исследовании как характеристика ППЛ респондентов и соотносился с другими эмпирическими данными, а его содержание несколько отличается от традиционного понимания «депривации», необходимо уточнение. При широте интерпретации этого концепта автором теории суверенности [7; 8] в итоге, в результате операционализации [9] он предстает как показатель относительно низкой оценки респондентом границ субъективного пространства - по сравнению со «сверхсуверенностью» и «нормальной суверенностью», что не всегда неразрывно связано и причинно определяется интервенциями и отчуждением того, что человек признает своим. (Т.е. не является обязательным однозначным признаком объективной депривации, относится в большей мере к субъективной оценке угроз).
Предполагается, что СПП может быть представлена как совокупность границ, определяющих приватность различных секторов ППЛ. Эти секторы автор определяет как: суверенность физического тела (СФТ) - предупреждение несанкционированного вторжения в состояния соматического благополучия; суверенность территории (СТ) - предупреждение нарушения границ приватного пространства; суверенность мира вещей (СВ) - утверждение уважительного отношения к личной собственности; суверенность привычек (СП) - отставание человеком временной регламентации своей жизни; суверенность социальных связей (СС) - приватность круга друзей, знакомых, близких; суверенность ценностей (СЦ) - свобода в выборе мировоззренческих ориентиров и эстетических предпочтений [4, с. 197-198].
Понятие СПП соотносимо с понятием эго-идентичности, введенным Э. Эриксоном и определяемым им как психологическая самотождественность, которая «обеспечивает ощущение тождества самому себе и непрерывности своего существования во времени и пространстве (т.е. хронотопной целостности, неразрывности, интегриро-ванности. - К.М.), и на осознании того факта, что это тождество и непрерывность признаются окружающими» [10, с. 81].
Для становления эго-идентичности, по мнению С.К. Нартовой-Бочавер, важны своего рода «реперы» или «опорные точки», необходимые человеку для подтверждения реальности его существования - это его телесность, личное пространство, социальное окружение. В контексте нашего исследования мы сочли необходимым добавить к этому отношение человека к жизненной транспективе, истории семьи, рода и народа (этноса) - отношение к тому, что в теории Э. Фромма [11] связано с одной из рассматриваемых им экзистенциальных потребностей - потребностью в корнях.
Этническая идентичность - одна из составляющих этого отношения - когнитивно-аффективное переживание своей принадлежности к этнической общности [12]. А.А. Налчаджян указывает, что этническая идентичность - не только изначально данное индивиду качество, но и качество приобретаемое, используемое (инструментальное), раскрываемое, а иногда сознательно скрываемое [13]. Этноидентичности отводится центральное место в исследованиях этнического самосознания [14; 15].
Г.У. Солдатова утверждает, что для этнопсихологии эти понятия не являются синонимичными: этническое самосознание - это когнитивно-мотивационное ядро этнической идентичности, которая шире самосознания, поскольку включает и элементы бессознательного [16; 17].
Г.У. Солдатова и С.В. Рыжова в своей концепции рассматривают типы этнической идентичности и ее изменения в условиях поликультурного взаимодействия: 1. Этно-нигилизм - отход от собственной этнической группы и поиски устойчивых социально-психологических ниш не по этническому критерию. 2. Этническая индифферентность - размывание этнической идентичности, выраженное в неопределенности этнической принадлежности, неактуальности этничности. 3. Норма (позитивная этническая идентичность) - сочетание позитивного отношения к собственному народу с позитивным отношением к другим народам. 4. Этноэгоизм - может выражаться в безобидной форме на вербальном уровне как "результат восприятия через призму конструкта "мой народ", но может предполагать, например, напряженность и раздражение в общении с представителями других этнических групп или признание за своим народом права решать проблемы за "чужой" счет. 5. Этноизоляционизм - убежденность в превосходстве своего народа, признание необходимости "очищения" национальной культуры, негативное отношение к межэтническим брачным союзам, ксенофобия. 6. Этнофана-тизм - готовность идти на любые действия во имя так или иначе понятых этнических интересов, вплоть до этнических "чисток", отказа другим народам в праве пользования ресурсами и социальными привилегиями, признание приоритета этнических прав народа над правами человека, оправдание любых жертв в борьбе за благополучие своего народа.
Мы полагаем, что в области этнопсихологического самосознания человек сознательно соотносит субъективный хронотоп своей жизни как этнофора с культурно-историческим хронотопом народа, страны. А бессознательные детерминанты этнои-дентификации «просыпаются» в моменты аффективного отклика на интервенцию в интимно-личные области субъективного хронотопа, ассоциативно-аффективно связанные с этничностью. Субъективно эти моменты могут переживаться, в соответствии с концепцией Ф.Е. Василюка, как ситуации «трудности и боли» - это могут быть своего рода психологические стигматы, возникновение которых не подконтрольно сознанию и осознается уже после возникновения и проявлений в социальной жизни.
В наибольшей мере проблема этнической идентичности представлена темами социализации и аккультурации [19; 20], при этом рассматриваются соответствующие
этим процессам стратегии, реализуемые представителями этнических меньшинств во взаимодействии с титульной нацией [21].
Этническая маргинальность связана со смешением культур, неоднократными ситуациями утраты и попытками нового обретения этноидентичности, сопровождающими несколько поколений к ряду под влиянием других культур, межкультурных контактов, которые могут быть асимметричными. В маргинальных этнических сообществах могут происходить особого рода кризисы идентичности. Индикатором кризиса эго-идентич-ности может выступать индивидуальная маргинальность. Этнически маргинальным принято считать человека, ППЛ которого располагается на границах между двумя или несколькими этносами, когда ни в одном из них сама эта персона не признается своей, родственной [22]. Рассмотрение явлений, связанных с маргинальным статусом индивидов и групп, вплотную подводит к проблеме предательства [23; 24].
А.А. Налчаджян приводит следующие примеры: «Так, некоторые чиновники-армяне Османской империи считали себя турками, а не армянами с турецким гражданством (подданством). Турецкий подданный (армянин) был или маргинальным, или имел чисто армянский этнический статус. Маргиналы стремились полностью принять турецкую культуру - язык, привычки, образ жизни и т.п. Такая ассимиляция в настоящее время сильно выражена во Франции. Другой разновидностью поляризации является полный возврат к своему этносу, отказ от вертикальной социальной мобильности. Так в первые десятилетия XX века, особенно в годы геноцида (1915 - 1923), значительная часть армян, познав подлинную природу национальной политики турецких правителей, отказалась от сотрудничества с ними и перешла на этноцентрическую, патриотическую, националистическую позицию» [13, с. 134-135].
Сегодня важной проблемой для сохранения этнокультурной идентичности является ассимиляция армян, происходящая во многих странах. К этой проблеме обращается в своем диссертационном исследовании М.А. Варданян, отмечая что, армянские общины Молдавии, Румынии и Польши, насчитывавшие десятки тысяч армян, на протяжении XX столетия сократились почти вдвое, в основном из-за утраты связей с Родиной и значимых культурных армянских институтов. Процесс ассимиляции ускоряется при утрате мигрантами родного языка [25].
А.А. Налчаджян отмечает следующие причины ускорения ассимиляции армян в прошедшие два десятилетия:
• подготовительный период к миграции проходит в самой Армении, когда будущий мигрант начинает добровольно или под влиянием эмиссаров знакомиться с культурой принимающей страны;
• у мигрантов вырабатывается установка несопротивления ассимиляции: они готовы ассимилироваться, не видя иных способов существования в новой культуре;
• психологическое отчуждение от Родины, утрирование недостатков и жизненных сложностей, что косвенно подкрепляется отсутствием идеологии общенационального сплочения;
• низкая самооценка, которая создает определенную степень конформизма к принимающему этносу, тем самым ускоряя процесс ассимиляции.
Цель исследования - выявить статистически значимую взаимосвязь между суверенностью психологического пространства (СПП) и этнической идентичностью у армянских и русских студентов.
_Материалы и методы
Исследование было проведено в 2021 г. в России (в Волгограде) и Армении (в Ереване). Всего в нем приняли участие 166 человек, представители армянской и русской национальностей, юноши (76 человек - 36 армян, 40 русских) и девушки (90 человек - 48 армянские и 42 русские девушки) в возрасте от 18 до 25 лет. Группу респондентов-армян составили 84 человек. Респонденты-армяне из волгоградской диаспоры - 45 человек, из них 20 юношей и 25 девушек. Респонденты-армяне из Еревана всего 39 человек (16 юношей и 23 девушек). Группу респондентов-русских составили 82 человек, из них 40 юношей и 42 девушки.
Для определения уровня развития СПП использовался опросник «Суверенность психологического пространства» (С.К. Нартова-Бочавер), а для определения этнической идентичности - методику «Типы этнической идентичности» (Г.У. Солдатова, С.В. Рыжова).
Для обработки и анализа данных применялись следующие статистические методы: частотный анализ, анализ достоверности различий (U-критерия Манна-Уитни), корреляционный анализ (коэффицент сопряженности Чупрова), реализованные в стандартизованном пакете программ SPSS.
_Результаты исследования
На основании полученных результатов первичной статистической обработки установлено:
1. Распределение респондентов по типам СПП в целом по выборке: сверхсуверенные - 31,3 % (52 человек); с нормальной суверенностью - 47 % (78 человека); депри-вированные - 21,7 % (36 человека).
2. В соответствии с этнической принадлежностью общий показатель СПП распределился следующим образом. Респонденты-армяне: 14,5% опрошенных армян (24 человек) демонстрируют сверхсуверенность ППЛ; 24,1 % (40 человека) - респонденты с нормальной суверенностью; 12 % (20 человек) - депривированные. Респонденты-русские: 16,9 % опрошенных русских (28 человека) показывают сверхсуверенность ППЛ; 22,9 % (38 человек) - с нормальной суверенностью; 9,6 % (16 человека) - депривиро-ванные.
Таким образом, что и по всей выборке и в группах респондентов в зависимости от пола, национальности преобладают средние (нормальная суверенность) и высокие (сверхсуверенность) показатели по суверенности психологического пространства. На этом основании можно предполагать, что более 75 % респондентов способны контролировать, защищать и развивать свое психологическое пространство, обеспечивать успешность разрешения жизненных задач и, видимо, устанавливать собственное авторство по отношению к жизненному пути в целом. Около 25 % респондентов показали депривированность психологического пространства. В рассматриваемом контексте депривированность ППЛ означает, что человек следует логике обстоятельств и воле других людей, которая не становится для него предметом рефлексии (слабость проекции-рефлексии, характерная для человека-предмета). Что согласуется с результатами нашего предыдущего исследования СПП, проведенного в 2013-2018 г.г.
Помимо общего показателя СПП, нами были определены показатели по каждому измерению (сектору) психологического пространства, намеченному в модели С.К. Нартовой-Бочавер, а именно суверенность: физического тела; территории; мира вещей; привычек; социальных связей и ценностей. По сектарам ППЛ преобладают также средне высокие (нормальная суверенность) значения (см. рис. 1). во
СТ СБ -Армяне Еревана -¡Армяне Волгограда
Рисунок 1 Показатели СПП
При сравнении групп в соответствии с этнической принадлежностью были выявлены значимые статистические различия.
При сопоставлении результатов двух этнических выборок с помощью и-критерия Манна-Уитни были выявлены существенные различия. Группы русских и армян различаются между собой по таким секторам психологического пространства как «территория» (р = 0,003), «мир вещей» (р = 0,014), «социальные связи» (р = 0,004).
По общему показателю СПП (р = 0,768), показателям суверенности физического тела (р = 0,245), привычек (р = 0,136) и ценностей (р = 0,264) указанные группы не отличаются.
На основании полученных результатов первичной статистической обработки установлено:
1. Распределение респондентов по типам этнической идентичности в целом по выборке: этнонигилизм - 6 % (10 человек); этническая индифферентность - 18,7 % (31 человек); норма (позитивная этническая идентичность) - 57,2 % (95 человек); этноэго-изм - 7,8 % (13 человек); этноизоляционизм - 9 % (15 человек); этнофанатизм - 1,2 % (2 человека).
. В соответствии с этнической принадлежностью доминирующий тип этнической идентичности распределился следующим образом.
Респонденты-армяне - армяне Еревана и Волгограда соответственно: этнонигилизм - 1,8 % (3 человека) - 0,6 % (1 человек) и 1,2 % (2 человека); этническая индифферентность - 1,8 % (3 человека) -1,2 % (2 человека) и 0,6 % (1 человек); норма (позитивная этническая идентичность) - 34,4 % (55 человек) -15,1 % (25 человек) и 19,3 % (32 человека); этноэгоизм - 4,8 % (8 человек) -3,6 % (6 человек) и 1,2 % (2 человека); этноизоляционизм - 4,8 % (8 человек) -3,6 % (6 человек) и 1,2 % (2 человека); этнофа-
натизм - 0,6 % (1 человек в группе армян Волгограда), а в группе армян Еревана не встречается.
Респонденты-русские: этнонигилизм - 4,2 % (7 человек); этническая индифферентность - 16,9 % (28 человек); норма (позитивная этническая идентичность) - 22,9 % (38 человек); этноэгоизм - 3 % (5 человек); этноизоляционизм - 1,8 % (3 человека); этно-фанатизм - 0,6 % (1 человек) (см. рисунок 2).
■ Арм.яне Еренана ■ Арм.яне Волгограда ■ Русские
5
Рисунок 2 Распределение по типу этнической идентичности в целом по выборке
Таким образом, можно констатировать, что и по всей выборке и в группах респондентов в этнической принадлежности преобладает «норма (позитивная этническая идентичность)», в группе русских респондентов второй по частоте встречаемости является «этническая индифферентность», так как в условиях материнского этноса нет необходимости актуализировать этничность). А в группе армянских респондентов «этноэгоизм» и «этноизоляционизм», что, несомненно, связанно с постоянной актуализацией этнич-ности в условиях поликультурного и диаспорального существования (см. рис. 3 и 4).
Армяне
1% А*
- ЭТНОНИГИЛИЗМ.
- этническая индифферентность
норма (позитненэя эи)
- этноэгоизм ^^ - этноизоляционизм
Рисунок 3 Распределение по типу этнической идентичности в группе респондентов-армян
Русские
■ ЭТН0НИГИЛИЗМ
■ этническая индифферентность
■ норма (позитиенал эи)
■ этноэгоизм
■ этн о изоляционизм
Рисунок 4 Распределение по типу этнической идентичности в группе респондентов-русских
Подавляющее большинство «сверхсуверенных» респондентов и респондентов с нормальной СПП показали позитивную этническая идентичность - по 18,1 % и 31,3 % соответственно; у «сверхсуверенных» респондентов преобладает «этноэгоизм» (6,6 %) и «этноизоляционизм» (4,8 %); у «депривированных» респондентов - доминирует «этническая индифферентности» и «позитивная этническая идентичность» (по 7,8 % каждый тип).
При сравнении распределения уровней СПП и типов этнической идентичности в выборке в целом по критерию х2 установлено наличие статистически значимой взаимосвязи между рассматриваемыми параметрами (р = 0,000). А при обработке данных с использованием коэффициента сопряженности Чупрова обнаружено, что между уровнями СПП и типами этнической идентичности имеется умеренная связь (К = 0,509, при р = 0,000).
_Обсуждение результатов
Важность обращения к проблеме СПП в контексте этнической идентичности, как в теоретических, так и в эмпирических психологических исследованиях определяется необходимостью учета этих характеристик при организации совместной деятельности коллективов, включающих представителей различных этнических групп [26; 27].
В зарубежной и отечественной психологии наблюдается рост работ и исследований, посвященных данной тематике [34-36]. Они в основном представлены современными диссертационными исследованиями М.А. Варданян [25], В. С. Бублик [28] и др. Исследование М. М. Бублик, проведенном в полиэтничной среде (Волгограде), подтверждает наши данные, а именно этническая идентичность является субъективно более значимой для представителей этнических меньшинств (азербайджанцев, армян, чеченцев, дагестанцев). Мы согласны с тем, что у представителей наиболее многочисленных этносов (русских, украинцев, белорусов, татар) преобладает общегражданская и региональная идентичность.
Исследования зарубежных авторов [33, 37] также соотносится с наши результатами, в частности мы согласны с тем, что формирование этнической идентичности в инокультурной среде зависит от пола, религии, времени и опыта пребывания в принимающей стране, уровня образования. Результаты нашего исследования показыва-
ют обусловленность суверенности и типа этнической идентичностью этнокультурными особенностями, что согласуется с результатами исследований зарубежных авторов [34], в частности данные Л. Дизона и соавторов подтверждают наши данные, а именно что формирование этнической идентичности может быть сложной задачей, если культура / нормы страны происхождения и принимающей страны играют значительную роль. Поэтому не-маловажным является возможность разработать на их основе технологии формиро-вания психологической безопасности при проектировании и организации образовательного процесса в поликультурной среде высшего учебного заведения. Необходимо разработать и внедрить на практике профессиональной подготовки программу тренинга по профилактике интолерантного поведения, выстро-енные на базе выявления взаимосвязи суверенности психологического пространства и доминирующей этнической идентичности студентов.
Мы согласны с выводами исследователей [29; 30] и полагаем, что ключевым моментом успешной организации образовательного процесса в поликультурной среде является учет особенностей структурно-уровневой организации суверенности психологического пространства молодежи, а также взаимосвязи суверенности и этноиден-тичности.
Полученные нами данные согласуются с мнением авторов [31; 32]. А именно особенности становления личности в этнокультуре и самопонимания своей этнокультурной идентичности. Этническая культура рассматривается как исторически сложившаяся нормативно-ценностная система. Субъективной стороной этнокультурной традиции является этническая идентичность, в контексте которой происходит самопонимание через осмысление скрытых ценностей в предданных индивиду традиционных нормах. Данные о структурно-типовых особенностях СПП; о показателях суверенности психологического пространства могут применяться для проектирования образовательно-воспитательных стратегий, программ и учебных курсов по этнопсихологии, психологии личности, психологическому здоровью и благополучию. Данные об этнокультурных различиях в содержании и строении СПП, а также о взаимосвязи СПП и доминирующего типа этнической идентичности могут быть использованы в практике психологического консультирования.
Сопоставительный анализ СПП у респондентов двух этнических групп показал, что действительно, степень выраженности проблемы суверенности в целом и актуальность различных ее аспектов могут быть связаны с атрибуциями принадлежности.
Применительно к проблематике этнической идентичности понятие СПП может быть содержательно конкретизировано, если представить СПП в контексте стратегий аккультурации, выбираемых представителями этнической диаспоры. В этом случае формальные показатели суверенности могут быть сопоставлены с отношением человека к культурным традициям своего этноса и к культуре титульной нации.
При таком сопоставлении сверхсуверенность может быть проявлением двух различных тенденций:
• замыкание субъективно-индивидуального хронотопа в малом мире обыденной жизни;
• этнокультурная экология - сохранение культурного наследия рода и этноса в условиях высоко интервентного воздействия со стороны доминирующего этноса или других социально организованных групп.
Нормативная суверенность может быть проявлением интеграционной стратегии, когда культура родного этноса и культура титульной нации воспринимаются как до-
полнительные, что позволяет «видеть одно через другое» или «одно на фоне другого», сопрягая два культурно-исторических хронотопа.
Депривированность ППЛ в контексте аккультурации может быть проявлением стратегий ассимиляции и маргинализации. Эти стратегии несут в себе угрозу потери (неосуществления) этноидентичности как важной составляющей эго-идентичности -конституирующей характеристики личности. В этом случае человек проявляет лабильность в осознании оснований как своего индивидуально-субъективного хронотопа, так и хронотопа этноса и может быть подвержен внешним идеологическим влияниям, не рефлексивно и некритично принимая предлагаемые ему идеологемы.
На основе выявленных взаимосвязей могут быть сформулированы рекомендации для специалистов психологических служб вузов РФ в целях организации и проведения меро-приятий психологического сопровождения и мониторинга процессов аккультурации, учет этих факторов для оптимизации образовательного взаимодействия, это будет необходимой основой для формирования мультикультурной личности, максимально интегрированной в поликультурной среде, что является несомненной целью дальнейших исследований.
_Выводы
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:
1. Группы армян и русских различаются между собой по уровню выраженности следующих параметров:
• по таким секторам психологического пространства как: территория, мир вещей, социальные связи (уровень которых выше в группе армян).
• по таким доминирующим типам этнической идентичности как «этническая индифферентность» (уровень которого выше в русской выборке), «этноэгоизм», «этноизоляционизм» (уровень которых выше в армянской выборке - преимущественно армян Еревана).
2. Существуют взаимосвязи между суверенностью психологического пространства и этнической идентичностью. Было выявлено, что уровень СПП связан с преобладающим типом этнической идентичности, в частности нормальная суверенность коррелирует и «положительной этнической идентичностью», сверхсуверенность связана с «этноэгоизм» и «этноизоляционизм», а депривированность психологического пространства с «этнической индифферентностью».
Заключение
Новизна исследования заключается в том, что получены оригинальные данные, раскрывающие особенности СПП, этнической идентичности и их взаимосвязи в соответствии с национальной принадлежностью респондентов. Полученные данные о структурно-уровневых показателях СПП, типах этнической идентичности могут применяться для проектирования образовательно-воспитательных стратегий, программ и учебных курсов по этнопсихологии, психологии личности, психологическому здоровью и благополучию. Данные об этнокультурных различиях в содержании и строении СПП во взаимосвязи с этнической идентичностью могут быть использованы в практике психологического консультирования.
В качестве перспектив исследований представляется более детальное изучение содержания сопряжения СПП и этнической идентичности, в том числе посредством проективных техник. А также определение роли этих сопряжений в выборе стратегии аккультурации, более точное определение влияния культурно-исторических образов на содержание и структуру СПП и доминирующего типа этнической идентичности, с целью прояснения этнокультурных факторов, влияющих на проявления толерантности или интолерантности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Медведев, А.М., Жуланова, И.В. Категория субъекта в образовании: педагогическая, философская и психологическая реконструкция // Психология обучения. 2011. № 9. С. 5-19.
2. Медведев, А.М., Сивишкина, М.Е. Субъектность и личные теории в построении интимно-личного отношения в юношеском возрасте // Психология обучения. 2013. № 6. С. 103-117.
3. Нартова-Бочавер, С.К. Понятие «психологическое пространство личности»: обоснование и прикладное значение // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 6. С. 35-36.
4. Нартова-Бочавер, С. К. Человек суверенный: психологическое исследование субъекта в его бытии. СПб.: Питер, 2008. 400 с.
5. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб: Питер. 2003. 512 с.
6. Абульханова, К.А. Психология и сознание личности (Проблемы методологии, теории и исследования реальной личности): Избранные психологические труды. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 1999. 224 с.
7. Нартова-Бочавер, С. К. Психологическое пространство личности: Монография. М.: Прометей, 2005. 312 с.
8. Нартова-Бочавер, С. К. Жизненная среда как источник стресса и ресурс его преодоления: возвращаясь к психологии повседневности // Психологический журнал. 2019. Т. 40. № 5. С. 15-26.
9. Нартова-Бочавер, С.К. Новая версия опросника "Суверенность психологического пространства - 2010" // Психологический журнал. 2014. том 35. № 3. С. 105-119.
10. Эриксон, Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Флинта, 2006. 342 с.
11. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с англ. Э. М. Телятникова. Издательство: АСТ, 2014. 624 с.
12. Белинская, Е. П. Этническая социализация подростка / Е. П. Белинская, Т. Г. Стефаненко. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. 208 с.
13. Налчаджян, А. А. Этнопсихология. СПб: Питер. 2004. 384 с.
14. Гуриева, С. Д. Межэтнические отношения: модели этнической идентичности и трансформационные процессы современности // Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова. 2015. № 1. С. 101-107.
15. Иванова, А. А. Особенности этнического самосознания подростков-казаков в контексте межэтнического общения: дис. ... канд. психол. наук: 19.00.07. М., 1995. 173 с.
16. Солдатова, Г. У. Этническая идентичность // Психология самосознания. Хрестоматия по социальной психологии личности. Самара: Бахрах-М, 2003. 671 с.
17. Солдатова, Г. У. Межэтническое общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение. М.: Наука, 1988. С. 111-125.
18. Василюк, Ф. Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 200 с.
19. Дубовская, Е. М. К вопросу о содержании процесса гражданской социализации: образ современного общества у молодежи / Е. М. Дубовская, М. А. Красная // Психологические исследования: электронный журнал. 2013 Т. 6. № 30. DOI: 10.54359^^30.683
20. Павленко, В. Н. Аккультурационные стратегии и модели трансформации идентичности у мигрантов // Психология беженцев и вынужденных переселенцев: опыт исследовательской работы. М.: Смысл, 2001. С. 25-39.
21. Берберян, А.С. Исследование национальной идентичности и исторического опыта личности в титульном армянском этносе и сопряженной армянской диаспоре в России / А. С. Берберян, О. Р. Тучина // Российский психологический журнал. 2018. Т. 15. № 2. С. 190-214
22. Сергеева, О. А. Роль этнокультурной маргинальности в трансформации цивилизационных систем // Общественные науки и современность. 2002. № 5. С. 104-114.
23. Медведев, А. М. Хронотоп субъективной реальности как базовый концепт в исследовании этнического самосознания. Часть 1 / А. М. Медведев, К. В. Мартиросян, А.Ю. Хачатрян // Интернет-журнал «Мир науки». 2017. Том 5. № 4. URL: http://mir-nauki.com/PDF/47PSMN417.pdf (дата обращения: 15.10.2021).
24. Медведев, А. М. Хронотоп субъективной реальности как базовый концепт в исследовании этнического самосознания. Часть 2 / А. М. Медведев, К. В. Мартиросян, А. Ю. Хачатрян // Интернет-журнал «Мир науки».
2017. Том 5. № 6. URL: https://mir-nauki.com/PDF/20PSMN617.pdf (дата обращения: 15.10.2021).
25. Варданян, М. А. Психологические особенности этнического самосознания армянской молодежи в условиях титульного этноса и сопряженной диаспоры: дис. ... канд. психол. наук: 19.00.01. М.: РГБ, 2005. 230 с.
26. Берберян, А. С. Этническая идентичность и индекс толерантности в различной социокультурной среде / А. С. Берберян, О. Р. Тучина, И. А. Аполлонов // Ярославский педагогический вестник. 2019. № 1(106). С. 127-133.
27. Хухлаев, О. Е. Этнонациональные установки московских старшеклассников в условиях совместного обучения с мигрантами // Психологическая наука и образование. 2009. № 1. С. 5-13.
28. Бублик, М. М. Психосемантическое пространство этнической идентичности молодежи: дис. ... канд. психол. наук. СПб.: СПбГУ, 2014. 205 с.
29. Тучина, О. Р. Этнокультурные традиции и самопонимание личности // Культура и цивилизация. 2012. № 2. С. 112-123.
30. Романова, О. Л. Развитие этнической идентичности у детей и подростков: автореферат дис. ... канд. психол. наук: 19.00.01. М., 1994. 28 с.
31. Стефаненко, Т. Г. Этническая идентичность: от этнологии к социальной психологии // Вестник Московского университета. Серия 14: Психология. 2009. № 2. С. 3-17.
32. Тучина, О. Р. Этнокультурные традиции и самопонимание личности // Культура и цивилизация. 2012. № 2. С. 112-123.
33. Epstein, G.S., Heizler (Cohen), O. Ethnic identity: a theoretical framework. IZA J Migration 4, 9 (2015). D0l:10.1186/ s40176-015-0033-z
34. Dizon, L. Factors influencing the negotiation of ethnic identity among 1.5 and second-generation Asian migrants: A mixed methods systematic review / L. Dizon, V. Selak, R. Ramalho, Roshini Peiris-John. // Journal of Adolescence. Volume 89, June 2021, pp. 95-112. DOI: 10.1016/j.adolescence.2021.04.005
35. Fisher, S. Multigroup Ethnic Identity Measurement invariance across adolescence and diverse ethnic groups / S. Fisher, T. B. Zapolski, L. Wheeler, P. G. Arora, J. Barnes-Najor // Journal of Adolescence. Volume 83, August 2020, pp. 42-51. DOI: 10.1016/j.adolescence.2020.07.006
36. Liakisheva, A., Salamakha I., Malimon L., Khanykina N., Fedorenko M. , & Makieshyna Y. Moral Standards in the Psychological Structure of the Personality of Students of Higher Education Institutions / International Journal of Criminology and Sociology, 10, 2021. pp. 753-758. DOI: https://doi.org/10.6000/1929-4409.2021.10.89
37. Taniguchi H. National identity, cosmopolitanism, and attitudes toward immigrants / International Sociology, vol. 36, iss. 6, 2021. pp. 819 - 843. DOI: 10.1177/0268580921994517
REFERENCES
38. Medvedev A.M., Zhulanova I.V. The category of the subject in education: pedagogical, philosophical and psychological reconstruction. Psychology of Learning, 2011, no. 9, pp. 5-19. (in Russ.)
39. Medvedev, A.M., Sivishkina, M.E. Subjectivity and personal theories in the construction of intimate-personal attitudes in adolescence. Psychology of Learning, 2013, no. 6, pp. 103-117. (in Russ.)
40. Nartova-Bochaver, S.K. The concept of "psychological space of personality": justification and applied meaning. Psychological Journal, 2003, vol. 24, no. 6, pp. 35-36. (in Russ.)
41. Nartova-Bochaver, S. K. Man sovereign: a psychological study of the subject in his being. Saint-Petersburg, Peter Publ., 2008. 400 p. (in Russ.)
42. Rubinstein S.L. Being and Consciousness. Man and the World. Saint-Petersburg, Peter Publ., 2003. 512 p. (in Russ.)
43. Abulkhanova, K.A. Psychology and consciousness of a personality (Problems of methodology, theory and research of a real personality): Selected psychological works. Moscow, Moscow Psychological-Social Institute; Voronezh, Publishing house of NPO "MODEK," 1999. 224 p. (in Russ.)
44. Nartova-Bochaver, S. K. Psychological space of the person: Monograph. Moscow, Prometheus Publ., 2005. 312 p.
45. Nartova-Bochaver, S. K. Life environment as a source of stress and a resource for overcoming it: returning to the psychology of everyday life. Psychological Journal, 2019, vol. 40, no. 5, pp. 15-26. (in Russ.)
46. Nartova-Bochaver, S.K. A new version of the questionnaire "Sovereignty of psychological space - 2010". Psychological Journal, 2014, vol. 35, no. 3, pp. 105-119. (in Russ.)
47. Erikson, E. Identity: adolescence and crisis. Moscow, Flint Publ., 2006. 342 p. (in Russ.)
48. Fromm, E. Anatomy of human destructiveness / Translated from English by E. M. Telyatnikov. Publisher AST, 2014. 624 p. (in Russ.)
49. Belinskaya, E. P. Ethnic socialization of the adolescent / E. P. Belinskaya, T. G. Stefanenko. Moscow: Moscow Psychological-Social Institute; Voronezh, Publishing house "MODEK," 2000, 208 p. (in Russ.)
50. Nalchajian, A.A. Ethnopsychology. Saint-Petersburg, Peter Publ., 2004. 384 p. (in Russ.)
51. Gurieva, S. D. Interethnic Relations: Ethnic Identity Models and Modern Transformation Processes. Bulletin of Kosta Levanovich Khetagurov North Ossetian State University, 2015, no. 1, pp. 101-107. (in Russ.)
52. Ivanova A. A. Peculiarities of ethnic self-consciousness of adolescent Cossacks in the context of interethnic communication: PhD. Candidate of Psychol. Sci., Moscow, 1995. 173 p. (in Russ.)
53. Soldatova, G. U. Ethnic identity. Psychology of self-consciousness. Textbook of Social Psychology of the Person. Samara, Bakhrakh-M Publ., 2003. 671 p. (in Russ.)
54. Soldatova, G. U. Interethnic communication: the cognitive structure of ethnic self-consciousness. Cognition and communication. Moscow, Nauka Publ., 1988, pp. 111-125. (in Russ.)
55. Vasilyuk F. E. The psychology of experience (the analysis of overcoming critical situations). Moscow, Publishing house of Moscow University, 200 p. (in Russ.)
56. Dubovskaya E. M. On the content of the process of civil socialization: the image of modern society in young people / E. M. Dubovskaya, M. A. Krasnaya. Psychological Research: electronic journal, 2013, vol. 6, no. 30. DOI: 10.54359/ ps.v6i30.683 (in Russ.)
57. Pavlenko, V. N. Acculturation strategies and models of identity transformation in migrants. Psychology of refugees and forced migrants: experience of research work. Moscow, Smysl Publ., 2001, pp. 25-39. (in Russ.)
58. Berberyan, A.S. Research of national identity and historical experience of personality in the titular Armenian ethnos and conjugated Armenian diaspora in Russia / A.S. Berberyan, O.R. Tuchina. Russian Psychological Journal, 2018, vol. 15, no. 2, pp. 190-214. (in Russ.)
59. Sergeeva, O. A. The role of ethno-cultural marginality in the transformation of civilizational systems. Social Sciences and Modernity, 2002, no. 5, pp. 104-114. (in Russ.)
60. Medvedev, A. M. Chronotope of subjective reality as the basic concept in the study of ethnic self-consciousness. Part 1 / A. M. Medvedev, K. V. Martirosyan, A. Yu. Khachatryan. Internet-journal "World of Science", 2017, vol. 5, no. 4. Available at: http://mir-nauki.com/PDF/47PSMN417.pdf (accessed 15.10.2021). (in Russ.)
61. Medvedev, A. M. Chronotope of subjective reality as a basic concept in the study of ethnic self-consciousness. Part 2 / A. M. Medvedev, K. V. Martirosyan, A. Yu. Khachatryan. Internet-journal "World of Science", 2017, vol. 5, no. 6. Available at: https://mir-nauki.com/PDF/20PSMN617.pdf (accessed 15.10.2021). (in Russ.)
62. Vardanyan, M. A. Psychological peculiarities of ethnic self-consciousness of Armenian youth in the conditions of titular ethnicity and conjugated diaspora: PhD. Psychol. Sci., Moscow, RSB Publ., 2005. 230 p. (in Russ.)
63. Berberyan, A. S. Ethnic identity and tolerance index in different socio-cultural environment / A. S. Berberyan, O. R. Tuchina, I. A. Apollonov. Yaroslavl pedagogical newsletter, 2019, no. 1(106), pp. 127-133. (in Russ.)
64. Khukhlaev, O. E. Ethno-national attitudes of Moscow high school students in the conditions of joint training with migrants. Psychological Science and Education, 2009, no. 1, pp. 5-13. (in Russ.)
65. Bublik M. Psychosemantic space of ethnic identity of youth: PhD. Psychol. Sci., St. Petersburg, St. Petersburg State University, 2014, 205 p. (in Russ.)
66. Tuchina, O. R. Ethno-cultural traditions and self-understanding of the personality. Culture and civilization, 2012, no. 2, pp. 112-123. (in Russ.)
67. Romanova O. L. The development of ethnic identity in children and adolescents. PhD Psychol. Sci., Moscow, 1994. 28 p. (in Russ.)
68. Stefanko, T. G. Ethnic identity: from ethnology to social psychology. Bulletin of Moscow University. Series 14: Psychology, 2009, no. 2, pp. 3-17. (in Russ.)
69. Tuchina, O. R. Ethnocultural traditions and self-understanding of personality. Culture and civilization, 2012, no. 2, pp. 112-123. (in Russ.)
70. Epstein, G.S., Heizler (Cohen), O. Ethnic identity: a theoretical framework. IZA J Migration, 2016, vol. 4, 9. DOI: 10.1186/s40176-015-0033-z
71. Dizon, L. Factors influencing the negotiation of ethnic identity among 1.5 and second-generation Asian migrants: A mixed methods systematic review / L. Dizon, V. Selak, R. Ramalho, Roshini Peiris-John. Journal of Adolescence, 2021, vol. 89, June, pp. 95-112. DOI: 10.1016/j.adolescence.2021.04.005
72. Fisher, S. Multigroup Ethnic Identity Measurement invariance across adolescence and diverse ethnic groups / S. Fisher, T. B. Zapolski, L. Wheeler, P. G. Arora, J. Barnes-Najor. Journal of Adolescence, 2020, vol. 83, August, pp. 42-51. DOI: 10.1016/j.adolescence.2020.07.006
73. Liakisheva, A., Salamakha I., Malimon L., Khanykina N., Fedorenko M., & Makieshyna Y. Moral Standards in the Psychological Structure of the Personality of Students of Higher Education Institutions. International Journal of Criminology and Sociology, 2021, vol. 10. pp. 753-758. DOI: 10.6000/1929-4409.2021.10.89
74. Taniguchi H. National identity, cosmopolitanism, and attitudes toward immigrants. International Sociology, 2021, vol. 36, iss. 6, pp. 819 - 843. DOI: 10.1177/0268580921994517
Информация о авторе Мартиросян Карине Вардановна
(Россия, Волгоград) Кандидат психологических наук, старший преподаватель кафедры социологии, общей и юридической психологии Волгоградский институт управления - филиал ФГБОУ
ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации» E-mail: [email protected] ORCID ID: 0000-0003-4762-6003
Information about the author
Karine V. Martirosyan
(Russia, Volgograd) PhD in Psychology, Senior Lecturer, Department of Sociology, General and Legal Psychology Volgograd Institute of Management - Branch The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration E-mail: [email protected] ORCID ID: 0000-0003-4762-6003
