CC BY
66
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ, 2019, № 41
ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ ПОМИНАЛЬНОЙ ОБРЯДНОСТИ БЕЛОРУСОВ ПОДВИНЬЯ
Владимир Евгеньевич Овсейчик
Полоцкий государственный университет 29 ул. Блохина, Новополоцк, Беларусь u.auseichyk@psu.by
Аннотация: В статье рассмотрена современная поминальная обрядность населения Белорусского Подвинья. Регион занимает северную часть Беларуси и расположен в бассейне Западной Двины и ее притоков. Основой для статьи послужили материалы полевых этнографических исследований 1990-х — начала 2000-х гг., значительная часть которых собрана автором. В исследовании анализируется индивидуальная (частная) и календарная поминальная обрядность: поминальные традиции на третий, девятый, сороковой (тридцатый) дни и годовщину со дня смерти, а также в структуре календарной обрядности (Деды, Пасха, Радуница, Троица). Рассмотрен порядок ритуальных действий, выявлены некоторые их региональные черты и локальные различия в границах региона. Автор делает вывод, что поминальные ритуалы сохраняют много традиционных черт, однако в то же время происходят их упрощение и редукция, обрядовые действия во время поминок унифицируются, приводятся к общей структуре, стираются границы между общими и индивидуальными поминками. Вместе с тем поминальная обрядность Подвинья имеет существенные локальные отличия, которые проявляются в названиях обрядов, территории их распространения, особенностях проведения участников.
Ключевые слова: поминальная обрядность, белорусы, Подвинье, поминки, ритуал, традиционная культура, эволюция, Радуница, Троица, Деды.
Для ссылок: Овсейчик В. Особенности современной поминальной обрядности белорусов Подвинья // Антропологический форум. 2019. № 41. С. 123-144.
: 10.31250/1815-8870-2019-15-41-123-144 и I? 1_: http://anthrcpclcgie.kunstkamera.ru/files/pdf/041/auseichyk.pdf
ANTROPOLOGICHESKIJ FORUM, 2019, NO. 41
FEATURES OF THE MODERN COMMEMORATION RITUALS OF BELARUSIAN PODVINJE
Uladzimir Auseichyk
Polotsk State University 29 Blokhina Str., Novopolotsk, Belarus u.auseichyk@psu.by
Abstract: The article considers the modern memorial rituals of the population of the Belarusian Podvinje. The region occupies the northern part of Belarus and is located in the basin of the Western Dvina and its tributaries. The article is based on materials from field ethnographic studies of the 1990s to early 2000s, most of which were collected by the author. The study analyzes individual (private) and calendar commemoration rites: commemoration traditions on the third, ninth, fortieth (thirtieth) days, the anniversary of the death, as well as in the structure of the calendar ritual (Dedy, Easter, Radunitsa, Trinity). The order of ritual actions is considered, some of their
regional features and local differences within the region's borders are revealed. The author concludes that the memorial rituals retain many traditional features, but are at the same time simplified and reduced. Ceremonial actions during memorials are unified, reduced to a common structure, and the boundaries between common and individual memorials are erased. At the same time, the commemoration rites of the Podvinje have significant local differences which are manifested in the names of the rituals, the area of distribution, and the peculiarities of holding them.
Keywords: memorial rites, Belarusians, Dvina region (Podvinje), commemoration, ritual, traditional culture, evolution, Dedy, Radunitsa, Trinity.
To cite: Auseichyk U., 'Osobennosti sovremennoy pominalnoy obryadnosti belorusov Podvinya' [Features of the Modern Commemoration Rituals of Belarusian Podvinje], Antropologicheskij forum, 2019, no. 41, pp. 123-144.
doi: 10.31250/1815-8870-2019-15-41-123-144
URL: http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/041/auseichyk.pdf
Владимир Овсейчик
Особенности современной поминальной обрядности белорусов Подвинья
В статье рассмотрена современная поминальная обрядность населения Белорусского Подвинья. Регион занимает северную часть Беларуси и расположен в бассейне Западной Двины и ее притоков. Основой для статьи послужили материалы полевых этнографических исследований 1990-х — начала 2000-х гг., значительная часть которых собрана автором. В исследовании анализируется индивидуальная (частная) и календарная поминальная обрядность: поминальные традиции на третий, девятый, сороковой (тридцатый) дни и годовщину со дня смерти, а также в структуре календарной обрядности (Деды, Пасха, Радуница, Троица). Рассмотрен порядок ритуальных действий, выявлены некоторые их региональные черты и локальные различия в границах региона. Автор делает вывод, что поминальные ритуалы сохраняют много традиционных черт, однако в то же время происходят их упрощение и редукция, обрядовые действия во время поминок унифицируются, приводятся к общей структуре, стираются границы между общими и индивидуальными поминками. Вместе с тем поминальная обрядность Подвинья имеет существенные локальные отличия, которые проявляются в названиях обрядов, территории их распространения, особенностях проведения участников.
Ключевые слова: поминальная обрядность, белорусы, Подвинье, поминки, ритуал, традиционная культура, эволюция, Радуница, Троица, Деды.
Владимир Евгеньевич Овсейчик
Полоцкий государственный университет, Новополоцк, Беларусь u.auseichyk@psu.by
Исследование современной поминальной обрядности является частью более широкой проблематики — функционирования народной культуры на современном этапе развития. Поминальная обрядность — одна из наиболее архаичных и сложно организованных частей традиционной культуры. В современных условиях именно она обладает важным механизмом сохранения традиции, поэтому актуальность ее изучения несомненна. Эта часть культуры не только вобрала элементы семейной и календарной обрядности, но и охватывает значительно больший комплекс социальных проявлений жизни общества. Ее изучение позволяет выявить взаимосвязи обрядовых комплексов семейного и календарного циклов и содействует пониманию других проявлений традиционной культуры. Учитывая уникальный трансграничный статус Подвинья (граничит с Россией, Латвией, Литвой), исследование поминальной обрядности этого региона имеет особую актуальность.
В статье предпринята попытка описания современной поминальной обрядности на основе материалов полевых исследований,
проведенных в регионе. Под современной поминальной обрядностью понимается ее состояние в конце ХХ — начале ХХ1 в. В работе использованы полевые материалы, собранные в 1990-е — начале 2000-х гг. В основном это интервью с жителями региона (преимущественно старшего поколения). Часть этих материалов впервые вводится в научный оборот. Для анализа сохранности и трансформации обрядности и получения более полной картины функционирования ее современных форм полевые и архивные материалы конца ХХ — начала ХХ1 в. сопоставляются с данными публикаций второй половины XIX — начала XX в.
В структуре традиционной поминальной обрядности принято выделять частные (индивидуальные) и общие поминальные обряды [Толстая 1985: 81; Шарая 2002: 148]. Первые связаны с поминовением конкретного покойника (в течение года, реже — трех лет со дня смерти) и остаются в границах продолжения погребального обряда. Общие поминки посвящены поминовению всех умерших предков и включены в структуру календарной обрядности.
Однако в современный период кроме группы традиционных обрядов (частных и общих) существует и группа гражданских поминальных ритуалов, связанных с почитанием убитых во время войн (Великой Отечественной, боевых действий в Афганистане), а также умерших известных, заслуженных деятелей. Если для погребальной обрядности рядовых белорусов характерно сосуществование и переплетение элементов гражданских похорон с традиционными [Аусейчык 2012], то в комплексе поминальных обрядов эти две формы существуют отдельно. Попытки совместить гражданские поминовения с традиционными календарными в Беларуси предпринимались в 1980-е гг., однако не имели успеха [Кухаронак 2001: 366—367].
В Беларуси на общегосударственном уровне установлены специальные гражданские поминальные дни. Согласно указу президента «О государственных праздниках, праздничных днях и памятных датах в Республике Беларусь» от 26 марта 1998 г., в список праздничных дней включены День памяти воинов-интернационалистов (15 февраля), День чернобыльской трагедии (26 апреля), День всенародной памяти жертв Великой Отечественной войны (22 июня). Поминовение павших в годы Великой Отечественной войны происходит также в День Победы (9 мая) и День независимости (3 июля). Среди всех гражданских поминальных ритуалов особенно распространены посвященные памяти жертв Великой Отечественной войны. Бытование этой традиции не только среди белорусов, но и среди русских и украинцев повлияло на официальное установление
соответствующего поминального дня Православной церковью. Решением Архиерейского собора Русской православной церкви в 1994 г. 9 мая стало днем особого ежегодного поминовения воинов, «за Веру, Отечество и народ жизнь свою положивших, и всех страдальчески погибших в годы Великой Отечественной войны» [Афанасий 1995].
Несмотря на достаточно широкую представленность гражданских поминальных обрядов, среди белорусского населения Подвинья наиболее распространены традиционные поминовения (как индивидуальные, так и календарные).
Частные (индивидуальные) поминовения
В отличие от погребальной обрядности и календарных поминок, информация о поминальных обрядах белорусов Подвинья, которые совершаются в течение года со дня смерти, в этнографических сборниках XIX — первой трети XX в. представлена мало. Этнограф и археолог Н. Анимелле отмечал, что частные поминки — довольно редкое явление у сельского населения по сравнению с календарными поминовениями. По словам исследователя, они встречались только у зажиточных крестьян [Анимелле 1854: 212]. С.Г. Нечаев упоминал, что белорусы Бегомльщины (современный Докшицкий район Витебской области) поминали умерших только два раза после смерти: на сороковой день и на Прыкладзшы1 [Нечаев 1874: 227]. В то же время Н.Я. Никифоровский приводил сведения о большем числе таких поминовений в восточной части региона. Он отмечал, что поминки проходили на третий, девятый, двадцать первый, сороковой дни и на годовщину [Никифоровский 1897: 295]. В зависимости от времени проведения поминки имели соответствующие названия: «третины» («тращны»), «шестины» («шасщны»), «девятины» («дзевящны») [Там же]. Однако более детально эти поминальные обряды исследователь не описал. Не рассмотрели эту часть народной культуры и другие этнографы XIX — первой трети XX в. Недостает и сведений, относящихся ко второй половине ХХ в. Только систематическое исследование Подвинья в 1990-е — начале 2000-х гг. позволило накопить значительный объем материалов по индивидуальным (частным) поминальным обрядам белорусского населения региона.
В наши дни разделение поминальных обрядов на частные (индивидуальные) и общие условно. Для современного состояния
1 Под Прыкладз1нам1 понимается поминальный обряд, который совершается в течение первого года после похорон и сопровождается приведением могилы в порядок (обкладывание ее дерном, камнями, деревом, установка надгробий и др.). Более подробно см.: [Овсейчик 2018].
традиционной поминальной обрядности белорусов характерно стирание границ между общими поминками и частными. Как свидетельствуют материалы полевых исследований, индивидуальные поминовения перестают ограничиваться годом со дня смерти [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 28, 40; Д. 8. Т. 8. Л. 41]. Количество их возрастает: поминовения совершаются не только в определенные дни после смерти, но и в день рождения покойника [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 1. Л. 38; Д. 8. Т. 9. Л. 8; Д. 11. Л. 12, 15, 39]. Некоторые элементы частных поминовений включаются в календарные обряды. В календарных поминальных ритуалах становится распространенным почитание не общей группы «дедов»-предков, а конкретных умерших родственников. «Индивидуализация» календарной поминальной обрядности проявляется даже в таком архаичном элементе, как формула-приглашение умерших предков на Деды. В современный период особенное внимание в таком приглашении направлено не на общую категорию «дедов»-предков, как это было в прошлом, а на недавно умерших родных: Завуць, памолюцца Богу, там: «Тата, мама, брат, сестра, а каму некуды сщ, i тых прыглашайце» [1]1; Ну вот прыглашаш, вот свечачку запалш, памолсся Богу, а тады як у мяне i мужык памёр, тады стаю ужо у вакне i заву: «Мама i тата i Валодзя, ён звауся, прыхадзще у Дзяды, i у каго нема куды, завще уах сюды». Вот татя слава гаварылi [2]. Эта тенденция проявляется также в размещении на поминальном столе фотографий недавно умерших: На Дзяды грамтчную свечку палiлi, картачт на стол ставiлi, прыгава-равалi, каб прыхадзiлi на вячэру [3].
В зависимости от локальной традиции и вероисповедания количество индивидуальных поминальных ритуалов, а также особенности поминовения в каждый из них отличаются. Наиболее распространены сейчас поминки на третий (или на следующий после похорон) и сороковой дни, а также в годовщину смерти. У белорусов католического вероисповедания поминальные обряды происходят преимущественно на третий и тридцатый дни, на годовщину со дня смерти.
У белорусов Подвинья, как православных, так и католиков, сохраняется архаичная традиция поминать умершего уже на следующий день после похорон. Обрядовые действия во время этих поминок ограничиваются посещением кладбища, а в ряде случаев и проведением там трапезы (как считается, в ней участвует покойный): Вот сягоння пахавалi, назаутра рана нада юцй <...> Гэта ж кажуць, разам паядзём там, щ пайдзём разам там пасне-даем [4]. В этот день кладбище посещают только родные умер-
1 См. список информантов в конце статьи.
шего. Традиция навещать могилу умершего на следующий день после похорон в наше время еще встречается под названием «будить умершего» («будзщь памерлага»): На трэщ, як памрэ, гэта будзщь нада, абед нясщ, заутрак. Пабудзщь нада, гарэлку нясуць, закуску [5]; У нас на заутра iдуць на кладбшча i будзюць яго, тады тожа, садзяцца, прыходзюць [13]; У нас ходзяць. Гаво-раць: «Есщ нада несщ пакойтку». Самi iдзём там, сзываеш каго блiжэйшых i там налiваеш чарачку, паложыш есщ усё. Абязащель-на назаутра ходзяць [24]; А хадзш, ну хадзiлi праведаць, як яму там спалася. Гаварылi тады пытался, як ты тут ночку начавау [25].
Традиционно на Подвинье такая поминальная трапеза проходила на самой могиле, которую застилали специальной скатертью или полотенцем: На заутра сабiраюцца, ня усе ж сабiраюцца, там щ сын, щ дачка, щ мащ, кольт чалавек пойдзщь там, ну што пры-дуць, магыку засщелющь, па сто грам вып'ющь, пастаящь, паплачущь i пойдущь назад [6]. Одним из элементов такого поминовения, по словам информантов, является практика оставлять умершему еду на могиле: А назаутра? — Хадзiлi будзщь. Палажылiяды. Гарэлку у чарку, а закуску на тарэлку [ШЛЬТЯ. В. 7647. Р. 68]. Как показывают материалы полевых исследований, сейчас это не всегда выполняют, особенно под воздействием священников: Ну гэта так на заутра ходзящь, так. Занясут там, як щяпер гарэлку занясут. Бащюшка, ксендз не разрашаещь каб на^ на кладбшча гарэлку, не выпiвалi. А раньша тады прынясущь, румачку нальющь, а што там пакойтк той, паложащь там канфеты, пячэнне — птушка з'есщь там [26]; А не, не, уперад бралi, бываещь i вып'ющь тамака, а щяперака i бащюшка, i ксёнз гаворащь — гэта лшняе, не нада тчога, каб на магыьтку тчога не астаулялi ежнага. Цвятю тока прынясущь [27]. Если поминальную трапезу не совершают на кладбище, ее обычно проводят дома [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 28; Д. 8. Т. 9. Л. 11].
Необходимость поминовения на следующий день после похорон, как и выполнения ряда предписаний в этот день, современные сельские жители региона иной раз объясняют присутствием покойника (его души) в мире живых: Ну каля дома ж гаворьщща душа тры дт знаходзщща, трое сутак. Ну ятя там, ну быващь дзе стук, а слядоу там тяюх тдзе нет [25]. По этой же причине запрещается убирать поминальный стол: Ну гэта друг1, на друг1 дзень 1дущь гэта, ну гэта чытающь Лтатю. Там ужо I эта там есщ што нясщ асоба — стол жа не убграющь як пакойтк вот пахавающь I абед дающь у хаще, дык стол жа не убграющь ужо — астауляющь што — та прыйдзещь ужо — астауляющь што-та прыйдзещь пакойтк ужо [28].
Следующие поминки у белорусского православного населения Подвинья проходят на девятый день после смерти. Этот по-
минальный обряд связан с представлением о проводах души в дальнюю дорогу, из которой она возвращается только на сороковой день [Сысоу 1997: 381]. Традиция поминать умерших в эти дни распространена не во всем регионе. В некоторых местах она относительно позднего происхождения: Цяпер выдумалi i дзевяты дзень, дауней не было [29]; Гэта ж i шасьщны бываюць. Цяпер i дзевяць дней. — А дауней не было дзевящ дней? — Не-а. Тры дш, тады шасьщны, а тады як ужо год [30]; Моляцца i на дзевяты дзень, але ня усюды. Аснауное сорак [31]; Як хто хочыць. Праз дзевщь, сорак, на сорак дней ужо болей памтающь, каторые так, дык праз дзевяць дней памолюцца там, щ у цэр щ паперку занясуць бацюшку. А бальшынство у сорак дней, а вапшчэ некаторыя праз год, ай, вот год прайшоу, мой там памёр щ мае памёрлi, праз год успамтаюць [32]. Это обусловлено распространением в последнее время влияния церкви на погребально-поминальную обрядность. Поминки на девятый день проходят довольно скромно и обычно без посещения кладбища. Дома совершают поминальную трапезу, на которой присутствуют только родные и самые близкие покойного [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 8. Т. 9. Л. 11; Варфаламеева 2004: 387]. К этому поминальному дню иной раз приурочивают церковную службу по умершему [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 1. Л. 42; Д. 5. Т. 1. Л. 5]. Среди католического населения Браславского района Витебской области зафиксирован похожий поминальный обряд на седьмой день после смерти. В этом регионе он известен под названием «жалобны стол» (такое же название имеют поминки на третий и тридцатый дни) [Chodorowska 1997: 140—141].
Сейчас наиболее важными в цикле частных поминовений считаются поминки на сороковой день (у католиков — на тридцатый). Согласно поверью, после смерти человека его душа определенное время находится на земле, а через сорок (у католиков — тридцать) дней отправляется на небо («у вырай») [Валодзша, Васiлевiч 2011; Лобач, Салавей 2011: 163]. Поэтому эти поминки отмечаются как проводы души в «иной» мир: Гэта я не знаю, як паложэна. Гэта ужо Бог душу забiращь. Да сарака дней душа ходзщь, у нас эдак, у ръшги. А ужо пол сарака дней Бог тады ужо судзщь чалавека. Ну эта па рылки [33]. У белорусов Подвинья католического и православного вероисповеданий важным моментом в этот день считается церковная поминальная служба [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 1. Л. 20; Д. 4. Т. 1. Л. 37; Д. 8. Т. 1. Л. 8]. По мнению информантов, церковная служба играет значительную роль в посмертной судьбе души умершего: Ну дык гэта ж душа ходзщь, пакуль яе не прымущь там. Ей жа нада хадзщь, пака сорак дней не памолящща за яе, i ей жа нада сктаща. Гэта ж чалавек памiрае — щела харонящь, а душа ж ходзщь, куды заслужыла, туды i пойдзещь. Щ у пекла,
щ у рай, куды яе адправяць. Я ктжку читала, цяпер не магу чытаць, ой ¡нцярэсная. Пра аднаго кажуць, з гэтых мест свято-га, як1 вывучыуся на бацюшку I жывець ён у манастыре Жыровецкгм, так туды ездюць. Ён там работаець, так ён ктжак, як сюды прыязджае, многа прывозць [34]. Считается, что такая поминальная служба должна обязательно состояться не позже сорока (тридцати) дней после смерти: Да. Ну ешчо сорак дней нет, дзень як1 там два не хватаець да сарака, болей у нас у васкрасен-не закуплгваюць. Бацюшка у гэтыя рабочыя дт, Iдзе цэркау ад-крывае. I так друггя есцяка дзялы, то пакойтк дзе, то што [9]; У нас ужо саракавы дзень. А еслг ужо не выходзгць у сорак, нада раней. Нада раньшэ, што б не было болей як сорак. Вот тады закуплгваюць, ну у цэркау падаюць, закуплгваюць патхгду, I бацюшка посля Iмшы молцца пасярод цэрквы, усё I ездзюць на кладбшча, у каго ёсць машыны, саберуцца I з'ездзюць I там ат-ведаюць [2].
Такие представления связаны с поверьем, что душа умершего сорок (у католиков — тридцать) дней находится в мире живых, после чего отправляется на Божий суд: А гэта, сынок, не магу точна сказаць, але пасловца гэткая: «Глядз1 перад Iконай як паха-ваеш, што там будзе лётаць — ыг мятлгчык, ыг муха», — дык гэта, кажуць, душа яго. I душа у хаце да сарака дней. Гэта I бацюшка расказваець. А тады сорак дней як закончаць, сорак дней, гэта абедня вялкая у цэркавг, адправа, паграбенне. I гэта кажуць, што ён стаць на кауры у цэркове, а яго ужо Бог судзць, зарабгу у пекла — туды яго, зарабгу у царства нябеснае — значыць сюды [35]. По этой причине на протяжении сорока (тридцати) дней необходимо выполнять ряд предписаний — выставлять на окно хлеб и воду, не убирать постель умершего и т.д.: Ну I гаворуць, што койка, пакуль сорак дней, дзе ён памёр, I далжна стаяць [9]; Гаворуць, нейкг абачай нада, што б на акне стаяла вада I хлеб, усе [9].
На поминках на сороковой (тридцатый) день в доме умершего происходит застолье, на которое приглашают почти всех, кто принимал участие в похоронах [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 3. Л. 8; Д. 4. Т. 1. Л. 37; Д. 7. Л. 22]. Еще сохраняется предписание проводить эти поминки не позже сорокадневного срока: Ну у нас у гэта у тры дт Iдуць на кладбшча, тады у дзевць дней, а патом ужэ як сорак, да сарака, ужо кал1 дт два-тры упярод здзелаюць, гэта разрышаецца, ну после сарака тльзя [7]. Однако зафиксированы случаи, когда современное сельское население Подвинья не совершает эти поминки строго на сороковой (тридцатый) день, а приурочивает к ближайшим выходным [Варфаламеева 2004: 387].
Традиционно у белорусов Подвинья траур после смерти продолжался целый год. В течение этого периода в семьях, где
кто-то умер, было запрещено играть свадьбы, веселиться, петь и танцевать [Никифоровский 1897: 294; 81еИск 1982: 96]. Траур по умершему проявлялся и в особенностях проведения некоторых календарных праздников. Так, в тех домах, где в течение года был покойник, не рисовали мелом крестов на Крещение, а только процарапывали их в нужных местах ножом, не обжигали животных и людей «грамшчнай» свечой, на Пасху и Духов день не красили яйца, не устанавливали «май» (березовые ветки) в Троицын день [Никифоровский 1897: 294; Шлюбсы 1928: 221]. Похожие запреты еще характерны для современного сельского населения Подвинья. В регионе остается распространенным предписание не красить яйца на Пасху в тех семьях, где в течение года был покойник: А на Вялкадт яйт красiлi? — Красiлi. Ну як хто памрэ у гэты год, тады не. Не красящь у гэты год. Умяне брат памер, тады братава, на адным гаду памярлi. Дык два гады не варыла яйю [8]. Соблюдение траура по умершему в течение года со дня смерти не потеряло своего значения и сейчас. Оно проявляется в запрете чрезмерно веселиться, слушать музыку, в предписании носить одежду темного цвета [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 4. Л. 46; Д. 4. Т. 1. Л. 13; Д. 5. Т. 1. Л. 18]. В наши дни срок соблюдения траура иной раз варьируется в зависимости от категории умерших: Калi памiрала мащ — траур год, бащька — паугода [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 1. Л. 18].
Католическое и православное население Подвинья поминает умерших также через год после смерти. В прошлом, как свидетельствуют источники, поминовение в годовщину смерти было распространено не во всем регионе. Его отсутствие фиксируется в тех частях Подвинья, где распространен обряд Прыклад-зшы: Прыкладзны дзелалi. Усю жызнь у Прыкладзны. Вот сорак дней, i год у нас не было пераж [9]. Сейчас Прыкладзшы постепенно вытесняются поминками в годовщину смерти: Прыклад-зень ужо ня робящь, робящь год. У мяне брат у горадзе памер, дык ужо не робш Прыкладзень, але хадзш на кладбшча. Ня Пры-кладзет, а як прыкладающь у той дзень, а год ужо [10]. Можно полагать, что в прошлом этот обряд завершал цикл частных поминовений. Однако под влиянием церкви поминки в годовщину смерти распространились на всей территории региона.
На годовщину принято заказывать в храме поминальную службу [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 1. Л. 37; Д. 5. Т. 1. Л. 47]. В этот день родные навещают могилу покойного, а потом совершают трапезу дома: А у гадавну? Тожа. Падаём затсачт, молщща бащюшка, ходзщь асвешчащь магыку [36]; Ну щераз год нада ад-мячащь, у нас ходзющь... Свечачку запалющь, гэту занясущь яму канфет, закуст, паставящь усе, гарэлку пьющь, у чарачку яму, усе пасядзящь каторыя, стол накрыющь, у каго столк пароблены, закуску паставящь, гарэлку вып'ющь [37].
Поминовение в годовщину после смерти завершает цикл частных поминок, которые происходили в доме умершего. Однако в Подвинье, как свидетельствуют источники, поминовения иногда продолжались в течение трех лет. Про такую особенность региона писал еще в 1820-е гг. К. Фалютынский [Фалю-тынский 1828: 88]. В наши дни этот срок частного поминовения по-прежнему фиксируется у сельского населения в некоторых частях Витебско-Смоленского пограничья [Пашина 2003: 111; Шагалеева 2004: 745]. Встречаются даже свидетельства о 15-летнем поминовении умершего [Пашина 2003: 111]. Эту традицию у белорусского и в целом восточнославянского населения нельзя назвать распространенной. Подобная ей известна только у южных славян и была зафиксирована в северо-западной части Болгарии, на что обратила внимание О.А. Седакова. Исследовательница отмечала, что у восточных славян такой традиции не существовало [Седакова 2004: 69].
Наряду с обрядовыми действиями, которые совершают в течение года (реже — трех лет) после смерти, у белорусского населения Подвинья сохраняется ряд предписаний и представлений относительно особенностей почитания умершего. Так, в наши дни распространено представление, что надгробие можно устанавливать только через год со дня смерти: Ну год пройдзе, дык памяттк ставяць, а да гэтага не ставяць. Вот так [11]. Иногда информанты называют эту традицию новой: Памяттк, як дауна хто там стауляу. Камень ят узвернуць на магыку. А цяпер у год стауляюць [12]. Ее появление связано с улучшением материального положения людей и развитием ритуальных услуг. Толкование запрета на установку памятника к годовщине в наше время обусловлено не только традицией, но и прагматикой: Калi памяттк ставщь? Нада, што б год прашоу. За тое, што заранее зямля садзщца [4].
Для современного состояния поминальной обрядности характерно стремление к унификации обрядовых действий в индивидуальных поминовениях. Несмотря на сохранение специфичных элементов в каждом из поминальных обрядов, многие из которых имеют архаичный характер, заметна тенденция к формированию общей структуры. Неотъемлемыми компонентами каждого индивидуального поминовения становятся церковная служба, посещение кладбища (которое может сопровождаться трапезой) и домашнее поминальное застолье.
В западной и центральной частях Подвинья сохраняется обряд Прыкладзшы. Сейчас он существует в сильно редуцированном виде, а в некоторых местах вообще исчез: Прыкладзшы бьш, а цяпер ужо не робяць. Тольт сорак дней, а Прыкладзшы мала хто робщь. Ну абкладаюць магыку, прыкладаюць дзёрнам [13]. Даже
«приложение» (обкладывание могилы дерном) постепенно исчезает в связи с распространением новых материалов (бетон, железо) в оформлении надгробия [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 5, 35; Д. 5. Т. 1. Л. 31]. В наши дни «приложение» могилы иногда происходит только в том случае, когда на ней не устанавливают памятник: Ну як цяпер хто памяттк не паставць, тады ужо дзёрнам абкладаюць на згму, каб холадна не было яму [14]. Как свидетельствуют современные полевые материалы, часть обрядовых действий (а иногда и все) переносится с Прыкладзшау на поминки, которые совершаются в годовщину со дня смерти [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 4. Л. 25; Д. 4. Т. 1. Л. 26, 37]. Эта особенность территориально не обусловлена и спорадически встречается в регионе распространения обряда. Она более поздняя и появилась в результате сочетания обрядовых действий во время Прыкладзшау и поминовения умерших в годовщину со дня смерти. Несмотря на существенные изменения, обрядовые действия, которые сопровождают установку памятника или «приложение» могилы, и их символика по-прежнему сохраняются. Как правило, изменения затрагивают только поверхностные уровни ритуала, которые касаются плана выражения, в то время как глубинные схемы, относящиеся к содержанию, обладают чрезвычайной устойчивостью. На такую общую особенность эволюции ритуала обращал внимание А.К. Байбурин [Байбурин 1993: 11].
Одно из нововведений современной поминальной обрядности — установка памятников или знаков на местах дорожных аварий и регулярное их посещение. Широкое распространение это явление получило во второй половине ХХ — начале ХХ1 в. Однако случаи установки памятников на местах дорожных аварий были известны в регионе и раньше [Раманюк 2000: 177].
Особенности календарных поминальных обрядов
Важное место в структуре традиционной поминальной обрядности белорусов Подвинья по-прежнему занимают календарные поминки. Это особенно касается поминовения умерших предков в весенний период — на Пасху и Радуницу. Поминальные традиции имеют локальные отличия. В западной и центральной частях Подвинья распространена традиция почитать умерших на Пасху, а на востоке региона — на Радуницу.
Неотъемлемым компонентом поминальной обрядности в этот период является посещение кладбищ и хрыстасаванне с умершими, когда на могилу приносят пасхальное яйцо [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 3. Л. 7; Д. 4. Т. 1. Л. 19; Д. 5. Т. 1. Л. 16]. Для современного состояния пасхальной поминальной обрядности характерны упрощение и редукция — исчезновение ряда
элементов и обрядовых действий. В первую очередь это касается поминальной трапезы, которую совершали во время пасхального посещения кладбища. Некоторые ее элементы выпадают из обрядовой практики белорусского населения По-двинья. Даже сама поминальная трапеза постепенно исчезает: Раньшэ неяк гэта была, як традыцыя, робш. А цяпер ужо гэта робяць, еслг перад Пасхай помер родствентк наш, дык на первы дзень на Пасху, патом накрываюць магыу, I патом ужо там блгжайшыя, хто жэлаець, падходзюць, адлгваюць. А цяпер гэта ужо так. Аджыло гэта [15].
В весенний период в Подвинье сейчас наиболее распространено поминовение умерших на Радуницу. Такая тенденция характерна и для тех территорий, где в прошлом чаще встречалось пасхальное поминовение. На это обращают внимание сами информанты: Цяпер больш на Радаутцу ходзяць, а раней не хадзЫ1. Гэта бацюшка ходзць молцца [14]. Такая ситуация обусловлена несколькими факторами. Во-первых, с 1991 г. в Республике Беларусь Радуница является нерабочим днем. Поэтому поминать предков на кладбища отправляются многие жители страны, независимо от конфессии [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 5. Т. 2. Л. 19]. Вместе с тем посещение кладбищ на Радуницу инициируется Православной церковью. Поминовение умерших в этот день поощряется православными священниками, стремящимися предотвратить посещение кладбищ на Пасху: Хадзць перш хадзЫ1, а цяпер ня ходз1м на Вялкання. На первы дзень. А цяпер свяшчэнтк сказау — не, не нада. Раньшы I па яйцу наст1 [16].
В регионе складываются разные варианты сочетания пасхальных и радуничных поминальных ритуалов. В одном случае происходит своеобразное «разделение» между этими праздниками. Если на Пасху почитание умерших происходит в соответствии с прежней традицией, то на Радуницу поминовение носит преимущественно церковный характер: На Радаутцу ужо едзем на кладбшча. Бацюшка затсш чытаець у камтцы у гэтай, I тады Iдзець па уам кладбшчы I свтцаець усе магтт. А яму хто скольк можа падаець. <...> Цяпер ужо <...> I на Вялкадне не п'юць. А на Радаутцу дык I саусем нельзя. Толька бацюшка пасвтцаець, I тады едзеш дамоу [8]. В таком случае приоритет по-прежнему отдается пасхальному поминовению умерших: На Вялкадня людзей было, прама на магыьтку — ну цьма. На Радаутцу ужо лгчаныя прыйдуць, тока ужо каторыя захочуць пасвтцаць бацюшкам [8]. Об этом свидетельствует и традиция приносить окрашенное яйцо именно на Пасху, а на Радуницу — белое [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 2. Т. 3. Л. 28, 53; Д. 4. Т. 2. Л. 55]. Если кладбище посещали на Пасху, то на Радуницу яйца могли и не приносить: I ходзяць на Пасху I на
Вялшання ходзяць. На Вялкання яйк носяць, а на Радаунщу ужо не носяць [17]. Сейчас в Подвинье более распространена тенденция переносить часть, а иногда и все поминальные ритуалы с Пасхи на Радуницу [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 2. Т. 6. Л. 56; Д. 3. Т. 4. Л. 21].
Изменения коснулись и радуничной поминальной обрядности. В наше время из нее исчезают отдельные элементы и группы элементов. В первую очередь это относится к обрядовой трапезе на кладбище [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 1. Л. 34]. В значительной степени такая ситуация обусловлена тем, что радуничная поминальная обрядность находится под пристальным контролем Православной церкви. Поэтому на первый план выходят церковные компоненты: церковная служба, освящение могил священником и т.д.
В наши дни в Подвинье широко распространено поминовение умерших на Троицу. В прошлом, как свидетельствуют этнографические материалы, троицкие поминальные обряды были характерны для северной части региона. Сейчас происходит их распространение и на той территории, где в прошлом они не встречались. На это обращают внимание и информанты: Я вам скажу. Гэта цтер на Тройцу ходзяць на кладбшча, прыдумалi. <...> Гэта празтк быу. А на кладбшча тхто нехадзху [18]. Такая ситуация обусловлена поминальным характером этого праздника в Православной церкви. В прошлом посещение кладбища происходило преимущественно в субботу накануне Троицы [Шейн 1890: 628]. Для конца ХХ — начала ХХ1 в. более характерно посещение кладбищ в сам троицын день [Варфаламеева 2004: 110—111]. В северных районах Подвинья посещение кладбищ на Троицу сопровождается поминальной трапезой [Там же: 110]. В этой части региона сохранилась традиция приносить на кладбище яйца, окрашенные в зеленый цвет: Дык спецыяльна яйт к Тройцэ красiлi? — Красш знащя чым, бярозавым лсцем. Насабiраеш бярозавага лсця, яны таюя зялёненьтя тады [19].
В календарном поминальном цикле важное место по-прежнему занимает обряд почитания умерших предков — Деды. Это одна из самых архаичных и отличительных традиций, распространенная у белорусов и частично украинцев [Шарая 2002: 147]. Сам обряд заключается в поминальном застолье, которое проводится дома. Согласно народным представлениям, в эти дни души умерших предков спускаются на землю, чтобы посмотреть, как их почитают, и приходят в свои дома на поминальную трапезу [Никифоровский 1897: 296]. Обряд встречается на всей территории Подвинья среди православного населения. У католиков он фиксируется не так часто. Под влиянием Католической церкви эта традиция была вытеснена «официальными»
поминками, которые приурочены к Задушному дню (польск. Dzie Zaduszny, 2 ноября).
В наши дни белорусы Подвинья отмечают Деды от одного до шести раз в год. У местного населения даже существует поговорка об их числе: Каб сёмы Дзед, дык звёуся б i свет [ШЛЬТЯ. В. 7647. Р. 129]. Число Дедов в каждом конкретном случае обусловлено локальной традицией. Сейчас проведение, структура и ход поминовения на разные Деды мало чем отличаются. Специфика проявляется лишь в ассортименте блюд на поминальном столе: Сматра ятя Дзяды, калi посныя, то там усяго ладзiлi, бiз мяса [20]. В качестве различий информанты указывают и название обряда: А вось Стауры такя, можа гаварылi, чым яны атлiчаюца? — Кожныя Дзяды — назватя, вот Грамтчныя, тады Масленыя, мусщь ёсць Дзяды во гэтаюя во [17].
Важное значение для населения Подвинья имеют осенние Деды: Асянты — гэта дужа дауныя, гэтыя дзядоусшя, прадзеды ужо гэта спраулялi, i цяпер спрауляюць гэты Дзяды. Яны дужа бальшыя Дзяды, самые глауные [21]. Осенние Деды проходят в Подвинье преимущественно в ноябре. Православное население региона совершает обряд в Дмитриевскую поминальную субботу.
В 1990-е гг. в Беларуси была предпринята попытка придать осенним Дедам общегосударственный статус. Согласно закону «О праздничных днях в Республике Беларусь», принятому в 1991 г., нерабочим поминальным днем в стране стал День памяти (2 ноября). Однако он так и не вошел в обрядовую практику белорусского населения региона в качестве дня осеннего поминовения умерших. Зафиксированная дата противоречит православному календарю, в котором Дмитриевская суббота относится к переходящим праздникам и зависит от дня Пасхи. Сельское православное население Подвинья считает фиксированное время проведения осенних Дедов «неправильным» [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 8. Т. 8. Л. 44]. Иногда это создавало путаницу в поминальном календаре той или иной локальной традиции. С 1998 г. День памяти перестал быть нерабочим, но в отдельных случаях стало практиковаться строго отведенное время поминовения.
Традиционно осенние Деды проводили дома без посещения кладбищ. В наши дни в регионе отмечается спорадическое посещение кладбищ, которое строго не регламентировано [Аусейчык 2010: 205—206]. Празднику предшествуют приготовления. Сейчас в Подвинье еще существует традиция накануне Дедов мыться в бане. В некоторых местностях в бане оставляют воду и веник для умерших предков, которые, как считается, придут мыться. Иногда их специально приглашают: А вот
у баню ц1 прыглашаюць дзядоу? — Прыглашаюць. Мочуць веткам, ставяць пасуду, льеш вадой, мачаеш ветк I астауляеш — гэта дзядам мыцца [22].
Ассортимент блюд, которые сейчас готовят на Деды, значительно отличается от традиционного. Однако требование готовить к поминальному ужину ритуальные блюда сохраняется [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 46, 53; Д. 8. Т. 9. Л. 7]. Прежде почти повсеместно соблюдалось правило готовить к поминальному застолью нечетное число блюд. Похожие представления бытуют и в наши дни: Сем щ пяць страу, каб няцот-на, на стол ставт [38]. В ряде мест Подвинья сохраняется также требование на Деды «пустить пару» — приготовить горячие блюда: Страу варылг каб цёплае. Каб пара пашла, а тады варьш, хто што мел1 [ШЛЬТЯ. В. 7647. Р. 53]. Это связано с поверьем, что души умерших предков, которые приходят в этот день в дом, могут питаться исключительно паром от горячих блюд [Толстая 2000: 75].
В некоторых местностях Подвинья поминовение на Деды начинается с ритуального приглашения предков на ужин: [I] на Дзяды, як пайдзем за стол. Iхто умеець, I Богу памолцца, I тро-ху перахрысщцца: «Ну хадзце к нам на Дзяды, вядзце дзе каго няма к каму, дык вядзце сюды старых памаленьку» [10]; Як усё было. Блт адкладзеш на вакно I завеш: «Хадзця, тамацька, усе к свайму столу». Перабграеш ус1х па ¡мёнах [39]. Однако чаще поминальное застолье проходит без приглашения предков, только с произнесением молитв [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 4. Л. 22; Д. 8. Т. 9. Л. 7]. В некоторых частях Подвинья еще сохранилась традиция, перед тем как приступать к трапезе, откладывать в отдельную миску немного еды, а также отливать водки (для «дедов»): Кладзём, да-да, малая тарэлачка I кажда-га блюда, што толька строш, усё адкладываш. Iдажэ I чарачк улгеш туды [2]. В прошлом, как свидетельствуют материалы, было принято откладывать еду предкам не в миску, а непосредственно на стол: А тады, во, паставш у мгску, а тады хлеба ужо ж адкроеш I макаеш у мсачку, у капусту. I завеш гэтых ус1х, тамака, I мужчын, Язэп, ^ан, ус1х, як у цябе хто памёр. Раньшэ на стол клалг, а цяпер жа у мгсачку кладзеш [8]. На значительной территории Подвинья традиция «откладывать» умершим уже исчезла. Вместо этого, чтобы «угостить» умерших предков, после проведения Дедов им оставляют еду на столе. В этой ситуации стол остается на целую ночь неубранным [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Т. 3. Л. 19, 46; Т. 4. Л. 22; Д. 4. Т. 1. Л. 17]. В некоторых локальных вариантах обряда поминальная трапеза завершалась проводами «дедов» с произнесением ритуальной формулы. Сейчас эта формула еще фиксируется, но в упрощенном варианте: Пасля вячэры паспаабаваеш
дзядом: «Спааба, дзядочкЬ, — I ¡дзеш спаць [ШГШГК. В. 7647. Р. 12].
Православное население Подвинья поминает предков и в другие календарные даты. В регионе распространено посещение кладбищ на Яблочный Спас [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 48, 51; ШЛЬТЯ. В. 7647. Р. 19, 69, 114]. В некоторых деревнях Докшицкого района существует традиция навещать кладбища на Вербное воскресенье. В этот день приносят освященную вербу и втыкают ее в могилы родных [Лобач 2008: 77; ШЛЬТЯ. В. 7647. Р. 23, 71].
Католики Подвинья поминают умерших в День всех святых (1 ноября) или в Задушный день (2 ноября). Поминальные обряды включают участие в службе в храме, посещение кладбища, освящение могил священником. Поминки на кладбищах у католиков в этот день проходят более скромно, чем у православных, без трапезы: Гэта Усе Святыя. Чысцюць магыт католт. <...> Iпалюць свечкг, тчога не нясуць, т яды нЯкай, тякай водк1, т вытвак. Ну I молюцца. I прыязджащь ксёндз, асвяшчащь гэтыя. Гэта адзт раз у год [23]; Свечачку занясеш, цвяты занясеш I усё [40]. В некоторых частях Подвинья встречается поминовение умерших белорусами-католиками на Пасху (западная часть региона) и на Зеленые Святки (Браславский район Витебской области) [ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 5. Т. 1. Л. 31; Т. 2. Л. 6; Д. 8. Т. 7. Л. 9; Д. 11. Л. 49; С^ет^ка 1997: 144-145].
Таким образом, этнографические материалы конца ХХ — начала ХХ1 в. позволяют заключить, что современная поминальная обрядность белорусов Подвинья включает основные индивидуальные ритуалы (поминки на третий, сороковой / тридцатый дни и годовщину смерти), а также поминовения в структуре календарной обрядности (на Деды, Троицу, Пасху, Радуницу). Поминальные ритуалы сохраняют много традиционных черт. В то же время происходит упрощение и редукция обрядов, унификация обрядовых действий во время поминок, приведение их к общей структуре, стирание границ между общими поминками и индивидуальными. Вместе с тем поминальная обрядность Подвинья имеет существенные локальные отличия, которые проявляются в названиях обрядов, территории распространения, особенностях проведения.
Список сокращений
ФАПГУ — Фольклорный архив Полоцкого государственного университета
LLTILTR — Lietuvi^ literatüros ir tautosakos instituto Lieuvi^ tautosakos rankrastynas
Архивные материалы
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 1. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции ПГУ в Глубокский район Витебской области, 2001 г. (тетрадь 1).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 2. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции ПГУ в Докшицкий район Витебской области, 2009 г. (тетради 2, 3, 4, 6).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции ПГУ в Глубокский и Ушачский районы Витебской области, 2010 г. (тетради 1, 3, 4).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции ПГУ в Докшицкий район Витебской области, 2011 г. (тетради 1—2).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 5. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции ПГУ в Глубокский и Поставский районы Витебской области, 2012 г. (тетради 1—3).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 7. Материалы фольклорно-этнографической экспедиции в д. Свирки и д. Володьки Докшицкого района Витебской области, 2012 г.
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 8. Полевые этнографические записи Овсей-чика В.Е., 2005-2011 гг. (тетради 7-10).
ФАПГУ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 11. Материалы опроса по теме «Погребально-поминальная обрядность белорусов Подвинья», 2012-2013 гг.
LLTILTR. B. 7647. Tautosaka 2006 m. liepos menesj prie Neris istak^ surinkta Lietuvos ir Baltarusijos mokslinink^ grupes, vadovaujamos Vykinto Vaitkeviciaus.
Источники
Анимелле Н. Быт белорусских крестьян // Этнографический сборник ИРГО. 1854. Вып. 2. С. 111-268.
Афанасий, архиеп. (Сахаров С.Г.). О поминовении усопших по уставу Православной церкви [1995] // Око церковное — литургическая библиотека. <http: // www.liturgica.ru/bibliot/usopsh/usopsh2. html>.
Валодзта Т., ВаслевЫ У. Сарачыны // Мiфалогiя беларусау: Энцыкл. слоун. Мшск: Беларусь, 2011. С. 426.
Лобач У., Салавей Л. Душа // Мiфалогiя беларусау: Энцыкл. слоун. Мшск: Беларусь, 2011. С. 162-163.
Нечаев С. О поминовении умерших: нечто из религиозных обрядов и суеверий в Бегомльском приходе Борисовского у. // Мин. епарх. ведомости. 1874, 15 апр. (часть неофиц.). С. 227-232.
Никифоровский Н.Я. Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах. Витебск: Губ. типо-лит., 1897. X+308+30 с.
Пашина О.А. (отв. ред.). Похоронный обряд. Плачи и поминальные стихи. М.: Индрик, 2003. 548 с. (Смоленский музыкально-этнографический сборник. Т. 2).
Фалютынский К. Народные праздники, увеселения, поверия и суеверные обряды жителей Белоруссии // Вестник Европы. 1828, март-апрель. С. 75—92.
Шагалеева Т.А. Традыцьи, абрады, вераванш // Памяць: Гарадоцю раён: Пст.-дакум. хронт гарадоу i раёнау Беларусi. Мiнск: Беларусь, 2004. С. 744-748.
Шейн П.В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1890. Т. 1. Ч. 2: Бытовая и семейная жизнь белорусов в обрядах и песнях. 716 с.
Шлюбск1 А. Матэрыялы да вывучэння фальклору i мовы Вщебшчыны. Мiнск: 1нбелкульт, 1928. Ч. 2. 259 с.
Библиография
Аусейчык У.Я. Пахавальна-памшальная абраднасць вясковага белару-скага насельнiцтва Падзвшня у канцы ХХ — пачатку ХХ1 ста-годдзя // Весшк Полацкага дзяржаунага ушверспэта. Сер. А: Гуматтарныя навую. 2010. № 7. С. 199-210.
Аусейчык У.Я. Восеньсюя Дзяды у беларусау Падзвiння: рэг1янальныя асаблiвасцi i лакальныя варыянты // Весшк Полацкага дзяржаунага ушверсггэта. Сер. А: Гуматтарныя навуш. 2012. № 9. С. 35-44.
Байбурин АК Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. 237 с.
Варфаламеева Т.Б. Традыцыйная мастацкая культура беларусау. Мшск: Беларус. навука, 2004. Т. 2: Вщебскае Падзвшне. 910 с.
Кухаронак Т.!. Пахавальна-памшальныя звычаi i абрады // Бандар-чык В.К. (рэд.). Беларусы: У 13 т. Мiнск: Беларус. навука, 2001. Т. 5: Сям'я. С. 351-369.
Лобач У.А. Сiмвалiчны статус i рытуальныя функцыi могшак у белару-скай народнай культуры вярхоуяу Бярэзiны i Вiлii ХХ — пач. ХХ1 ст. // Весшк Полацкага дзяржаунага ушверсггата. Сер. А: Гумаштарныя навука. 2008. № 1. С. 71-82.
Овсейчик В.Е. Обряд Прыкладзты у белорусов Подвинья // Живая старина. 2018. № 4. С. 15-18.
Раманюк М. Беларусюя народныя крыжы. Вшьня: Наша Шва, 2000. 221 с.
Седакова О.А. Поэтика обряда: погребальная обрядность восточных и южных славян. М.: Индрик, 2004. 320 с.
Сысоу У.М. З крынщ спрадвечных. Мшск: Вышэйшая школа, 1997. 415 с.
Толстая С.М. Деды в полесском народном календаре // Балто-славян-ские этнокультурные и археологические древности. Погребальный обряд: Тез. док. М.: Ин-т славяноведения и балканистики РАН, 1985. С. 81-83.
Толстая С.М. Славянские мифологические представления о душе // Толстая С.М. (отв. ред.). Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. М.: Индрик, 2000. С. 52-95.
Шарая О.Н. Ценностно-нормативная природа почитания предков.
Мшск: Тэхналопя, 2002. 249 с. Chodorowska I. Swiat zywych i umarlych (mozliwosci transgresji) // Шыдлоусю К. (рэд.). Браслаусюя чытанш. Браслау: Браслаускае музейнае аб'яднанне, 1997. С. 133—145. Sielicki F. Piesni pogrzebowe i dziadowskie spiewane w b. powiecie Wilejs-kim // Acta Universitatis Wratislaviensis. Slavica Wratislaviensia. Warszawa; Wroclaw: Wydawnictwo Uniwersytetu Wroclawskiego, 1982. Т. 22. S. 91-104.
Список информантов
1 — Дранкович Г.М., 1936 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Шалогири, 2011 г. (правосл.)
2 — Дунец Н.А., 1921 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Тор-
гуны, 2011 г. (правосл.)
3 — Седнева Г.П., 1919 г.р., Витебская обл., Бешенковичский р-н,
д. Бочейково, 1998 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
4 — Хрол Л.Н., 1922 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н, д. Хролы,
2010 г. (правосл.)
5 — Дранкович Н.И., 1936 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Глинное, 2011 г. (правосл.)
6 — Шуневич С.Н., 1923 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Чер-
ничка (II), 2011 г. (правосл.)
7 — Батуро В.М., 1928 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Чер-
ничка (II), 2011 г. (правосл.)
8 — Плыгавка М.И., 1936 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Тумиловичи, 2009 г. (правосл.)
9 — Петько Г.С., 1931 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Реч-
ные, 2009 г. (правосл.)
10 — Демидович М.И., 1924 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Замосточье, 2011 г. (правосл.)
11 — Товпинец С., 1948 г.р., Витебская обл., Бешенковичский р-н,
д. Шипули, 2013 г. (правосл.)
12 — Янукович Ф.И., 1936 г.р., Витебская обл., Поставский р-н,
д. Гайдуки, 2009 г. (католич.)
13 — Сваток М.М., 1941 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Не-
стеровщина, 2011 г. (правосл.)
14 — Корнилович К.И., 1933 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Дедино, 2009 г. (правосл.)
15 — Потез И.Ф., 1934 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Старо-
селье, 2009 г. (правосл.)
16 — Толкач А.С., 1933 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н, д. Со-
роки, 2007 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
17 — Дранкович Г.С., 1934 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Тумиловичи, 2009 г. (правосл.)
18 — Заяц А.А., 1936 г.р., Витебская обл., Миорский р-н, д. Шараги,
2009 г. (правосл.)
19 — Машарская Л.С., 1922 г.р., Витебская обл., Россонский р-н,
д. Заборье, 2009 г. (правосл.)
20 — Жерносек С.В., 1924 г.р., Витебская обл., Лепельский р-н,
д. Прудок, 2001 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
21 — Маскалёнок В.М., 1930 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Торгуны, 2011 г. (правосл.)
22 — Шнитко В.М., 1934 г.р., Шнитко Г.Я., 1935 г.р., Витебская обл.,
Докшицкий р-н, д. Черничка (I), 2011 г. (правосл.)
23 — Маркович Г.Ф., 1934 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Стенка, 2009 г. (правосл.)
24 — Зайцева Е.И., 1934 г.р., Витебская обл., Бешенковичский р-н,
д. Высокая Гора, 2013 г. (правосл.)
25 — Коростик Л.В., 1950 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Свирки, 2012 г. (правосл.)
26 — Матюшенок Ю.М., 1924 г.р., Витебская обл., Ушачский р-н,
д. Зерченицы, 2010 г. (католич.)
27 — Радюш М.Ю., 1938 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н,
д. Острово, 2010 г. (правосл.)
28 — Иванская Н.П., 1937 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Литовцы, 2011 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
29 — Глазко М.М., 1926 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Боя-
ры, 2006 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
30 — Ставер В.Ю., 1935 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Марговица, 2006 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
31 — Латышенок М.Г., 1929 г.р., Витебская обл., Поставский р-н,
д. Вретеи, 2012 г. (правосл.)
32 — Захарич С.С., 1927 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н, д. Ла-
пишки, 2012 г. (правосл.)
33 — Карнацевич А.В., 1931 г.р., Витебская обл., Поставский р-н,
д. Вретеи, 2012 г. (правосл.)
34 — Василевич Е.И., 1927 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Тумиловичи, 2009 г. (правосл.)
35 — Хилько Л.Г., 1926 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н, д. Би-
рули, 2009 г. (правосл.)
36 — Зубович В.В., 1933 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н, д. Ла-
пишки, 2012 г. (правосл.)
37 — Васикович М.Е., 1936 г.р., Витебская обл., Докшицкий р-н,
д. Черница (II), 2011 г. (правосл.)
38 — Якубовская Э.Б., 1937 г.р., Витебская обл., Лепельский р-н,
д. Гадивля, 1999 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
39 — Ступак С.М., 1926 г.р., Витебская обл., Толочинский р-н,
д. Лавреновка, 2007 г. (конфессиональная принадлежность неизвестна)
40 — Вышадка Ч.П., 1937 г.р., Витебская обл., Глубокский р-н,
д. Хотьки, 2012 г. (католич.)
Features of the Modern Commemoration Rituals of Belarusian Podvinje
Uladzimir Auseichyk
Polotsk State University
29 Blokhina Str., Novopolotsk, Belarus
u.auseichyk@psu.by
The article considers the modern memorial rituals of the population of the Belarusian Podvinje. The region occupies the northern part of Belarus and is located in the basin of the Western Dvina and its tributaries. The article is based on materials from field ethnographic studies of the 1990s to early 2000s, most of which were collected by the author. The study analyzes individual (private) and calendar commemoration rites: commemoration traditions on the third, ninth, fortieth (thirtieth) days, the anniversary of the death, as well as in the structure of the calendar ritual (Dedy, Easter, Radunitsa, Trinity). The order of ritual actions is considered, some of their regional features and local differences within the region's borders are revealed. The author concludes that the memorial rituals retain many traditional features, but are at the same time simplified and reduced. Ceremonial actions during memorials are unified, reduced to a common structure, and the boundaries between common and individual memorials are erased. At the same time, the commemoration rites of the Podvinje have significant local differences which are manifested in the names of the rituals, the area of distribution, and the peculiarities of holding them.
Keywords: memorial rites, Belarusians, Dvina region (Podvinje), commemoration, ritual, traditional culture, evolution, Dedy, Radunitsa, Trinity.
References
Auseichyk U. Ya., 'Pakhavalna-paminalnaya abradnasts vyaskovaga belaruskaga naselnitstva Padzvinnya u kantsy XX — pachatku XXI stagoddzya' [Funeral and Memorial Rites of the Belarusian
Rural Population of Dvina Region from the End of the 20th to the Beginning of the 21st Century], Vesnik Polatskaga dzyarzhaunaga universiteta, series A: Gumanitarnyya navuki, 2010, no. 7, pp. 199— 210. (In Belarusian).
Auseichyk U. Ya., 'Vosenskiya Dzyady u belarusau Padzvinnya: regiyanalnyya asablivastsi i lakalnyya varyyanty' [The Autumn Dedy of the Belarusians of the Dvina Region: Regional Peculiarities and Local Variants], Vesnik Polatskaga dzyarzhaunaga universiteta, series A: Gumanitarnyya navuki, 2012, no. 9, pp. 35—44. (In Belarusian).
Auseichyk U. Ya., 'Obryad Prykladziny u belorusov Podvinya' [The Rite of Prykladziny of the Belarusians of the Dvina Region], Zhivaya starina, 2018, no. 4, pp. 15-18. (In Russian).
Baiburin A. K., Ritual v traditsionnoy kulture: strukturno-semanticheskiy analiz vostochnoslavyanskikh obryadov [Ritual in Traditional Culture: A Structural and Semantic Analysis of East Slavic Rites]. St Petersburg: Nauka, 1993, 237 pp. (In Russian).
Chodorowska I., 'Swiat zywych i umarlych (mozliwosci transgresji)', Shyd-louski K. (ed.), Braslav Reading. Braslav: Braslav Museum Association, 1997, pp. 133-145.
Kukharonak T. I., 'Pakhavalna-paminalnyya zvychai i abrady' [Funeral and Memorial Rules and Rites], Bandarchyk V. K. (ed.), Belarusy [Belarusians]: in 13 vols. Minsk: Belarusskaya navuka, 2001, vol. 5: Syamya [Family], pp. 351-369. (In Belarusian).
Lobach U. A., 'Simvalichny status i rytualnyya funktsyi mogilak u belaruskay narodnay kultury vyarkhouyau Byareziny i Vilii XX — pach. XXI st.' [The Symbolic Status and Ceremonial Functions of the Cemetery in the Belarusian Folk Culture of the Upper Berezina and Vilia from the 20th to the Beginning of the 21st Centuries], Vesnik Polatskaga dzyarzhaunaga universiteta, series A: Gumanitarnyya navuki, 2008, no. 1, pp. 71-82. (In Belarusian).
Ramanyuk M., Belaruskiya narodnyya kryzhy [Belarusian Folk Crosses]. Vilna: Nasha Niva, 2000, 221 pp. (In Belarusian).
Sedakova O. A., Poetika obryada: pogrebalnaya obryadnost vostochnykh iyuzhnykh slavyan [Poetics of the Rite: Funeral Rites of the East and Southern Slavics]. Moscow: Indrik, 2004, 320 pp. (In Russian).
Sharaya O. N., Tsennostno-normativnaya priroda pochitaniya predkov [The Value-Normative Nature of the Veneration of Ancestors]. Minsk: Tekhnalogiya, 2002, 249 pp. (In Russian).
Sielicki F., 'Piesni pogrzebowe i dziadowskie spiewane w b. powiecie Wilej-skim', Acta Universitatis Wratislaviensis. Slavica Wratislaviensia. Warszawa; Wroclaw: Wydawnictwo Uniwersytetu Wroclawskiego, 1982, vol. 22, pp. 91-104.
Sysou U. M., Z krynits spradvechnykh [From Ancient Sources]. Minsk: Vysheyshaya shkola, 1997, 415 pp. (In Belarusian).
Tolstaya S. M., 'Dedy v polesskom narodnom kalendare' [Dedy in the Polissya Folk Calendar], Balto-slavyanskie etnokulturnye i arkheo-logicheskie drevnosti. Pogrebalnyy obryad [Balto-Slavic Ethnocultural and Archaeological Antiquities. The Burial Rite]: Theses of reports.
Moscow: Institute for Slavic Studies Press, 1985, pp. 81—83. (In Russian).
Tolstaya S. M., 'Slavyanskie mifologicheskie predstavleniya o dushe' [Slavic Mythological Conceptions of the Soul], Tolstaya S. M. (ed.), Sla-vyanskiy i balkanskiy folklor. Narodnaya demonologiya [Slavic and Balkan Folklore. Folk Demonology]. Moscow: Indrik, 2000, pp. 52—95. (In Russian).
Varfalameeva T. B., Tradytsyynaya mastatskaya kultura belarusau [Traditional Art Culture of the Belarusians]. Minsk: Belaruskaya navuka, 2004, vol. 2: Vitsebskae Padzvinne [Vitebsk Dvina Region], 910 pp. (In Belarusian).
