CC BY
118
Особенности советско-финских отношений в конце 1920-х - начале 1930-х годов и их значение в условиях международной напряжённости
Features of Soviet-Finnish relations in the late 1920s - early 1930s and their significance in the
context of international tensions
Флегонтов Никита Андреевич
Студент 3 курса
Факультет Международный институт энергетической политики и дипломатии (МИЭП-МГИМО) Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России
Москва, Россия e-mail: flegontov.n@mail.ru
Flegontov Nikita Andreevich
Student 3 term
International Institute for Energy Policy and Diplomacy (MIEP-MGIMO) MGIMO University (Moscow State Institute of International Relations)
Moscow, Russia e-mail: flegontov.n@mail.ru
Аннотация.
В настоящей статье рассматриваются особенности советско-финских отношений на рубеже 1920-х -1930-х годов, а также основные факторы, определившие характер этих отношений, равно как и их значение в свете Советско-Финской войны 1939-1940 гг. Автор анализирует геополитическое значение Тартуского мирного договора 1920 года и Договора о ненападении 1932 года, ставших правовой основой для отказа Финляндии от конструктивных переговоров по вопросу изменения границы на Карельском перешейке. По мнению автора, основная особенность отношений заключалась в их нестабильном характере, определявшемся на тот момент военными опасениями со стороны СССР, а также антисоветским курсом финской политической элиты.
Annotation.
This article examines the features of Soviet-Finnish relations in the late 1920s - early 1930s, as well as their main factors that determined the nature of the relations and their significance for the Soviet-Finnish war of 1939-1940. The author analyzes the geopolitical significance of the Tartu Peace Treaty of 1920 and the Non-Aggression Pact of 1932, which influenced Finland's abandonment of conducting constructive negotiations with the USSR on the problem of the borders on the Karelian Isthmus. According to the author, the main feature of relations was their unstable nature, determined at that time by fears on the part of the USSR, as well as the anti-Soviet course of the Finnish political elite.
Ключевые слова: Советско-финские отношения, Зимняя война, Концепция «Великой Финляндии», Карелия, безопасность Ленинграда, Тартуский мир.
Key words: Soviet-Finnish relations, Winter War, Concept of "Greater Finland", Karelia, security of Leningrad, Tartu Peace Treaty.
Вопрос отношений РСФСР, а потом и СССР со своими западными соседями являлся одним из наиболее важных направлений внешней политики советского государства, необходимых для обеспечения собственной безопасности и выхода из международной изоляции. Одним из важнейших соседей для РФСРФ (СССР) являлась Финляндия, которую с Россией связывали более чем вековые тесные отношения и которая имела для нашей страны большое геополитическое значение, при этом определяя безопасность одного из важнейших в промышленном и военном отношении регионов России. Именно эти факторы, равно как и общая линия на решение территориальных претензий с «осколками Российской империи» и стали основной причиной известного Тартуского договора, который был подписан 14 октября 1920 года.
Тем не менее, Тартуский мир не привёл к коренному изменению двусторонних отношений, которые имели нестабильный характер. Во многом именно в конце 1920-х годов были сформированы концептуальные противоречия между Советской Россией и Финляндией, основой которых с советской стороны стали опасения, связанные с возможностью нападения третьей стороны через Финляндию на северо-западную территорию СССР,
подкрепляемые напряженностью в отношениях с Западными державами и создаваемым И. В. Сталиным «образом врага». Однако со стороны советского руководства «во внимание принималась главным образом возможность использования Финляндии внешними силами как военного плацдарма» [8;70].
Ситуация осложнялась непрочным характером самого межгосударственного сотрудничества, во много вызванным как мировыми процессами, например, мировым экономическим кризисом 1929 года, так и внутренними событиями, происходившими в самой Финляндии. На волне экономического кризиса в Финляндии было сформировано так называемое лапуаское движение, имевшее националистическую направленность. Во внешней политике целью этого движения было противодействие развитию советско-финских отношений, что рассматривалось Москвой как возможность начала Финляндией боевых действий против СССР на стороне европейской антисоветской коалиции.
В 1931 году президентом Финляндии был избран Пер Эвинд Свинхувуд, намеренный проводить антисоветскую прогерманскую политику. В монографии «Финляндия во Второй мировой войне» отмечается: «Будучи на этом посту до 1937 года он неизменно занимал антисоветскую позицию и активно выступал за сотрудничество с Германией» [6;9]. Ряд финских исследователей считают, что этот курс был вызван таким субъективным фактором, как «ненависть к коммунистам», прочно укоренившаяся в финской политической верхушке: «В свою очередь, финны воспитали в себе фанатичную ненависть к коммунизму и чувство превосходства над русскими» [10;17]. Так или иначе, но в то время П.Э. Свинхувуд вместе с К.Г. Маннергеймом были склонны видеть СССР в негативном ключе.
Однако МИД Финляндии в отличие от Президента страны и Маннергейма придерживался более гибкого отношения к Советскому Союзу. К сторонникам такого подхода можно отнести, к примеру, посла в СССР Юрье-Коскинена, будущего главу МИДа Финляндии Холсти, будущего Президента, а тогда посла в Швеции Паасикиви. Под их давлением Свинхувуд и согласился на подписание договора о ненападении 21 января 1932 года, по которому «стороны гарантируют взаимную неприкосновенность границ, существующих между Союзом Советских Социалистических Республик и Финляндской Республикой, установленных мирным договором, заключенным в Дерпте 14 октября 1920 г., который остается незыблемой основой их отношений» [2;44]. Этот договор фактически давал Финляндии юридический повод отклонять в дальнейшем все советские предложения по пересмотру границы близ Ленинграда, которые неоднократно предпринимались во второй половине 1930-х годов (так называемые «Переговоры Ярцева» 1938 г. и «Переговоры Штейна» 1939 г., переговоры с Финской делегацией в Москве в октябре 1939 г.). Согласно статье 2 Договора, «Если одна из высоких договаривающихся сторон явится предметом нападения со стороны одной или нескольких третьих держав, то другая высокая договаривающаяся сторона обязуется сохранять нейтралитет в продолжение всего конфликта» [2;45]. Эта статья также создавала условия, при которых все будущие предложения СССР касательно заключения договора о помощи в случае нападения Германии на Финляндию становились юридически неправомерными.
Однако в то же время в финских СМИ господствовало отрицательное отношение к Советскому союзу: замалчивание ряда сведений; периодически упоминалась необходимость и возможность будущей войны с СССР. Карл Радек, который в то время занимал пост главного редактора «Известий» считал, что финляндская пресса занимала первое место в мире по антисоветской пропаганде. И это, тем не менее, сосуществовало с желанием части финского руководства продолжать курс на сотрудничество с СССР.
Таким образом, отношения между СССР и Финляндией на рубеже 1920-х - 1930-х годов с правовой точки зрения определялись Тартуским договором 1920 года и Договором о ненападении 1932 года, по которому стороны признавали неприкосновенность границ. Тем не менее, в советском внешнеполитическом курсе в отношении Финляндии продолжали господствовать опасения использования её территории в качестве плацдарма
для вторжения третьего государства, на что у советского руководства, как уже упоминалось в данной статье, были определённые основания, вызванные негативным отношением со стороны националистически настроенной части финского общества, оказывавшего значительное влияние на политику советского северо-западного соседа.
Причина же негативного отношения к СССР со стороны значительной части финского общества заключалась в большом влиянии так называемых «сопутствующих факторов», которые, обладая историческим содержанием, и осложняли советско-финские отношения, а также препятствовали конструктивному диалогу по решению накопившихся противоречий.
Первый фактор связан со сложившимся предубеждением в отношении СССР, которого зачастую отождествляли с Российской Империей. К сожалению, дореволюционные времена ассоциировались у финнов в основном с русификацией и потерей ряда территорий на Балтике. Финны, опираясь на историческую память, опасались того, что СССР не смирился с потерей Финляндии, присоединённой ещё в 1809 году по Фридрихсгамскому мирному договору по итогам Русско-Шведской войны 1808-1809 гг. и будет делать всё возможное, чтобы вернуть эту территорию. К примеру, Карл Густав Маннергейм так высказывался о советском стремлении передвинуть границу на север от Ленинграда: «Я выразил уверенность в том, что Советский Союз, если только пожелает, не уклонится от применения вооружённых сил для достижения своих целей. Он унаследовал панславистские идеи царской России, хотя они ныне и замаскированы идеологией Коминтерна» [4;138]. В какой-то степени Маннергейм предвосхитил изменения в советской внешней политике: с момента прихода Гитлера к власти в Германии и началом воплощения его экспансионистской политики, идеологический фактор в советской внешней политике в действительности стал терять былое значение. Так, к примеру, Советский Союз предпринимал большие усилия по созданию блока коллективной безопасности в Европе, активно взаимодействуя со своими «идеологическими противниками», Францией и Великобританией, а потом, опять же руководствуясь прагматичным подходом, пошёл на сближение с Германией. Сама имперская идея при Сталине отчасти получила воплощение в присоединении к СССР Западной Беларуси и Западной Украины в 1939 году и присоединении Прибалтики в 1940 году, хотя эти территориальные приобретения во многом были обусловлены прагматичным подходом.
Второй фактор — это желание националистически настроенной верхушки финского общества создать так называемую «Великую Финляндию». Сущность этой концепции заключалась в расширении Финляндии на восток, при этом существовало несколько вариантов прохождения восточной линии. По самому амбициозному новая граница с Советским Союзом должна проходить по Северной Двине, а территории Ингерманландии и часть Карелии входят в состав Финляндии. Менее радикально настроенные сторонники концепции «Великой Финляндии» предполагали провести границу от Белого моря до Онежского озера и далее по Неве. Однако историк Виена-Туули Васара отмечает, что «В межвоенный период крайне правые обычно говорили о бесспорном праве Финляндии только на Беломорскую и Онежскую Карелию и Ингерманландию» [11]. Тем не менее, даже эти территории являлись весьма значительным территориальным притязанием, которое, однако, также имело мало общего с провозглашённым принципом «неприкосновенности границ» между двумя странами.
Стоит отметить, что сама идея появилась ещё в начале XIX века, но популярность её сильно взросла именно после объявления независимости Финляндии. Так, к примеру, премьер-министр Финляндии Л. Ингман в ноябре 1918 года объявил, что основная цель Финляндии - это объединение родственных финнам соседних племён, что, по его мнению, подразумевало присоединение значительной части советской Карелии. Исходя из такого представления, в правящих финских кругах на протяжении всех 1920-х и 30-х годов не переставали критиковать Тартуский мир между Финляндией и РСФСР, который, напомним, был выгоден скорее Финляндии, нежели РСФСР, ведь Россия вынуждена была отдать Печенгскую волость (так же известную, как Петсамо),
являвшуюся крупным сырьевым металлургический районом. А вот для Финляндии Тартуский договор оказался абсолютно безболезненным, ведь единственной уступкой стала необходимость покинуть часть оккупированных территорий, среди которых можно назвать Ругозерскую, Ребольскую и Поросозёрскую волости. Однако сторонники «Великой Финляндии» считали уступки территорий в Восточной Карелии позорными и потому в 1930-х годах постоянно поднимали вопрос о якобы неурегулированном статусе территорий Восточной Карелии и Ингерманландии.
Важным проводником идеи создания «Великой Финляндии» было Карельское академическое общество-националистическая финская организация, в состав которой входили в основном радикально настроенная интеллигенция и студенты, поддерживавшие идеи «финномании», антикоммунизма и радикализма. Именно это общество, будучи тесно связанным с «лапуасским движением, поддерживаемым Свинхувудом, сыграло «решающую роль в разработке идеологии и программ крайне правых радикальных организаций Финляндии» [12], формируя значительную основу для создания антисоветских настроений в стране.
В заключение хотелось бы отметить, что советско-финские отношения на рубеже 1920х-1930х годов имели достаточно напряжённый характер. Само взаимодействие между странами определялось главным образом опасением СССР в вопросах собственной северо-западной безопасности, которое намного усилилось после прихода к власти в Германии Гитлера, а также рост националистических настроений среди финской политической элиты. На фоне волны национализма особо болезненно и односторонне воспринимая более чем 100-летнюю историю Финляндии в составе Российской империи, значительной частью финской верхушки выдвигались уже не оборонческие, а, наоборот, наступательные концепции в отношении Советского Союза. В дальнейшем по мере роста геополитических аппетитов нацистской Германии и оправданным опасением СССР захвата своих северо-западных территорий, включая Ленинград, эти политико-идеологические факторы лишь затрудняли переговоры между Финляндией и Советским Союзом по вопросу территориальных изменений, и таким образом оказали значительное влияние на выбор силового способа решения «проблемы безопасности Ленинграда».
Список используемой литературы:
1. Документы внешней политики СССР. Том 3. 1 июля 1920 г.- 18 марта 1921 г.- М.: Политиздат, 1959.
- 722 с.
2. Документы внешней политики СССР. Том 15. 1 января- 31 декабря 1932 г. - М.: Политиздат, 1969. -
867 с.
3. Коминтерн и Финляндия. 1919-1943: Документы / Под ред. Н.С. Лебедевой, К. Рентолы, Т. Саарелы; Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2003. - 420 с.
4. Маннергейм К.Г. Мемуары. М.: Вагриус, 2006, с. 127. - 285 с.
5. Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918-2000. Отв. ред. А.Д.Богатуров. Том второй. Документы 1910-1940-х годов. Сост. А.В.Мальгин. М.: Московский рабочий, 2000. - 243 с
6. Барышников Н. И., Барышников В. Н., Федоров В. Г./Финляндия во Второй мировой войне.— Л.: Лениздат, 1989 — 336 с., ил.
7. Барышников В. Н. От прохладного мира к зимней войне: Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. — СПб.: Изд-во Спб. ун-та, 1997. — 353 с.
8. Зимняя война 1939-1940. Книга первая. Политическая исто рия. - М.: Наука, 1999. - 382 с.
9. Мусаев В.И. Политическая история Ингерманландии в конце Х1Х-ХХ веке. Второе издание, исправленное и дополненное. Спб.,: Издательство Санкт-петербургского института истории РАН «Нестор-История», 2003.- 450 с., ил.
10. Энгл Э., Паананен Л. Советско-финская война. Прорыв линии Маннергейма. 1939-1940/Пер. с англ. О. А. Федяева. — М.: Центрполиграф, 2006. — 239 с.
11. Васара Виена-туули Проблемы формирования идеологии «Великой Финляндии» // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и общественные науки. 2010. №12.
12. Килин Ю.М. Крайне правый радикализм в Финляндии в 1920-е 1930-е гг // БЕРЕГИНЯ.777.СОВА . 2014. №4 (23).
13. Кокконен Елена Теория и практика построения "Великой Финляндии" на северо-западе России в 10-е - 20-е гг. XX века // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2015. №1 (6).
14. Магомедов Р.Р., Чогандарян М.Г. Историко-психологические основания становления образа внешнего врага СССР в первой половине 1930-х годов // Вестник ОГУ. 2013. №3 (152).
