CC BY
72
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
справка), данная воспитанницей спец. доп. класса В. Поповой. — Казань : [б. и.], 1913; Назаревский, В.В. Значение Романовского периода в русской истории. 1613—1913. — Изд. комиссии по организации чтений для рабочих. — М. : [б. и.], 1914; Дом Романовых (1613—1913). — Кишинев : Издание Н.Г. Матрика, 1914. — 4 с.; Ефимов, Н.И. Исторические устои верховной власти Дома Романовых: Речь, произнесенная на торжественном акте Симбирской I мужской гимназии 21 февраля 1913 года. — Симбирск : типо — лит. А.Т. Токарева, 1914. — 126 с.
9. Назаревский, В.В. Значение Романовского периода в русской истории. 1613 — 1913. — М. : [б. и.], 1914. — С. 24.
10. Дом Романовых (1613—1913). — Кишинев : Издание
Н.Г. Матрика, 1914. -С. 2.
11. Ефимов, Н.И. Указ. соч. — С. 41.
12. Бороздин, К. К характеристике императора Александра I (рассказ князя А.О. Орлова) // Исторический вестник: ист.- лит. журнал. — 1897. — Т. 68. — № 5. — С. 471 — 476; Барятинский, В.В. Царственный мистик. — Б.м. : [б. и.], 1912 — 146 с.; Император Николай I и Польша // Русская старина. — 1900. — Т. 101. — № 1. — С. 281 — 306; № 2. — С. 517 — 544; Что дал император Николай II русскому народу : Изд. для народа и войск. — СПб. : т-во Р. Голике и А. Вильберг, 1905. — 30 с.; Божерянов, И.Н. Детство, воспитание и лета юности русских императоров. Издано в память десятилетия со дня рождения Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича. Издание общества попечения о бесприютных детях, на усиление средств по призрению в учреждениях приюта имени Ее Императорского Высочества Великой Княжны Марии Николаевны детей воинов, призванных для защиты Родины. — Пг. : [б. и.], 1915.
13. Шиман, Ф.Ф. Император Александр Павлович и его двор в 1804 г. // Русская старина. — 1880. — Т. 29. — № 12. — С. 793 —
822; Цесаревич Константин Павлович (Историческая характеристика) // Русская старина. — 1900. — Т. 101. — № 3. — С. 619— 641; Царственные женщины Дома Романовых. Месяцеслов на 1913 год. СПб. : [б. и.], [1913] и др.
14. Волков, Н.Е. Двор русских императоров в его прошлом и настоящем. — Спб. : печатня Р. Голике, 1900. — 246 с.; Зарин, А.Е. Любимые местопребывания русских государей. — СПб. : кн-во «Сельск. вестника»; М. : т — во И.Д. Сытина, 1913. — 128 с.; Он же. Царские развлечения и забавы за 300 лет (охота, шуты и скоморохи. Театры. Балы и маскарады. Увеселительные прогулки. Карты, лото и другие игры). Исторические очерки. — СПб. : кн-во «Сельск. вестника»; М. : т-во И.Д. Сытина, 1913. — 148 с.; Лю-бецкий, С.М. Бракосочетание русских великих князей. Церемониалы, празднества и увеселения в Петербурге и в Москве. — М. : Унив. тип. (Кратков и Ке), 1866. — 24 с.; Придворная жизнь 1613 — 1913 : Коронации, фейерверки, дворцы. — СПб. : Кружок любителей изящных изданий, 1913. — 103 с.; О вторичном погребении Императора Петра III // Русский архив : ист.-лит. сб. — 1871. — Кн. 1. — Вып. 1. — Стб. 2066 — 2073; Рассказы и черты из жизни русских императоров, императриц и великих князей / И.В. Преображенский. — [Репринт воспроизведение издания 1901 г.]. — М. : Учеб. — науч. произ. центр «Познание», 1990. — 233 с.
КОВАЛЬ Екатерина Владимировна, аспирант кафедры дореволюционной отечественной истории и доку-ментоведения.
Статья поступила в редакцию 17.04.08 г.
© Е. В. Коваль
УДК 947 1/9 (471-62) А. В. ГАЙВОРОНСКАЯ
Кубанский государственный университет,
г. Краснодар
ОСОБЕННОСТИ
СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ОБЛИКА И ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ОФИЦЕРОВ КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА ВО 2-й ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.
Предлагаемая статья посвящена рассмотрению таких сторон жизни офицеров Кубанского казачьего войска второй половины XIX — начала XX веков, как военное образование, занятие науками, литературная деятельность, участие в общественной жизни войска, досуг и развлечения вне службы. Затронутые вопросы позволили обозначить некоторые особенности социально-культурного облика кубанского офицера и сделать предварительные выводы.
Происходящее в последние годы усиление общественного интереса к истории казачества и возвращение внешних атрибутов и традиций Кубанского казачьего войска делает закономерным обращение исследовательского внимания, прежде всего, к традициям воинской службы кубанского офицерского корпуса (О. В. Матвеев, Б. Е. Фролов, К. С. Чикаева и др.). Между тем такого же внимательного отношения требует и история повседневной жизни казачьих офицеров — воспитание, образование, семейные традиции, времяпрепровождение вне службы. Обращение к освещению быта кубанских офицеров позволит расши-
рить и дополнить сложившиеся представления о принятых в офицерской среде взаимоотношениях, правилах и манерах поведения, интересах, привычках, развлечениях—всего того, что формировало облик офицера Кубанского казачьего войска, подчёркивало его своеобразие и указывало на его общественный статус.
Хронологические рамки не случайны. В это время в России начинается период реформ, в том числе происходят значительные военные преобразования. Для Кубани вторая половина XIX столетия становится началом мирной жизни и открывает новую страницу в истории кубанского офицерства. Перемены затра-
гивают практически все стороны каждодневной жизни офицеров войска. В эти годы для кубанских офицеров и казаков открываются широкие перспективы для получения серьёзного военного образования, а путь к офицерскому званию теперь связан с последовательным получением специального образования в военных учебных заведениях. По утверждению современников, «с развитием военно-учебных заведений представлялось менее надобности в офицерах, производимых из выслуживающихся, но лишённых всякого образования нижних чинов. Постепенно изменились прежние основания, принятые для производства в офицеры, именно установилось производство в первый офицерский чин на основании прав по образованию, определяемых выдержанием установленого экзамена; производство без экзамена допускались в виде редкого изъятия, только за отличия военного времени» [1]. Однако таких офицеров могли повысить в следующий чин только после офицерского экзамена [2]. Для офицеров Кубанского казачьего войска успешная военная карьера часто начиналась с производства в первый офицерский чин как раз за боевые заслуги. Так, генерал П .Д. Бабыч не имел специального военного образования, генерал-майор Н. И. Вишневецкий свой первый офицерский чин получил «за доблесть в боях с разбойничающими горцами» [3], полковник Л. Я. Вербицкий чин хорунжего получил «доблестно участвуя в стычках против горцев», и только позже ему была предоставлена возможность получить более серьёзную военную подготовку [4].
Сразу хотелось бы подчеркнуть то, что к середине XIX века, когда образовательные требования усиливались, большинство офицеров Кубанского казачьего войска испытывало явный недостаток не только специального военного, но и начального образования. Например, в 1846 году наказный атаман жаловался на то, «что имея в войске много хороших боевых офицеров, он совсем беден офицерами, сведующими в письмоводстве» [5]. Через тридцать лет так до конца и не разрешённую проблему с пробелами в образовании казачьих офицеров сами офицеры войска объясняли следующим образом: «Кавказская война и служба, выпавшая на долю казаков во время её, не требовала от офицеров Кубанского войска научных военных сведений, поэтому большая половина находящихся теперь в строевых частях получила, так сказать, лишь практическую боевую подготовку, а остальная часть офицеров произведённых по покорении Кавказа хотя и держала экзамен на получение офицерского чина, но испытания делались им скорей для соблюдения правил, чем для убеждения в действительном знании положенных предметов. Снисходительность эта оправдывается главным образом не достаточно до комлектного числа офицеров и не менее важной причиной, это совершенном отсутствии руководств и руководителей, имея которые каждому Уряднику легко было бы приготовиться к экзамену» [6]. Сложная ситуация с образованием отчасти объясняла тот факт, что «с самых давних времён в кавказских казачьих частях командирами полков назначались постоянно штаб-офицеры из регулярных войск» [7]. Такой взгляд у начальства держался до 50-х годов, когда наказный атаман генерал-майор Рудзевич вошел, наконец, с ходатайством о том, чтобы впредь регулярных штаб-офицеров переводить в казачьи полки с большой разборчивостью и «в мере крайней необходимости», собственно на пополнение некомплекта. Рудзевич ходатайствовал, чтобы казачьи штаб-офицеры, даже не воспитывавшиеся в военно-учеб-
ных заведениях, но вполне способные и достойные, могли быть назначаемы командирами полков. «Не всякому офицеру, — сказано в рапорте, — представится возможность, по не зависящим от него обстоятельствам получить образование именно в каком-либо кадетском корпусе, но и при домашнем образовании и природных способностях, продолжая службу с усердием и отличием и обнаруживая все достоинства хорошаго полкового командира, он лишается на это права. Видя крайним пределом своего поприща чин войскового старшины, отличнейший есаул делается весьма нередко посредственным штаб-офицером, не подстрекаемый надеждою на что-либо лучшее, он естественно падает духом, слабеет в усердии и охлаждается к службе» [8].
В 70-е годы ситуация с образованием в офицерской среде начинает улучшаться во многом благодаря появлению дополнительных учебных заведений, которые целенаправлено готовили офицеров для казачьих войск — Оренбургское и Ставропольское (закрыто в 1896 году) казачьи училища, Елисаветградское и Тверское кавалерийские училища, казачья сотня Николаевского кавалерийского училища. Повышение квалификации офицеров происходило в офицерских школах, где были открыти казачьи отделы, а высшее военное образование казачьи офицеры могли получить в Николаевской академии Генерального штаба.
Условия приёма в военные учебные заведения были обозначены в Своде военных постановлений [9]. На поступление в казачьи училища имели право молодые люди, принадлежащие к войсковому сословию, как состоящие на действительной службе, так и нет. Серьёзные ограничения существовали для поступления в Пажеский Его Императорского Величества корпус, «куда могли вступать лишь дети или внуки чинов Царской свиты, генералов и генерал-лейтенантов», а также в Николаевское кавалерийское училище, «куда принимались преимущественно дети потомственных дворян» [10]. Большим желанием многих молодых казаков было поступление в Николаевское училище в столице. Так описывал столь важный момент в своей жизни А. Г. Шкуро: «Моей заветной мечтой было попасть в Николаевское кавалерийское училище; для этого нужно было иметь не менее девяти баллов по наукам и восьми за поведение; мои же успехи, как в том, так и в другом, оценивались значительно ниже. Я принялся с рвением за учение, окончил корпус достаточно успешно и был принят в Николаевское кавалерийское училище, в его казачью сотню» [11].
При первой возможности родители стремились определить сыновей в эти учебные заведения. Для подготовки к экзаменам обычно брали частные уроки, а в качестве преподавателей обращались к офицерам в отставке или к студентам. Заметным итогом постоянно увеличивающегося числа обучающихся в специальных военно-учебных заведениях, со временем оказалось то, что в дополнение к основной традиции служения и наследования военной профессии, в казачьих семьях появилась новая семейная традиция — преемственность в получении военного образования несколькими поколениями одной семьи.
В это же время вопрос о повышении уровня образования офицерского корпуса армии и поощрение стремления офицеров к самообразованию явился одной из причин появления и распространения военных офицерских собраний в Кубанском казачьем войске. Участвуя в обсуждении необходимости и своевременности открытия офицерских собраний в войске, Атаман Темрюкского Военного отдела писал
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008
следующее: «Нельзя не согласиться, что такие учреждения (но без казённого характера) по истине благодетельно бы повлияли бы на офицерское общество, в особенности же в среде гг. казачьих офицеров, которые по своеобразности их домашнего и школьного воспитания и по особым условиям семейной и общественной жизни далеко ещё не удовлетворяют требованиям современного взгляда на достоинство офицерского звания — именно сплотить их общество, развить в них дух благородного товарищества, т.е. поставить на должную высоту их нравственный уровень...» [12].
Первые временные офицерские собрания открывались при полковых канцеляриях, а позже после утверждения уставов, для них снимали отдельные помещения, и если позволяли средства, покупали или строили новые. Действительными членами таких собраний являлись офицеры войска и войсковые чиновники высокого ранга. Характерной особенностью появления такой новой традиции для Кубани стало то, что хронологически она совпала с началом распространения офицерских собраний в армии в целом. Таким образом, кубанским офицерам не надо было усваивать или перенимать предлагаемые уже сложившиеся традиции, а можно было полноправно участвовать в обсуждении нового пректа, в процессе создания первых военных собраний, регулируя положения уставов в соответствии со спецификой региона и рядом местных традиций.
Поскольку офицерские собрания к началу XX века были открыты практически во всех крупных центрах расположения воинских частей на Кубани — Екате-ринодаре, Майкопе, Ейске, Темрюке, Усть-Лабин-ской, Славянской, Хадыженской и др., а также за пределами области, переоценить их значение для повседневной жизни кубанских офицеров невозможно. В стенах таких собраний организовывались военные чтения, беседы, заслушивались доклады, проводились военные игры и отмечались полковые праздники. Многие из значительных событий в личной жизни офицера тоже происходили именно здесь — в собраниях офицерами и их семьями устраивались танцевальные и музыкальные вечера, давались спектакли, проходили литературные чтения. Там же располагались общества офицеров и проходили заседания судов чести.
Повсеместно при офицерских собраниях создавались полковые библиотеки. Атаманами отделов регулярно рассматривались и утверждались списки для выписки значительного количества периодических изданий для этих библиотек. Списки периодики из разных полков выглядели примерно одинаково. Среди журналов обычно были представлены «Разведчик», «Русская мысль», «Вестник Европы», «Вестник иностранной литературы», «Исторический вестник», «Мир Божий», «Русская старина», «Стрекоза» и «Нива». Из газет — «Русский инвалид с военным сборником», «Вестник казачьих войск», «Кубанские областные ведомости», «Кавказ», «Новое время», «Приазовский край». Также делались заявки на приобретение собраний сочинений Гончарова, Данилевского, Тургенева, Толстого, Гоголя, Некрасова. Отдельно были выделены заказы на уставы, пособия и военно-историческую литературу, а также на портреты императора и членов императорской семьи. Подавались заявки и на сочинения кубанских авторов — полковыми библиотекарями заказывались «Кубанское казачье войско 1696—1888 г.» Е. Д. Фелицина и Ф. А. Щербины, а также «История Хопёрского полка Кубанского казачьего войска. 1696— 1896» В. Г. Толстова.
Распространению общих научных и специальных военных знаний среди офицеров способствовала и деятельность «Общества ревнителей военных знаний», образованного в 90-х годах XIX века. В 1902 году с просьбой о содействии в распространении деятельности общества к Наказному Атаману Я. Д. Ма-лама обратился его председатель Командир 1-го Армейского Корпуса Генерал-от-Кавалерии Барон Ф. Е. Мейендорф: «Общество вступило в 4-й год официальной своей деятельности. Поставив себе задачей содействовать распространению военных и общих знаний среди русских офицеров, вообще и строевых по преимуществу, Общество, в течение минувшего 3-летия неуклонно стремилось к возможно лучшему выполнению этой задачи. Результаты минувшей работы Общества дают уже ему право на внимание со стороны войск. Предлагаемая же программа показывает, что в нынешнем году Общество намерено идти ещё дальше к своей просветительской работе, направив таковую не только на лиц, живущих в Петербурге, но и на тех, кто живёт вне этого последнего; средствами для этого должны явится: возможно широкое развитие издательской деятельности и работа справочного бюро» [13].
В конце века в связи с памятными юбилейными датами кубанскими офицерами были составлены истории отдельных частей войска. Это содержательные и роскошно иллюстрированные труды В. Г. Тол-стова, И. Е. Гулыги, полковые памятки А. Г. Рыбаль-ченко, В. Я. Червинского, И. С. Кравцова, статьи М. И. Санькова, К. И. Раковского, С. Г. Захарова, Н. М. Могилевцева, И. Тупикина и многих других [14]. В 1899 году, по указанию командира, генерал-майора В. А. Шереметева, полоковником С. И. Петиным написана история Конвоя Его Величества в XIX веке [15]. Полковые истории создавались по инициативе командования или отдельных офицеров данной части и преследовали помимо прочего цель воспитания личного состава на ее боевых традициях [16].
Склонность офицеров к научным занятиям, например изучение истории Кубанского войска, всегда приветствовалась и поощрялась начальством. Среди офицеров, успешно совмещавших военную службу и научную деятельность можно назвать имена Попки, Фелицина, Вишневецкого, Дмитренко, Орлова. Их многочисленные работы были опубликованны как в местных, так и в центральных периодических изданиях.
Участие офицеров в гражданской и общественной жизни не обязательно было связано с выходом офицера в отставку. Довольно часто действующие офицеры занимали высокие должности и в гражданской сфере. По воспоминаниям современника: «Военного, знакомящегося с Россией и ее армиею, поражает, что у нас офицеры всех степеней, а в особенности высшие штаб-офицеры и генералитет, занимают все всевозможные административные, гражданские и хозяйственные должности, не имеющие ничего общего с военным делом» [17]. Такое наблюдение в полной мере соответствовало положению дел в Кубанской области. Многие офицеры Кубанского казачьего войска по долгу службы становились прекрасными хозяйственниками. Об одном из таких офицеров, занимавшем высокий пост при Наместнике на Кавказе по делам Кубанского и Терского казачьих войск П. П. Кривцове, с большим уважением отзывается в своих воспоминаниях М. И. Недбаевский: «Впоследствии из П. П. Кривцова выработался великолепный администратор и хозяин, который творил почти из ничего. Сначала он служил при Штабе 1-й Кавказской Каза-
чьей дивизии по хозяйственной части, где зарекомендовал себя как честный и отличный офицер. Затем его взяли в Штаб Кубанского Казачьего войска, здесь он зарекомендовал себя таким же работником и сделался известным не только в Тифлисе, но и в С. Петербурге. Он очень много содействовал проведению железной дороги от станицы Невинномысской до Кухарского перевала. За содействие по проведению Казачьей Черноморской железной дороги от Екате-ринодара до Приморско-Ахтарской и от станции Крымской Владикавказской железной дороги, правление этой дороги поднесло П. П. Кривцову особый адрес и золотой жетон, дающий ему пожизненное право на бесплатный проезд по этой железной дороге в 1-м классе [18].
Обращаясь к вопросу о социальном происхождении и статусе казачьего офицера в современном ему обществе, можно отметить следующее. Высокий статус и престиж офицерского звания для дореволюционной Кубани явление очевидное, независимое от перемен в общественных настроениях в центральной России. Традиционно кубанские офицеры занимали высокие должности в гражданских ведомствах и принимали активное участие в общественной жизни Кубанской области. Офицерский корпус Кубанского казачьего войска был представлен офицерами, как принадлежащими к войсковому сословию, так и нет, хотя при назначениях всегда предпочтение отдавалось офицерам из казаков. Сословный состав офицеров был социально неоднородным, но выслуженное офицерское звание должно было стереть сословное неравенство между офицерами и открыть для офицеров не дворянского происхождения доступ в дворянское сословие. Надо сказать, что полученное офицерское звание не сообщало офицеру тотчас же права дворянина. Формально офицерский чин давал право на получение дворянства, личного или потомственного. Фактически же право на дворянство требовало юридического оформления, времени и денег. В целом к новому статусу казачьи офицеры относились весьма серьёзно и обычно стремились как можно быстрее закрепить его документально. Выполнив все необходимые формальности, офицер сохранял свои права на дворянство даже в ситуации лишения офицерского звания. За преступления и проступки по службе, «разжалование в рядовые влечёт за собой лишение чинов, орденов и других знаков отличия, кроме лишь медалей за участие в войнах и походах и крестов, равного с ними достоинства, а также лишение прочих преимуществ, службою приобретённых. Разжалованный в рядовые сохраняет однако приобретённые чинами и орденами права дворянства или почётного гражданства» [19]. Весьма точным отражением ситуации с социальным статусом казачьих офицеров представляется мнение, высказанное исследователями истории Русской армии в эммиграции: «в годы перед Великой войной Российское офицерство состояло в большинстве своём не из родового дворянства, а из людей, чьи деды или только отцы, а зачастую лишь сами эти лица были удостоены дворянства: не дворянское звание делало офицером, а офицерское звание делало дворянином» [20].
Подведём итоги. Повседневный быт кубанских казачьих офицеров, их жизненный уклад, особенности службы, стереотипы поведения, отношение к военной профессии и офицерскому званию даже на первый взгляд всегда выделялись в общей офицерской среде русской армии. Явным недостатком долгие годы оставался низкий уровень образования казачьих офицеров. Решая эту проблему, правительство по-
ощряло создание специальных казачьих училищ, а в офицерских школах были открыты особые казачьи отделы. Со временем офицерский состав Кубанского войска стал всё больше пополняться выпускниками военно-учебных заведений, и существенная разница в уровне образования казачьих офицеров и офицеров регулярной армии постепенно перестала казаться разительной. Благодаря многолетнему пребыванию в атмосфере военных училищ, будущие казачьи офицеры получали не только приличное образование, но и возможность приобщения к традициям русского офицерства. Появление нововведений в армейской жизни, а некоторым из них предстояло стать правилами и нормами повседневной офицерской жизни, всегда широко обсуждалось в войске. Знакомясь с новыми проектами, принимая их, подстраивая под себя, кубанское офицерство продолжало сохранять войсковые традиции и поддерживать в своей среде собственную самобытность казачьих офицеров.
Библиографический список
1. Глиноецкий Н. Исторический очерк развития офицерских чинов и системы чинопроизводства в Русской армии // Российский военный сборник. — 2000. Вып.17. — С. 33.
2. Волков С.В. Русский офицерский корпус. — М.,2003. — С. 75.
3. Бардадым В.П. Радетели Земли Кубанской. — Краснодар, 1998. — С. 128.
4. Бардадым В.П. Отцы города Екатеринодара. — 2005. — С. 44.
5. История хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696— 1896: составил есаул 1-го Кубанского полка В.Толстов : в двух частях ; под редакцией генерал-майора Потто. — Тифлис, 1900. — С. 355.
6. ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф.396. Оп.1. Д.411. Л.39.
7. История хоперского полка Кубанского казачьего войска. 1696— 1896: составил есаул 1-го Кубанского полка В.Толстов : в двух частях ; под редакцией генерал-майора Потто. — Тифлис, 1900.— С. 355.
8. Там же. С. 356.
9. Свод военных постановлений 1869 года. Книга 15. Заведения военно-учебные. Изд. 4-е. (По 1 января 1914 года). — С. 306.
10. Месснер Е., Вакар С., Вербицкий Ф. и др. Российские офицеры // Российский военный сборник. 2000. Вып.17. — С. 129.
11. Шкуро А.Г. Гражданская война в России: Записки белого партизана. М., 2004. С. 59.
12. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.411. Л.13.
13. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.8222. Л.161.
14. Матвеев О.В. Первая мировая и Гражданская войны в судьбах кубанской полковой историографии // Российское казачество: проблемы истории и современность ( к 310-й годовщине Кубаниского казачьего войска): материалы Всерос. науч.-прак-тич. конф., Тимашевск, 2 — 5 окт. 2006 г. Краснодар, 2006. С. 176.
15. Галушкин Н.В. Собственный Его Императорского Величества Конвой. М., 2004.С. 7.
16. Волков С.В. Русский офицерский корпус. М., 2003. С. 343.
17. Червинка Я. Военная карьера у нас и за границею // Российский военный сборник.— 2000. — Вып.17. — С. 192.
18. ГАКК. Ф.670. Оп.1. Д.67. Л.127.
19. Воинский устав о наказаниях. СПб., 1897. С. 16.
20. Месснер Е., Вакар С., Вербицкий Ф. и др. Российские офицеры // Российский военный сборник. — 2000. — Вып.17. — С. 130.
ГАЙВОРОНСКАЯ Александра Владимировна, соискатель по кафедре дореволюционной отечественной истории.
Статья поступила в редакцию 27.05.08 г.
©А. В. Гайворонская
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
