CC BY
68
УДК 344.4
ББК 67.408.15-1 EL- KHARKOVSKIY
Х23
PECULIARITIES OF THE SYSTEM OF PUNISHMENTS IN THE RUSSIAN FLEET IN XVIII-XIX
Annotation: the article speaks about the peculiarities of the system of punishments in the Russian fleet in XVIII-XX. Keywords: system of punishments, Russian emperor’s fleet, judicial correctional system of Russian fleet.
Е.Л. ХАРЬКОВСКИЙ, кандидат юридических наук, доцент (Воронежский институт ФСИН России) E-mail:[email protected]
ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ НАКАЗАНИЙ НА РУССКОМ ФЛОТЕ В XVIII-XIX ВЕКАХ
Аннотация: в статье идет речь об особенностях системы наказаний на русском флоте в ХУІІІ-ХХ веках. Ключевые слова: система наказаний, Русский императорский флот, судебная исправительная система русского флота.
В исправительной системе военно-морского ведомства России XIX в. целесообразно выделить два уровня, или два вида, наказаний - для офицеров и для нижних чинов.
Следует отметить, что офицеры Российского императорского флота представляли собой относительно закрытую социальную группу. Наказания и служебные взыскания, если они не имели отношения к случаям, подлежащим юрисдикции общего законодательства Российской империи, носили у них особый характер. В общем ряду карательных мер почти все уголовные законы XIX - начала XX в. имели так называемое исключительное наказание, назначаемое за такие деяния, которые, несмотря на свою тяжесть, не заключали в себе ничего позорного или бесчестного. Подобным наказанием в русском праве было заключение в крепость. В Своде законов уголовных 1832 и 1842 гг. наказание это не упоминалось, но на практике встречались случаи его применения в административном порядке. В Уложении 1845 г. оно было внесено в разряд действующих по примеру иностранных законодательств. Крепость отнесена была к разряду исправительных наказаний и назначалась за недонесение о содеянном преступлении, оскорбление дипломатических агентов, дуэль, некоторые государственные преступления и т. п. Заключение в крепости разделялось на 5 степеней, на срок от 4 недель до 4 лет. Высшие две степени (от 1 года и 4 месяцев) сопровождались лишением некоторых особенных прав и преимуществ.
Исключительный характер заключения в крепости запрещал переход к нему при смягчении непосредственно поставленных над ним в лестнице наказаний: ссылки в отдаленные, кроме сибирских, губернии и заключения в тюрьму с лишением всех особенных прав и преимуществ. Содержащиеся в крепости занимались работами только по собственному желанию.
Военно-уголовный устав 1839 г. упоминал в числе наказаний «заточение в крепостной каземат». Данная мера была совершенно своеобразным уголовным наказанием, определяемым не судом, а Высочайшей властью или в военное время властью главнокомандующего, вследствие ходатайства суда о замене этим наказанием смертной казни, или ссылки на каторжные работы, или ссылки в Сибирь на поселение, притом только за воинские преступления. Заточение в крепости определялось сроком от 10 до 20 лет и сопровождалось исключением со службы, лишением чинов. Уже к началу ХХ в. «заточение в крепостной каземат» практически не использовалось как вид наказания за преступления. Кроме того, для морских офицеров военная тюрьма всегда заменялась гауптвахтой на срок от 1 до 6 месяцев, вероятно, для того чтобы не унизить их достоинства пребыванием в местах наказания вместе с нижними чинами.
Если говорить о методах поддержания военной дисциплины среди нижних чинов, то они отличались излишней строгостью. Нравы офицеров флота в XVIII в. по отношению к нижним
чинам поражали своей грубостью и жестокостью. На пьянство, называвшееся тогда официально «шумством», и на кулачную расправу с нижними чинами начальство в то время смотрело как на явление обычное и неизбежное1.
В 1762 г. нижних чинов армии и флота было запрещено без суда наказывать батогами (палками для телесных наказаний) и кошками (специальная плеть с несколькими хвостами), «ибо таковое наказание не суть исправление, но сущая казнь»2. Несмотря на это, существовали забытые данным запрещением линьки (смоленые веревки с узлом на конце), которые долго еще оставались в повседневной практике, разрушая здоровье матросов. Кроме того, были дозволены наказания шпагой (плашмя) и тростью, да и рукоприкладство никто не отменял.
Еще до первой половины XIX в. для особенно провинившихся матросов применяли так называемое купание с райны, представлявшее собой настоящую пытку. Осужденного окунали в воду (к ногам привязывали груз), опуская в воду на длинной веревке. Веревка при этом пропускалась через блок, закрепленный на конце реи (райны). По сути, данная процедура ничем не отличалась от пытки на дыбе3.
Причем не надо думать, что русский флот был исключением из правил. Например, английский флот XVIII в. отличался жесткой (даже жестокой) дисциплиной, в основе которой лежали телесные наказания. Зарождающаяся Британская империя вела непрерывные войны с Францией, Испанией, против населения собственных североамериканских колоний, требовавшие постоянного увеличения количества матросов4.
Многие капитаны английского флота отрицательно относились к тем, кто попадал на их корабль не по своей воле. Они называли такое пополнение не иначе как «мерзавцами». Естественно, матросы только и ждали случая, чтобы дезертировать. Такое поведение объяснялось отнюдь не прямой опасностью столкновения с врагом, штормом и кораблекрушением. Куда труднее оказывалось переносить изо дня в день такие постоянные и неизменные беды флотской жизни, как плохое питание, страшные антисанитарные условия, массовые заболевания. Самый известный случай произошел с линейным кораблем «Стирлинг Касл», плававшим в Ла-Манше с экипажем в 480 человек: через несколько дней после начала похода он вынужден был возвратиться в Портсмут из-за того, что 320 человек заболели тифом5.
Малейшие провинности наказывались плетьми, более тяжелые проступки карались вплоть до смертной казни. Любое неповиновение или угроза офицеру рассматривались как бунт. До нас дошло свидетельство английского историка Р. Харта о мичмане (в то время первый по-луофицерский чин, который занимали дворянские отпрыски 12-13 лет), находившем удовольствие в том, чтобы, сидя на лафете пушки, подзывать к себе матросов и раздавать им пинки. И хотя жертвами издевательства были матросы первого класса, они не смели возражать6. Если бы они попытались дать отпор наглому мальчишке, то их действия рассматривались бы как бунт со всеми вытекающими последствиями. В этом случае созывался военно-морской суд, выносивший немедленный приговор, который на глазах у команды приводился в исполнение, и обвиняемый висел на рее.
В XIX в. военно-судебная система российского морского ведомства начинает совершенствоваться. В 1804 г. был учрежден генеральный кригсрехт, старший член которого надзирал за судопроизводством^ морскому ведомству. Решение о направлении личных дел нижних чинов в военно-морской суд выносил главный командир или старший начальник порта, а для солдат и унтер-офицеров морских полков -инспектора данных соединений. Если нижний чин принадлежал к дворянскому достоинству, то решение о его смертной казни выносили по императорской воле7.
Во второй половине XIX в. на флоте появляются штрафованные нижние чины. К числу штрафованных относились матросы и унтер-офицеры, ограниченные в правах и подлежавшие за проступки телесным наказаниям. Перевод в данный разряд в мирное время был возможен только по суду, а в военное - и в дисциплинарном порядке. Штрафованные матросы (унтер-офицеры и матросы лишались своего звания) не имели также права на получение прибавочного жалования и знаков отличия. Кроме того, в дисциплинарном порядке их могли подвергнуть наказанию розгами до 50 ударов. Если нижнего чина присуждали к тюремному заключению, то количество возможных ударов увеличивалось до 200.
Какие поражения в правах ожидали осужденных за воинские преступления? Их не производили в унтер-офицеры, не отряжали в состав почетного караула и не назначали вестовыми и посыльными. Штрафованным матросам не полагались временные отпуска.
Существовал для штрафованных матросов и особенно презираемый всеми сослуживцами вид работ на корабле. Гальюн для нижних чинов на кораблях со времен парусного флота традицион -но размещался на носу. Матрос, приставленный к гальюну для поддержания его в соответствии с санитарно -гигиеническими нормами, именовался гальюнщиком8. Назначали на эту «должность» обычно самых никчемных матросов, чаще всего переведенных в разряд штрафованных. Для получения прощения штрафованному требовалось беспорочно прослужить не менее года (решение обычно принимал командир флотского экипажа). Досрочно стать обычным матросом можно было в качестве награды за храбрость или «иные отличительные подвиги». В этом случае окончательное решение было уже за командующим соединением кораблей.
К началу ХХ в. большинства жестоких телесных наказаний уже не существовало, так как для провинившихся нижних чинов флота была организована отлаженная пенитенциарная система Морского ведомства.
Однако перед тем как попасть в исправительные учреждения, провинившийся нижний чин русского флота осуждался военно-морским судом. Интересно проанализировать перечень дел нижних чинов, рассматриваемых главным военно-морским судом только в 1871 г.: «О матросе 7-го флотского экипажа Василии Бехтереве», «О кочегаре черноморского экипажа Василии Шишкине», «О матросе гвардейского экипажа Алексее Климовском», «О матросе черноморского экипажа Арсении Соловьеве», «Об артиллерийском унтер-офицере 4-го флотского экипажа Петре Серебрякове», «О матросе 3-го флотского экипажа Викторе Корнилове», «О квартирмейстере свеаборгской флотской роты Александре Вальцове», «О матросе 1-го флотского Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипажа Григории Мурзине», «О матросе Дмитрии Рожкине», «О матросе 2-го флотского экипажа Егоре Березкине», «О матросе 7-го флотского экипажа Юрии Тинто», «О матросе гвардейского экипажа Николае Голубеве», «О матросе гвардейского экипажа Василии Пестове», «О прапорщике корпуса инженер-механиков Бутца, квартирмейстере черноморскогоэкипажа Петре Ермоленко и подшкипере того же экипажа Якове Федорове», «О квартирмейстере 8-го флотского экипажа Семене Солопове», «О матросе 5-го флотского экипажа Карле Эйзене», «О кочегаре 2-го флотского экипажа Дмитрии Корепине», «О матросе
черноморского экипажа Антоне Черном», «О матросе 3-го флотского экипажа Якове Федотове», «О матросе ревельского флотского полуэкипажа Андрее Турбине», «О кочегаре 4-го флотского экипажа Алексее Науменко», «О матросе черноморскогоэкипажа Андрее Ко-зачке», «О матросе 6-го флотского экипажа Петре Бирюкове», «О матросе 8-го флотского экипажа Прокофии Маркове», «О кондукторе корпуса инженер-механиков Савве Иванове и подпоручике 7-го флотского экипажа Шимоне Ястржембском», «О баталере 1-й статьи 1-го флотского Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипажа Алексее Шилове», «О бессрочноотпускномкочегаре Якубе Армане», «О матросе черноморского экипажа Егоре Леснове», «О кочегарах 1-го флотского Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипажа Терентии Чернышеве и Осипе Махине», «О матросе 5-го флотского экипажа Павле Иванове», «О матросе 2-й статьи 1-го флотского Его Императорского Высочества генерал-адмирала экипажа Иване Иванове»9.
Из приведенного перечня можно сделать вывод о том, что военно-морская судебная система по отношению к нижним чинам флота работала достаточно интенсивно. Кроме того, надо отметить суровость самих наказаний: матрос 7-го флотского экипажа Василий Бехтерев «за неоказание должного уважения своему боцманмату» - 6 месяцев военно-исправительной тюрьмы, матрос черноморского экипажа Арсений Соловьев «за побег и промотание казенного обмундирования» - 1 год и 3 месяца военноисправительных рот, артиллерийский унтер-офицере 4-го флотского экипажа Петр Серебряков «за оскорбление начальника на словах во время исполнения обязанностей службы и за неявку в срок на шхуну «Самоед» - 3 года военноисправительных рот, матрос 2-го флотскогоэки-пажа Егор Березкин «за сопротивление исполнения распоряжения начальника с применением при этом оружия (речь шла о доске, оторванной от скамейки. - Е.Х.)» - 5 лет каторжной работы на заводах, матрос гвардейского экипажа Василий Пестов «за самовольную отлучку от команды и нанесение удара унтер-офицеру» -
9 месяцев военно-исправительной тюрьмы с переводом в разряд штрафованных, квартирмейстер 8-го флотского экипажа Семен Солопов «за произнесение бранных слов против ротного командира и отказ пойти в карцер» - 1 год и 3 месяца военно-исправительной тюрьмы, матрос
5-го флотского экипажа Карл Эйзен «за промо/ЭвМ 2072-2427 Уголовно-исполнительное право. 2012. № 2 ---------
тание казенного обмундирования, неповиновение и оскорбление своего унтер-офицера бранными словами» - 1 год и 6 недель военно-исправительной тюрьмы, кочегар 2-го флотского экипажа Дмитрий Корепин «за пьянство, промотание казенного имущества и дурное поведение» - 4 года военно-исправительных рот, матрос черноморскогоэкипажа Андрей Козачок «за побег со службы, грабеж и промотание казенного имущества» - 5 лет военно-исправительных рот, матрос 6-го флотского экипажа Петр Бирюков «за ослушание ротного командира, самовольную отлучку от команды и пьянство» переведен на 2 месяца в разряд штрафованных, матрос черноморскогоэкипажа Егор Леснов «за самовольную отлучку, пьянство, промотание казенного имущества» - 4 месяца и 2 недели военно-морской тюрьмы, матрос 5-го флотского экипажа Павел Иванов «за самовольную отлучку и промотание казенного обмундирование второй раз» - 1 год и 6 месяцев военно-исправительной тюрьмы и т. д.10 Между прочим все перечисленные наказания в большинстве своем были назначены за дисциплинарные правонарушения, что позволяет сделать вывод о суровом порядке для нижних чинов Российского императорскогофлота.
Однако нельзя сказать, что судебная система военно-морского ведомства исключительно жестоко относилась к нижним чинам флота. Например, мы знаем, что после восстания на крейсере «Очаков» в 1905 г. было арестовано свыше
2 тыс. человек. Черноморский военно-морской суд под председательством адмирала Чухнина приговорил лейтенанта П.П. Шмидта, матросов А.И. Гладкова, Н.Г. Антоненко, кондуктора С.П. Частника к смертной казни через повешение, замененную расстрелом и приведенную в исполнение 6 марта 1906 г. на острове Березань, близ Очакова11. Кроме того, 14 человек получили бессрочную каторгу, 103 - разные сроки каторжных работ, 151 человека направили в дисциплинарные части, более 1000 - наказали без суда12. Однако после подавления восстания строевой квартирмейстер И.А. Сазонов в составе других нижних чинов 32-го флотского экипажа был предан военно-морскому суду севастополь-
ского порта13. В приказе главного командира Черноморского флотаи портовЧерного моря вице-адмирала Г.П. Чухнина от 12 января 1906 г. об И.А. Сазонове написано следующее: «Квартирмейстеры Иван Сазонов, Иван Родионов, Федор Симаков исполняли тогда же обязанности вахтенных начальников (то есть выполняли непосредственные распоряжения руководителябунта лейтенанта П.П. Шмидта. - Е.Х.), причем последние двое не разрешали нижним чинам съезжать с “Очакова”»14. Здесь о нем даются краткие биографические сведения «...Иван Алексеевич Сазонов родился 16 апреля 1881 г., из крестьян Орловской губернии, православный, на службе с 2 ноября 1902 г., под судом не был»15.
В результате для строевого квартирмейстера судебный процесс закончился благополучно. Вероятно, И.А. Сазонов не принимал активного участия в боевых действиях против правительственных войск, поэтому оказался среди десяти нижних чинов, оправданных «за недостатком свидетельств». Вот что он пишет сам: «Как только прочитали резолюцию суда, оправданных вызвали поближе подойти, к заседанию Суда, председатель Суда высказал нам напутствие и выпустил в другие двери»16. Следовательно, судебный процесс не имел целью обязательные репрессии по отношению ко всей команде крейсера.
Итак, особенностью судебной исправительной системы русского флота в XVIII-XIX вв. стала ее организация по сословному признаку: офицеры Российского императорского флота сохраняли свое привилегированное положение по отношению к нижним чинам и при наложении служебных взысканий и наказаний. Благодаря пенитенциарной системе военного ведомства в России в армии и на флоте появился целый социальный слой людей, все они принадлежали к нижним чинам, которых называли штрафованные. Нельзя не отметить, что подобная организация военно-морской судебной и пенитенциарной систем имела целый ряд исторических анахронизмов, обострявших социальную ситуацию среди военнослужащих русского флота.
1 См.: ТрухановскийВ.Г. Судьбаадмирала: триумф и трагедия. М., 1984. С. 155.
2 Там же. С. 242.
3 См.: ЛивенцевД.В. Матросский самосуд на Красном флоте. Воронеж, 2011. С. 4.
4 См.: Ливенцев Д.В. Нижние чины Российскогоимператорскогофлота Воронеж, 2006. С. 43.
5 См.: ТрухановскийВ.Г. Указ соч. С. 25.
6 См.: Там же. С. 27.
7 См.: Веселаго Ф.Ф. Краткая история русскогофлота СПб., 1893. С. 392.
S См.: МанвеловН.В. Жизнь и смерть на корабле Российскогоимператорскогофлота. М., 200S. С. 7S.
9 Решения главного военно-морского суда состоявшиеся в течение 1S71 г. // Морскойсборник 1872. № 10. С. 1-91.
10 См.: Там же. С. і, і0, 14, 27, 39, 44, 51-52, 54-55, 66-67, 79, S9.
11 РГАВМФ. Ф. 1025. Оп. 2. Д. 54. Л. 29.
12 См.: МельниковР.М. Крейсер «Очаков». Л., 1986. С. 175.
13 См.: Государственныйрхив Воронежскойобласти (ГАВО). Ф. 1771. Оп. і. Д. і. Л. і.
14 Там же. Л. 2.
15 Там же. Л. 4.
16 Там же. Д. 2. Л. 18.
