CC BY
23
УДК 342 ББК 67
ОСОБЕННОСТИ РЕГИОНАЛЬНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА ОРГАНОВ ОХРАНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА В ПЕРИОД ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА И РОССИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ (ФЕВРАЛЬ—ОКТЯБРЬ 1917 Г.). ЧАСТЬ 1
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ИВАНОВ,
профессор кафедры истории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
доктор юридических наук, доцент E-mail: [email protected]; НОДАРИ ДАРЧОЕВИЧ ЭРИАШВИЛИ, доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники
E-mail: [email protected]
Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются особенности формирования органов охраны порядка на провинциальном уровне после ликвидации Временным правительством централизованной полицейской системы царской России. Отмечаются имеющиеся общие закономерности и региональное своеобразие этих процессов.
Ключевые слова: ликвидация жандармерии и полиции; формирование органов правоохраны; народная милиция.
Abstract. The article deals with the peculiarities of the formation of law enforcement agencies at the provincial level after the Provisional Government eliminated the centralized police system of tsarist Russia. The existing general patterns and regional specificity of these processes are noted.
Key words: the liquidation of the gendarmerie and the police; the formation of law enforcement agencies; people's militia.
«...После первого известия о падении монархии местная власть, начиная с губернатора и кончая последним полицейским, разбежалась, а те чиновники, особенно в полиции, которые или не захотели, или не успели убежать вовремя, арестованы всякого рода самозваными революционными властями и общественными комитетами». (А.Ф. Керенский. Россия на историческом повороте: мемуары)
«...Целые области, губернии, города порывали административную связь с центром, обращая Русское государство в ряд самодовлеющих и самоуправляющихся территорий». (Деникин А.И. Очерки русской смуты)
Ко времени февральских событий 1917 г. провинциальная полиция, по причинам частых мобилизаций в действующую армию, особенно на первых этапах войны, была малочисленной и откровенно малопрофессиональной. Кроме существенного увеличения преступлений, в том числе и обусловленных трудностями военного времени, она «утопала» в возложенных на нее дополнительных и довольно обременительных обязанностях, усугубляемых наличием на подведомственной территории также массы вынужденных беженцев, контингента военнопленных, дезертиров и уклонистов, а также стремительным падением воинской дисциплины в расквартированных военных гарнизонах, солдаты и даже офицеры которых нередко вступали в стычки с чинами полиции, требующими порядка. После
амнистий Временного правительства к таким лицам добавилась масса освобожденных из тюрем уголовников1.
Революционные события в Петрограде для страны стали совершенной неожиданностью. Даже Москва узнала о них только спустя два дня, а регионы в лице наиболее крупных городов первое официальное известие от Временного исполнительного комитета Государственной думы о произошедших в столицах событиях получили лишь 1 марта, когда уполномоченными на то членами Исполкома телеграфом в редакции «провинциальных газет» были направлены соответствующие «циркулярные телеграммы».
Представляется эти послания были, примерно, такого же содержания, как и текст телеграммы, разосланной в этот день Центральным военно-промышленным комитетом всем своим областным и местным отделениям: «Центральная государственная власть перешла в руки Исполнительного Комитета Государственной Думы под председательством Родзянко в составе следующих депутатов... Местные войска Петрограда, Царского Села, Кронштадта и окрестностей Петрограда перешли на сторону Государственной Думы. Управление всеми государственными делами организуется. В Петрограде восстанавливается порядок. Распоряжения Исполнительного Комитета Государственной Думы исполняются беспрекословно. Председателем военной комиссии назначен Александр Иванович Гучков. Необходимо безпре-рывное (так в оригинале) продолжение работы на местах в полном порядке. Держитесь в курсе всего происходящего»2.
Получив сообщения о падении центральной власти и оказавшись в эпицентре революционной волны, местная администрация (прежде всего, губернаторы, курируемые МВД) первые несколько дней в обстановке информационного вакуума пыталась разобраться в ситуации, издавая успокоительные воззвания, вызывавшие у населения только больше тревоги и сомнений; затем пыталась найти свое место в стремительно складывающейся социально-политической расстановке сил.
Например, губернатор Вятской губернии Н.А. Руднев узнал о произошедших в столице собы-
тиях из доклада полиции следующего содержания: «Сегодня вечером редакциями газет получена и распространяется по городу агентская телеграмма об образовании в Петрограде Временного правительства из членов государственной думы. С сообщением об аресте некоторых министров». Не поверив сообщениям, губернатор запретил дальнейшее распространение агентских телеграмм. Однако 3 марта вынужден был разрешить обнародование известия о падении монархии, а 5 марта издал приказ № 41 со словами: «Предлагаю всем чинам подвластных мне правительственных учреждений губернии подчиняться Временному правительству и беспрекословно исполнять все его требования и распоряжения». 6 марта губернатор Руднев был отправлен в отставку общей телеграммой Председателя Совета Министров и министра внутренних дел Временного правительства князя Г.Е. Львова: «Временное правительство признало необходимым временно устранить губернаторов и вице-губернаторов от исполнения обязанностей. Управление губернией возложить на председателя губернской земской управы»3.
Даже для такого крупного и стратегически важного регионального центра, как Казань, «петроградские революционные события грянули ... как гром с чужого политического «неба», приведя губернские «верхи» в состояние замешательства».
Казанский губернатор П.М. Боярский в телеграмме на имя председателя Государственной думы М.В. Родзянко 2 марта 1917 года запрашивал «... прошу поставить меня в известность, сохраняются ли за мной полномочия, и в таком случае дать мне директивы, а если благоугодно будет Вам предложить мне сложить свои обязанности, то прошу не отказать срочно уведомить меня, кому я должен сдать свою должность, так как в это тяжелое время оставлять губернию без управления невозможно. Независимо от сего, как гражданин, горячо приветствую Государственную думу, решившуюся спасти Родину»4.
В своих «военных» телеграммах «земству», «Городской управе» и «исправнику» 3 марта 1917 г. казанский губернатор писал: «Прошу ради блага Родины всеми мерами способствовать к полному спокойствию и ненарушению порядка. Отречение ГОСУДАРЯ от престола устра-
няет последние осложнения, а Государственная дума и сформировавшийся новый кабинет с князем Львовым во главе требуют от каждого из нас усиленной работы и исполнения своего долга».
Уже 6 марта, не дождавшись официального распоряжения, лишенного поддержки армейских частей в связи с арестом юнкерами 4 марта командующего войсками генерала от инфантерии А.Г. Сандецкого (в конце февраля — начале марта неуклонно пресекавшего все стихийные народные и студенческие демонстрации), под напором стремительно развивающихся событий, губернатор 6 марта сдал свои полномочия вновь избранному председателю Казанской губернской земской управы полковнику В.В. Молоствову и через два дня «скрылся из Казани»5.
Такая картина, с теми или иными вариациями, представляется, была характерна для всей провинции, где дальнейшие события развивались по столичным сценариям, только в миниатюре и со значительно меньшим градусом народного ожесточения. Тем не менее, для глубинки происходящее являлось огромным потрясением.
В частности, «Русское слово» 2 марта 1917 г. писало: «В Кашине (Тверской губ.) толпа, среди которой были солдаты, вооруженные винтовками, вошла в полицейское управление и уничтожила часть дел. Далее были обезоружены полиция и станционные жандармы. Арестованы исправник, помощник исправника и пристав».
В Смоленске восставшие рабочие и солдаты разоружили жандармов, «арестовали полицмейстера и его помощника, приставов»6.
Очевидец липецких событий тех дней отмечал: «Во время бунта разбили винную монополию, вино лилось рекой... После свержения на другой день рано утром (3 марта 1917 года) мы стояли в очереди, а в это время под командой поручика Ар-фемьева Николая несколько человек солдат вооруженные пошли к тюрьме за ними следом и народ (толпа). Подойдя к тюрьме, Арфемьев стал просить ключи, чтобы открыть тюрьму, ему не дали, тогда солдаты граждане сломали ворота, убили постового (начальник убежал). Они выпустили в первую очередь всех политических заключенных»'.
Относительно спокойно прошла перемена власти в г. Ревеле (одной из крупнейших баз Балтийского флота), исполнительный комитет Совета рабочих и воинских депутатов которого, избранный 3 марта на общем собрании представителей рабочих, армии и флота на своем первом заседании «выбрал президиум и выпустил призыв к населению о поддержании общественного порядка и приказ к чинам полиции, жандармерии о выдаче к 12 часам дня 5 марта всего оружия». «Для охраны спокойствия и имущества граждан ... оказания помощи населению и моральному воздействию на малосознательные элементы» был учрежден Комитет народной милиции под председательством полковника Г.Я. Седова.
В городе были сильны позиции социал-демократов. Поэтому Исполнительный комитет Совета рабочих и воинских депутатов сразу же стал доминировать в вопросах организации власти над Обывательским Комитетом, созданным также 2 марта по инициативе Городской думы. Уже на следующий день было опубликовано воззвание Ревельского комитета Российской социал-демократической рабочей партии, в котором говорилось: «Товарищи рабочие, Ревельская армия и флот! Призываем вас охранять порядок и спокойствие на улицах. Не допускать насилий над мирными жителями, не устраивать без цельной стрельбы на улицах, а беречь патроны на борьбу с гидрой реакции»8.
Вначале в милицию записывали даже «учащихся последних классов и гимназий и высших учебных заведений», но уже 4 марта было решено принимать в милиционеры «только выбранных от рабочих, отдельных частей армии и флота и существующих в Ревеле обществ», с оговоркой, что «частные лица, не имеющие рекомендации, приниматься в ряды милиции не будут»9. Конкретные направления деятельности организуемой милиции должны были быть разработанными на избранной среди прочих 15 марта Милиционной секции Исполкома. В этой связи примечательно, что средства на формирование новых органов охраны правопорядка были выделены 10 марта местным Дворянским собранием.
С 18 марта всю полноту власти в Ревеле и его военном гарнизоне взял на себя избранный Совет
рабочих, воинских и обывательских депутатов при непосредственном патронате Обывательского коми-тета10.
В Казани, по сообщению региональной «Кам-ско-Волжской речи» от 6 марта 1917 г., сразу после получения телеграммы «от нового министра юстиции» А.Ф. Керенского 3 числа прокурор Казанского окружного суда «немедленно объехал места заключения г. Казани, где оказались лишь политические арестованные, которые им тотчас же и были освобождены», затем дошла очередь и до уголовников. В военно-окружных судах шла «спешная работа по возвращению в гражданскую подсудность дел, поступивших в военный суд на основании положения о чрезвычайной охране»11.
Однако, несмотря на предпринимаемые усилия прежних властей, со всей неизбежностью в течение недели вся власть на местах в России перешла в руки новых структур.
Органами, взявшими на себя ответственность за установление и поддержание порядка в условиях текущего положения дел, уже 2—3 марта 1917 года становились самые различные организации общественной самодеятельности.
Это были прежние органы городского самоуправления (например, городские думы в Ставрополе, Уфе и др.); организации из представителей органов городского самоуправления (Комитет общественного спасения из членов городской думы в Москве, Комитет общественной безопасности в Орле, Исполнительный комитет Общественной безопасности г. Казани); из депутатов городской думы, представителей общественных организаций рабочих и местных военных гарнизонов (Временный исполнительный комитет в Тюмени); организации из представителей местной интеллигенции (комитеты общественной безопасности в Екатеринбурге и Ставрополе, Губернский гражданский комитет в Оренбурге, Временный Комитет Общественного Спокойствия в Тобольске, Обывательский Комитет г. Ревеля и т.п.); военизированные организации (Временный исполнительный военный комитет в Кургане) и мн. др.
Однако одновременно с этими «мелкобуржуазными» учреждениями активно создавались и «пролетарские» органы власти (Уральский совет рабочих и солдатских депутатов или Совет рабочих и
воинских депутатов города Ревеля) и органы самоуправления дислоцирующихся на местах армейских частей (Временный военный комитет г. Казани, Совет солдатских и офицерских депутатов г. Липецка) и др.12.
И если все внимание Временного правительства было направлено на первые организации и в лице назначенных им комиссаров выражались пожелания «работать дружно, обновляя, но не разрушая старых учреждений»13, то с существованием вторых оно было вынуждено мириться, предпочитая не замечать их.
В поступающих из центра редких, в первое время, сообщениях ничего не говорилось о действиях правоохранительных, судебных и иных органах и их дальнейшей судьбе. В регионах царская полиция, какое-то время по инерции выполнявшая свои обязанности, в глазах населения, от которого она, в соответствии со своими функциями, требовала соблюдения порядка, все более представлялась враждебной приверженкой старого режима.
Это отчуждение стремительно нарастало и, например, казанский губернатор в письме к городскому голове от 4 марта 1917 г. «в виду переживаемого времени и ради интересов населения ... теперь же избрать из гласных (депутатов) небольшой общественный комитет, который вместе со мной мог бы осуществлять: 1) контроль за действиями полиции, 2) принимать жалобы от населения на нижних и классных чинов полиции и 3) производить проверку правильности их». При этом он полагал, что до новых правительственных распоряжений «прежний состав полиции должен нести свои обязанности и пользоваться авторитетом»14.
Притом, что в Казани уже на следующий день после получения правительственной телеграммы о смене властей на общем собрании городской полиции, местной школы полицейских стражников, во главе с Казанским полицмейстером было решено под расписку признать «Временное правительство Государственной думы за законное правительство».
Однако некоторые полицейские зачастую отказывались подчиняться новым властям. Так, начальник железнодорожной станции Шихраны телеграфировал 8 марта в Казань, что на станци-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ях Шихраны и Урмары «полиция осталась [на] местах, часть оружия скрыта, имеются сведения об организуемых приставами нападениях [на] во-инск. чинов. Исправник на месте и оставляет в своем распоряжении приставов. Отмечается организация черносотенной пропаганды. Необходимо немедленно строго обыскать и арестовать полицию при посредстве воинской команды, иначе ж-д милиция не может организоваться для спокойной работы»15.
Примечательно, что фактов преследования полиции в регионах было гораздо меньше, чем в центральных районах страны. Хотя довольно распространены были случаи домашних арестов отдельных полицейских или помещение их в тюрьму. Например, так поступили с начальником Казанского главного жандармского управления полковником Г.Л. Терентьев, который, со своими помощниками: полковником М.В. Прогнаевским и ротмистром Н.В. Кирсановым, был арестован новыми властями и передан в распоряжение Казанского окружного суда для проведения следствия по факту уничтожения ими архива секретных документов управления жандармерии (путем сожжения) с целью недопущения их попадания в руки революционеров или агентов вражеских держав 2 марта, сразу же после получения информации событиях петроградских событиях16.
Тем не менее, с каждым днем число выходящих на службу чинов полиции неотвратимо уменьшалось, и к концу первой декады марта новыми властными структурами полиция, как и вся система иных «царских» органов власти и управления, стала окончательно упраздняться.
7 марта 1917 г. на места было разослано распоряжение Временного правительства: « ... корпус жандармов расформировать, офицеров и нижних чинов направить воинским начальникам, которые получат соответствующие распоряжения военного министра», а 10 марта упразднен Департамент полиции и все чины местной полиции после сдачи ими оружия были уволены.
1 Об этом см. напр.: Суверов Е.В., Карпов Р.А. Влияние негативных последствий Первой мировой войны и Февральской революции 1917 г. на деятельность милиции в Алтайской губернии (февраль—октябрь 1917 г.) // Вестник Уральского юриди-
ческого института МВД России. 2014. № 4. С. 22; Цысь С.Н. Уличная преступность и обеспечение правопорядка в городах Томской губернии в годы Первой мировой войны (1914 — осень 1917 г.) // С. 265—269.
2 См.: Семенов Е.П. Февральские и мартовские дни 1917 г. // Исторический вестник: Историко-литературный журнал. Т. CXVLII. Март 1917 г. С. 49, 56.
3 См.: Шарин Е.А. Органы правопорядка Вятской губернии: мартовский кризис 1917 г. // Молодой ученый. 2016. № 20. С. 613.
4 См.: Алексеев И.Е. Революционные события февраля-марта 1917 г. в Казани: реакция «верхов» // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды / Ред. кол.: А.Б. Николаев (отв. ред. и отв. сост.), Д.А. Бажанов, А.А. Иванов. СПб., 2012. С. 15, 21.
5 См.: Алексеев И.Е. Указ. раб. С. 20—25.
6 См.: Сидоренко В.П., Говоров И.В., Николаенко П.Ф., Рем-нева С.В. Полиция в событиях февраля 1917 года // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2010. № 3. С. 27—30.
7 Иванов А. Уездная революция // Родина. 2009. № 12. С. 133.
8 См.: Воззвание Ревельского комитета Российской социал-демократической рабочей партии // Ревельское слово. 1917. 3 марта.
9 Собрание представителей рабочих, армии и флота // Ре-вельское слово. 1917. 4 марта. См.: Козлова Е.А. Строительство революционной власти в Ревеле в марте 1917 года (по материалам русскоязычных газет) // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды / Ред. колл.: А.Б. Николаев (отв. ред. и отв. сост.), Д.А. Бажанов, А.А. Иванов. СПб., 2015. С. 224—229.
10 Положение о Совете рабочих, воинских и обывательских депутатов // Известия. 1917. 21 марта.
11 См.: Алексеев И.Е. Указ. раб. С. 33.
12 О том, как происходила смена властей на местах см. также, напр.: Кабытова Н.Н. Власть и общество российской провинции в революции 1917 года. Самара: Изд-во Самарского университета, 2002; Тропов И.А. Революция и провинция: Местная власть в России (февраль—октябрь 1917 года). СПб.: Европейский Дом, 2011; Алексеев И.Е. Революционные события февраля—марта 1917 года в Казани: реакция «верхов» // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. СПб., 2012. С. 16—36; Румянцев А.Г. Взгляд из провинции: события 1917 года в Петрограде глазами тихвинского краеведа и историка И.П. Мордвинова // Революция1917 года в России: новые подходы и взгляды / Ред. колл.: А.Б. Николаев (отв. ред. и отв. сост.), Д.А. Бажанов, А.А. Иванов. СПб., 2013. С. 33—42; Кондрашова А.А. Ставропольское городское общественное управление после февральской революции 1917 года // Гуманитарные и юридические исследования. 2014. Вып. № 4. С. 36—41; Букалова С.В. Революционные события февраля 1917 года в Орле и тактика действий губернатора // Государственное управление. 2015. Вып. № 53. С. 174—188; Фир-сов И.Ф. Реформа органов внутренних дел Временного правительства глазами рядовых граждан Тобольской губернии // Документ. Архив. История. Современность. 2015. Т. 15. С. 431— 445 и др.
13 Цит. по: Иванов А. Уездная революция. Указ. раб. С. 134.
14 См.: Алексеев И.Е. Указ. раб. С. 21—23.
15 Цит. по: Алексеев И.Е. Указ. раб. С. 33.
16 См.: Алексеев И.Е. Указ. раб. С. 21.
