CC BY
3ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ПОСТАНОВЛЕНИЙ ВЫСШИХ СУДЕБНЫХ ОРГАНОВ, ИХ ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ ИСТОЧНИКОВ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
ВАУЛИН Иван Александрович,
аспирант кафедры теории истории права и государства Самарского государственного экономического университета. E-mail: vaulin-vanya@mail.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются проблемы реализации постановлений высших судебных органов. Указывается на усиление роли судейского права, его источников - источников процессуального права. Затрагивается вопрос значения принципа единства судебной практики для национального права.
Abstract: The article considers the problems of implementation of the decisions of the higher judiciary. Indicates the strengthening of the role of judicial law, its sources, sources of procedural law. Address the question of the value of the principle of unity of judicial practice for national law.
Ключевые слова: Правовые позиции, судебная практика и прецедент, единство судебной практики, источники процессуального права.
Keywords: Legal positions, judicial practice and precedent, the unity of the judicial practice, the sources of procedural law.
Правовая жизнь, исходя из общей «атмосферы» современного правового мира (влияние глобализациии на политико-правовую жизнь общества, ее интеграционных процессов и т.п.), связывается с расширением судебно-властных отношений, конечно в соответствии с идеями справедливого суда и принципами международного права.
По мере укрепления судебной ветви власти непременно повышается значение различных форм судебной деятельности: судебных прецедентов, судебной практики, судейского усмотрения, правовых позиций и т.п., их влияние на взаимообогащение правотворческой и правоприменительной практики сегодня очевидно. При этом механизмом, в том числе диалектического взаимодействия процессов правотворчества и правоприменения выступает процессуальное право (юридический процесс).
Рассуждая о судебной практике, М.В. Воронина замечает, что для обозначения, одного и того же явления, исследователи используют по сути только различные термины: судебные прецеденты, судебные постановления, судебная практика, акты судебных органов, правоположения судебной практики, деятельность судов, а в отношении решений Конституционного Суда РФ термин - «правовые позиции» [1, с. 13].
Действительно, под судебной практикой можно понимать не только решения, что выносятся судебными органами, или же деятельность по осуществлению правосудия, судебную практику можно трактовать как понятие, включающее в себя деятельность: судебное правотворчество, толкование, правоприменение, нормоконтроль и т.п., при этом результатами этой деятельности будут различные судебные акты: прецеденты, правовые позиции и т.п.
При этом правовые позиции, а это достаточно новая юридическая категория, они могут исходить из высших судебных инстанций, и даже из отдельных судебных органов, но не только. Высший судебный орган можно рассматривать как общее понятие [2, с. 35], подразумевающее Конституци-
онный Суд РФ, а еще Верховный Суд РФ, Европейский Суд по правам человека.
Вместе с этим, достаточно устойчивое явление до сих пор имеет отождествление судебной практики и прецедента, традиционного элемента в общем праве, источника процессуального права. Смешение понятий встречается не только в литературе, а в практической деятельности субъектов (судей), при толковании фактов отсылки к судебным решениям, когда суды отказываются (мотивируя, что прецедент не является официальным источником российской правовой системы) применять при разрешении спора уже вступившие в силу судебные акты, вынесенные по аналогичным спорам.
Все это вопросы понятийного аппарата и они важны при исследовании источников процессуального права.
Итак, нормой ст.118 Конституции РФ установлено, что правосудие (конечно в традиционных рамках рассмотрения и разрешения правового спора, порождающие юридические последствия, потому как государственного правосудия) в России осуществляется, только судом, при этом запрета на осуществление нормотворческих функций на не законодательном уровне в статьях Конституции РФ не содержится. А потому, указывая на отсутствие в Российской Федерации унифированной судебной практики и децентрализацию нормотворчества, мы отметим о существовании и о возможности комплекса явлений (в зависимости от субъекта разработки права) связанных с делегированием в сфере правотворчества и санкционированием. Укажем на не способность традиционных субъектов правотворчества поспевать за различными процессами политико-правовой жизни общества, за новыми общественными потребностями и опережающими темпами практического развития в публичной и в частной сфере права, влияющие на объективные процессы в содержании системы права, а также изменений связанных с глобализаци-онными процессами и интеграцией российской судебной системы в международное судебное сообщество.
Именно поэтому мы говорим об усилении роли -судейского права (источника правотворчества и судебного нормотворчества), различных форм реализации судебного правотворчества, влияющие на формирование правовых позиций, причем по различным правовым вопросам, закрепленные в различных формах. Ведь по большому счету сегодня, в отсутствии унифицированной судебной практики, единых подходов в толковании и практики применения права, результатом официального юридического усмотрения высшей судебной инстанции может стать даже новым нормативным установлением - новым регулятором, в общем, это создание нормы прецедентного права, имеющей особое значение для права, и выступающей в качестве определенного ориентира для ее применения субъектами не участвующими в деле, но по аналогичным делам.
По ряду присущих им свойств они имеют схожесть с нормативными актами, причем это позитивное правотворчество, ведь, как известно в аспекте негативного законодателя (второго законодателя) выступает Конституционный суд, при осуществлении им процедуры нормоконтроля.
Правовые позиции, исходящие от высших судебных инстанций, по сравнению с законом имеют свои особенности и это иной способ развития права. Это даже не как итог по осуществлению специального права законодательного инициирования, в соответствии со ст. 104 Конституции РФ, а также положений закрепленных в ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» [3], в п. 6 ст. 2 ФКЗ «О Верховном Суде РФ» [4]. И это не предписания созданные законодателем, а также не традиционные правоприменительные судебные акты (в порядке исполнения), а нацелены они на преодоление пробелов, на преодоление коллизии, правовой неопределенности и противоречий в праве. В этом схожесть именно с прецедентами отношениями, причем судебная активность, будь это судебные прецеденты, созданные посредством формулирования новых правовых норм или прецеденты толкования, не противопоставляется закону (статуту). За счет судебного правотворчества наоборот дополняется и обогащается правовое регулирование (не умаляя ведущей роли закона).
Важно, что судебные акты издаются на основании и во исполнение законов, однако в отличие от судебного прецедента, судебную практику необходимо воспринимать, мы согласимся с И.В. Воронцовой, как постановления высших судебных инстанций, устанавливающие правила и рекомендации нормативного характера, цель которых в единообразном понимании и применении норм процессуального права [5, с. 268].
Признаки, сближающие решения Конституционного Суда РФ с прецедентными, прослеживаются в современной практике, прецедентные начала в российском праве вытека-
ют из ст. 126 Конституции РФ, ст. 2 ФКЗ «О Верховном Суде РФ», устанавливающие правомочие Верховного суда РФ давать разъяснения официально оформленное, имеющее процессуальный характер принятия и реализации, подсудным судам по вопросам судебной практики.
По сути, судебную практику образуют вступившие в силу по конкретным делам судебные решения, однако не в своей совокупности, а в обобщении, но при этом в их взаимосвязи, именно это оказывает влияние на характер единства судебной практики, как обязательной для субъектов (суда) при вынесении решений по конкретным делам. Однако в нормах процессуальных кодексов, в его статьях, ни о каких решениях судов (даже вышестоящих), ни о каком порядке, процедуре реализации, речи не идет. Считаем, что единый процедурный механизм реализации актов высших судебных инстанций все же имеется. Потому, например, касаясь циви-листического процесса, и это отражено в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении» [6], суду необходимо учитывать судебные акты - обязательные судебные правовые позиции Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека [7, с. 31], однако, эта мера имеет общий характер.
С учетом существующих мировых стандартов судебной защиты, с целью соблюдения законности, а также в связи с реагированием на судебную практику, законодателем были внесены изменения в процессуальные кодексы. Так в частности ГПК РФ (ст. 392), АПК РФ (ст. 311), где содержатся правовые требования, о пересмотре судебных постановлений на основании вновь открывшихся или новых обстоятельствам, в порядке надзора. Причем в этом качестве могут выступить даже постановления Конституционного Суда РФ, что принимались по результатам рассмотрения конкретной жалобы лица, обращавшегося в этот суд, также отдельные постановления Верховного Суда РФ, и принятые по результатам рассмотрения конкретного дела постановления Европейского Суда по правам человека.
Наряду с этим, ввиду определенных особенностей реализации, законодательные положения п.4 ч.4 ст. 392 ГПК РФ устанавливались по запросу судьи высшей судебной инстанцией на соответствие Конституции РФ. Вопрос о проверке конституционности этих законоположений может разрешаться только на уровне компетенции Конституционного Суда РФ, об отсутствии нарушения говорится в его Постановлении от 06 декабря 2013 г. № 27-П [8]. Таков надзорный порядок, он определяется в российском процессуальном законодательстве, требования, как представляется, является способом защиты прав заинтересованных лиц и видом процессуальной ответственности, причем ответственности как за не реализацию постановлений высших судебных инстанций, а
потому эти акты можно относить к самостоятельным источникам процессуального права.
Ведь отсутствие обязательных для нижестоящих судов соответствующих разъяснений и обязывающих указаний, могут быть судами не учтены, этим лишая участников судопроизводства возможности осуществлять гарантированное законом право на справедливое судебное разбирательство выстраивающегося на общих принципах состязательности и равноправия сторон. При этом их (актов высших судебных инстанций) особенность в том, что в данный процесс включаются суды общей юрисдикции, но также исполнительные и законодательные органы власти.
Акты высших судебных инстанций - правовые позиции, необходимо учитывать в качестве самостоятельных источников процессуального права, даже с позиции пределов для юридического усмотрения, которое будет удерживать субъектов права (а это могут быть судебные органы, а могут быть различные уполномоченные органы и т.п.), оставаясь в определенных рамках единства судебной юридической практики.
Считаем, что одной из главных причин неприменения судебной практики (постановлений высших судов, учитывая их обязательность на всей территории Российской Федерации, не исполнение которых подразумевает соответственно специфический вид процессуальной ответственности) является уже сложившееся в модель романо-герман-ской правовой системы правосознание судейского корпуса, «не отвечающее» современному представлению на источники права, и ситуации складывающуюся вокруг источников.
На самом деле сложно сегодня отрицать активную позицию судебной ветви власти, судебное правотворчество, но судебный прецедент традиционная форма выражения права, источник (процессуального) права в правовых системах англосаксонской правовой семьи, системах общего права, в классическом виде там он широко применяется, и официально признан в современном международном праве. Нашей правовой системе прецедент не свойственен, в романо-германской системе суды не создают право, осуществлять нормотворчество они не вправе. Однако в юридической практике прецедент существует.
По этому поводу Т.В. Кашанина замечает, что правовые акты по конкретным делам, в ходе рассмотрения правового казуса судами высших инстанций, содержат в себе обобщенные положения - прецедентное правило. При этом касаясь элементов по его фактическому созданию, ученый указывает и на сложность конкретного рассматриваемого дела, и на многократность оспаривания его, на высокий авторитет судебного органа и необходимый процедурный порядок. Потому на деле прецедентные решения становятся образцами по аналогичным категории делам и обязательными для применения [9, с.
40-41], в компетенции дела, с учетом подведомственности и подсудности, по сфере действия в пространстве, во времени, по кругу лиц и т.п., как общеобязательная норма.
Субъектам следует опираться на постановления высших судебных инстанций, как на источники прецедентного происхождения (прецеденты толкования), но их цель не в замене существующих актов законодательства, а в развитии, уточнении или разъяснении, приспособлении к условиям правовой действительности, причем у них нормативный характер, рассчитаны они на другие аналогичные случаи, другие акты, что были предметом обращения.
Судебное правотворчество отрицается традиционным мнением континентальной правовой доктрины. При этом судебные решения, если понимать судебный прецедент через категорию «судебное решение» по однородному, сходному делу, не зависимо от их юридической природы (а обязательность прецедента как раз означает, что судебное решение по аналогичному делу приравнивается к правовой норме) как источники права, не ставятся в один ряд с законом. Но по судебной практике отмечалось несколько иное мнение, из-за подчинения ее некоторым правилам, однако с акцентом, что судейское право уже производно от закона (в отличие от того же прецедента в классическом понимании), это результат толкования.
В классическом понимании, по своему регулятивному содержанию, как указывает Я.В. Бакарджиев, судебный прецедент узок, казуален для недопущения его широкого толкования, дальнейшего применения [10, с. 10]. У постановлений высших судебных инстанций, выступающих в качестве правовых позиций, нормативность несколько выше, чем у прецедентов. И потому, когда затрагивается тема о создании прецедентного права в Российской Федерации, ученые имеют в виду не классические прецеденты, а вопросы единства судебной практики, но подменять одно понятие другим не правильно.
В настоящий момент общепринятых определений (судебного прецедента и судебной практики) не существует, придерживаемся мнение, что в первую очередь единство судебной практики подразумевает единообразие к правоприменительной ситуации, а также с толкованием правовых норм.
Итак, бесспорным положительным моментом будет возможность воздействия принципа единства судебной практики на осуществление правосудия, единообразие обязательное условие для вынесения законного, обоснованного и справедливого решения, при исключении таких негативных последствий, как его отмены или изменения. Да и в случае имеющегося пробела, правовой коллизии, неопределенности и т.п., применения судом ранее сформированных в виде постановлений пленумов высшими судебными инстанциями единой судебной практики (правовых позиций Конституционного суда РФ, Верховного суда РФ, Европейского суда по
правам человека) к аналогичным делам в ситуациях разрешения правовых споров, но не только. Значение их еще в различной позитивной деятельности субъектов юридического процесса, а именно в неюрисдикционном процессе и процессе правореализации, а еще в процессе правообразования.
В отсутствии четких разъяснений, что представляет собой единство судебной практики, и в отсутствии критериев единообразия, хочется заметить, что в действующем процессуальном законодательстве содержатся требования единства, которые установлены законодателем, в исключении нарушения или неправильного применения норм права или же толкования их судами, влекущие отмену, изменение судебных постановлений, процедуру пересмотра судебных решений, однако законодатель прямо не называет постановления высших судебных инстанций источниками процессуального права, хотя они таковыми являются.
Игнорирование правовых позиций высших судебных инстанций нижестоящими судами может привести к вынесению судьями незаконного, необоснованного итогового постановления, в порядке надзора (процессуальный механизм) законодательство таким способом предусматривает их реализацию, однако единообразие процедур и их согласованность должна также протекать не на поверхностном уровне, а на уровне каркаса юридического процесса, необходимы четкие законодательные процедуры. Потому считаем, что основания к нормативному закреплению единства судебной практики, как принципа российского права и законодательства в действующих процессуальных нормативных актах есть, это необходимо.
Единство судебной практики выступает гарантией единства российского правового пространства, ведь это целостный комплекс общеобязательных требований (единый процессуальный режим) по выполнению единообразного применения и (или) толкования норм права, на основе выработки и обязательной реализации правовых позиций высших судебных инстанций [10, с. 88-89], причем не умаляющий в российской правовой системе ведущей роли закона, не нарушающий принципа баланса частных и публичных интересов, а развивающий правовую систему и систему источников процессуального права.
Библиография:
Воронина М.Ф. Договор как источник права (теоретико-правовой аспект) автореф. дис.
В заключение хочется добавить, что роль для национального права России судебной практики приобретает наиважнейшее значение, как один из главных системообразующих принципов российского права. Сегодня с влиянием глобализации правового регулирования на содержание национального права, прослеживаются тенденции значительного увеличения роли в национальном праве международно-правовой практики, причем наряду с положительными моментами, возникают также негативные противоречивые процессы в национальной (российской) правовой системе, именно связанные с реализацией решений ЕСПЧ. Ведь не все формы закрепления международных норм могут являться универсально приемлемыми для каждой правовой системы. Объединительные тенденции в праве для России необходимы и неизбежны, но в первую очередь необходима защита принципа верховенства Конституции РФ, именно она верхняя ступень в системе всех российских источников, конечно и источников процессуального права. Причем именно в Конституции РФ закреплены положения об общепризнанных принципах и международно-правовых нормах и т.п., по сути они признаны источниками российского права, однако это включение во внутригосударственное право, на фоне международно-интеграционных процессов есть условие по обеспечению реализации норм международного права и принципов на национальном уровне, при этом используя свой внутренний процедурный механизм.
Решения ЕСПЧ не является тем правовым актом, что отменяет решение национального суда, а связующим механизмом по упорядочиванию сферы юридической практики и в толковании положений международного права выступают Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ (каждый в своей компетенции, и конечно с опорой на принцип единства судебной практики). Задача Конституционного Суда РФ «проверять» решения ЕСПЧ на соответствие Конституции РФ, а задача Верховного Суда РФ направления в вопросах обобщения судебной практики, такой процессуальный механизм или способ необходим для поддержки баланса отношений между защитой прав и свобод граждан и соблюдением и защитой национальных интересов Российской Федерации.
1. 2.
3.
9.
10.
канд. юрид. наук. СПб., 2008.
Соловьева Т.В. Реализация в гражданском судопроизводстве актов высших судебных органов: дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов. 2014. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ред. от 28.12.2016). Доступ из СПС «Консультант Плюс».
Федеральный конституционный закон от 05.02.2014 № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2017). Доступ из СПС «Консультант Плюс».
Воронцова И.В. Нормы международного права как источник гражданского процессуального права: дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов. 2015. Пленум Верховного Суда РФ от 19.12.2003 г. № 23 «О судебном решении» (ред. от 23.06.2015). Доступ из СПС «Консультант Плюс». Баглаева Е. Е. Некоторые проблемы применения судебных правовых позиций, подлежащих обязательному учету//Адвокат. 2016. № 3. Постановление Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда» // СЗ РФ. 2013. № 50. Ст. 6670. Кашанина Т.В. Эволюции форм права // Lex russica. 2011. № 1.
Бакарджиев Я.В. Казуальное решение суда: судебная практика, правовая позиция или судебный прецедент? // Сибирский юридический вестник. 2015. №3 (70).
Петрунина АА. Единство судебной практики как фактор совершенствования российского законодательства: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов. 2016.
4.
