CC BY
26
DOI 10.24411/9999-001А-2018-10030 УДК 72.031
А.А. Шульга
Сибирский институт управления РАНХиГС annushka.ru@mail.ru
Д.П. Шульга
Новосибирский национальный исследовательский государственный университет; Сибирский институт управления РАНХиГС alkaddafa@gmail.com
Особенности развития погребальной архитектуры в зоне межкультурной коммуникации (на примере могилы Кан Е в Северном Китае)
Исследования выполнены при поддержке Министерства образования и науки РФ
по Программе повышения конкурентоспособности ведущих российских университетов среди ведущих мировых научно-образовательных центров (проект 5-100)
Аннотация
В апреле 2004 г. в северном пригороде г. Сиань была раскопана могила периода Северной Чжоу. Имя человека, который был помещен в могилу, — Кан Е, где первая часть может трактоваться не только как фамилия, но и как название государства Кан на территории Согдианы. Археологические материалы, извлеченные из этой гробницы, дают бесценные сведения для изучения культурного обмена между Востоком и Западом, а также развития живописи и архитектуры в зоне Шелкового пути. В ходе исследования мы увидели глубокий синкретизм (включающий в основном иранские и северокитайские элементы) погребальной архитектуры в зоне межкультурной коммуникации. Также можно констатировать наличие высокоразвитой изобразительной традиции, тяготеющей к реализму.
Ключевые слова: Северный Китай, Шелковый путь, погребальная архитектура
A.A. Shulga Siberian Institute ofManagment (the Russian Presidential Academy Of National Economy and Public Administration, Novosibirsk)
annushka.ru@mail.ru
D.P. Shulga
Novosibirsk National Research State University (Novosibirsk)
Siberian Institute ofManagment (the Russian Presidential Academy Of National Economy and Public Administration, Novosibirsk) alkaddafa@gmail.com
Development Features of Funerary Architecture within the Intercultural Communication (Shown on
Example of the Kang Ye Tomb in North China)
Abstract
In April of 2004 Chinese archaeologists excavated a tomb from the Northern Zhou Dynasty in the northern suburb of Xi'an. Dead man's name is Ye, a citizen from the State in the territory of Sogdiana. The archaeological materials excavated from this tomb give priceless information for studying the cultural exchange between East and West and the development of painting and architecture on the Silk Road territory. In the study, we can see a funerary architecture deep syncretism (including, mainly, the Iranian and North Chinese elements) within the intercultural communication. Also we can state the presence of a highly developed pictorial tradition tending towards realism.
Key words: Northern China, the Silk Road, funeral architecture
Шелковый путь имел огромное значение для экономического, политического и культурного развития Северного Китая, Южной Сибири и Средней Азии. Движение товаров и идей происходило не только с востока на запад, но и в обратном направлении. Даже такая, казалось бы, «маломобильная» сфера искусства, как архитектура, получила сильнейший импульс. Согдийские купцы, которые нередко и осуществляли торговлю по Шелковому пути, не только сделали из своего языка «лингва франка» в регионе (от Каспия до Алтая и Гоби) [Rose, 2010], но и оставили шедевры погребального строительства на китайском северо-западе. Примечательно, что ряд гробниц содержит в себе имена усопших и описание их деяний [Wertmann и др., 2017]. Разумеется, без публикации и изучения подобных источников исчезает возможность объективного изучения истории развития архитектуры в сопредельных (и исторически связанных) с Сибирью регионах (Средняя Азия, Северо-Западный Китай).
Гробница Кан Е расположена северо-западнее деревни Кандицзай, примерно в 3500 м к востоку от исторических границ столицы удельного царства Северное Чжоу (г. Чанань) [Cheng, Zhang, 2008, p. 23]. Примерно в 150 м к югу от описываемой могилы расположено погребение еще одного иноземного торговца — Ан Цзя. В 2 километрах к востоку от Кан Е покоился третий негоциант — Ши Цзюнь [Кудинова, Комиссаров и др., 2016].
Гробница Кан Е глинобитная, имеет купол, делится на три части (пандус, тамбур и погребальная камера). Пандус сильно разрушен, его длину невозможно точно определить, но он точно располагался к югу от погребальной камеры. Ширина пандуса 1,58 м, в самом глубоком месте он проходит в 7,9 м от уровня древней поверхности. Тамбур представляет собой подземное помещение со сводчатым потолком, подтрапециевидной формы, северный конец шире южного. Длина тамбура 2,16 м, южный конец достигает 1,42 м в ширину, а северный — 1,5 м. Потолок обвалился, поэтому невозможно определить высоту. Погребальная камера представляет собой подземное помещение с купольным потолком почти правильной квадратной формы (стороны имеют длину 3,3—3,4 м). Стены гробницы украшены фресками, которые сейчас находятся в плохом состоянии. Рядом с северной стенкой погребальной камеры находится каменная кушетка (по оси восток-запад) со «спинкой» и «подлокотниками». Эпитафия установлена в южном конце погребальной камеры. К западу от нее найдены кости жертвенных животных. В середине погребальной камеры находится прокал площадью около 1 кв. м (ил. 1/).
В гробнице две двери. Первая находится снаружи, закрывая пандус, в разрушенном состоянии имеет высоту 0,3 м. Вторая дверь расположена в тамбуре. Украшенная камнем, она состоит из притолоки, дверного полотна, рамы, порога и дверных прокладок. Присутствуют дверные шипы и пазы. Железные кольца прикреплены к каждому концу дверной притолоки. Притолока и дверная рама украшены линейными узорами. Передняя сторона дверного полотна лишена гравировки. Декор там присутствует в виде трех рядов гвоздей с позолоченными головками (по пять в каждом ряду). К середине каждого полотна
прикреплено устройство для стука в дверь (в виде деревянного стержня на кольцах) [Cheng, Zhang, 2008, p. 23—25].
В погребальной камере присутствует мебель. Центральное место занимает каменная кушетка со «спинкой» (из двух панелей, имеющих длину 106— 111 см, высоту 82—83,5 см, толщину 9—10 см) у северной стены погребальной камеры [Zheng, 2008]. По бокам ложа имеются панели-«подлокотники». Как восточная, так и западная панели имеют длину 93,5 см, высоту 82 см, толщину 7—8,5 см. Внутренние стороны панелей (вокруг усопшего) отполированы и украшены десятью рельефами; западная и восточная панели имеют по две картины, а северные — по три. Картины частично позолочены. Платформа кушетки имеет прямоугольную форму, длину 2,38 м, ширину 1,07 м, толщину 0,16 м. Передняя часть и боковые стороны украшены рельефами. У этой кушетки пять ножек, три передних имеют форму присевших львов, а две задних выполнены в форме сапог. Все они имеют 0,34 м в высоту [Cheng, Zhang, 2008, p. 23—26].
Читая эпитафию в гробнице Кан Е (ил. 15), можно понять, что изображения на камне не имеют конкретной задачи отобразить жизнь и достижения Кан Е. В лучшем случае можно сказать, что эти изображения представляют социальное положение захороненного в гробнице. Например, неоднократное появление знатной женщины в сюжетах можно рассматривать как относящееся к жене усопшего. Все десять картин имеют сходную композицию, относясь к одному тематическому блоку. Во-первых, перед нами групповые портреты. В центре картины мужская или женская фигура, сидящая на кушетке, лицо повернуто. Господина и госпожу окружает множество слуг и гостей, некоторые из этих фигур или сидят, или же стоят, словно слушают речи господина и госпожи. Меньшие фигуры и разделены по социальному статусу между собой. Во-вторых, все фигуры расположены в горах и лесах. В-третьих, все фигуры собраны под большими деревьями [Zheng, 2008].
На поверхности каменной кушетки находится скелет человека, голова ориентирована на запад, ноги направлены на восток. Тело лежит на спине с вытянутыми конечностями. Во рту — золотая монета Восточной Римской империи с имперскими и христианскими символами (ил. 1Г), а в руке зажата монета из бронзы. Усопший облачен в халат из шелка и парчи, остатки которого фиксируются до сих пор. Ткань вышита металлическими и каменными украшениями. Талию Кан Е украшал наборный пояс. Сохранилась лишь бронзовая фурнитура. Кроме монет, украшений одежды и пояса, обнаружена табличка с эпитафией. Надпись в общей сложности состоит из 397 символов в характерном вэйском стиле, подробно описывает семейное происхождение умершего и другие обстоятельства. К слову, часть найденных в гробнице монет имеют китайскую форму, несут на себе иероглифы «ФЖ». Наиболее примечательными находками являются поясная пряжка (с подвижным язычком, длина 8 см) и золотая восточноримская монета. Она круглая по форме, обод изношен. На лицевой стороне портрет императора, надевающего императорскую корону с рядом связанных жемчужных орнаментов. Он держит скипетр в правой руке и
положил его на плечо. Надпись по краю монеты читается DNIVSTINI / ANVSPPAV. На оборотной стороне стоит ангел с двумя крыльями, выходящими с плеч. Его правая рука держит крест, левая — держит шар с крестом сверху. Надпись вдоль обода — VICTORI / AAVGGGZ и CONOB. Размеры монеты: 1,81 см в диаметре, 0,11 см толщиной. Масса 2,1 г [Cheng, Zhang, 2008, p. 25—26].
Предположительное время изготовления монеты — первая половина VI в. н. э., эпоха правления императоров Юстина [Grierson, 1982, p. 52] или Юстиниана. В истории хорошо известны его попытки восстановить границы Римской империи вкупе с выдавливанием платонизма из образовательной системы. Находка в гробнице Кан Е показывает, что опосредованные связи Византии простирались до Западного Китая. Что касается положения монеты (во рту покойного), то было бы очень заманчиво попытаться связать это с греческим обрядом положения «платы Харону», однако для такой интерпретации у нас недостаточно данных. К тому же, нельзя исключать смещения монеты в результате разложения тела и органических материалов одежды. Следует помнить и о роли грызунов в перетаскивании артефактов на небольшие расстояния. Например, в могильнике Локоть-4а в Алтайском крае суслик перенес большую часть головного убора с золотыми аппликациями в сторону от черепа, где было логово грызуна [Шульга, 2003, с. 72—74].
Как уже говорилось, в гробнице Кан Е были найдены фрески. Техника нанесения включала в себя сначала покрытие стены гробницы слоем белой штукатурки, а затем покраску стены непосредственно на этот слой. Поскольку вся погребальная камера подвергалась перепадам температуры и влажности, большая часть белой штукатурки и изображений постепенно отслаивалась, и только линии, обрамляющие каждую изобразительную единицу, все еще разборчивы. На каждой стене имеется по четыре изображения, все обрамлены красными линиями. Высота каждого изображения в основном такая же, как у самой стены гробницы, а ширина варьируется от 0,7 до 0,8 м [Cheng, Zhang, 2008, p. 27].
Гробница Кан Е — это третье захоронение выходцев из Согдианы, найденное в окрестностях Сианя [Кудинова, Комиссаров и др., 2016]. Согласно эпитафии, имя ее хозяина — Е, а его когномен — Юань-цзи. Он был потомком царской семьи одного из государств в районе Самарканда. Его отец был назначен на пост датяньчжу (досл. «большой небесный предводитель») в десятый год девиза правления Датун в государстве Западное Вэй (544 г. н. э.) и скончался в третий год девиза правления Баодин в государстве Северного Чжоу (563 г. н. э.). Отметим, что Северное Чжоу стало во многом правопреемником Западного Вэй. Сам Кан Е выступил в качестве следующего датяньчжу, вырастил трех сыновей, скончавшись на шестом году девиза правления Тяньхэ в Северном Чжоу (571 г. н. э.). На момент смерти Кан Е было шестьдесят лет. Посмертно ему было присвоено символическое звание управителя Ганьчжоу (совр. пров. Ганьсу). Имена старшего и среднего сыновей усопшего по-китайски переданы как Бяньсюянь (Ж и Паньто (ШЙ), это явно транскрипция для записи иероглификой некитайских имен. Третий сын
был назван вполне по-китайски — Хочжу («®±», досл. «владелец товаров»). Это иллюстрирует характер согдийцев как специалистов в торговле, при том что сам Кан Е занимался не только купеческим делом [Cheng, Zhang, 2008, p. 26—31]. С другой стороны, на момент рождения младшего сына Кан Е, очевидно, несколько «китаизировался».
Найденные в гробнице артефакты (в особенности золотая восточноримская монета) и содержание изображений отражают очень тесные цивилизаци-онные контакты на рубеже древности и Средневековья (эпоха Южных и Северных династий в китайской историографии). Предки Кан Е происходили из государства на южном берегу реки Зерафшан (отчасти совпадает с территорией г. Самарканд). Некоторое время данное царство было гегемоном в согдийском регионе. Судя по китайским изображениям, у со-гдийцев были глубоко посаженные глаза и крупные носы, они носили длинные бороды. Мужчины обрезали свои волосы, женщины забирали свои волосы в косы. По всему Шелковому пути были известны коммерческие таланты среднеазиатских торговцев. Это отчасти и сделало согдийский язык «лингва франка» Центральной Азии того времени. Доминирующими религиями в этой среде были зороастризм [Lerner, 2011], манихейство, буддизм [Grenet, 2007] и, несколько позже, несторианское христианство. Что касается вероисповедания самого Кан Е, то этот вопрос остается открытым. С одной стороны, мы видим монету с явной христианской символикой, расположенную во рту усопшего (даже если она изначально была не там, то более чем вероятно лежала в головах). С другой стороны, некоторые исследователи соотносят изображения с буддийской традицией, проводя параллели с циклом о диалоге Вималакирти и Манджушри [Zheng, 2008]. И при всем этом есть мнение о том, что Кан Е был зороастрийским жрецом [Wu, 2015]. Обряд погребения не типично зоро-астрийский, хотя наличие каменной кушетки можно истолковать как попытку не осквернить землю.
Среди рельефов на «спинке» и «подлокотниках» кушетки большинство фигур изображено с обрезанными волосами, одеты они в длинные туники с круглыми воротниками и узкими рукавами; некоторые действующие лица носят длинные одежды с разрезами спереди. Как уже отмечалось выше, подобный внешний вид может указывать на иностранное происхождение. Кроме того, некитайский характер, очевидно, имеет орнамент в виде «соединяющихся жемчужин».
На рельефах пространство делится на три или четыре части сверху вниз. В верхней части изображены горы, плавающие облака, птицы и т.д. Даны они подчеркнуто «легко», дабы создать впечатление об удаленности от зрителя. Задний план представлен крутыми скалами и большими деревьями, которые реалистично изображены вплоть до ветвей и листьев (ил. 1В). Следующий уровень изображения — люди с центральной фигурой в середине. Каждая деталь прически, костюма, позы и выражения лица, несмотря на каноничность, выписана детально. Именно «людская» часть является самой важной. Нижний сегмент обычно состоит из ручья, цветов и травы. В композиции соблюдено реальное (а не с точки зрения важности, как в искусстве Египта) со-
отношение переднего и заднего планов. Например, в некоторых случаях деревья занимают половину пространства изображения, в то время как люди и их действия занимают одну треть пространства изображения.
Период Троецарствия и эпоха Южных и Северных династий стали периодом развития китайского пейзажа. Рельефы на плитах каменной кушетки нельзя рассматривать как пейзажную живопись как таковую, однако по ним можно довольно точно судить об уровне развития изобразительного искусства Поднебесной. Равно как сама гробница Кан Е, не будучи самой крупной, дает нам представление о культурном синкретизме населения Западного Китая в раннем Средневековье.
Список литературы
1. Кудинова М.А., Комиссаров С.А., Соловьев А.И., Николаева Н.Ш. Гробница согдийца Ши Цзюня (Виркака) в контексте межкультурных связей Китая периода раннего Средневековья // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2016. — Т. XXII.
— С. 323—327.
2. Шульга П.И. Могильник скифского времени Локоть-4а. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003.
— 204 с.
3. Cheng Linquan, Zhang Xiangyu. Tomb of Kang Ye of the Northern Zhou in Xi'an, Shaanxi // Chinese Archaeology. — 2008. — Vol. 9. — P. 23—38.
4. Grenet F. Religious diversity among Sogdian merchants in sixth-century China: Zoroastrianism, Buddhism, Manichaeism, and Hinduism // Comparative studies of South Asia, Africa and Middle East. — 2007.
— Vol. 27. — No. 2. — P. 463—478.
5. Grierson P. Byzantine Coins. — Los Angeles: California University Press, 1982. — 411 p.
6. Lerner J.A. Zoroastrian Funerary Beliefs and Practices Known from the Sino-Sogdian Tombs in China // Silk Road Journal. — 2011. — Vol. 9. — P. 18—25.
7. Rose J. The Sogdians: prime movers between boundaries // Comparative studies of South Asia, Africa and Middle East. — 2010. — Vol. 30. — No. 3. — P. 410—419.
8. Wertmann P., Wagner M., Tarasov P. Sogdian careers and families in sixth- to seventh-century northern China: a case study of the Shi family based on archaeological finds and epitaph inscriptions // The history of the family. — 2017. — Vol. 22. — No. 1. — P. 103—135.
9. Wu M. J-m. Contact and Exchange in Northern China: A Case Study on the Tomb of a Zoroastrian Sogdian, Kang Ye (512—571 CE) // Asian Archaeology. — 2015.
— Vol. 3. — P. 107—128.
10. Zheng Yan. Notes on the Stone Couch Pictures from the Tomb of Kang Ye in Northern Zhou [Electronic Resource] Mode of access. — URL: http://www.kaogu. cn/uploads/soft/Chinese%20Archaeology/9/Notes%20 on%20the%20Stone%20Couch%20Picture%20 from%20the%20Tomb%20of%20Kang%20Ye%20 in%20Northern%20Zhou.pdf (дата обращения: 22.02.2018).
Ил. 1: А — общий вид гробницы Кан Е; Б — внешний вид доски с эпитафией; В — один из рельефов с плит каменной кушетки; Г — восточноримская золотая монета из погребения Кан Е [Cheng, Zhang, 2008]
